Текст книги "Как не потерять работу"

Да, Смерть на самом деле тиха, спокойна и красива. И, как ни странно, она – моя жена.

Как это случилось? До сих пор не могу поверить. Почему она выбрала меня? За что? Как-то Смерть обмолвилась, что я оказался не таким, как все. Я был готов помогать людям, бороться за их жизнь и жизнь их близких, не считаясь с последствиями. Для некроманта сие непривычно. Может быть, потому богиня и обратила внимание на вчерашнего выпускника, на тот момент не успевшего ничем себя зарекомендовать? Но это благодаря Смерти я в свое время не отправился на тот свет, хотя мог бы…

Когда-то меня укусил упырь. Для живого человека это наверняка означает медленную мучительную смерть, после которой его ждет превращение в чудовище, питающееся кровью и плотью людей и животных. Мэтру Куббику удалось удалить из раны часть яда, но не до конца. Перерождение шло, несмотря ни на какие усилия, пока не вмешалась Смерть. Она просто не дала мне умереть, сидела рядом, держала за руку, как самая обычная женщина, даже, помнится, плакала чуть-чуть… А когда я все-таки выжил, объявила меня своим супругом.

«– Ну супругой ее можно назвать лишь условно, – сказал мне тогда мэтр Куббик, едва я пришел в себя и смог что-то понимать. – Помните, я вам рассказывал, что в каждом поколении некромантов Смерть выбирает себе одного-двух любимчиков? Ничего особенного такой выбор не дает: чуть-чуть дольше жизнь, чуть-чуть больше удачи… Как правило, новый любимчик появляется только после того, как она расстается со старым… по какой-то причине. Это очень редко бывает собственно гибель «избранника» – точно сказать никто не может, ибо статистика не велась… Все про это знают, но исследовать явление никто не пытался. Короче говоря, этих-то любимчиков и называют «супругами» Смерти…»

Да, именно так. Смерть – моя жена. А я – ее супруг, как ни странно это звучит.

«Привет! – Она опять улыбнулась темно-вишневыми устами, которые странно смотрелись на мертвенно-бледном лице. – Давно не виделись!»

«А… э-э… да. Давно… Ты что тут…»

«Делаю? А где мне еще быть?»

«Ну, не знаю. У тебя всегда так много дел…»

«Успею еще». – Она кокетливо дернула плечом.

Что-то новенькое! Обычно этот диалог повторялся с точностью да наоборот. Я – упрашивал ее задержаться, мол, еще успеешь, а она…

«Ты никуда не торопишься?»

«Пока нет. А ты приглашаешь?»

Ой, ущипните меня! Со мной заигрывают?

«Чего тебе надо?»

«С чего ты взял, что мне от тебя что-то надо?» – Вишневые губки обиженно надулись.

«Ну… тут только что кое-кто умер. Разве ты не должна…»

«Какое интересное наблюдение! Ну?»

Тонкая рука протянута навстречу. Ладонь требовательно раскрыта. И ежу понятно, чего ждет Смерть.

Мотылек слабо трепыхнулся в носовом платке. Совсем чуть-чуть, но этого было достаточно.

«Не дам!»

«Что?»

«Это моя добыча!» – делаю страшные глаза.

«Не поняла…»

«А чего тут непонятного? Он тебя тут в одиночестве сколько времени ждал? Сколько мучился, когда ему даже кружки воды подать было некому? Эти люди боялись нос сюда сунуть – страшно им, видите ли! Чего они испугались? Простого человека…»

«Не простого…»

«Пусть не простого, согласен. Но человека! Он им сколько раз помогал – и детей лечил, и скотину на ноги поднимал, и всякие пропажи разыскивал, и советы давал. А из них хоть бы кто смелости набрался и порог переступил! Оставили помирать в нетопленой землянке, без глотка воды и куска хлеба…»

«Люди…»

«Люди! – яростно кивнул я. – Но ты-то! Могла быть хоть чуть-чуть милосерднее? То являешься не вовремя, то не дождешься тебя…»

«Я не поняла. – Интонации голоса моей жены остались прежними, но вокруг словно холодом повеяло. И птицы как-то резко замолкли. – Это упрек?»

