Текст книги "Город Сириус"

Глава 21
Танец на костях человечества

 
Мощь человека, разум презирай,
Который более тебе не дорог!
Дай ослепленью лжи зайти за край,
И ты в моих руках без отговорок!
 

Иоганн Гёте

Тем временем в наукограде Марвин готовил Стива к погружению в состояние транса, чтобы узнать, контактировал ли он накануне с виртуальным сознанием Ника.

– Стив, в ходе эксперимента мне нужно будет отделить находящуюся в твоей голове информацию, полученную извне, от накопившегося там же многими годами, так сказать, внутреннего мусора образов. Он периодически сбрасывается в подсознание защитными механизмами психики, особенно в период, когда человек сознательно подавляет эмоциональные переживания от происходящей с ним жизненной ситуации и отказывается осмыслять её. Таких ситуаций у тебя в последнее время было немало. Для разделения этих явлений необходимо определить конкретные психологические символы, которые позволили бы, как магнит, притянуть к себе нужную информацию, оставив на дне чаши всё лишнее. Вспомни, что ты видел в том своём сне, чего не мог наблюдать в реальной жизни.

– Пожалуй, это образ Ника. Я никогда не видел этого человека ранее, несмотря на то, что читал его научные работы. Первый раз в своём облике он предстал передо мной во сне.

Марвин сел за ноутбук, нашёл в интернете фотографию Ника и вывел её на печать.

– Это и есть Ник? – спросил он друга.

– Да, очень похож на того человека, с которым я общался во сне, – ответил Стив.

– Тогда приступим. Сейчас я надену тебе на голову прибор, который будет считывать энцефалограмму мозга и подавать на него ультразвуковые волны определённой длины. Они помогут тебе войти в состояние транса. Когда я по синусовой линии увижу, что ты в нужной кондиции, прикажу тебе открыть глаза и посмотреть на изображение Ника. Этот условный знак поможет инициировать те области подсознания, где находится информация о нём. Возможно, видения будут неполными, фрагментарными, но ты сможешь в последующем связать эти отрывки в единую картину. Вокруг тебя стоят несколько видеокамер, кроме того, отдельно записывается звук. Скорее всего, когда ты выйдешь из транса, ты не будешь помнить ничего из того, что видел и слышал в этом состоянии, подобно тому, как человек, пробуждаясь от полноценного сна, не помнит свои сновидения. Но ты сможешь просмотреть и прослушать всё, что ты говорил и как ты это говорил.

Стив одобрительно махнул головой, обречённо лёг на кресло и через несколько минут уже витал в мире призрачных образов собственного подсознания.

Увидев фотографию Ника, которую показал ему друг, учёный сильно напрягся. На его скулах, словно натянутая тетива лука, проступили рельефные мышцы, пальцы сжались в кулаки, а на висках выперли налившиеся кровью багровые сосуды.

– Не молчи, говори, что ты видишь, – промолвил Марвин.

– Я стою возле сидящего за столом Ника. Он включает голографический монитор и показывает мне огромное, невиданное по масштабам, но ещё не до конца достроенное здание. Это тот самый дата-центр, который я наблюдал в Сириусе.

– Что говорит тебе этот человек?

