Текст книги "Последняя бурская война"

Еще один верный шаг, предпринятый сэром Гернетом, заключался в том, что им были сформированы исполнительный и законодательный советы, для чего в ноябре 1880 года с Даунинг-стрит была отправлена жалованная грамота. Тем временем буры, игнорируя последнее воззвание, по их мнению мало отличающееся от всех остальных, провели очередной массовый митинг, на котором они продвинулись на шаг вперед, объявив о созыве правительства, которое должно было вступить в сношения с английскими властями. Они прекрасно усвоили, что отныне могут поступать так, как им заблагорассудится, не неся при этом никакой ответственности, правда, при условии воздержания от таких крайних мер, как расправа с англичанами. Однако им еще предстояло убедиться, что они способны пойти даже на это. По окончании митинга слова благодарности были направлены в адрес «м-ра Леонарда Кортни из Лондона и других членов английского парламента». Бурские лидеры поступили мудро, взявшись за обработку м-ра Кортни из Лондона.

После митинга были арестованы по обвинению в измене один из ведущих лидеров Преториус и секретарь Бок. Началось предварительное следствие по их делу; но поскольку государственный секретарь, сэр М. Хикс Бич, вел себя очень робко и нерешительно во время следствия, а местные власти сомневались в поддержании приговора, то обвинение так и не было вынесено, что принесло больше вреда, чем пользы, поскольку лишний раз указало на политическое бессилие правительства. Вскоре после этого сэр Уолсли меняет свою тактику и вместо заключения Преториуса в тюрьму предлагает ему место в исполнительном совете с соответствующим жалованием. Это был более разумный ход, поскольку Преториус тут же клюнул на приманку, заявив о своей готовности войти в состав правительства, правда, через некоторое время, потому что в тот момент он не мог этого сделать открыто, иначе потерял бы свое влияние среди тех, кого впоследствии бурские лидеры собирались с его помощью привлечь на свою сторону. Однако похоже, что м-р Преториус так и не вошел в состав исполнительного совета, вероятно, по причине боязни общественного мнения.

В декабре 1879 года перед бурами открылись новые перспективы, так как в наступление перешел м-р Гладстон, который в ноябре месяце выступил с резкой критикой политики правительства консерваторов. Эти мидлотианские2525
  Возглавляемая Гладстоном либеральная партия пользовалась горячей поддержкой избирателей в Шотландии, в частности, в графстве Мидлотиан, являвшемся избирательным округом самого Уильяма Гладстона.


[Закрыть] идеи проникли во все уголки земного шара, но я беру на себя смелость заявить, что больше всего от них пострадала Южная Африка; во всяком случае они раньше всех принесли здесь свои плоды. Не следует полагать, однако, что м-ра Гладстона на самом деле беспокоила судьба Трансвааля или его независимость, когда он поливал грязью правительство консерваторов, обвиняя его в актах беззакония и произвола, выразившихся в аннексировании независимого государства. Напротив, поскольку в то время он открыто не выступал против аннексии (когда лорд Кимберли заявил, что, по всей видимости, она неизбежна), а придя к власти, отказался отменить ее, можно предположить, что на самом деле он ее поддерживал или, по крайней мере, рассматривал как неизбежное зло. Как бы то ни было, для лошади годится любой кнут, а Трансвааль оказался излюбленной темой для дискуссии, когда необходимо было покритиковать правительство. Ему было неизвестно или же безразлично, какой эффект могли произвести его небрежно брошенные фразы на невежественных буров, проживающих за тысячи миль от этих мест; многие же из тех, чьи кости теперь тлеют в африканских долинах, были бы сегодня целы и невредимы, если бы эти фразы вообще не произносились. Тогда впервые буры поняли, что, делая правильные ходы и оказывая достаточное давление, можно добиться, в случае прихода к власти партии либералов, возможности манипулировать ею в своих интересах.