«Это, – я ладонью прижал бьющегося в кармане мотылька, который силился выбраться из платка, – констатация факта. Почему ты не забрала его раньше? Почему все должен делать я?»

«Ой-ой! – Смерть закатила очи с видом задерганной работой домохозяйки. – Кто бы говорил, что перетрудился! Всего одну жизнь забрал, а возмущаешься так, словно у тебя больше тысячи их с утра было… Я, между прочим, ради тебя тут стою. Ты знаешь, сколько народа сейчас меня пытается дозваться? В столице вот прямо сейчас вора вешают. Он в петле болтается, задыхается, а умереть не может! А все потому, что я просто хочу несколько минут побыть рядом с супругом. А он, вместо того чтобы порадоваться жене, упреками ее осыпает!»

«Ну извини, – выдавил я, вовремя вспомнив, на ком женат. – Просто… мы так редко видимся. Я скучаю».

«Я тоже, – соизволила моя благоверная сменить гнев на милость. – Ну давай, да я пойду».

«Чего – давай?» – опять сделал вид, что не заметил протянутой руки.

«Как – чего? Душу!»

«Э нет! Я же сказал – это моя добыча! Он мне сам ее отдал в обмен на…»

Тут мысль споткнулась, причем не на ровном месте, а словно бы сделав круг и запнувшись о ту же самую ямку, что в прежний раз. Кроме полной власти над своей душой ведун не передал больше… ничего! Ни капли его сил не досталось мне. Пусто! Но этого не может быть! Он не мог умереть без этого.

Я еще раз посмотрел на Смерть. Моя жена проявляла нетерпение – видимо, ее и впрямь заждались, – но не трогалась с места.

«Ты… поэтому к нему не торопилась?» – поинтересовался я на всякий случай.

«Не только. Если бы кое-кто был более внимателен…»

Мотылек затрепыхался так отчаянно, что пришлось сунуть руку в карман и стиснуть в кулаке взбесившееся насекомое. Его лапки весьма ощутимо скребли ладонь.

«Ему оставалось не так-то много».

«Да. Ты отдашь мне ее?»

«Нет. Извини».

«Как хочешь!»

Стройная фигура стала расплываться, таять в воздухе. Снова повеяло теплом, зазвучали голоса птиц, вернулись запахи и яркие краски. Я осознал, что последние несколько минут стоял, уставившись в пустоту. Зрелище, наверное, уморительное и пугающее одновременно – застыл себе человек и только беззвучно шевелит губами. Вон хуторяне чуть в обморок не попадали, а кто потрусливее – уже сбежал.

Смерть исчезла, оставив после себя легкий аромат грусти. Вот и поговорили… Следующая наша встреча, столь же мимолетная, может состояться через несколько дней, а то и месяцев. А я, между прочим, скучаю!

Когда я вернулся домой, на крыльце обнаружился мэтр Куббик, присевший на ступеньку и строгающий осиновые колышки. Вся земля вокруг была усеяна стружками, рядом валялась груда осиновых палок, а сбоку постепенно росла стопочка колышков. Сейчас это была простая древесина. Чтобы сохранить и даже как-то приумножить ее магические свойства, следует окунуть колышки в специальный раствор. Тогда они и через несколько лет, вне зависимости от условий хранения, останутся свежими и годными в дело.

– Добрый день, Згаш. – Мэтр ненадолго отвлекся от своего занятия. – Как съездили? Нормально?

Я отвел кобылку в конюшню, расседлал и вернулся к крыльцу.

– Нормально. На сей раз вызов не ложный – действительно личинка!

– Это радует. – Мой напарник продолжал строгать.

Из дома, привлеченная голосами, важно выбралась Варежка – белая пушистая кошка с черным хвостом и черным пятнышком на мордочке – и, раздраженно дернув хвостом, одарила презренных мужланов томным взором леди «в интересном положении». Обычно она спала в одном из кресел в большой комнате на первом этаже и яростно царапалась, едва кто-то, забывшись, пытался на нее сесть. Однако время от времени все-таки покидала нагретое местечко, чтобы прогуляться. Животик ее с некоторых пор начал округляться, и характер Куббиковой любимицы испортился. Мы подвинулись, уступая кошке добрую половину крыльца. Она воззрилась в мою сторону с негодованием и зашипела, топорща усы.

