Текст книги "Прикосновение"

Глава 15
Ба

– Чем ты удобрял это новое персиковое дерево, Ба? – спросила Миссус, выглядывая из окна библиотеки. – Оно растет как сумасшедшее!

Надо сказать, что Миссус уже проэкзаменовала вьетнамца по тесту о натурализации, и он уже заполнил все полагающиеся анкеты. Вскоре их рассмотрит служащий отдела натурализации и определит – может ли ему быть присвоено гражданство.

Ба видел, что Миссус встревожена и старается замаскировать свою тревогу болтовней.

За многие годы службы Ба научился распознавать ее настроение по самым различным признакам – по тому, как она ходит, высоко подняв плечи, как прямо держит спину, по походке. Когда Миссус находилась в состоянии внутренней напряженности, она начинала быстро ходить взад и вперед, при этом беспрерывно курила, хотя в обычное время она не курила вообще. Косые лучи вечернего солнца врезались в высокие окна двухэтажной библиотеки, пронизывая облака сигаретного дыма и высвечивая тонкий силуэт Сильвии. Она ходила взад-вперед, дымя сигаретой и похлопывая сложенной газетой по бедру.

– Не может ли Ба что-нибудь сделать для вас, Миссус?

– Нет... да. – Она бросила газету на кофейный столик. – Можешь ты мне объяснить, какого черта люди тратят деньги на подобную дрянь!

Ба взял газету «Свет». Он часто видел, как эту газету продавали близ супермаркета. Газета была раскрыта как раз на статье о некоем докторе из Лонг-Айленда по имени Алан Балмер, который, по словам его пациентов, совершает чудесные исцеления.

Вчера Ба прочел в свежем номере этой газеты на передней странице заголовок «Чудесные исцеления на Лонг-Айленде» и решил купить этот номер. Он понимал, что Миссус рано или поздно узнает об этой публикации и что скорее всего она встревожит ее. Поэтому он хотел помочь ей. Отправившись в публичную библиотеку, он взял там книгу Артура Кейцера «Море в нас». Ба помнил автора этой книги – тот проходил через его деревню во время войны и задавал ее жителям множество вопросов. Он помнил также, что человек этот записывал текст песни Дат-тай-вао.К огромному своему удовлетворению Ба обнаружил, что перевод этой песни Кейтцер также включил в свою книгу. Ба сам не смог бы ее перевести. Сняв фотокопию с этой страницы, он вернулся в Монро.

– Ты знаешь, что теперь будет? – спрашивала Миссус, продолжая курить на ходу. – Каждый чокнутый – от здешних мест до Каламазо – будет стучаться к нему в дом и требовать чуда. Я просто поверить не могу, что это написано про него! Ведь на свете нет более консервативного, осторожного, старомодного врача, чем Алан. Это просто непостижимо! Как только им могла прийти в голову такая чепуха!

– Возможно, это и не чепуха, Миссус, – попытался возразить Ба.

Миссус резко повернулась и гневно взглянула на него.

– Как ты можешь говорить такое?

– Я видел.

– Где? Что?

– На приеме.

– Ты, видно, слишком много выпил шампанского.

Внешне Ба остался невозмутим, хотя слова Сильвии резанули его как ножом. Если Миссус считает правильным говорить с ним подобным образом, что ж, пусть будет так. Но больше никому он этого не позволит.

Но в это время Миссус приблизилась к нему и коснулась его руки.

– Прости, Ба. Это было с моей стороны жестоко и несправедливо. Это... – Она постучала пальцем по газете, которую еще держала в руках. – Это взбесило меня.

Ба не сказал больше ни слова. Прошло еще достаточно много времени, пока наконец Миссус не села на кушетку и не указала ему на кресло, стоящее напротив.

– Сядь и расскажи мне, что ты видел.

Ба остался стоять и начал медленно рассказывать подробности этой сцены в той последовательности, в какой они вспоминались ему.

– Раненый человек – мистер Каннингхэм – терял очень много крови. Я видел рану у него в голове – я повернул его голову к доктору. – Он показал на пальцах. – Рана была длиной в два дюйма и шириной в полдюйма. Доктор положил руку на рану, и она вдруг перестала кровоточить. Человек очнулся. Когда я взглянул на него снова, рана уже затянулась.

