Текст книги "Прикосновение"

Глава 43
Чарльз

– Доктор Эксфорд! – закричала Марни, подбегая к нему, когда он вышел в коридор. – Я всюду ищу вас.

Она явно была напугана.

– Что случилось, дорогая? – вскинул брови Чарльз.

– Эти два ваших новых ассистента вошли в ваш кабинет и почти полностью опустошили ваш сейф!

– Что?! Вы вызвали охрану?

– Они сами пришли в форме охранников!

Возмущенный Чарльз бросился в свой кабинет. Сейф был заперт.

– Они знали шифр, – ответила Марни на немой вопрос Чарльза. – И они действовали очень аккуратно, точно зная, что именно им нужно.

– Денег у меня здесь нет, – бормотал про себя Чарльз, набирая шифр сейфа. – Какого черта им там было нужно...

Ответ пришел сам собой, как только дверца сейфа отворилась. Исчезли все материалы, касающиеся Балмера. Это была какая-то нелепость.

– Соедините меня с сенатором.

– Я как раз хотела предложить вам сделать это, потому что именно сенатор их и прислал.

Чарльз был поражен:

– Их прислал сенатор?

– Конечно. Он позвонил сегодня утром. Когда я сказала ему, что вас еще нет на месте, он сказал, что это не имеет значения и что он посылает Хенли и Росси забрать кое-какие бумаги из вашего кабинета. Мне и в голову не пришло, что он имеет в виду бумаги из сейфа. Мне очень неприятно... я не знала, как помешать им...

– Ничего, Марни. Все в порядке.

– Да, и вот еще что, – сказала она, когда Чарльз стал набирать номер сенатора. – Сенатор просил поблагодарить вас за ваш доклад. Я только что закончила его перепечатку.

Чарльз почувствовал, как внутри у него все сжалось. Он быстро положил трубку телефона обратно.

– Скажите мне, – попросил Чарльз, подводя Марни к компьютеру, – как он был закодирован?

– Я назвала его Балмеррап.

Как Марни ни старалась, ей не удалось отыскать в памяти компьютера следы доклада.

– Он стерт. Но я клянусь, я сама производила его набор.

– Не беспокойтесь, дорогая, – успокоил ее Чарльз, пытаясь подавить бурю, бушевавшую у него в груди. – Не бывает ничего совершенного, в том числе и компьютеров. А кстати, вы не видели, куда направились Хенли и Росси?

– Случайно видела. Я шла за ними до самого лифта, пытаясь понять, что происходит, и заметила, что они спустились вниз. Это меня удивило, поскольку я думала, что они направляются в контору сенатора.

– Может быть, вы заметили, где они вышли?

– На девятом этаже.

– Прекрасно. Сидите здесь, а я пойду поговорю с сенатором.

Чарльз ринулся к пожарной лестнице. Но вместо того, чтобы подняться наверх, он спустился вниз. Утренние события внезапно придали создавшемуся положению мрачный оттенок, но он думал, что, возможно, он просто сгущает краски. Но в любом случае он был намерен получить обратно свои материалы. На девятом этаже располагался центральный архив. Если Хенли и Росси спрятали материалы там, то он должен подумать, каким образом заполучить их обратно, а затем нанести визит Мак-Криди и выяснить, что, черт побери, все это значит.

Он двигался по главному коридору девятого этажа, когда разглядел сквозь одну из застекленных дверей знакомые силуэты. Отступив назад, он осторожно заглянул внутрь.

Хенли и Росси не спеша запускали стопки бумаг, в которых Чарльз сразу же узнал энцефалограммы Алана Балмера, в машину для уничтожения секретных документов. Первым побуждением Чарльза было ворваться в комнату и остановить их, однако он заставил себя отступить и вернуться обратно. Препирательство с двумя охранниками не принесло бы никакой реальной пользы – тем более что большая часть материалов уже превратилась в лапшу. Однако он сможет выведать гораздо больше, делая вид, будто не знает ничего, кроме того, что сказала ему Марни.

Теперь он был уверен, что происходящее не плод его воображения. Затевается нечто грязное.

