Текст книги "Лабиринт простых сложностей"

Глава 15

Чем была славна его жизнь? Илья Александрович подумал, поглаживая кончиками пальцев кожаные подлокотники рабочего кресла. И, подумав, сделал вывод.

Репутацией! Да, у него не один год ушел именно на то, чтобы заработать репутацию порядочного, неподкупного, надежного душеприказчика. Так он любил себя называть. Так любили себя называть его дед и отец, которые передали ему семейное дело по наследству. И еще они любили повторять, что неважно количество клиентов, важна репутация. И он старался. И он над этим работал.

В девяностые, когда его пытались привлечь к оформлению незаконных сделок, он вообще закрылся, залег на дно. Просто сказался тяжело больным, и все. Чтобы отстали и не убили за несговорчивость бандиты. Чтобы не трепали нервы рейдеры, отжимающие у развалившегося государства завод за заводом.

Пересидел. Перетерпел. Зато остался честным и неподкупным. И теперь к нему очередь на неделю вперед. Записываются люди, прослышав о том, что он их секреты под дулом пистолета не выдаст.

– Я так и не пойму, молодой человек, чего именно вы от меня хотите? – глянул он на визитера поверх очков в тонкой оправе из настоящего золота.

– Я хочу знать, кому завещала свою квартиру Сахарова Алла Геннадьевна?

Парень, назвавшийся капитаном полиции, заметно нервничал. Ему было неуютно в сумрачном кабинете, полном мебели темного дорогого дерева. Ему было не по себе под насмешливым взглядом хозяина кабинета.

– Вы, молодой человек, наверняка осведомлены, да, что я не имею права разглашать подобные вещи?

Илья Александрович Веригин сделал вид, что подавляет зевок. Хотя спать ему совершенно не хотелось. Ему хотелось поскорее выпроводить настойчивого капитана и заняться делами, коих скопилось немало за три дня его бездействия. А все почему? Потому что супруга под выходные увезла его с внуками за город и заставила выспаться, походить босиком по пляжу, выкупаться в ледяной воде озера. Он поначалу ворчал, пытался сослаться на насморк. Но она была непреклонна, он подчинился. И потом был ей страшно благодарен. Особенно за тихие вечера во дворе дачи возле клумбы с флоксами. Они пили все вместе чай, угощались низкокалорийной выпечкой, которую она захватила с собой из города. И говорили много, мило, информативно. О жизни и занятиях внуков за эти три дня он узнал гораздо больше, чем за весь минувший год.

Три дня пролетели незаметно. Он посвежел, набрался сил. И да, сегодня утром собирался засесть за работу. И тут этот капитан! Настырный, бледный – разозлился, что его так приняли. Илье Александровичу было ясно, что от него просто так не отделаться. Парень от уговоров перейдет к угрозам. Станет при нем звонить каким-нибудь проверяющим. Даже попытается ему нагадить, но…

Но он не учел одного! У Ильи Александровича была безупречная репутация. И не только в среде его обычных, рядовых клиентов. Но и среди очень влиятельных лиц, которые, в свою очередь, тоже являлись его клиентами. И один звонок одному из этих лиц поставит крест на всей дальнейшей карьере этого славного парня, бледнеющего от злости в гостевом кресле.

– Вы просите о невозможном, товарищ капитан. Для разглашения подобной информации у вас должно быть соответствующее распоряжение прокурора. Оно у вас имеется?

Его у него не было. Иначе он начал бы разговор именно с этого, потрясая перед его глазами необходимой бумагой.

– Вот видите, – укорил его взглядом Илья Александрович. – Вы стоите на страже закона и порядка. Требуете от граждан законопослушания. А сами пытаетесь попрать все то, что проповедуете. Это неправильно.

– Я понял, – угрюмо глянул на него парень. И неожиданно скупо улыбнулся. – Если честно, я особо и не надеялся. Зная вашу репутацию…

– Какую репутацию? – насторожился он сразу.

Ему было не просто любопытно. Он ревностно стерег всякое упоминание в обществе о себе.

– Репутацию порядочного человека, – ответил парень, не подслащивая голос лестью. – Просто решил попробовать. Думал, может, выгорит. Ладно, приду с постановлением от прокурора.

