Текст книги "Старшие арканы Таро. Теория и практика"

Видение героики и помогающих препятствий

Еще одно узнаваемое качество – героика: из Императора ее реально ощутить в своем собственном восприятии мира и в усилиях других людей. Из принципа Императора видны чужие героические квесты, а весь мир – через героический квест, чаще «борьбы с драконом», чем «поиска Грааля», ну так что ж… При этом, конечно, смысл этой героики будет иным, чем у Рыцарей Придворных карт, которые этим и занимаются. Император способен именно видеть и воспринимать смысл героического, как король Артур, поощрявший своих рыцарей на подвиги. В первый день каждого года король Артур, по легенде, «отказывался есть и выпить что-либо, пока не увидит чудо, не услышит что-либо чудесное или пока какое-нибудь происшествие не оживит его пир». Таким образом, он отдавался на волю волшебному случаю, как бы призывая тем самым силу Старших арканов. Сам же, как субъект волшебного опыта (чудеса неизменно случались), оставался в принципе Императора Таро, позволяя событиям происходить так, как нужно. Это еще одна из особенностей этой карты: достаточно позволить событиям происходить так, как это нужно (из ощущения себя в этой карте)! Это удивительная способность видеть все независимо происходящее именно с точки зрения приближения к своей цели (и способность этим воспользоваться, когда необходимо) или в соответствии со своими планами и желаниями. С этой точки зрения даже препоны, неприятности, вызовы и бедствия оказываются вполне помогающими препятствиями на пути к достижениям. «Это не мешает, это помогает концентрироваться», – научил меня подобному подходу один мой знакомый.

Между импульсивностью и стабильностью

Возвратившись к иконографии и атрибутации карты, отметим еще раз, что даже в исторических колодах Император изображался то уже пожилым мужчиной с седой бородой (Висконти – Сфорца), то просто зрелым мужчиной (Марсельское Таро). В современных колодах традиции Уэйта это скорее очень основательный Император, недвижимый и ригидный; хотя в атрибутации этой карты неминуемо присутствует знак Овна, импульсивного начала, взрыва энергичной деятельности. В большей степени соответствует Овну Император «Таро Тота» Кроули: вся карта выдержана в ало-оранжевых тонах (цветах знака Овна), а фигура мужчины представляет собой скорее символ, а не портрет с определяемым возрастом и характером.

Об Императоре Кроули пишет: «Относительно свойств этой власти следует отметить, что она подразумевает внезапную, бурную, но непостоянную деятельность. Если сила его действует слишком долго, то начинает сжигать и разрушать. Она не такова, как Творческая Энергия [путей] Алеф и Бет: карта Императора расположена ниже Бездны» (Кроули А. Книга Тота. Перевод А. Блейз). В то же время, согласно колоде и книге Уэйта, Император – воплощение мужской силы и мощи, восседающей «на троне разума», чья премудрость неосознанна, но осенена вышним миром. В презентации этого аркана Уэйтом мы видим скорее знак Льва или планету Юпитер, хотя и у него он атрибутирован Овну (в рамках традиции Золотой Зари). Поэтому в настоящее время Император Таро представляет собой различные градации на шкалах «импульсивность – стабильность», «прерывистость – континуальность» мужского созидательного начала.

Так, в колоде «Таро Нового видения», нарочито обратном «клоне» Уэйта, в основании трона Императора лежит живая черепаха – символ постоянства, неторопливости, основательности, хотя спинка трона украшена изображением парящего орла. В этой карте я бы увидела «искусственные идеалы», хотя и вполне практичную основательность. В «Романтической Викториане», напротив, Император выглядит как молодой человек, играющий в домашней театральной постановке на сюжет из жизни древнеегипетских фараонов. Здесь перед нами юный Император, только овладевающий искусством управлять – и собой, и своим пространством. В «Олимпийском Таро» Император, против обыкновения, – не Зевс, а Арес на вершине горы. Как ни удивительно, Лон Майло Дюкетт, тонкий интерпретатор Алистера Кроули, в своей колоде «Таро Церемониальной магии» («Ceremonial Magick Tarot») показывает Императора и вовсе высеченным из камня до пояса (ниже пояса камень оставлен необработанным), хоть и с лавровым венком на голове и на фоне Парфенона; это даже не сам Зевс, а тень его… хоть и на алом фоне и с навершием жезла в виде бараньей головы.