В тот момент, когда произносились мидлотианские речи, возник реальный шанс уменьшить опасность разрастающихся волнений; сэру Уолсли удалось перетянуть на свою сторону Преториуса, а буры, в целом, уже устали от массовых митингов. К сэру Уолсли обратились с заявлением несколько буров из Почефструма, выражающие свой протест против поддержки антиправительственных выступлений, что с учетом применявшейся тогда тактики запугивания недовольного населения могло расцениваться как благоприятный признак.

Но когда буры стали постепенно понимать, что великий английский министр открыто встал на их сторону и что, возможно, в скором времени он станет всемогущим, они воспрянули духом. Теперь они могли пойти к сомневающимся и сказать: правда на нашей стороне, потому что, какие бы чувства мы при этом ни испытывали, сам великий Гладстон так считает. А в марте 1880 года на одном из заседаний комитета эти сомневающиеся уже сами зачитывали письмо м-ру Гладстону, в котором его благодарили за «огромное участие в их судьбе» и выражали надежду на то, что в случае прихода к власти он их не забудет. Фактически наш великий министр и бурские повстанцы прекрасно между собой договорились, поскольку интересы их совпадали, а цель была одна – свергнуть правительство консерваторов. Однако если бы каждый лидер оппозиции занимался интригами или поддерживал интриги тех, кто стремится к подрыву власти ее величества, будь то буры или ирландцы, с тем, чтобы расчистить себе дорогу к власти, то в конечном итоге от этого пострадала бы только страна.

Но какие бы мотивы ни руководили действиями оппозиции, правительство ее величества и его уполномоченный сэр Гернет Уолсли твердо стояли на своих позициях и были верны своим принципам, о чем свидетельствуют их слова и поступки. Послушаем, что говорил в Претории сэр Гернет на банкете, устроенном в его честь: «Мне сообщили, что этим господам (бурам) посоветовали продолжать бунтовать по-старому, поскольку смена правительства в Англии может дать им шанс восстановить в стране старые порядки. На такое могут пойти только люди, совершенно не разбирающиеся в английской политике. Я вам заявляю, что нет такого правительства, будь то виги или тори, либералы, консерваторы или радикалы, которые бы осмелились при любых обстоятельствах снова уступить эту территорию. Они бы не решились на это, потому что английский народ им бы этого не позволил. Отдать назад страну, для чего? Для того, чтобы ей вновь угрожали извне, чтобы ей угрожали своим вторжением враждебные племена, чтобы должностные лица месяцами не получали жалования, чтобы не уплачивались налоги? Коли это повторится вновь, страну ждет внешняя интервенция, анархия внутри страны и гражданская война, всяческие беды и нищета; паралич торговли и разрушение собственности».

Очень интересно читать данный абзац в свете уже произошедших событий. В следующий раз сэр Гернет Уолсли, вероятно, будет более осторожным в своих высказываниях относительно дальнейшего хода развития событий, в особенности когда они уже будут находиться под контролем правительства радикалов. Это ясное и недвусмысленное заявление сэра Гернета оказало сильное воздействие на лояльно настроенных жителей Трансвааля, наряду с телеграммой, полученной от государственного секретаря со следующим содержанием: «Вы можете твердо заверить граждан в подлинности всех заявлений относительно неспособности правительства ее величества оказать поддержку тем, кто выступает с предложениями об отказе от суверенитета королевы». Под воздействием всех этих деклараций многие англичане перебрались в Трансвааль и там обосновались, а проживающие в стране вложили все свои денежные средства в дело, будучи уверенные в том, что их собственность не будет изъята и возвращена бурам. Волнения, вызванные выступлениями м-ра Гладстона, стали утихать, о его речах на время забыли, погашались задолженности по налогам, а общее состояние дел, по мнению сэра Уолсли, было таковым, что дало ему повод в апреле 1880 года в послании государственному секретарю выразить уверенность в стабилизации обстановки.2626
  В «Синей книге» за сентябрь 1881 года, в которой дается описание ряда событий, связанных с восстанием буров, в приложении опубликовано послание сэра Г. Уолсли, датированное октябрем 1879 года. В этом послании автор высказывает свое мнение относительно нарастания недовольства среди буров. Публикация этого послания почти через два года после его написания представляет собой очень любопытный факт. Может показаться, что сэр Уолсли из опасений за свою репутацию приложил усилия к тому, чтобы это послание в качестве документального приложения под заголовком «Я же вам говорил» было включено в «Синюю книгу» в доказательство того, что при всеобщей близорукости он все-таки предвидел ситуацию. Но вот перед вами достаточно искренняя цитата из этого послания: «Даже если бы можно было по ряду других причин отказаться от нашей власти в Трансваале, та ситуация нестабильности, при которой нам пришлось бы оставить значительную и самую лояльно настроенную часть населения (английских граждан), подставить их под удар со стороны буров, стала бы непреодолимым препятствием на пути возврата территории страны. Более того, подверженной опасности оказалась бы и та часть бурского населения, чей могучий интеллект и стойкость характера помогли им быть искренне преданными нашему правительству». Хотя правительство и потрудилось переиздать это послание, очень жаль, что оно не сочло необходимым обратить чуть больше внимания на его содержание. – Примеч. автора.