Илья Александрович еле тронул высокомерной улыбкой уголок рта. Он не был уверен, что прокурор выдаст этому парню подобный запрос так скоро.

– Что такое? – изобразил изумление парень, бледнея еще сильнее. – Вы и с прокурором дружбу водите? Ах ты… Тогда дела мои никуда не годятся. Пойду писать рапорт на увольнение.

И никуда не пошел. Так и остался сидеть в кресле для посетителей, спинка у которого была жесткой и неудобной, в виде подковы.

Ну-ну…

– Такой бред с этим делом Сахаровой, вы не можете себе представить, – оборвал минутную тишину капитан, закидывая ногу на ногу и сцепляя пальцы в замок на колене. – Убили в подъезде после того, как она встретилась за бутылкой вина со своей соперницей. Представляете, некий Грабов Иван – ловелас недоделанный или перезрелый, не знаю, как охарактеризовать, – крутил роман с этими девушками практически одновременно. С Сахаровой, которая является, то есть являлась вашей клиенткой, встречался у нее дома. А со второй девушкой все по отелям и загородным гостевым домам. Казалось бы, что такого? Имеет право. Но… Но сдается мне, что этот – с позволения сказать – мужчина использовал дурочек.

– Каким же образом? – поторопил его Илья Александрович, принимая правила игры, когда капитан умолк.

– Он им накануне трагедии сказал, что собирается уехать далеко и надолго. Обеим, замечу! И что он не хотел бы ехать один. И каждая возомнила, что он желает взять с собой непременно ее. Уж каким таким образом Сахарова узнала о сопернице, мне неведомо. Но она пригласила ее к себе на разговор.

– И та приняла приглашение? – изумленно вскинул брови нотариус.

– Да. Новикова пришла к своей сопернице. Они открыли бутылку вина, говорили, видимо, поссорились, выбежали из квартиры Сахаровой. Помчались вниз по лестнице. И двумя этажами ниже Новикова убила Сахарову несколькими ударами ножом.

– Ужас, – отреагировал Илья Александрович, поскольку считал, что должен был как-то отреагировать, хотя бы из вежливости.

– Да. Все выглядело именно так. Жильцы выглянули из квартир на крик. Увидели окровавленную Новикову с ножом в руке, у ее ног – обездвиженное тело вашей клиентки, вызвали полицию.

– Послушайте, послушайте, – беспокойно завозился в своем кресле Илья Александрович и с легким негодованием возмутился: – Я не говорил вам, что некая Сахарова является моей клиенткой.

– Но ваш номер был в ее бумагах. И она звонила вам. Неоднократно! – поднял вверх подрагивающий палец капитан, чуть розовея лицом. – И ваши разговоры длились с ней от одной до пяти минут. И если мне не изменяет память, а она редко мне изменяет, таких звонков насчитывается пять.

Для наглядности гость расцепил пальцы на коленке и выбросил в воздух растопыренную пятерню.

– Вы же не станете утверждать, Илья Александрович, что она всякий раз звонила вам без причины. Или просто поболтать. И я даже не стану вас подозревать в отношениях с ней, поскольку, зная вашу репутацию, подозревать вас в адюльтере с клиенткой просто глупо.

Он все-таки нашел, чем зацепить его внимание. Умный парень. Илья Александрович слегка прокашлялся, но не стал никак комментировать.

– Из всего вышесказанного я сделал вывод, что Сахарова – ваша клиентка. Была… – с нажимом поправился капитан.

– Допустим, – нехотя кивнул нотариус, осторожным движением поправляя узел шелкового платка в вырезе ярко-синей рубашки. – Но для чего вам знать о наших с ней делах? Убийца найден. Сидит за решеткой.

– Уже нет, – сокрушенно вздохнул капитан. – Экспертиза установила, что Новикова не могла убить Сахарову по ряду причин. Кто-то сделал это за нее. И вложил ей в руки нож, обездвижив перед этим на несколько минут.

В кабинете повисла тишина. Илья Александрович напряженно размышлял. Капитан ждал.

– Вы хотите сказать, что убийца должен был быть весьма заинтересован в смерти Сахаровой? – обронил он через какое-то время с плохо распознаваемой интонацией, то ли озадачен был, то ли раздосадован.

