Текст книги "Как начать карьеру"

На моих глазах несколько тел развернулись в его сторону. Маула и Зирка – или то, что от них осталось, – оказались впереди. Испачканные землей, начавшие разлагаться конечности потянулись к горе-некроманту.

– Прочь! – взвизгнул тот, выхватив плеть и принимаясь размахивать ею во все стороны. Толку от этого не было никакого – более того, кто-то из мертвецов в один далеко не прекрасный момент протянул кисть и выхватил «грозное оружие» из его рук.

От неожиданности Гебриан Чернореченский завопил. Волна животного ужаса поднялась в нем, страх коснулся даже моей души, когда скелет его коня вдруг дотянулся и цапнул седока за сапог.

Это словно послужило сигналом – мертвяки со всех сторон набросились на горе-некроманта. Им понадобились доли секунды, чтобы стянуть его наземь.

– Спаси-и-и! – ввинтился в уши отчаянный визг.

Это он что, мне? Меня, кстати, ожившие мертвецы не трогали – обходили, словно неодушевленный предмет. Чувствовали мою силу… Взгляд нашел Смерть. Она ощутила, что я смотрю на нее, и раздраженно дернула плечом – мол, отстань! Какая же она все-таки… особенная! Вроде только что поссорились, а не забывает «прикрывать» своего супруга.

– И-и-и-и!

А что я стою? У меня распоясавшаяся нежить людей уничтожает, а я о любви? Собраться! Быстро!

«Куда? Не лезь!»

«Не мешай!»

«Глупый! Ты еще слишком слаб! И вообще…»

«Вообще – это моя работа! Ты сегодня свое уже получила!»

Смерть что-то ответила – я не прислушивался. Да, это моя работа. Я – городской некромант и должен защищать жителей этого маленького городка от разгула нежити.

Поудобнее перехватив нож, я не в первый, но и далеко не в последний раз отворил себе кровь, расковыряв свежую рану на запястье, и громко начал читать заклинание упокоения, стараясь не думать ни о чем постороннем. Но не смог сдержать ликования, когда заметил, что мертвецы мне подчиняются, отступают и бросают свои жертвы, чтобы по одному, как бы с неохотой, начать отступать обратно, в распахнутые ворота храмового жальника, где их ждали опустевшие могилы.

Внутри Храма Смерти было сумрачно и тихо. После неяркого осеннего солнышка бабьего лета особенно остро ощущалась сонная прохлада. Пахло старым деревом, сухой травой, почти выветрившимся дымом курильниц. Источниками света были лишь дверной проем и несколько огоньков крошечных поминальных свечек, тлевших у подножия статуи, установленной в глубине. Зал был круглым по форме, по периметру вдоль стен стояли тонкие колонны, поддерживавшие свод потолка. В их тени прятались дверцы в подсобные помещения и дарохранительницу.

Осень – традиционная пора, когда родственники приходят на жальник навестить покойных. В это же время в Храме Смерти чаще всего совершаются богослужения. Осень – пора, когда все живое готовится к зимнему сну. Сон – это как бы временная смерть природы, и не зря осень и весна считаются важными периодами жизни.

Не так давно, если судить по запаху ароматических курений и сложенным у подножия статуи дарам, тут завершился очередной молебен. И прибиравшиеся в Храме монахи-смертники не особенно удивились появлению на пороге молодого человека, в одной руке которого был букет желтых осенних цветов, а в другой – корзинка, наполненная снедью, которую венчала оплетенная лозой бутыль вина.

– Вы к кому? – Подметавший пол монах заметил нерешительно остановившегося на пороге посетителя.

– Э-э… вообще-то к жене, – несколько смущенно пролепетал молодой человек.

Лицо его показалось монаху смутно знакомым. Впрочем, Большие Звездуны – городок невеликий, тут почти все друг друга знают в лицо или по именам. Стесняется – видимо, жену похоронил недавно, чуть ли не на днях. Но тут на днях такое было…

– Понятно. А где она лежит? – поинтересовался монах-смертник, морально уже готовясь к тому, что придется сопровождать новоиспеченного вдовца к свежей могиле.

– Она не лежит. – Молодой человек почему-то покраснел. – Она… э-э… стоит.

