Текст книги "Оборотни"

ГЛАВА 15

Когда Холли вошла в контору шерифа, там был только его помощник Рой Невинс. Она с трудом узнала этого человека. Форма безукоризненно сидела на нем. Сапоги, портупея и кобура были начищены до блеска. Он был тщательно выбрит и аккуратно подстрижен.

– Доброе утро, мадам, – произнес Рой Невинс, вставая при виде Холли. Он мягко выговаривал слова, показывая в своем произношении западный диалект.

– Доброе утро, Рой. Где Гевин?

– Шериф и Фернандез срочно отправились по вызову. Меня оставили здесь. Похоже, что-то ужасное произошло в старой хижине Виттекера.

– Рой, пожалуйста, не называй меня мадам. А то я начинаю неудобно себя чувствовать.

Помощник шерифа застенчиво улыбнулся.

– Я просто думал, что нам следует более официально обращаться ко всем, а особенно к журналистам и телерепортерам.

– Ну хорошо. А когда вернется Гевин?

– Трудно сказать. Кто-то позвонил по телефону, но мы не совсем поняли, что там случилось.

Холли слегка нахмурилась.

– Ну почему никогда не найти полицейского, когда он нужен?

– Может быть, я могу чем-нибудь вам помочь?

– Нет, мне нужен шериф.

– Ну, тогда располагайтесь здесь и ждите его. – Рой показал на свободный стул.

– Спасибо, Рой. Но я тороплюсь. Я оставлю ему записку.

Она вырвала листок из блокнота Ремси и написала на нем:

«Гевин, мне удалось без „особых полицейских полномочий“ выяснить, где находится клиника доктора Пастори. Я дам тебе знать, когда найду Малколма. Желаю удачи в расследовании убийства».

Она прочла то, что написала, затем скомкала лист и бросила его в корзину для мусора. Дешевый сарказм был не в ее стиле. На другом листке она написала.

«Гевин, клиника доктора Пастори находится в Медвежьей Лапе. Я отправляюсь туда. Свяжусь с тобой, если что-нибудь узнаю. Будь осторожен,

Холли».

Она положила записку на сто

– Спасибо, Рой, – повторила Холли. – Мы еще увидимся.

– В любое время, мадам, – ответил он, дотрагиваясь до козырька фуражки, которой не было на голове. И, улыбнувшись, добавил. – Вот что значит привычка.

Прежде чем выйти из кабинета, Холли посмотрела большую карту, прикрепленную к стене. На ней был обозначен весь округ Ла Рейн, а также районы Лос-Анджелеса, Вентура и Керна. На другой стороне Техасского ущелья, за Кларионом, она нашла крошечную точку, там, где должна была находиться Медвежья Лапа. Холли прикинула, что до нее примерно два-три часа езды, в зависимости от состояния дороги. Там наверняка не должно быть много транспорта. Заправив машину прямо через дорогу на станции Арта Мора, она направилась на север. Голова Холли была занята мыслями о том, что она скажет Вейну Пастори, когда найдет его, и поэтому она даже не заметила маленький оранжевый автомобиль, который последовал за ней.

Дорога на всем пути была хорошей, хотя иногда и немного узкой для двустороннего движения. Не прошло и двух часов, как она достигла Медвежьей Лапы. Если бы она так старательно не искала ее, то, наверное, пропустила бы весь городок.

Это была Медвежья Лапа, небольшой горный городок. Почти во всех домах окна были закрыты ставнями, а при въезде висело написанное от руки объявление, на котором можно было прочитать: «Закрыто на сезон».

Да, это была она, с бледно окрашенными домами, которые дополняли почтовое отделение, бакалейная лавка, газовая станция и таверна. У дороги стояли темный «форд-пикап» и такой же темный «плимут» двадцатилетней давности.

Холли остановилась перед устаревшими газовыми насосами. Никто не появился, и, подождав минуту, она вышла из машины и вошла в здание. Трое мужчин, каждому из которых было не меньше семидесяти, сидели вокруг – нет не печки, – а электрического обогревателя. Внутри помещения было невероятно жарко. За разбитым деревянным прилавком на табуретке сидела грубая толстая женщина с усами и читала роман под названием «Любовь ранит сердце».