– Да. У него должен был быть серьезный мотив для убийства. – Капитан наконец-то встал с места и сделал пару шагов в сторону двери, не забывая смотреть на него проникновенно. – Илья Александрович, что-то подсказывает нам, что мотивом могла быть квартира, которую Сахарова кому-то завещала. Если бы вы позволили мне взглянуть на заверенное вами завещание…

– Нет, – отрезал нотариус, поднимаясь с кресла, решив проводить гостя за дверь.

– Хорошо, не показывайте мне документ. Просто скажите, кому она ее завещала?

– Нет. – Он широко распахнул дверь своего кабинета и призывно глянул на капитана. – Простите, но вам пора.

– Хорошо… Я уйду. – Он встал в дверном проеме, почти касаясь крепкими мускулами рук пуговиц на ярко-синей рубашке нотариуса. – Хотя бы просто кивните утвердительно или отрицательно!

Илья Александрович послал ему вопросительный взгляд.

– Это Грабов? Квартиру наследует Грабов?

Он коротко кивнул и буквально вытолкал настойчивого парня из кабинета. И стоило ключу в замке его двери повернуться, как накатило разочарование.

Он только что распрощался с уважением к самому себе. Он позволил себя уговорить…

Глава 16

Его привезли в отделение полиции и оставили одного в комнате для допросов: плохой признак. Просто отвратительный. Если поначалу он насторожился, то теперь откровенно нервничал. Он загадал: если допрос поведет молодой капитан Андреев, который приезжал к нему домой, то это еще неплохо. Тот хоть и дослужился до капитана, не производил впечатления суперсыщика. Искрометностью мышления не отличался. Интуицией, коей могли похвастаться реально матерые опера, не обладал. Пусть бы лучше он его допрашивал.

А вот если на стул перед ним усядется подполковник Хмельнова, дело дрянь. Она очень серьезный соперник в разговорном батле. С ней надо держать ухо востро. Можно и сболтнуть лишнего. Она мастер на всякого рода словесные выпады. Он же наводил о ней справки, как только дело по обвинению Ирины тормознулось. И информация была настораживающей.

Вообще-то он их ждал. Это и понятно: дело вернулось к отправной точке, как только стало известно, что Ирина не могла зарезать соперницу в силу физиологических причин. Понятно, что они заново будут опрашивать всех, кто хоть каким-то боком с этими девушками соприкасался.

А он с ними соприкасался не только боками!

Сидя на стуле в допросной, Грабов фыркнул. Смешными вышли размышления. Если выйдет пошутить с Хмельновой или капитаном Андреевым, оценят они его юмор, нет? Тут ведь главное в тему попасть. Могут и вместе поулыбаться.

Дверь, за которой в коридоре дежурил конвоир, приоткрылась. Вошла она – подполковник полиции Хмельнова.

– День добрый, – стараясь быть галантным, он приподнял зад от стула.

– Сидите, сидите, Грабов. Вам еще долго предстоит сидеть.

Это она тоже решила пошутить? Ну-ну, дама в погонах. Бабушка надвое сказала, кто и сколько будет сидеть.

– Итак, начнем все сначала… – размашистым жестом Хмельнова распахнула кожаную папку и принялась перекладывать бумаги, хотя вряд ли в этом была необходимость. – Вот здесь у меня имеется интересный документ, гражданин Грабов.

За ее многозначительную ухмылку ему тут же захотелось ударить ее по лицу. По красивому, породистому лицу: с высокими скулами, аккуратным носом, красивой линией рта. Захотелось стереть эту ухмылку, не обещающую ему ничего доброго, кулаком. Превратить ее природное совершенство в смесь из костей, кожи и крови. Неожиданно его затошнило от собственных мыслей. И он ухмыльнулся в ответ. Но не на ее многозначительное заявление. А на оценку собственной неспособности сотворить подобное. Он никогда не был кровожаден.

– Что за документ, товарищ подполковник?

– Завещание Сахаровой, – обрушила она на него те самые новости, которых он боялся.

Как они могли так быстро докопаться?! Как? Нотариус, оформивший документ, славился своей неприступностью. И связями. Они не могли заручиться поддержкой прокурора так скоро, поскольку Илья Александрович был с ним лично знаком. Неделя-две ушли бы у них на ожидание соответствующего запроса. Время бы потянули.

