Текст книги "Лабиринт простых сложностей"

Глава 20

Девушка за стойкой администратора откровенно демонстрировала усталость от его пристального внимания и массы вопросов, что он обрушил на нее, едва успев показать свое удостоверение.

– Я же уже сказала вам, товарищ капитан…

– Можно просто Дмитрий, – натянуто улыбался ей Андреев.

– Я же уже сказала вам, Дмитрий… – она закатила глаза и в десятый раз тяжело вздохнула. – У нас нет привычки отслеживать перемещение наших клиентов. Приехали. Оплатили. Заселились. Камер наблюдения тоже нет. Таковы правила у нашего хозяина. Мы их не нарушаем.

– Хорошо, хорошо, я это уже понял. А если вдруг кто-то решит эти правила нарушить? Какая-то хулиганская выходка или порча имущества?

– И что? У нас есть паспортные данные всех проживающих. Отыскать не составит никакого труда.

– Но доказать их причастность к хулиганству может быть трудно, – настырничал Андреев.

Он так устал добираться по пробкам в этот медвежий угол. Трасса была загружена. В машине что-то случилось с кондиционером, он сразу за Москвой начал дуть теплым воздухом. Пришлось кондиционер отключить и опустить стекла. Это горячий ветер уже с улицы, ну и еще пыль. Ему сейчас страшно хотелось окунуться в воду, а не выдавливать из себя улыбки и не беседовать с бестолковой девицей.

– А никто не станет ничего доказывать, – уголок ее рта насмешливо вздернулся. – Охрана просто беседует, достигается понимание, ущерб без проблем компенсируется. И я повторюсь: мне нечем вам помочь. Интересующая вас пара сняла дальний коттедж на двое суток. Они заселялись вместе. Парень у стойки с паспортами. Девушка с вещами в фойе. Выселялись тоже. Еду заказывали в номер. Ездил ли кто из них куда-то за это время, мне неизвестно. Кажется, мы уже это с вами обсуждали в прошлый ваш визит. Неужели вы не помните?

Аккуратные брови немедленно взмыли, намекая на его непрофессионализм.

Все он помнил. Но как убедить Хмельнову? Ей снова понадобилось подтверждение, что Грабов не покидал территории загородного отеля. В прошлый раз его слов было недостаточно. Сейчас на веру брались слова бывшей подозреваемой – Новиковой. Той что-то там такое показалось подозрительным. Так и рвалось с языка:

– Серьезно, товарищ подполковник? Мы будем теперь всегда с усердием проверять слова Новиковой, во второй раз оказавшейся рядом с человеком, умершим насильственной смертью? И опять как бы случайно!

Он вот лично взял бы Новикову под стражу. Непонятно, что Хмельнова с ней так возится. Верит ей!

Видимо, все это как-то отразилось на его лице, потому что девушка-администратор неожиданно поменяла тон на сочувственный и предложила поговорить со сторожем, он же дворник. И со слесарем.

– Они по территории постоянно слоняются. И по делу, и без. Может, и видели, как кто-то из этой парочки отъезжал куда-нибудь. Но их машина совершенно точно оставалась здесь – на стоянке. И никуда не выезжала. У нас шлагбаум, платная парковка, все фиксируется.

Дима пошел по территории – она была огромной. Двух– и трехэтажные корпуса в количестве пяти штук. Двадцать три бревенчатых коттеджа. Тот, где проживал Грабов со своей девушкой, был самым дальним. И рассмотреть коттедж и все, что происходило рядом с ним, из административного корпуса из-за густой зелени было невозможно. А еще в ограждении имелся отдельный выход на дорогу. И вывод напрашивался вполне очевидный: уехать и вернуться незамеченным можно было без проблем.

Он все бродил и бродил по аккуратно выметенным дорожкам, но нужных ему дворника со слесарем так и не нашел. Словно испарились.

– Спят небось где-нибудь, – пожала плечами пожилая повариха местного кафе, куда он зашел перекусить, потому что остался без обеда по милости Хмельновой. – А зачем они вам?

– Нужно кое-что уточнить о жильцах, которые снимали дальний коттедж несколько дней назад. Мужчину звали Иван, женщину не знаю.