Он еще как-то мог понять стремление сенатора ознакомиться с его докладом и не находил ничего предосудительного в том, что тот копается в папках и записях. Но он ведь не просто собирает материалы, он еще и уничтожает их.

Зачем он это делает?

Ну так или иначе, все материалы заложены в память главного компьютера и доступны Чарльзу.

А впрочем, так ли это?

Чарльз ринулся в свой кабинет и набрал код доступа к материалам Балмера.

Последовал ответ: «Требуемого файла нет в памяти компьютера».

Чарльза охватила нервная дрожь. Создавалось впечатление, что кто-то пытается уничтожить все следы присутствия Алана Балмера в Фонде.

Но почему?

Только один человек мог ответить на этот вопрос.

Чарльз бросился к лифту.

– Чарльз! – прохрипел сенатор, когда Чарльз ворвался в его кабинет. – Я ждал вас.

– Не сомневаюсь.

– Присаживайтесь.

– Я постою. – Чарльз подумал, что он с большим успехом сможет контролировать события, если будет притворяться рассерженным.

– Ну, ну, – дружески посмеиваясь, просипел сенатор. – Я догадываюсь, что вы возмущены, и у вас имеются все основания для этого. Но мне пришлось переместить материалы в более безопасное место. Простите мне эти навязчивые опасения.

Чарльз сохранил хладнокровие и на этот раз.

– Они находятся теперь в более надежном месте, чем мой сейф?

– О да! Я спрятал их в надежное место, где у меня хранятся наиболее деликатные документы. Материалы Балмера сейчас находятся именно там.

– Понимаю.

Чарльз был восхищен изворотливостью сенатора. Все было тщательно продумано, вплоть до этого хитрого тайника.

Но его по-прежнему мучил один вопрос: «Зачем все это понадобилось сенатору?» Он подавил в себе желание ткнуть в нос Мак-Криди его собственную ложь и добиться от него в конце концов правды. Но это бы ни к чему не привело. Кроме того, только что Чарльз придумал кое-что получше.

– Итак, – продолжал Мак-Криди примирительным тоном, – мы с вами по-прежнему друзья, не так ли?

– Мы никогда не были друзьями, сенатор. И я хочу предупредить вас, что вскоре сменю код в своем сейфе, и если к нему хотя бы раз прикоснется кто-нибудь из ваших наемников, вам придется искать себе другого директора.

С этими словами он вышел из кабинета и направился к себе.

Он сидел в своем запертом на ключ кабинете и вводил код доступа сенатора Мак-Криди в терминал компьютера.

Он не раз наблюдал, как сенатор пользуется им в тех случаях, когда ему требовалось набрать свой личный медицинский файл.

Теперь Чарльз мог пересмотреть все файлы, доступ к которым открывался только при наборе личного кода сенатора.

В одном из них он и обнаружил, что все материалы, касающиеся Балмера и хранившиеся до сих пор под личным кодом Чарльза, теперь были перемещены в файлы, доступные исключительно сенатору. Кроме них в файле находилась всякая чепуха – последние анализы Мак-Криди, записки, доклады. Чарльз мельком просмотрел все это и уже собирался было пойти дальше, как вдруг ему бросилось в глаза слово «исцелен». Он прочел целиком интересующий его абзац.

В нем было подробно рассмотрено влияние наличия болезней у кандидатов в президенты на общественное мнение.

Было установлено, что серьезно больной кандидат имеет мало шансов на выдвижение и практически совсем не имеет шансов на победу.

Франклин Делано Рузвельт, страдавший серьезным заболеванием, а потом вдруг чудесным образом излечившийся, постоянно мучился сомнениями и опасениями – не возобновится ли его болезнь, и в силу этого значительно уступал своим здоровым соперникам.

Но еще хуже было положение кандидата, скрывавшего свою болезнь от общественности, а затем внезапно излечившегося. У избирателей возникал вопрос – не скрывает ли он от них еще чего-нибудь?

Чарльзу вдруг все стало ясно. За исключением одного. Выражение «чудесное исцеление» в тексте было явно связано с именем доктора Балмера, но дата, поставленная на докладе, относилась к 1 июня, то есть почти шесть недель тому назад.