Миссус сломала свою сигарету и молча посмотрела вдаль.

– Ты знаешь, Ба, что я верю тебе, – сказала она, не глядя в его сторону. – Но в это я поверить не могу. Ты, должно быть, ошибся.

– Я видел такое и прежде.

Она резко повернула голову.

– Что? Где?

– Дома. Когда я был еще мальчиком, в нашу деревню приходил какой-то человек. Он останавливался у нас на некоторое время. Он умел делать то же самое, что делает доктор Балмер. Он клал руку на больного ребенка или на взрослого с опухолью, неизлечимой язвой или больным зубом, и те тут же выздоравливали. Он обладал силой, которую мы называем Дат-тай-вао...Прикосновение.

Ба вручил Сильвии фотокопию из книги Кейтцера.

– Вот, это слова песни о Дат-тай-вао.

Миссус взяла листок и прочла вслух:

Она сама ищет – ее нельзя искать.

Она сама находит, ее невозможно найти.

Она властвует над тем, кто прикасается,

Кто снимает боль и болезни.

Но это обоюдоострое оружие,

Его нельзя повернуть вспять.

Если ты дорожишь своим благополучием,

Не становись у нее на пути.

Будь добр вдвойне к тому, кто прикасается,

Ибо он несет бремя равновесия,

Которое может нарушиться.

– На моем языке, – сказал Ба, – это звучит гораздо лучше.

– Это звучит как народная легенда, Ба.

– Я тоже так думал, пока не увидел все собственными глазами. А спустя много лет я вновь это увидел на вашем приеме.

– Извини, Ба. Я никогда не поверю, что такое и вправду могло случиться.

– В статье перечислен ряд пациентов, которые утверждают, что все это было в действительности.

– Да, но... – На ее лице отразилась тревога. – Если это правда – Боже! – они же съедят его живьем!

– Я думаю, что тут есть и другая опасность, Миссус. – Ба помолчал, вспоминая лицо человека, владевшего целительной силой Дат-тай-вао,таким, каким оно виделось ему тридцать лет тому назад: пустой, блуждающий взгляд, отрешенность от окружающего мира. – Я говорил однажды с буддийским священником об этом человеке, владеющем способностью исцелять прикосновением. Он сказал мне, что до сих пор непонятно – то ли человек владеет силой Дат-тай-вао,то ли наоборот – она владеет им.

Миссус встала. Ба видел по выражению ее лица, что она все еще не верит ему. Но в тоже время она была очень озабочена последними его словами.

– Может быть, ты скажешь доктору Балмеру то, что сказал мне сейчас?

– Конечно, если вы пожелаете.

– Отлично.

Она подошла к телефону и набрала номер.

– Алло! Доктор на месте? Нет, не беспокойтесь, я позвоню ему завтра. Благодарю вас. – Она снова повернулась к Ба: – Он уже покинул кабинет, а я не хочу беспокоить его дома. Мы позвоним ему завтра. Он должен знать то, что знаешь ты! Я все еще не могу поверить. Я просто не понимаю, как все это может оказаться правдой.

Погруженная в свои мысли, она медленно вышла из комнаты.

«И все же это правда, Миссус», – думал Ба, глядя ей вслед. Он знал это достоверно. Ибо в детстве его самого коснулась Дат-тай-вао,и именно благодаря ей прекратился его противоестественный реет, из-за которого он так мучительно возвышался над своими односельчанами.

Глава 16
Алан

Вернувшись домой, он прямо у дверей встретил Джинни.

– Алан, что происходит?

Губы ее были слегка приоткрыты, как это бывало всегда, когда она раздражалась. До его прихода она успела снять контактные линзы и теперь глаза ее сверкали природным голубым цветом. Вид у нее был очень встревоженный.

– Я не знаю. – Сегодня у Алана был долгий, утомительный день, поэтому игра в вопросы и ответы ничуть не привлекала его. – Скажи мне сама – в чем дело?

Она развернула газету.