[Закрыть] Он был действительно в этом настолько уверен, что, говорят, по его совету был выведен кавалерийский полк, дислоцирующийся на территории, – экономически обоснованный шаг, но в то же время явившийся непосредственной причиной восстания.

Читатель помнит финансовое положение страны накануне аннексии – это было состояние полного финансового банкротства. За три года британского правления мы обнаруживаем, что несмотря на нестабильность обстановки, общие статьи государственного дохода за первый квартал 1879 г. и соответствующий период 1880 г. составили 22773 и 47982 фунта соответственно, иными словами, в последний год британского правления доход страны более чем удвоился и составил порядка 160 тыс. фунтов, т.е. в среднем поквартально в пределах 40 тыс. фунтов, следует, однако, иметь в виду, что эта сумма в последующие годы существенно бы возросла, может быть, даже удвоилась. Во всяком случае, этого дохода было бы вполне достаточно, чтобы превратить провинцию в одно из самых процветающих государств в Южной Африке и дать ей возможность в ближайшие сроки погасить все задолженности британскому правительству и обеспечить себя достаточным количеством средств на оборонные нужды. Торговля, полностью парализованная в апреле 1877 года, тоже быстро пошла в гору. Уже в середине 1879 года государственная комиссия при торговой палате указывала в принятой ею резолюции на тот факт, что торговый оборот в стране за два года значительно возрос и достиг 2 млн. фунтов стерлингов в год и что вся торговля находится в руках людей, поддерживающих английское правительство. Далее указывалось, что более половины земельного налога оплачивали англичане или другие европейцы, враждебно настроенные по отношению к бурскому правительству. Земля также очень быстро поднялась в цене, о чем говорит следующий пример. Где-то год спустя после аннексии мы с приятелем приобрели небольшой участок на окраине Претории, который вместе с построенным на нем коттеджем обошелся нам в 300 фунтов. К счастью, накануне восстания мы решили его продать и без труда взяли за него 650 фунтов. Думаю, что теперь за него не дадут и пятидесятифунтовой банкноты.

В заключении главы мне бы хотелось привлечь внимание читателя к замечательной переписке между бурскими лидерами и их другом м-ром Кортни. Подразумевалось, что письмо, о котором пойдет речь, датированное 26 июня, написано господами Крюгером и Жубером, но очевидно, что его авторами являлись члены или один член голландской партии, и отправлено оно было из Капской колонии. Об этом говорит сам стиль письма, использование таких терминов как «сатрап», а также ссылки на Наполеона III и Каина, о которых господа Крюгер и Жубер вряд ли имели большее представление, чем о Перу или инках. Упомянув в нескольких словах о прежней переписке, авторы с бурей восторга говорят о падении правительства консерваторов, а затем делают резкий выпад в адрес сэра Бартла Фрера. «Упрямый сатрап» на протяжении всего письма характеризуется как лжец, ему же приписывается любое низменное побуждение. Сам факт, что м-р Кортни поощрял подобного рода шедевры, вполне достаточен для того, чтобы понять, почему отдельные бурские лидеры после войны хвастливо заявляли, что на восстание их вдохновил один из членов британского правительства.