И указал глазами на статую богини в глубине Храма.

– Что? – Монаху показалось, что он ослышался. – Молодой человек, но это же сама Смерть!

– Ну да, – кивнул ему (вы, наверное, уже сами обо всем догадались!). – А я ее в некотором роде супруг…

Услышав эти слова, остальные монахи-смертники оцепенели, вытаращили глаза. Каждый из них так или иначе мнил себя если не мужем, то женихом означенной богини и посему проповедовал обет воздержания, чтобы не изменять божественной невесте, – мол, за терпение и добродетель после завершения жизни каждый будет удостоен награды. А тут пришел какой-то мальчишка и заявил, что…

– П-погодите, это же вы… тот самый… – осенило кого-то из монахов.

– Н-ну…

– Но тогда почему вы… э-э…

– Поссорились мы… Вот… извиняться пришел… Дурак был… Осознал… Прости, а?

«Глупый мальчик…»

В часовне все выпали в осадок, когда изваяние внезапно «поплыло» и от него отделился силуэт Смерти. Даже я слегка оцепенел и вытаращил глаза.

Помнится, супруга всегда являлась мне в темном вдовьем платье и с непокрытой, как у незамужней девушки, головой. Никакого платка не было на ней и сейчас, распущенные волосы свободно падали на плечи и спину. Но вот платье… Светлое и какое-то воздушное, оно не могло принадлежать Смерти. Белые одежды свойственны кое-кому другому… если я правильно помню традиции.

– Ты… ты… великолепно выглядишь!

«Что ты здесь делаешь?» – В голосе моей жены не было и намека на какие-то теплые чувства. Хотя о каких чувствах может идти речь, если это сама Смерть? Ей в принципе не должны быть доступны какие бы то ни было эмоции!

– Я… ну… вот! – протянул ей цветы.

«Что это?» – Она едва взглянула на букет.

– Вот. – Под ее пристальным взглядом с каждой секундой становилось все неуютнее. – Это тебе. Я… прости дурня! Сам не знаю, что на меня тогда нашло. Просто… ну… Анджелин Мас – он…

«Ты пришел извиняться?»

Присутствовавшие при сцене монахи-смертники окаменели.

– Да. Прости меня, а? Я больше не буду…

«Не будешь – чего? – Она усмехнулась. – Спасать людей или…»

– Спорить с тобой!

Вы скажете: дурень, разве можно так унижаться? Ты же некромант, Смерть сама должна тебя бояться и уважать, сама должна робко спрашивать разрешения, можно ли ей забрать вот эту душу или ты хочешь вернуть ее на прежнее место! И потом, многие мужчины считают, что часто извиняться перед женщинами – это принижать мужской авторитет и вообще… Что такого произошло, что ты извиняешься? Она же твоя жена! Перед женами не извиняются…

Смерть тихо улыбнулась.

«Глупый мальчик!» – повторила она.

– Ты меня прощаешь?

«На тебя невозможно долго сердиться! Ты ужасно милый!» – с этими словами она положила мне руки на плечи и коснулась губами губ.

Послышался глухой стук. Мы обернулись – один из монахов не выдержал этого душераздирающего зрелища и рухнул в обморок. Для него, наверное, Смерть выглядела «классически» – обтянутый кожей скелет с провалами глазниц и неприятным оскалом желтых зубов. Но для меня это была вечно молодая женщина – и лишь в ее глазах виднелась сила.

«Цветы? Это мне? – Она наконец взяла букет, поднесла к лицу. – Спасибо. Они часто приходят сюда с букетами, но всегда относят их умершим родственникам. И никто не думает, что…»

– Если хочешь, я всегда буду приносить тебе свежие цветы!

«Всегда-всегда? Даже зимой? Где ты их возьмешь?»

– Куплю. Или выращу сам.

«На подоконнике?»

Мы рассмеялись. Надо думать, зрелище будет еще то – некромант, поливающий цветочки…

– У меня тут еще кое-что есть. – Я приподнял корзину, демонстрируя ее содержимое. – Вино, ветчина, хлеб, сыр, яблоки… Отнести к алтарю или…

Смерть через плечо обернулась на монахов-смертников, которые во все глаза таращились на нас.

