Текст книги "Свидетельницы зла"

– Нет. Почти нет. – Кирилл нехотя отложил вилку. – Свой срок я отсидел. Вернулся. Но тут это дикое убийство. Я вышел на час из дома, а мне мои родители звонят и говорят, что у них была полиция. Посоветовали пока где-нибудь пересидеть.

– И ты решил пересидеть у меня. – Люсенька нахмурила лобик. – Не думаю, что это хорошая идея.

– Я не помешаю тебе. И я не опасен. Просто… – Он снова взял вилку в руки и принялся отделять кость от мякоти. На Люси он не смотрел. – Они схватят меня сейчас. И снова навешают всех собак. Почему-то про мой телефон прежний спрашивали. Который я купил еще до срока. А он у меня пропал. Во время следствия, еще шесть лет назад пропал. Что им опять мой телефон дался? Почему ко мне пришли? Как это убийство связано с тем, что произошло шесть лет назад?

– Ну-у-у… – Люсенька закатила глазки. Подумала. – Может быть, оно тоже было совершено там? Не просто же так бывшая жена Никиты уверяла, что земля с нехорошей историей. А?

– Уж не знаю, что там за история нехорошая с этой землей, Люси, но на следственный эксперимент нас вывозили совсем в другое место.

– То есть, выходит, Артура убили не там?

– Я не знаю, где убили Артура, – с нажимом проговорил Кирилл, подбирая с тарелки последние крошки рыбы. – Я не был там. И сам следственный эксперимент помню, как в тумане. Куда-то ехали. Куда-то нас выводили. Я стоял в стороне. А эти два наркомана что-то рассказывали, показывали. Но это, Люси, но это все происходило не там, где мы были сегодня. Вот это я помню отчетливо. Это было другое место!

Глава 8

– Люси пропала! – выпалила бледная до синевы Ольга Королёва и без разрешения шагнула в его квартиру. Еле успела сбросить с ног уличную обувь.

Причем сразу в кухню. И за стол села. Хорошо, что он посуду всю перемыл и пол подмел, а то был бы конфуз.

– Чай, кофе? – спросил Вишняков, про себя возрадовавшись, что успел сегодня посетить гипермаркет.

Набрал на неделю вперед, еле пакеты до машины донес. И соль не забыл! Если честно, сначала забыл. От кассы возвращался. Дома распределил покупки по шкафам и полкам холодильника. Порадовался внушительным запасам. Принялся прибираться в кухне прежде, чем приступить к приготовлению ужина. И тут Королёва!

– Что? – Она рассеянно глянула на чайник в его руках. – Ай, да все равно. Можно без ничего.

– Так беседа не клеится.

– Чтобы она клеилась, надо что-то покрепче. – Она впилась пальцами в волосы на висках, поставила локти на его стол и простонала: – Хотя и бухло не поможет!

– Так, давайте по порядку.

Вишняков включил чайник, незаметно покосившись на барную полку в углу. Там запасы он тоже пополнил. Из каждой ячейки торчало по винному горлышку. Но предлагать фигурантке алкоголь он не станет. К тому же Тамара сегодня в телефонном разговоре грозилась наведаться. Если застанет его с Ольгой за распитием спиртных напитков, такое начнется!

Кофе. Просто кофе.

Чайник вскипел мгновенно. Он залил кипяток в турку, насыпал туда кофе, поставил на медленный огонь.

– Так что стряслось с Людмилой Рыжих? Я правильно понял, вы о ней говорили, когда вошли?

– Да. О ней. – И крепкая, хладнокровная Ольга неожиданно всхлипнула, спрятав от него лицо за рассыпавшимися волосами. – Сначала Кира! Теперь она?! Нет, нет, нет! Только не это, господи!

– Можно подробнее.

Он пока ничего не понимал из ее истерики. Он пока разливал кофе по чашкам. И наслаждался ароматом и густотой напитка. Нарочно не стал заряжать кофейную машину. Все с ней хорошо и все быстро, но на огне кофе лучше. Так он считал.