В конце письма и на той же странице «Синей книги» напечатана телеграмма, датированная 1 августа 1880 года, об отзыве сэра Б. Фрера. Складывается впечатление, будто второй документ является логическим продолжением первого. Но как бы там ни было, ясно одно: отношение нового правительства ее величества к сэру Б. Фреру от чувств, выраженных в письме бурских лидеров м-ру Кортни, отличал лишь способ словесного выражения, в то время как их общая цель – избавиться от него – полностью совпадала с целями, преследуемыми представителями голландской партии в Южной Африке.

Глава V. Восстание буров

Приход м-ра Гладстона к власти. – Его письма в адрес бурских лидеров и лоялистов. – Аннексия не отменяется. – Поощрение буров влиятельными членами партии радикалов. – Безейденхаутский инцидент. – Переброска войск в Почефструм. – Массовый митинг 8 декабря 1880 года. – Назначение триумвирата и провозглашение республики. – Заявление буров, адресованное сэру О. Лэньону. – Начало военных действий в Почефструме. – Защита здания суда майором Кларком. – Расправа с отрядом 94-го полка под командованием полковника Анструтера. – Доктор Уорд. – Ликование буров. – Введение военного положения в Трансваале. – Жители Претории оставляют свои дома. – Превосходная организация обороны города под руководством сэра Оуэна Лэньона. – Очередное заявление буров. – Его безосновательность. – Жизнь в осажденной Претории. – Расправа буров с туземцами. – Лояльность туземных вождей. – Их желание принять участие в войне против буров. – Буры закрепляются на перевале Лейнгс Нэк. – Прибытие сэра Джорджа Колли в Ньюкасл. – Обстановка в городе. – Наступление на Лейнгс Нэк. – Отчаянный характер наступления. – Как буры восприняли победу. – Битва при Ингого. – Наше поражение. – Страдания раненых. – Майор Эссекс. – Вступление буров в Наталь. – Постоянные тревоги. – Ожидаемое нападение на Ньюкасл. – Неспособность организовать оборону города. – Прибытие подкреплений и отход буров к перевалу Лейнгс Нэк. – Командирование генерала Вуда за новым подкреплением. – Гора Маюба – Наше поражение и смерть сэра Дж. Колли. – Причина поражения. – Как буры истолковывают наше поражение. – Тактика сэра Дж. Колли.

Когда к власти в стране пришли либералы, м-р Глад-стон счел неудобным придерживаться политического курса в отношении Трансвааля, о котором он неоднократно заявлял в своих выступлениях, будучи лидером оппозиции. Более того, он сделал заявление в парламенте о невозможности отмены аннексии, а 8 июня 1880 года в ответе на петицию буров, где они просят его выполнить свое обещание и отменить аннексию, мы находим следующие слова: «Взвесив все обстоятельства, касающиеся Трансвааля и других государств Южной Африки, с целью недопущения возобновления беспорядка, которые могли бы привести к катастрофическим последствиям не только в Трансваале, но и в масштабах всей Южной Африки, мы приходим к выводу о „нецелесообразности лишать королеву ее суверенитета в Трансваале; напротив, в целях сохранения этого суверенитета нам бы хотелось, чтобы белое население Трансвааля пользовалось полными правами и свободами наравне с другими гражданами республики для решения своих внутренних проблем. Мы считаем, что данные права и свободы очень скоро будут вполне доступны гражданам Трансвааля, являющегося членом южноафриканской конфедерации“.

