Текст книги "Ротуск"

Сход вновь назначили за час до работы. «Государство, атрибутика? Законы? Отчёт владельца острова» значилось в приглашениях. Утром, перед собранием Енокентий поднялся в операторскую. Экран отобразил бухту. В стороне, под флагами соседних государств стояли суда – они, убедившись в тщетности самостоятельно пересечь границу, обратились в Администрацию с просьбой покинуть территориальные воды. Стояли и рыболовецкие. Среди маломерных судов, выделялась шхуна. Капитаны, избавившись от улова, снастей, надеялись на скорое освобождение не прибегая к крайним мерам. «Кинарх» отобразил на экране список обратившихся, их технические характеристики, владельцев, а также прегрешения со времени вступления хозяина острова в свои права. Большая часть имела систематические нарушения, указывались и убытки, указывались рекомендуемые штрафы. Лист с данной информацией, Енокентий распечатал и добавил к отчёту.

В небольших посёлках сарафанное радио опережает официальные новости, Енокентий ещё обдумывал, как преподнесёт запуск «Станции», задержание судов, а у жителей начинался праздник. В бухте стояли нарушители, стояли те, кто делал им ручкой не спеша уходя с места лова. В бухте стояла шхуна, которую они в своём бессилии таранили, ободрали краску и лишились бота. Ко времени отчёта хозяина, по пригорку, усиливаясь от группы к группе, перекатывалось «У нас есть собственные золотые монеты. Браконьеров мы прищучили! Это наша победа! – Взгляды обращались в сторону Енокентия. Эти люди, весной в единодушии готовые поднять его на вилы, к осени, они же, проводили его с трибуны криком – Ура, Ура, Ура. Они вновь видели одного достойнейшего. Должно быть «Ура» повлияло и на вариант предложенных законов Тамарой Павловной для браконьеров: строгих законов, особенно за умышленное пересечение границы с оружием на борту, с личным оружием. «На территории нашего государства нет места любым средствам уничтожения людей» закончила она, под дальнейшее ликование собравшихся.

Александра Александровна, пыталась образумить собравшихся, но в унисон не попала, да и как попадёшь – в праздник не говорят, что у палки всегда два конца и вместо ликования нужно бы подумать о возможных последствиях устрашающих законов. И вдруг, не удержав в себе, вытолкнула «У нас на острове появились золотые „Рыбки“? – Не заработанное медленный яд. Не заработанное губительно для любого. Мы останемся у корыта», и остановилась, её не слышали. Обведя толпу невидящим взглядом, она сошла с трибуны.

Поднявшегося Алексей Алевтинович, с обращением к Енокентию Трифоновичу о предоставления гражданства, услышали. В приливе энтузиазма, собравшиеся в восторге приняли его просьбу и предложили предоставить право решения вопросов гражданства Енокентию Трифоновичу. Прокатившееся одобрение «Он охраняет, пусть и гражданством занимается» узаконили, едва он успел кивнуть, а Алексей заговорил о Гербе, Флаге. Следом, даже не следом а, согнав его с трибуны, что-то пыталась добавить Нина Васильевна о «Рыбках», но её не слушали. Она привлекая внимание, сорвала платок и замахала над собой. «У нас есть флаг» выкрикнул кто-то, выхватывая платок и пришпиливая к подобию древка, а затем поднял его над головами. На ветру веяло полотнище: по жёлто-золотистому полю растительный орнамент, с выделяющимися яркими красными цветами в центре, мелкими цветами и каймой, по краям.

«У нас есть знамя. Под ним не пойдёшь с винтовкой наперевес, не посеешь страх у неприятеля, но под нашим флагом каждый будет родным сыном, родной дочерью нашей земли – Говорил один – Под флагом, олицетворяющем дом, очаг любовь, мы обеспечим себе процветание на следующее тысячелетие» подхватывал следующий. Снятые кепки, вещи взлетали над собравшимися – Ура. Ура. Ура – уносилось в океан.