– Я была у Люси, не попросила, нет, приказала ей никуда не высовываться. Хотя бы пока! Хотя бы до тех пор, пока я со всем этим не разберусь! Она обещала и…

– Так, стоп. – Вишняков замер посреди своей кухни с кофейными чашками в руках. – Что значит, со всем этим разберусь?! Я не понял!

– Ну… Пока следственная машина раскручивается, я решила взвалить на себя некие полномочия и начать собственное расследование.

– Как интересно, – пропел Вишняков, подсаживаясь к столу и расставляя чашки с кофе. – Начать собственное расследование. Ага… И как? Как идут дела с этим самым расследованием?

– Пока туго.

Ольга вцепилась в чашку с кофе совершенно неподобающе, как отметила бы Тамара. Не по правилам, игнорируя ручку, обнимая крохотное фарфоровое чудо ладонями. Но вышло у нее это так естественно, так грациозно. Много изящнее, чем когда Тамара бралась за ручку двумя пальцами, оттопыривая мизинец.

Он не мог не отметить. Машинально, но отметил. И понял, что причина всему: порода. Эта девушка с громкой фамилией имела шикарные гены. И неизвестно еще, как глубоко корнями уходило ее генеалогическое древо, к каким «стюартам» и «рюрикам». Странно, что ее так побросало в отрочестве. Мачеха Ольги, с которой у Вишнякова состоялся на днях телефонный разговор, сообщила по секрету, что в колонию для малолетних преступников Оля не угодила только лишь благодаря вмешательству ее отца.

Что это было: подростковый бунт? Или что-то еще? Темное, глубинное, опасное, что прорывалось, сеящее зло?

– Что удалось узнать? – Он не сводил с нее глаз. – Есть что-то интересное?

– Ну, не знаю. – Она подергала плечами, поводила головой. – Важно это, нет, но Кира там была со своим новым парнем.

– Никитой Калиным?

– Да. Знаете уже? – Она покосилась в его сторону, темные глаза смотрели без выражения.

– Знаем.

– Он будто собирался купить эту землю.

– Угу, – подтвердил Вишняков, глотая горячий кофе.

– Но по утверждениям его бывшей жены у этой земли была какая-то нехорошая история. Знаете, как бывает с недвижимостью? Дурная слава о квартире, микрорайоне, доме и так далее. А тут участок с историей.

– И?

Он опустил взгляд. Она так и не притронулась к кофе. Тискала чашку в руках, поглаживала по ребристым бокам, но не сделала ни единой попытки поднять ее.

– Не нравится кофе? – спросил Вишняков, когда Ольга затихла, о чем-то задумавшись.

– Что? – Она проследила за его взглядом. – А, это. Да нет, все нормально. Пахнет здорово. Просто, я вот о чем думаю.

– И о чем же?

– Я не нашла ни единого подтверждения тому, что эта земля дурно пахнет. – Ее взгляд полыхнул азартом.

– Как интересно.

Вишняков насторожился. Ему самому, если честно, пока даже думать об этом было некогда. Перед ним стояли другие задачи. Ему необходимо было найти связь с убийством, которое произошло в заброшенном дачном доме не так давно, и убийством шестилетней давности. Сегодня он весь день пытался дозвониться до следователя, который вел дело шесть лет назад. На удачу, попался ему человечек, хорошо со следователем знакомый. Снабдил номером телефона. Сказал, что тот теперь не работает в органах. Пчел разводит где-то в Башкирии. И даже пару раз присылал ему оттуда в подарок пару пластиковых контейнеров.

– Знатный мед. Сергей молодец, – похвалил тот бывшего коллегу. – Звони. Может, выйдет дозвониться. Я пытался поздравить его с Новым годом и Рождеством, у меня не вышло. Трубку не берет. Может, где за границей отдыхает.

Если он отдыхал за границей, то до сих пор не вернулся, сделал вывод Вишняков, отчаявшись за сегодня дозвониться. И решил завтра позвонить участковому, в ведении которого находился дом, где теперь проживал бывший следователь с семьей. А еще в понедельник он должен будет ехать в архив, забрать дело для внимательного изучения. Соответствующий запрос уже был готов.