У Чарльза не было времени раздумывать над этим сейчас – ему нужно было срочно переговорить с Балмером.

Глава 44
Алан

– Так вот, значит, в чем заключается его план, – яростно шептал Чарльз. – Он собирается выбросить вас на улицу.

Алан пожал плечами, все еще не веря тому, что только что услышал.

– Чарльз, я никогда не был высокого мнения об этом человеке, но это... это! – Его голос задрожал.

– Все это правда, Алан, я не намерен играть с вами ни в какие игры. Но вы не знаете того, что знаю я. Мак-Криди хочет принудить вас использовать вашу магическую силу для излечения его миастении, а затем он заявит, что никогда ничего о вас не слышал. И я буду откровенен с вами, дружище, – если нужно будет засвидетельствовать то, чем мы здесь с вами занимались, то я не смогу вам ничем помочь.

– Но ведь вы сказали, что компьютерная разработка датирована числом полуторамесячной давности. Это значит, что Мак-Криди разрабатывал этот план, начиная с мая месяца. Это какое-то сумасшествие! В мае еще никто не мог предвидеть, что я окажусь здесь. Тогда еще все стояло на своих местах.

Алан чувствовал, что затронут важный момент. Это же, по-видимому, понимал и Чарльз.

– Не было ли уже тогда каких-либо признаков того, что ваше положение осложняется?

– Ни малейших. Какие-то легкие покалывания почувствовались впервые, когда появилась статья в газете «Свет», но почти никто не принял ее всерьез. – Он закрыл глаза и потер пальцами лоб, пытаясь вспомнить: – Нет. Насколько я помню, дело начало раскручиваться тогда, когда мной заинтересовалась местная газета. Это привело к слушанию на Совете попечителей, и с того момента началась эскалация всей этой истории.

Чарльз вздрогнул:

– Местная газета? Проклятие! Как она называется?

– "Монро Экспресс". А что?

– Одну секунду.

Чарльз схватил телефонную трубку и стал набирать номер. Алан отвернулся к окну, пытаясь подавить внезапно возникшее чувство, что он жертва предательства.

Повернувшись, он увидел, что Чарльз повесил трубку. В глазах Чарльза мелькнула искра понимания: по-видимому, он получил подтверждение своим опасениям.

– Когда упоминается имя Мак-Криди, всем приходит на ум либо политика, либо медицинские исследования.

Но мы всегда забываем о том, каково происхождение его капитала – газетный концерн! И ваша местная газета входит в этот газетный концерн, принадлежащий Мак-Криди!

Алан вжался в кресло.

– "Экспресс"! А я и не подозревал!

Его все больше поражала и ужасала тонкость расчета и глубокая проницательность, проявленная Мак-Криди при составлении этого заговора. Все эти якобы вдохновленные общественным мнением призывы устранить Алана от врачебной деятельности и шумная подача сообщения о том, что он уволен из рядов персонала больницы, – все это преследовало одну цель: Алан лишается работы и клюет на предложение помощи со стороны Мак-Криди.

– Ну и мерзавец! – вскричал он в гневе. Его супружеская жизнь, его врачебная практика, его репутация – все это можно было бы спасти, если бы не Мак-Криди. – Этот сукин сын! Я все еще не могу этому поверить.

– Тогда давайте попробуем еще одно средство. – Чарльз снял трубку и передал ее Алану. – Я сам еще не проверял этого, но попробуйте-ка лучше сами. Позвоните на коммутатор и попросите соединить вас с комнатой Алана Балмера.

Алан взял трубку, нажал кнопку коммутатора и попросил соединить с самим собой.

– Простите, сэр, – ответил ему голос. – У нас в Фонде нет больного с таким именем.

Несмотря на чувство душевной тяжести, Алан счел, что этот звонок еще не подтверждает гипотезу Чарльза. Сегодня был последний день его пребывания в Фонде. Возможно, его имя просто заранее вычеркнули из списков больных.

– Когда он выписан? – спросил Алан.

– Простите, сэр, но в наших списках за текущий год такого больного вообще не значилось.

С трудом преодолевая отчаяние, Алан опустил трубку на рычаг.

