Текст книги "Рукопашная с купидоном"

– Очухались? – спросил Вадим, ловко выкрутив руль на повороте.

Мимо проплывали старые дома, пришвартованные к тротуарам, словно огромные серые корабли. Лайма потеряла счет времени и перестала ориентироваться в пространстве. Безрадостно смотрела она через стекло на скверы и узкие улочки, наводненные пешеходами. Судя по всему, они находятся в самом центре города, где-то в районе Патриарших прудов.

– У меня во рту пересохло, – призналась Лайма, хотя ей было стыдно все время жаловаться.

– Внизу стоит сумка-холодильник, – сообщил Вадим. – В ней минеральная вода. Слева найдете стаканчики.

«У него, как в Греции, все есть, – раздраженно подумала она. – Не машина, а убежище». Вопросы, конечно, задавать бессмысленно. Да и что она может спросить? Куда вы меня везете? Что мне предстоит? Он скажет: «Потерпите, осталось совсем немного».

– Потерпите, – неожиданно подал голос Вадим. – Осталось совсем немного.

Лайма сжалась в комочек и затихла. Что, если у этих типов уже есть аппарат, сканирующий мысли? А она, как дура, сидит здесь и думает обо всем подряд! Надо немедленно отвлечься от личного, немедленно.

Стоило ей принять такое решение, как в голову полезла всякая ерунда. Оказывается, в ее подсознании скопилась куча совершенно неприличных вещей! Откуда что берется? Лайма подняла глаза и увидела, что Вадим с любопытством смотрит на нее в зеркальце заднего вида.

– Мы что, будем с вами вместе работать? – брякнула она недовольно.

Он пожевал губами, как древний старец, и наконец ответил:

– Не думаю.

Лайма хотела сказать: «Очень хорошо», но в этот момент Вадим снова резко вывернул руль, и ей, чтобы не свалиться, пришлось ухватиться за ручку. Наконец машина остановилась.

– Идите за мной и не задавайте вопросов, – приказал ее сопровождающий.

Они оказались в маленьком дворике, украшенном одной большой липой и клумбой с редко растущими белыми цветочками. Здесь никого не было, только в старой песочнице сидела кошка и таращилась на них с таким ужасом, будто они только что выскочили из кошачьей преисподней.

– Кыс-кыс, – сказала Лайма и тотчас поймала сердитый взгляд сопровождающего.

«Может, ему следовало с самого начала заклеить мне рот?» – подумала она раздраженно и прибавила шагу. Дом оказался древним, у него были такие ободранные стены, как будто его только что выкопали из песка археологи. Кроме всего прочего, сбоку висела табличка – «13». Не то чтобы Лайма так уж верила в приметы, но все-таки… После подъема по лестнице, где пахло примерно как в гробнице Тутанхамона – тленом, – они остановились возле простой деревянной двери с криво пришпандоренной пластмассовой бляшкой. На ней красовались те же две цифры, что и на самом доме, – 13.

«У нашей службы безопасности отличное чувство юмора», – подумала Лайма. От страшного напряжения внутри у нее стало холодно, как в морозильной камере, и даже зубы заломило, словно она хлебнула ледяной воды. Вадим между тем нажал на кнопку допотопного звонка, и дверь немедленно распахнулась: вероятно, человек стоял с той стороны в полной боевой готовности.

– Ба! – проворковал он, отступая в сторону. – Кого я вижу!

Это был все тот же Борис Борисович Дубняк с лицом довольным и хитрым. Именно такими Лайма в детстве представляла себе злых волшебников, которые заманивают в лес маленьких детишек.

– Здрасьте, – сказала она мрачно. И нахмурила лоб. Пусть видит, что она не слишком-то рада встрече.

– Проходите сюда. – Дубняк ничуть не огорчился ее суровости. – Вам предстоит кое с кем познакомиться.

Лайма сделала глубокий вдох и, миновав коридор, шагнула в дверной проем. Перед ней предстала довольно большая комната: просто обставленная, но чистая, с веселыми занавесочками на окне. У стены стоял пышный диван, на котором устроились двое мужчин – один покрупнее, второй помельче. Тот, что покрупнее, немедленно вскинул глаза и уставился на Лайму. Потом пошевелился и одним рывком поднялся на ноги.

