Текст книги "Трое сыщиков, не считая женщины"

Глава 13
СЛУЧАЙНОЕ ЗНАКОМСТВО

В мае прошлого года Сергей Легостаев отвез своих друзей – школьного товарища и его жену – в деревню. Те купили по дешевке домик во Владимирской области, за триста с лишним километров от Москвы. Добираться туда на общественном транспорте крайне неудобно что на автобусе, что на поезде – все с пересадками, да не с одной, и нужно сто раз изучить расписание, чтобы не куковать слишком долго на пересадочном пункте. Тем более, трудно ехать в мае, после зимнего перерыва, когда нужно брать с собой много вещей. Своей машины у них не было, и Сергей охотно отвез хороших друзей. Тем даже просить не пришлось, сам вызвался. Заодно побыл там денька три, подышал свежим воздухом. Мог еще оставаться сколько угодно, да он не большой любитель деревенской жизни. Носить дрова, топить печку, таскать воду то для поливки, то для бани… Самое противное для него – это копать грядки. Но ведь не сидеть же в холодке сложа руки, когда хозяева в поте лица горбатятся на огороде. Не в его это характере. Помогал чем мог, а через три дня с плохо скрытым удовольствием уехал.

Из деревни Сергей выехал рано утром, когда солнышко еще не припекало. До основной магистрали, Нижегородского шоссе, нужно было проехать километров пятьдесят. Дорога пустынная, воздух свежий, птички чирикают, на березах появились маленькие изумрудные листочки. Красота!

Где-то на полпути к шоссе дорога круто загибалась направо. Сергей повернул и увидел, что возле обочины застыл синий «жигуленок», а возле него с мольбой во взоре стоял пожилой мужчина. Крышка капота поднята, видимо, с машиной случилась беда. В этой глуши можно до вечера простоять, проезжающих мало. И потом, нужно не просто остановить проезжего. Желательно, чтобы человек разбирался в машинах: вдруг сложная поломка, требуется поставить диагноз. Тут Легостаеву равных было мало. Кончил автомеханический техникум, служил в автовзводе. В машинах от него секретов нет.

Сергей подъехал к обочине, подал задом поближе к «жигуленку». Запыхавшийся мужик тут же подбежал к нему:

– Выручите, пожалуйста! Что-то произошло с тормозной жидкостью. Вдруг педаль стала проваливаться, на табло загорелась красная лампочка…

– Сейчас поглядим.

Когда Легостаев приближался к машине, из нее вышла молодая женщина в белой блузке и шортах. Для жены вроде бы слишком молода – мужику примерно полтинник, ей раза в два меньше. На дочку не похожа – тот темный, глаза карие, она же блондинка с большими светло-серыми глазами. Очень симпатичная. Ноги, правда, чуть полноваты, но все равно – эффектная женщина.

Мужчина еще продолжал что-то говорить о тормозной жидкости, а Сергей уже заметил, что перегорел провод реле, и перебил его:

– У вас же вдобавок габариты не горят.

– Ой, – водитель всплеснул руками, – об этом я уже не заикаюсь. Мне бы с тормозами разобраться.

– Давайте нож, плоскогубцы, – потребовал Сергей. – Пока делаю свет, рассказывайте, что случилось с тормозной жидкостью?

Он зачистил перегоревший провод, аккуратно взял в зажим и поставил на место. Две минуты – и со светом полный порядок. Пощупал снизу бачок для тормозной жидкости. Так и есть, отломился один из патрубков. Тонкий, из пластмассы, которая от соседства с горячим двигателем становится хрупкой.

А дорога тут – колдобина на колдобине, как будто сплошь едешь по «лежачим полицейским». Ничего удивительного, что от непрерывной тряски трубочка отлетела.

– Вы куда едете? – спросил Легостаев.

– В Коленовск, – ответил мужчина и кивнул на свою спутницу: – Дочке завтра нужно на работу, поэтому возвращаемся.

Значит, все-таки дочка. Сергей пожалел, что он не может, как некоторые, легко знакомиться с женщинами. Не спросишь же у нее телефон в присутствии отца!

