Текст книги "Захватывающий XVIII век. Революционеры, авантюристы, развратники и пуритане. Эпоха, навсегда изменившая мир"

Новая Англия

Американский континент стал прибежищем для многих европейских религиозных сект: все, кто в Европе ощущал себя в опасности или подвергался гонениям за веру и убеждения, переселялись в колонии либо по собственной инициативе, либо под давлением. Если в середине XVIII века в пределах Англии существовало 30 различных религиозных сект, то в Северной Америке в это же время их насчитывалось около сотни. Одной из этих сект были пуритане, или pilgrims[15]15
  Отцы-пилигримы (англ.).


[Закрыть], сыгравшие решающую роль в формировании современных Соединенных Штатов.

6 сентября 1620 года из Голландии в сторону Восточного побережья Америки отчалили два судна. Вскоре в корпусе одного из них, «Спидвела»[16]16
  От speedwell – веро́ника (англ.).


[Закрыть], образовалась течь, из-за которой его пассажирам пришлось перейти на «Мэйфлауэр»[17]17
  От mayflower – боярышник (англ.). «Спидвел» и «Мэйфлауэр» – названия первых кораблей, на которых отцы-пилигримы отправились в Америку.


[Закрыть]; со 106 мужчинами, женщинами и детьми на борту второе судно успешно продолжило путь. В отличие от своих предшественников отцы-пилигримы ехали в Америку не в поисках денег: ими руководили крайне серьезные разногласия со «слабой религиозной политикой» королевы Елизаветы и англиканской церковью, которую они считали продажной.

Часть из них уехала из Ноттингемшира в голландский город Лейден в надежде построить религиозную общину братьев и сестер, разделяющих общие убеждения. Но жизнь в Лейдене оказалась куда сложнее, чем они ожидали; религиозным диссидентам пришлось во всем полагаться только на себя. Не затронутый религией Американский континент показался им привлекательным, и потому некоторые из них рискнули отправиться за океан, чтобы начать там новую жизнь. Перед отплытием они заключили соглашение с Плимутской компанией, по условиям которого обязались оплатить большую часть стоимости путешествия. Недалеко от Восточного побережья Америки 41 пассажир поставил свою подпись под документом, утверждающим структуру и самоуправление в новой колонии. Этот документ, известный как Mayflower Compact[18]18
  Мэйфлауэрское соглашение (англ.).


[Закрыть], устанавливал свободу всех существующих и будущих жителей колонии и считается первой американской конституцией. Учрежденный отцами-пилигримами День благодарения, который они впервые отметили осенью 1621 года, благодаря Бога за хороший урожай, с 1863 года объявлен американским национальным праздником.

Новая Англия, куда прибыли колонисты, была огромна и включала штаты Коннектикут, Мэн, Массачусетс, Нью-Гемпшир, Род-Айленд и Вермонт. Здесь отцы-пилигримы основали Плимутскую колонию, но условия в первый год были настолько тяжелыми, что до следующей весны дожила лишь половина поселенцев. Плимутским колонистам, как и виргинским, помогли индейцы, но в этот раз вампаноаги. Из-за целой череды эпидемий их осталось слишком мало, так что соглашение между ними и отцами-пилигримами помогло индейцам избежать полного вымирания, а колонистам выжить.

В течение следующего десятилетия в Новую Англию прибыли более 14 тысяч пуританских семей. Эта религиозная миграция дорого обошлась наивным вампаноагам, поскольку пуритане, не теряя времени, захватили их заброшенные земли на основании vacuum domicilium[19]19
  Ничья земля (лат.).


[Закрыть] – английской доктрины, основанной в свою очередь на римской идее usufructus[20]20
  Узуфрукт (лат.).


[Закрыть] – праве присвоения дохода от чужого имущества. Согласно этой доктрине, тот, кто возделывает землю, имеет право считать ее своим имуществом. Пуритане за гроши скупали землю у местных, впервые столкнувшихся с частной собственностью.