И поэтому…

Ну, не было у него никакой возможности проверять сплетни, которыми снабдила его под протокол Софья Калина. Это он отодвинул на потом. Хозяина дачного участника установили. Правильнее, хозяйку. Ею оказалась древняя старушка, доживающая свои дни в одном из спальных районов города. Почти глухая, почти слепая. Социальный работник, с которым говорили сотрудники его отдела, только руками разводила. За несколько лет, что участок был выставлен на продажу, его никто не пожелал купить. Недавно, с ее слов, приходил какой-то парень, но и он пропал.

– Я нашла объявление в сети о продаже участка, – похвалилась Ольга, привалилась спиной к стене и поежилась. Стена была ледяной, уличной. – С приложенным к объявлению номером телефона. Позвонила. И знаете, что?

– Что?

– Телефон оказался выключенным. – Она вдруг сунула руку в карман джинсов, вытащила скомканную бумажку оранжевого цвета. Ткнула в нее пальцем. – Вот номер. Не пробьете?

Он еле сдержался, чтобы тут же не выбросить эту бумажку в ведро. Это был не тот путь, которым ему следовало двигаться. У него наметился прорыв. Появилась версия. Он должен работать именно так, как наметил.

А то, что предлагала Ольга, – стопроцентно ложный след. Куда она пытается его увлечь? Зачем? Сбить намеренно?

– Оставьте. Я этим займусь, – нагло соврал он, даже не притронувшись к бумажке.

– Я звонила снова и снова, результат тот же, – продолжила тыкать пальцем в записанный номер Ольга. – К слову, вы так и не пригласили меня, чтобы я посмотрела вещи с места преступления.

– Все недосуг. Давайте на неделе?

А он и забыл! Забыл, что обещал ей.

– Хорошо. Хочу кое на что взглянуть.

– На неделе, – снова пообещал Вишняков, сильно сомневаясь, что выполнит свое обещание. – Так что с вашей Люси? Вы ворвались ко мне с утверждением, что она пропала.

– Я не ворвалась. Я пришла, – пробубнила она, покосилась. – Я велела ей сидеть дома. Вчера утром она позвонила мне и сообщила, что переедет к родителям и поживет там какое-то время. Вечером ее у родителей не оказалось. Ее мамочка сказала, что Люси решила уехать. И уехала. Еще днем. Я оборвала телефон, но Люси мне так и не ответила. Вызов идет, ответа нет. Я к ней сегодня поехала. Мне не открыли. Машины на стоянке нет. Я поехала к Алексу.

– Это ее парень?

– Да. Бывший, теперь уже. Они, как вернулись с отдыха, решили взять паузу. – Оля поморщилась, как от кислого. – Хотя я бы на ее месте сделала это гораздо раньше.

– Он что-то сообщил вам?

– Да! В том-то и дело, что сообщил! – Она оживилась. – Люси была у него. И даже заплатила за информацию. К слову, он такой козел! Я эту информацию совершенно бесплатно отыскала. А он с Люси денег сбил. Сволочь!

– Что за информация?

– Про Никиту Калина. Про его намерения купить участок, на котором он погиб.

– А ее интересовал конкретно Никита Калин?

– Ну, да.

– А почему?

У Вишнякова сделалось противно в желудке. Что-то подсказывало ему, что новости ему сейчас сообщат неожиданные.

– Так он долго ухаживал за Люси. Еще в студенчестве. Он был однокурсником Алекса, да.

– Да какого черта! – заорал Вишняков, хватаясь за желудок, так резануло конкретно. – Вы начинаете мне рассказывать все с самого хвоста! Почему главные новости оставляете на потом?!

– Вы считаете главной новостью то, что погибший Калин когда-то ухаживал за моей подругой?

– Да, да, черт возьми! Потому что потом он со второй вашей подругой погиб! И находился с ней на тот момент в статусе «пара»! Почему вы об этом умолчали?! Почему?!

– Вы не спрашивали.

Она наморщила лоб, будто пыталась вспомнить: а действительно ли он ее об этом не спрашивал.

– Спрашивал. И вас и вашу подругу спрашивал: знакомы ли вы были с погибшими? Вы ответили отрицательно. Обе! Дружно! Вы намеренно ввели следствие в заблуждение? Чтобы вести свое долбаное собственное расследование? Да кто вам дал право?… Я вас…

Он охнул и уронил голову на стол. В желудке резало невыносимо.

