Текст книги "Лабиринт простых сложностей"

Глава 13

Хмельнова сидела за своим столом и медленно мешала чай в старомодном граненом стакане. Откуда взялся этот стакан? Она всегда пила чай из красной чашки с мудреными надписями. А тут вдруг граненый стакан…

И чего она размешивает, если не употребляет сахара? И вид у нее какой-то заторможенный. Он поздоровался, она не ответила, уставив взгляд за окно. А там ничего особенного. Просто лето, просто ветер, собирающий облака в плотную тучу, что обещала грозу к обеду. И прогноз в интернете был тому подтверждением. Или наоборот…

– Доброе утро, Маргарита Сергеевна, – чуть громче, чем в предыдущий раз, повторил Дима.

– Не кричи, капитан, я не глухая, – отозвалась она рассеянно.

Проследила за его выразительным взглядом, устремленным на граненый стакан, и улыбнулась.

– Вдруг сочла, что самый вкусный чай именно из такого стакана. Нашла дома, – она улыбнулась еще шире и теплее. И призналась: – А я с сыном помирилась, капитан.

– Хорошо, – кивнул он, усаживаясь на свое место напротив.

– Да, это очень хорошо. – Хмельнова вытащила из стакана чайную ложечку и положила ее на салфетку рядом со стаканом. – Все остальное – не очень.

– Что вы имеете в виду? Убийство Сахаровой?

– Именно. – Она осторожно взяла стакан двумя руками, подула и сделала пару мелких глотков. – Мы с тобой так сосредоточились на том, что у нас имеется готовый подозреваемый в убийстве, что упустили из виду очень много важных моментов. Нам представили готовую версию событий: есть мужчина, есть две соперницы. Девушки встретились. Поссорились. Одна убивает другую. Все! Как я сказала в тот самый первый день: банально до тошноты! Все выглядело именно так. Кому взбредет в голову искать убийцу, если она стоит вся в крови над трупом с ножом в руке. Нам и начальство не позволило бы распыляться. И что вышло? А все вышло с точностью до наоборот: до тошноты все сложно. Давай, капитан, расскажи мне свое видение. Какие у тебя соображения? У меня мозг, если честно, пухнет. Все, что приходит в голову, кажется полной ерундой. Начни ты…

Супер! Это называется: с больной головы на здоровую? Он сейчас начнет говорить, а она примется критиковать каждое его слово. Было – проходили. И если честно, у него ни единой мысли в голове. Особенно после вчерашней информации о телефонном звонке, поступившем на мобильный Сахаровой за несколько минут до ее убийства. Они установили, что звонок поступил ошибочно, и решили, что Сахарова просто обыграла его, чтобы позлить соперницу.

А было все не так.

Кто она вообще такая, что ее убийство обставляли с такими предосторожностями и так тщательно готовились?

– Сахарова Алла Геннадьевна… – он встал у доски с пришпиленными на нее фотографиями фигурантов и жертвы убийства. – Обычная девушка. Сирота. Жила одна. Видимых врагов не имела. Работала бухгалтером. Работа обычная – без секретности, чтобы можно было заподозрить ее в продаже тайн конкурентам. С соседями не скандалила. Близких подруг не имела.

– На первый взгляд все гладко и пристойно, – согласно покивала Хмельнова. – Нет никого, кто бы мог желать ее смерти. Никого, кроме ее соперницы.

– Так точно, товарищ подполковник. Никто, кроме Новиковой, не был заинтересован в ее устранении, – пожал он плечами и ткнул пальцем в фото Ирины Новиковой. – Мотив был только у нее.

Он понаблюдал за начальницей, осторожными глотками употребляющей свой несладкий чай из граненого стакана, и вдруг решил, что тоже хочет такой же стакан. Только чтобы с подстаканником. Как в поезде. И чтобы долька лимона в нем кружила, когда он станет ложкой сахар размешивать.