– Иван да Марья? – подала голос посудомойка, выглянув из двери кухни. – Так я им заказы оба дня поставляла. Сюда ходить не изволили. А отдельно нанятого персонала под это не предусмотрено. Вот и приходилось мне туда мотаться с пакетами и контейнерами. И ладно, мы люди не гордые, чаевыми не обижали.

– А почему Иван да Марья? – поднял на нее взгляд от тарелки с окрошкой Андреев.

– Так их звали, разве нет?

Он неуверенно поводил подбородком, хотя точно помнил, что девушка зарегистрировалась под именем Нина. Нина Проскурина. Он в прошлый раз еще об этом знал. Но искать ее не стал, потому что – что? Правильно! У них в камере сидела Новикова, застигнутая на месте преступления с орудием убийства в руках. Да и телефон Нины Проскуриной не был указан в документах отеля.

– Он так ее называл при мне, – подергала девушка худенькими плечиками.

– Вы оба дня им еду приносили?

– Оба, – кивнула она, приводя в движение тощий хвостик на макушке.

– И оба дня Иван и Марья были там?

– Первый день – совершенно точно. У них там какая-то затяжная фотосессия была. Как ни приду, они фоткаются. А вот на второй день я его не видела. Она и у дома гуляла одна. И еду забирала из моих рук одна. А когда выезжали, это уже еще один день, на завтрак они сюда пришли. Оба.

Значит, Грабов вполне мог на следующий день после фотосессии отсюда съездить в Москву, убить Аллу или организовать ее убийство, вернуться, и вуаля – алиби стопроцентное.

– Это она?

Дима протянул девушке телефон, на нескольких фото была запечатлена молодая женщина, входившая в подъезд Грабова и выходившая из него спустя пятнадцать минут. Лица не было видно. Но фигура просматривалась замечательно. А вот на фото, которые Грабов переслал Хмельновой, как раз наоборот, было видно только лицо. И составить мнение о ее росте и телосложении не представлялось возможным.

– Лица не видно, но это точно она, – покивала девушка, подойдя к прилавку кафе настолько близко, чтобы видеть экран телефона. – Она прогуливалась тут в этой кепке и в этой футболке. Я запомнила, потому что принесла им еду, а она по телефону трещит с кем-то. И мне рукой запрещающий жест сделала. Типа, занята, подожди. Я, конечно, психанула. Но клиент всегда прав. Терпела молча. Но рассматривала ее в упор, не стесняясь. Это точно она. Ее фигура и ноги. Все как надо у нее. Как я ни пыталась изъян в ней найти, не вышло.

Она вздохнула, поймала кончик тощего хвостика и накрутила на пальчик. На Андреева глянула и с виноватым вздохом произнесла:

– У вас все? А то у меня посуды гора.

– Да, спасибо. Все пока. Вы мне очень помогли. – Андреев выдавил еще одну вежливую улыбку, убирая телефон в задний карман джинсов. – Если понадобится снять с вас показания, как вас найти?

– А чего меня искать? Я здесь почти круглосуточно. У меня комната в корпусе для персонала. Многие в Москву уезжают после смены. Я остаюсь. Так что найдете здесь точно. – Она повернулась к нему узкой спиной и шагнула к двери, за которой мыла посуду. Но вдруг остановилась и оглянулась на него. – А что хоть случилось-то? С чего такой интерес к этой парочке?

– Убили его, – последовал краткий ответ.

И чтобы избавить себя от дальнейших расспросов, Дима поспешил из кафе. На столе осталась недоеденная окрошка и стакан компота из кураги.

Конечно, Хмельновой не понравились результаты его поездки. И она потребовала, чтобы он вернулся в отдел и написал подробный отчет. И плевать ей было, что на обратной дороге он попал в еще более жестокую пробку и в Москву въехал, когда его рабочий день уже полчаса как закончился.

– Утром твой отчет должен быть у меня на столе, капитан, – ледяным тоном оборвала она все его нытье. – А поскольку прихожу я рано, а дома ты точно не станешь этим заниматься, дуй в отдел и изложи все на бумаге. С именами, фамилиями и паспортными данными.