Поддавшись общему настроению, Енокентий вновь попросил слова и зачитав отпечатанный лист с нарушителями, предложил отпустить транзитные суда, прогулочные и высказаться желающих по задержанным рыболовным. Слова просили все. Все требовали досмотра браконьерских судов. Капитаны, подавшие прошение на освобождение не ожидали подобного, они в растерянности от осведомлённости, в растерянности от требуемых сумм, выведенные перед толпой согласились участвовать в комиссиях по осмотру собственных судов. При досмотре, обнаружили личное оружие, а на шхуне, в сейфе хранилось автоматическое. Сход требовал немедленного суда. Тамара Павловна, огласив приговор согласно принятых законов, обратилась к островитянам, к администрации, о возможности помилования осуждённых, но толпа помня отношение к себе, требовала строгости. Главу острова, с его утверждением «Сила и милосердие неразделимы – Нину Васильевну с её – Наш флаг, означающий – Дом, очаг, любовь и сроки для сдавшихся» не воспринимались. Толпа видела спасителя в одном, а он молчал – настроение большинства совпадало с его планами.

Задуманное Енокентием осуществлялось. Нарушившие границы получали сроки, на руки надевали змейки. К правительствам, задержанных граждан направлялись факсы о содеянном, об убытках. Правительствам предлагалось взять содержание осуждённых на себя: обеспечить питанием, одеждой, местом для проживания, в противном случае, расходы на своё содержание нарушители обязаны будут возмещать. Ответов на предложения не поступило. Осуждённые для возмещения убытков, подписали контракты на выполнение работ, с оплатой близкой к оплате строителей на их родине и возможным досрочным освобождением.

Остров Справедливость и Енокентий воплощались в созданном государстве – Ротуск. «Сколько верёвочке не виться» по этой пословице задержанные начинали учить язык острова. Учили язык, укрывали речку, поверх бетона насыпали грунт, рассаживали деревца. Зарплата, сокращение сроков, стимулировала выполнение заданий. Они получали в «Рыбках» получали не менее чем у себя на Родине. Получали, звонили домой и требовали освободить…

Люди, должно быть часто поступают так, как ожидают от них: Они едут на чужбину, на заработки, живут в производственных помещениях, бытовках не всегда с простынями, живут на концентратах и вы не поверите – они звонят домой и говорят в восторге о зарплате, об отношениях с работодателями, местными. Они говорят слова, которые ждут где-то, чтобы им там, не было стыдно за себя что видят мужей отцов по месяцу в году. Мужья, отцы приезжают домой, садятся за стол и продолжают утверждать о своей везучести.

Или совсем другое. Он перестрелявший более полсотни безвинных, осуждён. У него три комнаты, меню, ежедневные карманные сравнимые с заработком, а он требует улучшения, грозит голодовкой. Он считает себя страдальцем. Можно подумать что он действительно на пороге психического расстройства, скорее нет нет и нет, его рука выводит слова, которые ждут от него сторонники, ждут близкие; рука выводит то, чего ожидает его бывшее окружение. Наш мозг, верно, только часть некого мыслительного пространства и не каждый готов противостоять сложившимся ожиданиям окружения.

Енокентий, та же крупица мыслительного пространства, считая что сам определяет будущее, зависел от окружения не менее чем любой из этого мира. Срочно закрыть речку? Позднее, под толщей воды у него было время подумать о срочности, о справедливости наказания. Пока же он, как и любой из большинства, не мог противостоять свалившемуся преклонению, обману, которому участники желают верить. Чего проще, назначить некоего в великие, обустроиться вокруг него, дойти до тупика, объявить великого ничтожеством, и.. объявить следующего «великим». Обман. Обман диктуемый верхами.

Бетонный панцирь заканчивали в осенние шторма, со слякотью и промозглостью. Строители не могли остановить работы. Своевременная сдача определяла премиальные, определяла и сокращение сроков наказания. Кто-то не выдерживал, и отказывался от подписанных соглашений. Эти кто-то, а более некому, произвели видеозаписи и переправили в СМИ на Родину. Если ранее, звучащие с экранов отрывки из писем не производили особого впечатления, то появившиеся ролики вывели людей на улицу. Минутный просмотр, требовал обсуждения, личного соучастия к согражданам. Увидевшие измождённых беспрерывным графиком соотечественников, в ненастье вяжущих арматуру, принимали картину как личную беду. Промокшая одежда, грязь, падающие в грязь, построили людей в колонны. Демонстранты с плакатами «Наших граждан эксплуатируют» «Мы содержим армию, которая не способна защитить нас» «Их всего тысяча. Мы должны утопить их в той речке» – определило устремления государства, а «Их всего тысяча» подтолкнуло правительство к принятию решения.

