Текст книги "Лабиринт простых сложностей"

Глава 31

– Я получила твое сообщение уже после того, как меня «обрадовал» доктор! – шипела на Андреева часом позже Рита.

По телефону шипела на него. Прорваться в отделение он так и не сумел. И сейчас сидел в машине на стоянке перед больницей и слушал гневный шепот начальницы.

– А я пытался вам об этом рассказать, – возразил Дима, покосившись на пассажирское сиденье.

Там, привалившись лбом к стеклу, дремала Верочка. Вызвалась поехать с ним. Он был не против. Они что-то в последние дни вовсе не расставались. Он сам предложил ей пожить у него, пока ее многочисленная родня гостила в ее квартире.

– Так они завтра уезжают, – наморщила она лоб. – После них уборки на неделю.

– Я помогу тебе с уборкой, – пообещал Дима. – Но ты все равно поживи пока у меня. Мне так спокойнее.

А еще комфортнее и уютнее, когда она посапывает на соседней подушке. А еще вдвоем веселее и завтрак готовить, и ужин. И вообще Верочка оказалась просто умницей, ее советами он заслушивался.

– Пытался он! – опять сердито прошипела Хмельнова ему на ухо. – Если бы не доктор, ты бы так до сих пор и пытался!

– Никак нет, товарищ подполковник. Собирался вам сказать.

– Говори уже, умник!

– Так вот…

Дима понизил голос, Верочка завозилась, а она ночь почти не спала. Он не давал своими приставаниями.

– Тот врач, который в свое время лечил Новикову и выдал нам заключение о ее недуге, предположил, что с годами подобная форма атрофии мышц правой руки Новиковой может бесследно исчезнуть. Если регулярно тренировать руку, то…

– Капитан Андреев! – прервала его Хмельнова. – Ты хотя бы понимаешь, как долго мы ходили по кругу из-за этой ерунды?! Как, прости господи, два осла! Она была у нас под стражей, а мы ее выпустили!

– Мы не смогли доказать ее причастность, – неуверенно проговорил Дима. – Было медицинское заключение.

– Оно и сейчас есть. И доказать, что Новикова тренировала правую руку, будет сложно. А может, и вовсе никак, – проворчала она в ответ. – А еще у нас есть подозреваемая Крутова, которая врала нам с самого начала. И парень ее врал. А еще у нас есть убитая Ангелина Баловнева, убивать которую Новиковой было вовсе ни к чему. Баловнева помогала ее папке наркотики сбывать, пополняя их семейный бюджет. К слову, как там Харин? Не пришел в себя?

– В коме, – коротко ответил Дима. И добавил: – Звоню каждый день, интересуюсь его состоянием.

– Молодец, – скрипучим голосом нехотя похвалила она его. – Золотова коллеги по наркоконтролю держат под стражей?

– Так точно.

– Вот бы еще с кем переговорить, – досадливо прищелкнула она языком. – Хотя он против дочки не пойдет. Вряд ли что расскажет. Но попробовать стоит. Кстати, капитан… Что по нападению на меня и Крутову? Есть наработки?

В ответ раздался лишь его тяжелый вздох.

– Понятно. Ну хотя бы кого-то потрясли?

– Допросил воздыхателя Ангелины Баловневой. Он не отходил от нее. Любил ее. С ним, кстати, коллеги с наркоконтроля плотно работали. Но ни одной улики его причастности. На момент ее смерти у него алиби. Был в зале под камерами. Не вставал с места полтора часа. С той минуты, как закончился ее танец, до того момента, как девушки-посетительницы обнаружили раненого Харина и убитую Баловневу.

Верочка потянулась, сладко зевнула и открыла глаза.

– Привет, – проговорила она одними губами.

Он улыбнулся ей, погладил по щеке и скосил взгляд на телефон, сделав страшные глаза.