Император в нашей жизни

Император может обозначать тему внутренней структуры личности и волевых актов. Это может быть вызов в определении целей и расширении территории и точно так же – по самой специфике Старшего аркана – одержимость идеей распространения своей власти и вкладывание в это всей силы и мощи. Извне Император будет являться нам в виде властных мужчин, образа отца или отцовской фигуры (обладающей авторитетом и властью), также мужа или партнера для женщины (если она видит его сильным или обладающим важными полномочиями).

Нельзя сказать, что отказаться от проекций Императора в мир так уж реально. Как часть некоей социальной иерархии он всегда будет присутствовать в нашей жизни. Не проецировать его (как мы пытались это делать на предыдущих картах) – именно во всей мощи Старшего аркана – мы можем лишь на людей. Тогда, сняв сакральность божественного символа, мы увидим в них королей различных мастей – конкретные и реальные образы.

Глава 12
«Иерофант» (V)

Первоначально эта карта называлась «Папа» и изображала главу Римско-католической церкви. В эпоху Реформации карты «Папа» и «Папесса» временами удалялись из колоды: их заменяли «Юпитером» и «Юноной» или иными парами персонажей. В эпоху оккультного осмысления Таро «Папа» уступил место «Иерофанту» – так называли посвятителей, главных жрецов античных элевсинских мистерий.

Классическая иконография. Немолодой мужчина в папской тиаре сидит на троне, у его ног – коленопреклоненные прелаты. В одной руке его – священнический посох, пальцы другой сложены в благословляющем жесте.

Соединение земного и небесного

Карта Верховного Жреца (Иерофанта) или Папы знаменует в первую очередь единение земного и божественного. Земной и смертный человек становится представителем или проводником божественной воли и сакрального права. Слово «иерофант» буквально означает «толкователь священного». В римской языческой духовной иерархии была должность верховного понтифика (первосвященника; pontifex maximus); позже понтификами называли римских католических священнослужителей.

Священнослужитель, или жрец, – это постоянный служитель религиозного культа, почитающийся как посредник между субъектами божественного права и человеческим сообществом (прежде всего – именно сообществом, а не конкретным человеком, что было обусловлено общинным уровнем сознания). С наступлением Нового времени и эпохи Реформации роль священника перестала быть исключительной; так, в протестантизме была отвергнута роль церкви как посредника в спасении души и снялось догматическое различие между священником и мирянином. По мере истори ческого развития личности (полагают, что личность в современном смысле слова возникла не ранее эпохи Возрождения) священник становится все больше индивидуальным посредником между божественным началом и конкретным индивидуумом. Альтернативой священнику в сакральном посредничестве в последнее время выступают различные духовные учителя, психотерапевты и психоаналитики.

Статус священнослужителя (психоаналитика и т. д.) предполагает исключительность его положения и особенных возможностей в оной связи с божественным или сакральным. Однако вне профессиональных навыков введения в нужное состояние ощущения целостной связи себя с Универсумом ощутить нечто подобное, как и получить понимание и ответы на некоторые личные вопросы духовного свойства, можно и без постороннего вмешательства. В наше время эта возможность дается идеологическим антропоцентристским убеждением «каждый делает себя сам» и целым пластом пособий и справочников по духовно-личностному развитию. Таким образом, Иерофант перестал быть исключительно субъектным и превратился в сам принцип формирования навыка связи между человеческим и божественным, индивидуальным и всеобщим, сознательным и бессознательным, обыденным и сакральным.