Темп британской экспансии в Западном полушарии не спадал. Между 1663 и 1682 годами британцы основали шесть новых колоний: Нью-Йорк на западе, Нью-Джерси на северо-восточном побережье, дальше вглубь материка – Пенсильванию, к югу от Нью-Джерси – Делавэр, а также Северную и Южную Каролину. Менее чем за 20 лет они заняли все Восточное побережье Америки, почти 2000 километров от принадлежащих Франции канадских земель на севере до Флориды, занятой испанцами.

На территории штата Нью-Йорк, который до перехода к британцам был голландской колонией и назывался Новыми Нидерландами (в свою очередь позаимствовав название у шведов, чья колония называлась Новой Швецией), обитали немцы, французские гугеноты и фламандцы. Основные доходы колонии приносила торговля пушниной. Для британцев эти земли выглядели идеальной с географической точки зрения позицией, соединяющей контролируемую пуританами Новую Англию с Мэрилендом и Виргинией на берегах Чесапикского залива. Когда в 1664 году английский король Карл II предложил своему брату Джеймсу, герцогу Йоркскому, изгнать колонистов из Новых Нидерландов и основать там новую собственную колонию, тот не колебался ни секунды. В августе 1664 года Джеймс с четырьмя сотнями солдат выступил против нидерландского губернатора Питера Стёйвесанта, и тот быстро был вынужден уступить военному превосходству британцев. За ежегодный сбор в размере 40 бобровых шкурок Джеймс получил от своего брата в личную собственность земли, простирающиеся от Коннектикута до реки Делавэр. Он же и переименовал эти земли в Нью-Йорк. Это была поистине выгодная сделка. Сменив брата на престоле, в 1685 году Джеймс объявил Нью-Йорк королевской колонией, а позже продал часть этой огромной территории нескольким частным инвесторам. Так, Восточный Джерси приобрели шотландские торговцы, а Западный Джерси достался квакерам – секте, за полвека до того основанной неким Джорджем Фоксом, сыном английского ткача из Лестершира. Его последователи стремились к «простой жизни», в которой следовало отказаться от роскоши, а все люди были «равны в глазах Бога». В 1702 году обе эти частные колонии были объединены в королевскую колонию Нью-Джерси.

Пенсильванию, расположенную между Нью-Йорком, Нью-Джерси, Мэрилендом и долиной Огайо, в 1682 году тоже основал квакер Уильям Пенн как свою частную колонию. Мало кто соглашался переселяться в место, где в любой момент могли напасть индейцы. Тогда Пенн стал заманивать дешевой землей немецких протестантов.

Он разрекламировал свою колонию как «священный эксперимент», в результате чего тысячи немцев бросили все и отправились в Америку. Поэтому нет ничего странного в том, что и по сей день в некоторых районах Пенсильвании можно услышать Pennsilvania German или Pennsilfaanisch Deitsch[21]21
  Пенсильванский немецкий диалект (англ. и самоназв.).


[Закрыть]. Население города Филадельфия, название которого переводится с греческого как «братская любовь», уже через год после его основания составляло четыре тысячи жителей, а в 1710 году – двадцать три тысячи.

Уильям Пенн основал свою колонию как религиозную миссию на землях, которые он, помня свои убеждения, выкупил у коренных народов по разумной цене, а не воспользовался узуфруктом, подобно собратьям по вере в Новой Англии. Но после того, как колонисты в 1737 году обнаружили соглашение 1686 года, считавшееся утерянным, первоначальное благочестие растаяло как дым. В документе, некогда составленном Уильямом Пенном, говорилось, что делавэры готовы уступить поселенцам часть своей территории, «равную расстоянию, которое человек может отмерить шагами за полтора дня». И хотя необходимые подписи на документе отсутствовали, само выражение Walking Purchase, которое буквально переводится как «пешая покупка», натолкнуло Томаса Пенна, сына и наследника Уильяма Пенна, на идею соревнования, но не по ходьбе, а по бегу. Трое лучших бегунов Пенсильвании должны были состязаться в том, кто пробежит большее расстояние за полтора дня. Победителю был обещан крупный денежный приз. Для участников забега Пенн специально проложил маршрут, где они могли перекусить, и организовал переправы через ручьи и реки – так, чтобы участники могли бежать без остановки в течение всех полутора суток. Благодаря размытым условиям соглашения Томас Пенн получил в итоге вдвое больше земли, чем делавэры изначально предполагали выделить его отцу.