Он оказался высоким и мощным, а его кулак мог запросто снести чью-нибудь буйную голову одним ударом. Движения у него были медленные и плавные – тягучие. И глаза цвета ирисок тоже выглядели тягучими. Наверное, потому, что он очень неторопливо переводил взгляд с одного предмета на другой. На вид Лайма дала бы ему лет тридцать пять.

– Добрый день, – басом сказал здоровяк и зачем-то заложил руки за спину.

– Добрый, – пискнула она.

– Знакомьтесь, это – Лайма Скалбе, – радостным голосом сказал Дубняк, – а это – Иван Медведь.

– Ваша фамилия Медведь? – Лайма так удивилась, что не сумела скрыть изумления. Вопрос выскочил из нее слишком быстро. Осталось только покраснеть от неловкости.

– Да, – коротко ответил Иван и улыбнулся, сделавшись похожим на какого-нибудь рекламного булочника – вечного оптимиста с ямками на щеках.

Улыбаясь, он выглядел добряком, но впечатление могло быть обманчивым. Мощную его фигуру венчала крупная, красивой формы голова с маленькими, плотно прижатыми к ней ушами. Несмотря на круглые щеки, второй подбородок отсутствовал. «Вероятно, этот парень состоит из одних мускулов, – подумала Лайма. – Надеюсь, он не такой, как Пират».

Когда-то у их соседей по даче была собака по кличке Пират. Выглядел этот Пират милейшим существом, на всякого гостя поначалу глядел умильно и даже вилял хвостом, будто радуясь встрече. А потом, в самый неожиданный момент делал выпад и с грозным рычанием хватал незнакомца за ногу. Из-за такой непредсказуемости его все боялись и ненавидели.

– А это, – продолжил Дубняк, махнув рукой еще раз, – Евгений Корнеев.

Тип, на которого он указывал, продолжал сидеть на диване, не обращая на них никакого внимания. В руках он держал предмет, похожий издали на карманный тетрис или калькулятор.

– Корнеев! – вкрадчиво повторил Дубняк. – Оставьте свою пустышку и познакомьтесь с начальством.

– Есть, – рассеянно ответил тот и неуклюже поднялся, не отрывая тем не менее глаз от крохотного экранчика.

Дубняк сделал два шага вперед и уже протянул свою короткопалую, но от этого не менее грозную руку к его сокровищу, но Корнеев неожиданно ожил и быстро спрятал игрушку в карман. И встретился-таки взглядом с Лаймой. Та сглотнула.

У Корнеева была голливудская физиономия – такая красивая и лощеная, точно на нее только что навели глянец перед очередной съемкой. Особенно выделялись капризные, невероятной сочности губы и черные негодяйские усики, словно подрисованные жирным карандашом. Продолговатые глаза с длинными ресницами сулили тайну. Для полного счастья – смерть мухам и старухам! – Корнеев носил трехдневную щетину. Женщины должны были не просто валиться ему под ноги, но еще и корчиться в конвульсиях.

Впрочем, в мире не бывает ничего совершенного. Как выяснилось почти тут же, этот тип был подсажен на компьютер, точно наркоман на иглу. Половину суток он жил в виртуальном мире, «выныривая на поверхность» только тогда, когда его к этому вынуждали обстоятельства. Стоило выпустить его из поля зрения, как он немедленно уходил обратно.

Гораздо позже Лайма оценила, насколько Корнеев уникален. Он не был похож на программистов со сбитыми чайниками, которые постоянно думают только о платах, контактах, выделенных каналах и пугают вас непонятными терминами. Он погружался в компьютерное подпространство целиком и полностью, но только на время. Остальную же часть дня оставался чертовски милым парнем. То есть существовал одновременно в двух ипостасях, как доктор Джекил и мистер Хайд, превращаясь по очереди из одного в другого. Спрогнозировать момент, когда Корнеев отключится, было невероятно трудно, почти невозможно.

– Садитесь, – предложил Дубняк и указал Лайме на кресло, стоявшее против дивана: так она оказалась с новыми знакомыми лицом к лицу.