– На момент нападения на вас, товарищ подполковник, алиби у Бугрова нет. Говорит, дома был один. Но и на записях с камер он не засветился. Там вообще никто не засветился, если честно. Никто, кроме вас. Я весь день просмотрел раза четыре. Никого, способного напасть на Крутову и на вас. Никого, имеющего мотив. И да, Новиковой там тоже не было. Она в этот момент гуляла по супермаркету в паре кварталов от дома. Записи я тоже просмотрел. Видел ее…

Они помолчали. Потом Хмельнова хрипло произнесла:

– Бугров мог воспользоваться тем же самым входом, что и Крутова. Он наверняка знал о тайнике Баловневой. Знал, где она хранит деньги и драгоценности. Мог и ключи от ее дома иметь. Он зашел в квартиру, а тут приходит Крутова. Либо зашел после нее. Отключил ее, выгреб тайник.

– И тут вы появляетесь, – подхватил Дима. – Такого свидетеля он точно не захотел бы.

– Естественно! – фыркнула Хмельнова почти весело. – Удар был такой силы… Но что характерно, убивать не стал. Что по следам в квартире, капитан? Чем ударили, не нашли?

– Нет. И следов обуви никаких. Отпечатки только ваши с Крутовой.

– А Баловневой?

– Нет. В квартире было чисто. Кто-то после ее смерти там все прибрал.

– Ага…

Она молчала так долго, что он подумал – отключилась. Но Хмельнова вдруг произнесла:

– Шторы.

– Что шторы?

– Пока мы с Крутовой лежали без сознания, кто-то задернул шторы. Это был тот, кто на нас напал. Ткань гладкая, плотная. Если не осталось отпечатка, то, возможно, удастся обнаружить потожировые следы. Их не сотрешь, как со стола. Действуй, капитан.

– В смысле? – Дима снова глянул на Верочку сумасшедшими глазами.

– В том самом, что поезжай на квартиру к Баловневой и сними шторы. И доставь их в лабораторию.

– Что, прямо сейчас?!

Вообще-то у них с Верочкой были планы на вечер. Он решил пригласить ее в ресторан. Не супер, конечно, дорогой. Но вполне уютный, и кухня там хорошая, и музыка живая. Он думал под звуки саксофона поговорить о них. Об их будущем. Как она вообще это видит? Устраивает ее теперешний статус гостьи в его доме? Или она мечтала бы поселиться там хозяйкой? Нет, до предложения он еще не созрел. А вот прощупать ситуацию хотелось.

– Нет, капитан, завтра! Конечно, сейчас, – возмутилась Хмельнова, тут же перечеркнув все его планы. – Пока их никто за вас не снял, чтобы отправить в химчистку…

В подъезде, который капитан Андреев справедливо считал злополучным, было темно.

– Свет отключили два часа назад, – сообщила ему через дверь Софья Романовна. – Не знаем, кому звонить! И вам не открою.

– Света нет, значит, и камера не работает на подъезде, – прошипела ему на ухо Верочка. – И лифты стоят. Пешком придется подниматься.

– Ты чего бубнишь? – хмыкнул он. – Темноты боишься, что ли?

– Не темноты, – произнесла она со вздохом. – А того, кого эта темнота прячет.

Она вцепилась в его ладонь и не выпускала до самой двери в квартиру Баловневой. Поднимались они долго, потому что Дима не стал включать фонарик на мобильном. Верочка рассоветовала.

– Вдруг преступник там? А мы его спугнем.

– Не боишься в темноте с ним лицом к лицу столкнуться? – прошипел он ей зловеще на ухо.

– Рядом с тобой – нет, не боюсь, – тряхнула она кудряшками, задев ими его по лицу. – И нас с тобой двое, капитан Андреев. В случае чего мы его…

Они опоздали. Их опередили. Дверь снова кто-то открывал до них: бумажную пломбу даже не удосужились прилепить обратно. Она валялась у порога.

– Тсс… – задержал он Верочкину ногу.