– У меня для вас два известия, – сказал он, – приятное и неприятное. Начну с приятного – до Коленовска вы доедете. Поставлю заглушку на один контур, и доедете. Если не будете слишком быстро гнать и слишком резко тормозить. Ну а в городе придется отправиться в автосервис.

Сказав это, Легостаев принялся строгать подвернувшуюся под руку сухую ветку, чтобы сделать затычку.

– Ну а неприятное какое? – спросил после паузы мужчина.

Блондинка засмеялась:

– Папа, сказано же тебе, что придется ехать в автосервис. Разве это приятно?

Когда Сергей закончил манипуляции с машиной, мужчина достал бумажник:

– Вы столько времени потратили на нас. Сколько я вам должен?

– Уберите ваш кошелек. Об этом и речи быть не может. Все автомобилисты помогают друг другу. – Легостаеву очень не хотелось так сразу расставаться с симпатичной блондинкой. – Я подумал, имеется еще один вариант. Когда выезжаешь на трассу, там, у перекрестка, есть магазин запчастей. Давайте остановимся. Если у них будет продаваться бачок, я сразу его вам поставлю. Чтоб уж вам ехать совсем спокойно.

– Неудобно вас задерживать. Вы же, наверное, торопитесь.

– Особенно мне торопиться некуда.

К магазину Сергей подъехал раньше «жигуленка». Зашел, посмотрел – все есть: бачок, хомутики, хорошая тормозная жидкость. Когда его «подопечные» подъехали, он сказал мужчине, чтобы тот покупал детали. Надеялся, пока тот ходит, поговорить с дочкой. Однако неопытный водитель боялся что-нибудь перепутать и попросил Сергея пойти с ним. Пришлось согласиться.

Закончив ремонт, Сергей попрощался. Отец и дочь горячо благодарили своего спасителя, сокрушались, что тот не соглашается взять деньги. Однако Легостаев был непреклонен, уехал. Вскоре он ругал себя последними словами. Ведь можно было сказать, что у «жигуленка» есть какие-то сложные неполадки, с ними не всякий справится, он приедет в Коленовск и починит, диктуйте адрес. Но это уже была, как говорят французы, смелость на лестнице. Упущенных возможностей не вернешь. Так он всю дорогу и думал о сероглазой блондинке, вспоминал милое лицо. Вспоминал и назавтра, и во все последующие дни. А когда через неделю вышел утром из дома, увидел ее, сидевшую на скамейке, напротив подъезда.

Обстоятельства складывались таким образом, что Плетневу, как и его коллегам, тоже пришлось отправиться для беседы к Свентицкому в госпиталь. Антон совершенно не знал, с какой стороны подступиться к поиску пресловутых рейдеров, о которых рассказал помощник Андрея Владиславовича. Публика, судя по всему, серьезная. Сейчас какую газету ни раскроешь, можно постоянно встретить материалы об отборе имущества, о поглощении компаний. Это их типичные дела.

На этот раз пропуск для сотрудника «Глории» был заранее заказан, и Плетнев миновал проходную без эксцессов.

Свентицкий по-прежнему лежал в той же палате на четвертом этаже. У дверей дежурили двое охранников. Антон сразу заметил изменения, произошедшие со времени его предыдущих визитов в госпиталь, – на окне в конце коридора установлена металлическая решетка. Ее еще даже не успели покрасить. Очевидно, преступник забрался по старому высокому тополю, росшему рядом. Некоторые сотрудники больницы предлагали спилить дерево. Однако директор, фанатичный любитель живой природы, предпочел поставить решетку.

Следователи военной прокуратуры предполагали, что преступник намеревался убить охранника, затем вбежать в палату и убить генерал-лейтенанта. Оставалось непонятным, как этот киллер собирался отсюда выбраться. Ведь уже после первого выстрела все были подняты на ноги. Так или иначе, тому удалось ускользнуть, не оставив никаких следов, кроме пули от пистолета ТТ, которую извлекли из груди Качелина. Олег Валентинович находился в этой же больнице, состояние его оставалось тяжелым. Однако выводы врачей были оптимистичны – выдюжит майор, будет жить.