Лайма осторожно села, скрестив ноги в щиколотках, и, как пай-девочка, сложила руки на коленях, вся обратившись в слух. Дубняк устроился на смешной стул с гнутыми ногами, который, казалось, раскорячился под ним, как ослабевшая кобылка.

– Итак, дорогие мои, – начал он, – группа в полном составе. Первое и главное. Медведь и Корнеев, я обращаюсь к вам. Указаниям Лаймы будете следовать безоговорочно. Вы – подчиненные, она – командир. Она принимает решения и несет всю ответственность за выполнение задания. Ясно?

Морозильная камера внутри Лаймы перешла в новый режим. Холод пополз из живота к ногам и сковал ступни. Если ей придется идти, она точно не сможет сделать ни шагу. Как она будет ими командовать?! Какие отдавать приказания?! Неужели Дубняк не понимает, что это полный абсурд?

Дубняк все отлично понимал и был так доволен, что даже поглаживал себя по коленке рукой. Медведь и Корнеев, конечно же, уверены, что эта штучка Скалбе – опытный сотрудник. Прошла огонь и воду и достигла определенных высот в профессии. Наверняка у нее железная воля и стальной хребет. Она стреляет с обеих рук без промаха, дерется, как Брюс Ли, и зубами может разгрызть наручники.

На самом же деле Лайма могла отжаться от пола четыре с половиной раза, а пробежав сто метров, падала на землю, вывалив язык до колен. Единственным физическим упражнением, которое она делала ежедневно и с удовольствием, был «велосипед». И то только потому, что он уменьшал объем бедер.

– Далее, – продолжал Дубняк строгим тоном. – Вы – секретное подразделение. Сверхсекретное. Суперсекретное. Ни за что, никогда, ни при каких обстоятельствах вы не должны раскрывать своей принадлежности к группе «У» – ударной группе.

На лице у Медведя появилось выражение: «Мог бы и не говорить, и так ясно». Корнеев хоть и улавливал смысл произносимых слов, но часть его сознания явно блуждала где-то далеко, в неведомых сферах. Поэтому один глаз у него был сосредоточенным, а второй мечтательным, как у девушки в святочную ночь.

Дубняк между тем продолжал, останавливая взгляд на каждом из членов новой группы по очереди:

– Связь будете держать непосредственно со мной. В крайнем случае меня заменит Вадим. – Он мотнул головой в сторону кухни, где с самого начала укрылся сопровождающий Лаймы. – Теперь поговорим о том, что вам нужно иметь для успешного выполнения задания. Во-первых, деньги.

Дубняк выложил на стол три пластиковые карты, на которых скрестились два любопытных взгляда – Лаймы и Медведя. Корнеев по-прежнему смотрел мимо.

– На каждом счету равное количество денег. Вам хватит их с избытком, если, конечно, в процессе достижения цели не придется покупать корабли и самолеты. Во-вторых, оружие.

Дубняк протянул руку к защитного цвета сумке на «молнии» и, не открывая, поставил ее на стол. Сумка глухо брякнула, и Лайма окончательно пала духом. Какое-нибудь снайперское снаряжение. Или пистолеты – каждому под мышку. Что она будет делать со своим? Она даже не знает, как правильно с ним обращаться, чтобы он случайно не выстрелил.

– Теперь, что касается самого задания. – Дубняк ненадолго замолчал, сосредотачиваясь. – Завтра днем в Шереметьево-2 вы встретите человека, который прилетит в Москву из Индии. Его имя… – Он достал из кармана бумажку и прочитал: – Чаран Мегхани. С ним будет помощник – Пудумейпиттан. На помощника можете не обращать внимания, нам он неинтересен. Главное внимание – Мегхани. На самом деле человек этот носит другое имя. – Дубняк снова клюнул носом шпаргалку: – Нанак Бондопаддхай.