Отчет получился. Он даже самим собой загордился, как складно вышло все расписать. Но, глянув на часы, приуныл. Двадцать пятнадцать. Навигатор показывал час сорок до дома. Можно было бы и не ехать домой, заночевать здесь в комнате для отдыха. Но очень хотелось в душ и поменять пыльную одежду. А еще разморозить готовый ужин. Утка по-пекински с овощами была чудо как хороша. Он уже покупал неоднократно, всегда был доволен, оставался сытым и без изжоги. Да, горячий душ и хороший ужин стоили того, чтобы ехать по пробкам.

Москва встала намертво. Но Дима почти не раздражался. Он себя подготовил. И даже несколько снисходительно хмыкал в сторону разъяренных сигналов слева и справа от себя. В какой-то момент решил использовать время с толком и набрал одного старого приятеля.

– Алло, дружище, не отвлекаю? – Андреев почесал за ухом, кожа была влажной от пота. Он поморщился. – Нужна твоя помощь.

– А ты где? – сонно отозвался приятель.

– Я в пробке. А ты спишь? Извини, если…

– Не части, Димон. Я не сплю. Я на пляже. В другом часовом поясе. Честно, отупел уже от безделья. И даже рад, что тебе понадобился. Тут окуклиться можно, чесслово! Что за дело?

– Человечка надо одного пробить. Женщину. Вызывают у меня сомнения ее паспортные данные. По паспорту она Нина, а ее ухажер называл ее Машей. Оговорился? Нравилось так называть? Или она не Нина? Но поскольку ты на отдыхе…

– Диктуй!..

К дому Дима подъезжал уже в окончательно поправившемся настроении. Отчет готов, лежит у Хмельновой на столе. Ужин имеется, осталось только закинуть его в микроволновку. К тому же время в дороге потрачено не зря. Его знакомый не терпел безделья. Значит, к завтрашнему вечеру самое позднее информация по Нине Проскуриной у него будет.

Он зашел в дежурный магазинчик на первом этаже своего дома за минуту до закрытия. Забрал последнюю буханку черного.

– Вечерний привоз. Горячий был еще час назад, – заверила его кассирша, пробивая чек.

Он вошел в квартиру, запер за собой дверь. И минуту слушал благодатную тишину. Он любил, чтобы дома было тихо. Даже часы на стене не тикали, плавно скользя по циферблату секундной стрелкой. Отнес хлеб на кухню, сунул контейнер с уткой в микроволновку, выставил нужное время и сразу отправился в душ. Простоял под прохладными струями минут пятнадцать. Ужин к тому времени разморозился и подогрелся. С полотенцем на бедрах, с мокрыми волосами, с которых на плечи скатывались крупные капли воды, он ставил на стол тарелки, нарезал хлеб и тихонько фальшиво напевал. Уселся в одном полотенце за стол, взял в руки вилку с ножом и…

– Ну нет же! – сморщился он, как от зубной боли, услышав настойчивый звонок в свою дверь. – Ну только не сегодня!

Он не знал, кто это мог быть. И, надевая трусы с шортами, искренне надеялся, что кто-то просто ошибся дверью. Но за дверью стояла Вера! В тонких светлых брючках до щиколотки и широкой блузе лимонного цвета – она была даже очень ничего. Волосы убрала высоко наверх, без макияжа. Она даже ему понравилась. Но вот только бы она пришла не сегодня. И опять с бутылкой шампанского!

– Вера, я… Я устал! – выпалил он сразу, как увидел ее. – Давай не сегодня, а?

– Я что, зря тащилась по Москве? – ее губы обиженно выгнулись, бутылка шампанского нацелилась в него горлышком. – Чтобы ты вот так вот запросто не пустил меня на порог? Ты не охренел, Андреев? А поговорить?..

Он отступил. И даже поделился с ней ужином. Порция была огромной. Он точно все не съел бы.

– Выпьем? – Вера подняла бокал с шампанским. – Не ломайся, капитан. Составь компанию.

Они пили. Потом очутились в койке. И он уже дремал, когда раздался телефонный звонок.

– Да, – ответил Дима сонно.

Вера обеспокоенно заворочалась на его плече.

– Понимаю, я в другом часовом поясе, но информация только что получена, – раздался голос приятеля, явно разбавленный алкоголем. – Информация стоящая. Думаю, ты не обиделся, что я тебя разбудил.