– Что с вами? – спросила она, наклоняясь над ним. – Вам плохо?

– Желудок. Там в шкафу есть пилюли, дайте! – приказал он со стоном.

Она послушно вытряхнула из пузырька пару круглых таблеток. Он швырнул их под язык. Минуты три молча сидел с закрытыми глазами. Потом боль отступила.

– У вас язва? – округлила она глаза, читая надпись на пузырьке.

– Гастрит, – нехотя признался Вишняков.

– Ого. Диета нужна. А вы пельмени магазинные жрете, – глянула она на упаковку, которую он разложил на рабочем столе еще до ее прихода. – Кашу сварить? Овсяную? У меня неплохо получается.

– Варите, – позволил он слабым голосом. – И уж добивайте меня, Ольга Королёва. Что еще от меня скрыли?

– Ничего особенного на первый взгляд. А на второй… В общем, Алекс сообщил мне, что сорвал с моей наивной доверчивой подруги денег за пустую информацию. А еще добавил, что к нему перед приездом Люси заходил некий человек. И его тоже интересовала информация о Никите. О земле, которую тот собирался покупать. Алекс даже думает, что Никиту убили из-за этого участка земли.

– Да что же это за земля-то такая, – скептически сложил губы Вишняков. – Нефтяное месторождение там, что ли, нашли? Или жилу золотую отрыли? Или аэропорт строить собираются? Чушь… Кто был тем человеком?

– Алекс не знает. Тот не представился. Описал мне его. – Ольга активно болтала ложкой в кастрюльке. – Но по описаниям просто уголовник какой-то. Алекс так и сказал, от парня за версту несет нарами.

– Оп-па! Высокий?

– Вроде. – Ольга зачерпнула из кастрюльки, подула на ложку, попробовала. Пробормотала: – Вроде норм.

– Худой? Кареглазый?

– Алекс про глаза ничего такого не говорил. Не рассмотрел или не смотрел, не знаю. Но заметил шрам у парня на правом запястье возле большого пальца. Кривой такой, как неровная дорога, уточнил Алекс.

– Власов! – выпалил со злостью Вишняков и кулаком по столу стукнул. – Мы его ищем, а он…

– А он увез куда-то Люси! – выпалила Ольга и принялась выливать жидкую кашу в глубокую тарелку. – Алекс из окна наблюдал, как тот сначала о чем-то с ней поговорил. А потом сел на заднее сиденье, и Люси тронула машину. А потом уехала со двора. С тех пор о ней ни слуху ни духу. А кто такой Власов?

Он не торопился ей отвечать. За тарелку каши он не продается. Хотя стоило признать, получилась она у Ольги отменной. Тамара никогда не умела варить овсянку. В ее исполнении каша превращалась в несъедобный клейстер. Он ее и не ел.

– Так кто такой Власов? Фамилия кажется мне знакомой, но не могу вспомнить. – Оля уже сидела напротив и отчаянно морщила лоб, демонстрируя попытки освежить память.

– Власов был осужден шесть лет назад за убийство… За соучастие в убийстве Артура Виноградова.

Она не просто замерла, она превратилась в статую. За мгновение! Мраморное лицо, окаменевшее тело.

– Что?! – Вишняков перепугался. – Что-то не так?

– Это тот самый парень, которого судили вместе с обдолбанными нариками. Я вспомнила! – выдохнула она, отмирая. На миг зажмурилась. И проговорила с горестным смешком: – Он так и не признал вины.

– Откуда вы знаете? – Последняя ложка каши застряла в горле Вишнякова.

– Мы с Люси и Кирой были на суде.

– Но почему, почему вы там были?!

– Потому что Артур Виноградов был нашим с Люси одноклассником.

Глава 9

Мария Кирилловна дремала в глубоком кресле. Она была такой старенькой, такой худенькой, что казалось, в кресле ее и вовсе нет. Что там только огромный меховой плед. Если бы не ее крохотная головка, туго повязанная платочком, казалось бы именно так.

Социальный работник Надежда со вздохом отвела взгляд от старой женщины и подумала: «Не надо, господи, мне такого долголетия!»