Санаев отправил пулю на экспертизу, но и без выводов экспертов почти никто не сомневался: стреляли из того же пистолета, что и в генерал-лейтенанта.

В состоянии здоровья Свентицкого наметился заметный прогресс. Он с помощью медсестры вставал, доходил до туалета. Если первое время дремал или лежал не раскрывая глаз, то сейчас наоборот – спал мало, читал запоем – весь был обложен книгами и газетами, которые большими порциями приносила Наталья Викторовна. Сейчас она приходила реже, чем раньше. То, бывало, появлялась по два раза на дню, а теперь ходит через день. Оно и понятно – дело пошло на поправку, можно не беспокоиться.

Когда Плетнев принялся его расспрашивать, выяснилось, что фамилии людей, претендующих на обещанный фонду особняк, генерал не знал.

– Представлялись только по имени-отчеству. Затрудняюсь сказать, настоящие или вымышленные. Тогда я не думал, что это могут быть преступники.

– Визиток не оставляли?

– Нет. Первым приходил Дмитрий Михайлович – директор фирмы, размещавшейся в этом особняке до реставрации. Говорил, что они там располагались долго, их телефоны указаны во всех справочниках. Переезд надолго выбьет их из колеи.

– Он предлагал уступить особняк на выгодных условиях?

– Точно. Давал взамен другое, на окраине, где-то возле кольцевой дороги, и приплачивал фонду деньги.

– Предложение заманчивое?

– Поймите, я не волен распоряжаться предоставляемым имуществом. Нас пускали в гости, особняк не наша собственность. Без устали объяснял ему это, однако он продолжал настаивать, предлагал превратить фонд «Рукопожатие» в акционерное общество. Говорил, что их фирма объединяется с белорусской, и если я стану артачиться, мне несдобровать. От меня угрозами ничего не добьешься. Я его отшил. Вдобавок мне казалось, что он блефует. Насколько я знаю, подобные переговоры ведут не главы предприятий. Этим занимаются юристы. Действительно, после Дмитрия Михайловича ко мне стал ходить юрист Владимир Иосифович. Язык у него подвешен – будь здоров. На все мои доводы находил десяток контрдоводов. Единственное, что меня удерживало от продажи особняка, – улыбнулся Свентицкий, – так это то, что он чужой. Разве можно торговать чужой недвижимостью?! Оказалось, можно, Владимир Иосифович объяснял мне замысловатую комбинацию, в результате которой дорогостоящий актив, то есть дом, отойдет в собственность какой-то белорусской фирмы. Я понял, что дело связано с фальшивыми документами, и выставил юриста из кабинета.

– И больше с ним не общались, – полуутвердительно сказал Плетнев.

– Ошибаетесь. Нахал приходил еще раз. Почти с тем же предложением. Разница состояла лишь в том, что в придачу меня обещали сделать владельцем десяти процентов акций. Я так и не понял, у кого остальные девяносто процентов. Он сыпал каким-то цифрами, но я его и слушать не стал, снова выставил в буквальном смысле слова. Взял за шиворот и вытолкал.

– Вы знаете телефоны директора и юриста?

– Они у меня записаны. Не дома, а на работе. Там у меня на столе лежит еженедельник большого формата. Попросите Дробышева, Кирилл Владимирович поможет найти.

– Андрей Владиславович, этот юрист, которого вы вытолкали из кабинета, уходя, он вам угрожал?

– Прошипел, что если я не хочу откусить кусочек от принадлежащего мне пирога, то могу им подавиться. По-вашему, это угроза?

– А вы считаете, комплимент?

Свентицкий улыбнулся:

– В моей жизни случалось много конфликтных ситуаций. На меня набрасывались с ножом, стреляли в спину. При этом бандиты действовали по закону джунглей: без всяких предупреждений. Бывало и другое: на словах пытались запугать, осыпали проклятиями. Подобные выпады, как правило, оставались без последствий. Мне кажется, настоящий преступник вряд ли станет трезвонить о своих истинных намерениях. Зачем сразу вызывать подозрения?