Еще мгновение, и пломба с возможными следами злоумышленника исчезла бы под подошвой ее кроссовки. Дима достал из кармана джинсов носовой платок и сунул в самую середину скомканный бумажный прямоугольник. Ну, не было у него с собой специального пакета для вещдоков. Не собирался он сюда. В ресторане хотел поужинать с Верой.

– Стой здесь, – приказал он Вере, поставив ее в левый угол в прихожей. – А я осмотрюсь.

У него и пистолета с собой не было, если что. И получить по голове с такой же силой, что и Хмельнова, он мог запросто. И, обходя комнату за комнатой с включенным на мобильном фонариком, он чувствовал бешеные толчки своего сердца. А за спиной у него стояла Верочка. И ему было страшно представить, что кто-то нападет на нее и причинит ей вред. Даже виски начало ломить от страха за нее.

– Вера! – громко позвал он через пару минут. – Включай фонарь. Иди сюда. Все пусто.

Луч ее фонарика заплясал в дверном проеме гостиной.

– Никого нет? – сдавленным голоском спросила она, замирая за его спиной.

– И никого нет, и ничего нет. Мы опоздали.

Он навел свет фонаря на окна. Два стеклянных прямоугольника антрацитово блеснули. Штор на окнах не было.

– Однако… – обескураженно фыркнула Вера. – Как он умен!

– Кто? Убийца?

– Да. – Она выключила свет на своем мобильном и подошла к окнам. Попросила: – Выключи фонарь.

– Зачем? – спросил он, но послушался.

– Видишь дом напротив? – постучала пальчиком по стеклу Верочка. – Стоит достаточно близко. И если здесь горит свет, из окон дома напротив все видно. Неспроста при нападении на Хмельнову кто-то потом занавесил окна.

– Но зачем? Если он уже успел выпотрошить тайник и…

– А прибраться? Ему надо было прибраться…

Глава 32

– Гражданка Крутова, расскажите нам, как и зачем вы попали в квартиру Баловневой, когда на вас было совершено нападение?

– На вас, кстати, тоже, – улыбнулась Крутова одними губами.

Она пристально рассматривала сидящую перед ней Хмельнову. Бледное до синевы лицо, темные круги под глазами, марлевая повязка на голове. И все равно нельзя было не признать, что эта женщина красива. Даже такой вот – покалеченной, измученной – она выглядела на миллион долларов. И повязка ей даже шла. И бледность отлично сочеталась с карими глазами. И мужчины, провожавшие ее взглядами, сто процентов сочувствовали ей и ею восхищались. Хмельнова была героиней. Не то что она – с выстриженным клоком волос на макушке, в потной одежде, с блестевшим от пыли и грязи лицом.

Твою мать, а! Как все хорошо начиналось! Как верилось, что все самое замечательное в ее жизни только начинается. А теперь что? Любимый Гриша от нее отвернется. Квартиру она профукала. И если честно, то в глубине души она считала, что Гриша с ней из-за этой самой квартиры и затеял отношения. Прежде никогда на нее не засматривался. А тут вдруг и пожить к себе пустил. И даже в одной койке с ней просыпался. А что теперь…

– Что теперь со мной будет? – спросила она у Хмельновой, когда та никак не отреагировала на ее слова.

– Учтите, что допрос записывается на камеру. И все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде.

– И даже суд будет? – округлила Крутова глаза в притворном испуге. – А за что меня судить-то собрались, граждане полицейские? Продержали под стражей до выяснения. А за что? Так и не объяснили.

– Вы подозреваетесь в убийстве Сахаровой Аллы Геннадьевны.

– А за что мне ее было убивать? – Саша влипла спиной в ребристую спинку стула, на котором сидела. – Она оформила на меня генеральную доверенность на оформление сделки купли-продажи. Квартира уже моя. У меня не было мотива, товарищ подполковник.

– У вас был мотив, гражданка Крутова. И очень весомый.

Хмельнова опустила руку к сумке, висевшей на спинке стула, достала бутылку воды и сделала пару глотков, сильно поморщившись. Видимо, голова у нее еще болела.