В чем дело? Вроде умылся, рабочую куртку оставил на конюшне… Мертвечиной разить не должно… Ах да!

– Мэтр, – сунув руку в карман, обнаружил трепыхающегося мотылька, – а скажите, по какой причине ведун не может отдать преемнику свою силу перед смертью?

– Ведун или колдун? – Куббик перестал строгать.

– Не все ли равно?

– Ну вообще-то разницы особой нет. Колдун передает, как правило, «чистую» энергию, которой еще надо научиться пользоваться, а ведун делится именно знаниями. Только очень сильные ведуны могут передать свою силу кому-то. Да и то не всю.

– И могут умереть, унеся с собой в могилу…

– Знания. Но не силы.

– Понятно.

Мотылек отчаянно скребся, и пришлось сжать кулак, чтобы утихомирить насекомое.

– Но вообще-то знания без силы – ничто. На кой ляд тебе информация, если не знаешь, как ею воспользоваться? Так что и передача силы, как правило, имеет место быть. Только это не та сила, которой располагаем, например, мы. Ведуны отдают не свои силы, а то, что накопили из внешней среды.

– Но отдают обязательно?

– Да.

– А если не отдают? Такое бывает?

– Бывает. – Мэтр перестал строгать, выпрямился и уставился вдаль. – Как правило, в трех случаях. Первое – ведун истратил все накопленные силы на борьбу с каким-либо злом, но не смог его одолеть именно потому, что исчерпал себя до дна и умирает, проиграв битву. Второе – это самозванец, только по имени являющийся ведуном, и сил у него практически нет, а стало быть, и передавать нечего…

– Это не наш случай! – быстро вставил я.

– Ну и третье, – мой напарник прищурился, – если его обокрали.

– Как? – Я аж подпрыгнул.

– Как обычно! Вытянули энергию вместе с жизненными силами посредством… Стоп, а с чего вдруг такой интерес?

– Просто… подумалось… Мы же со Смертью работаем, вот и решил… подумал…

Но сбить с толку мэтра Куббика оказалось невозможно. Он вцепился в меня, как охотничий пес в подранка, и не отставал, пока не узнал все обстоятельства этого дела.

– Да, похоже, я был прав, – заключил он, выслушав весь рассказ и многочисленные дополнения. – Похоже на воровство. Хотите расследовать это дело, Згаш?

– А это обязательно? – поинтересовался я, уже догадываясь, каким может быть ответ. В самом деле, если имела место кража силы, то где-то поблизости ходит… правильно, опасный тип. Он сам по себе маг, который наверняка замыслил что-то дурное. Чужая сила могла ему понадобиться, если он, затаившись в провинции, накапливает энергию для совершения какого-либо противозаконного действа. В этом случае ведун может пострадать и как нежелательный свидетель. Но почему он мне ничего не сказал? Сам не знает, что его обокрали? Но это невозможно! Украсть силу у ведуна – совсем не то, что стащить кошелек у ротозея. Подобное можно сравнить с попыткой «незаметно» отрезать руку или ногу. И тогда понятна его болезнь – лишившись силы, он как бы истек жизненной энергией. Возможно даже, он был ранен в реальной схватке, а потом победитель высосал у побежденного силу и оставил умирать. Но кто этот человек? Об этом стоило подумать.

– Думаю, это дело как раз для вас. – Мэтр вернулся к прерванному занятию. – Заодно и в Малые Звездуны наведаетесь.

– А это-то зачем?

Прошло более полугода с того дня, как я последний раз переступал порог замка графов Байт. Именно полгода назад, в конце осени, так и не дождавшись возвращения младшего сына, умер старый граф. Его подкосило известие о том, что титул графа возвращен-таки Анджелину Масу, а значит, его сыну Дарину, если он явится домой, не придется стать градоправителем. Старик скончался на другой день после получения этого известия. От городского некроманта требовалось засвидетельствовать естественность этой смерти. А заодно выяснить, не стал ли старый граф привидением – ибо напряженное ожидание сына могло задержать его душу на земле до этого момента.