– И?

Иван вопросительно задрал подбородок, закинул ногу на ногу, хотя они казались ему деревянными. Если бы не стол, ноги торчали бы разведенным циркулем. Руки разложил на столе: локти широко расставлены, пальцы в замке.

– Квартира Сахаровой завещана вам, гражданин Грабов, – постаралась пригвоздить его Хмельнова презрительным взглядом. – Только не врите мне, что вы этого не знали!

– Допустим. – Он сделал паузу и почувствовал, как левая нога сползает с колена. – Допустим, я знал. И что это меняет?

– Многое, Грабов. Это меняет почти все. Это меняет подозреваемого в ее убийстве в том числе. У вас был мотив. Серьезный! Эта квартира, по оценкам специалистов, стоит порядка двадцати миллионов рублей.

– И что? Моя квартира стоит больше полусотни миллионов, – он старательно изобразил равнодушие. – Кому завещала квартиру Алла – ее личное дело.

– Вы знали о завещании и соврали нашему сотруднику. Почему?

– Не счел нужным болтать. – Он кисло улыбнулся. – И что такое завещание? Это не дарственная, не договор купли-продажи. Завещание можно в любой момент аннулировать. Переписать.

– Но чтобы это сделать, надо быть в живых. Сахарова не успела до своей смерти. Вы убили ее, Грабов?

Ему вдруг захотелось заржать в полный голос оттого, как Хмельнова нагнетала своим громовым голосом обстановку. Думала, наверное, что он сейчас согнется, задрожит, примется каяться во всех своих и не своих грехах тоже.

– Уважаемая Маргарита Сергеевна… – мягко и вкрадчиво заговорил Иван. – Для того чтобы попытаться убить ее, мне действительно нужен был веский мотив и возможность это совершить. Я не имел ни того, ни другого. Завещание на квартиру? Я не идиот, чтобы так подставиться. Если вы внимательно изучили мою биографию, то узнали, что я никогда и ни при каких обстоятельствах не подставлялся. А убить девушку после того, как она завещала мне свою квартиру, – это как раз подстава. Это первое… Второе… Как я уже говорил вашему сотруднику, я не звонил ей в вечер убийства. И с каким мужчиной она вела беседу при Ирине, мне неведомо. Думаю, вы уже проверили мои звонки и убедились, что я ей не звонил. Возможно, это была просто игра. Блеф! Чтобы вывести соперницу из себя. Третье… На вечер ее убийства у меня железобетонное алиби. Так, кажется, у вас говорят?

– Ваше алиби требует проверки, – скупо поджала губы Хмельнова, прикрывая папку.

Было ясно, больше ни одного кролика из этой чертовой «шляпы» она не извлечет.

– Я могу вам в этом посодействовать, – не меняя интонации, проговорил Иван и полез за телефоном в задний карман джинсов. – У меня куча фотографий того вечера. Я отдыхал за городом.

– Вы говорили. И даже показывали нам чеки с заправок и за аренду номера. Но не говорили, с кем вы были.

Он выдержал паузу и обронил с улыбкой:

– С девушкой. Она есть на фото. И да… – он приложил ко рту ладонь ребром и громко прошептал: – Ее данные у меня тоже есть. Можете проверить. Пересылаю наши фото, товарищ подполковник.

– Проверим…

Хмельнова рассеянно листала присланные фотографии, не делая попытки их увеличить и рассмотреть подробнее. Она была умной и понимала, раз он так открыт, значит, все сказанное им – правда.

– Убедительно, – кивнула она нехотя. И тут же колко глянула. – Экий вы, Грабов, гуляка. Двоих свели в поединке, с третьей уехали на свидание.

– Вот уж поединок – не моя идея. Алла принимала решение. С нее и спрос. Ну и с Ирины тоже. Делить, понимаешь, меня вздумали. – Он противно выпятил губы, изображая обиду. – Еще и подставила меня, завещав квартиру.

– Но вы-то, как я понимаю, не были против такого подарка? – задала она последний вопрос перед тем, как выйти из комнаты для допросов.