Когда Холли вошла, мужчины подняли головы. Женщина же продолжала читать. Никто не заговорил.

– Послушайте, – сказала наконец Холли. – Я надеюсь, это Медвежья Лапа?

– Конечно, милая, – ответила женщина. Она закрыла книгу указательным пальцем и взглянула на Холли. – Что мы можем сделать для вас?

– Не могли бы вы сказать, есть ли здесь клиника, принадлежащая доктору Вейну Пастори?

Один из мужчин пожевал губами над беззубыми деснами.

– Вы его друг?

– Не совсем. Мы иногда работаем вместе. Клиника где-то здесь?

Теперь заговорил другой мужчина. У него были узловатые, искривленные артритом, руки. Они неловко лежали на его коленях, как будто ему не принадлежали.

– Что вам там надо?

Холли хотела сказать, что его это не касается, но сдержалась.

– Мне нужно видеть доктора Пастори по делу, – сказала она так вежливо, как только могла.

– Вы его пациент? – спросила женщина.

– Нет, я врач.

– Вы не похожи на врача, – вступил в разговор третий мужчина. Один глаз у него был стеклянный, причем из дешевого стекла.

– И тем не менее я врач, – Холли начали раздражать эти неприятные провинциалы.

– Если вы больны, вам лучше обратиться к доктору Силену в Клерионе, – проговорил мужчина с артритом, – Доктор Силен – хороший человек. Я к нему несколько раз обращался. А ваш доктор, как его, Пасторини…

– Пастори.

– Все равно. По имени он явно иностранец.

– Слушайте, – начала Холли более властным тоном. – Я тороплюсь. Не могли бы вы объяснить, где находится эта клиника?

– Вам не следовало бы искать ее. Но если вы так хотите попасть туда, это ваше дело. Мы не будем вас останавливать.

– Так где же она?

Холли поразилась визгливости своего голоса. Четверо людей уставились на нее, как будто впервые увидели.

Наконец женщина заговорила:

– Вам надо проехать по этой дороге примерно полторы мили. Затем свернете направо. Там будет тропинка. Ее не так-то легко заметить, если не знать о ней. Проедете две, может быть, три мили. И будете на месте.

Они еще долго смотрели на нее, но больше никто не произнес ни слова.

– Большое спасибо, – поблагодарила Холли. Она поспешно вышла, села в машину и поехала по дороге.

Примерно в это же время, когда Холли выехала из Пиньона, чтобы найти клинику доктора Вейна Пастори, сам Пастори забрал Малколма из его комнаты и повел в то отделение клиники, где он еще ни разу не был. Они вошли в комнату с высоким потолком и скудным интерьером. Из мебели там было всего два простых деревянных стула. Одна дверь и высокое окно, из которого ничего не было видно, кроме темных деревьев снаружи.

Внутри комнаты находилась клетка с измерительными приборами, с сетью стальных проводов, протянутых к одной из стен. В клетке, вся площадь которой была не более семи шагов, стояла застеленная койка и ночной горшок.

Открыв дверь клетки, Пастори ввел туда мальчика.

– Мне жаль, Малколм, но придется тебя здесь запереть до моего возвращения. Мне нужно съездить в Клерион. Полагаю, что не задержусь больше, чем на три часа, и, надеюсь, ты спокойно дождешься меня.

– Для чего меня надо здесь запирать? – спросил Малколм. Он все еще находился под воздействием наркотика, введенного ему накануне ночью.

– Для безопасности, мой мальчик, для безопасности, – проговорил Пастори, слегка похлопывая его по плечу. – Для твоей же собственной безопасности.

Доктор вышел из клетки, закрыл за собой стальную дверь и запер ее на замок.

– Если тебе что-нибудь понадобится, прежде чем я вернусь, обратись к Кругеру, – и, повернувшись, он крикнул в открытую в комнате дверь: – Кругер!

Тот вошел так быстро, как будто стоял за дверью и слушал.

– Я хочу, чтобы ты остался здесь с нашим юным другом, – сказал ему Пастори. – Давай ему все, что он захочет. Все, что пролезет через прутья. Дверь не открывать, если только возникнет критическая ситуация. Это понятно?

– Не беспокойтесь, доктор. Я прослежу за ним. И я его не выпущу.