«Я никогда в жизни этого не повторю», – трусливо подумала Лайма. Однако и у Медведя, и у Корнеева были одинаково спокойные физиономии. Может, они ее подстрахуют? Их же специально тренировали! Лайма живо вспомнила, как она с дедом играла в игру под названием «Наведи порядок». Дед выдвигал ящик письменного стола и считал вслух до двадцати, а Лайма смотрела, как сложены вещи. Когда она отворачивалась, дед менял местами карандаши с ручками, перекладывал записные книжки и ножницы, а потом звал Лайму, чтобы она все разложила по своим местам. Именно так, говорил дед, тренируют шпионов.

Вероятно, шпионов учат с одного раза запоминать цифры, названия и фамилии. Словно в подтверждение ее мысли, Дубняк достал зажигалку и сжег листочек-шпаргалку в пепельнице. А потом продолжил свою речь.

– Этот Нанак Бондопаддхай написал книгу откровений и стал у себя на родине новым пророком. И не только у себя на родине. У него уже есть сторонники во многих странах мира, в том числе и в России. Но есть и противники. До нас дошли сведения, что на святого человека готовят покушение неоатеисты – новая группировка, отвергающая все и всяческие религии. Ваша задача – предотвратить покушение. Дать возможность Бондопаддхаю выполнить свою миссию и проследить за тем, чтобы он живым и невредимым сел в самолет и отправился обратно в Индию. Его секта носит название «Оставшиеся». Он приехал, чтобы встретиться со своими приверженцами, поднять их дух и укрепить веру. А также открыть курсы личностного роста. Вы отвечаете за то, чтобы все это ему удалось. Пусть его миссия будет успешной.

В России сторонников Бондопаддхая возглавляла некая Ольга Удальцова, которая несколько дней назад погибла в автокатастрофе. Она не особенно светилась среди верующих и общалась с руководителями местных отделений исключительно через посредников. Тех, кто знал ее в лицо, мы временно удалили. Лайма Скалбе назовется Ольгой Удальцовой и будет выдавать себя за нее до тех пор, пока Бондопаддхай не улетит в Дели. Лидер «Оставшихся» никогда не видел Ольгу. Все, что ему известно о ней, это то, что Ольга говорит на аваджи, знает латышский и у нее красивые ноги.

Дубняк свистел, как соловей. Бондопаддхай мог знать только про ноги – просто потому, что ноги были выдающимися и о них в узких кругах ходили легенды. Но как-то же нужно объяснить свой выбор кандидатуры на роль Удальцовой! Не одними же ногами, честное слово. Дубняк перевел дух и очень внимательно посмотрел на Корнеева. Тот сунул руку в карман и на ощупь нажимал там какие-то кнопки. Было ясно, что земные дела волнуют его в самой незначительной степени. Корнеев полагал, что его тело должно функционировать конкретно для того, чтобы иметь прочную связь с компьютером. Поэтому только он давал телу пищу, воду и одежду.

«Я гений!» – уже не в первый раз подумал про себя Дубняк. Он лично нашел Корнеева в резервной группе аналитического отдела и попросил его – в обход установленных правил – внести в досье Ольги Удальцовой, которая, конечно же, находилась под присмотром службы безопасности, небольшие изменения. Именно Корнеев «заставил» Ольгу знать латышский и аваджи. Теперь, если Дубняка прижмут к ногтю, он сможет мотивировать свое решение привлечь Лайму Скалбе к операции совпадением важнейших жизненных параметров. Позже, когда Корнеева убьют, концы будут подчищены.

Несколько лет назад Корнеев пиратствовал в Интернете, ради любви к искусству вскрывая все базы данных, какие только можно было вскрыть, и ловко уходя от ответственности. Служба безопасности выловила этого типа, когда он взломал систему охраны крупнейшего банка. Да и попался он лишь потому, что банк в тот момент находился «под колпаком». Примененная Корнеевым тактика оказалась до такой степени уникальной, что ему немедленно предложили сотрудничество.

– Но я не так хорошо говорю на аваджи, чтобы взяться за перевод! – вставила словечко смятенная Лайма.

– Бондопаддхай отлично говорит по-английски, высшее образование он получил в Великобритании. На английском он и общается. Ваше знание аваджи – это просто страховка, понимаете?

– Понимаю, – отозвался вместо Лаймы Корнеев странным голосом.

Все посмотрели на него, но он только загадочно улыбнулся. Зубы у него оказались ровными и мелкими, словно их клали вручную – зернышко к зернышку.