– Это на первый взгляд, – настырно повторила Хмельнова, прервав плавное течение его аппетитных мыслей. – Давай порассуждаем… Что такого было у Сахаровой, кроме ее безупречной репутации? Я имею в виду ценности материального свойства, – уточнила она на всякий случай.

И вдруг жестом фокусника достала откуда-то из стола ту самую дольку лимона, о которой он мечтал, и бросила ее в стакан. У Димы даже скулы свело от того, как захотелось именно такого чая, именно из стакана, с лимоном, но с сахаром.

– Квартира, – поспешил он ответить, потому что Хмельнова смотрела на него очень требовательно. – Больше у нее ничего не было. Ни машины, ни дачи, ничего. Только квартира.

– Я тут узнала на досуге, сколько может стоить ее жилье. И… – она со стуком поставила стакан на стол. – Сумма внушительная. Не запредельная, конечно, но впечатляет. И если учесть, что наследников у нее нет, то…

– Черные риелторы? – закончил он за нее фразу.

– Возможно. Они действуют с размахом. Для них устроить телефонный звонок, выманивший ее на лестницу, пара пустяков, если группировка солидная. Они должны были следить за ней. Знать все о ее контактах, встречах и прочее. И думаю, что без ее ухажера здесь не обошлось. Он знал все. И о встрече девушек в том числе. Надо его брать и крутить, капитан. И еще раз, более тщательно, проверить его алиби. Какие еще варианты?

– Родственники, о которых нам ничего не известно. Они могут унаследовать ее квартиру.

– Могут, но… – Хмельнова скроила кислую физиономию. – Но сомнительно. И что мне особенно не нравится, капитан… В квартире Сахаровой мы не нашли с тобой оригиналы документов на квартиру. Только копии. Где оригиналы?

– Возможно, она хранила их где-то. Может, в сейфе на работе. Может, в банковской ячейке, – предположил Дима.

– Девушка с обычной зарплатой бухгалтера снимает ячейку в банке? Знаешь, сколько стоит аренда?

Он не знал. Ему там хранить было нечего.

– То-то же. К тому же не было найдено ни единого ключа, могущего вывести нас с тобой на этот след. Сейчас поедешь к ней на работу и попросишь сотрудников еще раз обыскать ее рабочий стол и сейф, к которому у нее был доступ. Может, там отыщутся документы.

– А если нет?

– А если нет, то версия с черными риелторами имеет право на существование. Это первое…

Хмельнова допила остывший чай. Выбралась из-за стола и тоже подошла к доске. Взгляд ее сместился на фото Ирины Новиковой и Сергея Золотова.

– Версия вторая – менее вероятная, но все же возможная, – она сомкнула руки у себя за спиной, качнувшись на низких каблуках летних туфель. – Кто-то мстит Золотову: гадко, витиевато, решив пристроить его дочь на нары. Либо хотели убить именно ее, а ошиблись.

– Маловероятно, – возразил Дима. – Так не бывает.

– Согласна, что версия так себе, но… – ее палец постучал по лбу на фото Золотова. – Что-то он регулярно делал в квартире, перед дверью которой произошло убийство. Что? Почему Ангелина Баловнева скрыла сам факт их знакомства от тебя? Причина в чем? Надо покопаться. С дознавателем своим поговори. Прошлое дело с борделем и наркопритоном более тщательно просмотрите. Может, ответ там.

– Хорошо, – нехотя проговорил он и почувствовал, как загораются уши.

– Что? – тут же уловила перемену в нем Хмельнова. – Она продолжает тебя преследовать?

И впилась своими черными глазищами, кажется, в его душу, в самый центр его мозга. Он со вздохом отвернулся.

– Ты с ней переспал, капитан! – ахнула она тихо.

Но что странно, осуждения он не расслышал, когда она так же тихо назвала его дураком. Только странное сожаление.