Марии Кирилловне через неделю должно было исполниться девяносто восемь лет. Она давно уже не могла за собой ухаживать. Давно уже растеряла всех своих родственников. Кто умер, кто забыл о ней. Наде иногда казалось, что Мария Кирилловна сама о себе забыла: кто она, где она, зачем она.

Новость о том, что Мария Кирилловна ведет с кем-то переговоры о продаже своего дачного участка, ошеломила ее. И даже немного разозлила. Потому что Надежда давно подыскивала себе дачу. Ей хотелось купить участок уже с домиком, пусть и небольшим, но уютным и желательно с удобствами. И чтобы земля была. Чтобы можно было посадить цветы, зелень. Чтобы была небольшая лужайка для шезлонга. Она видела по телевизору, как обустраивают крохотные поместья за границей. Она так тоже хотела.

Денег на все на это не хватило бы. Надя это понимала. Либо домик с удобствами. Либо ландшафтный дизайн. Только такой расклад предполагали ее скудные накопления.

Если бы только ей повезло с покупкой домика, если бы хозяева запросили недорого, вот тогда бы она, конечно, смогла реализовать свою мечту. Но сколько она ни искала, соответствующего ее мечтам варианта не находилось.

И вдруг как гром среди ясного неба: ее подопечная, на которую она тратила все свое служебное, а иногда и не служебное время, оказывается, продает свой дачный участок. А на участке как раз есть домик. Вернее, был! Его сожгли, убив в нем сразу пять человек.

Но не в этом суть! Суть оказалась в том, что домик этот продавался уже несколько лет. Безуспешно. Именно это выяснилось, когда к Марии Кирилловне пришли полицейские с вопросами.

Безуспешно!

Надя едва не расплакалась с досады, когда это услышала. Она который год ищет недорогой участок с домиком, а эта старая ведьма безуспешно пытается продать свой! А когда Надя узнала, где именно, то все же расплакалась. Это было неподалеку от того места, где она родилась. Она знала эти места как свои пять пальцев. Знала, что там великолепная почва. Какие урожаи родятся год от года. Она бы наверняка уговорила старую ведьму продать ей участок дешевле заявленной цены. Наверняка.

А та ей даже не сказала.

После ухода полицейских, почти ничего не добившихся от Марии Кирилловны, Надя дождалась, когда старуха уснет, и перерыла все ее шкафы в поисках бумаг на дачный участок. Не нашлось ничего! Ни клочка! Куда она все подевала? Она же встречалась с тем парнем, которого Надя застала однажды у старухи в гостях. Надя опознала его по фотографии, полицейские показали.

Этот парень сидел со старухой в кухне и о чем-то оживленно разговаривал. Старая карга даже хихикала его шуткам. Когда он ушел, Надя спросила ее:

– Кто это был, Мария Кирилловна?

Старуха тут же прикинулась глухой и не ответила. А оказывается, это был покупатель. Может, он и унес бумаги на дачный участок? Вполне возможно, вполне возможно.

Надя встала с дивана, на котором расположилась с вязанием. Отложила спицы. И подошла к креслу, в котором спала ее подопечная. Наклонилась, прислушалась. Дышит. Дышит, старая ведьма. Надо бы ее переложить в постель и собираться домой. Видимо, уснула уже до утра. Часов до девяти спала обычно. Надя приходила к ней в половине девятого утром. И в половине девятого вечером уходила. Сейчас еще не было и восьми вечера. Но старуха уже спала мертвым сном. Чего ее караулить?

Надя подтащила тяжелое кресло к дивану, на котором обычно спала Мария Кирилловна. Осторожно сняла с нее толстый плед. Подхватила старуху под мышки и переволокла на диван. Уложила ее голову на тонкой подушке, развязала платок, сняла. Не хватало еще, чтобы старая дура от тугого узла задохнулась. Накрыла сверху одеялом. И вдруг!..

Надежда едва не заорала от ужаса, когда сухая старушечья лапка впилась в ее ладонь.

– Не обижайся, – просипела старуха.

– За что, Мария Кирилловна? – Надя перевела дух. – Ну и напугали же вы меня.