Занимая и завоевывая американские территории, британцы создавали все новые колонии. Так возникли Нью-Гемпшир, Род-Айленд и Коннектикут, которые прежде входили в состав Новой Англии. Далее в Америку с компанией Массачусетского залива отправились английские пуритане, чтобы основать новую королевскую колонию Массачусетс к северу от Плимута. Свою столицу они назвали Бостон – в честь города в графстве Линкольншир, родины большинства этих пуритан. Джорджия была основана в 1732 году как буферная зона между испанской Флоридой и Южной Каролиной, чьи рисовые поля впоследствии сделали ее самой процветающей британской колонией.

Британские колонии граничили с французскими на севере и испанскими на юге. По остальным сторонам света границы британских колоний были природными: на востоке Атлантический океан, а на западе Аппалачи образовывали так называемые фронтиры, естественные границы британской территории. Горы затрудняли продвижение колонистов на запад, в районы, которые они назвали Северо-западной территорией. В этих диких местах переселенцы не могли рассчитывать на официальную защиту. В те времена никто не осознавал масштабов Северной Америки.

Нет худа без добра

В течение XVII века в Северную Америку из Англии перебрались от 300 до 400 тысяч человек. Для многих из них это стало настоящим испытанием. Само путешествие длилось в среднем около девяти недель и стоило около 15 фунтов на одного пассажира. Заработок ремесленника за полгода – но Америка казалась столь привлекательной, что большинство переселенцев надеялись в один прекрасный день окупить свои расходы. Заработки в колониях были вдвое больше, чем в Европе, а стоимость жизни намного ниже.

Несмотря на то что в XVII веке на территориях американских колоний почти не было факторий, а в тех, которые были, почти никто не жил, начало XVIII века ознаменовал демографический перелом. За период с 1670 по 1760 год, то есть за 90 лет, численность населения британских колоний увеличилась с 600 тысяч до полутора миллионов человек. Это может показаться сущим пустяком по сравнению с Европой, где на меньшей территории примерно в это же время теснились 118 миллионов. Но миграция наконец дала толчок к экономическому росту колоний и развитию трансатлантического торгового обмена. Рыба, мясо, зерно, табак, рис, хлопок и древесина массово отгружались из колоний в Англию, откуда распространялись дальше по миру. Америка превратилась в «житницу Европы». В свою очередь, Англия получила новый рынок для сбыта шерсти, книг, бумаги и одежды. Колонии стали частью товарной империи, или международного торгового консорциума, если так можно выразиться.

Каждый год из Европы в Америку в поисках счастья или собратьев по вере эмигрировали около десяти тысяч человек. Для британского королевства экономические и социальные последствия эмиграции имели двойной эффект: с одной стороны, большинство эмигрантов были бедняками или безработными, с другой – эмиграция мужчин привела к снижению рождаемости в королевстве. Начиная со второй половины XVII века сочетание эмиграции безработных и снижения рождаемости привело к дефициту рабочей силы. Превышение спроса над предложением рабочей силы привело к росту оплаты труда и уровня жизни среднего британца. А повышение оплаты труда обеспечило британцам возможность позволить себе такую роскошь, как ввозимые из колоний табак и сахар.

