Текст книги "Как начать карьеру"

Он согнулся пополам, схватился за раны руками, и я, подскочив со спины, ударил вторично – по почкам. И в третий раз, когда арестант рухнул на колени, кольнул в ямку под ключицами.

Только после этого труп завалился на бок и, дернувшись несколько раз, остался лежать в луже крови.

Бледный под загаром Анджелин Мас присел на койку.

– Что это?

Я опустился над трупом на колени. Странно! До сего момента был уверен, что с таким явлением встретиться трудно. Но осмотр ауры тела показал, что самое невероятное предположение оказалось самым правильным.

– Двоедушник.

– Кто?

– Очень редкое явление, – склонившись над трупом, я сделал несколько пассов, пытаясь разобраться в спутанном клубке аур. – Встречаются истинные и ложные двоедушники. Истинные больше известны врачам – это люди с так называемым раздвоением личности…

Врач, вместе со мной склонившийся над телом, несколько раз кивнул головой, подтверждая эти слова.

– Ложные попадаются реже. Как правило, это до определенного момента вполне обычные люди. Вторую душу они приобретают искусственно.

– Как?

– Магия. Находится маг, который проводит соответствующий ритуал, в результате чего обычный человек получает в свое тело… ну, что-то вроде паразита. Чаще всего это происходит путем обычного переселения душ. То есть из иного мира вызывается душа и подселяется в тело. Иногда это душа человека, но бывает, что и беса.

– Как это могло случиться?

– Сейчас уже неважно. Я берусь лишь предположить, что произошло на самом деле. Жил себе и жил человек, потом каким-то образом получил вторую душу, но не заметил этого…

– Разве такое можно не заметить?

– Можно. Если обряд проводит мастер своего дела и просто человек, которому «объект» доверяет настолько, что до последней минуты ничего не подозревает. Ученик, друг, родственник… Ну или просто тот, в правильности поступков которого не сомневаются. Подготовительный этап можно провести заранее, а вот основной – именно внедрение чужой души – обычно очень быстрый. Обряд иногда совершают даже над спящим или пьяным.

Градоправитель серьезно посмотрел на меня и покачал головой:

– Нет. Пьяным – нет! Никогда! Не верю!

– Тогда просто спящим. Во всяком случае, человек ничего не почувствовал и продолжал жить, неся в себе вторую душу. А потом кто-то или что-то ее разбудило. И это та, вторая, душа атаковала вас, ваша светлость, прошлой ночью. Просто чудо, что вам удалось справиться с одержимым… Как бы то ни было, наутро этот человек проснулся тут. Вернее, проснулась его «основная» душа. Ведь так?

Я внимательно посмотрел на тюремщика. И тот нахмурился:

– Ну так в общем-то и было. Сменщик мой утром сказал: доставил, значит, господин градоправитель ночью буйного арестанта, он и пошел его проверять. А как же! Ответственность!.. Видит в глазок – тот сидит, озирается, явно не знает, как тут оказался. Поговорили. Нормальный парень. Ничего не помнит. Про покушение услышал – сразу о священнике заговорил. Он послал весточку в храм, чтоб пра зашел для беседы. А вон как получилось…

– Священник его видел? Говорил с ним?

– Нет. Не успел. Как раз время завтрака подошло, я спустился со стражей, чтоб пайки утренние раздавать, а арестант уже того… Вроде как помер. Врача позвал…

– И я констатировал смерть, – добавил лекарь. – А что не так?

– Все так, – кивнул ему, – просто вы констатировали факт отлетания души. Обычно оно происходит через несколько секунд после смерти тела. Но здесь оставалась еще одна душа, душа-убийца. И она внезапно взяла контроль над телом. Именно поэтому двоедушников так трудно убить: нужно обязательно повредить тело, причем серьезно, чтобы ни одна душа не смогла взять его под контроль.

– Именно поэтому вы и… – Анджелин глазами указал на мой окровавленный нож.

– Да. В роднике жизни под ключицами, как правило, помещается душа. Я разрушил ее вместилище на случай, если душ там было несколько. Но сейчас меня интересует другой вопрос. А именно. – Мне пришлось обвести людей пристальным взглядом. – Кто отпустил его душу в первый раз?

– Не понял! – ответил за всех градоправитель.