– За участок не обижайся. Я знала, ищешь ты дачу.

– Ладно. Не буду. – Она высвободила свою ладонь из ее пальцев. Уточнила на всякий случай: – Не буду обижаться. Вы спите. Поздно уже.

Надя подхватила свое вязанье, оказавшееся у старухи в ногах. Села в ее кресло. Подосадовала: ну вот, придется еще сидеть, пока та не уснет. Хоть и идти недалеко – Надя жила в соседнем доме, – но все равно хотелось бы уйти пораньше. Дома дел скопилось. Рядом со старой женщиной она почти без выходных.

– Не хотела я, чтобы ты землю ту покупала, – снова подала голос Мария Кирилловна.

И на Надю глянула пара лихорадочно поблескивавших глаз.

– Почему? – Наде все же сделалось интересно. – Чем же я вам так не угодила, Мария Кирилловна?

– Ничем. Ты хорошая. А земля плохая. Проклятая, – проскрипела старуха и запросила пить.

Надя сходила в кухню. Навела ей травяного чая. Налила в специальную бутылочку для спортсменов. Из нее удобнее было ее поить. Вернулась в комнату, а старуха уже спит.

– Тьфу ты, – проворчала Надя, снова усаживаясь в кресло.

Она провязала четыре ряда, когда старуха снова открыла глаза и запросила пить. Надя напоила ее, поправила на ней одеяло. И тут же пожалела, что не добавила ей в чай снотворных капель. Той достаточно было десяти, чтобы проспать до утра.

– Спасибо.

Бескровные губы Марии Кирилловны растянулись в блаженной улыбке. Женщина дождалась, когда Надя снова сядет в кресло с вязанием, и проговорила:

– Внуком моим та земля проклята, Надюша.

– Внуком? – удивленно вскинула она брови. – А кто ваш внук, Мария Кирилловна?

Она лично не знала ни одного родственника старухи. Ни разу здесь никого не было за то время, что она работает. А на этом адресе она работает уже пять лет.

– Внук? – Женщина широко распахнула глаза и вдруг очень громко, непривычно громко выпалила: – Внук Вовка! Мерзкий клоун! Пугало! Тьфу! Ненавижу!

Видимо, отношения у них были, мягко говоря, не такими хорошими. Поэтому он тут ни разу и не появился.

– Где он сейчас? – зачем-то спросила Надя.

– Нет его. Помер он, – слабеющим голосом ответила Мария Кирилловна, выдержав долгую паузу. – Уж несколько лет, как помер. Пятьдесят три ему тогда было.

– Понятно.

– А земля та плохая, – настырно повторила старуха. – Там и раньше люди мерли. То повесится кто. То обопьется.

– А внук ваш тоже там помер?

– Не знаю я, где он помер. Позвонил из хосписа, хрипит, задыхается. Каяться начал. Прощения просить. Только я не простила. – Слабый голос старухи разбавился металлическим скрежетом. – И сейчас не прощаю! Поэтому, Наденька, не обижайся на меня.

– Не буду, – уже совершенно искренне пообещала Надя, подтыкая край одеяла под костлявый бок Марии Кирилловны.

– Не нужна тебе такая дача. Там столько душ было загублено. И сейчас опять… Ох, беда, беда. Пять человек. Застрелили. Сожгли, – уже почти шепотом бормотала Мария Кирилловна.

Надя подивилась такой памяти. Полиция уже почти неделю назад приходила, а старуха все отчетливо помнит. В девяносто восемь лет! Тело немощно, а мозг работает.

– Кому же надо было столько юных душ губить?! Да еще на моей даче! Кому могло такое в голову прийти? А?

Надя молчала. Спицы быстро мелькали в ее руках, нанизывая ряд за рядом петли. Разговаривать со старухой она не собиралась. Разгуляется, до полуночи не уснет. А ей что, сидеть возле нее? У нее смена вот-вот закончится.

– А я знаю, кто их мог убить, Надя, – вдруг выпалила Мария Кирилловна достаточно громко.

– Кто? – Она насторожилась, положила руки с зажатыми в них спицами на колени, зло глянула на подопечную. – Ну что вы такое говорите, Мария Кирилловна? Как вы можете знать?