– Нас вызывает ее светлость графиня Лавина Байт.

– Что-то с Ладианом?

Мэтру Куббику в прошлом году, подчиняясь настойчивым просьбам графини, удалось-таки оживить тело молодого виконта, убитого на дуэли Анджелином, но именно что тело – души и разума в нем не осталось ни крупицы. А все потому, что до этого с ним как следует «поработал» уже упомянутый Гебриан Чернореченский, который в настоящей некромантии ничего не понимал. Естественно, он все испортил. Внешне теперь это был молодой мужчина лет двадцати, но с разумом новорожденного младенца. Он не умел совершенно ничего: ходил под себя, не ел самостоятельно, не умел одеваться, не разговаривал. Разве что передвигаться как-то научился, но только держась за руку. Материнская любовь сыграла с графиней злую шутку – она была обречена до конца своих дней ухаживать за существом, которое лишь внешне напоминает ее сына, без какой-либо надежды, что однажды в его глазах мелькнет проблеск мысли.

– С его женой.

А вот это дело плохо. Невестка леди Лавины, юная красавица леди Гемма, была приговорена к домашнему аресту и оставлена на попечение свекрови, косвенно виновная – полностью обвинения снять не смогли – в смерти своего мужа. Лишь знатность рода и беременность спасли ее от более жестокого наказания и возможной тюрьмы. Всю тяжесть обвинения вынесли на себе ее брат, барон Гебриан Чернореченский, и бывший лейтенант городской стражи Таран Винт. Этого последнего от суда инквизиции спасло только отсутствие у него магических способностей. Но галеры – плохая замена смертной казни.

– А что с его женой? – поинтересовался я, стараясь себя не выдать.

– Вы же знаете, Згаш, что со дня смерти виконта Ладиана прошло почти восемь месяцев. По словам леди Геммы, она забеременела за пару недель до этого, но по неопытности не распознала вовремя свое положение и не успела порадовать мужа. Следовательно, на днях она должна разрешиться от бремени. Но леди Лавина подозревает обман – нет никаких признаков приближения родов…

– И она хочет узнать, не обманывала ли ее невестка?

– Да.

– Но почему именно я?

Ответить мой напарник не успел – на дворе появилось новое лицо. Вернее, морда.

Черный кот по кличке Зверь собственной персоной. Это существо мне в прошлом году принесли в качестве «премии» за работу. Выглядел он тогда ужасно – пришлось повозиться, сращивая переломы и зашивая рваные раны, полученные в драке за место под солнцем. Кот так и прижился у нас: не только потому, что у меня рука не поднялась вышвырнуть за порог животное, которое сам же лечил и выхаживал. Просто он совершенно неожиданно завоевал сердце прежде неприступной Варежки.

Котяра, отъевшийся за зиму, возник откуда-то сбоку, гордо волоча в зубах огромную крысу. Подойдя к крыльцу, он свалил добычу к лапкам супруги.

– М-мыф! – И без слов ясно: «Хвали меня, любимого!»

Варежка брезгливо сморщила носик, сверху вниз глядя на дохлого грызуна:

– М-мэм? – Что в переводе означало: «Ну и что это такое?»

Дальнейший диалог, состоявший из фырканья, мурлыканья, мяуканья и весьма выразительных гримас, даю сразу в переводе.

«Дорогая, не видишь, что ли? Это крыса!»

«Сама вижу! И что мне с нею теперь делать?»

«Как – что? Ты же утром меня просила…»

«Я просила вот это? Ты с ума сошел!»

«Но тебе же так хотелось чего-нибудь…»

«Убери немедленно эту гадость! Я не ем крыс! Меня от них тошнит!»

«Вчера не тошнило, а сегодня тошнит?»

«Да, сегодня! – Раздраженное подергивание хвоста. – И вообще, принес бы лучше рыбки…»

«Рыбки? А где я ее-то возьму?»

«Меня не волнует. – Гордо задранный носик. – Налови!»

«Ты с ума сошла, женщина! В воду не полезу никогда!»