– Но это твое личное дело, а наше общее требует, чтобы ты поговорил с Умовой. Полистайте вместе дело, где фигурантами были Золотов и Ангелина Баловнева. На работу съезди к Сахаровой. И еще раз тщательно проверь алиби Грабова Ивана Ивановича. Как-то слишком быстро он отскочил от общения с правоохранительными органами. Кто он по сути? Чем занимается? Да, он нам сообщил, что занимается всем понемногу. Но без особой конкретики. Мне нужно знать все, капитан! Особенно был ли у него серьезный мотив?

На часть вопросов по Грабову у Димы уже имелись готовые ответы. Он же проверял ловеласа, не без этого. Но он не стал об этом говорить сейчас. Его мысли витали где-то в районе двери, ведущей в кабинет Верочки Умовой. Как он к ней зайдет? Что скажет? Как будет при этом выглядеть? Ему так не хотелось туда идти!

Странное дело, но Вера повела себя очень правильно. Почти официально. Спокойно, без зарозовевших щек поздоровалась с ним. Поинтересовалась причиной визита. Узнав, кажется, даже выдохнула с облегчением.

– Как я уже говорила, Золотова привлекали к даче показаний, поскольку он проживал в соседнем от «нехорошей» квартиры подъезде. Репутация у мужчины героическая, в кавычках. Вот его и подтягивали. К тому же соседи «нехорошей» квартиры указали на него как на одного из посетителей.

– Что на это сказал Золотов?

– Что услугами девушек не пользовался. А приходил туда исключительно в целях поскандалить. Его квартира располагалась через стенку.

– Проверяли? Так?

– Я лично не проверяла. Но ребята из наркоконтроля уверяли, что именно так. Значит, проверили. Сама хозяйка, на которую было заведено уголовное дело, Золотова не опознала. Сказала, что клиентов было много, в лицо она их знать и помнить не обязана. Досье на них не вела.

Верочка смотрела на него совершенно спокойно, без особого тепла или плохо скрываемых чувств, как это бывало раньше. И Дима окончательно расслабился.

– А девочки? Они его не опознали как клиента? Или поставщика наркотиков?

– Нет. Никто на него не указал. Поэтому он до сих пор и на свободе. Золотов вор. Наркотики не его тема.

– Но он время от времени встречается с Баловневой. Зачем? – задумчиво произнес Дима, усевшись на стул у окна.

Это была самая дальняя точка от Веры. Дальше только подоконник.

– А что по Баловневой? Какие конкретно к ней были претензии? Она уверяет, что никакого отношения к борделю не имела. И что ее допрашивали в связи с ее занятостью в ночном клубе и…

– Дима, – мягко перебила его Верочка. – Дыма без огня не бывает, понимаешь? И допрашивали ее не потому, что она сейчас в ночном клубе танцует и живет по соседству. Я тут покопалась, заново перечитала…

Ее ладошки легли на стол, пальчики мягко шевельнулись.

– Наша-ваша Баловнева, оказывается, работала в этом месте.

– В смысле?! – вытаращился он на нее.

Вспомнились загорелые стройные ноги, как она вытягивала их в его сторону, почти касаясь кончиками пальцев его ботинок. Съехавшая с квартиры подруга.

– У нее же партнерша – женщина. И они этого не скрывали ни от кого.

– Она прежде всего шлюха, капитан, – криво ухмыльнулась Верочка. – Красивая, соблазнительная шлюха. Она работала в этом месте какое-то время. Потом ушла. Какой-то скандал случился, шептались ее коллеги. Но подробностей никто не знал. То ли какой-то клиент нажаловался. То ли грязные слухи о ее здоровье распустили. Девочки не в курсе. Хозяйка не сообщила ничего. Но Баловнева там точно работала. Но сообщали об этом не для протокола. Так вот ее в этой связи и допрашивали, как бывшую сотрудницу. Даже не допрашивали, беседовали. Но она открещивалась от всего. Называла информацию о себе ошибкой. И все в этом духе. А то, что она потом улеглась в койку с бабой… Может, мужики надоели. А может, это ширма такая. Ты бы спросил… А о ее подвигах в ее родном городе уже наслышан?

