Текст книги "Из жизни энтомологов, или Теория «неидеальной монетки»"

Кстати, эта «турецкая» часть золота была вложена другими структурами, работавшими параллельно с нами, в будущее Германии и национал-социализма – они планировали осуществить так называемую операцию «Закат солнца», по захвату власти в западной Германии, что, к сожалению, осуществить не удалось. Но, это совсем другая история, нас ни эти суммы, ни их планы тогда не касались. Они имели другие источники и шли по другим каналам. Однако, именно нам удалось спасти одну из самых значительных частей партийных и государственных денег. Уже по тем временам это были немалые деньги.

Представители стран победителей, в частности американцы, уже пытались в самом начале нашего переезда в Аргентину через ЦРУ наложить свои руки на те средства, что удалось нам вывезти, или хотя бы поставить под контроль нашу работу. Но, у меня в запасниках находились некие компрометирующие документы Райхсбанка, которые мне удалось вывезти с собой из Германии. Наши сторонники в США напомнили жадным американцам, что немецкие банки, в частности Райхсбанк, «Дойче Банк», «Дрезднербанк» и другие в годы войны тесно сотрудничали с американскими, британскими и французскими государственными и частными банками, которые вместе с ними наживались на экспроприированных нами ценностях. В этом участвовали пять крупнейших американских, два ведущих британских и два солидных государственных французских банка. После того как мы дали понять, что нашу организацию лучше не трогать, нас практически оставили в покое. Мы оказались им не по зубам. Более того, спецслужбы США и Англии оказывали нашему фонду нередко посильную помощь и делились некоей информацией на взаимовыгодных условиях.

Нам ещё тогда, в начале пути, когда экономика всего мира лежала в руинах и все финансовые институты хранили свои ресурсы в США, нашим структурам удалось своими силами успешно вложить и приумножить банковские капиталы без привлечения внимания кого-либо или чьей-либо помощи. Сначала мы искали быстрые решения и вынуждены были продать основное количество предметов старины и изобразительного искусства, вывезенного в Аргентину. Часть из них ушла к частным коллекционерам, признаюсь, по-чёрным каналам, часть мы смогли реализовать через аукционные дома в Азии, в частности в Гонконге. Даже аукционные дома «Кристис» и «Сотбис» не брезговали сотрудничеством с нами при продаже особенно ценных экземпляров из наших сокровищ. Потом они, правда, всеми силами скрывали это и засекречивали свои отчётные документы, но кое-какие доказательства их причастности у меня сохранились, так сказать на «чёрный день». Возможно, это когда-нибудь пригодится, если появится опасность для нашего фонда или кто-то снова попытается угрожать нам.

Сейчас, благодаря успешным инвестициям и вложениям, а также некоторым рисковым, но прибыльным акциям, наш фонд и всё, что с ним связано, владеет активами на сумму больше трёх миллиардов долларов. Это не только серьёзные деньги, это ещё и огромная ответственность. Я сохранял и приумножал эти средства для будущего Германии, находясь в ожидании, что за ними придут высшие чины тогдашней Германии, но с годами я понял, что миссия по возрождении страны и идей национал-социализма лежит на мне и нашем фонде.

Конечно, это не совсем наши деньги, но так сложилось, что именно мы оказались их хранителями и распорядителями от имени всего немецкого народа, как бы высокопарно это не звучало.

Ты знаешь, чем главным образом занимается наш фонд: мы финансируем школу для детей из немецких семей, которым пришлось не легко: они были вынуждены начинать новую жизнь в чужой стране, подчас в одиночку, без родителей, которые либо погибли, либо не смогли выехать. Также мы оплачиваем стипендии тем, кто из этих детей захочет получить высшее образование. В любом университете мира, по любой специальности, в любой стране, за любые деньги. Наш фонд оплачивает им стипендии для учёбы в лучших университетах Америки и Европы. После окончания обучения мы помогаем с трудоустройством наших подопечных в самых важных областях и сферах человеческой деятельности. В общем, мы сопровождаем их практически всю жизнь. Выпускники нашей школы работают в лучших фирмах по всему миру. Много выдающихся политиков, учёных, офицеров в армии и разведке – наши бывшие ученики. Известные адвокаты, судьи, дипломаты, заслуженные врачи – за двадцать лет нам удалось многое и мы гордимся, что добились таких успехов в воспитании будущего поколения немецкой нации.