Алистер Кроули в «Книге Тота» говорит об Иерофанте: «Но самая главная ассоциация с данным арканом – это основная и необходимая задача всякой магической работы, а именно: соединение микрокосма с макрокосмом. Именно поэтому окно [за спиной Иерофанта] прозрачно, а перед самим Толкователем Тайн изображена гексаграмма – символ макрокосма. В центре гексаграммы помещается пентаграмма, а в пентаграмму вписан танцующий ребенок мужского пола. В этом символически представлен закон Нового Эона – Эона Хора-Ребенка, который пришел на смену Эону «Умирающего Бога», правившего миром на протяжении двух тысяч лет» (перевод А. Блейз).

Учение Кроули о трех эонах предполагает, что человечество прожило Эон Исиды – период культа Великой Богини, затем перешло к Эону Осириса – жертвенного бога, связывающего рождение и смерть. Ныне же, возвещает Кроули, наступает эон Хора, Божественного Ребенка, основанный на формуле непрерывного роста и развития. В наше время и магические пантеоны будут состоять из наших собственных ипостасей. Поэтому современный миф становится очень узнаваемым: в деталях и событиях самых личных историй мы узнаем архетипическое.

В «Таро Элементов» карта называется «Папа – Вера». На ней изображен мужчина в жреческих одеждах, указующие персты которого направлены в небо и в землю. Он стоит на фоне овечьих стад (вспомним метафору паствы как стада), на двух кубах, совершенно белом и черно-белом, которые символизируют, очевидно, как безгрешность, так и разнообразие деяний в смертном мире. Его голова достигает небес. Но всю эту картину «перечеркивает» обнаженная мужская фигура, падающая вниз, – что ассоциируется с падением ангелов или арканом «Башня». Лозунг этой карты: «Я безгрешен, но во мне – корень всякого греха». Эта карта говорит нам о вере в свои принципы и о свободе выбирать, действовать ли согласно этим принципам или против, а также об ответственности за этот выбор.

Моральный авторитет

Этой карте в традиции Золотой Зари соответствует древнееврейская буква вав, означающая «гвоздь». Подобно гвоздю, вера в религиозное или иное идеологическое право и правило скрепляет структуру и целостность сообщества. Моральный авторитет субъекта религиозного или иного сакрального опыта становится одной из составляющих человеческой иерархии. Так, вовне принцип Иерофанта могут представлять священники и учителя, старейшины и гуру, психоаналитики и идеологи-политологи.

Подобные авторитетные фигуры объясняют или пытаются объяснить не бытовое, а сакральное, архетипическое, прекрасное и ужасное одновременно. К.-Г. Юнг писал: «Родо-племенные учения священно-опасны. Все тайные учения пытаются уловить невидимые душевные события, и все они претендуют на высший авторитет. Это в еще большей мере верно по отношению к господствующим мировым религиям. Они содержат изначально тайное сокровенное знание и выражают тайны души с помощью величественных образов. Их храмы и священные писания возвещают в образе и слове освященные древностью учения, сочетающие в себе одновременно религиозное чувство, созерцание и мысль. Необходимо отметить, что чем прекраснее, грандиознее, обширнее становится этот передаваемый традицией образ, тем дальше он от индивидуального опыта. Что-то еще чувствуется, воспринимается нами, но изначальный опыт потерян. Почему психология является самой молодой опытной наукой? Почему бессознательное не было уже давно открыто, а его сокровища представали только в виде этих вечных образов? Именно потому, что для всего душевного имеются религиозные формулы, причем намного более прекрасные и всеохватывающие, чем непосредственный опыт. Если для многих христианское миросозерцание поблекло, то сокровищницы символов Востока все еще полны чудес. Любопытство и желание получить новые наряды уже приблизили нас к ним…Тяга к вечным образам нормальна, для того они и существуют. Они должны привлекать, убеждать, очаровывать, потрясать. Они созданы из материала откровения и отображают первоначальный опыт божества. Они открывают человеку путь к пониманию божественного и одновременно предохраняют от непосредственного с ним соприкосновения. Благодаря тысячелетним усилиям человеческого духа эти образы уложены во всеохватывающую систему мироупорядочивающих мыслей. Они предстают в то же самое время в виде могущественного, обширного, издревле почитаемого института, каковым является церковь» (Юнг К.-Г. Об архетипах коллективного бессознательного. Перевод А.М. Руткевича).