Допустив, что смысл написанного соответствует действительности, можно сделать вывод о том, что Трансвааль предполагают оставить английской колонией с соответствующей формой государственного правления, если будет принята схема устройства страны на конфедеративной основе. Однако в своем послании от 1 июня 1881 года, адресованном несчастным трансваальским лоялистам, к которым он испытывает чувство «глубокого уважения и симпатии», м-р Гладстон истолковывает смысл сказанного таким образом: «Насколько мне известно, имеется заявление относительно данного мной обещания не возвращать страну бурам. Но не говорится, при каких обстоятельствах было дано это обещание и в какое время. Если имеется в виду мое письмо господам Крюгеру и Жуберу от 8 июня 1880 года, то мне кажется, содержание этого письма не соответствует данному заявлению. Кроме того, мне непонятно, каким образом или в какой степени полная свобода решать свои собственные проблемы, о чем было сказано, когда упоминалось о намерении правительства ее величества сделать эти права и свободы доступными белому населению Трансвааля, противоречит предпринимаемым в настоящий момент усилиям по урегулированию положения в стране, если это не затрагивает интересы тех лиц, представителем которых является ваш комитет».

Подобную игру слов, откровенно говоря, можно было бы расценивать как явное оскорбление. Неужели м-р Гладстон не мог обойтись без того, чтобы не задеть своими язвительными фразами чувств и без того глубоко оскорбленных верных подданных ее величества? Если задать ему этот вопрос, то наверняка можно было бы услышать ответ, что у него не было ни малейшего желания насмехаться над ними; но ведь если он нарочно заявляет, что нет никакой разницы, будут ли они оставаться подданными ее величества при ответственном правительстве или же станут прислуживать «господам», которые еще вчера выступали против них и власти ее величества с оружием в руках, то это ли не издевательство и насмешка над чувством собственного достоинства граждан?

Попутно замечу, что, отвечая на прошение лоялистов, с которым они обратились к нему в мае 1880 года, он сообщает о том, что уже поставил в известность бурских представителей о решении не пересматривать вопроса об аннексии. Несмотря на то, что м-р Гладстон, вне всякого сомнения, является величайшим мастером современности по части каламбура, даже его гениальных способностей явно не хватило для того, чтобы убедить беспристрастного читателя в своей непричастности к обещаниям по поводу сохранения Трансвааля.

Кстати, имеются и другие факты, свидетельствующие о его нежелании оставлять страну бурам, на чью сторону он встал, скорее всего, исключительно ради стремления набрать побольше очков в предвыборной борьбе. Если бы это действительно входило в его планы, он осуществил бы задуманное после вступления в должность; на самом же деле, как показали события, остается только глубоко сожалеть, что он этого не сделал, поскольку, как бы отрицательно ни расценивался его шаг, в любом случае он выглядел бы гораздо приличнее, чем наша безоговорочная капитуляция после трех серьезных поражений. Тогда еще можно было востребовать часть неуплаченных долгов, научить буров обходиться с туземцами по-человечески, компенсировать ущерб лояльно настроенным гражданам Трансвааля, не имеющим возможности более проживать в этой стране, поскольку в тот момент было гораздо легче договориться с бурами, нежели после того как они одержали победу над нами. С другой стороны, мы бы упустили уникальную возможность доказать на практике величайшую и самую потрясающую из радикальных теорий, которая пока еще является лучом света в этой темной стране. И хотя м-р Гладстон официально выступил против возврата страны, переговоры по этому вопросу с бурскими лидерами, тем не менее, шли, и к тому же при посредничестве ряда видных представителей партии радикалов, которые, как известно, дошли до того, что стали подстрекать буров на вооруженное восстание. После капитуляции, когда в Англию прибыл по поручению лоялистов м-р Уайт, он подтвердил это в своем выступлении на общем митинге и далее заявил, что в его распоряжении имеются необходимые доказательства этого факта. Он даже назвал имя джентльмена, причастного к этому делу, от чего тот, естественно, отрекался. Я же, со своей стороны, не смог обнаружить в заявлениях м-ра Уайта каких-либо противоречий.