Но, девочка моя, мне уже шестьдесят семь, я, хоть и полон сил, но уже не молод. Пришло время подумать о том, кто и как продолжит дело моей жизни. Дело, которому я посвятил все свои годы, силы и стремления. Единственный человек, которому я безоговорочно доверяю и на которого могу положиться во всём без тени сомнения, это ты, солнышко моё. Ты – не только моя кровь, ты моя единомышленница, наследница и моя надежда! Прости, девочка, своего старого отца, я сегодня весь вечер говорю каким-то пафосным тоном, но это правда.

Я знаю, у тебя были другие жизненные цели и планы, и я знаю наверняка что, если ты решишь пойти по моим стопам, работа с фондом будет отнимать у тебя много сил и времени. Практически, вся твоя жизнь будет посвящена этой миссии: семья, муж, дети, друзья, образ жизни и ещё многое другое – всё будет подчинено этой работе. И ты должна хорошо подумать, готова ли ты всё радикально и бесповоротно изменить в своей жизни и пойти по моему пути. Я не требую от тебя ответа прямо сейчас, но обещай, что подумаешь, – Кай Герлах устало склонил голову, казалось у него не осталось больше сил даже говорить.

– Папочка, я никогда не спрашивала тебя ни о чём. Конечно, я о многом догадывалась, многое замечала и понимала. Мне пришлось много читать, в том числе о событиях тех лет и о второй мировой войне. Конечно, я нередко размышляла об исторических моментах и о нашей семье в этом контексте. И о тех перипетиях, что нам лично пришлось пережить. И, конечно, впоследствии я видела, сколько времени и сил отнимает у тебя работа. Но, я никогда не спрашивала тебя ни о чём, я ждала момента, когда придёт время, мы сможем обо всём поговорить и ты сам мне всё расскажешь. Я ждала этого разговора. Ты посвятил всю свою жизнь не только работе, ты посвятил её ещё и мне, – девушка обняла отца, прижалась к нему головой и погладила по руке, – я всегда, все годы, несмотря на твою занятость, несмотря ни на что, чувствовала твою бесконечную любовь, тепло и заботу. Всё хорошее, что есть мне – это благодаря тебе. И теперь пришло время доказать тебе, что все твои усилия и твоя любовь были не зря. Видишь, я тоже заговорила эмоциональным тоном, видно день сегодня такой особенный, и наш разговор тоже, что я тоже очень растрогалась. Я – твоя дочь, я безгранично люблю и уважаю тебя. И знаешь, папочка, мне не нужно время для размышления, я уже давно всё обдумала и решила. Иногда приходит время делать то, что ты должен сделать. Я, конечно же, согласна.

– Какое счастье, солнышко, что ты у меня есть. Прости за громкие слова, но я так тобой горжусь …, – на глазах у отца чуть ли не впервые в жизни появились слёзы.

2014 год, Буэнос-Айрес

Камила Герлах любила раннее утро сразу после восхода солнца. Дом ещё спал, стояла сонная тишина, было слышно только пение птиц в саду и ласковый шёпот восходящего солнца. Она спускалась на кухню, стараясь никого не разбудить из домочадцев, заваривала сама без прислуги чёрный кофе без сахара и выпускала на лужайку лабрадора, который единственный просыпался вместе с хозяйкой. Камила садилась на террасе, пила кофе и молча смотрела на просыпающийся город. Её город.