– Получается, мне досталась самая сомнительная версия, – вздохнул Антон.

– Ее нельзя сбрасывать со счетов, – возразил Андрей Владиславович и показал рукой на стопку лежащих на тумбочке газет. – Вы почитайте прессу. Преступники сейчас обнаглели до такой степени, что действуют почти в открытую. Они всегда надеются откупиться от всяких обвинений. Такое происходит сплошь да рядом.

– Вы меня успокоили, – кисло улыбнулся Плетнев.

Глава 14
ЗА ПРЕДЕЛАМИ СТОЛИЦЫ

Благодаря Наталье Викторовне, а также педантичности ее мужа, державшего в порядке свои бумаги, Турецкий узнал телефон самарца Сергея Ивановича Козорезова, человека, продавшего генерал-лейтенанту церковную чашу. Он несколько раз звонил в Самару, однако не заставал никого дома. Тогда решил поехать и разобраться на месте. Большой охотник до «перемены мест», Александр Борисович давно не выезжал из Москвы, ему хотелось встряхнуться, получить новые впечатления.

– Ириш, я тут на несколько деньков вынужден смотаться в командировку, ребята просили, – вскользь заметил жене. Пускай оценит, поймет, что не жалкий инвалид он, а по-прежнему занят важными делами.

Ирина Генриховна тотчас принялась его отговаривать. Нога окончательно не зажила, нужно дать ей окрепнуть.

– Там у тебя наверняка начнется беготня. Нельзя сразу давать большие нагрузки.

– Ирочка, не беспокойся. Нога почти зажила, я совсем не чувствую боли, а больших нагрузок не намечается. Это чисто ознакомительная поездка, совсем ненадолго.

Спорить с ним бесполезно.

Александр Борисович отправился в Самару на поезде. Если лететь, получалось, терялся весь день: пока в Москве доберешься до аэропорта, зарегистрируешься и просидишь бог знает сколько в накопителе, прилетев, доберешься до города и устроишься в гостинице, наступит вечер. На поезде же вечером уедешь, к утру будешь, всего только ночь теряется. Это время для работы в данном случае бесполезное. К тому же Турецкий очень любил поезда. Ему нравилось поглазеть в окно вагона на проносящийся мимо пейзаж, нравилось постоять покурить в тамбуре – запрет на курение в самолете был еще одной причиной, по которой не хотелось лететь, – нравились разговоры со случайными попутчиками. От них нередко можно получить информацию, которая пригодится для расследования.

В купе его попутчиками оказались двое молодых самарцев, ранее не знакомых между собой, и старушка. Мужчины толком ничего не знали о городе. Зато старушка Татьяна Григорьевна была поистине кладезь энциклопедических знаний о своем крае. Помнила даже названия колесных пароходов, в свое время ходивших по Волге. Хотя была тогда девчонкой.

– Вы такой город Челноковск знаете? – поинтересовался Турецкий.

– Как не знать, милок. Бывала в нем. Я ведь ревизором работала. Область изъездила вдоль и поперек.

– Краеведческий музей там проверять не приходилось?

– Чего нет, того нет, я с предприятиями работала. Музеи чего проверять – у них бюджет крошечный, им денег мало выделяется.

– Но ведь бывают очень дорогие экспонаты.

На это старушка не нашлась что ответить. Зато она безошибочно назвала адрес лучшего в городе антикварного магазина, возле которого толкутся любители старины – коллекционеры и перекупщики. Туда Турецкий и направился на следующее утро, едва устроившись в гостинице.

Рядом с антикварным находился небольшой скверик. Именно здесь шла купля-продажа коллекционных мелочей: марок, значков, открыток, монет. В самом магазине посетителей оказалось мало. А в той части, где продавался антиквариат, вообще никого, кроме продавца. На вопрос Турецкого, знает ли тот собирателя Сергея Ивановича Козорезова, ответ был отрицательным.