– Очень просто. Душа довольно крепко держится за тело, тем более тело молодое, здоровое и… э-э… неповрежденное. Это не подметка с сапога, которая оторвется, зацепившись за камешек. Данного человека убили. Причем дважды. Во второй раз это сделали мы. – Я кивнул стражникам. – Но был и первый раз. Тот случай, когда отпустили другую душу. Сделать это мог кто-то, кому было невыгодно, чтобы открылась правда. И сейчас я хочу попытаться узнать, кто этот человек.

– Но разве такое возможно?

Я промолчал. И ежу было понятно, что, скорее всего, это мог сделать лишь тот, кто за столь короткое время (между утренним обходом камер и утренней же кормежкой) успел навестить заключенного и убить его. Это неправда, что тело не было повреждено, – сбоку на шее виднелось красное пятнышко, след от удара. Даже укола. Орудие убийства имело размер с большую иглу или спицу для вязания. На кончике его был яд – и перепутанные нити ауры яснее ясного свидетельствовали об этом.

– Отойдите все!

Люди послушно переместились ближе к выходу. Анджелин Мас чуть задержался – ровно настолько, чтобы, обходя натекшую из тела лужу крови, пробормотать:

– Подумать только… А я ему доверял…

– Кому? – спросил, уже стоя на коленях над телом и чертя на полу ритуальные знаки.

– Ему. – Градоправитель кивнул на труп. – Это он сопровождал меня ночью. Один из моих охранников. Бывший… Я никогда не хожу один.

Я всмотрелся в мертвое лицо. Точно! Это он сопровождал градоправителя на жальник! Теперь многое становилось понятно. Анджелин Мас не ждал нападения от человека, к которому привык поворачиваться спиной. Поэтому тот его чуть не убил.

Пентаграмму я дочерчивал в почти полной темноте – стражники забрали факелы с собой. И хотя они остались на пороге, толку от столь слабого света было мало. Приходилось действовать наугад. Хорошо еще, что нарисованные символы начали светиться!

Большую часть необходимых для обряда вещей я давно уже носил в сумке, так что после того, как была закончена пентаграмма, подготовка заняла пару минут. Так. Теперь сосредоточиться…

Нужные слова сами собой слетали с губ, и во мраке камеры над трупом стала проявляться какая-то дымка. Постепенно она густела, принимая форму человеческого тела. Не знаю, какой видели ее зрители, но для меня это был человек, чей труп лежал подле. Вот он просыпается в первый раз, изумленно озираясь по сторонам… на лице недоумение и испуг… он не понимает, где находится… Потом начинается паника: узник мечется по камере, кидается к двери и стучит кулаками… Что-то кричит… Ему отвечают, это, наверное, тюремщик… Да, если читать по губам, то узник как раз и спрашивает: «Где я?» Но вот потом… Нет, если опять-таки судить по движению губ, он просит позвать… градоправителя!

Ну да: «Позовите милорда Маса… мне нужно ему сказать…» Что такого он хотел поведать и наверняка не успел передать своему начальнику? Это навсегда утеряно для нас, ведь если я попытаюсь вызвать душу, наверняка явится та, которая покинула тело последней. То есть душа убийцы…

А что? Это мысль!

Мысль-то она мысль, но явно посторонняя! Не стоит, концентрируясь на выполнении одной работы, отвлекаться на другую – как минимум, не успеешь все сделать в срок. В моем случае нарушилась концентрация.

Движения «тени» сделались дерганными, расплывчатыми. Узник встрепенулся, обратил взор к двери. Лицо его стало удивленным, но затем «картинка» смазалась… «Тень» дернулась… Я попытался удержать ускользающее видение, но безрезультатно.

Вот бес! Впрочем, оставался еще второй шанс. Прислонившись к стене, чтобы перевести дух, обернулся к ожидавшим в коридоре людям:

– Будьте любезны, помогите мне! Нужна вода!

– Хотите пить, господин некромансер? Да вон же, кружка у ведра!

Хм, да. Стандартная кружка, довольно большая, стояла на ведре, которое использовали для отправления естественных нужд. На дне виднелось немного затхлой жидкости. Сойдет…

– Что вы собираетесь делать? – подал голос Анджелин Мас.