– Пойдемте отсюда, – неслышно сказал он.

– Я это и хотел вам предложить.

– Но прежде, – произнес Алан, чувствуя, как у него сжимаются челюсти и набухают желваки на щеках, – я хочу навестить сенатора и высказать ему все, что думаю о нем и его подлых замыслах.

– Это может повлечь за собой множество проблем, с которыми мы не сможем справиться, – предупредил его Чарльз.

Алану показалось, что Чарльз боится.

– Например?

– Ну например, вам придется остаться здесь дольше, чем вы этого желаете.

– Ну полно вам, Чарльз! – рассмеялся Алан. – Вы просто с ума сошли. Я явился сюда по своей доброй воле и смогу выйти отсюда, когда захочу.

– Не рассчитывайте на это, дружище. И не называйте меня сумасшедшим. Ваш психологический анализ допускает наличие у вас галлюцинаций.

– О чем вы говорите? – встревожился Алан.

– Те многочисленные тесты, которые вы проходили здесь на второй день своего пребывания, указывают на то, что вы одержимы манией Божественной силы. Постойте минутку! – повысил голос Чарльз, видя, что Алан собирается ему возразить. – Лично я верю вам. Эти тесты предназначены для выявления шизоидных субъектов. Они утрачивают свое значение, когда речь идет о человеке, который в действительности способен делать то, что делаете вы. Таким образом, мы знаем, что вы не выключаетесь из реальности, когда сообщаете о своей способности исцелять. Но, позвольте предупредить вас, дружище: места, где вы проходили обследование, обставлены маленькими красными флажками.

– Итак, вы полагаете, что они могут юридически обосновать мое задержание, если пожелают?

– Совершенно верно. Я не знаю, хорошо ли вы помните законы штата Нью-Йорк, но, поверьте мне, вы можете застрять здесь на весьма длительный срок.

С большим трудом Алан сумел заставить себя улыбнуться.

– Может быть, мне лучше уйти прямо сейчас, а завтра отправить ему телеграмму?

– Так будет лучше. И осторожности ради я дам вам лабораторный халат – так вам легче будет выбраться отсюда. Весь персонал здесь носит белые халаты. Это аналогично тому, как если бы вы вдруг стали невидимкой. У меня в моей комнате есть лишний белый халат. Сидите тихо – я сейчас вернусь.

Алан быстро собрал свои пожитки. Их было не так уж много. Весь его гардероб, кроме того, что было надето на нем, погиб во время пожара. Проверив, на месте ли бумажник и ключи от машины, он сел на стул и принялся ждать Чарльза.

Сквозь закрытую дверь он слышал шаги людей, ходивших туда и сюда, скрип носилок. За последние дни он ни разу не наблюдал столь оживленного движения по коридорам. Но тогда ведь он не ждал так напряженно кого-нибудь, кто помог бы ему выбраться отсюда.

А сейчас он пребывал в крайнем напряжении. После тридцати минут подобного ожидания он был весь – сплошной комок нервов. Куда же, черт побери, запропастился Чарльз?

Алан уже был не в состоянии просто сидеть и ждать его прихода, ничего не предпринимая. Изнывая от бездействия, он решил выглянуть в коридор и посмотреть, нет ли Чарльза где-нибудь поблизости.

В холле царила жуткая тишина. Он сразу же заметил, что дверь, ведущая к лифту, была заперта. Это показалось ему странным. Днем она всегда была открыта и запиралась только после 10 часов вечера. Алан быстро подбежал к двери и подергал за ручку.

Ручка не поворачивалась.

Заглянув, в маленькое стеклянное окошко, занавешенное проволочной сеткой, Алан убедился, что площадка перед лифтом пуста. Алан стал колотить в дверь и дергать за ручку, после чего в окошке показалось чье-то лицо. На голове у незнакомца красовалась форменная фуражка. Лицо его показалось Алану знакомым.

– Дверь заело! – сказал Алан.

– Нет, сэр, – ответил охранник глухим голосом. – Она заперта.

– Тогда откройте ее.