Началась срочная подготовка. В строжайшей тайне отбирались добровольцы, формировались команды, к имеющемуся флоту добавляли десантные корабли. Под всеобщее: в бетон в речку, на корм рыбам – флотилия взяла курс.

При запуске погрансредств, надетый на руку браслет оказался несъёмным, к нему Енокентию пришлось привыкать. Осуществление задуманного, необходимость участия в жизни посёлка, не оставляли времени для изучения полученного оборудования, он не знал и назначение браслета, пока среди ночи его не разбудила болезненная сдавливающая вибрация с требованием занять место у пульта управления «Кинарха». Экран отображал двигающиеся к острову военные суда – большей частью десантные корабли, следом шли вспомогательные. При приближении к границе, Енокентий посредством направленных динамиков, посредством СМС сообщений, предупредил личный состав о последствиях в случае незаконного пересечения границы с оружием на борту. Командование, признав своё обнаружение, отдало приказ «Увеличить скорость и убрать маскировочные сетки. Мы вооружены, мы многократно превосходим по численности, мы не имеем права не освободить наших граждан, наших близких – Передавалось от верха до низа и возвращалось – Мы правы. Мы победим. Их только тысяча» с этим и пересекли границу.

Корабли, не произведя одного выстрела, приближались к устью речки. Енокентий, стоя у окна видел направленные орудия, уже различал лица готовых к высадке десантников, когда сработала система охраны – корабли затормозились – по инерции, беспорядочно сгрудившись вокруг флагманского судна. Экран отображал происходящее: суда упёрлись в сетку, сетка вытянулась, приобрела вид трала, затем замкнулась по периметру, сомкнулась над ними и ушла вниз, под воду. До закрытия сеткой эфир был полон команд, переговоров «Берег виден, берег рядом, рядом пустой берег. Десант в минутной готовности к высадке – и следом – Наши корабли маломощны. Они остановлены в десятке метров, в одном броске от дома хозяина острова». И.. эфир смолк. Сетка, повисшая над остановленным флотом, не пропускала радиоволн. Под воздействием излучателей отключилась электроника, отключились источники электроэнергии. Остановленные корабли выглядели грудой металла с единственной связью – через Енокентия. Он вторично оповестил личный состав о совершённом ими преступлении, о законах, с которыми им необходимо согласиться в течении суток. Командование обесточенных судов, к окончанию срока приняло предложенные условия, в надежде что они смогут и без оружия, своей подготовленностью, своим количеством выполнить поставленные перед отплытием задачи. А в операторской, на экране крупный красный шрифт рекомендовал «Обезопасить задержанных».

СМИ острова, проинформировали население о принятии командованием флотилии предложенных условий. Шлюпку, с прибывшими на суд командирами, встречали большой группой. Среди офицеров, опознали капитана пограничного катера оставившего флаг, который оказался в руках у одного из бывшей четвёрки Чистина, у Одиза. Тот, в патриотическом угаре, перегородив дорогу, сорвал с офицера погоны и потребовал сжечь полотнище. Пленённый, держа поданную зажигалку, обернулся в сторону подчинённых.. и отказался. Отказался и оказался сбитым наземь, выплёвывающим вместе с кровью собственные зубы. Соотечественники сжались, закрыли его собой и полубоком, опасаясь новых нападений, проследовали в здание Администрации. После оглашения приговора с надеванием змеек, после подписания контрактов, после гарантий администрации в безопасности, они вернулись на суда. К концу дня и остальные нарушители получили змейки, подписали контракты.

Подписывая контракты, осуждённые требовали наказания для напавшего на их офицера. Администрация уверила о скорой передаче дела следователям. Однако суда не состоялось. «Не им нам указывать» заканчивались любые попытки обсуждения инцидента. Администрация, для смягчения вопроса, направила факсы правительству нарушителей: предлагали пленённого командующего, офицеров, обменять на инженеров-строителей; предлагали обсудить участь любого задержанного в течении недели. В дополнение, известили о готовности обменять военные суда на плавучие гостиницы, строительную технику, материалы. Ответа в установленное время не последовало. В своём кругу, у пленённых главенствовало мнение «Вы не можете предлагать нам условия. Выйдем на работу, и вы увидите».