Чашка чёрного кофе в одиночестве – это был её ежедневный утренний моцион перед началом работы, когда думалось легко и ничего не мешало планировать наступающий день. Так завелось уже давно, ещё когда она только начинала руководить фондом. В то время они с Паулем вернулись из свадебного путешествия по Африке, поженившись несколько месяцев назад, и въехали в новый, подаренный отцом, дом, расположенный на горном склоне недалеко от его виллы.

С тех пор прошло почти полвека, столько всего пережито, столько воды утекло. Но, воспоминания не стёрлись, они были также остры, как и тогда, в самом начале пути.

В 1970 у неё родилась дочь Марта. Они с мужем хотели ещё ребёнка, но, после двух выкидышей она больше не беременела. Лечилась у лучших врачей в стране и за границей, столько перенесла, что вспоминать страшно, но всё безуспешно. Наверное, сам Б-г уготовил для неё другой жизненный путь, другую судьбу.

Дочь Марта сейчас де-юре возглавляет финансовый отдел в их фонде, ведёт официальную бухгалтерию. Хорошая девочка. Звёзд с неба не хватает, зато исполнительная, работоспособная, скрупулёзная – то, что надо для её работы. А ещё никогда ни о чём не спрашивает и не задаёт неудобных вопросов. И это хорошо, значит безоговорочно доверяет матери, которая фактически единолично управляет финансами.

В 1997 у Марты родилась долгожданная внучка – Люсия – её сокровище, её самое дорогое и любимое существо на свете, единственная, кто вызывал неизменную улыбку на лице Камилы. Хоть она была совершенно не похожа на их род, ни внешностью, не характером, Камила любила внучку настолько безгранично, насколько может любить сильная волевая женщина своё единственное дитя. К настоящей дочери Камила, странным образом, этих чувств не испытывала никогда. Наверное потому, что Марта ни интеллектом, ни целеустремлённостью не пошла в неё, не оправдала возлагаемые надежды. Поэтому они никогда не были с дочерью безгранично близки. Зато Люсия означала для Камилы всё: любовь, чаяния, мечты, надежды.

Люсия действительно, сильно отличалась от своих родителей. Характером, волей, взглядами на жизнь. Но, особенно внешностью. Сама Камила была очень похожа на отца: те же светлокаштановые волосы, белизна лица, выступающий доминантный подбородок. Такую же внешность унаследовала и Марта. От её отца Пауля, профессора кафедры прикладной физики университета Буэнос-Айреса, к сожалению, дочери не досталось ничего. Ни тип лица, ни страсть к науке, ни мозги.

Внучка Люсия родилась с необычным оливковым цветом кожи, а к трём годам её волосы приобрели редкий в этих краях и совершенно нетипичный для семьи Герлах медно-солнечный окрас. В отличие от родителей, у девочки был удивительно светло-зелёный цвет умных глаз и изящный нос с еле заметной горбинкой. К подростковому возрасту она уже оформилась в очень привлекательную молодую девушку с выразительной фигурой и большой высокой грудью.

Камила старалась никогда не баловать внучку, хотя это не всегда удавалось. Зато она окружала Люсию такой заботой, вниманием и материнским теплом, которых ей самой очень не хватало в детстве. Люсия стала самым важным смыслом жизни Камилы, возможно даже большим, чем её работа.

Недавно девочке исполнилось восемнадцать, она только окончила школу, стала совсем взрослая, у неё уже появился свой парень. После окончания учёбы она со своим другом отправились в путешествие по Европе – подарок бабушки к совершеннолетию любимой внучки, где провели несколько месяцев.