– Какой же мотив?

– Деньги! – Маргарита раскрыла папку, порылась в бумагах и достала копию документа. – Вот у нас здесь имеется расписка, которую нам с великим опозданием, но все же вручил нотариус Сахаровой. Помните, что в ней?

– Нет.

Саша втиснула трясущиеся ладони под мышки, опустила голову.

– В ней говорится, что вы выплатили гражданке Сахаровой залог за сделку в сумме восьмисот четырех тысяч рублей. Остальное должны были внести в тот день, когда начала действовать генеральная доверенность, выданная ею на ваше имя. Это был день ее смерти, гражданка Крутова. Не расскажете, как вы убили ее? И где взяли орудие убийства? Куда потом подевали, мы уже знаем.

– И куда же? – с неподдельным интересом уставилась она на бледную женщину-подполковника.

– Вы вложили нож в правую руку Новиковой, которая была на ту минуту без сознания. То ли Сахарова ее отключила, то ли вы. Не расскажете, как было дело? И вот ведь как вы просчитались, Александра… – Хмельнова снова порылась в бумагах и достала медицинское заключение, которое тут же ей зачитала. – Не знали вы, что Новикова от рождения левша, страдающая атрофией мышц правой руки. Атрофия настолько сильная, что пальцы ее еле могли держать ложку. А чтобы ударить ножом живого человека, сами понимаете, нужны силы. А у Новиковой таких сил не было. И вы…

– Ладно, расскажу, – перебила она Хмельнову. – Новикову на самом деле вырубила я. Ударила за ухом. Но не для того, чтобы вложить в ее руку нож. Когда я открыла дверь, она уже вовсю им размахивала.

– В каком смысле? – бледное лицо Хмельновой вытянулось.

– Да, не скрою, возле нашей квартиры эти две дуры оказались не просто так.

– Сахарову вызвал звонком Грабов, вы и об этом знали?

– Ни про какого Грабова я не знала. Нет, видела его, конечно. Он к Алле приходил. Но про звонок ничего не знала. Алла просто днем встретилась со мной возле дома и сказала, что вечером придет за деньгами. За остальной суммой за квартиру. Типа, все документы на оформление сделки уже готовы. Дальше дело за мной. Она очень торопилась! Я ей говорю, подожди. Мы так не договаривались. Ты дала мне время и все такое, а она… – Саша покусала задрожавшие губы, глаза ее налились слезами. – Она сказала, что ей плевать, ждать она дольше не может. Ей надо уехать. Срочно. Либо деньги, либо она аннулирует доверенность. А доверенность вступала в силу как раз на следующий день. Она давала мне право получить документы без присутствия продавца. Я не могла так рисковать.

– Где вы собирались взять остальную сумму за квартиру? Сверх задатка? У вас же не было таких денег?

– Я собиралась продать байк. Я уже и объявление разместила. Но цены приличной никто не давал, поэтому я все оттягивала и оттягивала продажу. Алла сказала, что время терпит и все такое.

– Байк не продавался, денег на квартиру не было. Да вы бы и не продали его за столько, никогда бы не продали. Вы все врете. Денег у вас не было. Поэтому вы решили избавиться от продавца таким вот образом? Уехав из гаража, вы оставили байк в укромном месте, вернулись к дому и вошли в подъезд через окно квартиры на первом этаже. Хозяйка все время была пьяна, поэтому проблем с подобным перемещением никогда ни у кого не возникало. Вы поднялись в свою квартиру, которую делили с Баловневой, и стали ждать, затаившись за дверью с ножом в руке. Ангелина на тот момент спала сладким сном и ничего не могла слышать. А когда Сахарова постучала в вашу дверь, вы уже были готовы. Только вот не знали, что она будет не одна. Все так, гражданка Крутова?