Перед осуждёнными поставили задачу – за посёлком, выровнять часть острова под нивелир и построить многоквартирные дома. Данное решение приняла Администрация, посчитав первостепенной необходимостью обеспечение население острова современным жильём. Способ воплощения намеченного, возмутил заинтересованные страны: уже после вынесения первых приговоров перед г. «Ротуск» появились и первые вопросы, а через неделю, самый ленивый считал свом долгом указать на не соответствие законов на острове с мировой практикой. Обращения, с требованием выдать без каких либо условий задержанных для исполнения наказания на Родине, ложились ежедневно на столы в Администрацию. Подобными документами заполнялись папки и у Енокентия. Иностранные правительства, конечно искренне, приводили примеры правильного разрешения подобных случаев. Среди, вновь задержанных оказались инструкторы могущественной страны мира, которые, объяснив не преднамеренное пересечение границы, требовали немедленной встречи с представителем своего государства. Они отказались от подписи контрактов, отказывались и от змеек, и только уверение, единства закона на острове, принудили их согласиться. Они согласились, а в поступивших следом факсах от сверхдержавы изменился тон «Мы не можем оставить безнаказанным подобное отношение к нашим гражданам. Вы ответите».

«Вы ответите. Вы будете наказаны» Кому не приходилось слышать подобного? Они, стоящие на вершине власти, обладая силой, любуясь собственной силой, не желая обдумывать причины произошедшего, видят простоту в решений любых вопросов с позиции принуждения. В нашем мире, получивший государственное образование воспитатель детского сада, не требует пересесть на своё место наиболее сильного мальчишку, занявшего понравившееся место слабого. Ребёнка, присвоившего чужую игрушку, отнявшего игрушку у другого, не ставят к столбу позора и не только не ставят, а стараются не заметить, оберегая деток от психологической травмы. Оберегают и получают общество, где нет и одного человека у которого каждая клетка кричала бы, что сила проявленная за столом детсада, отнятая игрушка, становится в дальнейшем правом сильного.

В подобном обществе – демократическое оно, или авторитарное, из каменного века, или из века искусственного интеллекта, не увидятся ли признаки правил поддерживаемых крупным самцом в аквариуме? не увидятся ли правила, устанавливаемые в стае? «Вы ответите. Вы будете наказаны» Подобное высказывание, не следствие ли возможности в детском садике занять понравившееся место? И не они ли, отнимавшие безнаказанно игрушку, затем отправляют армады на другой конец земли устанавливать свои нормы. И не они ли, иногда не рассчитав силы проигрывают и получают правила, вернувшиеся в их государство вместе с пришедшей силой?

Вновь осуждённые, многократно превосходящие количество проживающих на острове, вызывали тревогу, как у местных жителей, так и у Енокентия. За поддержанием стабильности он следил из операторской. Экран отображал настроения находящихся на острове точками. Каждая точка принадлежала конкретному человеку, а её цвет от зелёного до красного информировал о психологическом состоянии. Мир с собой, с окружающими, поддержание курса Енокентия, отображался зелёным цветом. В случае если некто, готов к крайним мерам, к открытым выступлениям, готов преступить закон, его точка окрашивалась красным цветом. Точка любого недовольного человека, неудовлетворённого человека окрашивалась в красный цвет, а в крайних случаях в красно – фиолетовый. При заинтересованности причин недовольства, возможных последствий, на каждого человека выдавалась уточняющая информация, не оставляя секретов.

Предупреждённый, шрифтом «Обезопасить задержанных», Енокентий просмотрел информацию о намерениях вновь осуждённых и наблюдал за началом первого рабочего дня из операторской. Команды судов, в военной форме, со знаками различия, получили инструмент – кирки, ломы, носилки, построились. Старший поднял руку, строй разделился на две колонны – одна двинулись в сторону дома Енокентия, другая под некие возгласы, устремились в посёлок, к зданию Администрации. Экран, светился налитой краснотой, экран требовал остановить бунт, предлагая одно слово – ОК. После согласия, змейки, обеспечивающие сохранение жизни осуждённых активировались. Боль от запястья, распространяясь и усиливаясь по всему телу, разрушила строй – люди теряли сознание, падали. Боль уходила, а с прояснением в голове звучало «Вы на острове. Вы осуждены. У нас нет не исполняющих законы – затем, личное обращение к каждому – Вам следует выполнить подписанные соглашения».