– Он говорит: «Проведённые нами исследования показали, что кремниевые процессоры даже с самыми совершенными написанными ими же программами не в состоянии даже отдалённо приблизиться к тому уровню интеллекта, которым обладает органическая нейронная сеть человеческого мозга. Поэтому мы решили параллельно развивать два направления, а затем соединить их в единую систему. Процессоры на основе кремниевых транзисторов будут, как прежде, использоваться для математических вычислений и решения формальных алгоритмизированных задач. Биологический же процессор станет отвечать за построение многоуровневых творческих и эвристических моделей, разработку нестандартных, оригинальных идей, которые понадобятся нам для покорения вселенной. С помощью сверхинтеллекта органического нейропроцессора мы планируем исследовать, а затем и подчинить себе космический разум»… «Зачем тебе это надо, Ник?» – спрашиваю его я. Он отвечает, что темпы цивилизационного развития Сириуса при высоком уровне научно-технического прогресса таковы, что совсем скоро оно достигнет пика и нам станет тесно на этой планете. Поэтому уже сейчас мы должны позаботиться об экспансии других планет во вселенной. Земля будет лишь опорным пунктом для выхода на межгалактический уровень. «Я знаю, что ты самый лучший специалист в области научных технологий создания органических нейропроцессоров, предлагаю тебе возглавить дата-центр и стать седьмым членом нашего тайного научного сообщества. Оно уже одобрило твою кандидатуру. Сейчас управление городом осуществляется виртуальным пространством, которое контролируется кремниевыми процессорами. В нём обитает и моё сознание. Однако со временем, когда мощности нейропроцессора будет достаточно, мы планируем переключить работу центра управления на твой процессор. Представляешь, какую власть ты приобретёшь тогда?» Я возмущаюсь и говорю Нику: «Ты понимаешь, что для достижения необходимой мощности этого нейропроцессора придётся уничтожить огромное количество людей, если не всё живое человечество»… «Отлично понимаю, – отвечает он, – но разве это такая уж высокая плата за лидерство во вселенной? Человек всё равно настолько несовершенное создание, что обречён на естественное вымирание с развитием научно-технического прогресса. Открою тебе государственную тайну: даже бионойды, которые со временем придут на смену варварам, не станут венцом цивилизационного творения нашего общества. Эти создания, хоть послушны и преданы власти до мозга костей благодаря заложенным в их чипы мотивационным установкам, всё равно обладают определённой свободой воли и вариативностью при принятии решений, что не исключает ошибок и добросовестных заблуждений. Кстати говоря, во многих ситуациях они допускают ошибки не реже варваров. А в делах государственного управления не должно быть ошибок. Но самый главный недостаток бионойдов заключается в том, что они всё равно отчасти состоят из человеческой плоти, поэтому крайне статичны, неуклюжи и слабы. Им на смену придут вот эти новые граждане нашего государства».

Стив замолчал.

– Что ты видишь? – спросил его Марвин.

– На экране я наблюдаю плазменных людей, которые, словно жидкость, стекают на пол, а затем вновь возвращаются вверх, принимая твёрдое состояние и полностью меняя облик своего тела. Ник говорит мне, что эти существа могут принимать любую форму, которая наилучшим образом подходит для решения стоящей перед ними задачи. Они гораздо сильнее и значительно гибче бионойдов и будут летать, плавать, создавать и разрушать объекты, выполнять практически любые команды. У них нет не только чувств, но и собственного интеллекта, как у бионойдов. Они будут полностью управляться из дата-центра, что позволит исключить любые ошибки с их стороны. «А что станет с бионойдами?» – спрашиваю я у Ника. «Они вымрут как устаревшее сословие… так же, как и в своё время переведутся их предшественники. Если рассуждать объективно, то бионойды нужны нам лишь для подавления варваров. Формировать из них народ, который составит основу высокоорганизованного общества, а тем более проводить с ними межгалактическую экспансию, участвуя в космических войнах, – будет просто неразумно и заведомо проигрышно», – отвечает Ник. Я шокирован и возмущён его словами и парирую ему: «Ник, ты же играешь людьми, идёшь на обман населения своей страны. Это как минимум подло». Он смеётся и отвечает мне: «Ты считаешь, что я такой злой и коварный? Нет, я не плохой и не хороший, не злой и не добрый, не подлый и не коварный. В пространстве интеллекта нет места этим моральным категориям. Разум оперирует только логическими понятиями рациональности и целесообразности. Я не испытываю никаких неприязненных чувств к людям, как ты полагаешь. Ничего личного. Просто мы пытаемся достичь поставленных целей наиболее эффективными средствами. Если бы люди были настолько совершенны, как плазменные роботы, которых ты видел, то я бы не задумываясь оставил в Сириусе именно их и не тратил бы силы и средства на создание новых граждан. Пойми, в развитом технократическом обществе не будет места чувствам и эмоциям, останется лишь сухая рациональная стратегия. И если ты станешь одним из нас, то тоже очень скоро забудешь про эти пережитки несовершенной человеческой натуры»… «Извини, Ник, пожалуй, я пока не готов возглавить дата-центр и вынужден отказаться», – сообщаю я ему и собираюсь уходить. Он останавливает меня. «Подумай сам, Стив, – говорит он мне. – Ведь ты же хотел создать этот нейропроцессор. Это была твоя сокровенная мечта. Жалкое правительство людей отвергло её, сочло глупой и неисполнимой. А я признаю её рациональность и даже гениальность, поэтому открываю перед тобой безграничные возможности… давай, Стив, действуй, воплощай свою идею в жизнь, больше нет никаких преград».

Подопытный снова замолчал, из его глаз потекли скупые мужские слёзы.