– Это привезла Джози.

Алан схватил газету и застонал.

В глаза ему бросился заголовок, набранный крупными буквами на первой странице: «ЧУДЕСНЫЕ ИСЦЕЛЕНИЯ НА ЛОНГ-АЙЛЕНДЕ» (см. стр. 3)".

В статье фигурировали все пятеро его пациентов – Генриетта Вестин, Люси Берне и другие; были также представлены документальные свидетельства о том, что они страдали неизлечимыми болезнями, но теперь вот здоровы. И все это благодаря визиту к доктору Алану Балмеру. То, что они говорили, звучало беззлобно, даже напротив – они превозносили Алана. Каждый, кто прочел их комментарии, должен был бы проникнуться уверенностью, что доктор способен ходить по водам.

Он поднял голову – Джинни пристально посмотрела ему в глаза.

– Как это могло случиться?

Алан пожал плечами – он почти не слышал ее, настолько был потрясен.

– Я сам не знаю. Люди говорят...

– Но они говорят здесь о чудесном излечении!

Алан снова посмотрел статью. При вторичном чтении дело выглядело еще хуже.

– Этот репортер пишет, что он разговаривал с тобой. Он даже цитирует твои слова. Что все это значит?

– Он явился ко мне в кабинет и притворился больным. Я выгнал его вон.

– Почему же ты не рассказал мне об этом?

– Я посчитал, что это не важно, – сказал Алан. В действительности же он просто забыл рассказать об этом Джинни. Возможно, он просто вычеркнул этот эпизод из памяти. – Я полагал, что на этом все дело и закончится.

– Правильно ли он приводит твои слова? – Она развернула газету и прочла: – «Возможно, это просто случайные совпадения или же побочный эффект некоторых лекарств»?

Алан кивнул.

– Да, кажется, я и в самом деле так сказал.

– И это все? – Лицо у нее покраснело. – А ты не сказал – «это чепуха»? Или «вы просто с ума сошли»!

– Успокойся, Джинни. Ты же понимаешь, что он все равно не стал бы этого писать. Это испортило бы ему всю статью.

– Может быть, это и так, – сказала она, – но я скажу тебе – что он действительно должен будет напечатать – так это опровержение!

Алан почувствовал, что его охватывает отчаяние.

– Это будет только способствовать еще большей шумихе и вызовет грандиозный скандал, а это как раз то, что так любит эта газета. Если же мы просто не удостоим их ответа, интерес к этому делу потихоньку угаснет.

– А что мы будем делать тем временем? Ничего?

– Спокойно, спокойно, – сказал Алан, поднявшись и подойдя к ней.

Она уже распалила себя, доведя почти до приступа, до истерики. Он попытался обнять жену, но та оттолкнула его.

– Нет! Я не хочу, чтобы меня считали женой местного знахаря! Я хочу, чтобы все было исправлено, и немедленно! Скажи мне, почему... – Джинни уже перешла на визг, и это действовало Алану на нервы.

– Джинни...

– Скажи мне, почему ты не позвонишь Тони, чтобы он привлек этого мерзавца к судебной ответственности за клевету или за то, что он опорочил твое доброе имя, или – как это у них называется? – Джинни щелкнула пальцами. – И не заставил его опубликовать опровержение!

– Джинни... – Алан чувствовал, что терпение у него уже на исходе.

– Нет, ты скажи мне!

– Потому что это правда, черт побери!

Алан тут же пожалел, что сказал это.

Джинни отступила назад, как будто получила пощечину. Тихим голосом она спросила:

– Что?

– Это правда, – сказал Алан. – Я пытался все рассказать тебе раньше, но опасался, что ты не поверишь мне.

Джинни дрожащей рукой нащупала позади себя спинку стула и медленно опустилась на него.

– Алан, ты морочишь мне голову!

Алан сел на кушетку напротив нее.

– Знаешь, Джинни, временами мне хотело бы, чтобы все так и было в действительности. Но то, что я тебе сейчас сказал, – истинная правда. Мои пациенты не лгут, они отнюдь не сумасшедшие. Они действительно исцелились – благодаря мне.