У Кругера задрожали губы, и он облизнул их. Пастори немного постоял, переводя взгляд с одного на другого, затем кивнул и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Через минуту послышался шум отъезжающей машины, под колесами которой хрустели сухие сосновые иголки, ковром устилавшие дорогу. Пастори свернул к городу, и звуки постепенно затихли.

Кругер придвинул стул к клетке и сел, не сводя глаз с Малколма. Он улыбнулся. Жирные складки вокруг его глаз превратили их в щелки.

– Мы с тобой остались вдвоем, маленькое чудовище. Больше никого нет. Как тебе это нравится?

Малколм сидел на койке и молчал.

– Ты не возражаешь, что я называю тебя маленьким чудовищем? Ты ведь знаешь, почему я тебя так называю. Чудовище, дьявольское отродье.

Малколм по-прежнему молчал, и улыбка на лице Кругера увяла. Он вытер губы мозолистой рукой.

– Доктор обращается с тобой как с принцем, но ты же дьявольское отродье. О, я видел, что с тобой происходило, когда ты был на столе. Твое лицо вытягивалось. На пальцах вырастали ногти. Как у женщины, или что-то в этом роде. И на теле появлялись волосы, там, где их не должно быть. Что ты скажешь, об этом, маленькое чудовище?

– Я не знаю, о чем вы говорите.

– А, не знаешь, ты не знаешь? Зато я знаю, как это происходит. Я наблюдал за доктором. Хочешь, чтобы я сделал это? Хочешь, чтобы я превратил тебя в дьявольское отродье?

– Оставьте меня в покое.

– «Оставьте меня в покое», – пропищал Кругер, передразнивая мальчика. – Знаешь ли ты, что я был здесь важной фигурой, пока не появился ты. До тебя доктор намного лучше относился ко мне. Он заботился обо мне. Он забрал меня из дурного места и пообещал, что мне ни о чем не придется беспокоиться. И он сдержал свое слово. Но затем доктор нашел тебя, привез сюда и теперь у него нет для меня времени. Он только приказывает привести то или убрать это. Теперь в центре внимания ты, маленькое чудовище. Но знаешь что? Так больше продолжаться не будет. Так или иначе, но я положу этому конец.

Малколм чувствовал, как внутри него начинает закипать ярость. – Послушай, почему бы тебе не закрыть свой безобразный рот?

Кругер придвинул стул ближе, довольный тем, что наконец вызвал реакцию.

– О, не собирается ли он рассердиться? Не собирается ли маленькое чудовище рассердиться? Ну, начинай и покажи, что ты можешь сделать со своим лицом. И тогда мы узнаем, кто из нас более безобразен?

Малколм чувствовал, что гнев внутри него усиливается. Его руки начали дрожать. Он старался дышать медленно и глубоко. Закрыв глаза, Малколм вспоминал те слова, которые использовала Холли, начиная его гипнотизировать. «Расслабься. Тебе удобно. Ты плывешь по течению. Все дальше и дальше». Постепенно огонь внутри него погас. Руки спокойно лежали на коленях. Он почувствовал, что расслабился. Голова и тело снова были под контролем.

– Ты почти начал это делать, не так ли, маленькое чудовище? – проговорил Кругер. – Ну, конечно, я все правильно делал.

Малколм открыл глаза, посмотрел на толстого, уродливого человека и мягко улыбнулся.

– Ты что, смеешься надо мной? – спросил Кругер. – Там, в дурном месте, тоже смеялись надо мной. Смеялись за моей спиной и думали, что я ничего не вижу. Но я все видел. И знал, что они делали. И я тоже посмеялся над ними. Это было до того, как доктор забрал меня сюда.

Малколм старался дышать глубже. «Расслабься. Тебе удобно», – повторял он про себя.

– Я знаю, как убрать глупую улыбку с твоего лица, – продолжал Кругер. – Да, я знаю. Ты только подожди здесь немного. – Он рассмеялся, как будто сказал что-то смешное. – Да, подожди немного. – Он снова засмеялся и вышел из комнаты.