Как бы то ни было, но после передышки волнения в Трансваале неожиданно приняли еще более широкий размах. А началось все из-за человека по фамилии Безейденхаут, который отказался заплатить налог. Суд тогда вынес решение изъять у него повозку и продать ее с молотка, однако этому помешала толпа рассерженных буров, которые столкнули аукциониста с повозки и оттащили ее в сторону. Это произошло 11 ноября 1880 года. Когда в Претории стало известно об инциденте, сэр Оуэн Лэньон выделил несколько рот от 21-го полка под командованием майора Торнхилла и направил их на подмогу ландросту, который должен был арестовать мятежников; кроме того, специальным посыльным при суде ландроста в Почефструме был назначен капитан Рааф, которому были даны полномочия по набору группы констеблей для оказания ему помощи при проведении арестов. Прибыв в Почефструм, капитан Рааф увидел, что без вооруженного отряда невозможно было провести ни одного задержания. 26 ноября сэр О. Лэньон, осознавая всю серьезность ситуации, телеграфировал сэру Джорджу Колли о необходимости вернуть в Трансвааль 58-й полк. Сэр Джордж отвечал, что вряд ли сможет обойтись без него по причине «ожидаемого со дня на день начала войны с пондо и возможного обращения за помощью к Капской колонии» и что на защиту правительства должны встать верные ему граждане.

Очевидно, что буры с некоторой долей проницательности выбрали самый подходящий момент для начала боевых действий. Правительство Капской колонии завязло в войне с племенем басуто, поэтому на его помощь рассчитывать не приходится; сэр Г. Уолсли отправил из страны единственный кавалерийский полк, находившийся в распоряжении правительства, и наконец, совсем недавно по распоряжению сэра О. Лэньона отряд в количестве трехсот обученных добровольцев, главным образом, если Не полностью, сформированный из числа верных правительству граждан, был переброшен в район, где шла война с племенем басуто, что серьезно отразилось на положении и без того небогатой людскими ресурсами страны.

Между тем 8 января буры наметили провести массовый митинг, где предполагалось обсудить письмо м-ра Гладстона, однако безейденхаутский инцидент на целый месяц ускорил это мероприятие, и новой датой было объявлено 8 декабря.

Впоследствии митинг переносили на пятнадцатое число, затем снова на восьмое. Прилагались все усилия для того, чтобы обеспечить присутствие как можно большего числа граждан (уклоняющимся грозили расправой); предпринимались попытки убедить вождей в необходимости направить также и своих представителей на митинг и принять участие в выступлениях против англичан. Однако из этого ничего не получилось. Митинг состоялся в местечке под названием Парде Крааль и закончился неожиданным провозглашением республики и назначением всем известного триумвирата в лице м-ра Крюгера, Жубера и Преториуса. Затем эти господа проследовали в Гейдельберг, небольшой городок милях в шестидесяти от Претории, и 16 декабря официально объявили о провозглашении республики, зачитав длинное воззвание, в котором были подведены итоги событий за несколько последних лет и представлены перспективы будущих взаимоотношений с английскими властями. Условия, предложенные в этом документе, практически совпадают с условиями, на которые правительство ее величество в конечном итоге дало свое согласие, за исключением пункта, где говорилось о желании бурских лидеров войти в состав конфедерации и в своей политике по отношению к туземным племенам придерживаться общих принципов, предусмотрены положением о «колониях и государствах Южной Африки». Тогда нам были предложены более либеральные условия по сравнению с теми, на которые мы в конечном итоге вынуждены были дать свое согласие уже в совершенно иной обстановке и при новых обстоятельствах.

Воззвание было направлено сэру О. Лэньону, а к нему прилагалось письмо, где есть такие слова: «Мы торжественно заявляем, что не желаем проливать кровь и не хотим войны. От вас зависит, возьмемся ли мы за оружие, чтобы защищать самих себя… Ждем вашего ответа в течение двух суток».

Прошу читателя обратить особое внимание на эти строки, поскольку в них находится ключ к пониманию всех последующих событий.