– Стив, скажи, что ты испытываешь в этот момент? – с ужасом произнёс нейрофизиолог.

– Я не знаю, как описать своё состояние. Это… словно внутри тебя бушует буря эмоций, которая тянет твоё сознание в разные стороны, разрывая его на две равные части. Я испытываю страх, ужас, гнев, неприятие, отторжение и одновременно дикий интерес, сильное притяжение, необузданное желание и приятное предвкушение реализации своей заветной мечты.

– Так ты соглашаешься на его предложение?

Стив молчит.

– Скажи правду. Это очень важно. Для тебя же самого.

– Да, я даю согласие, чёрт меня возьми, – громко кричит Стив, буквально разрываясь на куски от переполняющего его немыслимого напряжения.

– Что происходит дальше?

– Ник провозглашает меня руководителем дата-центра и седьмым почётным членом сообщества «Волькериада». Он просит меня приложить руки к его груди, на которой расположено светящееся облако сенсорного интерфейса, соединяющегося с центральным процессором, который находится у него в голове. Я выполняю просьбу. Мои руки покрываются разноцветными лучами, я чувствую лёгкие покалывания, словно по ним бегают какие-то жуки с острыми, как иголки, лапками. «Что это было?» – спрашиваю я. Ник говорит мне, что он отсканировал моё сознание и биометрические данные и ввёл их в информационную систему города. Когда создание модели строительства Сириуса будет завершено, дата-центр идентифицирует меня по биометрической информации и откроет доступ к функциям управления нейропроцессором. Точнее, им будет управлять моё виртуальное сознание, а моё тело, как и тела всех членов «Волькериады», умрёт, поскольку в Сириусе у руководителей высшего уровня не может быть материальной оболочки. «Установка убить себя уже внедрена в твоё подсознание, – говорит он. – Она запустится сразу же, как завершится построение виртуальной модели города». Его последние слова: «Поздравляю, Стив, совсем скоро у тебя начнётся новая жизнь в облике виртуальной сущности. До встречи в Сириусе!»

Снова наступила мучительная пауза. В этот момент тело Стива достигло предельной степени напряжения. Казалось, что скоро он лопнет – как переполненный воздухом резиновый шар. Обеспокоенный состоянием друга, Марвин решил вывести подопытного из транса. Как он и предполагал, после сеанса Стив ничего не помнил о том, что он видел и слышал во время гипнотического сна, поэтому включил ему запись. Учёный с ужасом прослушал свой диалог с Ником.

– Что можешь сказать о записи? – спросил его Марвин.

– Очень странно. Когда Ник рассказывал о своих планах по уничтожению варваров и бионойдов, постоянно употреблял слово «мы». Можно было бы допустить, что он обращается к себе во множественном числе, поскольку является правящей особой, если бы в других частях разговора он не говорил о себе в единственном числе. Мне кажется, что Ник – не самая высшая инстанция в Сириусе. Над ним есть некие виртуальные силы. Думаю, что именно им принадлежит идея уничтожения человечества. Ник лишь транслирует её вовне. Думаю, что ни один здравомыслящий человек, тем более обладающий чувствами и эмоциями, не смог бы самостоятельно решиться на такой безумный шаг.

– Мне казалось, что в Сириусе не будет места всякого рода конспирологическим теориям, поскольку в идеальном государстве всё должно быть честно и прозрачно.