«Ты… ты… – в глазах кошки застыло почти человеческое негодование, – бесчувственный чурбан! Ты меня совсем не любишь! Ну конечно, я стала такая толстая и некрасивая… Завел небось себе молоденькую симпатичную дурочку… Вот и катись, куда шел! И подарок ее забери! Мне чужого не надо!»

«Дор-рогая! – Кота затрясло. – Ты в порядке?»

«Нет! Нет! А все из-за тебя! Вот мужчины! Я отдала ему лучшие годы жизни, а он… Умру – будешь тогда знать!»

На этой трагической ноте, возмущенно фыркая, подергивая хвостом и задрав носик, Варежка плавной походкой соизволила удалиться, оставив трех мужчин на крыльце.

Зверь медленно расслабился, пригладив шерсть на загривке, и одарил нас с мэтром снизу вверх красноречивым взглядом.

– Понимаю, брат, – я почесал за когда-то порванным в драке ухом, – у меня самого проблемы!

Кот фыркнул и, привстав, толкнул дохлую крысу лапой.

– Угощаешь? – не поверил своим глазам.

– А по-моему, он хочет, чтобы мы оживили бедное животное, – заметил мэтр. – По принципу: «Так не доставайся же ты никому!»

Мы с котом посмотрели на него с одинаковым недоумением, но вслух ничего не сказали.

– Так как, Згаш? Поедете к Байтам?

А куда деваться?

Глава 2

Внутреннее убранство старого замка – хотя какой он старый, двести лет всего! – осталось прежним. Тот же двор, то же строение с парадным крыльцом, те же надворные постройки и небольшой фонтанчик в окружении плодовых деревьев в дальнем углу двора. Только теперь здесь царила совсем иная атмосфера: внутри оставшихся неизменными каменных стен навеки поселились тоска и скорбь. Никогда уже не загорятся огни, никогда в залах не зазвучит музыка, не будут слышны смех и шутки, не съедутся на веселый пир гости. Некому устраивать пиры. Ибо единственный наследник замка, виконт Ладиан Байт ныне просто тело без души и разума, его мать стареет, а ее невестка, леди Гемма, бывшая баронесса Чернореченская, содержится тут под домашним арестом.

Однако есть на свете вещи, которые не подвержены переменам. И вышедший навстречу мне Анджелин Мас как раз принадлежал к таким символам стабильности.

– Згаш! – Сильный властный голос прокатился над двором. – Это вы?

– А вы ждали мэтра Куббика?

– Вообще-то мне все равно. Просто рад вас видеть!

Смотреть на бывшего градоправителя можно было только запрокинув голову – он почти на голову превосходил большинство окружавших его людей. Широкие плечи, длинный плащ – темного цвета в любую погоду – решительная походка, цепкий взгляд исподлобья делали его кандидатом на роль некроманта, в отличие от мэтра или меня. Ничего удивительного, что, столкнувшись с ним в первый раз и почувствовав на себе холодный взгляд его колючих светлых глаз, ваш покорный слуга почувствовал себя неуютно. Я себя хлюпиком не считаю, но рядом с таким верзилой всегда ощущаю себя мальчишкой. И подумать только – в прошлом году этому типу спасти жизнь довелось именно мне, шагнув вслед за ним на вересковые пустоши и в самый последний момент вырвав его душу из объятий Смерти! После этого мы подружились, побратались, и не было ничего удивительного в том, что Анджелин Мас вышел встречать названого родственника.

Трудно было поверить в то, что этот суровый, с усталыми злыми глазами мужчина умеет улыбаться, но мне одному из немногих случалось видеть улыбку на его лице. Такую, как сейчас.

– Проходите, Згаш! – Широкая длань сделала приглашающий жест. – Располагайтесь, будьте как дома…

– Но не забывайте, что вы в гостях, – припомнилось окончание известной поговорки.

Остановив какого-то слугу и приказав доложить графине о приезде некроманта, Анджелин провел меня в большой зал. Из-за его размеров высокие стрельчатые окна не могли как следует осветить дальние углы. Две широкие лестницы, ведущие во внутренние покои, были погружены в полумрак. Здесь было еще мрачнее, оттого что окна выходили явно на север, а сейчас день клонился к закату.