– Почти, но не все, – она потерла потное лицо грязными ладонями, поморщилась от отвращения. Даже на ощупь кожа казалась отвратительной, можно было представить, как она выглядела. – Я действительно вошла в подъезд через окно на первом этаже, так привыкла. Ближе. И ждала Аллу за дверью, мы условились как раз на это время, но никакого ножа у меня не было. Зачем? Я просто хотела убедить ее забрать мой байк, если ей так приспичило. Хотела убедить ее подождать еще немного. Я не собиралась ее убивать. И не убивала. И обратного вы никогда не докажете, невзирая на мотив!

– А у двери зачем ждали?

– Чтобы она Ангела не разбудила. Звонок-то я отключила, но она бы стала молотить в дверь руками и ногами. И орала бы как ненормальная. Она истеричной особой была – эта девушка Алла. Истеричной и повернутой на любовных отношениях с этим Ванькой. Они обе были повернуты, если честно! Серж все сокрушался, что его дочка влюбилась в мерзавца.

– Вы знали, что он ее отец?

– Да. Он не скрывал, когда приходил к Ангелу и подолгу у нее просиживал. О многом болтал.

– Зачем он приходил?

Хмельнова еще раз глотнула из бутылки, забыв предложить воды и Саше.

– У них какие-то свои были дела, – спрятала она взгляд. И очень твердым голосом заявила: – Я в них не вникала. И вам не удастся меня к этим делам подвязать. Я потому и съехала, что у них там все зашло слишком далеко и стало масштабным.

– Наркотики? – с кивком поинтересовалась Хмельнова.

– Я не знаю. – Саша выдержала ее взгляд и попросила воды.

Хмельнова достала из сумки еще одну бутылочку и протянула ей. Саша скрутила пробку и выпила почти все. Поблагодарила, поставила бутылочку, где воды оставалось на донышке, рядом со своим правым локтем.

– Я не буду отвечать на эти вопросы. Это были их дела, с них и спрос. Мне бы со своими проблемами разобраться.

– Итак, на чем мы остановились? – Хмельнова потрогала повязку, чуть прикрыв глаза, и совершенно точно подавила стон, так ей было больно. – Вы стояли за дверью и ждали Аллу. Чтобы убедить ее забрать ваш мотоцикл в счет погашения долга за квартиру. Почему не поднялись к ней в квартиру, чтобы обсудить это?

– Зачем? Вдруг она передумала с меня деньги так срочно трясти, а я, получалось бы, сама навязалась. Зачем? – она искренне изумилась. – Стояла и ждала. Потом за дверью послышалась возня какая-то, стон. Я дверь открываю, а дочка Сержа с ножом, в крови вся. А Алла на полу, у ее ног. Тоже вся в крови. Я Новикову отключила, дверь заперла и деру. Вышла из подъезда так же, как и вошла: через окно алкашки этой. Она все время была в отключке. Даже не знаю, просыпалась когда, нет.

– Кто еще пользовался этим входом?

– Я, Серж… – она наморщила лоб, пожала плечами. – Остальных не знаю. Не видела.

– Вы часто пользовались этим окном как дверью?

– Когда надо было срочно пешком домой заскочить, там срезать получалось прилично. О камерах я не думала. – Она снова, не моргнув, выдержала подозрительный взгляд Хмельновой.

– То есть вы, Золотов и тот, кто напал на нас с вами, знали этот маршрут? Скажите, это мог быть Иван Бугров?

– Ваня? – ее глаза широко распахнулись, а лицо расплылось в добродушной улыбке. – Да вы что! Ванька – он как большой теленок. Ангела любил до судорог. Она из-за него и историю с нашей лесбийской любовью выдумала. Чтобы его на расстоянии вытянутой руки держать. И не позарился бы он на ее тайник. Зачем? У него своего богатства хватает.

Ответ Хмельновой не понравился. Она задумалась, переворачивая страницу за страницей в папке. Потом подняла на Александру усталые глаза.

– Тогда кто? Кто еще мог воспользоваться этим окном в тот день, когда на нас напали? Кто еще знал про этот вход?

– А записи с камер?