Малколм пытался сохранить состояние полного расслабления, но настроение было испорчено. Доктор Пастори был опасным человеком, и он проводил неприятные эксперименты над Малколмом, но он всегда заботился о том, как мальчик себя чувствует. По крайней мере, он вел себя так. И всегда была надежда, что когда Пастори закончит обследование мальчика или чтобы это ни было, он возвратит Малколма в больницу Пиньона, туда, где была Холли. Он мирился с Пастори, пока оставалась надежда воссоединения с его другом.

Но Кругер был другим. Животное с поврежденным рассудком, которое только Пастори силой своей воли мог держать в узде. Но если он когда-нибудь перегнет палку, Кругер может быть опасен. Малколма начало беспокоить, что затеял этот безобразный человек.

Но не успел он подумать об этом, как Кругер вернулся. Он нес палку, напоминающую по форме короткий бильярдный кий, но сделанную из металла. К концу палки были прикреплены два провода, уходящие в кожаную сумку, прикрепленную на поясе у Кругера.

– Знаешь ты, что это такое, маленькое чудовище? Этим обычно подгоняют скотину. А иногда им пользуются и полицейские. Доктор Пастори применял это ко мне, когда я впервые попал сюда из дурного места. После этого я стал умнее, и он больше к этому не прибегал. Я знал, где он прячет эту палку, но ему никогда не говорил.

Малколм, не отрываясь, смотрел на металлическую трубку, которой Кругер размахивал перед его лицом.

– Хочешь посмотреть, как она действует? Сейчас увидишь.

Кругер сунул металлический наконечник через прутья клетки и дотронулся до выключателя на своем поясе. С громким треском посыпались бело-голубые искры.

Малколм отпрянул назад.

– В чем дело, ты боишься? – поинтересовался Кругер. – Доктор использовал что-то похожее, когда ты находился в лаборатории. Но то устройство было меньше и не могло причинить такого вреда, как это. Хочешь посмотреть?

Молниеносным движением, которое трудно было ожидать от такого крупного мужчины, Кругер сунул трубку в клетку, ткнув наконечником в лицо Малколма.

Боль была такой, как будто задели зубной нерв. Малколм закричал и схватился за щеку. Он прижался к задней стороне клетки, но не мог спрятаться от Кругера и его оружия.

Кругер смеялся, взвизгивая и безумно хихикая.

– Ага, вот теперь я тебя достал. Ты не сможешь удрать, не сможешь.

Он ударил наконечником трубки в запястье Малколма. Боль пронзила всю руку. Малколм снова почувствовал, что внутри него разгорается огонь.

– Видишь? Видишь? Ну, теперь ты начнешь. Я знал, что смогу заставить тебя сделать это. Взгляни на свои руки, маленькое чудовище.

Малколм посмотрел вниз на руки. Несомненно, они увеличились, ладони стали шире, а пальцы вытянулись. На его глазах ногти удлинились, стали толще и грубее, выдавливая капельки крови с кончиков пальцев. Мальчик отвел взгляд от своих страшных рук.

Кругер ткнул его трубкой в подбородок. Мышцы на лице Малколма исказились и задергались в жуткой боли.

– Я покажу тебе, кто ты есть на самом деле, маленькое чудовище. Сейчас мы увидим, кто из нас безобразней.

Кругер нелепо подпрыгивал вокруг клетки, тыкая палкой то здесь, то там, где он только мог достать незащищенное тело.

Ноги Малколма странно изогнулись, и он упал на пол. Звук, вырвавшийся из его горла, напоминал нечто среднее между визгом и рычанием. В его памяти ожили воспоминания – ночной лес, огонь, горящие тела, добрый бородатый великан, красивая женщина, ставшая ему другом, доктор, который ввел ему наркотик и забрал из больницы, безумный человек с толстой шеей, который мучил его сейчас.

Руки, на которые снова посмотрел Малколм, уже не имели никакого сходства с его прежними руками. Они потемнели, удлинились и покрылись черными волосами.

Боль оставалась, гнев усиливался и огонь внутри него разгорался.

ГЛАВА 16

Даже внимательно следя за дорогой, Холли все же проскочила мимо тропы, на которую надо было свернуть, и должна была проехать десять миль обратно, потеряв при этом около часа, прежде чем отыскала ее. Старая тропа была едва заметна в траве и вела к холму. Много лет назад по ней ездили грузовики, перевозившие огромные стволы елей с гор к лесопилке, которой давно уже не было.