– Странно. Фигура среди коллекционеров известная. Мой знакомый купил у него дорогую церковную чашу.

– Мы-то по фамилиям знаем людей, которые сдают что-то нам на комиссию. А если покупают или просто заходят поглазеть, не станем же спрашивать у них паспорт. Может, в лицо я его знаю, а по фамилии – нет.

Из магазина Александр Борисович отправился в городскую прокуратуру. Благо, это недалеко. Перед отъездом он заручился поддержкой Меркулова, взял у того телефоны людей, к которым можно обратиться в случае надобности. Из проходной позвонил по внутреннему телефону. Первый был записан следователь Казовский, его и застал. Сослался на Константина Дмитриевича, попросил выписать пропуск.

Круглолицый усач с добродушной улыбкой встретил его на пороге кабинета:

– Здравствуйте, Александр Борисович, с приездом. Много слышал о вас.

Турецкий в двух словах рассказал о цели своего визита.

– Номер телефона этого Козорезова известен. Только никто не подходит. Хотелось бы узнать адресок.

Через несколько минут он получил адрес: Крымская улица.

– Интересно, откуда такое название?

Казовский развел руками, давая понять, что на этот вопрос точного ответа дать не может.

– Мне рассказывали забавный случай, – вспомнил Александр Борисович. – В московском микрорайоне Северное Бутово есть Коктебельская улица. Наша знакомая там работает, в институте. Однажды она услышала, как два пожилых вахтера обсуждали происхождение этого названия, и один другому сказал: «Что-то я не знаю революционера с такой фамилией».

Отсмеявшись, Михаил Григорьевич предложил москвичу подождать, после обеда он смог бы довезти гостя туда на машине.

– Не хочется терять время. Вы мне объясните, как ехать на муниципальном транспорте.

Как раз этого Казовский не знал, он уже лет десять всюду ездил только на машине. Позвал девушку из своего отдела, и та очень подробно объяснила, как туда добраться: назвала номера автобусов, растолковала, где находятся остановки, на какой нужно выйти. Благодаря ей Александр Борисович ехал так, будто знал город как свои пять пальцев. Сошел на остановке с оригинальным названием «Поликлиника», прошел по ходу движения сто метров и повернул направо.

Девятиэтажный панельный дом мало чем отличался от тысяч таких же домов, разбросанных по большим и малым российским городам. Турецкий нашел нужный подъезд. Как это часто бывает, три кнопки на панели кодового замка блестели больше остальных. Следователь нажал их, и послышался легкий щелчок.

206-я квартира на седьмом этаже, по расположению понял – двухкомнатная. На звонок никто не отозвался, этого вполне можно было ожидать. Позвонил в соседнюю дверь – тоже никого не было. Перешел на другую сторону лестничной площадки, позвонил в трехкомнатную квартиру, услышал звук отодвигаемого стула. «Кто там?» – глухо послышался женский голос.

– Я хотел узнать про Сергея Ивановича Козорезова! – закричал Турецкий. Почему-то подумалось, что собеседница плохо слышит.

Послышался звук отпираемых замков, и дверь приоткрылась. Худощавая седоволосая женщина в халате с некоторым недоумением смотрела на него.

– Сергея Ивановича? – переспросила она. – Козорезова?

– Да, из двести шестой квартиры.

– А он умер…

Сразу из госпиталя Плетнев поехал в городскую регистрационную службу. Александр Борисович говорил, что крутые предприниматели, имеющие по нескольку объектов, находящихся в разных районах, чтобы сэкономить время, регистрируют свои предприятия на уровне города.

Сотрудница общего отдела сразу хотела его отшить:

– По одному адресу мне сложно что-либо найти. Нужно знать название предприятия.

– Так мне и требуется узнать название. Следствию необходимо установить, какая фирма находилась по этому адресу.

После некоторых препирательств выяснилось, что сделать, конечно, можно, но только для этого потребуется неопределенное время. Ей придется посылать официальный запрос в районную службу.