– Бондопаддхай, – продолжал нечувствительный к обаянию Корнеева Дубняк, – должен пробыть в Москве неделю. Вот тут распечатка его расписания. Это те мероприятия, на которых он собирается присутствовать. О его приезде знают только члены секты, информация строго секретная. Вам предстоит сопровождать пророка во всех поездках. Всю эту неделю вы будете действовать самостоятельно. На связь выходите только в чрезвычайном случае. Вот номер телефона.

Он достал вторую бумажку, показал ее по очереди Лайме, Корнееву и Медведю, после чего привычным жестом схватился за зажигалку. Пламя отхватило от листка первый кусок, взвилось вверх и доело его в один присест. Оставшийся кончик Дубняк опустил в пепельницу.

– Вопросы есть?

– А если что-то случится с телефоном? – поинтересовался Медведь густым басом. – И ситуация будет сложная?

Ему хотелось как следует все понять. Чтобы выполнить задание хорошо, нужно основательно вникнуть в детали. Медведь вообще был страшно обстоятельным парнем, и для того, чтобы сбить его с толку, требовалось приложить немало усилий.

– Тогда… – Дубняк на секунду задумался. – Тогда решим вот как. Если прервется связь, в тот же день вас будет ждать мой человек возле Центрального телеграфа. Ровно в девятнадцать ноль-ноль.

– А пароль? – не отставал Медведь.

Лайма никогда не решилась бы спросить про пароль. Ей это казалось ужасно смешным. В жизни никто не использует пароли! Не может быть, чтобы сейчас, когда высокие технологии так глубоко внедрились в быт и, наверняка, в дело укрепления безопасности страны, люди узнавали друг друга по паролю.

– Придумайте сами, – велел тем не менее Дубняк. – Ну, давайте!

– Пусть Корнеев придумывает, – предложил Медведь, не поворачивая головы.

– А? – спросил Корнеев, услышав свою фамилию. – Что?

– Пароль, – сказала Лайма, просто чтобы не молчать. Она и так сидит тут, как чурка для изготовления Буратин, надо же себя хоть как-то обозначить.

– Пароль? – потусторонним голосом переспросил Корнеев и протер свои невероятные усики указательным пальцем. – А какой нужен пароль?

– Необычный, – подсказал Дубняк. – Чтобы ни с чем не спутать.

Корнеев пожал плечами:

– Ну вот, к примеру. Вопрос: «Вы страдаете болезнью Альцгеймера?» Ответ: «Нет, у меня склероз».

Медведь поднял брови в немом вопросе, а Лайма неопределенно кашлянула. Не могла же она в самом деле критиковать парня, который поступал к ней в подчинение и которого она еще совсем не знала! Ведь если бы ее саму заставили придумать пароль, она бы немедленно стушевалась. На ум приходил только славянский шкаф.

– Отлично, – пробормотал Дубняк, который одобрил бы что угодно, даже цитату из «Трех поросят». – Замечательно. Я сообщу это Вадиму. Вернее всего, с вами будет встречаться именно он. Только он или я. Потому что операция секретная.

– А зачем тогда пароль? – спросил Медведь, не меняя тона. – Вас обоих мы знаем в лицо.

Дубняк, которому надоели дополнительные вопросы, на секунду замер, потом пробормотал:

– Мало ли… Может, мы будем загримированы.

– А если на пароль ответит кто-то другой? – не отставал тот.

– Только он или я! – прикрикнул Дубняк, и Медведь заткнулся.

Лайма стала понимать, до какой степени парень все любит разложить по полочкам. Из-за этого у Ивана с порывистым Корнеевым впоследствии случались постоянные стычки.

Некоторое время назад при выполнении задания Медведь получил травму позвоночника, в целом был излечен, но кое-какие ограничения остались, и его уволили в запас. На следующий день после увольнения его подхватил расторопный Дубняк. И дал сверхсекретное поручение. Медведь, готовившийся к бесславному будущему, так воодушевился, что отнесся к предстоящей миссии с ужасающей серьезностью.