Охранник покачал головой, как бы извиняясь:

– Это сделано для вашей же безопасности, сэр. Сбежал опасный больной. Мы заперли его между четвертым и шестым этажами, но пока он окончательно не пойман, мы решили запечатать все административные помещения.

Алан опять подергал ручку.

– Беру всю ответственность на себя. Откройте.

– Простите, сэр, но я не могу это сделать. Приказ есть приказ. Однако как только этот сумасшедший будет пойман, я сразу же вам открою.

Охранник отошел от двери и, несмотря на то, что Алан еще долго стучал и звал его, так больше ни разу и не откликнулся.

Страх овладел сознанием Алана. Его преследовало искушение пойти в ближайшую комнату, схватить стул и выбить маленькое окошко в двери. Это, конечно, не помогло бы ему выбраться отсюда, но по крайней мере внесло бы успокоение в его душу. Конечно, впоследствии это могло бы сыграть отрицательную роль как доказательство того, что Алан не просто ненормальный, но и социально опасный. Зачем ему играть им на руку? Зачем облегчать им дело?

Он в последний раз безнадежно ударил в дверь носком ботинка и отправился к посту дежурного, чтобы проверить, насколько хорошо охраняется этаж. Проходя по коридору, он заметил, что все комнаты на этаже были пусты. В этом крыле здания всегда было немноголюдно, но сейчас в нем вообще не было никого.

Алан ускорил шаг. Подойдя к посту дежурного, он обнаружил, что и здесь никого нет, и это тоже не удивило его.

Алану не было нужды проводить дальнейшее расследование. По той мертвой тишине, какая царила в коридоре, было ясно, что он в данный момент единственный его обитатель.

Он поспешил обратно в свою комнату и схватил телефонную трубку – но не услышал ничего, кроме мертвого молчания. Что ж, он был готов и к этому, поэтому не испугался – скорее рассердился. Он был готов швырять лампы и сокрушать стены.

Теперь-то ему было ясно, что происходит. Его хотят задержать здесь до вечера или до завтрашнего утра под предлогом защиты от буйнопомешанного. А потом, ну, скажем, около 9.45, примерно за полчаса до высокого прилива, «сбежавший сумасшедший» будет пойман, и тогда двери откроются и Алан получит возможность свободно уйти, но перед этим сенатор пожелает перекинуться с ним парой словечек и поведает ему о заманчивых планах на его, Алана, будущее.

«А между прочим, уж коль скоро вы находитесь здесь, не могли бы вы заняться этой моей миастенией?»

По-видимому, сенатор Мак-Криди не знает, что Алан в свою очередь также стремится его разыскать. Иначе к чему эта ловушка?

Итак, Алан терпеливо ждал, скрежеща от гнева зубами и постукивая пальцами по столу, наблюдая из окна за пейзажем Манхэттена. Он дошел до такой жизни, потому что его вечно во что-то втягивали, и отчасти он утратил контроль над собственной судьбой. По правде говоря, он превратился в пешку, которую двигают взад-вперед все, кому не лень, – обстоятельства, Совет попечителей, Дат-тай-ваои, наконец, сенатор Мак-Криди.

Ну что ж, пора положить этому конец. Алан Балмер снова садится в кресло водителя. Отныне он намерен взять жизнь в свои руки и сам принимать решения, не оглядываясь ни на кого.

«А пока подождем сенатора, – подумал он, – у меня есть для него сюрприз».

Глава 45
Сильвия

– Чарльз! – Сильвия крайне удивилась, увидев его на пороге своего дома. – Алан не пришел с тобой? – Она заглянула ему за спину.

Чарльз покачал головой и прошел в комнату. На нем был белый лабораторный халат. Чарльз был явно чем-то потрясен. Его и без того красное лицо сейчас просто пылало огнем.

– Они держат его там.

– Держат его? – Ее сердце забилось быстро-быстро. – Как долго они собираются его держать?

– Я думаю, пока не спадет прилив. И то, если он согласится с ними сотрудничать.

– Чарльз, о чем ты говоришь? Почему Алан не пришел вместе с тобой?