– Хочу вызвать дух убийцы.

– Зачем?

– Есть одна идея. – Подробнее я отвечать не стал, ибо здесь присутствовало много посторонних. Не говоря уж о том, что в камеру заходил человек, которого убитый не просто хорошо знал – он явно ему обрадовался и разочаровался одновременно. Эх, если бы я только не отвлекся в неподходящий момент, мне бы удалось прочесть по губам его имя. А так только выяснил, что слово, произнесенное покойным до слова «градоправитель», было слишком коротко. И это явно было не имя Маса – никто не станет обращаться к своему начальству настолько панибратски даже наедине. Это был титул, звание… Надо подумать. Но не сейчас.

Держать в памяти все нужные заклинания – труд неблагодарный. Большинство из них, как я уже говорил, представляют собой малоудобоваримые тексты на полстраницы. Их обычно читают, чтобы накопить нужное количество энергии, а потом активизируют, выкрикнув одно-два ключевых слова. Начертав пентаграмму, я установил в изголовье трупа свечу, наскоро пролистал справочник, выбрал нужное заклинание и с выражением прочитал.

Свеча вспыхнула сама собой, и на последних строках заклинательной формулы ее дымок стал собираться клубами, формируясь в полупрозрачную фигуру совершенно незнакомого человека. Нет, незнаком он был только мне – за спиной в дверях хором ахнули несколько голосов:

– Не может быть!

– Почему это «не может»? – хищно оскалился незнакомец. – Ты думал, что я так просто тебя прощу? Вот запросто дам себя повесить, как какого-то… Говорил тебе, что ты меня еще попомнишь? Говорил? Так вот теперь…

Неизвестный сорвался с места, протянул руки и попытался достать кого-то у дверей, но напоролся на невидимую границу пентаграммы и отлетел назад.

– Что за бесы? Вот вас в… и на… и через…! – выматерился он. – Откуда это взялось?

– Оттуда, – ответил я.

– Ты… мелкий щенок. – Призрак тут же переключил свою агрессию на меня. – Это ты помешал мне его достать…

– Кого – «его»?

– Да Маса этого, чтоб его бесы в Бездне до скончания века мучили, кого же еще! – зарычал призрак. – Будь ты проклят! Тьфу! – энергично сплюнул он и показал неприличный жест в сторону двери.

– А за что вы его так ненавидите?

– Как это – за что? Он же меня к повешению приговорил: «Вздернуть этого выродка!» Сам тоже хорош!

Очень хотелось обернуться и посмотреть, как отреагировал градоправитель на этот выпад. Судя по напряженному молчанию, никак.

– Значит, вы преступник…

– Не больше, чем он!

Обернуться захотелось с удвоенной силой.

– Да что вы его слушаете, господин некромант? – раздался голос тюремщика. – Гига Клешнявый это! Убийца и грабитель! Душегуб известный! Его в прошлом году вздернули на площади!

– Сам-то кто? – немедленно огрызнулся вышеозначенный Гига. – Ничего-ничего, отольются еще кошке мышкины слезки!

Откровенно говоря, на мышку он не походил. Скорее на толстую крысу, загнанную в угол.

– Погодите. – Я вскинул руку, вычерчивая в воздухе огненный знак, и призрак невольно подался в мою сторону. – А что вы делаете в этом теле?

– Так мне же обещали, что я смогу отомстить. – Последовал кивок в сторону двери. – Дескать, вернут тебя из Бездны и позволят придушить этого типа…

– Ага. – Собственно, мне все стало понятно, оставался последний вопрос: – А кто вам это обещал?

На прямой вопрос ни один призрак не может не дать ответа. Тем более когда его задает тот, кто этого призрака вызвал. В глубине души шевельнулась тревога – вот сейчас я узнаю, кто все это подстроил…

– Что тут происходит?

Новый вопрос, заданный повелительным тоном, сразу сбил настрой. Хоть и знал, что этого нельзя делать, я все же обернулся, нарушая концентрацию.

В камеру, решительно расталкивая стражников, протискивался сухонький, но очень живой старичок в рясе. Два послушника, маячившие за его спиной, опасливо пытались придержать старца под локотки:

– Куда же вы сами-то, пра?