Он молча кивнул, вспомнив крепкого угрюмого мужика, не готового отвечать подробно.

– Она испортила ему жизнь. Его чуть не посадили за совращение несовершеннолетней. Его бросила жена. От него отвернулись дети. Его никуда не брали на работу, – рассказывала Верочка то, что он уже знал.

Вопрос: откуда ей об этом стало известно?

– Интересовалась на досуге, как продвигается твое расследование, – чуть игриво повела плечами Верочка.

– Зачем? – сразу насторожился Дима, и потому, что она сказала, и потому, как именно она сказала.

– Чтобы помочь, если вдруг мне станет что-то известно. Видишь, вот про Харина узнала. А ведь у него серьезный мотив – месть.

– Это не было для нас секретом, – глянул он строго. – И мы знаем, что он искал Баловневу, когда приехал в Москву. И что в ночной клуб ходил на ее представления.

– И что возле ее дома отирался, тоже знаете?

– В смысле – отирался?

– В смысле следил за ней.

– Это-то откуда ты знаешь, Вера?

И вот тут началось!

Она встала и вышла из-за стола. Медленно, виляя бедрами, двинулась в его сторону. Подошла, уткнулась своими коленями в его. Чуть наклонилась, опираясь ладонями о подоконник. И выдохнула ему прямо в лицо:

– Работаю с населением, товарищ капитан.

Ему было жарко от ее горячего дыхания. Неприятно от ее близости. А если кто войдет в кабинет! Дима почувствовал, как по вискам сползают капли пота. И под мышками стало сыро. Как он в пропотевшей рубашке вернется в кабинет? Хмельнова сразу все поймет. И снова шепнет с сожалением:

– Какой же ты дурак, капитан…

– Вера, вернись на место, – попросил он тихо. – Мы на работе.

– А после работы можно?

Она стояла как стояла, продолжая обдавать его лицо своим дыханием. И чуть ниже наклонилась, чтобы ему было видно ее грудь в вырезе форменного поло.

– Прекрати, – он взял ее за запястья и оторвал ладони от подоконника, заставив Веру выпрямиться. – Я зашел по делу. А ты снова пытаешься…

– Пытаюсь что? – она отошла всего на метр, продолжая глумливо улыбаться, но взгляд сделался неприятным, колючим. – Соблазнить тебя? Бедненький Дима… А я такая распутная: соблазнила тебя и… – Она умолкла, продолжая его пристально рассматривать. – И что я нашла в тебе, Андреев? Мне вон коллега с соседнего района прохода не дает, а я к тебе прикипела. Почему?

Вера вернулась за стол. Села, навалившись на него грудью. Посмотрела с укором.

– Не хочешь меня, да? Совсем тебе не нравлюсь?

– Вера…

Он провел ладонью по лицу, словно пытался стереть след от ее горячего дыхания. Избавиться от неприятного ощущения. А оно было неприятным, совершенно точно!

– Вера, ты… – повторил он и вдруг сказал не то, что собирался. – Откуда ты знаешь, что Харин следил за Ангелиной Баловневой? Это точная информация?

– Точнее не бывает, – отозвалась она, надув губы. – Соседки-подружки с первого этажа его регулярно видели. И даже входящим в подъезд засекли.

– Что за подружки? – нахмурился он. – Не помню я там никаких подружек.

– В твоем представлении подружки – это те, кому слегка за двадцать? – хмыкнула она со странным выражением лица. – А им за восемьдесят. Одной восемьдесят два, второй восемьдесят четыре. Живут на первом этаже дверь в дверь. Окна во двор. Они были первыми, с кем я поговорила вчера. И узнала много интересного, что ты упустил, капитан Андреев.

Он их вспомнил. Старые, суетливые, много говорящие не по теме. Без конца ужасающиеся случившемуся в их подъезде.