Люсия, слава Б-гу пошла не в мать. И не в отца – слабовольного любителя красивой жизни, обладающего лишь одним достоинством – симпатичной физиономией. Зато у девочки такой сильный характер, что иногда удивляешься от кого она его унаследовала. Камила была уверена, что это её гены. Целеустремлённая, чётко знает, что хочет, с любым человеком находит контакт, любая проблема – решаема. А вот учиться за границу ехать не захотела ни в какую. Как ни уговаривали, лучшие университеты мира предлагали, убеждали, что надо думать и работать на будущее. Но, ничего не удалось – девочка решила остаться в стране и учиться в Буэнос-Айресе. Однако, самое интересное, что она уже стала интересоваться делами фонда. Задаёт вопросы, просит показать уставные документы, интересуется бухгалтерией. А ведь она ещё совсем девчонка, так немного пока смыслящая в жизни, а столько энергии и деловой любознательности, что радость берёт. Это правда немного странно и даже смущает, но зато, если она уже сейчас старается войти в курс дела, будет кому через пару лет наследовать дела фонда. Именно ей, Люсии, в этом Камила не сомневалась, она передаст дело жизни их семьи, завещание своего отца.

Правда последний год, после возвращения из путешествия по Европе девочка несколько изменилась. Стала менее разговорчивой и даже как-то отстранилась от семьи. Может просто взрослеет, умнеет, осматривается, привыкает к самостоятельной жизни. Хочет быть совсем уже независимой. Сняла квартиру в студенческом районе, сама обставила по собственному вкусу, купила этот вонючий дурацкий мотороллер. И даже перевела на себя вклад, которым владел каждый член семьи Герлах. Так решил ещё её отец перед самой смертью: на каждого родившегося ребёнка открывается накопительный вклад на один миллион долларов с правом пользования по наступлению совершеннолетия. И сейчас Люсия перевела почти два миллиона, накопившиеся на счету за все годы, на своё имя. А может с ней действительно что-то серьёзное происходит и ей нужна помощь. Камила решила поговорить с внучкой, как только представится такая возможность. Надо позвать девочку на семейный обед в воскресенье сразу после церкви и поговорить по душам, оставшись наедине.

Папа умер в 1984. Он долго и тяжело болел, за два года до этого у него нашли онкологию толстого кишечника. Три сложные операции с удалением части желудка и большой части кишечника, искусственный выход сигмовидной кишки наружу и последующая хемотерапия не помогли. Он за несколько месяцев превратился из моложавого пожилого мужчины в дряхлого немощного несчастного старика. Отец угасал быстро и страшно, страдал от ужасных болей, несмотря на наркотические обезболивающие средства. Перед самой смертью он, словно предчувствуя свой уход, позвал Камилу к себе и, отказавшись от священника, покаялся дочери почти во всём, что скрывал от неё все эти годы. Он открыл, не утаивая ничего, всю правду о матери девушки и о её еврейских корнях. Единственное, на что он не нашёл силы и смелость рассказать, была тайна её смерти. Отец рассказал подлинную историю происхождения маминой семейной реликвии – уникального кольца с огромным бриллиантом, хранящегося в их банковской ячейке и подаренной Камиле на свадьбу. А через несколько часов после покаяния Тео фон Штрелах стеная и корчась от боли тяжело умер на глазах у дочери, как человек, которому ещё предстоит ответить перед кем-то свыше за все свои грехи.

После смерти матери эти проклятые евреи в очередной раз отняли у Камилы самое дорогое, что у неё было в жизни – отца.

Как быстро пролетело время. А тогда, в 1971, когда её работа в фонде только начиналась, Камиле думалось, что жизнь – это очень длинная штука и что отец будет жить вечно. Но, отец умер, она постарела, внучка повзрослела. Столько лет прошло, а теперь казалось, будто пролетел один миг.

 
                                                 * * *
 

В личной жизни Камила была пожалуй счастлива. Без эмоциональных переживаний, потрясений и неурядиц. Была ли она удовлетворена и благополучна как женщина? Пожалуй, да. Пауль любил её, даже боготворил, насколько ему позволял его неяркий темперамент. Он без проблем отошёл в домашней жизни на второй план, не претендуя на первые роли главы семьи. Как, впрочем, и в интимной жизни. Здесь вообще всё было гладко, стабильно и без романтических всплесков.