Он тоже поднялся с места, понимая, что не задержан. И с легким смешком произнес ей в спину:

– Нет. Против я не был…

Выйдя из отделения полиции на улицу, он понял, что страшно устал. Напряжение было адским. Хмельнова отслеживала каждый его вздох, каждый поворот головы. Захотелось домой, снять с себя всю одежду, казавшуюся зловонной после того, как он сидел на стуле для преступников. Встать под душ и забыться. А потом сварить себе кофе. Напиться его до кругов в глазах. Чтобы как следует прочувствовать его неповторимую горечь, которой мог бы запросто лишиться, усядься он на нары. Без кофе он не мог. И без свободы тоже. Без комфорта еще. И без солнца этого агрессивного, высушившего траву до сенного хруста.

Господи, какое счастье, что он позаботился об алиби!..

Нетвердой походкой он дошел до своей машины. Сел в нее, тут же заперев изнутри. Нашарил бутылку воды в кармане двери. Выпил залпом почти пол-литра. И тут же полез под свое сиденье. Нашарил там старый телефон, включил и сразу же набрал нужный номер.

– Алло… Это я…

– Я поняла, – ответил ему женский голос. – Как все прошло?

– Нормально. Тебе будут звонить. Может, и вызовут. И будут задавать вопросы о нашем с тобой вечере.

– Я готова.

– Но мы не продумали одно: как мы с тобой познакомились? На этом можно попасться.

Женский голос из трубки пропал. И дыхания не стало слышно. Иван подумал, что она отключилась. Отвел телефон от уха, глянул. Нет, секунды бегут.

– Алло!

– Я здесь.

– Так как мы с тобой познакомились? – поторопил он, устав слушать тишину. – Не говорить же им правду!

– Нет, конечно, – отозвалась она со вздохом. – Это наказуемо.

– Уголовно наказуемо? – со смешком уточнил Грабов.

– Это всяко-разно наказуемо, – последовал ответ. – Я приеду сегодня к тебе. Обсудим. Прямо сейчас и приеду. Я недалеко от твоего дома. Вдруг они позвонят мне уже сегодня вечером?

Ему не хотелось сейчас никакого обсуждения и создания легенд. Ему хотелось в душ и много кофе. А потом поваляться на балконе в плетеном удобном шезлонге, пялясь в телефон. Стыдно признаться, но он любил всякие глупые ролики. Хихикал над смешными. Ужасался страшным. С удовольствием бы сейчас пошарил в интернете.

Но необходимость диктовала свои условия.

– Я буду примерно через полчаса.

– Жду…

Грабов выключил телефон. Снова сунул его под свое сиденье. Но вдруг опять за ним полез. Что-то не понравилось ему в последнем разговоре. Что-то насторожило, а что, он не мог сейчас понять. Но раз интуиция царапала, значит, что-то было. Иван решил, что подумает об этом позже. Но вот от телефона точно надо бы избавиться. Выбросить? Спрятать получше? Или передать в надежные руки?

– Надо подумать, – пробормотал он, выезжая со стоянки перед отделом полиции. – Срочно надо подумать.

Глава 17

– Опять ты?!

Харин раздраженно повел шеей, рассматривая накачанного красавчика, только что преградившего ему дорогу. Он вообще-то шел домой после смены. Вышел на остановке из ведомственного автобуса и шел домой. Там его ждала порция макарон. В кармане спецовки лежала банка тушенки. Диспетчер Маша откуда-то начала возить и продавать им с хорошей скидкой. Тушенка была хорошей, с кусочками мяса и лавровым листом. Он уже две банки съел. Понравилось. И сейчас собирался открыть третью и вывалить содержимое прямо в кастрюлю с макаронами, которые он успел сварить утром.

И тут снова Бугров.

– Слушай, я к тебе без претензий. – Парень шагнул к нему, протянул руку. – Давай без нервов.

– Давай. – Харин вздохнул и пожал руку. – Только недолго. Я жрать хочу. С работы только что.

– Слушай, а давай я тебя угощу. Тут кафе в двух шагах. Там готовят убойно. Я как-то обедал, когда за тобой присматривал.

– Ну, прямо кошки-мышки, – развеселился Игорь. – Я присматриваю, за мной присматривают, за тобой наверняка тоже.

– А за мной кто? – округлил тот недоуменно глаза.

– Тот, кому ты мешаешь, к примеру. – Харин хитро прищурился. – Ты же ведь кому-то мешаешь своим постоянным присутствием рядом с ней.