«Нет. Только отвернешься, они сами все съедят!.. Пошли…»

С этими словами супруга взяла меня под руку, и мы вдвоем покинули Храм, оставив позади недоуменно хлопающих глазами служителей.

Стояла светлая, нежная и теплая пора бабьего лета. В ярком прозрачном воздухе все было видно далеко-далеко, лучше, чем летней порой. Старая часть жальника за нашими спинами шелестела листвой, и мы свернули к речке. Извиваясь, как змея, она подходила тут к захоронениям почти вплотную – от прибрежных кустов до крайних могил было всего шагов пятнадцать. И если бы не паводок, людей хоронили бы у самой воды. А так нашлось уютное местечко – и солнышко светило, и осенняя пестрая листва над головами шелестела. В кустах цвинькали какие-то птички – не все птахи улетают осенью в теплые страны.

Мы устроились на небольшом пригорке. На противоположной стороне реки виднелся холм, на склонах которого располагались Малые Звездуны. Графский замок был виден очень отчетливо. На надвратной башне ветерок колыхал белое полотнище – там еще продолжался официальный траур по виконту Ладиану Байту. Хоть этот парень мне не слишком-то нравился, но его гибель в какой-то мере оказалась случайной. Он пал жертвой интриг собственной жены, так что заслуживал если не жалости, то поминального тоста. И пусть его тело теперь обрело подобие жизни, сам Ладиан обречен быть привидением в родном замке. А значит, он все равно что мертв для окружающих.

«Ты почему не в суде?» – сделав глоток вина, поинтересовалась Смерть.

Именно на сегодняшний день было назначено выездное заседание королевского суда – лорд-дознаватель решил провести короткий показательный процесс над лженекромантом Гебрианом-Деем, который чудом остался в живых, и его сообщниками, признанными виновными в совершенных злодеяниях. Сделали это в большей мере для успокоения горожан, ибо титул главных преступников – брата и сестры, леди Геммы Байт и барона Гебриана Лейса Чернореченского, – требовал их отправки в столицу. Приговор должны были огласить здесь, в Больших Звездунах, а вот приводить его в исполнение собирались там, да и то, если столичные адвокаты не найдут в деле никаких неувязок, требующих его пересмотра. Впрочем, в том, что пересмотр не понадобится, можно было не сомневаться – во всяком случае, для лейтенанта Тарана Винта, которому явно придется отвечать за всех.

– А зачем? Нужные показания я уже дал. Мои интересы будет представлять мэтр Куббик. И потом. – Я махом допил свой бокал и отставил его в сторонку, чтобы не мешался. – У меня есть дело поважнее!

«Какое же?» – Смерть улыбалась с видом кокетки, привыкшей кружить мужчинам головы.

– Провести время со своей женой. – Я осторожно потянулся вынуть бокал из ее руки и привлек жену к себе.

Она немного сопротивлялась, но лишь для вида. Помня, кто передо мной, я действовал очень осторожно, готовясь в любую минуту отодвинуться на приличное расстояние, словно и не хотел ничего эдакого. Но все обошлось. Прохладные руки Смерти обвились вокруг моей шеи, и на некоторое время мы забыли о существовании остального мира.

В ожидании клиентов мэтр Куббик не терял времени даром. Пользуясь теплой погодой, он разминался во дворе, а Динка и обе кошки сидели на крылечке и внимательно смотрели на то, как мой начальник машет мечом.

Некромант заметил подошедшего меня и остановился.

– И когда мы вас провожаем, Згаш?

Я задержал дыхание, намеренно сделал паузу и присел на корточки, притворяясь, что сейчас меня гораздо больше занимает ухо Зверя. Черный кот совершенно выздоровел, и его уши я подвергал проверке исключительно для очистки совести – вдруг клеща подцепил или еще что приключилось?

Миновало несколько дней. Лорд-дознаватель уехал, забрав арестованных Тарана Винта и Гебриана Чернореченского. Леди Гемма закатила настоящую истерику, прямо в зале суда закричала, что беременна, и ее оставили под домашним арестом на попечении бывшей свекрови. С собой королевский дознаватель увозил два прошения – письмо старого графа Байта с просьбой к королевскому архивариусу отыскать следы его младшего сына Дарина и послание от самого Анджелина Маса о восстановлении его титула. Собственно, обе просьбы как бы противоречили одна другой – городом должна править только одна фамилия. Либо отыщется настоящий виконт Дарин Байт и примет власть, либо она вместе с титулом перейдет к бывшему градоправителю.