Алан заметил, что Джинни хочет задать вопрос, но остается безмолвной. И тогда он сам задал его:

– Каким образом? Я и сам не знаю. – Он не стал рассказывать о встрече с бродягой. Все это и так было довольно трудно объяснимым и без того, что недавно рассказал ему об этом человеке Тони. – Единственное, что я знаю, – так это то, что в определенное время суток я способен излечивать людей от любых болезней.

Джинни не промолвила ни слова, она лишь молча смотрела на свои руки.

Наконец она проговорила, запинаясь:

– Если это правда – а я до сих пор не верю тому, что я сижу здесь и говорю об этом, – но нет, если это действительно правда, то ты должен положить этому конец!

Алан молчал, будучи вконец ошеломленным. Он просто не мог себе представить подобного исхода. Конечно, можно было бы меньше этим заниматься или временно воздерживаться, но только не прекратить совсем.

– Речь идет об исцелении, Джинни, – сказал он, пытаясь заглянуть ей в глаза, однако та смотрела мимо него. – Я не знаю, как долго буду обладать этой целительной силой, но пока я ею обладаю, я должен пользоваться ей. Вот в чем дело. Как я могу остановить ее?

Джинни наконец подняла глаза – в них блестели слезы.

– Это разрушит все, ради чего мы работали всю жизнь. Разве это ничего не значит для тебя?

– Джинни, ты должна меня понять...

Она вскочила на ноги и отвернулась.

– Я вижу, что все это тебе безразлично.

Алан осторожно повернул ее к себе лицом и обнял за плечи. Она прижалась к нему, как будто была готова упасть. Так они и стояли молча, обнявшись, как два заблудившихся зверька.

– Что с нами происходит? – спросил он наконец.

– Я не знаю, – ответила Джинни, – но все это мне не нравится.

– Мне тоже.

Пока они стояли обнявшись, Алан размышлял: «Так оно и должно быть. Это и есть самый простой ответ на все вопросы. Вот я держу Джинни в своих объятиях, а она обнимает меня – и этого достаточно. Все должно обустроиться со временем».

– Давай больше не будем говорить об этом сегодня, – прошептала наконец Джинни и отстранилась от Алана. – Мне нужно выспаться.

– Мы должны поговорить, Джинни. Это очень важно.

– Я знаю, что важно, но не могу об этом думать сейчас. Все это слишком сложно. Ты говоришь так, как будто ты тронулся, а я устала и хочу спать.

Наблюдая, как Джинни поднимается по лестнице, Алан вдруг вспомнил, что завтра двадцать седьмое мая. Его секретарша напомнила ему, что в этот день прием у него начинается несколько позже. Сейчас был, конечно, не самый подходящий момент, чтобы спрашивать об этом, но, может быть, на этот раз Джинни присоединится к нему?

– Джинни? Пойдешь завтра со мной?

Она замедлила шаг, оглянулась и вопросительно посмотрела на него.

– Завтра двадцать седьмое.

Лицо ее внезапно утратило всякое выражение. Она молча покачала головой и отвернулась.

Некоторое время Алан бесцельно бродил по комнатам первого этажа, чувствуя себя потерянным и одиноким. Если бы он мог хотя бы поговорить с кем-нибудь обо всем этом! В нем как будто накапливалось что-то, что готово было взорваться в любое мгновение. Если в ближайшее время ему не удастся найти себе отдушину, он действительно сойдет с ума.

Алан прошел на кухню, приготовил себе чашку растворимого кофе, понес ее в гостиную и был бесконечно удивлен, увидев, что там уже стоит другая чашка кофе.

Когда же это он успел ее принести?

Покачав головой, Алан вылил обе чашки в кухонную раковину, а затем вернулся в гостиную и, устроившись в кресле, вновь задумался о своей целительной силе.

Как это получается, что такой чудесный дар становится проклятием? Устав от собственных мыслей, он закрыл глаза и попытался заснуть.

Глава 17
Сильвия

– Вот он! – встрепенулась Сильвия, заметив «игл» Алана. Она наклонилась вперед и через плечо Ба указала ему на показавшуюся впереди машину.