Так функционирует принцип Иерофанта: он предлагает увидеть индивидуальное через вечное и всеобщее.

В межличностные отношения этот принцип будет привносить сверхидею о том, что является правильным, а что нет и почему; подчинять связи между мужчинами и женщинами, между родителями и детьми или иные личные отношения неким традициям и правилам, высокому мнению и общим принципиальным решениям. На исходе эры патриархата это частое прибежище для тех, кто ищет последнего оплота власти над другой личностью (власть Императора все же более формальна и очевидна). Карта «Иерофант» нередко выпадает как сигнификатор[24]24
  Сигнификатор – обозначение, основной характер, лицо проявленной силы в человеке в данной ситуации или в теме расклада.


[Закрыть] взаимоотношений между мужчиной и женщиной. Тогда на первый план выходят правила и принципы, сами по себе не очень уместные в этой сфере. Мужчина в этой ситуации может представать в образе Иерофанта-Папы, носителя некоего морального авторитета, приверженца традиции. На романтические отношения это конечно же будет производить гнетущий эффект. Но такие отношения могут привлекать девушек, нуждающихся в «гуру» или «мастере», с которым они через некоторое время начнут бороться, либо сражаясь, либо сбегая, либо соблазняя, чтобы доказать свою победу. Старшие арканы, как мы не раз говорили, – это не столько здравое отношение, сколько одержимость архетипом. Женщина – носительница принципа Иерофанта будет привержена неким правилам и установкам, которые с трудом сможет объяснить, но будет ревностно следить за тем, чтобы остальные полагались на ее твердое знание и веру. В юнгианской картине мира это означало бы, скорее всего, одержимость Анимусом или отцовским комплексом; а вот Пожирающая Мать относилась бы к иной карте – Императрице или же Луне.

В эротической колоде «Декамерон» карта «Папа» демонстрирует прелата со склонившейся к нему монахиней. Здесь речь идет об абсолютной власти авторитета и права, отстраненности и высоком статусе, из которых следуют идеи тайны и темноты, под покровом которых совершается скрытое…

Общность

Один из важных аспектов карты «Иерофант» – общность. Некие правила, законы и закономерности связывают людей в единое целое, поддерживая и обеспечивая постоянство и воспроизводство системы. Основным отличием принципа Иерофанта применительно к системе (за которую в том или ином смысле отвечают также Императрица и Император) мы будем считать скрепляющую и определяющую ее духовную и идеологическую составляющую. Это духовная общность семьи и рода; это общая идея политической партии (именно партии, а не группы единомышленников, поскольку для Иерофанта важны поддержание традиции и воспроизводство системы); это признанные божества паствы и национальные традиции; это научные школы со своими отцами-основателями.

Карта «Иерофант» связывается с зодиакальным знаком Тельца (стоит учесть, что это – не привычные качества Солнца в Тельце, известные всем любителям «гороскопов», а именно сам знак Тельца, с качествами, которые он даст любой планете, дому или точке, в него попавшей). Это фиксированный знак земной стихии, которым управляет планета Венера, а экзальтирует в нем (то есть оказывается возвышенной и немного неконтролируемой) Луна. Последняя дает Иерофанту возвышенность и одухотворенность эмоций, а Венера, планета любви и формы, – телесность, ощутимость, материальность созданной традиции.