Нет-нет, группа получилась потрясающей! Просто несчастье какое-то, а не группа. А посмотреть со стороны – так не придерешься. Ему, Дубняку, ничего не грозит. Они переругаются друг с другом, задание, конечно, провалят и в конце концов падут смертью храбрых. Сказка!

– Каждый из вас будет жить двойной жизнью. Постарайтесь, чтобы две эти жизни никогда не пересекались. Даже если вы вечером возвращаетесь домой с простреленной ногой, должны шагать, как цапли на болоте, чтобы соседки на лавочке ничего не заподозрили.

– Ясно, – неожиданно откликнулся Корнеев. В кармане у него что-то противно чирикнуло. Возможно, он подал голос как раз для того, чтобы заглушить звук.

– И последнее. – Дубняк потянулся к сумке с оружием и достал из наружного кармашка пакет. – Вот ваши документы.

– Зачем документы? – вырвалось у Лаймы.

Ей страшно не хотелось связываться с фальшивым паспортом. Что с ним делать? Заменить его на настоящий? Или носить с собой сразу два паспорта и доставать по мере надобности то один, то другой?

– Вы теперь Ольга Удальцова, не забыли? – строго спросил Дубняк и повернул голову к мужчинам: – Для вас она – Ольга. Смотрите, не ошибитесь.

Как выяснилось на следующий же день, они могли называть ее хоть царицей Хатшепсут – индусы не различали нюансов русской разговорной речи, им все было до лампочки.

– Как мы будем поддерживать связь? – спросил Медведь. – Между собой?

– Здесь, в сумке – три мобильных телефона, зарегистрированных на подставных лиц. До определенного момента можете ими пользоваться.

«Интересно, когда наступит этот определенный момент, – подумала Лайма. – Неужели я сама должна это решить?» Дубняк тем временем раздал им телефоны и пояснил:

– В телефонной записной книжке вы найдете собственный номер и номера друг друга, больше там ничего нет, так что не запутаетесь. – И он хлопнул себя ладонями по коленям. – Итак…

Лайма, у которой от волнения кружилась голова, боялась, что не сможет твердо стоять на ногах. Еще бы пара минут, чтобы прийти в себя…

– Можно сказать вашему Вадиму, чтобы он больше не попадался на глаза моему жениху? – выпалила она, пытаясь выиграть время.

Дубняк повернулся к Лайме, несколько секунд смотрел ей в переносицу, после чего позволил себе удивиться:

– Конечно. А Вадим что, попадался? И что он ему сказал? Вашему жениху?

– Он назвался моим недавно найденным братом, выросшим в Хибинских горах.

Дубняк так удивился, что у него отвисла нижняя губа. И Медведь удивился, и даже потусторонний Корнеев поднял на Лайму вполне осмысленный взор. Впрочем, в тот момент она еще не подозревала о глубине пропасти, которая временами отделяет Корнеева от реальности.

– Как только вы посадите Бондопаддхая в самолет, можете считать свою миссию завершенной, – сообщил Дубняк, решив не комментировать действий помощника.

Вадим ему необходим, хотя и не посвящен в детали операции. А уж об истинных намерениях Дубняка не подозревала ни одна живая душа.

Когда они вышли в коридор, Дубняк сказал, обращаясь ко всем членам группы одновременно:

– Про этот адрес можете забыть. Сегодня вечером сюда въедет большая и дружная семья из Казахстана. Детишки, комоды, фикусы, цветной телевизор…

Лайма посмотрела на Медведя с Корнеевым и поежилась. Ну и ребята ей попались! Один – слишком сильный, а второй чересчур красивый. Интересно, что они думают о ней? Наверняка ничего хорошего. Приходилось ли им когда-нибудь подчиняться женщине? У нее уже был опыт усмирения мужчин, которые не желали ходить под начальником-женщиной. Но кто были те мужчины? Вахтер, да слесарь, да еще обиженный судьбой мастер спорта по шахматам на пару с выпивающим физкультурником. Тут же совсем другое дело. Задачка не из легких.

И еще. Если этого Бондопаддхая решили убить, то каким образом они смогут его защитить? Снайпер в любой момент способен подстрелить человека, и никакие телохранители его не спасут. Это же всем известно! Будь иначе, многие современные политики и бизнесмены остались бы в живых.