– В смысле? – Бугров смотрел озадаченно. – Кому я могу мешать, если у нее никого нет? Партнерша ее бросила.

– Она ее бросила или Ангелина ту выгнала? Ты не уточнял? – Харин положил руку на живот. – Слушай, если хочешь говорить долго, идем в кафе. Собирался угощать? Угощай. Шашлыка хочу. Забыл, какой у него вкус.

Шашлык сегодня в обеденный перерыв жарили бригадиры на стройке. Ушли подальше с глаз, поставили несколько кирпичей, на них пристроили арматурную сетку. И прямо на нее наложили мяса. От запаха, которым накрыло объект, у Харина лично сворачивало кишки. Последний раз он жарил шашлык с семьей в саду перед домом. Это когда у него еще была семья. В другой жизни, лет сто, кажется, назад.

Внутрь кафе Харина в спецовке отказались впустить. Предложили столик на улице, под навесом. Они сели напротив друг друга. Харин тут же схватил с тарелки кусок лаваша, который принесли сразу. Окунул его в соус и начал есть.

– Извини. Оголодал, – глянул он на Бугрова исподлобья. – Так что хотел-то?

– Я хотел поговорить об Ангелине, – сделал тот вступление и умолк.

– Это я уже понял. Конкретнее.

– Как ты думаешь, ее нетрадиционная ориентация – это правда или ширма? – он жалко улыбнулся. – Понимаешь, она меня футболит, мотивируя, что любит девочек, а я ей не верю.

– И правильно делаешь, – ухмыльнулся Игорь и помотал куском лаваша в воздухе. – Таким, как она, нельзя верить в принципе. А ей особенно. Она же… Она растлена была еще с малолетства. Пошла у кого-то на поводу, чтобы соблазнить меня. Чтобы разрушить мою жизнь. А зачем?

– Да, зачем?

– Она и сама не знает. Мать с отчимом ей велели, она и сделала, как они велели. А почему так вышло, она не знает. Я же говорил с ней недавно. Меня же гложет это вот тут… – Харин ударил себя в район сердца кулаком. – Она в непонятках. Утверждает, что на меня ей пальцем мама указала. Может, и прав был тот следак, что предположил во всем этом происки моей супруги.

– А ей зачем это было?

– Чтобы развестись.

Харин откинулся на спинку стула, когда подошла официантка не с тарелкой, с целым блюдом огромных кусков жареного мяса, засыпанных сверху тонкими кольцами маринованного лука. Глаз не отвести! Он такого много лет не видел так близко: протяни руку, возьми и съешь.

– Зачем так сложно? – изумился Бугров. Он отказался от мяса, мотнув головой. – Просто развелась бы, и все.

– Дом… Ей достался мой дом: большой, добротный, в хорошем месте. Реши она со мной развестись, просто загуляв, я бы ее выставил. И детей не отдал бы. А так… У нее все получилось. Извини. Я поем.

Бугров встал и заходил по кромке газона, отгороженного от территории открытого кафе простым бордюрным камнем. На Харина, глотающего мясо, он не смотрел.

– Слушай, а можно я остальное с собой заберу? Мне столько не съесть, – на блюде осталось больше половины.

– Да, конечно, сейчас скажу, чтобы контейнер принесли. – Бугров вернулся за стол, разложил на нем локти, глянул проникновенно. – Так что думаешь: она с девочками или с мальчиками?

– О господи! – Харин провел рукой по лицу, пытаясь избавиться от дремоты, смыкающей ему глаза. – Это все, что тебя интересует?

– Ну да… На данный момент, – поправился он. – А что еще-то?

Харин побарабанил пальцами по столу. Понаблюдал, как официантка складывает в контейнер недоеденный шашлык, сверху засыпает лук, плотно закрывает, убирает в пакет и пододвигает к нему поближе с вежливой улыбкой. Он кивком поблагодарил ее. Подумал, что этого мяса ему хватит еще дня на четыре. Если учесть, что макарон у него три пачки, то до конца недели деньги он может вовсе не тратить. И тут накатило отчаяние. Просто физической болью прострелила мысль: во что превратилась его жизнь?! Он – уважаемый человек, пусть и со своими слабостями – за еду беседует с каким-то жлобом. Выворачивает ему свою душу наизнанку. Позволяет ему думать о себе как о продажном и никчемном человечишке. За кусок мяса продает свое время.