– Может, проще подъехать туда самому? – спросил Антон.

– Ну конечно, проще! – воскликнула регистраторша, явно обрадованная тем, что может скинуть с себя неожиданную обузу. – В тысячу раз проще!

Плетнев поехал и не пожалел: ему без лишней волокиты сообщили, что в том особняке по Новокузнецкой улице размещалось ЗАО «Семицветик». Род занятий – полиграфические услуги: буклеты, альбомы, визитки.

– А кто владелец?

– Вересаев Дмитрий Михайлович.

– Его координаты есть? Я имею в виду домашний адрес и телефон.

– Все есть. Даже день рождения.

Обрадованный Плетнев переписал все данные. Он решил, что сегодняшнюю дневную норму выполнил: поговорил со Свентицким, узнал координаты загадочного Дмитрия Михайловича. Можно было бы позвонить ему сию минуту, да не хотелось гнать лошадей. Скорее всего, в такое время Вересаев находится на работе, – кто же из коммерсантов торчит днем дома. Так что сейчас съездит навестить Ваську, продумает вопросы, а вечером позвонит.

У них уже установился своеобразный ритуал: Антон старался проводить с сыном оба выходных и, когда тот был на Фрунзенской, у Турецких, заезжал к нему по четвергам. Но поскольку он договорился завтра пойти с Катей на концерт, то решил заехать сегодня.

За этот год сын настолько прикипел к дому Турецких, до того ему здесь нравилось, что Антон со страхом думал, как Васька прореагирует на постоянный переезд в его квартиру. Рано или поздно это должно случиться, нельзя же быть обузой людям до скончания века. Плетневу было заранее известно, что он станет баловать сына сверх всякой меры. Однако возможности у них небольшие. Турецкие же хотя держат мальчика в строгости, но все равно ему доступны такие соблазнительные вещи, которых у Плетнева дома пока нет: плеер, видеомагнитофон, интересные книги и альбомы, а главное – компьютер. Правда, Ирина Генриховна разрешает ему проводить за ним не больше часа в день, следит строго. Антон понимает, что при этом она заботится о Ваське, хотя мальчику такое ограничение не нравилось, он жаловался отцу. Разумеется, жалоба была спокойная, не слезливая, все-таки ему у Турецких хорошо.

Сегодня Плетнев и Васька погуляли по набережной, дошли до Крымского моста, поели в кафе мороженого. На обратном пути купили в универсаме много продуктов. Антон мучался из-за того, что Турецкие не берут с него денег, сын живет у них на всем готовом, поэтому при каждом визите старался купить в дом побольше еды. Провиант являлся подарком сыну, но все в таких больших количествах, чтобы хватило всем: фрукты, сладости, соки, хорошие консервы.

Вернувшись домой, Плетнев без десяти девять позвонил Дмитрию Михайловичу. Ему казалось, что каждый человек старается обязательно посмотреть вечером программу «Время». Значит, после девяти отрывать от телевизора неудобно, а сейчас самый раз.

– Дмитрия Михайловича нет, он в отъезде, – сообщил приятный женский голос.

– Далеко?

– За границей, в Австрии.

– И когда вернется?

– В воскресенье.

Поблагодарив собеседницу, Антон положил трубку. Сегодня среда, значит, впереди маячат несколько дней простоя. Все работают: Турецкий отправился в Самару, Щеткин зондирует почву насчет бывших однополчан генерал-лейтенанта, ему же придется поплевывать в потолок.

Нет ничего хуже вынужденного безделья. Плетнев просмотрел свои записи, пытаясь натолкнуться на какую-нибудь идею. Вспомнил, что Свентицкий упоминал юриста Владимира Иосифовича, тоже приходившего к нему по поводу помещения. Обычно юристы в таких делах являются правой рукой предпринимателя, те проводят с ними больше времени, чем с кем-либо другим. Если это такой близкий человек, значит, дома у Вересаева про него тоже знают. Разговаривал он скорей всего с женой Дмитрия Михайловича. Что, если спросить у нее про юриста?