В Англии спрос на колониальный табак вырос настолько, что за период с 1640 по 1700 год его импорт увеличился с миллиона фунтов до 28 миллионов. Это уронило рыночные цены на него, и спрос вырос снова. К середине XVIII века объем американского табачного экспорта, 70 % которого приходилось на Виргинию, составил 80 миллионов фунтов. Табак превратился в товар массового спроса наравне с рисом, который импортировался из Джорджии и Южной Каролины, а также с сахаром и кофе, которые в огромных объемах ввозились из Карибского региона. Не следует забывать, что Британскому королевству принадлежало не только само американское побережье, но и острова – Барбадос, Ямайка, Бермудские и Багамские острова, Антигуа, Сент-Китс, Невис и Монтсеррат, которые вместе называют Карибскими.

Развитие трансатлантической торговли привело к резкому росту эмиграции. В частности, с 1751 по 1773 год, то есть за 20 с небольшим лет, население Джорджии увеличилось с двух с небольшим тысяч человек до как минимум 33 000. Не все, впрочем, попадали в Америку по доброй воле. Огромный спрос на табак и сахар привел к формированию полноценных международных экономических отношений, а этот экономический рост – к тому, что в начале XVIII века британцы отвоевали у голландцев сомнительную славу лидеров работорговли.

В конце XVII века английский источник наемных работников для колоний иссяк. Табак же и сахар продолжали пользоваться спросом. В колониях все чаще и активнее использовали более дешевый труд рабов из Африки, которые оставались пожизненной собственностью своих хозяев и легче переносили тропическое лето в южных колониях. Рабовладение и систематическое истребление индейцев стали самыми мрачными фрагментами истории США. В конце XVII и на протяжении всего XVIII века к рабству относились как к неизбежному и необходимому элементу американского общества. Например, в 1757 году один проповедник из Виргинии – колонии, разбогатевшей за счет использования на табачных плантациях труда подневольных работников и рабов, категорично заявлял, что «жить в Виргинии без рабов морально невозможно». Томас Джефферсон, один из founding fathers[22]22
  Отцов-основателей (англ.).


[Закрыть] Американской революции, был твердо убежден в интеллектуальном и физическом превосходстве белых над чернокожими. Позднее Джефферсон поддерживал отмену рабства, считая его при этом «необходимым злом». Богатые землевладельцы вроде него были крайне непоследовательны в стремлении сохранить свое положение, не допустив ни малейшего изменения из-за предоставления политических прав чернокожим рабам. При жизни Джефферсона в его поместье Монтичелло было более 600 рабов, а сам он был сторонником сегрегации.

Джордж Вашингтон, еще один основоположник американской независимости, также использовал рабский труд на обширных табачных плантациях и в поместье в Маунт-Верноне, которые в 1761 году достались ему в наследство от сводного брата Лоуренса. В 1772 году Вашингтон прекратил покупать рабов. Он поддержал Fairfax Resolves[23]23
  Фэрфаксские резолюции (англ.).


[Закрыть], которые включали, в частности, призыв прекратить ввоз рабов в британские колонии. В это же время на его плантациях трудились 135 рабов, а в течение его жизни их число увеличилось на несколько сотен. Будущий первый президент Соединенных Штатов достойно обращался со своими рабами, а впоследствии и вовсе отказался от поддержки рабства. Тем не менее трудно понять, как такие колонисты, как Томас Джефферсон и Джордж Вашингтон, поддерживали рабство и при этом в своей борьбе против Британского королевства заявляли, что «британцы хотят обуздать нас как рабов». Сам Вашингтон не видел в рабстве ничего аморального или негуманного, за исключением того, что оно, по его собственному выражению, «способствует лени». От подобного утверждения из уст человека, который возглавил борьбу американских колоний за независимость, остается неприятный осадок.