– Я не спал. Я с девушкой, – неожиданно признался Андреев и, сам от себя не ожидая, поцеловал Веру в макушку. – Так что не так с Ниной Проскуриной?

– С ней все не так, Димон. Она умерла год назад. А перед этим долго судилась с родственниками по поводу наследства. Что-то с жильем, кажется. Как умерла и от чего – не знаю. Прости, времени было мало. Но что ее уже год нет в живых, это точняк. Я молодец, Димон?

– Не то слово!..

Спасть после таких новостей, снова переворачивающих все с ног на голову, он больше не мог. Осторожно высвободив плечо, чтобы не разбудить уснувшую Веру, он встал и ушел на кухню. Долил воды в чайник, включил. Насыпал в специальную чашку с двойной крышкой под заварку травяного чая. Купил недавно в супермаркете. Этикетка обещала мозговую активность и бодрость. И то и другое не помешало бы. Пока закипал чайник, посетила мысль позвонить Хмельновой. Разбудить ее, обрушить на нее последние новости. И он даже влез в телефон, открыл WhatsApp, убедился, что Хмельнова была там три часа назад, и со вздохом отложил телефон в сторону.

– Что случилось? – кутаясь в простыню, на пороге кухни стояла сонная Вера.

Он как раз заваривал себе чай.

– Ты будешь?

– Нет. Лишняя жидкость на ночь мне ни к чему. Морда будет шире кастрюли наутро, – пробормотала она, присаживаясь к столу.

– Ну, какая же у тебя морда, Вера? – развеселился неожиданно Дима. – У тебя довольно милая мордашка. Особенно когда не накрашена.

– Правда? – ее губы тронула улыбка, она поправила сползающую с плеч простыню, прошептала: – Так приятно. Не бог весть какой комплимент, но первый от тебя. Уже что-то…

Так, разговор снова подразумевал очень личное, очень тесное общение душами. Он этого не хотел. Он от этого раздражался.

– Кто звонил? – она сразу уловила его напряжение.

– Приятель давний. Помог мне человечка одного пробить. – Он рассказал ей в двух словах о своих дневных мытарствах. – Вот сразу мне не понравилось, что по паспорту она Нина, а Грабов называл ее Машей. Почему?

– И? – Вера дотянулась до его чашки, понюхала, сделала пару глотков. – О, вкусно. Заваришь и мне?

– Допивай, – разрешил он великодушно. – Я себе еще сделаю.

Он снова включил чайник и полез в шкаф за чайной упаковкой. Достал другую чашку, насыпал в нее чайных листьев, скрученных в тугие катышки. Залил подоспевшим кипятком. И неожиданно поймал себя на мысли, что ему приятны эти немудреные хлопоты. У него проблемы, а Вера как надежная боевая подруга – вот она, напротив. Сидит, слушает. Не ноет, что он ей спать не дает. Что завтра им на работу и требуется выспаться, а он по телефону болтает, а потом в кухне посудой гремит.

Что-то в этом есть во всем: в том, как она его слушает, как пытается давать советы. И даже тот факт, что утром она займет его ванную и они могут опоздать, его не особенно тревожил.

– Значит, все-таки черные риелторы? – сделала она вывод, когда он минут десять делился с ней своими выводами.

– Да. Но… Но единственное, что меня во всем этом смущает: как они могли попасть в подъезд незамеченными? На записях нет ни одного постороннего человека. Ни Грабова, ни его Нины-Маши, ни еще кого-то! Никого постороннего. Как тогда?

– Мне кажется, я знаю ответ на твой вопрос, капитан Андреев. – Вера вытянула руку по столу в его сторону, нежно погладила костяшки его пальцев. С хитрой ухмылкой произнесла: – Я, собственно, за этим и приехала, а ты сразу потащил меня в койку.

Глава 21

Полицию вызвали две подружки, проживающие на первом этаже в квартирах дверь в дверь. Одной было восемьдесят два, второй восемьдесят четыре. Правда, позвонили они Вере на личный телефон, а не в дежурную часть.

– Верочка, – мягким голоском обратилась к ней та, что была постарше. – У нас страшно воняет на лестничной клетке. Что-то стряслось.