– Они вышвырнули меня! Просто взяли и вышвырнули. – Чарльз щелкнул пальцами и затараторил со скоростью пулемета: – «Вот ваше выходное пособие, и, пожалуйста, освободите помещение, большое вам спасибо». Наверно, Мак-Криди пронюхал, что я шарил в его секретных файлах.

– Чарльз! – Сильвия была расстроена и испугана. От Чарльза нельзя было добиться никакого толку.

– Хорошо! Хорошо! Сейчас я все расскажу тебе! – успокоил он ее, направляясь в библиотеку. – Только дай мне сначала чего-нибудь выпить!

И он действительно рассказал ей все. Сильвия сидела на валике кожаной кушетки, а Чарльз ходил взад-вперед по библиотеке, держа в руке стакан шотландского виски, и, время от времени отпивая из него, рассказывал ей невероятные вещи о человеке с раковыми метастазами в мозгу, у которого внезапно рассосался рак, о синусоидах в энцефалограмме, на которых экстремальные точки совпадали с амплитудами прилива, о «Часе целительной силы», которая посещала Алана, и о симптомах болезни Альцгеймера, которые, по-видимому, вызывала у Алана Дат-тай-вао.

– Ты говоришь, что она разрушает его мозг? – Сильвия пришла в ужас.

Алан... маразматик в сорок лет – это известие было слишком страшным, чтобы сразу поверить в него.

– Боюсь, что так.

– Но тогда это совпадает с тем, что говорится о Дат-тай-вао вэтой легенде, которую показывал мне Ба. Что-то о «сохранении равновесия». Если бы я сразу догадалась, что именно имеется в виду!

Она позвонила по внутреннему телефону в гараж, вызвала Ба и попросила его принести поэму о Дат-тай-вао. Затем принялась ходить по комнате, нервно потирая руки.

Последние события пугали и беспокоили Сильвию, вдобавок ко всему она еще не получила ответ на свой вопрос.

– Почему он все еще остается там?

– Потому что наш больной друг сенатор Джеймс Мак-Криди, который так ловко манипулировал нами, хочет использовать также и Алана, чтобы затем выбросить его на съедение волкам.

Последовал еще один рассказ – на этот раз о том, как Мак-Криди заманил Алана в Фонд, а затем уничтожил все материалы обследований.

– Так, значит, все это правда? – спросила Сильвия, наконец обретя способность говорить. – Он... действительно способен исцелять прикосновением? И это я слышу от тебя?

Она следила за выражением лица Чарльза и заметила, как у того дрожат губы.

– Да, – прошептал он еле слышно.

– Что же заставило тебя поверить в это?

– Джули... – Его голос сорвался. Он отвернулся к стене.

У Сильвии заколотилось сердце. Она подошла к Чарльзу и положила ему на плечо руку.

– Джули излечилась?

Он кивнул, не поворачиваясь.

– О, Чарльз! – вскричала Сильвия, обвив его руками. От радости на глазах у нее выступили слезы. – Это замечательно! Это прекрасно!

Сильвия видела Джули всего один раз и была глубоко тронута спокойным мужеством этой девочки. Но у нее имелась и другая, более личная причина для радости – если оказалось возможным вылечить Джули, то есть реальная надежда вылечить Джеффи.

Чарльз как будто читал ее мысли. Он повернулся к ней лицом и обнял ее за плечи.

– Он сказал, что следующим его пациентом будет Джеффи.

– Но ты же сказал, что Дат-тай-ваоразрушает его мозг.

Эта мысль была подобна темной туче, закрывающей солнце. Согласится ли Алан променять часть своего разума на то, чтобы пробиться сквозь стену аутизма Джеффи? Она не знала, вправе ли она согласиться на это.

И в то же время не знала, вправе ли она отказаться.

Оттеснив эти вопросы в глубь своего сознания, она решила вернуться к ним позже. Сейчас же она должна сосредоточиться на том, как вернуть Алана домой, в Тоад-Холл.

От ее внимания не ускользнуло то, что в Чарльзе произошла какая-то перемена. Теперь это был совсем другой человек. Он сильно смягчился за последние несколько дней. Его жесткий, блестящий фасад местами обрушился, и в нем обнаружились хрупкие, уязвимые зоны.