Через несколько минут, после того как она свернула, на дороге показался маленький оранжевый автомобиль. Он остановился, затем вслед за Холли свернул на тропу.

Холли ехала, внимательно всматриваясь в дорогу. Выросший заново лес почти достиг той девственной густоты, которая так привлекала лесорубов прошлого поколения. С обеих сторон путь закрывали толстые ветки. В высокой траве неожиданно выступали камни и пни. «Фольксваген» не был предназначен для подобных дорожных приключений, и Холли вздрагивала каждый раз, когда что-то задевало или ударяло маленький автомобиль.

Когда она наконец выбралась из густых деревьев, то неожиданно увидела клинику доктора Пастори. Это был мрачный двухэтажный дом с тяжелыми дубовыми балками. Он был выстроен в двадцатых годах Голливудской студией для своей любимой звезды, которая собиралась создать в нем драматический театр. Но, не успев въехать в него, звезда умерла от злоупотребления спиртными напитками и наркотиками. С тех пор дом так и оставался пустым, пока несколько лет назад не умер директор студии. Тогда он был поставлен на аукцион и, из-за отдаленности, Вейн Пастори смог купить его по дешевой цене.

У клиники не видно было никакого транспорта, и Холли почувствовала досаду при мысли, что ее поездка могла оказаться напрасной. Однако свежие следы шин говорили о том, что дом все-таки обитаем и что здесь недавно кто-то был.

Поставив машину под дерево, она прошла по сосновым иголкам к входной двери. Вместо звонка на двери Холли увидела тяжелое железное кольцо.

Но едва приподняв его, Холли замерла, услышав звуки, идущие из дома. Это был крик, наполненный страхом, яростью и болью. Голос был искажен, однако она почему-то сразу подумала, что это Малколм. Испытывая внезапную вспышку гнева, она попыталась открыть массивную дверь и, обнаружив, что та не заперта, вошла в дом.

Внутри старый дом был переделан и обновлен, но из-за обилия металла и пластика лучше от этого не стал. Просторные залы были разделены перегородками на множество маленьких комнат. Холли шла на голос, продолжавший кричать через каждые несколько секунд.

Она прошла по коридору, по обе стороны которого находились двери. Некоторые из них были открыты и за ними можно было увидеть похожие на кельи комнаты с узкими кроватями и очень простой обстановкой. Большинство комнат выглядели нежилыми. В одной из них, однако, постель была смята, как будто в ней кто-то недавно спал. Взгляд Холли остановился на смятом куске белой ткани, выброшенной в проволочную корзину для мусора. Она увидела метку, на которой значилось «Больница округа Ла Рейн». Это была одежда пациента.

Она прошла мимо комнаты, которая, по всей видимости, являлась лабораторией, в центре которой стоял стол для обследований с прочными ремнями, прикрепленными к его углам. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы заметить огромное количество разнообразного оборудования. Не удивительно, что Олен Шейфер из фирмы Лендруд и К° считал Пастори хорошим клиентом.

Дальше находилась прекрасно оборудованная кухня, за которой несколько ступенек вели вниз, в другую часть дома, расположенную ниже. И именно оттуда слышался крик.

Дверь в большую комнату была приоткрыта. Холли увидела яркий свет. Теперь она была достаточно близко и кроме криков от боли слышала еще какой-то треск. Она вошла в комнату и застыла у входа от того, что увидела.

Широкоплечий мужчина, напоминающий по виду животное, с жесткими черными волосами на яйцеобразной голове обернулся, услышав ее шаги. В руке он держал электрифицированную металлическую трубку. Он стоял перед стальной клеткой, в которой на полу корчилось от боли несчастное существо. «Мальчик», – подумала Холли, хотя не вполне была в этом уверена. Он лежал, свернувшись в калачик, на полу, судорожно дергаясь, его тело было изогнуто в странной, неестественной позе. Открытые участки кожи были покрыты густыми волосами.

– Малколм, – закричала она. – Боже мой, что они с тобой сделали?