Пока суд да дело, закончились три месяца моего испытательного срока. Сезон, на который я нанимался, истекал в последний день бабьего лета, и сегодня он как раз наступил. Но с того дня, когда было написано столь опрометчивое заявление, столько всего произошло…

Я встал, спустил кота с рук.

– Никогда.

– Что?

– Я не буду увольняться.

– Передумали?

– Да. Хочу остаться работать вашим помощником, мэтр… Если вы не против.

Некоторое время мой начальник просто качал головой, хмыкая про себя, – мол, кто ее, то есть нас, нынешнюю молодежь, поймет! Потом поднял заинтересованный взгляд:

– И ваше заявление…

– Я собираюсь забрать его как можно скорее! Собственно, искал вас, чтобы отпроситься и заглянуть в ратушу за документами.

– Ну. – Сегодня мэтр Куббик явно соображал туго. – Раз такое дело… Это надо отметить! Пойдемте в дом!

Динка первая, сообразив, что никто никуда не едет, с веселым визгом бросилась к крыльцу. Девочка уже несколько дней со времени возвращения мэтра Куббика жила тут. Как ни странно, мой начальник вполне благосклонно отнесся к появлению в нашей холостяцкой берлоге этого ребенка. И даже стал как-то привечать госпожу Гражину, которая теперь буквально дневала и ночевала у нас.

Мы с мэтром последовали за девочкой. Уже на пороге некромант пропустил меня вперед да еще и шлепнул между лопаток, подталкивая в дом, словно боялся, что я вырвусь и убегу.

В гостиной Динка забралась с ногами в одно из кресел, засверкала оттуда глазенками и двумя руками прижала к себе Зверя. Я устроился на скамеечке у огня, вытянул ноги и подумал, что через несколько месяцев стану слушать гудение пламени в этом камине, а снаружи будет бушевать снегопад или шуршать монотонный осенний дождь. Мэтр распахнул дверцы своего стенного шкафа и полез за бутылкой, но топот копыт за окном заставил его отвлечься.

– Кажется, Згаш… – Начальник выразительно посмотрел на меня. – Вам не придется идти за своим заявлением.

Через минуту порог переступил Анджелин Мас. Обежав комнату, его холодный оценивающий взгляд остановился на мне. Я медленно встал. С лица градоправителя еще не сошли следы побоев, полученных им в камере, длинные волосы оказались коротко острижены, что ему совсем не шло, но в остальном это был все тот же гордый и властный человек. Словно не случилось в его жизни нескольких дней, проведенных в тюрьме.

– Так вот где он обретается, великий герой, спаситель униженных, восстановивший справедливость и едва не пожертвовавший собой, дабы покарать зло! – с непонятной интонацией провозгласил Мас. – Какая удача застать вас здесь, успеть бросить последний взгляд прежде, чем вы нас покинете, отправившись вдаль, на поиски новых подвигов и приключений!

– Ваше сиятельство, я хотел…

– Конечно-конечно. – Гневно сверкнувший взгляд ясно дал понять, что градоправителя лучше не перебивать. – Мы так и поняли! Вас ждут великие дела! Яркая, интересная жизнь! Великий герой сегодня с нами, а завтра отправится дальше. Мир так велик! Он спешит вперед! Ему прямая дорога в столицу! Там его поймут и оценят, там не дадут пропасть таланту, помогут гению пробить дорогу к славе! Мы станем рассказывать своим внукам о том, что когда-то мимо проезжал будущий великий некромант современности!

В комнате повисла нехорошая тишина. Мэтр застыл с бутылкой в руках. Динка скорчилась в кресле, закрываясь, как щитом, встопорщившимся Зверем. Сам градоправитель, как кнутом, похлопывал себя по колену свернутым в трубочку пергаментом.