– Знаю, знаю! Подойди, на ухо скажу. Ну!

Ослушаться, не подойти? Так старуха могла на нее нажаловаться. Такое уже случалось. Пришли проверяющие, а Мария Кирилловна оговорила ее, наврала с три короба про украденные продукты из ее холодильника. Правда, потом извинялась. Но нагадила же сначала.

Надя отложила спицы, подошла к дивану, наклонилась над старухой.

– Ниже! – скомандовала та, обдавая сиделку отвратительным запахом изо рта. – Еще ниже!

Наде пришлось встать на колени, чтобы ее ухо прислонилось к бабкиному рту. А потом еще минут пять слушать ее стариковский бред, разбавляемый время от времени шуршащим хихиканьем.

– Все поняла?

– Да.

Надя встала на ноги, отряхнула колени, хотя и знала: пол чистый, мылся с утра. Отряхнулась, как от мусора, от старухи. И умыться захотелось. И душ принять. Редкой пакости человек, подумала она, снова усаживаясь в кресло. Ничего святого. Такого наговорила ей сейчас! Да еще велела запомнить. Тьфу, тьфу, тьфу! Помыться. Срочно помыться!

Надя не выдержала и, сложив вязание в пакет, ушла в ванную. На то, чтобы принять душ, у нее ушло минут пять, не больше. Когда она вернулась в комнату, старуха уже спала. Проверив ее дыхание и пульс и убедившись, что все в порядке, Надя засобиралась домой.

Она еще помнила о полубезумном бреде старой женщины, пока шла по двору. Но стоило ей переступить порог собственной квартиры, как она обо всем забыла. Научилась отключаться от работы.

О Марии Кирилловне и ее словах она вспомнила, лишь когда на следующее утро вставляла ключ в замочную скважину ее замка. И снова поморщилась. Отвратительными были ее вчерашние слова, гадкими, грязными. Надо навсегда выбросить их из памяти.

Надя сняла теплую длинную куртку, переобулась в тапочки и пошла в комнату.

Мария Кирилловна спала на боку, что было очень странно. Самостоятельно она редко поворачивалась. Сил просто не было. Надя подошла, тронула ее за плечо, пытаясь уложить на спину. И в следующий момент все поняла.

Марии Кирилловны не стало.

Надя вздохнула, задумалась.

Далее ей надлежало сообщить, в соответствии с инструкцией, в «Скорую», на работу, родственникам. Прилагался список телефонов, по которым ей тут же, рядом с телом, надлежало позвонить. Так она и поступала прежде. Мария Кирилловна третья ее подопечная, которая ушла из жизни в силу своих болезней и возраста.

Но сегодня Надя вдруг замешкалась. И пошла в другую комнату: маленькую, заваленную всяким хламом, с которым старуха ни в коем случае не желала расставаться. Там, где-то там должна была находиться та самая шкатулка с секретом, о которой ей вчера шептала Мария Кирилловна.

У Нади ушел почти час на поиски. Но она ее нашла. И открыла с третьей попытки. И там оказалось все то, о чем ей рассказывала вчера старая женщина.

– О, господи! – Надя передернулась, быстро вернув содержимое на место и повернув хитрую защелку в замочке. – Что же мне со всем этим теперь делать?!

По инструкции, ей надлежало все это сдать родственникам или руководителю социальной службы, чьим представителем Надя являлась.

Но родственников у бабки не осталось. А руководителю Надя отдать эту шкатулку не могла. Возникнут вопросы. Именно к ней.

Как шкатулка оказалась у нее в руках? Почему она рылась в вещах старой женщины? Откуда знает, что внутри? Как удалось открыть, там же замочек! Весьма хитрый.

Надя решительным шагом двинулась в прихожую. Обернула шкатулку в свой шарф и убрала поглубже в свою хозяйственную сумку. И только потом начала обзванивать всех по списку.

Родственников не было, поэтому пришлось вызывать еще и участкового. И в его присутствии делать опись всего имущества старухи.

– Дура ты, Надежда. – выпалила ее начальница, когда они вышли уже вечером из подъезда.

– А что случилось? – Ее рука плотнее сжала ручки хозяйственной сумки.