– Похоже, он прикоснулся и к тебе? – сказала Сильвия, понаблюдав за ним некоторое время.

– Чепуха! Я не нуждался в лечении.

– Да нет, я имею в виду другое – он прикоснулся к тебе своим обаянием, своей внутренней силой.

– Он и правда обладает обаянием, – согласился Чарльз. – Сначала я думал, что это лишь поза, заранее продуманная роль семейного врача, которую он сознательно играет. Знаешь, как говорят про таких: боец на передовой линии фронта в битве против смерти и болезней, и всякая такая чепуха. Но у него все это, оказывается, было искренне. Я всегда думал, что люди такого типа, как он, – страдальцы, влачащие как крест, приверженность профессии. Однако он оказался настоящим мужчиной. – Чарльз прикусил нижнюю губу. – Страшно подумать, но чего я только не думал и не говорил о нем!

– Может быть, теперь ты поймешь, почему он обосновался здесь? – спросила она.

Чарльз поднял глаза. Сильвия увидела в них боль, но уже отдаленную, угасающую.

– Теперь я действительно многое понимаю. И надеюсь, что вы будете счастливы вместе.

– Вы звали меня, Миссус? – В дверях показался Ба.

– Да, Ба. Ты принес поэму о Дат-тай-вао?

Вьетнамец передал ей текст поэмы, и она прочитала ее Чарльзу вслух:

Она сама ищет – ее нельзя искать.

Она сама находит, ее невозможно найти.

Она властвует над тем, кто прикасается,

Кто снимает боль и болезни.

Но это обоюдоострое оружие,

Его нельзя повернуть вспять.

Если ты дорожишь своим благополучием,

Не становись у нее на пути.

Будь добр вдвойне к тому, кто прикасается,

Ибо он несет бремя равновесия,

Которое может нарушиться.

Сильвия обернулась к Чарльзу:

– "Он несет бремя равновесия, которое может нарушиться". Это похоже на то, что происходит с Аланом: каждый раз, как он применяет силу, она отнимает у него что-то. За каждый дар приходится платить.

– Меня волнует другое. Мы должны сейчас же, не теряя времени, придумать, каким образом вызволить Алана из Фонда.

– Но ведь он выйдет оттуда сам сегодня вечером. Излечит сенатора своей силой и сразу же уйдет.

– Я думаю иначе, – сказал Чарльз, покачивая головой. – Алан просто взбесился – он страшно рассердился, когда я объяснил ему, как Мак-Криди подставил его.

– Не думаешь ли ты, что Алан откажется исцелить его? – спросила Сильвия, и тревожный огонек снова вспыхнул в ее глазах. – Это не похоже на Алана.

– Ты не видела его глаза в этот момент... А если Мак-Криди не получит исцеления, он не отпустит Алана.

– Но он не может удерживать его насильно!

– Некоторое время может. Сначала я думал, что Мак-Криди уничтожил все оригинальные результаты тестов Алана, но теперь готов поспорить, что он сохранил оригиналы его психиатрического обследования.

– Зачем?

– Потому что на их основании можно представить Алана как параноидного шизофреника. Они могут задержать его под предлогом опасности его для себя и для окружающих.

– Я позвоню Тони, – сказала Сильвия. Она была рассержена и напугана. – Тони перевернет там все вверх ногами.

– Не рассчитывай на это, Сильвия. Данные обследования, а также репутация Фонда и личное влияние сенатора... вероятно, мы не скоро сможем выручить Алана.

– Простите, – подал голос Ба, все еще стоящий в дверях. – Миссус хочет, чтобы доктор вернулся из Фонда?

– Да, Ба, – ответила Сильвия, уловив в его голосе нотку заинтересованности. Она знала, с каким уважением Ба относится к Алану. – Есть какие-нибудь идеи?

– Я пойду туда и приведу его.

Он сказал это самым обыденным тоном, но в глазах его светилась решимость.

– Бросьте это! – со смехом сказал Чарльз. – Система безопасности в Фонде безупречна.

– Я много раз бывал там с Миссус. Я пойду туда сегодня вечером и приведу доктора.