К чести Вашингтона следует отметить, что он отказался от разделения семей своих рабов и применения физического наказания. Но один из посетителей Маунт-Вернона описывал четкую разницу между положением хозяина поместья и рабов: «Слуги постоянно следили за Вашингтоном, стремясь немедленно ему угодить, и даже больше, один его взгляд воспринимался как приказ». Беглых рабов Вашингтон безжалостно разыскивал, а тех, кто не подчинялся его требованиям, отправлял на плантации в Карибском море – путешествие в один конец. В письме некоему капитану Джонсону, датированном июлем 1766 года, Вашингтон пишет, что один из его рабов, которого он называет непослушным, «находится в правильных руках, и, если вы его перевоспитаете, его можно будет перепродать за неплохую цену, и я буду рад заплатить вам комиссию за ваши труды, но призываю вас держать его в наручниках до тех пор, пока вы не выйдете в открытое море, чтобы он не мог сбежать».

Один из иностранных гостей поместья Маунт-Вернон описывал жилища рабов как грязные лачуги: «Мы зашли в одну из негритянских хижин, которые с трудом можно назвать домами. Они еще более убоги, чем самые жалкие дома наших крестьян». Джордж Вашингтон с детства страдал от плохих зубов и покупал у рабов их зубы для изготовления своих зубных протезов: часть их в самом прямом смысле была сделана из зубов, удаленных у рабов. При этом зубы рабам удаляли без обезболивания.

Лишь после Американской революции северные штаты начали постепенно отменять законы о рабстве. Первыми стали Пенсильвания, Массачусетс и Вермонт. В других штатах, таких как Виргиния, где родился Джордж Вашингтон, этот процесс занял больше времени, поскольку рабство там воспринималось как «нечто естественное». Сам Вашингтон завещал освободить всех своих рабов после его смерти. Впрочем, отчасти он руководствовался рациональными соображениями, поскольку хотел избежать необходимости содержать их после смерти.

В XVII веке у чернокожих рабов было право самовыкупа, право на имущество и даже на владение собственными рабами, но накануне XVIII века и эти немногочисленные права были отменены. Рабы были лишены возможности владеть чем бы то ни было, выкупать самих себя и путешествовать. Их браки не признавались, а дети автоматически становились собственностью хозяев родителей. По оценкам историков, рабов, получавших возможность выкупиться, как правило, в качестве благодарности за годы верной службы, не набралось бы и 3 % от общей численности.

Массовый ввоз рабов, безусловно, оказал серьезное влияние на состав американского населения. Рабов, похищенных и захваченных в странах, которые мы сейчас называем Нигерией, Ганой, Сенегалом и Гамбией, везли скованными цепями, как скот, на плантации в Южной Каролине, Виргинии, Мэриленде, Джорджии и Нью-Йорке. В пути многие погибали от невыносимых условий или совершали самоубийство. Трупы выбрасывали за борт, а выжившие в этом аду рисковали умереть от оспы или воспаления легких в пределах года после попадания в Америку.

В абсолютном выражении общее число рабов, ввезенных из Африки в Америку, превышало число белых поселенцев. Например, в период между 1620 и 1800 годами рабов в британских колониях было в среднем в полтора раза больше, чем колонистов. К 1725 году в Бостоне хотя бы одним рабом владела каждая пятая семья. В Род-Айленде в 1750 году чернокожие рабы составляли почти 12 % населения, а в Нью-Йорке в это же время рабы имелись в половине домохозяйств. В Чесапике (штат Виргиния) 40 % колонистов имели в собственности трех и более рабов. Больше всего рабов приходилось на Южную Каролину – примерно две трети населения. В британских колониях на Карибских островах эти цифры были еще выше, так как на 55 тысяч белых жителей колоний приходилось почти 300 тысяч рабов. Южная Каролина пережила не одно и не два рабских восстания. В 1730 году в попытке если не остановить, то хотя бы замедлить ввоз рабов в Южной Каролине был введен налог на рабовладение, но и это не помогло. К 1790 году рабы составляли примерно 18 % – одну шестую часть – населения Северной Америки.