– Но мне они сказали, что ничего и никого не видели в тот вечер, – возмутился он.

– Но я же их не об этом спрашивала. Я говорила конкретно о Харине и Ангелине. И узнала, что он за ней наблюдает. И часто отирается во дворе у дома. И они даже разговаривали пару раз.

– А в вечер убийства? Он тоже там был?

– Вот насчет вечера убийства они ничего вспомнить не смогли. Но!.. – Вера склонила голову к левому плечу и загадочно улыбнулась. – Мне поступила еще одна информация, но озвучивать я ее пока не хочу. Нужно будет кое-что проверить. И тогда уж поставлю вас в известность, товарищ капитан.

– Вера, что за загадки! – возмутился Дима, вставая и морщась: рубашка взмокла и на спине. – Это нечестно. Ведется расследование и…

– И я не хочу мешать вашему расследованию, товарищ капитан. Хмельнова и так в мою сторону не смотрит. Я спинным мозгом ощущаю, как она мысленно фыркает. А если я вас поведу ложным путем… Нет уж. Сначала проверю все сама, а потом расскажу. Тебе. У тебя дома. Шампанским я уже запаслась.

Глава 14

На предприятии, где прежде работала бухгалтером Алла Сахарова, Андреева встретили настороженно.

– Мы, кажется, уже встречались, – поджала губы ее начальница, встретив его на первом этаже.

– Совершенно верно, но…

– И мы ответили на все интересующие вас вопросы, – ее аккуратные брови высоко взлетели. – Что снова случилось?

К их разговору прислушивался охранник, отказавшийся впустить его. Именно по этой причине строгой начальнице пришлось спускаться с третьего этажа.

– Появились новые обстоятельства, – ответил он уклончиво. – Мне хотелось бы еще раз переговорить с коллективом.

– Хорошо. Но недолго, прошу вас. Работы много. На место Аллы все еще никого не взяли, и ее работу раскидали по сотрудникам. А это дополнительные нагрузки, – проговорила она, вымученно улыбаясь.

И когда они уже шли к лифту, тихо добавила:

– Только платить за дополнительные нагрузки никто не желает…

Стол Сахаровой все еще был свободен. Правда, прежний порядок на нем был нарушен. На столе громоздилась груда папок с документами и стояла картонная коробка. За тремя другими столами сидели коллеги Сахаровой, с напряженным вниманием рассматривающие что-то в своих мониторах.

– Девочки, отвлекитесь ненадолго, – скомандовала начальница, чуть подталкивая Диму в отдел. – У товарища капитана появились вопросы в связи с убийством Сахаровой.

В прошлый раз она называла ее Аллочкой и добавляла, что она бедная. И горестно качала головой. И девочки реагировали в прошлый его визит несколько иначе. Кто-то горестно охал, кто-то даже прослезился. Но никто не казался столь равнодушным и сердитым, как теперь.

– Вы простите, что приходится отвлекать вас от работы, – начал он с приветливой улыбкой, усаживаясь за стол Сахаровой. – Но так вышло, что с той девушки, которую арестовали по факту убийства вашей коллеги, сняли подозрения.

– И ее выпустили? – выглянула из-за монитора девушка, чей стол был справа от стола Аллы.

– Да. Под подписку о невыезде.

– И вам теперь нужен новый подозреваемый, поэтому вы здесь? – глянула вторая девушка на Диму – с ядовитой ухмылкой, поигрывая карандашом, зажатым между пальцев. – Среди нас станете искать?

– Если понадобится, да, – вдруг решил он стать строгим, раз его приветливая улыбка не возымела действия. – Прошу вас ответить на мои вопросы. Чтобы мне не пришлось вызывать каждую повесткой к себе в кабинет.

– Начинается! – фыркнула зло третья девушка, оттолкнулась от стола, отъехала в рабочем кресле до стены, скрестила руки перед грудью. – Спрашивайте, товарищ начальник. Угрожать потом станете.