Ощутив силу законов, вновь осуждённые приступили к подготовке площадки под строительство жилья, они начинали, а первая партия задержанных заканчивала перекрытие речки. Монеты, десятикратно увеличившимся потоком, стучали в контейнеры. Панцирь, плотину, Енокентий решил добавить ко второй зоне, к «Станции» и дому, кликнув на экране «Кинарха» – охраняемые объекты, появилось окно с ранее проведёнными настройками, он произвёл изменения. Выпавшее окно известило «Использована вторичная перенастройка. Возможно ещё одно, последнее изменение конфигурации охраняемых объектов». Надпись не обеспокоила Енокентия: следующее тысячелетие, ничто не помешает стабильности экономического положения в его владениях. Золотая жила уносила его за горизонт, но минуты блаженства коротки. Факсы, поступившие с материка, напоминали о платежах за поставленное и запущенное оборудование. Значительные суммы требовали в оплату за многотонный устроитель тоннелей, но каждодневные вопросы не оставляли времени, даже на изучение документации данного устройства.

Ширина речки обеспечивала оплату по кредитам, обеспечивало и оплату за производимые работы. В дополнение к оплате, в радости десятикратно увеличившегося выпуска монет, строителям панциря выдали премию, часть помиловали. Они вернулись на Родину, встали перед камерами и объявили… о своём худшем времени. Они, все вместе и каждый в отдельности, говорили о выбитых зубах, утверждали об издевательствах «Выравниваем остров? Не остановить, они Гималаи заставят равнять. Их остров под нивелир, лопатами перекапывают граждане могущественной державы, а мы, у себя держим их военные базы».

Следом, по меридианам закружилось подобное, вместе с новостными программами. Ролики закрутились и на оппозиционных каналах Сверхдержавы – Их граждане, при погонах, кирками долбят камень. Руководство страны приняло решение. От стен правительства, по стране поползло «Не перевернём остров, перевернут нас. Наши „Друзья“ готовы признать Ротуск. Либо мы на острове, либо накопленный груз мирового лидерства, раздавит нас». Военные утверждали, что мощи флота хватит столкнуть остров в море, а не только пройти десяток метров, непреодолённые при последней попытке союзниками.

Приступили к подготовке военной операции. СМИ тиражировали проходы парадным строем военных соединений; высадки десанта для обезвреживания условного противника. Однако, для возможного мирного урегулирования, на остров прибыла делегация. Они пытались убедить «Мы просим вас, освободить наших граждан, или готовьтесь через месяц, встречать наш объединённый военный флот. Мы против силового решения, но данный случай не оставляет других способов. Вам нужно пойти на компромисс – освободите наших граждан, и стройтесь – закончились переговоры в другом тоне – Мы не можем иначе. Просим понять нас».

На заседании, Администрация, жители острова, тоже просили понять их. «Мы не можем отменить принятые законы. Мы не можем отступать. Шаг назад, может оказаться шагом в пропасть».

Год, пребывания Енокентия на острове, заканчивался ультиматумом « Вы ответите. Вы будете наказаны» почти, как и начинался – «Остров его, а ступить некуда». Он, ежедневно, осматривал на экране собственные территории, ежедневно сверял свои действия с настроениями проживающих. Красные точки местных жителей, иглами впивались в его сознание нарушая непоколебимость своих намерений. Наибольшее беспокойство у Енокентия вызывала неудовлетворённость близких ему людей. Тамара Павловна, после осуждения первых нарушителей, после осмотра условий их работ, обратилась в администрацию с заявлением об освобождении от должности. И только, многочисленные выступления в местных СМИ о важности её работы, обращений к ней с просьбой рекомендации кандидатуры для её замены, несколько успокоили её, а точка на экране, приобрела оранжевый цвет, цвет нейтральной позиции.

Александру Александровну, Енокентий не считал близким человеком, но хотя и редкое отображение её настроения красным цветом, вызывало у него неудовлетворённость. Она, видя резкую смену отношения проживающих к Енокентию, пыталась отрезвить, говоря «Поклонение некой личности, затормаживает развитие общества уровнем данной личности. Поклонение, затмевает его вторую, худшую половину, которая неминуемо имеется. Худшая половина, при поклонении беспрепятственно развивается до неограниченных размеров, что непременно приведёт в тупик, к катастрофе. Настоящая большая личность, способна взрасти только в борьбе с равнозначимыми – в каждодневном отстаивании своего места. Равнины, способны поднять не более холмов, а горные хребты, плато – возносят вершины, «Джомолунгму».