Письмо с воззванием было получено в правительственной резиденции в Претории в пятницу 17 декабря в 10.30 вечера. Ответное послание сэра Лэньона было вручено посыльному в воскресенье 19 декабря во второй половине дня, т.е. с момента его прибытия не прошло и полутора суток; послание вряд ли могло дойти до лагеря повстанцев, расположенного в шестидесяти милях от города, до наступления утра следующего дня, т.е. 20 декабря. А в этот день, примерно в час по местному времени, на восьмидесятом километре дороги между Мидделбургом и Преторией было совершено нападение на четвертый отряд 94-го полка, который был уничтожен силами, направленными из Гейдельберга для этой цели несколькими днями раньше. 16 декабря, в тот самый день, когда в Преторию было отправлено воззвание триумвирата с изложенными в нем условиями и самыми торжественными заверениями о нежелании участвовать в кровопролитии, многочисленная бурская армия наступала на Почефструм. Вот вам цена этих искренних заверений.

В преамбуле ответного послания сэра Лэньона приводились факты совершенных повстанцами незаконных действий, в том числе «провоцирование туземных граждан, проживающих в этой провинции, на вооруженные выступления против правительства ее величества», объявлялось о передаче полномочий офицеру, командующему войсками ее королевского величества, и было дано обещание о помиловании всех, кто сложит оружие и разойдется по домам.

Начались боевые действия в Почефструме, городе, считавшемся колыбелью восстания. Почефструм в отличии от Претории, которая является, вернее, являлась чисто английской столицей, – это город, в котором в большей степени преобладали пробурские настроения. Сэр Оуэн Лэньон, как указывалось выше, направил туда небольшую группу солдат для оказания помощи гражданским властям и назначил специальным уполномоченным в этой провинции майора Кларка, офицера мужественного и хладнокровного.

Первым шагом, который предпринял майор Кларк вместе с капитаном Раафом, была попытка собрать отряд добровольцев, закончившаяся полной неудачей. Те из горожан, которые в душе были настроены против буров, во многом зависели от соседей-фермеров, с которыми у них были налажены деловые связи, а после заявлений м-ра Гладстона они, по всей видимости, стали глубоко сомневаться в прочности позиций англичан, поэтому бессмысленно было взывать к их гражданским чувствам. Когда начались военные действия, за бурами, проживающими в окрестностях Почефструма, числился долг в семьдесят-восемьдесят тысяч фунтов стерлингов, который они должны были вернуть городским предпринимателям, сумма достаточно солидная, чтобы понять, почему они так тепло встретили англичан. Последующие события показали, что лавочники из Почефструма действовали очень разумно.

15 декабря буры в большом количестве появились в городе и захватили типографию, в которой отпечатали воззвание, уже упоминавшееся выше. Майор Кларк предпринял две попытки войти в здание типографии, чтобы встретиться с главарями, но безрезультатно.

16 декабря бурский дозор обстрелял отряд конной инфантерии, который также ответил огнем. Это были первые выстрелы, прозвучавшие в ходе войны, и эти выстрелы были произведены бурами.

Подполковник Уинслоу, назначенный командующим фортом, который он впоследствии храбро защищал, отдал приказ Кларку открыть огонь. Кларк находился в конторе ландроста на Маркет-сквер с группой из двадцати солдат, которыми командовал капитан Фолс, и двадцати гражданских лиц, находившихся в распоряжении капитана Раафа, на позиции, явно не подходившей для оборонительных целей, но откуда в соответствии с полученным приказом прозвучали выстрелы по бурам, укрепившимся в близлежащих домах. Вскоре после начала сражения погибает капитан Фолс, застреленный во время разговора с майором Кларком, который сам чудом остался жив – пуля царапнула его голову над самым ухом. Бой продолжался весь день 17 декабря и закончился утром 18-го, когда бурам удалось поджечь зажигательными ядрами тростниковую крышу. Майор Кларк предложил солдатам отступить, поскольку не видел смысла в гибели людей, которые сгорели бы заживо в этом доме; предложение было принято, и они отступили, оставив убитыми и ранеными около шести человек. Во время отступления была отражена очередная атака, после чего атаки прекратились.