– Пусто! И еще хотела бы уточнить, гражданка Крутова. – Еще пара глотков из бутылки ей не помогли, лицо стало почти серым, из-под повязки на лоб скатилось несколько капель пота. – Как так вышло, что мы с вами практически одновременно попали в квартиру Баловневой? Это же не простое совпадение, нет? Я в них не верю.

– Правильно делаете, Маргарита Сергеевна. Я издалека увидела ваши машины, подъезжающие к гаражу, и удрала. Паника такая была… – ее губы снова задрожали, а взгляд поплыл слезами. – Думаю, надо бежать. А куда с пустыми руками? Все, что скопила, отдала Сахаровой. Вот и решила, что сыграю на опережение. Я и представить не могла, что вы тоже решите посетить квартиру Ангела.

– Ваш задаток не был найден в квартире Сахаровой.

– И что? Меня там не было! Значит, Новикова забрала! – попыталась возмутиться Саша, тут же снова хватаясь за бутылочку с водой.

– При Новиковой денег не было обнаружено на момент задержания. Как вы их забрали, Саша? Когда?

Крутова допила воду, закрутила крышку на бутылке, поставила ее на стол и тут же запросилась в камеру:

– Не могу больше. Вы все время меня путаете. Устала. Да и вам требуется отдых. А то еще чего доброго в обморок шарахнетесь, а мне снова отвечать. Вы же готовы всех собак на меня повесить. И да, без адвоката ко мне больше не суйтесь.

Глава 33

– Она врет, капитан, – сделала вывод Хмельнова спустя час, внимательно просмотрев записи допроса. – Я ей не верю.

– Почему? – отозвался он меланхолично. – История вполне убедительная. К тому же кто-то снял шторы в квартире Баловневой. Это был тот, кто напал на вас и на Крутову. Ее парень не мог на вас напасть, он в это время был на допросе здесь – в отделе. Сама Крутова шторы снять не могла. Она сидела в камере. Это был кто-то еще. Кто?

– И кто, по-твоему?

Она уже собралась уходить. Стояла с сумочкой у порога.

Вообще-то ее здесь вообще не должно было быть. Из больницы ее выписали, но появляться на службе строго запретили. Но Крутова повторяла одно и то же день за днем:

– Говорить буду только с Хмельновой…

Вот и пришлось ей на время прервать свой больничный. Маргарита искренне надеялась, что ее жертва будет не напрасной, чувствовала она себя еще ой как неважно. И она надеялась. Но признательного показания от Крутовой она так и не дождалась. По сути, Крутовой даже предъявить было нечего. Разве что непорядочную сделку по покупке квартиры. Но и тут дальше уколов совести пойти не могло. Генеральная доверенность, выданная хозяйкой квартиры – Сахаровой, – была действительна. Никаких оговорок в ней не было. У нотариуса не осталось более утаиваемых им документов, в коих бы значилось, что в случае невыплаты оставшейся суммы сделка аннулируется. Оспорить генеральную доверенность было некому. У Сахаровой не было родственников. А тот, кто мог бы сделку оспорить, так как квартира завещалась ему, был на этот момент мертв.

– Шторы сняла Новикова. Больше некому. И в квартире после смерти Баловневой наверняка она прибралась, – выпалил капитан, глянув на нее виновато. – Вот не верю я в ее невиновность, товарищ подполковник. Вот все крутится вокруг нее, хоть убейте!

– Хватит нам уже убийств, капитан.

Хмельнова привалилась спиной к двери. Прикрыла глаза. Голова болела, во рту было сухо. Если полковник узнает, что она прорвалась на работу и проводила допрос, он может устроить ей такой разнос, что головная боль покажется подарком.

– У нас с тобой за три недели четыре трупа.

– Грабов не в счет. Там явный передоз. И три недели, товарищ подполковник, – не три месяца. Мы работаем, не спим, не едим.

– Ну не спишь-то ты, капитан, скорее по другой причине, – поддела его Хмельнова, усмехнувшись. – Молва ходит, что дознаватель Умова переехала к тебе.