– Назад! – надтреснутым голоском прикрикнул на них священник. – Не допущу, чтобы над мертвым телом творились непотребства! Прекратить!

– Извините, – ледяным тоном произнес градоправитель, – но здесь проходит сеанс…

– Непотребство здесь проходит! – перебил его старик. – Глумиться над мертвым телом!.. Не допущу! Немедленно прекратите и отпустите душу на покаяние!

Я вспомнил, что у священника и моего начальника в прошлом были трения по поводу диаметрально противоположных взглядов на некромантию. С точки зрения церкви некроманты «работают» только с мертвыми телами и, даже оживляя покойника, лишь сообщают его телу подобие жизни. Душа же навсегда покидает свою обитель. К слову сказать, даже вера в Богиню Смерти не мешала священникам отрицательно относиться к некоторым проявлениям магии. Хотя многие служители богов с ней знакомы не понаслышке, призывают в повседневных обрядах и даже готовят ее учеников. Например, у нас в Колледже космогонию читал священник. Впрочем, этого старика можно понять – наверняка он лишен магических способностей, вот и завидует тем, у кого они есть!

Мм, способностей он, может, и лишен, а вот мою пентаграмму дезактивировал моментально, плеснув водой! Я и пискнуть не успел, как свеча в центре погасла, а дух убийцы задергался.

– За что? – взвыл он дурным голосом. – Я же ему еще не отомстил! Не-э-эт! Не хочу-у-у наза-а-ад… Верни-и-и-ите-э-э…

Голос стал слабеть, и с последним: «Я отомщу!» – Гига Клешнявый растаял окончательно во всех смыслах этого слова. На полу в камере остались только мертвое тело и пентаграмма, над которой, уперев руки в бока, бойцовым петушком застыл священник.

– А теперь все вон отсюда! – пронзительно воскликнул он. – Вон!

Спорить с представителем церкви не стал никто. Мы попятились к выходу. Шагая по коридору, я размышлял. Мне помешали довести обряд до конца, но кое-что все-таки удалось выяснить. Теперь бы подумать, что делать с полученными крохами сведений.

Поднимаясь из подвалов наверх, я придержал тюремщика за локоть:

– Скажите, пожалуйста, а кто мог зайти в камеру к заключенному?

– Да кто? Никто! – пожал он плечами. – Мы как узнали, сразу послали за господином Масом…

– А тем временем в камеру зашел сообщник убийцы. Тот, кто «отпустил» из тела одну душу и оставил его в полной власти второй – души-убийцы. Тот, кто знал, что перед ним двоедушник…

– Да никто не мог зайти! Покушение на господина градоправителя – это же важное преступление! Мы у камеры сразу поставили стражу…

– Кто стоял на страже? – продолжил допрос.

– Да вот он и стоял.

Я обернулся на одного из сопровождавших нас стражников. Оказавшись под огнем наших взглядов, мужчина остановился.

– Я это… того… не заходил я! – воскликнул он. – Что я, инструкций не знаю?

– Мои парни сто раз проверены и перепроверены, – проворчал начальник тюрьмы. – Присягу приносили, клятвы давали…

– Значит, с поста вы не сходили и никуда не отлучались? И никого не видели?

Было заметно, что стражник чего-то недоговаривает. Чтобы вынудить охранника хотя бы сделать намек на случившееся, я совершил перед его лицом несколько пассов. Сами по себе они не несли особого заряда энергии, но каждый сопровождался вспышкой искорок и для непосвященного смотрелся очень эффектно.

– Так видели или нет?

– Только вот… – На висках стражника выступил пот. – Господин лейтенант на минутку спускался. – Охранник затравленно кивнул на Тарана Винта. – Спросил, как дела, – и сразу назад.

– Точно? Только лейтенант Винт?

– Только лейтенант Винт! Он спросил – я ответил, что все в порядке. Это все. Клянусь богами!

– Лейтенант Винт?

Тот прищелкнул каблуками, словно отдавая честь:

– Так точно! Я обязан был проследить за тем, что с преступником, покушавшимся на жизнь градоправителя Маса, все в порядке…

Кто-то из них врал. Или кроме лейтенанта Винта в подземелье спускался кто-либо еще, кого стражник старательно выгораживал (а магический допрос я не имел права проводить хотя бы потому, что меня не учили такой технике), или лейтенант Винт… Лейтенант Винт…

– У вас есть зеркало?