Пока в Почефструме происходили эти события, более ужасная трагедия должна была разыграться на дороге между Мидделбургом и Преторией.

23 ноября полковник Белларс по просьбе сэра О. Лэньона распорядился из небольшого количества оставшихся людей сформировать отряд и ввиду неспокойного положения в стране направить его в Преторию. Исполняя приказ, полковник Анструтер 5 декабря выступил из Лейденбурга, городка, расположенного в милях в ста восьмидесяти от Претории, со своим штабом и двумя ротами, входившими в состав 94-го полка, в общей сложности насчитывающими 264 человека, в том числе 3 женщин и 2 детей, и невероятно громоздким обозом из 34 повозок, запряженных волами, каждая из которых вмещала 8 человек и груз весом до 5 тыс. фунтов. Попутно замечу, что подобное снаряжение, без которого, похоже, никак не обойтись небольшому мобильному отряду, делает наши пехотные полки практически не приспособленными для боевых действий в условиях Южной Африки, за исключением, пожалуй, содержания их на гарнизонной службе. Как зулусы, так и буры способны передвигаться на местности в три раза быстрее по сравнению с нашими незадачливыми пехотинцами, что дает повод и тем, и другим относиться к ним с глубоким презрением. Зулусы называют нашу инфантерию «вьючными волами». Вот и в данном случае поражение полковника Анструтера, точнее сказать, полное уничтожение его отряда, объясняется наличием этого громоздкого обоза; ведь если бы он не потерял несколько драгоценных дней в поисках дополнительных фургонов, то давно благополучно бы добрался до Претории, избежав опасности. Кроме того, следует признать его действия на марше несколько беспечными, хотя трудно допустить, что он не знал об опасности. Имеется письмо полковника Белларса, где он предупреждает Анструтера о возможном нападении и советует быть постоянно начеку. Письмо было получено 17 декабря. Было и еще одно, более важное предупреждение, о котором я узнал из своих источников.

К одному моему знакомому утром того дня, когда отряд, миновав Мидделбург, двигался по направлению к Претории, зашел старик-бур, с которым они дружили, и рассказал ему о том, что большой патрульный разъезд готовится к нападению на отряд. Мой знакомый, после того как сам лично убедился в этом, тотчас же поскакал вслед за отрядом и, догнав его на некотором расстоянии от Мидделбурга, сообщил полковнику Анструтеру о готовящемся нападении, затем, как только мог, стал упрашивать его принять более серьезные меры для отражения возможной атаки. Однако полковник посмеялся над его опасениями и заявил, что в случае появления буров он распугает их своим большим барабаном.

В воскресенье 20 декабря в час дня, когда колонна находилась в полутора милях от местечка под названием Бронкерс Сплинт и в тридцати восьми милях от Претории, внезапно слева от дороги появилась большая группа всадников, движущаяся в полном беспорядке. Оркестр в это время играл походный марш, а колонна растянулась более чем на полмили, арьергард находился в ста ярдах от последнего фургона. Увидев буров, оркестр сразу же смолк, отряд остановился, и видно было, как к колонне стал приближаться человек с белым флагом. Навстречу ему вышли полковник Анструтер и вожатый Эгертон. Встреча произошла в ста пятидесяти ярдах от колонны, человек передал полковнику Анструтеру письмо, в котором сообщалось о провозглашении Южно-Африканской республики, и заявил, что до тех пор пока не придет ответ от Лэньона, они не могут знать, находятся они в состоянии войны или нет; а потому всякое передвижение войск недопустимо и в случае нарушения этого запрета будет рассматриваться как объявление войны. Письмо было подписано Жубером, одним из членов триумвирата. Полковник Анструтер ответил, что получил приказ прибыть в Преторию, куда он и обязан следовать.