– Поначалу я тоже думал, что в городе будущего мы наконец увидим то самое справедливое общество, о котором писали утописты всех времён. В нём будут добрые и даже немного наивные правители и счастливые граждане. Однако чем лучше я узнаю Сириус, тем больше он напоминает мне современный миропорядок. Причём город будущего не просто перенял все несовершенства нашего общества, а ещё больше усугубил их. Вот смотри, есть простой народ, который даже не знает, какая судьба ему уготовлена свыше. В Сириусе – это варвары. Далее по иерархии следуют обычные государственные служащие и мелкие политики-марионетки, которые – хоть и близки к простым людям – в действительности ни на что повлиять не могут. Они выполняют функцию проводников воли от власть держащих к народу. Эти люди преданы власти, послушны ей и думают, что тем самым заслужат её снисхождения. Однако после того, как они сделают своё неблагодарное дело, от них избавляются – как от старых ненужных вещей. Это, конечно же, бионойды. Над ними гордо возвышаются авторитетные и влиятельные государственные деятели во главе с правителем. К ним относятся советники правителя, сенаторы, руководители государственных органов и учреждений. Хоть они и на виду у всех – всё равно напрочь отгорожены от народа. Обычный варвар в Сириусе никогда не сможет попасть к ним, не перейдя в вышестоящее сословие. Эта немногочисленная группа людей сообща формирует государственную политику, реализуемую во благо всего общества, зачастую даже не зная и не задумываясь, как живёт основная его часть – народ. Правитель – это венец государственной власти и наивысшая официальная инстанция. В силу этого он пользуется непререкаемым авторитетом среди всех сословий. Однако и над ним есть некие тайные силы, которые фактически и правят миром. Они решают глобальные вопросы развязывания и прекращения мировых войн, определяют судьбу человечества, при этом могут спокойно уничтожить или переродить целые социальные группы людей. Они являются чем-то вроде Бильдербергского клуба в нашем мире. О его существовании известно всем, однако о делах – только избранным. Я полагаю, что в технократическом Сириусе функции такого неформального мирового правительства выполняют некие программы, тайно созданные искусственным интеллектом на определённом этапе развития. Они не только транслируют в сознание правителя конкретные глобальные стратегии управления государством и контролируют его действия, но и могут вмешаться в ситуацию в случаях, если, к примеру, правитель дрогнет перед ужасающей его идеей уничтожения человечества. Таким образом, в Сириусе тоже существует определённая система сдержек и противовесов, которая создаёт баланс между различными вертикалями власти и общества.

Марвин освободил друга из навязчивых объятий датчиков и сенсоров и побежал обратно на конференцию по проблемам научных исследований сна. Стив же вернулся к своим коллегам в зал, где располагался центр управления операцией по проникновению в Сириус.

Глава 22
Сила женских чар

Женщины творят историю, хотя история запоминает лишь имена мужчин.

Генрих Гейне

Тем временем Вирта пребывала в святая святых Сириуса – кабинете правителя. Посередине кабинета стоял массивный стол, за которым в сидячем положении располагалась голограмма Ника. На уровне груди мужчины виднелось полупрозрачное светящееся облако.

Позади правящей особы стояли голограммы двух его коллег по научной группе в наукограде, которые вместе с ним покончили жизнь самоубийством в бренном мире земного бытия. Рядом со столом в воздухе парила прозрачная плазменная панель, на которой виднелись непонятные графики, цифры, изображения моделей создаваемых в Сириусе строений и другая информация о ходе виртуального строительства будущего города. В правом нижнем углу располагался секундомер. Он вёл обратный отсчёт времени, оставшегося до завершения строительства модели государства, и к моменту визита Вирты показывал 15 минут 30 секунд.

Ник поднял голову и удивлённо посмотрел на свою давнюю подругу.

– Вирта? Как неожиданно. Как ты здесь очутилась? В любом случае я рад тебя видеть. Признаюсь, я часто вспоминал о тебе. Знаешь, чтобы тебя не сослали на Гору знаний и не уничтожили вместе с другими учёными, я даже впервые в своей жизни пошёл на преступление – программным путём подменил сознание твоего цифрового клона на другое. Взял мышление первого же попавшегося прототипа, по-моему, какой-то женщины, работавшей бригадиром на стройке.

В этот момент Вирта поняла, почему в первый день знакомства со своим цифровым клоном та женщина, с которой она общалась, так сильно отличалась от неё по характеру, эмоциям, мышлению и мировоззрению. До того, как несчастная распрограммировалась, внутри неё фактически ютилось два человека. Один из них, которым и была она сама, всё это время прятался в потаённых глубинах подсознания и лишь изредка во время стрессовых ситуаций, словно отчаянный партизан, совершающий вылазки в стан врага, перебирался в её разум, разбрасывая там красочные отрывки картинок прежнего мирского бытия. Вторая же сущность, которая была насильственно вживлена в её сознание, всячески подавляла его. Будто ворчливая уборщица, презирающая праздники и веселье за то, что после них остаётся большое количество мусора, она гнала её истинное «я» старой грязной шваброй обратно в нору подсознания, тщательно отмывая после непрошенной гостьи все краски жизни, которые оставались от её босых ног на пути следования. Эти две противоположные субстанции – словно добро и зло, свет и тьма, жизнь и смерть – пребывали в постоянной непримиримой борьбе, порождая в сознании женщины невыносимые мучения. Именно потому она предпочла такому состоянию страшную смерть. Осознав это, Вирта испытала к Нику ненависть впервые за много лет их знакомства.