Лайма решила подумать об этом завтра. Возможно, мужская половина группы «У» знает, как организовать охрану важной персоны. Все-таки они настоящие специалисты, а не такие самозванцы, как она.

– Вадим вас подвезет, – обратился Дубняк к Лайме. – Выйдете из машины в людном месте, до дому будете добираться своим ходом.

Лайме меньше всего хотелось общаться с надменным Вадимом, но препираться по столь ничтожному поводу не имело смысла. Поэтому она коротко кивнула, соглашаясь.

– Выходите первыми. Как пришли. – И Дубняк хлопнул Вадима по спине, а Лайме просто кивнул.

Хотя она ни чуточки не удивилась бы, если бы ее он тоже хлопнул. Среди этих людей она никакая не женщина, а спецагент. А отношение ко всем агентам должно быть одинаковым.

Очутившись в подъезде, они с Вадимом гуськом спустились по ступенькам, попав из затхлого подъезда в духоту улицы. Во дворе почти ничего не изменилось. Только под липой нарисовалась молодая мамаша, а в песочнице вместо кошки сидел ребенок с совком наперевес. Увидев его, Лайма немедленно вспомнила про Петю Кисличенко. Судя по молчанию мобильного, его мать так и не объявилась. Уже не оставалось никаких сомнений в том, что Соня попала в беду.

– Отвезите меня к станции метро возле работы, – попросила она Вадима, когда они тронулись с места.

Именно отсюда в пятницу вечером исчезла Соня. До ее дома можно добраться пешком за десять минут. Вадим подвез Лайму к остановке и, не поворачивая головы, сказал:

– Дверцей сильно не хлопайте.

– Как я могу? – пробормотала Лайма.

Выбралась на улицу и смешалась с толпой. После встречи на конспиративной квартире все вокруг казалось ей странным и нереальным. Как будто она не обычная женщина, но должна это скрывать и маскироваться под обычную. Возможно, именно так чувствует себя инопланетянин, затерявшийся среди жителей другой планеты. Лайма ощущала некую отдельность ото всех. Отчуждение. Тайна жгла ее изнутри, словно она проглотила раскаленный уголек. Даже Любе Жуковой нельзя рассказать обо всем! А Болотов? Что делать с ним?

Как ни странно, дверь Сониной квартиры ей открыл именно Болотов. На руках у него сидел зареванный Петя с пустышкой во рту.

– Неужели это ты? – с иронией спросил жених, отступая в сторону. – А где же твой брат? Отправила обратно на Кольский полуостров?

– Привет, Алексей, – Лайма призвала на помощь всю свою выдержку. Поднялась на цыпочки и чмокнула его в щеку.

Петя немедленно схватил ее за волосы.

– Уй! – воскликнула она, тряся головой. – Вы тут одни?

– Люба отправилась за детским питанием. Вечером мы повезем ребенка к ее матери, надо все собрать. Подгузники кончились. И кое-какие лекарства. Люба сама мне позвонила, потому что тебя найти не смогла.

– Из милиции никто не приходил?

– Нет, но мы поговорили с ними по телефону. – Болотов старался вести себя как ни в чем не бывало, но у него это плохо получалось. Он обиделся.

– Послушай, Алексей, – начала Лайма, бросив сумочку в кресло. – Я хочу тебе все объяснить. Про сегодняшний день. Про Агашкина и этого моего брата.

– Ну-ну, – сказал он, оседлав табуретку. Петю удалось усадить в кроватку и занять пластмассовой пирамидкой. – Я весь внимание.

Его целеустремленный подбородок задрался кверху в непроизвольном порыве с честью выдержать испытание. Вероятно, Болотов был уверен, что Лайма начнет вешать ему лапшу на уши.

– Этот тип, Вадим, действительно мой брат, только сводный. Конечно, ни в каком детдоме он не рос, просто хотел тебя позлить.

– Зачем?

– Потому что кретин, – с чувством ответила она. – Мой отец женился во второй раз и родил его. Я его раньше никогда не видела.

– Но ведь твой отец латыш. А эта морда отлично говорит по-русски.