Лицо, смотревшее на нее с пола клетки, выражало такое страдание, что сердце Холли сжалось. Она узнала Малколма, хотя это уже был не Малколм. Создавалось впечатление, что кости сместились, удлинив лицо. В глазах горел странный зеленый огонь. Он что-то сказал, должно быть, назвал ее имя, затем быстро закрыл рот темной рукой с длинными ногтями.

– Кто ты, малышка?

Холли не сразу поняла, что это заговорил звероподобный человек. Она повернулась к нему, с трудом сдерживая гнев. Она хотела наброситься на него, но понимала, что сейчас необходимо сдержаться.

– Я доктор Холланда Лэнг и хочу знать, что вы делаете с этим мальчиком.

Казалось, мужчина смутился, услышав слово «доктор», вызывающее у него определенное уважение. По крайней мере, временно.

– Как вы попали сюда? – спросил он.

– Дверь была открыта, и я вошла.

– Вам не следовало этого делать.

В его маленьких темных глазах появилась хитрость.

– Я хочу, чтобы для начала вы освободили этого мальчика.

– Я не могу этого сделать. Доктор Пастори велел держать его здесь.

– А доктор Пастори велел вам его мучить?

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Отвечайте, когда вас спрашивают.

– Вы друг доктора?

Существо, находящееся в клетке, наполовину выпрямилось. Теперь его руки были больше похожи на человеческие, и в мальчике можно было узнать Малколма. Он выглядел таким юным и беззащитным в своей большой пижаме. – Холли, – произнес он хриплым голосом.

– Малколм, слава Богу, я нашла тебя. Тебе плохо?

Малколм посмотрел на свои руки, все еще покрытые волосами, и спрятал их за спину.

– Я… я…

Холли быстро подошла к клетке и прикоснулась к ее прутьям. Он отвернулся.

– Не бойся, Малколм. И не стоит больше волноваться. Я заберу тебя отсюда и помогу тебе.

В это время Холли услышала шаги за спиной и быстро обернулась. Сжав кулаки, к ней направлялся находящийся в комнате мужчина. В стороне лежала забытая металлическая трубка.

– Как ваше имя? – спросила она. Властность, прозвучавшая в голосе Холли, заставила его остановиться.

– К-Кругер, – заикаясь, ответил он. – Доктор Пастори оставил меня здесь до своего возвращения.

– Хорошо, Кругер, сейчас вы возьмете ключ и откроете клетку. – Она говорила с уверенностью, которой сама не чувствовала. Очевидно, этот Кругер психически неуравновешенный человек. Один только Бог знает, какие садистские пытки применял он к Малколму, но Холли понимала, что с ним нужно быть осторожной.

Кругер медленно покачал головой из стороны в сторону.

– Нет, я не думаю, что сделаю это. Она попыталась смягчить свой тон:

– Все в порядке, Кругер. Я объясню доктору Пастори, что это я велела выпустить мальчика.

Хитрая улыбка скользнула по губам Кругера. – Ну нет, вы не сделаете этого. Я знаю, кто вы. Вы та самая женщина, Холли. Вот он, – при этом Кругер показал на Малколма, – звал вас. Вы не друг доктору.

– Вы сейчас же выпустите его отсюда. Прямо сейчас, слышите, Кругер, или у вас будут большие неприятности.

– Не у меня, малышка. Как раз у меня не будет никаких неприятностей.

Двигаясь на удивление быстро, Кругер пересек комнату и встал между ней и дверью.

– Беги, Холли, – задыхаясь, проговорил Малколм. – Он причинит тебе вред.

Ощущая опасность, идущую от этого человека, Холли попыталась обойти его. Но он схватил ее за руку и больно сжал.

– Отпустите меня, – потребовала она, но в ее голосе прозвучал страх.

Кругер это почувствовал.

– Да, ты друг этого маленького чудовища, – сказал он. – Я могу тебя уничтожить, если захочу. Тебе лучше хорошо себя вести со мной. Ты поняла?

– Отпустите меня, – повторила Холли.

Но не успела она пошевелиться, как оказалась придавленной телом Кругера. Его толстые влажные губы закрыли ей рот. Его язык пытался раздвинуть ее зубы.

Действуя скорее инстинктивно, она ударила коленом между ног мужчины, почувствовав при этом твердые мышцы внутри его бедер.