Чарльз засмеялся. Но Сильвия, взглянув в лицо Ба, вспомнила, что говорил Грег об этом простом рыбаке, который в свое время присоединился к их группе и тренировался вместе с ними. Грег говорил, что трудно представить лучшего помощника в экстремальной ситуации. Ба хотел освободить Алана. И Сильвия вдруг почувствовала, что она также желает, чтобы вьетнамец сделал это.

– Хорошо, Ба. Только будь осторожен.

Улыбка спала с губ Чарльза.

– Что? Так вот просто – пойти и привести Алана? Да вы с ума сошли!

Сильвия поклонилась Ба в ответ на его поклон и, придержав его, когда тот уже собирался уходить, обернулась к Чарльзу:

– Ты бы не мог набросать план этажей и указать, где, как ты полагаешь, находится Алан? Это очень помогло бы делу.

– Но это явное безумие! Охрана схватит его, как только он окажется внутри здания!

– Будем надеяться, что Ба не сильно покалечит их. – Сильвия улыбнулась, увидев выражение растерянности на лице Чарльза.

Поворчав еще немного, он сел и стал рисовать план верхних этажей здания. Ба внимательно рассматривал рисунок.

– Где сейчас находится Алан? – спросила Сильвия. Она не могла сказать почему, но ей самой было необходимо знать местоположение его комнаты.

– Вероятнее всего, он находится в больничном крыле седьмого этажа в комнате 719, но вообще он может находиться где угодно в этом комплексе. – Чарльз указал на помещения верхнего этажа. – Самое надежное место – вот здесь. Алан будет в личном помещении Мак-Криди в промежутке между 9.45 и 10.45 вечера.

– Почему ты так уверен в этом?

– Потому что по расписанию высокий прилив начнется сегодня в 10.18. Пожалуй, это лучшее время и место для того, чтобы найти Алана.

Ба покачал головой.

– Лучше всего перехватить его по дороге. Проникнуть в личные апартаменты сенатора будет очень нелегко...

Чарльз с уважением посмотрел на Ба:

– Это весьма разумно, старина. Может быть, это тебе и удастся сделать, хотя я лично сильно сомневаюсь. – Он снял свой халат. – Вот, возьми. Я, правда, думаю, что в помещении Фонда ты всюду будешь бросаться в глаза, но все же наличие халата сделает тебя менее подозрительным.

– Не хочешь ли пойти с ним, Чарльз?

Он сардонически улыбнулся:

– Похоже, я имею прекрасную перспективу – особенно меня прельщает вероятность ареста по обвинению во взломе и возможность провести несколько ночей в Нью-йоркской тюрьме. Нет, дорогая, я пас. Кроме того, от меня все равно большой пользы не будет. Меня там хорошо знают, и все охранники, конечно, уже извещены о том, что я – персона нон грата. А кроме того, я хочу домой к Джули. Для нее нормально функционирующая почечная система – совершенно новое дело, и я хочу быть рядом, когда ей понадобится помощь.

Сильвия вспомнила, что должна попросить Глэдис остаться с Джеффи на несколько часов, на время ее отсутствия. Она подождала, пока Ба проводил Чарльза, и перехватила его у ворот гаража.

– Я поеду с тобой, Ба, – сказала она.

Обычно бесстрастное лицо вьетнамца наполнилось выражением растерянности и беспокойства.

– Миссус, там могут возникнуть трудности! Вы не должны идти туда.

– Нет, я должна. Если ты не возьмешь меня с собой, я поеду одна. Давай не будем терять время на споры.

– Но зачем, Миссус?

Сильвия не могла ответить на этот вопрос. Действительно, зачем? Зачем ей вмешиваться в это дело, если Ба прекрасно справится и без ее участия? Может быть, это желание вызвано тем, что она чувствовала себя такой беспомощной в ситуации ухудшения состояния Джеффи? Может быть, хоть теперь она почувствует себя сильной? Сильвия не была уверена в правильности этих выводов, но это в общем-то и не имело значения. Ей было ясно лишь одно – она любит Алана и хочет присутствовать при операции ради него. И ей этого было достаточно.

– Потому, Ба, – ответила она. – Просто потому.