За долгие годы семейной жизни у Камилы случилось пару непродолжительных связей на стороне – её деятельная натура должна была попробовать и почувствовать вкус измены. Но, эти мимолётные увлечения ожидаемо не принесли ни эмоционального, ни физического удовлетворения. Камила поняла для себя, что интимная сторона жизни женщины – это не её история. Связи на стороне стоили немалых моральных и физических сил, отнимали много времени, заставляли женщину растрачивать своё внимание, отвлекая от главного в её жизни – роботы.

Неприятности случились, когда у Пауля, вопреки ожиданиям, обнаружилась любовница – молодая аспирантка, работающая на его кафедре. Нет, со стороны Камилы это была не ревность. Ей была безразлична интимная составляющая этой ситуации. А вот то, что кто-то осмелился покуситься на её собственность, привело женщину в ярость.

И тут Камила раскрылась во всей своей сокрушительной силе и беспощадности. Она приложила все свои недюжинные организаторские силы, подключила серьёзные связи, и девушку уволили с работы в течение суток с отвратительной характеристикой. Мало того, её выселили с квартиры, и она вынуждена была за несколько дней выехать не только со студенческого городка, но и из города. Она потеряла своё аспирантское место, перспективу докторской работы, получив волчий билет. Камила лично проследила за тем, чтобы девушку больше не приняли на работу ни в одном университете страны. Она её раздавила.

С мужем у Камилы состоялся непродолжительный разговор, он признал свою вину и стоя на коленях просил прощения. Камила простила мужа. Она не испытывала большой досады от его измены. Зато наслаждалась своим чувством удавшейся мести.

Пауль больше никогда больше не решался на связи на стороне, он знал, что остаётся под контролем и опасался рисковать всем, что у него было. Порой он просто боялся гнева своей супруги, зная, насколько разрушительна и беспощадна она может быть.

Работы в фонде с самого начала оказалось очень гораздо больше, чем Камила думала. Прошёл год, прежде, чем она под руководством отца стала мало-мальски разбираться, как функционирует организация, какие схемы применяются, какие каналы и методы используются. Однако, вся её деятельность касалась лишь тех направлений, которыми фонд занимался официально. Оставалась ещё огромная часть инвестиций, в которые отец её пока не посвящал. А сама Камила, проявляя благоразумие, не вмешивалась. Она была мудрой женщиной и хорошей дочерью.

Когда заболел отец, Камила вынуждена была начать самостоятельно разбираться в делах фонда, включая и закрытые до сих пор для неё разделы. Вникая в суть происходящего по-настоящему, она сначала испытала шок от увиденного и услышанного. Многие вещи оказались не такими, какими она себе представляла. Отец болел, она не хотела его беспокоить, но рядом не оказалось никого, кто мог бы поддержать женщину, подставить плечо, всё разъяснить, помочь ей понять. Мужа в дела фонда она не посвящала, да и по правде говоря, главой семьи всегда была Камила, именно она решала все важные дела. Супруг занимался наукой, и в рабочие дела жены старался не вмешиваться. Работы было так много, что Камила даже первое время боялась не справиться и тем самым подвести отца и не оправдать его доверия, но обладая сильным характером, терпением и силой воли, она справилась и достигла даже большего, чем ожидала от себя сама.