Она говорила, количество её сторонников уменьшалось, пока не докатилось до неё «Сама Джомолунгмой стать хочет». Они уже забыли, что с её подачи у них нет безработных, есть вторая линия переработки. Жители смотрели на готовящих площадку под жильё для них, и видели на вершине одного.

А ему, одному, казалось что он теряет и свою спасительницу, своего первого друга – Нину Васильевну. Она своей отстранённостью, не желанием говорить, занозой сидела в нём. Цвет её точки от оранжевой, зачастую переходил в красную. Её не стали слушать на последнем собрании, она отказалась от предложения высказаться на местном ТВ, не раскрывалась и в частных беседах. Без объяснений, отказалась от аренды гостиницы. Что-то победило её? Енокентий, в ответ на неприятие его планов и сам отдалился от неё. Алексей остался единственным связующим звеном, он же, оставался его основной поддержкой в задуманном: его зелёная точка полная устремлений, помогала удерживаться Енокентию в признании собственной правоты происходящего.

В своей правоте, он ждал окончания срока ультиматума и к концу месяца, мощь объединённого флота взяла курс к их берегам. Факс, подписанный Президентом Сверхдержавы, информировал о времени начала операции – в день прибытия Енокентия на остров. «Кинарх» информировал о возможных сбоях, при подобной мощи нападающих и необходимости принятия дополнительных мер предосторожности. «Дополнительные меры, при четырёх пистолетах?» – На этом обсуждение в Администрации закончилось, хотя нет, ещё оповестили жителей.

Как и год назад, день звенел весной и также, на том же пригорке, весь посёлок смотрел за горизонт. Прошлой весной провожали паром, в тревоге поглядывая на нового хозяина, ожидая его слов. Сегодня его не было, он смотрел на экран и не верил изменениям, считал отображаемое глюком, вирусом, чем угодно только не фактическим настроением находящихся на острове. У нескольких высших офицеров штаба, разработчиков операции атаки на остров, отображаемые точки, позеленели, они, в оправдание проигрыша, желал своим союзникам, своим возможным освободителям, поражения. Поменяли цвет и часть точек жителей посёлка – их точки налились краснотой, они ждали пришельцев.

Глава острова стоя на валуне, готовился сказать что-то сокровенное, но пауза затягивалась. Сбоку, верно более других чувствующая возможную катастрофу, забыв о отношении островитян к себе, заговорила Нина Васильевна. Год назад, она своим, «Он выпил сегодня только банку молока» остановила преступление. В этот раз она сказала, нет не сказала, она озвучила то с чем каждый стоял на пригорке – «Во времена беззакония, Геннадий Николаевич оценил свою подпись выше стоимости жизни – сидел в одиночке и не сдавался. У нас было время убедиться, что он с нами в одном ряду. Мы все в одном ряду». Она взяла двоих рядом стоящих под руки, следом соединились остальные собравшиеся. Соединились не только руками, соединились и мыслями, усилились мыслями рядом стоящих – не стало детей, немощных, слабых: Объединенная мысль проникла до средины земли, до её ядра, ввинтилась буравом в него и кучка налилась силой способной остановить солнце, а не только показавшиеся из-за горизонта корабли. Под флагом, рядом стояли Алексей Алевтинович и Тамара Павловна. В эту минуту никто не думала о милосердии. При появлении кораблей среди жителей не осталось красных точек. Главенствующая мысль – «Они пришли по наши души» – заставила и недовольных слиться с большинством.

Флот приближался к границе, Енокентий сделал предупреждение, но лишь один авианосец с отремонтированной палубой остановился, дал задний ход. Капитану, команде, услышанное напомнило последствия – «Взлёт. Взрыв», они поняли. Но окружённые судами, связанные присягой, выровнялись в строю – капитан отдал приказ «Десантной группе готовится к высадке».

А на острове, на вершине трепещет флаг – женский цветастый платок, под которым не пойдёшь в атаку, под которым нет места убийствам. Закрыв его собой, сжавшись плечами стоят жители, защищая телами свой выбор и кажется им, не остров нужен армаде, а только втоптать их полотнище, втоптать и повесить своё со своими правилами.