Омерзительно!

– Ты знаешь, такие мрази, как она, могут спать с кем угодно. Не брезгуют никем.

– Это ты сейчас вора Сержа Золотого имеешь в виду? Старый же, ну! Дряхлый, лысый, а она с ним… – Бугров трижды облизнул пересыхающие губы.

– Что она с ним? – Харин неторопливо потягивал чай, который полминуты назад поставила перед ним официантка.

– Спит!

– Это вряд ли, – покачал он головой с сомнением. – Может, он и был ее клиентом в прошлом, но сейчас их связывает нечто иное.

– И что же? – Бугров протянул руку и схватил его за локоть. – Говори, не темни!

– Я бы на твоем месте понаблюдал за ней в клубе.

– А я что, по-твоему, делаю? – парень помотал головой и разочарованно глянул. – Я с нее там глаз не спускаю.

– Ты смотришь не туда, Бугров, – хохотнул Харин. – Ты смотришь на тело, а надо смотреть, что это тело вытворяет.

– У шеста, что ли? – его лицо вытянулось.

– Нет. До шеста и после.

– И что же, по-твоему, Ангел делает?

– Она толкает дурь, – обронил он. Встал, подхватил пакет с шашлыком и шагнул от стола. – Мне так кажется. Все, мне пора. Спасибо.

Он успел сделать лишь пару шагов, когда Бугров вцепился в его плечо и резко развернул на себя. И зашипел:

– Это серьезное обвинение, Игорек. Очень серьезное! Ты уверен?

Его взгляд метался как безумный. Язык без конца мелькал, увлажняя рот. Бугров переживал, он по-настоящему любил эту суку. И Игорь ему даже немного сочувствовал.

Ему ли было не знать, как могло вползти в душу и сердце ее порочное естество.

– Нет, я не уверен, что она толкает именно дурь. Но она чем-то приторговывает в клубе. И еще я не уверен, что она любит девочек. Потому что ее партнерша из ее койки прямиком отправилась в койку хозяина гаража по ремонту байков. Он мужик. Так же не бывает, Бугров.

Харин убрал его пальцы со своего плеча. И пошел домой. Но от парня не так-то просто было избавиться. Решил, что за килограмм мяса Игорь ему душу продал? Догнал, пошел рядом, что-то бормотал и бормотал о ней. А ему на сытый желудок так хотелось просто пройтись в тишине. Насладиться теплым летним вечером, заполненным детским смехом, визгом качелей, лаем собак. Почувствовать, что кроме отвращения к самому себе и ненависти к тем, другим, есть что-то еще. Что-то хорошее, забытое, милое.

– Ты ошибаешься. Она не такая. Она хорошая… – бормотал Бугров, следуя за ним по пятам. – У тебя даже нет доказательств…

– Какие тебе нужны доказательства, парень? – Харин остановился у своего подъезда. Хмуро глянул в растерянное лицо Бугрова. – Она работала в борделе по соседству, но соскочила до того, как его прикрыли. Поэтому и не была привлечена к административной ответственности. И наверняка ее клиентом был Золотов. Откуда тогда такая тесная дружба?

– Думаешь, они продолжают спать?! – лицо его покрылось каплями пота. – Но это…

– Не знаю, спит она с ним или нет, но что-то он ей приносит. То, что она потом толкает в вашем клубе. Схвати ее за руку, пока это менты не сделали. Раз удалось соскочить. Во второй не получится. Может, ее подруга оттого и съехала, что испугалась ее темных делишек? И девушку убить возле ее квартиры могли по ошибке. Просто перепутали.

– Я думал, это ты ее перепутал, – глухо обронил Бугров, отворачиваясь.

– Запомни, Бугров, я никогда и ни с кем не перепутаю эту тварь. – Он почувствовал, как натягивается кожа на его скулах и сжимается в кулак ладонь, не занятая пакетом. – Я слепым ее узнаю! И да, думаю, бедная девчонка пострадала по ошибке. Убить хотели Ангелину. А за что – разбирайся сам. Но мне жаль, что пострадала невинная душа, а эта дрянь все еще дышит.