– Ты вообще знаешь, зачем тебя пригласили, Згаш? – В отсутствие посторонних бывший градоправитель всегда был со мной на «ты».

– Леди Лавина сомневается в словах леди Геммы по поводу того, что у невестки под сердцем ребенок виконта Ладиана?

– Мэтр Куббик так сказал?

– Да, – не стал скрывать я. – И, как я понял, надо вызвать дух виконта, дабы он подтвердил или опроверг ее слова?

Анджелин кивнул, заложив руки за спину, прошелся туда-сюда. Шаги его гулко отдавались эхом.

– Да, но…

– Есть сомнения?

– Есть. Дело, скажу я, весьма щекотливое. На данный момент этот ребенок – либо наследник имени и титула, либо – бастард, никаких прав не имеющий. А я – граф, как и этот младенец. Понимаешь?

– Нет.

– Право наследования, Згаш. – Бывший градоправитель остановился так резко, словно налетел на стену. – У меня нет детей.

– Еще рано беспокоиться! Ты молод, здоров… Что такое тридцать пять лет? Еще успеешь…

– В любом случае, даже если я женюсь уже завтра и послезавтра сделаю своей жене ребенка, старшим будет объявлен этот младенец в утробе леди Геммы! И после моей смерти именно от него может зависеть благополучие моих детей. А если разница в возрасте окажется существенной, то и сама жизнь! Этот замок… – Он взмахнул рукой. – Эти земли. – Последовал жест в сторону окна. – Как дальний родственник я имею право на все это в случае, если у виконта Ладиана не окажется прямых наследников! Если выяснится, что леди Гемма всех обманула и носит бастарда.

– Или если родится девочка, – пробормотал я, отлично зная, что обман имел место.

О да, у графини Байт и Анджелина имелись все основания подозревать леди Гемму в обмане. Так уж вышло, что, одарив юную виконтессу красотой, боги не отмерили ей ни капли доброты, душевного тепла и способности любить. Леди Гемма, вышедшая замуж в пятнадцать лет, уже через год разочаровалась в своем муже и пожелала обратить томные взоры на красавца Анджелина Маса. Градоправитель находился тогда в зависимом от ее свекрови положении – он жил в замке графов Байт в Малых Звездунах, управлял городом от имени вдовой графини, но и только. Байты лишили его предков всего – но только не чести. И Анджелин ответил отказом на домогательства леди Геммы. Она неоднократно пыталась его соблазнить, из-за чего градоправителю вовсе пришлось уехать из замка и поселиться в Больших Звездунах. Отвергнутая виконтесса и задумала тогда план мести. Анджелин должен был умереть, а ее брат Гебриан Чернореченский хотел ей в этом помочь.

Но случилось непредвиденное: леди Гемма овдовела, не доведя свой план до конца. Остаться графиней Байт ей мог помочь ребенок – наследник Ладиана, которого у нее как раз и не было. В отчаянии молодая женщина вознамерилась заполучить младенца любым способом – она подговорила брата воскресить труп ее супруга на те несколько минут, которые понадобились бы леди Гемме для зачатия младенца. Однако, как уже упоминалось, ее недоучка-братец все испортил, и тогда виконтесса обратила свои взоры в мою сторону.

Я тогда как раз переживал последствия укуса упыря – а этот упырь был в некотором роде творением Гебриана, который таким образом «набивал руку», – и не вполне отдавал отчет своим поступкам. Точнее, мое тело вело себя не слишком адекватно, а я был словно заперт внутри и ничем не мог помешать. Сыграло свою роль и то, что внешне, цветом волос и глаз, я оказался немного похож на Ладиана. Одного раза оказалось достаточно для того, чтобы леди Гемма забеременела. И носила теперь моего ребенка, выдавая его за дитя от Ладиана. Ребенка, который может помешать Анджелину, моему другу, получить причитающееся ему богатство. Так что действительно самым лучшим вариантом в сложившейся ситуации будет рождение девочки.

– Это было бы неплохо, – усмехнулся Анджелин, каким-то образом догадавшись о терзавших меня мыслях. – Это разом решило бы все проблемы. Тогда бы не пришлось идти на преступление…

– Ты… вы… убьешь ребенка?