– В смысле?

Она только вошла в свой кабинет, опоздав на двадцать минут. Потому что пришлось делить ванную с Димой. Он ухитрился встать раньше ее, и ей пришлось ждать своей очереди. И лицо долго приводить в порядок, которое – да, отекло после чашки ночного чая. Потом был завтрак на ходу из растворимого кофе и горячих булочек, за которыми Дима – о чудеса – вызвался сбегать в магазин на первом этаже. Конечно, булки ей были противопоказаны. Но капризничать она не стала, проглотила одну. Он же старался!

Ехали на разных машинах. Потерялись по дороге. Она долго его высматривала и пропустила разом три съезда. Потому и опоздала. Может, и к лучшему. Потому что в коридоре столкнулась с Хмельновой и Димой. Они уже с бумагами спешили на доклад к начальству. И эта женщина с невероятно черными колючими глазами ни в чем таком Веру даже не заподозрила, мазнув по ней равнодушным взглядом.

Мысленно показав ей язык, Вера влетела в свой кабинет. Швырнула сумку на стол и тут же подошла к зеркалу. Надо же, выглядит очень даже неплохо. Глаза блестят, щеки порозовели, губы улыбаются. И даже слегка помятая форма, оттого что провела ночь в машине в пакете, ее не портила. Настроение было приподнятым. Хотелось посидеть в тишине, немножко помечтать.

И тут эти бабки!

– Верочка, вы же помните нас? – решила уточнить та, что была чуть моложе. – Мы с вами так мило общались. Пили чай. Клавдия Андреевна испекла свое дивное печенье…

Вера помнила печенье. Помнила Клавдию Андреевну и подругу ее младшую – Софью Романовну. И в отличие от Димы не считала старух бестолковыми и выжившими из ума. Они ее и надоумили проверить версию, которая день и ночь не давала ей покоя. Проверила. И почти убедилась в собственной правоте. И вчера на кухне Андреева за чаем поделилась с ним своими соображениями.

Конечно, он отмахнулся! Даже фыркнул в ответ. И назвал все это бредом. Она не обиделась. Она еще раз решила проверить. Прямо сегодня, после обеда, как разгребет немного бумаги, скопившиеся за три дня.

– Так вот из той самой квартиры, которую вы и мы называли между собой «нехорошей» – жуткая вонь, – немного смущаясь, пробормотала Софья Романовна. – Мы терпели, сколько могли. Думали сначала, что это просто из-за неопрятности Зины…

Зина была алкоголичкой со стажем. И ее однокомнатная квартира располагалась как раз между их квартирами.

– Но сегодня утром от этого ужасного запаха просто начало резать глаза и тошнить! – вставила Клавдия Андреевна.

Кажется, они передавали друг другу телефон, разговаривая с Верой.

– Участковому звонили? – уточнила она, почувствовав легкое беспокойство.

– Да. Он отмахнулся. Сказал, что зайдет на неделе. Но за неделю мы и сами здесь вымрем.

– Что значит «и сами»? – беспокойство нарастало. – Вы предполагаете, что Зина… Мертва?

– По всей видимости, – печально вздохнула младшая подруга. – Ее не видно уже три дня. Не гремит бутылками, не матерится, не выходит из квартиры. И ее многочисленные гости пропали, что характерно.

– Хорошо. Я сейчас пошлю на ваш адрес патрульных. Вы ждите их. Не забудьте позвонить мне о результатах, хорошо?

Она спустилась в дежурную часть, попросила об услуге.

– Понимаю, что всем нам кажется, что после восьмидесяти люди выживают из ума, – проникновенно глянула она на дежурного, попытавшегося отмахнуться. – Поверь мне, Стасик, эти женщины нас с тобой заткнут за пояс способностью логически мыслить. Так что?

– Ладно. Сейчас пошлю дежурных. Но если окажется, что воняет пакет с мусором, с тебя, Верочка, тортик.

Он счастливо улыбнулся, словно пакет с мусором уже вынесли из «нехорошей» квартиры.

– Договорились…

Она ушла к себе и до обеда добросовестно работала, почти забыв об утреннем звонке пожилых подружек. Напомнил Андреев.