Корабли приближались, перестраиваясь и смыкаясь. К берегу двигалось громадное единение металла. Внизу, уже не флот и не они двигаются к острову, а жители вместе с пригорком и полуразвалившимися хибарами ползут под их выдвинутые, нависшие над волной форштевни. Ещё миг и кажется островок скроется под водой.

Корабли, не достигнув установленного настройками «Кинарха» минимума, в 10—50 метров от берега, коснулись днищем грунта. Автоматика не срабатывала, изолирующая сетка не опускалась. Первые дессантирующиеся, не дожидаясь команды, бросились в воду, устремились к берегу.

Енокентий, не готовый к подобному развитию, метался мышкой по экрану. На судах, видя перед собой крохотный клочок суши, обезумев от близости триумфа, решили действительно спихнуть остров и дали полные обороты судовым винтам. Вода, отбрасываемая сотнями тысяч лошадиных сил откатилась от берега, оголила суда, рубки подлодок, линия берега сместилась до настроек «Кинарха». Опустилась сетка. Под обесточенный, потерявший управление флот, назад понёсся вал отброшенной воды поднимая строй и сжимая его. Когда волна успокоилась, беспорядочно сгрудившиеся корабли образовали бесформенный, металлический плавучий остров.

Со стороны моря, со стороны кораблей, не доносилось звуков и на берегу люди стояли в оцепенении – локти сомкнуты, взгляды на нацеленное в их сторону оружие. Они боялись заговорить, разомкнуть ряды. Они боялись «проснуться». А на судах звучало в ушах каждого «Вам следует сдаться. Вы будете осуждены и получите „Змейку охраны“ на запястье. После заключения контрактов мы восстановим связь. Восстановим и жизненно-необходимое электрообеспечение. Срок принятия решения – неделя».

Мировые новостные ленты получили ролики атаки флота и последствий. Корабли мирового лидера сгрудившись в беспорядке, стоят с внешней стороны острова. На берег выбирается один офицер, останавливается, садится, достаёт фляжку и опорожнив отбрасывает, подносит пистолет к груди, заваливается на спину, руки распахиваются. Он один, из высадившихся десантников смог успеть достичь берега прежде, чем опустилась сетка; она опустилась за ним, отрезав его от товарищей, от флота.

Яркое солнце стояло в зените, когда к островитянам вернулась способность двигаться, разжать руки. Они расселись по пригорку не желая расходиться, или не имея сил идти, смотрели на кромку воды, на застрелившегося в шаге от кромки воды. «Мы должны его похоронить как истинного героя» выразил настроение сидевших Геннадий Николаевич. Несколько человек пошли вниз, следом спускалась и Нина Васильевна. Хоронить оказалось некого. При приближении «застрелившийся», качнувшись поднялся, бросил полный песка и грязи пистолет в их сторону, а на команду поднять руки вновь сел. Подобранное и наставленное на него оружие, не изменило позы. Попытка скрутить, с возгласами «Мы тебе покажем ту мать» привела к обратному: на песке лежали нападавшие, стояла одна Нина Васильевна. Перед ней боком, откинув голову стояла не покорённая сила, сила способная заворожить любого, но он повернулся и она отпрянула. На другой стороне, лица не было: сложенные хирургом, сросшиеся ткани своим неестественным цветом, своими неровностями, заставили её от неожиданности закрыть глаза. Он без звука зашевелил губами «Это мой последний поход. Я страшен, я горел».

На помощь поверженным, бежали сверху. Спустился и глава острова со словами «Мы его хотели хоронить с почестями? Мы не имеем права менять своё отношение оттого, что он остался жив. Мы обязаны обеспечить ему достойные условия». Мнение главы совпадало, должно быть, с общим настроем. На суде не настаивала ни Тамара Павловна, а позднее и Енокентий. Александра Александровна со своим иным пониманием, вновь, осталась в одиночестве. Капитана армии неприятеля поселили в номер гостиницы, где ранее проживал хозяин острова.

В этот раз жители не праздновали победу, долго не расходились и по домам – они находились в плену неопределённости. Каждый просто ни откуда, но знал – в этот раз у них нет победы. «Нас всего тысяча. Мы не победили, мы перешли границу» Говорила Александра Александровна