– А тебя так уж волнует судьба бастарда? – нехорошо усмехнулся мой названый брат.

Откровенно говоря, в душе боролись противоположные чувства. С одной стороны, матери часто избавлялись от незаконнорожденных детей – их бросали в лесу на съедение диким зверям, их душили пуповиной и тайком зарывали на задворках, их отдавали «для опытов» тем же некромантам. Их просто травили еще до рождения. Сам мэтр Куббик дорого бы дал за то, чтобы приобрести младенца. И мы на практике в Колледже тоже… несколько раз…

Но к рождению этого малыша я-то имел весьма непосредственное отношение, хотя и совершалось все без моего согласия! Одно дело – когда переспишь с девчонкой и бросаешь ее, расставаясь навсегда и без желания вернуться, и даже не запоминаешь имени случайной подружки. И совсем другое – когда мать практически находится у тебя на глазах. Второй вопрос, что сама мамаша не горит желанием сообщать радостную весть – в глазах всего света это ребенок виконта Ладиана. Она даже под пыткой не признается…

– Убью, – прозвучал решительный голос, – если он будет угрожать мне!.. Пойми, Згаш, мне вернули титул, но больше у меня почти ничего нет. Городом и землями владеют по-прежнему другие! Чтобы жениться и исполнить свой долг перед предками, мне нужно принести своей невесте нечто кроме имени и титула. И на пути к этому сейчас стоит леди Гемма и ее ребенок. Мне нужно убрать их с дороги. Ты мне поможешь?

Он в два шага оказался рядом и тяжело опустил руки мне на плечи. Я мог остановить сердце Анджелина простым напряжением воли, но не смог противиться тяжелому взгляду ярко-синих глаз.

Обряд по вызыванию духа проводили после заката. Дождавшись, пока за окнами стемнело окончательно, я приступил к подготовке места действия. Кое-какие необходимые приготовления были сделаны заранее. В центре выбранной для обряда комнаты установили кресло, на полу была начертана восьмилучевая пентаграмма, на лучах которой стояло восемь свечей. Некоторые символы ее пока оставались незавершенными – их черед настанет потом. Девятая свеча установлена на блюдце на полу у самых ножек кресла. Книга раскрыта на нужной странице, в чашу с вином добавлен порошок.

Обычно его полагается вдыхать, дабы поскорее прочистить мысли и облегчить концентрацию. Вино усиливает воздействие, и само тоже «усиливается», так что, учитывая количество выпитого за ужином, завтра меня будет мучить жестокое похмелье, а последняя стадия опьянения – «в дрова» – может наступить уже через четверть часа. Голова уже начала шуметь и кружиться. Самое оно! Мне сейчас крайне необходимо напиться. А то что-то нервишки шалят…

Воздух рядом со мной сгустился в облачко тумана, которое постепенно приобрело очертания тощей старческой фигуры, на которой парадный камзол висел мешком. Только его тут не хватало! Призрак старого графа Байта, дедушки Ладиана и свекра его матери, леди Лавины! Старик долго и упорно ждал, когда в родные стены вернется его младший сын, виконт Дарин Байт, дядя Ладиана, покинувший Большие Звездуны более четверти века назад. Он так и умер в ожидании и после смерти стал призраком, развоплотить который может лишь появление его младшего сына. При жизни старый граф даже меня принимал за внезапно вернувшегося сына, и лишь сейчас, после кончины обретя рассудок и спокойствие, перестал путаться.

– Опять вы здес-сь, гос-сподин? – послышался его надтреснутый тихий голос.

– Вызывали, вот я и прибыл.

– Очень хорош-шо… Что с-с-слышно?

– Пока ничего особенного, – пожал я плечами. – А какие новости у вас?

– Тоже тиш-шина… Я жду!

А вот это не слишком хорошая новость. Означать она могла лишь одно – Дарин Байт все-таки не умер, раз отец, перешагнув черту, отделяющую живых от мертвых, не нашел за нею младшего сына. Старший, граф Верин, отец Ладиана, уже больше десяти лет находится там. Но Дарина до сих пор нет. И если он вернется, то лишь для того, чтобы предъявить на Большие и Малые Звездуны свои права.