– Я не угрожаю. А говорю, как могут развиваться события.

Он покрутил головой. Заметил на тумбочке за столом Сахаровой чайник и снова попытался растопить лед, попросив чаю.

Одна из девушек нехотя поднялась и захлопотала. Две другие приняли совершенно одинаковые позы: скрестив руки перед грудью и уставив на капитана неприязненный взгляд. Чем он лично заслужил такое отношение, он не знал. И предпочитал оставаться в неведении. Выяснять это не было ни времени, ни желания.

– Спасибо, – поблагодарил он, принимая из рук девушки, которая назвалась Светланой, чашку с чаем с самой настоящей заваркой, а не из пакетика. – Милые девушки, я прошу каждую немного отвлечься от работы и попытаться вспомнить все, что могло бы помочь нам в расследовании.

– А откуда же нам знать, что вам интересно? – подала голос от двери начальница.

Она там простояла все это время тихо, не меняя позы.

– Все! О чем думала, о чем говорила, что любила, что ела на обед… – Он глотнул чая, нашел его превосходным и обласкал взглядом Светлану: – Спасибо за чай.

Девушки вразнобой начали что-то вспоминать. Так, всякие несущественные мелочи. Но он благодарно кивал головой, словно сведения были первостатейной важности. И на каждую говорившую внимательно смотрел, вытягивая в ее сторону шею.

Всякого словесного мусора набралось немало. Он узнал, например, что всем цветам в природе Алла предпочитала полевые ромашки. Что любила борщ без сметаны. А пельмени непременно жареные. Родственников ее они не знали, но Алла как-то обмолвилась о троюродном брате по материнской линии, который очень активно принялся ей помогать после смерти родителей. Но когда она отказалась его прописывать в своей квартире, он исчез. Ни фамилии, ни имени, ни возраста его девочки не знали. Если Алла и упоминала их, запоминать это было некому и незачем.

– Квартира у нее большая и по теперешней рыночной стоимости… – начал он осторожно развивать тему.

– Ай, бросьте! – фыркнула Светлана, успевшая подлить ему еще чаю. – Там ремонт двадцать лет не делался.

– Света, ты не права, – сдержанно не согласилась с ней начальница. – Кому сейчас нужен ремонт? Все всё делают под себя. А квартира в самом деле дорогая. Алла хвасталась.

– Хвасталась чем? – насторожился Дима.

– Что, если соберется ее продать, разбогатеет.

– Она собиралась продать квартиру? К слову, мы не нашли в ее вещах оригиналов документов на квартиру. Одни копии. Не знаете, где она могла их хранить? В ее вещах не нашлось? – он кивнул на картонную коробку со всякой канцеляркой на ее столе. – Это же ее вещи?

– Да. Ни у кого не поднимается рука все это выбросить, – погрустнела неожиданно начальница, ее аккуратные бровки сошлись на переносице. – Там всякий хлам, по большому счету. Блокнотики, записочки. Номера телефонов на бумаге для заметок. А чьи номера?.. Но документов на квартиру в коробке точно нет. И в столе их не было, и в сейфе. Деньги она там иногда хранила. Это да.

– Большие деньги?

– Ну… Бывало по-разному. Иногда копила на что-то.

Начальница оттолкнулась от притолоки, которую подпирала все это время. Выкатила из-за стола Аллы кресло и уселась в него, изящно переплетя ноги в щиколотках.

– Она не всегда там деньги хранила, Галина Викторовна, – подала голос одна из девушек. – Она их домой забирала. А приносила всегда накануне свидания с этим ее престарелым хлыщом.

Ее симпатичное личико брезгливо сморщилось. И Дима, поняв, о ком идет речь, все же уточнил:

– Свидание имеется в виду с Иваном? С Грабовым?