– В моем кабинете, – кивнул начальник тюрьмы. – А вам зачем?

– Ну, – пришлось напустить на себя важный вид, – я же только что заглядывал в иной мир. Зазеркалье тоже иномирье в какой-то мере. Заглянув в зеркало, я нейтрализую то вредное воздействие, которое вызов духа мог оказать на мою собственную душу. Техника безопасности! Инструкция!

Похоже, это слово имело магическое значение для всех, кто работал в тюрьме. Во всяком случае, никаких вопросов больше не последовало.

На самом деле все было намного прозаичнее. В кабинете начальника тюрьмы (довольно просторном и уютном, даже занавесочки на окнах и цветы в горшках имелись!) я встал перед зеркалом и несколько раз шевельнул губами, беззвучно проговаривая: «Лей-те-нант… Ви-инт…»

Моя собственная артикуляция практически совпадала с движением губ покойника! Что же выходило? Таран Винт мне соврал? Он видел убийцу? Или – что вероятнее всего – он его и запустил в камеру? Стражник в этом случае либо выгораживал вышестоящее начальство, либо просто-напросто оправдывался перед нами. Скажем, подошел к нему лейтенант, как начальник попросил «погулять минутку» и, пока тот честно смотрел в другую сторону, зашел в камеру к убийце. А вслед за ним тенью проскользнул тот, кто нанес смертельный удар…

Но зачем это Винту? Не понимаю!

Пока я корчил рожи, лейтенант исчез – умчался в город по делам, ибо пострадавший накануне Анджелин Мас временно не мог перемещаться с прежней энергией и прытью. Вовремя он убрался, надо полагать! Что ж, пора и мне честь знать! Я, конечно, состою на государственной службе, но и у меня своих клиентов полно! Теми же оберегами и амулетами приходится приторговывать! Да и кое-какую мыслишку проверить не мешает…

– Ваша светлость!

Градоправитель повернулся ко мне с тем же выражением лица: «Как ты мне надоел, мелкий!»

– Что?

– Скажите, а преступников, которых казнят на площади, где хоронят?

– Возле храма, – процедил тот. – Чтобы священники молились перед ликами богов, прося о милосердии к оступившимся.

Очень хорошо! Попрощавшись, я направился в сторону храма, благо, от центральной площади городка до него было рукой подать. Ратуша, гостиница, тюрьма и храм стояли в начале четырех самых больших улиц, расходящихся от площади по четырем сторонам света. Пять минут быстрым шагом – и я уже стоял у высоких ворот. В отличие от жальника стены здесь были сложены из камня, а сами ворота оказались тесовыми, способными, кажется, выдержать и удар тараном. В одной из створок нашлась крошечная калиточка – скорее, кошачий лаз на уровне груди.

Обычно ворота жальника всегда открыты, но здешние «порадовали» меня прочным засовом. После настойчивого стука «кошачий лаз» отворился, и в нем появился сторож – сухонький мужчинка, чем-то напомнивший самого священника.

– Чаво надоть? – подозрительно поинтересовался он.

– Я – помощник городского некроманта, Згаш Груви. И мне бы хотелось…

– Не велено!

– Что?

– Пущать не велено! – повысил голос старичок.

– Кого? Меня?

– Всех! Никого не велено пущать!

– Но мне по работе. Я должен выяснить…

– Ничаво ты не должон! – с яростью собачонки прикрикнул на меня сторож. – А ну, пошел отседова! Сказано: никого не велено пущать, значит – не велено! Закрытая земля! Вот!

Я с некоторой тоской посмотрел сквозь щель – она была узкая, кроме зелени, ничего не видно.

– Хорошо-хорошо. – Пришлось попятиться, миролюбиво выставив ладошки. – А если я все-таки добуду разрешение? Кто его должен подписать?

– Пра! И сам должон сопроводить…

Ага, и отпеть, ежели что!