– И в первый, и во второй раз мой отец женился на русской женщине, – смиренно пояснила Лайма. – Кроме того, я ведь тоже отлично говорю по-русски.

– А что ему от тебя надо? – продолжал докапываться Болотов.

– Вадим попал в трудную ситуацию и, конечно, стал разыскивать родственников.

– Ты дала ему денег?! – возмущенно воскликнул Алексей. – Да ведь он хлыщ! Это сразу заметно. Как только он вошел, я мгновенно понял: ему нельзя доверять. Он промотает твои кровные сегодня же вечером. Пойдет в казино или в ночной клуб развлекать девочек.

– Я предупредила его, что помогаю ему в первый и последний раз.

Болотов выразительно фыркнул. Он никогда не верил людям, которые обещали сделать что-то в последний раз. После первого последнего раза обязательно будет второй, потом третий, потом новая жизнь с понедельника… Все это он уже проходил.

– А про Роберта Агашкина ты знаешь, – продолжала Лайма. – Он просто недотепа. Немного назойливый, не без этого. Да, он притащил кольцо и сделал мне предложение, но я не давала ему ни малейшего повода, клянусь!

Лайме страстно хотелось узнать, что произошло в рабочем кабинете после ее ухода. Не подрались ли Болотов с Агашкиным? Впрочем, никаких следов насилия на лице Алексея не было заметно. Оставался, конечно, вариант, что он уложил несчастного Роберта с первого удара. Однако она решила обойти этот острый момент и позже выведать подробности у Шепоткова. Он оставался там, и, возможно, ему удалось уладить конфликт.

– Ну, хорошо, – смилостивился Болотов. – Забудем об этом. Я тебе сейчас расскажу, как провел день.

Он подробно описал свои скитания по магазинам в поисках желтых шарфов. Продавщицы готовы были ему помочь, но, к сожалению… «Еще бы! – подумала Лайма. – Как не помочь такому бравому парню?» Она залюбовалась его лицом, которое дышало благородством. В самом деле: Алексей приехал помогать Любе после работы, несмотря на то что невеста его сильно обидела. У него потрясающее чувство ответственности. И он будет отличным отцом. С ним спокойно можно оставить малыша, не опасаясь, что он что-нибудь забудет или перепутает.

– Мы с Любой обзвонили всех людей, номера которых нашлись у Сони в записной книжке, – сообщил Болотов. – Ты голодная?

– Нет, – ответила Лайма. Но не успела договорить, как желудок протестующе буркнул. – То есть да.

– Мы сварили пельмени из пачки. Пойдем на кухню, пока этот свиненыш не развопился.

Он явно проникся к крикливому Пете симпатией. Лайма чуть не прослезилась от умиления. Неужели она еще недавно раздумывала – выходить за Болотова замуж или нет? Она с благодарностью глядела на него и одновременно поглощала пельмени, сдерживая неконтролируемую жадность.

– Вижу, ты не успела перекусить. Жуй как следует.

Ее жених оттаивал на глазах. Хорошо, что он не злопамятный. Например, тот же Возницын, по рассказам Сони, мог дуться на нее двое суток. Замолкал и не разговаривал – хоть ты его стреляй. Такое поведение Лайме было бы тяжело вынести. Она все больше и больше убеждалась в том, что Болотов – подходящая для нее пара. Пусть ее сердце при встрече с ним и не замирает сладко.

– Так вы узнали что-нибудь путное? – спросила Лайма с набитым ртом. – У тех, кому звонили?

– Двое мужиков послали нас подальше, – со смешком ответил Болотов. – Но мне в конце концов удалось их урезонить. Короче: Соню никто из опрошенных не видел ни в пятницу, ни потом. И желтого шарфа никто не помнит. Скорее всего шарф новый, как я и предположил.

– Кто-то из этих людей может врать.

– Может, но остальные наверняка говорят правду.

– Не представляю, что делать дальше, – призналась Лайма.

– Я тут прикинул, – Болотов помассировал лоб. – Что, если еще раз позвонить Сониным родным и спросить о ее одноклассниках? Если кто-нибудь из них, кроме Сони, уехал в столицу, об этом наверняка известно всей деревне.