Он позвонил по вересаевскому телефону. Отозвалась та же самая женщина.

– Простите, мне известно, что Дмитрий Михайлович в командировке. А дело не терпит отлагательства. Может, вы знаете телефон Владимира Иосифовича?

– Конечно, знаю.

Очевидно, юрист был совсем близким человеком, женщина моментально назвала десятизначный номер мобильника. Не каждый телефон запоминается наизусть, лишь те, которыми постоянно пользуешься. Длинные номера мобильников редко помнят даже сами владельцы.

Плетнев посчитал, что сегодня звонить юристу поздно, поговорить с ним можно и завтра. Вместо этого позвонил Петру, рассказал о результатах своих сегодняшних поисков.

– Правильно сделал, Антон, что не позвонил юристу, – одобрил тот. – Публика ушлая, к разговору с ними требуется серьезная подготовка. Ты, кстати, взял копию их регистрации?

– Зачем? Прочитал и кое-что записал.

– Антон, не поленись – подскочи завтра в эту регистрационную контору, сделай ксерокс. Потом встретимся с тобой. Мне уже приходилось сталкиваться с подобными документами, там имеется много хитростей. Давай предварительно все обсудим, чтобы не попасть впросак. Потом уже звякнешь юристу.

Плетнев так и сделал. С утра он съездил в регистрационную службу, сделал нужные ксероксы, отблагодарив сотрудницу коробкой конфет, и в двенадцатом часу появился у Щеткина в МУРе.

– Сам-то ты заметил здесь какую-нибудь странность? – спросил Петр, внимательно прочитав документы.

– Нет, – признался Антон, – по-моему, все нормально.

– Имеется одна закавыка. Профиль фирмы «Семицветик» какой?

– Полиграфический.

– А это что? – Щеткин показал пальцем на строку: «Ремонтно-строительная деятельность». – Это с какого боку припека появилось? Днем полиграфисты, а вечером маляры?

– Я посчитал, что это формальная запись. Вдруг надумают сделать в офисе ремонт, а у них уже есть разрешение на то, чтобы самим отремонтировать свое помещение.

– С какой стати им ремонтировать самим, откуда у них в штате появятся такие специалисты? Они другую фирму найдут. Тут явная лазейка. Именно здесь придется копнуть, выяснить, для чего им это понадобилось. Обычно при помощи таких фокусов происходит отмывка денег. Обычный трюк. И ты сразу выясняй, для чего понадобилась эта позиция, не стесняйся.

– Ладно, – кивнул Антон. – Так и сделаю. А ты сейчас чем занимаешься?

– Узнал адреса этих подмосковных гавриков, Вертайло и Гайворонского, и Легостаева в Москве.

– С москвича начнешь? – спросил Плетнев, как о нечто само собой разумеющемся.

– Как раз начну с Вертайло, раз уж он засветился в собачьем питомнике.

– Неужели умер? – покачал головой Турецкий. – Вот беда так беда. А от чего? Сильно болел?

– Насколько мне известно, Сергей Иванович совсем не болел. Не слышала, чтобы он на что-то жаловался или вызывал «скорую». Он, даже можно сказать, погиб. Споткнулся на улице, упал, ударился головой.

– То есть несчастный случай.

– Получается.

– И где это произошло?

– Да недалеко от дома. У нас тут что-то вроде парка.

– Вы извините, что я вас расспрашиваю. Но я следователь, приехал из Москвы рамках одного уголовного дела. Сергей Иванович не имеет к нему прямого отношения, просто мы надеялись, что он сумеет помочь как консультант.

Женщина удивилась:

– Чем же простой пенсионер поможет московским следователям?

– Пенсионер-то он пенсионер. Но ведь он известный коллекционер.

– Да что вы говорите?!

– Вы не знали этого?

– Первый раз слышу.

– Коллекционеры не любят афишировать свои увлечения. В собрании всегда могут найтись какие-нибудь дорогие вещи, которые станут приманкой для жуликов. В силу профессиональной привычки я исключаю всякие случайности и начинаю думать, что кто-то был заинтересован в гибели Козорезова. Когда это произошло?