Она смогла не только понять, смириться и принять всё, чем занимался отец, но и взять под полный контроль работу специального подразделения фонда – отдела безопасности, охраны и разведки, в котором числилось более тридцати человек – в основном бывшие военные и работники спецслужб. Это было одно из значимых и независимых внефинансовых подразделений фонда. Руководил отделом Ларс Шарпинг – мужчина чуть старше пятидесяти лет с невыразительным лицом, тихим голосом и бесцветными глазами. Он начал работать на отца ещё в начале 50-х, возникнув, казалось, неоткуда. Никто не знал ни предыстории его появления, ни биографии, ни настоящего имени, ничего. Его взял на работу в фонд ещё отец. Ходили слухи, что Шарпинг, или как там его по-настоящему звали, в годы войны был высокопоставленным офицером абвера, после капитуляции Германии бежал в милитаризованную зону США, был сначала арестован, затем выпущен на свободу и перебрался в Аргентину. Был ли он оправдан, как офицер, не связанный с преступлениями против человечества, или по другим причинам – было покрыто тайной. Поговаривали, что он был завербован американскими спецслужбами, но точно не знал никто. Точно было лишь известно, что Кай Герлах знал Шарпинга ещё с прошлых военных времён и доверял ему безгранично.

Камила смогла, она справилась и стала настоящим мозгом и сердцем этого огромного и очень многофункционального механизма. А ведь сколько было сложностей, сколько опасностей и попыток всё отобрать, скольким пришлось пожертвовать, через столькое и стольких пришлось переступить и убрать с дороги. Но, она не останавливалась ни перед чем и не гнушалась никакими методами. Она шла вперёд.

Зато теперь, спустя столько лет, она поняла, что всё, что она делала и делает, пусть и не всегда в белых перчатках, было успешным. Ей удалось всё, что задумывал и завещал отец. И даже больше. И этот фонд, и всё, что с ним связано – это её судьба, её крест, её миссия и предназначение в жизни. И не при жизни её будут судить, всё смогут оценить только потомки.

А задуматься было о чём. Дело заключалось в том, что их фонд занимался не только просветительской и образовательной деятельностью, как казалось со стороны. Одним из основных и строго засекреченных направлений его работы являлось продвижение идей национал-социализма не только в Южной Америке, но и во всём мире. Сначала это заключалось в чтении лекций, выпуске брошюр, проведении агитации и тайной помощи тем офицерам третьего рейха, кто был осуждён, репрессирован или не имел средств к существованию в новой стране. Но, со временем возможности фонда росли, идеи укреплялись и фонд стал всё больше выходить на политическую арену. Сначала в Аргентине, затем в развивающихся странах Южной Америки.

В первую очередь фондом прорабатывались и осуществлялись мероприятия, направленные на возрождения нацистских идей во всём мире, и в первую очередь в Германии. Образование и финансирование во многих странах специальных политических партий, идеологически близких к национал-социализму, их поддержка на выборах, устранение конкурентов.

Уже в конце пятидесятых руководство во главе с Каем Герлах окончательно поняло, что военный реванш на территории современной Германии невозможен. Блок Варшавского договора укрепился, Германия была, казалось безвозвратно, поделена на две страны. Противостояние двух систем, набирающая силу холодная война, заставляли их менять тактику и методы. Ещё одним решающим фактором обновления стратегии фонда стало образование в 1948 году государства Израиль. Это была та самая кость в горле, мешающая бывшим приверженцам национал-социализма спокойно жить. Еврейское государство не давало забыть, что окончательное решение еврейского вопроса, за которое так боролись сторонники идеологии фашизма, потерпел крах. И это многим не давало покоя.

Но, существовал шанс, пусть и небольшой, приложить все усилия, чтобы помешать нормальному развитию и становлению еврейской страны. И тут впервые стал обсуждаться вопрос финансирования исламского терроризма. Финансовая и правовая поддержка антиизраильских выступлений вплоть до терактов на территории еврейского государства, а также вне его. И многое удалось. Например, события мюнхенской олимпиады не обошлось без организационной и финансовой помощи их фонда, осуществлённой через третьих лиц в администрации палестинской автономии. Многие террористические акты и антиизраильские выступления финансировались не напрямую фондом, а через систему посредников на территории Франции и некоторых стран Ближнего Востока.