– В самом деле, – продолжал цедить он, – что будущему великому герою до маленького городка, точь-в-точь похожего на десятки других провинциальных городков! Тут нет места подвигам. Тут не вершатся судьбы народов. Тут не творится история. Тут просто живут люди. Живут своей маленькой жизнью. Но герою некогда! Он спешит за славой и не должен размениваться на такие мелочи…

– Простите, но я не понимаю…

– А чего тут непонятного? Вы оставляли заявление о том, что проработаете только три месяца, после чего отправитесь искать себе новое место. Три месяца истекли. Заявление я вам подписал. – Свернутый пергамент походил на арбалет. – Так что забирайте его и катитесь на все четыре стороны! Туда, где вам самое место!

Настоящего некроманта трудно вывести из себя, но градоправителю это удалось.

– В-ваше сиятельство. – Я почувствовал, что начинаю трястись от злости. – По какому праву, скажите на милость, вы позволяете себе такие поступки? Для чего пришли в этот дом, разговариваете со мной в таком тоне? Чтобы поссориться?

Пергамент дрогнул в протянутой руке.

– Чтобы начать дружбу.

Блям-с!

Мы оба вздрогнули, обернулись и, кажется, одновременно схватились за оружие. Мэтр Куббик смотрел на разбившуюся бутылку так, словно она была последней в природе.

– Хм… Схожу-ка я в погреб за бочонком, – преувеличенно деловым тоном промолвил он после паузы. – Дитя, – это относилось к Динке, заинтересованно вытянувшей шею, – сбегай к госпоже Гражине и предупреди ее, что тут намечается маленький междусобойчик, так что… пусть она сюда не приходит и сама тебя накормит ужином. Поняла?

Вредная девчонка одарила нас хитрым взглядом, хихикнула и вприпрыжку выскочила за порог. Вслед за ней ушел мой начальник – ход в погреб был на кухне.

Мы с Анджелином Масом остались одни. Какое-то время просто стояли двумя столбами, потом одновременно посмотрели друг на друга и тут же отвернулись.

Я стиснул кулаки и мысленно выругался. Вот бес! Еще покраснеть не хватало, как девице на выданье, которую предусмотрительная родня внезапно оставила наедине с женихом! Градоправитель снова бросил на меня косой взгляд. Бедный! Как же ему трудно заговорить первым! Между нами такая огромная разница – не столько в летах, сколько в социальном положении и происхождении. Это так трудно – сделать шаг.

– Ваша светлость… – Ну вот, шаг сделан. – Зачем вы так со мной разговариваете?

– А как я еще должен разговаривать с человеком, который меня спас? – процедил он. – И не потребовал награды!

– Не надо приписывать мне благородных поступков. Я всего лишь возвращал долг. Вы ведь тоже спасли мне жизнь, когда не дали утопить. А вы? Что заставило вас так поступить?

– Не все ли равно, Груви? – Он поморщился. – Через несколько дней вы уедете и никогда…

– Не судите обо всех людях одинаково. Давайте мое заявление. Вот!

Забрав пергамент из руки градоправителя, я бросил его в огонь. Некоторое время мы оба смотрели, как корчится в языках пламени телячья кожа.

– Что это значит, Груви?

– Я никуда не уезжаю.

– Вы остаетесь?

– Да. – Я почувствовал, что улыбаюсь. – Кажется, вы только что предлагали дружбу. Ваше предложение еще в силе?

В какой-то момент я пожалел, что столь поспешно сжег пергамент, но в следующую секунду Анджелин Мас молча протянул мне руку, и все сомнения превратились в прах.

– Ну, – затянувшуюся паузу нарушил нарочито бодрый голос, – за это надо выпить!

Эпилог

– Ё-оу! Т-ты… Убер-ри ноги с моего лица!

– Сначала ты с-сапоги сними!

– Думаешь, если я их сниму, тебе станет легче? И вообще, что ты делаешь в моей постели?

– Не знаю. Но, надеюсь, не…

– Еще чего не хватало!

– Ох… И с чего мы вообще вчера так напились?

– Титул твой обмывали, балда! Ты ж у нас теперь официальный граф и все такое!

– А-а-а… точно. Тогда брысь из графской постели!

– Фигу! Это моя постель! Так что давай живо на пол, твою светлость…

Короткая возня закончилась победой законного владельца территории, который просто-напросто уперся спиной в стену и, действуя руками и ногами, столкнул незваного гостя на пол.