– Вера, что за дела? – ворвался он к ней в кабинет в начале первого. – Почему я узнаю последним?

– О чем? – подняла она взгляд от очередного протокола.

– О том, что в подъезде, где убили Сахарову, найден еще один труп. На первом этаже! И патрульных на адрес, оказывается, отправила ты, милая! Что я пропустил?

– Получается, ты пропустил очередной труп, – она даже побледнела от волнения. – Значит, алкоголичка Зина преставилась? Причина смерти?

– Предварительно, отравление алкоголем. При ее образе жизни это неудивительно. Эксперты пока работают. Официальное заключение, сама знаешь, после вскрытия. Может, сходим пообедаем?

Она погасила счастливую улыбку. С согласным кивком поднялась и пошла за ним следом.

Гул голосов из столовой они услышали еще до дверей, почти все столики были заняты. Свободными оказались места за одним столом с Хмельновой. Она махнула рукой, привлекая их внимание. И тут же указала на два свободных стула.

– Странно видеть ее здесь, – шепнула Вера, пробираясь к столику с подносом. – Мне казалось, что она питается росой с листьев и пыльцой с цветов.

– Нашла эльфа! – тихо фыркнул Дима. – Нормально она питается. Даже пирожками иногда не брезгует.

Питалась Хмельнова совсем не так, как Вера. Овощной салат. Куриная отбивная. И крохотный кусочек творога на тарелке, ну и компот. Вот и весь ее обед. А Вера набрала! И суп, и картошку с двумя котлетами, и булочку с повидлом. Даже аппетит пропал, когда она сравнила.

– Что там нового, капитан? – ковыряясь ложкой в маленькой творожной кучке, спросила Хмельнова, стоило им усесться и взять в руки ложки.

– Где, товарищ подполковник?

– Не включай дурака, – глянула она на него исподлобья. – Что там за труп в подъезде убиенной Сахаровой?

– Алкогольное отравление, – беспечно отозвался он. – Женщина давно и активно употребляла алкоголь и, как это принято в народе говорить, опилась.

– На первом этаже жила?

– Совершенно верно.

Он шустро поедал свой борщ, совсем не замечая, как недовольно сложила губы Вера. Она же только вчера с ним об этой женщине разговаривала и массу доводов привела в пользу своих рассуждений. А он…

– Это была «нехорошая» квартира, товарищ подполковник, – вдруг вставила Вера, не прикасаясь к еде. – Там вечно устраивались пьянки, дебоши, и туда постоянно являлись всякие сомнительные личности.

– Неудивительно, – равнодушно глянула на нее Хмельнова. – Где алкоголь льется рекой, там всегда так. И гости-собутыльники должны быть, по сценарию.

– Не все были собутыльниками, – осторожно вставила Вера.

Ее обижало, в какой манере Хмельнова с ней общается. Как-то чрезмерно пренебрежительно. Из-за Димы? Вряд ли. Это началось еще до того, как они переспали.

– Не все были собутыльниками, – с нажимом повторила Вера, потому что Хмельнова никак не отреагировала на ее слова. – И не все входили и выходили из подъезда.

Рука Хмельновой с чайной ложкой застыла над творогом, который она больше размазывала по тарелке, нежели ела. Взгляд медленно прошелся по покрасневшему лицу Веры.

– Что вы имеете в виду, старший лейтенант? – прозвучал вопрос, выданный самым бесцветным голосом, на который, кажется, была способна Хмельнова.

– Многие из тех, кто входил и выходил из квартиры этой алкоголички, не попадали в обзор видеокамер на подъезде. Потому что не входили и не выходили из подъезда.

Не в силах больше терпеть ее насмешливо оценивающего взгляда, Вера склонилась над тарелкой и принялась есть суп, который уже почти остыл.

– Как интересно… – прозвучало поверх ее макушки. – И каким образом им удавалось не попасть в обзор камер слежения? Как они оказывались в квартире преставившейся алкоголички?

– Самым примитивным образом, товарищ подполковник. – Вера стрельнула в ее сторону осторожным взглядом исподлобья. – Через окно.

– Что – через окно?

– Ее и не только ее гости попадали в подъезд через окно ее квартиры. И так же подъезд покидали: через окно ее квартиры.