Ба, сидевший на месте водителя, кивнул.

– Я вижу его, Миссус.

– Мы доедем за ним до его приемной и перехватим его, когда он будет входить внутрь.

Джеффи они оставили в школе Стэнтона, и Сильвия ехала теперь в приемную Алана, чтобы успеть поговорить с ним до начала приема.

Она откинулась на спинку кресла, обдумывая, с чего бы начать разговор с Аланом. Вчера вечером она уже была готова поверить тому, что говорил Ба о целительной силе Прикосновения – Дат-тай-вао, – как он называл ее. Но сегодня, в такое прекрасное весеннее утро, когда на небе сияло солнце и солнечные лучи, пробиваясь сквозь листву деревьев, обступивших дорогу, отбрасывали на нее свои блики, все это казалось абсолютно невероятным. Однако она все же решила поговорить с Аланом на эту тему и передать ему предостережение Ба. Это-то, в любом случае, она должна для него сделать.

Они уже подъехали к месту работы Алана. Но автомобиль Алана не заехал на парковочную площадку, на какое-то время он притормозил у белой линии, но затем вновь набрал скорость.

– Что мне делать, Миссус, ехать за ним? – осведомился Ба, замедляя скорость.

Сильвия колебалась. Алан, видимо, ехал не в больницу – та находилась в другой стороне.

– Да, давай посмотрим, куда он направляется. Может быть, у нас будет возможность побеседовать с ним.

Им не пришлось ехать долго. Алан свернул к кладбищу «Высоких дубов». Ба остановил машину у ворот и стал ждать приказаний.

Сильвия сидела молча, чувствуя прикосновение ледяной ладони страха.

– Поезжай, – наконец сказала она тихо.

Ба тронулся с места и поехал по асфальтовой дорожке, вившейся меж кладбищенских дубов. Вскоре они увидели стоявшую на обочине машину Алана. Сам он стоял на коленях на небольшом холмике в высокой траве.

Несколько минут Сильвия с удивлением наблюдала за ним. Она мало что знала о прошлом Алана, но ей было известно, что он родом не отсюда и что у него здесь нет родственников. Она вышла из машины и нетвердым шагом направилась в его сторону.

Ей хорошо было знакомо это кладбище. Слишком хорошо. Это было одно из тех современных кладбищ, где отсутствовали вертикальные надгробные камни. Здесь встречались только плоские надгробные плиты, уложенные ровными рядами, чтобы можно было удобнее ухаживать за могилами. Отошли в прошлое старомодные кладбища с их семейными склепами и потрескавшимися, покосившимися надгробиями. На смену им пришли открытые, поросшие травой поля, окаймленные рядами деревьев.

Подойдя к Алану со спины, Сильвия увидела, что вокруг рассыпано множество красочных картинок и ярких пластмассовых пакетиков. Она остановилась в изумлении, увидев, чем занят Алан.

А занят он был тем, что выстраивал вдоль надгробного камня ряды фигурок-персонажей из детской игры «Звездные войны». Там уже стояли три фигурки землян и целый ряд инопланетян, из которых по имени Сильвия знала только одного – Джабба Хатта.

Она подошла поближе, чтобы рассмотреть надпись на надгробии:

"ТОМАС УОРРЕН БАЛМЕР

Томми, мы едва успели познакомиться с тобой"

У нее перехватило дыхание. Она сделала еще шаг для того, чтобы рассмотреть даты, указанные на медной пластинке у основания надгробия. Дата рождения – восемь лет тому назад. И дата смерти – всего лишь три месяца спустя после рождения.

«О Боже! Я ничего не знала об этом», – в отчаянии подумала она.

Испытывая чувство вины и смущения за то, что вторглась в столь интимную область чужой судьбы, Сильвия повернулась и поспешила обратно к автомобилю.

– Не уходите, – раздался за ее спиной голос Алана.

Сильвия остановилась и повернулась к нему лицом. Он все еще стоял на коленях, но теперь взгляд его был обращен в ее сторону. Алан ласково улыбался.

– Пожелайте Томми счастливого дня рождения.

Она подошла и встала рядом с ним, ожидая, пока он соберет пакетики от игрушек.