Кругер хрюкнул и откинул голову.

– Сука!

Он поднял огромный кулак и ударил Холли в челюсть.

Ей показалось, что ее голова взлетела под потолок. В глазах потемнело, и она тяжело упала на пол. Кругер засмеялся и опустился рядом с ней на колени.

Когда Гевин Ремси вернулся в свою контору в сопровождении Луиса Зено, бывшего на грани истерики, его дожидались двое мужчин в строгих деловых костюмах. Они представились как Ходен и Плейсмен, поверенные из Калифорнии.

– Мы хотим предложить вам помощь в расследовании, которое вы здесь ведете, – начал Ходен, старший из них.

– Ну что ж, пожалуйста, – ответил Ремси. Он кратко описал то, что увидел в старой хижине Виттекера. – Я оставил там своего помощника Фернандеза, чтобы к месту происшествия не попали туристы.

– Это свидетель? – спросил Ходен, показывая на Зено.

– Он обнаружил тело.

Расценив эти слова как сигнал к вступлению, писатель начал говорить.

– Это было самое ужасное, что я когда-либо видел в своей жизни. Я даже не знаю, как об этом рассказать. Всюду кровь. По всей хижине разбросаны куски тела. Моя пишущая машинка разбита.

– Как вы думаете, кто мог это сделать?

– Только не человек, – ответил Зено.

– Что вы имеете в виду?

– Ни один человек не в состоянии учинить такой страшный беспорядок за то короткое время, пока я отсутствовал.

– Может, там был не один человек? – предположил Плейсмен.

– Черт его знает. Это уже по вашей части. Вам и выяснять.

– Успокойтесь, мистер Зено, – проговорил Ремси. – Мой помощник Невинс примет ваше заявление.

– И еще украли мою машину, – добавил Зено.

– Что? Кто украл вашу машину?

– Откуда я знаю. Наверное, тот, кто разорвал на куски Эйба Креддока. Он уехал в моей машине как раз тогда, когда я вышел из хижины.

– Какая у вас машина?

– «Датсун». 1972 года. Оранжевого цвета.

– Номер?

– Я… я, о черт, но я не знаю его…

– Послушайте, мне кажется, что именно эту машину я видел около часа назад, – прервал их Невинс.

– Где, Рой?

– Я смотрел, как уезжала Холли, доктор Лэнг, а этот оранжевый «датсун» поехал за ней в ту же сторону.

– Здесь была Холли? Когда?

– Как я уже сказал, около часа назад. Она оставила записку. – Невинс показал на стол шерифа.

Ремси схватил листок и быстро прочел то, что там было написано. Затем так же, как и Холли, посмотрел на карту, висящую на стене, отыскивая Медвежью Лапу.

– Я поеду за ней, – сказал он. – Рой, ты здесь справишься без меня?

– Не беспокойтесь, Гевин, – ответил Невинс, судорожно глотнув.

– Вот и хорошо. Ходен и Плейсмен помогут тебе. Двое поверенных кивнули в знак согласия.

– Я вернусь, как только смогу.

Ремси пошел уже к выходу, но вдруг остановился и внимательно посмотрел на бледного Луиса Зено, который все еще не пришел в себя от того, что он увидел в хижине. Ремси и сам был потрясен той жестокостью, с которой расправились с Эйбом Креддоком. Он вернулся к своему столу, выдвинул нижний ящик, достал из него тяжелую прямоугольную коробку и сунул ее в карман куртки.

– Что это, шериф? – спросил Рой.

– Пули, – ответил он. – На всякий случай. – Он не добавил, однако, что пули, которые дал ему Кен Довд, владелец магазина тайн, были не простые, а серебряные.

Малколм плакал от бессильной ярости, видя, как Кругер расстегивает на Холли джинсы. Его пальцы, как звериные когти, царапали мощные стальные прутья.

Кругер не обращал на него никакого внимания. Расстегнув молнию, он увидел тонкие голубые трусики и учащенно задышал. Глаза его блестели.