Основной концепцией деятельности Камилы Герлах по отношению к еврейскому государству стало так называемое «структурированное насилие». В отличие от стихийного насилия, которое применялось например в арабском мире по отношению к Израилю, она выступала за идею организованного, хорошо подготовленного террора специально организованными группами на основании чётко разработанной программы действий. Все эти арабские «Хамасы» и «Хезболлы» – обязаны уйти в прошлое. На арену должны выйти новые формирования, основанные на идеологии исламского государства со своей армией, политической структурой и карательным аппаратом. И тогда, чем чёрт не шутит, можно будет задушить Израиль руками арабов, утопив его в крови.

Много было сделано, многое предстояло ещё сделать. Оглядываясь назад, Камила могла гордиться собой, своей работой и своими успехами. Жизнь она прожила не зря.

15 марта 2016, Тель-Авив

– Ну что, Мириам, удалось тебе добиться добровольного раскаяния от колоритной африканской дамы из агентства? Я слышал, коллеги из налоговой ничего у неё так ничего и не нашли.

– Да, наша Фирах Бахар оказалась твёрдым орешком. Мы проверили всё, что было можно: телефоны, записи, бухгалтерию, отчётность. Но, у неё всё оказалось чисто и стерильно, как в аптеке. Правда, нашли много интересных имён, но ничего по нашему делу.

– А что за имена? Нам ничем не пригодятся?

– Ну, не знаю, в нашей тяжёлой жизни всё может пригодиться. В основном, бизнесмены высокого уровня дохода, пара политиков, даже один депутат Кнессета. Из дипломатов есть тоже один любитель женского общества – переводчик из финского посольства, но опять-таки ничего особенного. Я показывала списки ребятам из Шабак, как мы договаривались, они проверили, но ничего компрометирующего не обнаружили.

– Ясно. Ну что ж, мы люди добрые и пока не станем ворошить это пчелиное гнездо мужской неверности. Зачем нам разрушать добропорядочные еврейские семьи. Да и финнов заодно пощадим.

А что она рассказала про Мари Галан?

– Упирается, ничего нового не говорит. Ты же знаешь, я её на сегодня к нам пригласила, она сейчас будет. Попытайся сам с ней побеседовать. Может она тоже не устоит перед твоим мужским обаянием и пистолетом на столе. А вот и она, – девушка открыла дверь и пропустила в кабинет посетительницу, – заходи, Бахар, присаживайся. Это начальник отдела Дэвид Меир, он хотел бы задать тебе пару вопросов, и мы надеемся на твоё благоразумие, откровенность и желание сотрудничать.

Сказать, что вошедшая женщина была просто красива, было бы не сказать ничего. Экзотическая привлекательность её шоколадного лица усиливалась умным, слегка ироничным, притягивающим взглядом иссиня-чёрных глаз. Она была раскована, спокойна и безмятежна. На женщине было одето какое-то легкомысленное летнее платьице, подчёркивающее её стройную фигуру и просвечивающуюся через прозрачную ткань грудь.

Дэвида уже достаточно длительное время ни с кем не встречался и от сексуального очарования вошедшей женщины у него даже на мгновение перехватило дыхание. Но, самое обидное было то, что для обеих женщин эта секундная слабость не осталась незамеченной.

– Здравствуй, Бахар. Спасибо, что пришла. Нам нужна твоя помощь. Расскажи всё без утаек, что ты знаешь о Мари Галант и мы расстанемся друзьями без привлечения тяжёлой артиллерии, – Дэвид стал понемногу приходить в себя и к нему возвращалось привычное чувство юмора.

– Но, я же всё уже рассказала твоей коллеге. Мне практически нечего добавить, – она закинула ногу на ногу, показав свои стройные ноги во всей их красе, а в глазах девушки заиграли меленькие безумные чёртики. Казалось женщина уже обо всём догадалась: и о Дэвиде с его мужским взглядом, и о чувствах Мириам к своему шефу.