Вера отодвинула тарелку, есть холодный говяжий бульон было невыносимо. Нёбо тут же покрылось жирной пленкой. И картошка с котлетами уже не казалась такой аппетитной. К ней она тоже не притронулась. Булку отдала Диме, поймав его вопросительный взгляд. Взяла в руки стакан с чаем, сделала пару глотков, исподтишка наблюдая за Хмельновой.

Та размышляла.

– Еще тогда, когда я разговаривала с жильцами двух других квартир на первом этаже, я задалась вопросом: как такое возможно? – осторожно начала говорить Вера, потому что никто и не подумал задавать ей наводящих вопросов.

Она, если честно, надеялась если не на похвалу, то хотя бы на интерес со стороны Хмельновой. А та молчала, рассеянно сворачивая салфетку в тонкую трубочку.

– Соседки Зои уверяли, что дверь ее квартиры не закрывается. Ходят и ходят. И ночью, и днем. Буквально толпами! Я просмотрела записи с камер. И ничего такого не обнаружила. И взяла под сомнение их заявления. Но… – Вера постучала себя пальчиком по виску. – Но здесь засело… Я обошла дом. Осмотрела, насколько это было возможно с земли, окно Зоиной квартиры, отлив, стену под окном. И нашла много следов засохшей грязи. Окно достаточно высоко расположено. Поэтому попасть туда без подставки нереально. Я не поленилась, пошарила в кустах. И нашла небольшую такую лестницу, сбитую из двух метровых досок и двух перекладин. Тоже со следами засохшей грязи. Стало быть, ею пользовались. Посетила квартиру Зои, уж простите мне мою самодеятельность. И на подоконнике ее комнаты нашла подтверждение своим подозрениям. Кто-то регулярно пользовался ее окном как входом. Окно, к слову, не запиралось. Было лишь прикрыто, чтобы его легко можно было открыть с улицы, если Зоя спит. Зачем влезать в окно и вылезать из него? Ответ для меня был очевиден: чтобы не попасться на камеры. И я подумала, а что, если убийца Сахаровой именно так проник в подъезд и так же из него вышел? И мне… Мне это показалось реальным.

Вера подняла голову и обнаружила, что Хмельнова пристально ее рассматривает. Как-то иначе рассматривает, не так, как прежде. С любопытством, что ли?

– У меня к вам всего два вопроса, старший лейтенант, – кивнула Хмельнова, вдоволь на нее наглядевшись. – Первый: вы говорили с хозяйкой квартиры?

– Да. Я пыталась выяснить, кто пользуется ее окном как дверью. Ответ был невнятен. То есть она ничего мне не сказала. Думаю, она могла и не понимать, раз постоянно была пьяна. А второй вопрос?

Вера выпила весь чай. Поставила стакан на стол.

– Зачем вам все это было нужно? – насмешливый взгляд снова вернулся. Хмельнова кивнула на Диму. – Из-за него? Хотели ему помочь?

У Веры язык чесался ответить колко, что это уже третий и четвертый вопросы. Но субординация, черт побери! Она, проклятая, не позволяла щелкнуть эту высокомерную тетку по носу.

– Я хотела быть полезной следствию, – чуть высокопарно ответила Вера.

Тут же смутилась, заговорила, зачастила и о том, что уже сталкивалась с подобным, когда в соседнем доме накрыли наркопритон с борделем. Там тоже некоторые клиенты лазили через окна, чтобы не попасться на камеру и не засветиться. И она подумала: почему нет? Почему такого не может быть и здесь? Куда-то же подевался убийца Сахаровой? Куда? И она решила проверить. Проверила. Просто не успела доложить.

Вера умолкла внезапно, потому что Дима под столом больно пнул ее ботинком по щиколотке. Хмельнова скомкала тонкую трубочку, которую скатала из салфетки, медленно поднялась и, глядя на Диму, с неприятной усмешкой произнесла:

– Учись, капитан!..

Она ушла. Следом за ней сорвался и Дима. А Вера, оставшись одна за столом, заставленным грязной посудой, тут же почувствовала себя страшно несчастной.

Эта тощая тетка с признаками полного отсутствия интереса к еде только что разрушила ее личную жизнь. Дима ей этого ни за что не простит.