2
God bless America[24]24
  Боже, храни Америку (англ.).


[Закрыть]

О богатых и бедных колонистах. – Приход британцев. – Поражение Джорджа Вашингтона. – Небольшая война на далеком континенте. – Ошибка генерала Брэддока

В начале XVIII века Северная Америка напоминала лоскутное одеяло из разрозненных мелких поселений и деревушек, безуспешно пытавшихся объединиться посреди обширных пустынных территорий. Три четверти белых колонистов составляли те, кто покинул Европу из-за религиозных преследований или долгов. До 1718 года большинство среди них составляли немецкие протестанты, в основном осевшие в Пенсильвании, остальные прибыли из Ирландии, Шотландии и Англии.

Начиная с 1718 года британские власти стали отправлять в Виргинию и Мэриленд тысячи английских и ирландских каторжников, что способствовало уменьшению доли рабов в общем составе населения, а заодно освобождало британские тюрьмы. В 1760 году в так называемых chaingangs[25]25
  Группа заключенных, скованных цепями, используемая для выполнения тяжелых работ (англ.).


[Закрыть] работали около 30 тысяч каторжников.

Нитью, соединившей все британские колонии на Североамериканском континенте, стала глубокая религиозность колонистов. В 1740 году стремление колонистов к очищению религии привело к настоящему религиозному буму. Эта волна религиозных движений получила название Great Awakening – Великое пробуждение. В сельской местности и таких городах, как Филадельфия, Бостон и Нью-Йорк, десятки тысяч верующих собирались под открытым небом, чтобы послушать пламенные выступления духовных лидеров, которые, словно звезды, вдохновляли аудиторию страстными проповедями.

Печатник, издатель и изобретатель, позднее также ставший founding father[26]26
  Отцом-основателем (англ.).


[Закрыть], Бенджамин Франклин писал в своей Pennsylvania Gazette[27]27
  Пенсильванская газета (англ.).


[Закрыть]: «В четверг около шести часов вечера проповедь преподобного мистера Уайтфилда, которую он читал со ступеней лестницы здания суда, в гробовом молчании слушала толпа из шести тысяч человек». Франклин предположил, что из публикации речей успешного проповедника можно извлечь выгоду, и продажа тысяч экземпляров этих проповедей принесла ему огромные деньги.

В колониях зародилось массовое религиозное движение, последователи которого считали себя избранным авангардом веры. Например, массово переселившиеся из Англии в Массачусетс пуритане проповедовали, что «каждая колония имеет перед Богом обязательство соблюдать библейские заповеди и жить по законам Божьим». God bless America: колонисты эмигрировали с убеждением, что Бог одобряет их решение и что у него есть сложный замысел в их отношении, поэтому они не просто так пересекли океан. И действительно, борьба за независимость Америки всегда будет тесно связана с религией.

Накануне Американской революции многие колонисты, жившие в сельской местности, пребывали под влиянием не столько политических памфлетов таких ораторов, как Джон Адамс и Томас Джефферсон, сколько еженедельных воскресных проповедей в сельских церквях. На протяжении многих лет местные проповедники каждое воскресенье сдабривали сопротивление колонистов библейским соусом по рецептам Ветхого Завета. Британцы называли их «черным полком». В те годы проповеди, простым и понятным языком объяснявшие колонистам, что «Бог призывает сопротивляться тирании, потому что иначе люди совершают грех», имели гораздо более широкую аудиторию, чем распространяемые в городах политические памфлеты. Неудивительно, что радикальный философ Томас Пейн в своем памфлете «Здравый смысл», опубликованном в начале 1776 года как философское руководство для колонистов, восставших против британской монархии, назвал Америку «землей обетованной». Пейн хорошо осознавал мобилизующую роль религии в борьбе с британцами. В XVIII веке его мессианское послание разошлось тиражом три миллиона экземпляров. Несколько месяцев спустя, когда была составлена Декларация независимости, Бенджамин Франклин изобразил «новую Америку» как «Моисея, разверзнувшего Красное море своим посохом, дабы указать путь народу избранному». Томас Джефферсон сравнивал Американскую революцию с библейским сюжетом, в котором «детям Израиля был указан путь через пустыню».