Так. Спокойно. Я злой и страшный некромант… Это меня все должны бояться, так чего дергаться? Взмахом руки отпустить надоедливого призрака, чтобы не болтался рядом и не отвлекал разговорами, встать спокойно, скрестить руки на груди, сурово сдвинуть брови. Чего они так долго? Где их бесы носят? А, уже здесь… Скребутся, как мышки!

– Входите!

Голос получился гнусавым и каким-то сдавленным. А вы попробуйте сказать то же самое властным тоном, не разжимая зубов!

Заинтересованные лица явились в полном составе. Впереди шла леди Лавина Байт, ведя за руку пускающего слюни дебила с пустым взглядом. Тело виконта Ладиана переставляло ноги, но ему было все равно, кто, куда и зачем его ведет. Хуже ребенка, честное слово! Новорожденный хотя бы криком дает понять, что замерз, голоден, напуган, а он… Закричит, только если руку отрезать будут.

За этой парой, держась подальше друг от друга, шли Анджелин и леди Гемма. Ее опухшее лицо с мешками под глазами и следами слез напряглось, когда виконтесса заметила меня. До суда она меня не видела и пребывала в твердой уверенности, что труп некоего Згаша Груви, невольно причастного к ее беременности, гниет в крепостном рву, тишком сброшенный туда ее братом. Да и на самом суде мои интересы представлял мэтр Куббик, поскольку я не желал иметь с этим семейством ничего общего. Первый раз мы столкнулись лицом к лицу, когда некромантов вызвали расследовать смерть старого графа. Тогда казалось, что женщина вот-вот умрет от разрыва сердца, – такое у нее сделалось лицо. Не знаю, каких душевных сил ей стоило сохранить видимость спокойствия. Огромный живот, пятна на лице, большая грудь, переваливающаяся походка не оставляли никаких сомнений в ее положении. За ужином она еле держалась, слишком поздно узнав, что именно я буду вызывать дух ее бывшего супруга. Ей было страшно, а в обращенных в мою сторону взглядах было столько всего намешано… Негодование, страх, нетерпение, гордость, даже мольба: «Только не говори ничего!» – и угрозы: «А не то будет хуже!» Кому хуже, милочка? Да, я папа этого младенца, но пусть буду проклят, если испытываю к ребенку какие-то нежные чувства.

А все-таки, что ни говори, они были бы прекрасной парой, Анджелин и леди Гемма! Со стороны как-то виднее, но смотрелись бы плечистый красавец-граф и хрупкая девочка-женщина рядом просто замечательно. Однако внешний вид не всегда соответствует внутреннему содержанию. Мрачный сдержанный Анджелин обладал золотым сердцем и был истинно благородным человеком. А в душе красавицы Геммы не нашлось бы и капли душевного тепла и доброты.

– Прошу вас, миледи! – Я властным и гордым – хотелось бы верить! – жестом дал понять графине, что тело ее сына надо усадить в кресло. – И отойдите подальше. За пределы пентаграммы, иначе я ни за что не отвечаю!

Женщина сделала все. Тело ее сына – вот не получается даже думать про это как про бывшего виконта! – утвердилось в кресле. Дышит, моргает – но и только. Ничего, сейчас он у меня заговорит… Ой, как бы с отвычки не наговорил лишнего!

От легкого взмаха руки одна за другой загорелись свечи. Последней вспыхнула та, что стояла у ног объекта. Пока она горит, дух виконта будет пребывать в своем бывшем теле, но, едва погаснет последняя искра, улетучится восвояси.

Книга была открыта на нужной странице, и, раскинув руки крестом, я начал начитывать заклинание. Вокруг резко сгустилась темнота. Похолодало так, словно вернулись морозы. Леди Гемма побелела как полотно, двумя руками схватившись за свой живот. Анджелин оставался спокоен, как скала, – он-то уже чувствовал нечто подобное, когда восемь месяцев назад пришлось вытаскивать его душу с того света. А по лицу леди Лавины, как вода, потекли слезы.

– Миледи, – прервав чтение, протянул к ней руку, – извольте подойти!