– Фамилию его не знаю, но называла она его Ванечкой. Я еще как-то пошутила над ней. Говорю: Аллочка, как же так, Ванечка, Ванечка, а как свидание, ты деньги сюда тащишь. Боишься, что ограбит?

– И что она ответила?

– Она засмущалась страшно. Даже ладошкой себя по губам похлопала. А потом говорит: не то чтобы я ему не доверяла. Я, говорит, лишаю его соблазна. Увидит столько денег, вдруг захочет их у меня забрать. И мне придется его прощать за это. Он будет мучиться чувством вины. Нельзя так… – Девушка пожала плечами и с сомнением проговорила: – Странная позиция, конечно. Но она во всем этого придерживалась. И даже советы нам давала. Говорит, не желаете, чтобы вам изменили, не оставляйте возлюбленного в одиночестве. Нельзя, чтобы им овладело искушение.

– Получается, она не догадывалась, что Грабов параллельно крутил роман еще с одной девушкой? – Дима поставил на стол Сахаровой опустевшую чашку.

– Нет, конечно! Это бы ее убило!

– Это ее и убило, – грустно изрекла начальница, выразительно глянув на часы. – Вы нас простите. Рабочий день.

– Да-да, я уже почти за дверью. – Капитан встал и потянулся к коробке. – Я могу это забрать? Вдруг там найдется что-то важное для следствия?

Они не только не стали препятствовать. Они даже обрадовались, что ее вещам наконец-то найдется применение и их не придется нести на свалку. И Светлана даже вызвалась проводить Андреева, помогая открывать все двери на его пути.

– А что будет теперь с ее квартирой? – неожиданно поинтересовалась она перед тем, как уйти с улицы, куда вышла вместе с ним.

– Не знаю. Если не найдутся родственники, возможно, отойдет государству.

– Да бросьте! – досадливо поморщилась она и сощурилась от яркого солнца, бьющего ей прямо в глаза. – Она завещала ее совершенно точно. Кому – не знаю. Но при мне однажды договаривалась по телефону о встрече с каким-то нотариусом. Если повезет, найдете его номер в коробке. Алла никогда не выбрасывала бумажки с телефонами. Правда, не всегда подписывала, чей номер.

Диме захотелось прямо здесь и сейчас вытряхнуть содержимое коробки на асфальт и начать звонить по всем номерам, которые когда-то были записаны размашистым почерком Сахаровой на бумажках для заметок.

– Наверное, она все же ее завещала, раз вы не нашли оригиналов документов, – продолжила рассуждать Светлана. – Или подарила этому хлыщу! А деньги?

– Что – деньги? – он нетерпеливо переминался с коробкой в руках.

– Вы нашли в ее квартире деньги?

– Да, нашли. В шкатулке с украшениями порядка пятидесяти тысяч.

– Долларов?

– Нет, что вы, – он коротко хохотнул. – Рублей, конечно же.

– В смысле?! – она нахмурилась и подозрительно глянула на него из-под низкой челки. – А куда же подевались остальные? За пару дней до гибели Алла забрала из сейфа все свои сбережения. А это ни много ни мало около восьмисот тысяч. Вы их не нашли?

– Так… – у него даже в глазах потемнело, то ли от яркого солнца, то ли от неожиданно свалившихся на него новостей. – Идемте за мной.

Он дошел до своей машины на стоянке, слыша частый стук ее каблучков за своей спиной. Убрал коробку на заднее сиденье. И, обернувшись к Светлане, спросил:

– Почему только сейчас, Света? Почему только сейчас вы так откровенны со мной? В прошлый раз вы рта не разомкнули.

Она с силой втянула в себя воздух, выдохнула и, начав накручивать на указательный палец правой руки прядь волос, произнесла:

– Потому что вы пришли снова.

– В каком смысле? – нахмурился Дима.