Эту же глубокую религиозность два с половиной века спустя использует президент Дональд Трамп, позиционируя себя как сторонника принципа America First[28]28
  Америка прежде всего (англ.).


[Закрыть] и вплетая в свою кампанию «Великое пробуждение» как клич политического единения, «избранный Богом» лидер которого указывает своим соотечественникам путь в рай земной. И в случае Дональда Трампа этот рай не выглядит местом, где хотелось бы задержаться подольше.

Богатые и бедные

В течение первых десятилетий XVIII века европейские колонисты сумели достаточно приспособиться к американскому климату и прочим местным условиям. Снижение уровня смертности привело к серьезному росту доли белого населения на Североамериканском континенте. Повседневная жизнь оставалась непростой, так как климат отнюдь не во всех колониях был благоприятным, а почва далеко не везде плодородной. В Новой Англии, например, и сейчас преобладают каменистые грунты, а период вегетации короток; выжить там могли только мелкие фермеры. Напротив, умеренный климат так называемых middle colonies[29]29
  Средние колонии (англ.).


[Закрыть], в число которых входили Пенсильвания, Нью-Йорк, Делавэр и Нью-Джерси, позволял возделывать кукурузу, рожь и ячмень.

Как и во всем мире, в американских колониях существовало социальное неравенство, но заметно иное, чем в Европе. Социальные и экономические различия между классами в Америке сильно смазывались, уровень жизни большинства колонистов, за исключением рабов и каторжников, был выше, чем в среднем в Европе, а наемные работники в сельском хозяйстве получали в среднем вдвое больше таких же работников в Англии.

В большинстве своем колонисты не голодали, и любому, кто хотел возделывать землю, ее было достаточно. В 1762 году comptroller of the customs of Boston[30]30
  Ревизор Бостонской таможни.


[Закрыть] Натаниэль Уэр писал, что «низшие [американские] сословия лучше питаются и одеваются или, иными словами, ведут лучшую жизнь по сравнению с усердными лондонскими ремесленниками». Экономическую и социальную силу колонистов можно было почувствовать и в следующем веке. Например, в «Американских записках» английского писателя Чарльза Диккенса, созданных в 1842 году на основе путевого дневника, есть такие строки: «Возвращение в Бостон. Когда я вышел на улицу в воскресенье утром, воздух был таким чистым, а дома такими яркими […] каменная кладка была белоснежной, стены были выкрашены в ярко-красный цвет, а оконные ставни – выкрашены в ярко-зеленый […] как будто я оказался среди театральных декораций во время спектакля. […] Это очень красивый город, который не может не произвести впечатление на любого, кто его посетит».

В колониях жили дольше, болели меньше, женились раньше, смертность была ниже, а рождаемость выше, чем в Европе, – речь, конечно, о белом населении. Уровень грамотности среди белых мужчин составлял 75 % против 60 % в Англии. Колонистам не угрожали религиозные преследования, а конфликты с коренным населением оставались локальными и нечастыми. Огромный спрос на экспортный табак и сахар породил постоянный спрос на рабов и наемных работников, в результате чего население колоний росло буквально в геометрической прогрессии: в одной только Виргинии оно меньше чем за сто лет увеличилось вдесятеро. То же самое происходило и в Северной Каролине, где к 1660 году численность населения выросла с нескольких сотен до ста двадцати тысяч. И просто для сравнения: в 1759 году совокупная численность населения Англии и Уэльса составляла около семи миллионов человек, Шотландии – около одного миллиона трехсот тысяч, а Ирландии – немногим более двух миллионов. Исходя из этого, Америка должна была обогнать Англию по численности населения за неполный век. И это вполне здравая мысль, потому что в конце XVIII века в Америке насчитывалось уже почти четыре миллиона жителей, включая 700 тысяч рабов. В 1851 году Соединенные Штаты Америки наконец обогнали Англию.