Покивав головой и всем своим видом изобразив раскаяние – мол, простите столичного простофилю, не знал, что у вас в провинции тут все так серьезно, я-то думал, как везде – заплати и проходи! – направился прочь вдоль забора. Сторож некоторое время подозрительно смотрел мне вслед, высунув голову так далеко, что я начал бояться, как бы он не застрял ушами. Нет, втянулся обратно… Видимо, большая практика…

Дождавшись мига, когда на меня никто не будет обращать внимания, ловко подпрыгнул и схватился руками за верх стены. На мое счастье, она оказалась не такой уж и высокой, а время здорово поработало над составлявшими ее камнями – для рук и ног нашлась подходящая опора.

Перебравшись на ту сторону, спрыгнул в высокую траву.

Да, сразу видно основное отличие этого места от городского жальника.

Высокую траву, видимо, недавно косили, но убрать так и не удосужились, и вялое будылье валялось неровными рядами, обрамляя грубо отесанные каменные плиты, на которых были высечены различные символы. По древней вере, души людей как-то связаны с душами деревьев. Посадить на могиле дерево – значит помочь душе вернуться в мир в другом теле. А срубить дерево – значит загубить чью-то душу. Но тут насаждений практически не имелось, лишь несколько яблонь и вездесущие тополя торчали ближе к каменной ограде и на задворках храма. Насколько помню, более-менее приличные посадки видел только возле больницы, примыкавшей к обители послушников с другой стороны.

Здесь, конечно, никого не было – на этот жальник не ходили убитые горем родственники, ибо, как правило, хоронили тут людей без роду, без племени. Если же семья у казненного преступника имелась, то родичей допускали сюда всего раз в год, чтобы те могли помолиться.

Я подошел к ближайшим плитам. Надгробия оказались массивными, наверное, для того, чтобы лишний раз «подстраховаться» от чересчур активных покойников. Символы на их поверхностях… Ой-ёй! Глазам не поверил!

Вся поверхность каменной плиты была покрыта магическими рунами. Причем рунами некромантическими! Каждый знак имел несколько значений в зависимости от того, как он был начертан: прямо, боком или вверх тормашками. В Колледже нас учили распознавать эти знаки, читать надписи и расшифровывать значение. Сложность заключалась только в одном – на неровной поверхности камня многие символы были начертаны неразборчиво, и пришлось потратить несколько минут, чтобы сообразить, что они означают. Да еще и связного текста не имелось. «Утро», «Дерево-обратное», «Стрела», «Огонь», «Бык»… Если считать, что руна «Утро» может означать рассвет, пробуждение и начало в равной степени, руна «Дерево-обратное» означает новую жизнь, «Стрела» – это цель, то… Хм, интересная картинка вырисовывалась! Получалось, тут что-то вроде заклинания или условие, при котором покойник, похороненный под этим камнем, может восстать!

Перебежав к другому камню, я с удивлением заметил, что на нем написано примерно то же самое. Условие было немного другое, но все равно и этот мертвец тоже был «привязан» к своему месту до определенного времени. То есть он не отправился в Бездну или на Небеса, а остался тут, ждать… Чего?

– Вон он!

Быстро они меня засекли. Впрочем, повторюсь, трава была низкая, деревьев почти не имелось, на дворе стоял белый день, так что заметить человека на открытом пространстве оказалось очень просто. Без всякого почтения перешагивая через надгробия, ко мне спешили четверо послушников во главе со сторожем. Он вооружился суковатой палкой, которой размахивал на ходу. У послушников оружия не было видно Не станешь же считать оружием кастеты?

Драться? С этими людьми? Силы слишком неравны, а применять боевую магию не было возможности – любое мое заклинание могло ненароком «зацепить» зачарованные надгробия. Сам того не желая, я имел шанс выпустить на волю несколько агрессивно настроенных призраков…

Какая-то мысль мелькнула, но была сметена и затоптана лавиной других соображений. Бежать! Немедленно! Пока есть шанс…

– А ну стой!

Щаз, разбежался! То есть разбежался во всех смыслах слова. Разогнавшись, я подпрыгнул как можно выше и схватился руками за верх стены.

– Стой, а то хуже будет!

Не помню, как смог подтянуться и в один миг перенести свое тело на ту сторону, не спрыгнув, а свалившись с забора. В ответ послышались сочный мат, который более пристал пьяным морякам, чем служителям богов, а также обещания содрать с меня шкуру, отлучить от церкви и вообще испортить жизнь. Но стоять и слушать было некогда – через миг я уже мчался по улице.