Андреев покраснел до кончиков ушей и промолчал. Не думал, что Хмельнова так быстро обо всем узнает.

– Итак… Прежде чем я уеду домой, давай еще раз подведем итоги… – она судорожно сглотнула и поморщилась. – Башка трещит, блин!

– Давайте я вас домой отвезу. По дороге и поговорим, – предложил Дима, мысленно извиняясь перед Верочкой, которая ждала его дома к ужину.

Хмельнова, на удивление, согласилась. Видимо, сил точно не было.

– У нас есть убийца Аллы Сахаровой. Он правша. Есть убийца Баловневой – тоже правша. Характер ранений признан экспертами идентичным, – сразу заговорила она, стоило им отъехать со стоянки. – Подозреваемых двое: это Крутова с шикарным мотивом. И Новикова с мотивом сомнительным.

– Почему же? – сразу возразил Андреев. – В убийстве Сахаровой мотив о-го-го какой – ревность. В конечном итоге все преступления на земле совершаются из-за денег и любви.

И тут же подумал о себе. Вот чего не ожидал, так это что станет ревновать Верочку. Еще месяц назад считал, что она ему не нужна. А сейчас к каждому ее телефонному разговору прислушивался. От каждого ее смешка не с ним морщился. Понимал, что не прав. Работал над собой. Но выходило не очень. Он ее ревновал и страдал от этого.

– Крутова должна была Сахаровой много денег за квартиру. Новикова считала, что Сахарова увела у нее жениха. У кого еще был мотив? – покосилась на него Хмельнова.

Он качнул головой. И проговорил:

– Ни у кого, по сути. Кроме Грабова, да. Но он не успел ничего совершить. И сам погиб. И даже Крутова о нем ничего не сказала.

– Идем далее… – Хмельнова чуть откинула спинку сиденья, прикрыла глаза. – Крутова могла совершить убийство, судя по ее показаниям? Могла. В пользу этой версии выступает то, что задатка за квартиру Сахаровой мы так нигде и не нашли. Кто-то же его забрал. Кто? Новикова – исключено. Грабов? Вряд ли. В его квартире тоже не было найдено таких денег. Остается Крутова. Она соврала, что денег не видела. Они точно у нее.

– Каким образом? – Дима притормозил на светофоре, вопросительно глянул. – Считаете, что Сахарова прибежала к ее двери, чтобы расторгнуть соглашение и вернуть задаток, раз основной суммы долга не поступило?

– Да. В самую точку! – вяло оживилась Хмельнова, дотрагиваясь до повязки. – Ты притормози у ближайшей аптеки, куплю себе обезболивающего. Крутова, Крутова… Она могла нарочно выманить Сахарову к себе, приготовившись к убийству. Она не знала, что та приведет с собой соперницу. Но в конечном итоге это пошло ей на пользу. Она вырубает Новикову, убивает Сахарову, забирает задаток, который, возможно, сама же попросила ей вернуть. И возвращается через окно первого этажа в гараж. Умно?

– Умно. А Баловнева? Зачем ей ее убивать? Они же расстались. Разъехались. По какой причине Крутовой желать смерти своей бывшей подруге?

– По той, капитан, что Баловнева могла не спать в тот вечер. Или проснуться от шума. И что-то видеть.

– А потом она начала шантажировать Александру и поплатилась? А Харин попался случайно. Он пошел за Баловневой после ее танца к ней в гримерку и все увидел. Попытался вмешаться или нет, мы не знаем. Но попал под горячую руку, державшую нож. Кстати, лезвие было гораздо уже и длиннее. Это другое орудие убийства.

– Это логично, капитан! – фыркнула Хмельнова. – Первое орудие убийства было обнаружено на месте преступления в руках Новиковой. Но что странно… В квартире Сахаровой и в квартире Баловневой полный комплект кухонных ножей. Откуда же он взялся, Дима?