– Бахар, да если мы захотим, то можем тебя и твою контору …, – Мириам упёрлась тяжёлым взглядом в посетительницу.

– Постой, Мириам, не надо, не горячись, успокойся и давайте по-хорошему. Знаешь, Мир, ты пойди пока к Шмае, ему нужна была помощь в документах, а я тут пообщаюсь с Бахар наедине. Может мы сможем без боя полюбовно договориться.

Девушка вышла с каменным взглядом, не оглянувшись.

– Мне кажется, она тебя ревнует ко мне, – Фирах Бахар улыбнулась, – ладно, с тобой наедине я готова на большее, – девушка рассмеялась, – тебе расскажу, что знаю. Но, знаю я, поверь, не много.

Итак, Мари пришла ко мне около двух лет назад, сказала, что ищет работу, но не совсем официально. То есть, я её оформляю, как положено, но она не работает по моим заказам, а только со своими клиентами. А за то, что она у меня числится, будет с каждого клиента платить через нашу бухгалтерию определённую сумму, устраивающую нас обеих. Умная, красивая, с головой – я подумала и решила попробовать. И до сих пор ни разу не пожалела. Пока не началась вся эта суетливая беготня с твоей помощницей и её придирками.

Работала Мари не часто, за всё время семь раз, я проверила по своим записям. С кем она встречалась и где, я, действительно, не знаю. Нам никто никогда по её поводу не звонил и напрямую не заказывал. Кроме одного раза, когда позвонил некий мужчина, спрашивал, почему он не может до неё дозвониться и нет ли у нас её другого номера телефона. По-моему, это был русский, во всяком случае диалект был похож на наших некоторых клиентов. Вот и всё.

– Спасибо, Бахар. Действительно, не много нового. Слушай, я давно хотел спросить, скажи, зачем тебе – красивой, образованной, а главное умной женщине, это странное занятие? Ты прости, если тебя это обижает, можешь не говорить, но мне действительно интересно, что тобою движет.

– Дэвид, как ты можешь?! Я приличная девушка и у меня серьёзное эскорт-агентство, а не общество доступных женщин!

Шучу-шучу, расслабься, – Бахар искренне рассмеялась, – меня твой вопрос не обижает, если ты так хочешь, могу поделиться своим взглядом на проблему.

А, если серьёзно, то я не вижу в нашей работе ничего особенного. Вот смотри, мы с тобой при встрече пожали друг другу руки. То есть соприкоснулись двумя частями тела. И нечего, это нормально, никого не обижает, не оскорбляет и не унижает ничьего достоинства.

А, если мои сотрудницы выходят за рамки просто эскорта и позволяют себе большее, то, во-первых, это нестандартная ситуация и требует согласования. А во-вторых, что в этом такого сверхъестественного. Двое человек на добровольных началах соприкасаются некоторыми частями тела друг с другом и при этом один получает удовольствие, а другой прилично зарабатывает. Не вижу дискрепанса в подобной ситуации.

– Бахар, поразительно, у тебя какой-то очень мужской взгляд на эти вещи, ты меня удивляешь своим нестандартным видением, – Дэвид чувствовал, что ещё немного, и разговор начнёт принимать слишком личный оборот.

– А как, скажи мне, можно выживать слабой девушке иначе в вашем мужском мире. И потом, Дэвид, по моему важна цель, а средства – вторичны. Я, например, несмотря на свою работу, уже практически заканчиваю докторскую диссертацию по истории искусств народов Эфиопии. У меня приличная большая квартира в центре города у моря, дочь ходит в дорогую частную школу, я обеспечена и самодостаточна. Так что, не известно ещё, кто кого использует. А главное, ты не поверишь, я – счастлива. И в личной жизни у меня всё в порядке, хотя я и не замужем. Поэтому, я всегда открыта для интересных предложений, – девушка улыбалась, но глаза оставались на удивление серьёзны.