– Ты картины на стене у нее видела?

– Видела. Они там все время висели.

– Вот, вот! А знаешь, сколько эти картины могут стоить?

– Нет.

– Потому и дура. – Начальница вдавила кнопку на брелоке автомобильной сигнализации. – Могла бы со мной посоветоваться. Мы бы с тобой эти картины поделили между собой.

– Но так же нельзя, – вяло отреагировала Надя, помня о шкатулке старухи в сумке.

– Нельзя, можно! – передразнила ее та, влезая на водительское место. – Родственников нет.

– А вдруг найдутся? Дальние, – добавила Надя.

– Пока участковый станет искать дальних родственников старухи, думаю, картины эти благополучно исчезнут. Дура! – Она окинула взглядом ее дешевую куртку, разношенные сапоги. – На будущее, Надя… Мне звони в первую очередь. Я приехала. Мы посоветовались. А потом уже всех остальных зовем. Поняла?

– Да. Поняла.

– Все, давай до завтра. Утром я тебе клиента подберу. Без родственников! – фыркнула начальница и укатила.

Надя шла к своему подъезду, еле сдерживаясь, чтобы не побежать. Ей не терпелось закрыться в собственной квартире, задернуть шторы, достать из сумки спрятанную там шкатулку и еще раз осмотреть ее содержимое.

Господи! Если старуха не соврала и все драгоценности не фальшивка, то мыть чужие старые зады ей вскоре не придется. Даже за хорошую зарплату! Даже за возможность столоваться за счет стариков, за которыми ухаживает.

Она не стала ждать лифта, пошла на четвертый этаж пешком. Вошла к себе, заперла дверь, минуту постояла в тишине, слушая звуки. Так она делала всегда. Потом разделась и разулась в темноте. Так она обычно не делала, но сегодняшний вечер стал исключением. Занавесила оба окна: в кухне и комнате. И только тогда включила свет. И достала из сумки шкатулку.

Она была не маленькой, эта резная деревянная вещица. Как хорошая коробка из-под туфель большого размера. И она была вся почти битком набита драгоценностями.

Надя раскладывала их на обеденном столе, поглаживала, рассматривала на свет блеск благородного металла и камней. И все не могла поверить, что все это настоящее.

Старуха ведь могла перед смертью что-то и напутать. И дешевую бижутерию выдать за бриллианты. А она сейчас возьмет и проверит, да!

Надя схватила кольцо с крохотным сверкающим камнем, подбежала к зеркалу в прихожей и необдуманно провела камнем по его поверхности.

След! Четкий процарапанный след прошел через все зеркало, лишая теперь ее возможности видеть себя без помех. Но это же замечательно! Надя тихонько рассмеялась. Этот след – яркое свидетельство тому, что камень настоящий! Интересно, сколько может стоить такое кольцо?

Надя прошла в комнату и включила старенький компьютер. Тот долго загружался, монитор вспарывали какие-то поперечные линии. Но потом он все же заработал. И даже в интернет ее вывел почти без задержек. Надя вошла на сайт какого-то ювелирного магазина, долго искала похожее кольцо. И когда нашла и увидела цену, то ахнула.

Она теперь богата! Она теперь сказочно богата! И пусть катится ко всем чертям ее начальница, пообещавшая ей очередного пациента без родственников. Она завтра же уволится. Уедет на пару лет куда-нибудь подальше. Там распродаст всю бабкину ювелирку, а потом вернется уже с деньгами. И уж тогда купит не покосившийся домик с участком в занюханном садоводческом товариществе, а настоящий коттедж в пригороде. Оставшиеся деньги, а Надя была уверена, что у нее еще прилично останется, она вложит в какое-нибудь дело. И заживет…

На самом дне шкатулки лежал плотный конверт. Надя знала, что там. Старуха рассказала подробно. И до конверта даже не дотронулась. Пусть все это там и остается. Мелькнула мысль: выбросить, сжечь. Но она тут же исчезла. Пусть все остается, как есть. Кто знает, как она в дальнейшем сможет этим всем распорядиться! Вдруг этот конверт для кого-то – приговор? Она ведь и на этом еще сможет заработать. Разве нет?