– А у тетки Новиковой? Мы же проводили обыск только в ее квартире. А есть еще какая-то дача. Но мы туда не поехали. Всем все было ясно с первого момента. Вот она – подозреваемая, невнятно говорившая. Вот он нож.

– Ее тетка не заявляла об исчезновении ножа. Она вообще открестилась от племянницы и укатила с каким-то вдовцом на отдых, – отмахнулась от него Хмельнова. – И отстань ты уже от Новиковой. Даже если она и убила соперницу Сахарову, зачем ей было убивать Баловневу? Она ее даже не знала. С ее слов, она впервые была в этом подъезде.

– С ее слов – ключевые слова, – проворчал Дима, притормаживая у дежурной аптеки. – Но она запросто могла пойти поискать тайник Баловневой и наткнуться на вас с Крутовой. А потом снять шторы. Больше среди фигурантов нет достойных кандидатур. Что купить?

Он скрылся в дверях аптеки через минуту, получив точные указания и рецепт. Маргарита прикрыла глаза, и ее тут же словно проглотила черная дыра. Она отключилась мгновенно. Очнулась от того, что ее толкал в плечо Андреев. Она непонимающе повела глазами: салон машины, неоновый свет от вывески аптеки с жирным зеленым крестом над входом, встревоженная физиономия Димы.

– Я уж хотел врачей вызывать, товарищ подполковник. Вот, выпейте сразу. Так аптекарь посоветовал.

Она выпила таблетку, запила водой, которую умница капитан тоже купил. Категорически отказалась ехать в больницу, попросившись домой. Сегодня обещал заехать Сережка. Они должны были поужинать вместе. Он собирался привезти что-нибудь невиданное из ее любимого ресторана. А какой ужин, если все внутри колышется и подкатывает к горлу? Не стошнило бы прямо в машине Андреева.

До самого ее дома они больше не разговаривали. Но, провожая ее до подъездной двери, он не выдержал и нарушил тишину.

– В тайник полезла Новикова, товарищ подполковник. Вот я уверен в этом на сто процентов.

– Почему? Откуда она могла узнать о тайнике?

Она посмотрела вверх и с облегчением обнаружила свои окна темными. Сережа не приехал. Она может прямо сейчас упасть в кровать и уснуть.

– От отца. Он мог ей рассказать, где Баловнева хранила сбережения и украшения. И да, совсем забыл рассказать. – Он досадливо почесал макушку. – Мне тут из наркоконтроля звонили, уточняли место жительства Золотова. Разговорились. Так вот коллеги крайне удивлены тем, что на каждом пакетике с дозой отпечатки пальца Золотова. Ну не идиот же он так подставляться.

– Пальца? Почему пальца, а не пальцев?

– А потому, что на каждом пакетике отпечаток только одного его пальца – большого пальца правой руки. Он что же – пломбировал дозу таким образом? – Дима недоверчиво вывернул губы. – Странно это. Говорить с ним нужно. Я уже заявку оформил на завтра на три дня.

– Я сама с ним поговорю, капитан. Тебе он ничего не скажет. Особенно если подставила его родная дочь. А ты, капитан, сделай доброе дело. – Хмельнова вцепилась в ручку подъездной двери, ее слегка пошатывало. – Пройди окрестности ночного клуба в радиусе, ну не знаю, пары кварталов. Запроси записи с камер видеонаблюдения. Любые, какие обнаружатся. Не по воздуху же убийца Баловневой в клуб попал. Как-то он туда приехал, пришел, приполз. Если на камерах ничего нет, может, машины в тот момент какие-то парковались или отъезжали. На них регистраторы имеются. Сделаешь?

Он молча кивнул, не рассказав, что уже этим занимался, пока Хмельнова лежала в больнице. Попытка оказалась неудачной. На подступах к ночному клубу не оказалось действующих видеокамер. Правда, в радиусе квартала. Если необходимо расширить поиски, он это сделает. Очень уж ему хотелось ей доказать, что убийца – Новикова.