– В первый раз вы пришли просто так. Мы же не дурочки, понимали, что ваш визит обусловлен инструкцией. Пришли, задали дежурные вопросы, ушли. А почему? А потому, что убийца уже была арестована. И вам особо колыхаться было незачем. Но теперь же все поменялось. Теперь, когда подозревать некого, вы станете ходить и ходить. Задавать свои вопросы. То там что-нибудь всплывет. То сям. Все начнут указывать на меня пальцем и утверждать, что я с Аллой была ближе всех. И она часто делилась со мной своими тайнами. Хотя какие там тайны-то! Так, обычная бабская меланхолия. – Света выпустила прядь волос из рук и доверительно подалась в его сторону. – И я решила, что лучше я вам все, что знаю, расскажу сама. Без лишних наводок и вопросов. И без лишних визитов к нам в офис. Начальство видели как нервничает! И да, на будущее, если вдруг вам захочется попытаться повесить на меня убийство Аллы… В тот вечер у моей мамы был юбилей. И мы праздновали его в кругу родных в ресторане. Все под камерами. Так что не теряйте времени еще и на меня. Только из-за того, что я вдруг решила с вами пооткровенничать.

Он кивнул, сочтя ее объяснения логичными. Провел по лицу ладонью, подавляя раздраженный вздох. Потребовал:

– А теперь четко и по пунктам: откуда у Аллы такие деньги, что она говорила по этому поводу, когда забрала их и зачем, раз собралась встретиться с соперницей? Что-то знаете, Светлана? И откуда вам известна точная сумма?

Она начала отвечать, но будто оправдывалась:

– Откуда деньги – не знаю. Она умела копить. Не особо себя баловала. Видимо, долго собирала. Как я узнала? А мне просто стало любопытно, с чем это она так носится? То принесет, запрет в сейфе в плотном конверте, то заберет обратно. Потом шепнула мне, что это деньги. Украсть у нас, конечно же, некому. Но пересчитать-то их не было запрещено. И я пересчитала, когда Алла с девочками ушла на обед. А там восемьсот четыре тысячи. – Она все время смотрела в землю и, возможно, уже жалела о своей откровенности. – Алла забрала деньги домой накануне гибели. Я тут долго думала… Зачем? Зачем, раз к ней в дом должна была прийти ее соперница? Она от Ивана эти деньги скрывала, а тут вовсе чужой человек… Зачем? И мне только одна мысль приходит в голову.

– Какая? – поторопил ее Дима, мрачнея с каждой минутой все больше.

Еще один виток, еще один поворот в лабиринте неясностей.

– Может, она хотела откупиться от нее? Хотела предложить ей денег за своего Ванечку? Ну… Чтобы та девушка от него отстала. А каким еще может быть объяснение?..

На первый взгляд будто логично, но денег, которые исчезли из квартиры Сахаровой, у Ирины не нашли. Все, что было в ее руке, – это окровавленный нож. Сумочка валялась на лестничной площадке. Но там тоже не было денег.

Усаживаясь в машину, Дима так матерился, что у самого покраснели уши.

– Снова я виноват, получается, товарищ подполковник, – покаялся он, докладывая Хмельновой о результатах своего визита в офис, где прежде работала Алла Сахарова. – Если бы я в прошлый свой визит попытался разговорить их, как сегодня, мы бы…

– Замолчи, капитан. Очень мне нужно твое самоедство, – проворчала Хмельнова. – Никто не мог знать, что Сахарова была такой экономной. И в прошлый раз они тебе даже ее вещей не отдали. Что сказали? Что ты можешь сам поискать в ее столе. Ты искал? Искал. Нашел что-то важное?

– Там ничего не было. Никаких блокнотов, никаких заметок. Только папки с документами.

– Во-от… – Хмельнова тяжело вздохнула. – Темнят коллеги. Может, они и деньги ее из сейфа забрали? Узнали, что ее убили, и денежки поделили между собой. Господи, даже не знаю, как начальству докладывать! Была одна подозреваемая, а теперь целый взвод! Ладно, капитан, возвращайся на свое рабочее место и ищи в ее записях нотариуса.