Иерофант знаменует своего рода рождение материи из духа. На возвышенность духа при непременном присутствии материи может указывать и номер карты – 5, связывающий ее с пентаграммой, символом человеческого духа, но смертности людской природы (пятый, верхний конец пентаграммы символизирует стихию духа, дополняющую обычные четыре – Огонь, Воду, Воздух и Землю). В этом смысле интересно то, что «пятый элемент» Иерофанта – дух и смысл – противопоставлен четырем стихиям, которыми управляет Император (номер карты которого – 4). Таким образом, Иерофант противопоставляет свою субъективную реальность объективной данности Императора. Интересен переход от принципа Императора в жизни к принципу Иерофанта. Под влиянием первого реальность становится очевидной и взвешенной; понятно, что лежит на весах или «что надо, а что не надо». А с переходом в Иерофанта при всем этом знании появляется некая иная, особая реальность и иные, субъективные ценности, которые вполне способны перевесить здравый смысл и ясный взгляд Императора. Иногда даже как-то жалко…

Иерофант колоды Хайндля показывает преемственность и общность поколений: на ней мы видим старика, зрелого мужчину и голову кудрявого мальчика. Благословляющий жест и ключ на картине говорят об умиротворенности, знании и религиозной традиции. Спокойная и мудрая карта.

Посвятитель

Вернемся к значению Иерофанта как верховного жреца, посвящающего в мистерии. В целом принцип Иерофанта заключается и в фигуре посвятителя, посвящающего, воплощенной как в лично знакомом человеке, так и в общественной персоне, деятеле или сформированном учении. Вспомним и об экзальтации Луны в Тельце: Иерофант действительно предлагает нам эмоционально и интуитивно возвыситься или уйти в иной спектр реальности, чтобы увидеть ту структуру мира, которую видит он. Отсюда инаковость его мысли и особенный смысл, недостижимый для аргументов, исходящих от здравого рассудка и обыденного ума. Иерофанты элевсинских мистерий открывали посвященным тайны, благодаря которым, как считалось, смягчаются нравы людей и улучшается нравственность. В мистериях люди получали некое знание, дополняющее религиозные доктрины, некое мистическое понимание порядка вещей. Это иной лик Иерофанта Таро, который представляет не только религиозный, но и мистический смысл существования.

В колоде «Таро Нового видения» позади трона Иерофанта стоят священнослужители: один – в небесно-голубых одеждах, украшенных лилиями, и с белым голубем в руках – символом невинности и возвышенности духа; другой – в одеждах, расшитых розами, и со змеей в руках, что говорит об искушенности и мудрости. У подножия трона лежит камень с высеченным на нем агнцем – символом жертвы и ключами святого Петра – знанием. Любое значимое посвящение обычно включает в себя и отказ от невинности незнания, своего рода принесение невинности в жертву.

Не будем пренебрегать тем фактом, что в разные исторические периоды и в разных культурах жрецы и иерофанты доносили до посвящаемых различные, а иногда и прямо противоположные истины. Никогда не было и не будет единого пути для всех и на все времена, ибо человеческий мир развивается и меняется, и как человеку в разные годы и при разных условиях нужна различная пища, то же можно сказать и о пище духовной. Посвятитель – тот, кто приходит к избранным, неся им либо тайные культы и учения «не для всех» (даже в элевсинских мистериях могли участвовать только свободные и те, кто никогда не убивал человека), либо некую «новую веру», как это происходит и поныне.

Подобное провозвестие «нового времени» можно прочесть в карте «Таро Тота». Лон М. Дюкетт так описывает карту «Иерофант» оттуда: «Вместо бледного, серьезного прелата «не от мира сего», вершащего какую-нибудь степенную церемонию, перед нами предстает волнующий образ дерзкого и уверенного в себе вавилонского царя-жреца – посвятителя во всех смыслах этого слова. Вместо покорных служек, склонившихся перед Иерофантом Эона Осириса, на этой карте Иерофанта активно поддерживает в его трудах Багряная Жена, вооруженная мечом, – олицетворение небесной Венеры, управительницы Тельца: «Да будет женщина препоясана мечом предо мной», – повелевает Книга Закона». «Эта женщина – образ, который Венера приняла ныне, в Новом эоне, – поясняет Кроули. – Она уже не просто сосуд для своего мужского дополнения, но сама вооружена и воинственна» (Кроули А. Книга Тота. Перевод А. Блейз).