– Я ничего не знала об этой стороне вашей жизни, Алан.

– Вам и не нужно было ничего знать. – Он поднялся с колен и посмотрел на игрушки, расставленные у надгробной плиты. – Неплохо смотрится?

– Великолепно! – только и смогла выдавить она.

– Это не надолго. Кто-нибудь из сторожей обязательно заберет их для своих детей. И это правильно. Все-таки лучше, чем если бы их перемолола газонокосилка. По крайней мере, они хоть кому-то сослужат добрую службу. Знаете, Томми очень любил «Звездные войны», в особенности Джаббу Хатта. Этот большой толстый Джабба, как он ни был противен на вид, вызывал у Томми радостный смех.

– Как это все произошло?.. – Этот вопрос вертелся у нее на языке с той поры, как она прочла надпись на надгробной плите. Но она долго не могла решиться на то, чтобы задать его Алану.

Алан же ответил ей совершенно спокойным голосом:

– У Томми был врожденный порок сердца: эндокардиальный фиброэластоз. Проще говоря, его сердечко не справлялось с работой. Мы возили его в город, показывали лучшим специалистам в Манхэттене. Они сделали все возможное. Но никто не смог спасти его. – Голос у Алана дрогнул. – И он умер. Он только-только научился улыбаться после сна.

Он закрыл глаза руками и зарыдал.

Сильвия растерялась. Она никогда не видела, как плачут мужчины, а скорбь Алана была столь глубока, что ей тоже захотелось поплакать вместе с ним. Она обняла его за плечи. Вид сотрясающегося от рыданий тела причинял ей почти физическую боль. Ей хотелось как-то успокоить этого человека... но что она могла ему сказать в эти минуты?

Внезапно Алан взял себя в руки и вытер лицо рукавом.

– Простите, – сказал он, отвернувшись и, видимо, стыдясь проявления своих чувств. – Я вовсе не плакса. Я приезжаю сюда регулярно 27 мая каждого года, но еще ни разу не плакал за последние пять или шесть лет. Не знаю, что это сегодня на меня нашло.

– Может быть, потому, что вы думаете – случись это сейчас, я смог бы спасти малыша?

Алан повернулся к ней, широко раскрыв глаза от удивления.

– Ба все рассказал мне.

– Ба? – Алан совершенно не помнил этого имени. – Кто это?

– Вы его знаете – это тот высокий вьетнамец. Он видел все, что произошло тогда на вечеринке.

– Кажется, это было так давно, – произнес Алан равнодушным тоном. Затем его взгляд вдруг оживился. – А, этот прием! И этот человек из городской администрации – рана у него на голове! Да, действительно, Ба мог это видеть.

Наступило молчание. Затем Алан глубоко вздохнул.

– Да, вы знаете, это действительно правда. Я могу делать... такое, что еще два месяца тому назад казалось мне невозможным. В определенные часы суток я... я обладаю способностью излечить любую болезнь. Все что угодно. Но для Томми это уже не имеет никакого значения.

Он стиснул зубы, повернулся и сделал несколько шагов в сторону могилы, но затем остановился и вернулся обратно.

– Знаете, – сказал он, немного успокоившись. – Перед тем как вы пришли, я сидел здесь и всерьез думал – не разрыть ли мне могилу и не попробовать ли оживить его.

Сильвия вспомнила старую историю об обезьяньей лапе, и ее объял ужас.

– Иногда мне кажется, что я схожу с ума, – грустно произнес Алан, качнув головой.

Сильвия ласково улыбнулась и попыталась разрядить обстановку:

– Почему вы должны отличаться от всех остальных?

Алан также ответил ей улыбкой.

– Вы пришли сюда кого-нибудь проведать?

Сильвия вспомнила о Греге, могила которого находилась на другом конце кладбища. Она похоронила его здесь – поближе к дому, а не в Арлингтоне, но с тех пор так никогда и не приходила сюда.

– Нет, я ехала за вами. – Алан взглянул на нее с удивлением. – Ба хотел кое-что сообщить вам.

Алан лишь пожал плечами.

– Пойдемте.