– Не трогай ее, – закричал Малколм. Его голос изменился. Теперь в нем уже отчетливо слышалось рычание. Даже Кругер, несмотря на вожделение, оторвался от Холли и обернулся к клетке,

– Эй, посмотрите на маленькое чудовище! Взгляните на его лицо! Жаль, что доктор этого не видит. Может, ты хочешь посмотреть, как это делается. Ну что ж, смотри внимательно, маленькое чудовище.

Он стал стаскивать с Холли узкие джинсы. Она тихо застонала, но в сознание не пришла. На ее челюсти уже стал проявляться синяк от кулака Кругера.

С некоторым усилием Кругер стянул джинсы вместе с сапогами Холли, обнажив ее длинные, стройные ноги, затем схватился за голубой нейлон.

Малколм зарычал. Внутри него сильнее чем когда-либо разгорался огонь. Мускулистые волосатые руки схватили стальные прутья и затрясли их. С громким треском на плечах разорвалась пижама, там, где появились новые мускулы. Прутья клетки согнулись и раздвинулись.

Кругер, чьи пальцы уже забрались под трусики Холли, поднял голову. От удивления он открыл свой мокрый, красный рот.

В это время внезапно разлетелось вдребезги высокое окно в стене над ним. Сквозь разбитое стекло головой вперед пролезал ловкий сильный зверь. Он грациозно приземлился на четыре лапы и поднял огромную лохматую голову, оценивая ситуацию. Черные губы оскалились в рычании.

Малколм застыл там, где стоял. Он уже достаточно раздвинул прутья клетки, чтобы выбраться из нее, но сейчас был не в состоянии пошевелиться.

Холли снова застонала. Ее веки задрожали, и она попыталась поднять голову.

Кругер, отпрянув от нее, вскочил на ноги. Его взгляд был прикован к существу, которое теперь возвышалось над ним.

– Пошел вон! Пошел вон!

Малколм, все еще находившийся внутри клетки, также не сводил глаз со зверя. Встав на задние лапы, тот достигал в высоту все семь футов. Его когти, блестящие зубы, мощные челюсти – все это было способно убить человека в считанные секунды. Глаза пылали ужасным зеленым огнем.

Но Малколм не испытывал страха. Он начинал узнавать сходство. И когда глаза зверя встретились с его, мальчик как бы ощутил толчок: «Бежать!»

Посмотрев вниз на свои руки, он увидел, что они снова приняли прежний вид и стали маленькими обычными руками ребенка. Он дотронулся до лица и убедился, что оно также стало прежним.

«Бежать!» Снова пронеслось в его голове, как будто это была команда. Малколм пролез через раздвинутые им стальные прутья.

– Эй! Ты куда собрался? – вспомнив о своих обязанностях, Кругер на мгновение перевел взгляд с огромного зверя на мальчика.

Зверь открыл пасть и зарычал. Кругер почувствовал опасность. В это время Малколм проскользнул мимо Кругера и зверя к открытой двери. Там он остановился и посмотрел на Холли.

Придя в сознание, она немного приподнялась, опираясь на локоть. Она вздрогнула, увидев зверя, но затем поняла, что тот занят только Кругером. Холли перевела взгляд на Малколма, который топтался у двери. Не имея сил говорить, она жестом показала, чтобы он убегал. Малколм открыл рот, словно хотел что-то сказать, но затем повернулся и исчез за дверью.

Зверь снова зарычал и двинулся на Кругера.

Тот отскочил, дрожа от страха, споткнулся и внезапно вспомнил о металлической трубке. Схватив ее, он включил ток, дав максимальное напряжение. Он держал трубку так, словно это была рапира.

– Ну подожди, – бормотал он. – Ты хочешь попробовать этого? Тогда иди сюда, сейчас я тебя угощу. Я дам тебе все, что захочешь.

С этими словами он ударил металлическим наконечником наступающего зверя.

Зверь заметил жалкое оружие, которым взмахнул человек, и почувствовал удар током. Для него этот удар был все равно, что комариный укус, но зато теперь он знал, что делали с Малколмом и как вызывали у него изменения.

Кругер не сразу понял, что зверь ударил его. Только что он держал трубку, защищаясь от огромного волосатого чудовища, которое влезло в окно. А теперь его рука, пальцы которой продолжали сжимать трубку, лежала на полу у его ног. Он тупо уставился на плечо там, где должна была быть рука и откуда теперь хлестала кровь.