Но, несмотря на резкий рост численности населения, общество в колониях оставалось провинциальным, а степень урбанизации – низкой: люди были ориентированы в первую очередь на приобретение земли, и только малая часть – на городскую жизнь. Почти 90 % колонистов были фермерами или работниками на фермах и жили в крошечных поселках. Кроме того, сельскую жизнь было принято всячески превозносить. Например, Томас Джефферсон писал, что городская жизнь – «источник всех зол», и пропагандировал сельский «американский идеал»: «Те, кто возделывает землю, являются избранным народом Божьим, если Он когда-либо избирал кого-либо».

На картах первой половины XVIII века не найти крупных американских городов: между Филадельфией и Чарлстоном в тысяче километров друг от друга не было ни одного. А население Бостона в 1735 году составляло всего 13 тысяч жителей. При этом в городе развелось очень много собак, в связи с чем был принят местный закон, запрещавший держать собак ростом выше 20 сантиметров. Бостонцы не видели связи между размером собак и их поголовьем, так что закон мало кто соблюдал. В Филадельфии, Нью-Йорке, Чарлстоне и Ньюпорте, региональных метрополиях с портами и чиновничьим аппаратом, в 1750 году проживали не более пяти тысяч человек, большую часть которых составляли торговцы и банкиры. В конце XVIII века численность населения Филадельфии, крупнейшего города тогдашней Америки, едва дотягивала до 42 тысяч.

Впрочем, несмотря на то что в городах жили от силы 5 % населения колоний, интеллектуальная жизнь в них била ключом: открывались библиотеки, издавались газеты, интеллигенция получала образование в Йельском, Принстонском и Гарвардском университетах. В 1760 году в Филадельфии было 77 книжных магазинов – больше, чем в десяти крупнейших провинциальных английских городах, вместе взятых. А после 1760 года в Америке, словно грибы после дождя, начали возникать новые города. Например, в Новой Англии за четверть века их было основано 264.

Даже бедняки-колонисты жили лучше по сравнению с Европой, но это, конечно, не означало рая на земле. Бедность оставалась бедностью. В 1740 году четверть жителей Бостона жила за ее чертой, а в таких колониях, как Виргиния и Мэриленд, доля бедного населения достигала трети. Но если в Англии эта часть населения была вынуждена полагаться на постоянную благотворительность, бедные колонисты Америки не оставляли надежды улучшить свою жизнь. Примерно три четверти колонистов имели в собственности землю – серьезная разница с Англией, где землей или недвижимостью владело всего 20 % населения. И, конечно, все это не означало равноправия. Надежда на то, что человек, который что-то умеет и знает, чего хочет, уж наверняка сможет добиться успеха, разбивалась о социальную реальность. Многие эмигранты происходили из самых низших социальных слоев и, приехав в Америку, так и не получили возможности приобрести участок земли и что-нибудь на нем построить.

В колониях изначально отсутствовал аристократический высший класс, в котором решающее слово принадлежало графам, баронам и маркизам. При этом в американском обществе сохранился преимущественно патриархальный уклад. Местную элиту – в нее входили священники, богатые торговцы, юристы, врачи и высокопоставленные офицеры Королевского флота – называли gentry, и ее представители, как и в любой другой стране, смотрели на «простолюдинов» свысока. Так же, как в Англии и других европейских странах, gentleman[31]31
  Джентльмен (англ.).


[Закрыть] отличался от простолюдина знанием классических языков, умением играть на музыкальных инструментах, ношением парика и отсутствием необходимости зарабатывать на жизнь ручным трудом. Джентльмены вели изысканный образ жизни, мало отличавшийся от образа жизни европейского дворянства, который давал им моральное и социальное превосходство над низшими слоями населения, вынужденными ежедневно бороться за выживание. До провозглашения независимости в 1776 году расслоение американского общества было в целом похоже на европейское. В Бостоне 5 % жителей владели половиной собственности во всем городе, в то время как на долю всех жителей из низших классов приходилось 5 % собственности.