– Две недели назад.

– Ему сколько лет было?

– Семьдесят два.

– Чувствовал он себя?..

– Вроде бы хорошо, бодренький. Гулять ходил. Вот на прогулке и упал.

– Утром, вечером?

– Вечером. Перед сном гулял.

– Кто-нибудь из соседей видел, как именно это произошло?

– Нет. Случайные прохожие заметили его лежащим, вызвали «скорую», да было поздно.

– Печально, печально, – покачал головой Александр Борисович. – Сергей Иванович жил один?

– Последнее время – да. Его жена года четыре назад скончалась.

– Кто из родственников у него остался?

– Сын есть, Валентин. Он в Тольятти живет, на ВАЗе работает.

– Как мне с ним связаться?

– К сожалению, не знаю, – вздохнула женщина. – Может, вечером кто-нибудь из его ровесников скажет. Валю тут многие знали, кто-то с ним в школе учился. А вообще-то он завтра приедет. Ему какие-то документы нужно оформлять. Он говорил мне, что в четверг будет.

– Меня зовут Александр Борисович Турецкий, – представился следователь. – А вас?

– Клавдия Васильевна.

– Клавдия Васильевна, у меня к вам огромная просьба. Я оставлю для сына Козорезова записку, передайте ему, пожалуйста. И на словах попросите, чтобы обязательно меня дождался. Я приду утром, – добавил Турецкий, – но если он приедет раньше меня, попросите.

– Обязательно, обязательно.

Клавдия Васильевна пригласила его зайти. Присев на кухне, следователь написал сыну Козорезова несколько слов и откланялся.

Он был уже уверен, что гибель Козорезова оказалась не случайной. Кому-то это выгодно. Все, очевидно, умело подстроено. Интересно, какая причина смерти записана в протоколе?

Для упрощения действий Александр Борисович позвонил в прокуратуру Казовскому. Радушный следователь подробно объяснил, как добраться до ближайшего отделения милиции.

– Я позвоню, скажу начальнику, чтобы тот вас принял и все показал.

Благодаря предупреждению Михаила Григорьевича московского следователя встретили с распростертыми объятиями. Как и следовало ожидать, в протоколе смерть Козорезова объяснялась черепно-мозговой травмой, полученной вследствие неосторожного падения. Милицейский капитан, один из подписавших протокол, сейчас находился в отделении. Александр Борисович попросил показать ему место трагедии. Таким образом он опять вернулся на Крымскую улицу.

Достаточно обширная парковая зона была ограничена жилыми домами. Точнее говоря, четырьмя улицами, по одну сторону которых тянулись дома, а по другую – парк. Без ограды, без каких-либо торговых киосков. Только дорожки и редкие скамейки. Ближайшие ларьки, где вечером есть продавцы, стояли на противоположной стороне Крымской, возле домов. Оттуда в темноте – Козорезов погиб около десяти часов вечера – ничего не увидишь.

Соседка говорила, что Сергей Иванович регулярно прогуливался перед сном. Если регулярно, наверное, у него тут имелись знакомые, во всяком случае, его знали в лицо. Многие пожилые люди совершают вечерний променад, и главное, есть собачники, которые выводят своих питомцев на прогулку в любую погоду. Делают это обычно в одно и то же время.

Турецкий вернулся в гостиницу. По пути он скромненько – овощной суп, котлеты с гречкой и баночка кока-колы – пообедал, хотя и такая трапеза влетела в копеечку, в номере немного повалялся, после чего отправился на вечернюю охоту. Перед тем как покинуть номер, Александр Борисович взял свою Библию – «Старика и море». Он любил прочитать из нее наугад какую-нибудь фразу, считал это прогнозом на ближайшие часы. В этот раз на глаза попались слова: «Ну-ка, не зевай! – сказал он себе. – Проверь, не перерезана ли веревка, которой прикреплен нож. И приведи свою руку в порядок, потому что работа еще не окончена».