– Блин! А вообще, как мы тут оказались? И где все?

– Где-где! В ратуше, наверное! Это мы слиняли…

– Зачем?

– По делам!

– По каким? Там же еще много оставалось…

Неопределенный жест рукой породил странную ответную реакцию.

– Не-э-эт! Этого просто не может быть! Мы не могли… Я не мог!

– Конечно, не мог! Ты вообще, Анж, пить не умеешь. Это плохо!

– Почему?

– Будто сам не знаешь. Работа у тебя собачья, носись весь день по городу туда-сюда. А теперь еще и титулу соответствовать придется… Нужно уметь расслабляться! И вообще, давай, вставай с пола! Нас ждут великие дела!

– Какие еще дела? Я лучше тут полежу!

– Вставай-вставай! Живо-живо! – Попытка поднять за руку ни к чему не привела, пришлось подпирать сопротивляющееся тело коленом и потом прислонять к ножке кровати. Мелькнула мысль использовать в качестве подпорки меч, но была отброшена, как откровенно жестокая.

– Отстань! И вообще, чего ты мне «тыкаешь»?

– Имею… уф… ну и тяжелый же ты… право!

– С каких это пор? – Еще недавно бесчувственное тело резко приняло сидячее положение.

– Со вчерашней ночи!

– Чего?

– Да не бледней ты так! Сколько раз повторять – ничего не было… такого! Просто… вот! Смотри!

Протянул ладонь, демонстрируя глубокий порез, проходящий через линии жизни, ума и сердца:

– У тебя такое же.

– Хм… Действительно. А что это было?

– Как – что? Мы с тобой поклялись друг другу в вечной дружбе и побратались!

– Ё…! – Тело снова рухнуло на пол, гулко стукнувшись затылком. – Твою-то мать в… на… и через…! Предки в гробах перевернутся…

– Собственно, уже…

– Что? – Он опять резко сел. – Как? Ты что наделал, некромант хренов?

– Ничего особенного! Лорд Вайвор Мас лично присутствовал при обряде, засвидетельствовал его, как положено, и торжественно нарек меня твоим младшим братом…

– Вот! – Графский затылок в очередной раз обрушился на ни в чем не повинный пол. – Ну за что мне такое наказание? Брат-некромант!

– Спокойно, я же без права наследования…

Хлопнула дверь, являя миру еще одно действующее лицо.

– Вы чего разорались ни свет ни заря? Ребенок, между прочим, спит!

– Ой, дяденьки, а что тут происходит? Вы чего, деретесь? – Сбоку вынырнула заинтересованная мордашка. Вслед за ней в комнату проскользнули еще две морды – на сей раз кошачьи.

– Ну вот видите! Динка, ты почему босиком? Пол холодный!

– А вы тоже босиком… Бе-э-э-э! – Мелкая проворно отскочила в сторону и высунула язык.

– Перестаньте кричать, мэтр! Сейчас его светлость встанет и…

– Вот еще. – «Его светлость» демонстративно сложил руки на груди. – Тут два некроманта. Сами поднимете!

Мэтр как-то странно посмотрел на распростертое посреди комнаты тело – почти полностью, надо сказать, одетое, и потихоньку выскользнул вон. Динка, что-то подозревая, пакостно захихикала в кулачок.

Я еле успел отодвинуться в сторонку – мягко ступая босыми ногами, мой начальник вернулся с ведром, полным воды, и с размаху выплеснул его прямо на градоправителя, после чего быстро ретировался, сунув «улику» мне в руки.

– Ты-ы-ы-ы!

Все, включая кошек, ринулись спасаться в коридор. Толкаясь, стуча каблуками и пятками, мы вылетели во двор и несколько минут носились друг за другом, впрочем, быстро остановились.

– Ну?.. – Я прислонился к дверному косяку, готовый в любой момент нырнуть внутрь дома и активизировать все защитные заклинания. – Успокоился?

Но Анджелин Мас смотрел не на меня – его взгляд был прикован к чему-то над правым плечом.

– Оглянись.

Что-то в его тоне заставило послушаться. Я бросил взгляд на дверь – и обомлел.

Чуть ниже таблички с именем мэтра Куббика за ночь появилась еще одна. «Згаш Груви, дипломированный специалист по некромантии».