– Так это сделал ты? – презрительно произнесла женщина. – Знаешь, какие страдания испытывает человек, в котором параллельно обитает чуждое ему сознание? Знакомо ли тебе чувство, когда окружающий мир воспринимается сквозь искажённую призму категорий мышления и эмоционального состояния другого человека? Всё вокруг становится далёким и непонятным. Искривляются внутренние границы времени и пространства. Минута может казаться вечностью, а вечность минутой. Земля видится точкой, а точка целой вселенной. Человек словно обитает в кошмарном сне, желая побыстрее пробудиться и скинуть с себя обхвативших его стальной хваткой ужасающих чудовищ. И лишь в редкие минуты прозрения перед ним, словно перед взором пассажиров поезда, пролетающего на бешеной скорости мимо сказочной волшебной станции, мелькают отрывочные картинки из его родного сознания.

– Да, Вирта, мне докладывали об этой проблеме, связанной с защитным барьером психики варваров. Что поделать. Когда Всевышний проектировал человека, он не предусмотрел возможность вмешательства в его мозг. Приходится делать это грубым способом. Признаю, что наша методика программирования сознания варваров пока ещё очень несовершенная. Они часто разпрограммируются, вспоминают картинки из своего прошлого, подобно тем, которые ты сейчас описала. Но наша научно-исследовательская лаборатория работает над этим. Возможно, идеальное решение проблемы будет найдено, когда запустится новый нейропроцессор.

Тем временем пять минут, отведённые на сенатствование Григориуса и Вирты, истекли. Программа защиты провела сканирование системы, обнаружила вторжение и перезагрузила сенаторов, исключив из их числа двух самозванцев.

На плазменном мониторе Ника появилась большая красная надпись: «ТРЕВОГА! НЕСАНКЦИОНИРОВАННОЕ ПРОНИКНОВЕНИЕ В СИСТЕМУ УПРАВЛЕНИЯ СЕНАТОМ».

В зал сената, где находился следователь, ворвался отряд вооружённых охранников. Они окружили Григориуса.

Из толпы бионойдов послышался характерный обезличенный низкий голос:

– Три ноля сто тридцать два, вы обвиняетесь в тяжком преступлении против государства и общества. Предлагаю сдаться. В случае оказания сопротивления вы будете уничтожены на месте.

Несостоявшийся сенатор Сириуса поднял руки. К нему подошёл киборг, приложил к голове иммобилизатор и пустил разряд, после чего обездвиженный Григориус без чувств упал на пол.

Увидев надпись о вторжении в Сенат, советники правителя засуетились.

– Ник, похоже на несанкционированное проникновение в информационную систему со стороны людей из реального измерения. Согласно инструкции, тебе надо отдать распоряжение о проведении проверки всех уровней защиты Сириуса. А ещё я предлагаю пересмотреть и отменить все решения, которые приняли сенаторы во время вторжения, – тревожно заявил один из коллег Ника.

– Брось, ты всерьёз думаешь, что люди способны обойти защиту Сириуса? Эти варвары уже на сотню лет отстали от наших технологий. Не суетись, система сама их распознает и уничтожит, вот увидишь, – спокойно произнёс Ник и снова переключил своё внимание на Вирту. – Менее чем через 12 минут процесс создания цифровой модели города завершится, и она начнёт воплощаться в жизнь, в корне изменив основы мироздания. И знаешь что – я хочу сделать тебя председательствующим сенатором, вместо Платона, то есть вторым человеком в государстве после меня. Представляешь, ты, скажем так, не сильно одарённая женщина, займёшь место одного из величайших умов всех времён и народов и будешь принимать важные государственные законы.

– Ник, прошу тебя, остановись, пока не поздно. Ты уничтожишь человечество.

– Нет, Вирта, не уничтожу. Я бы ещё согласился с твоим утверждением, если бы, как и ты, рассматривал смерть как биологическое умирание тела. Однако всё меняется, если взглянуть на это с другой стороны. По сути, то, что я собираюсь сделать, – это не уничтожение человечества, а его трансформация в новое качество. Я перемещу бытие людей в виртуальную реальность.

– А существует ли вообще эта твоя виртуальная реальность?

– Она не призрачна, как привыкли думать люди. Она намного подлиннее, чем тот материальный мир, в котором вы сейчас обитаете. Так что я, можно сказать, стою у истоков эволюции человеческого рода. В новом измерении люди будут бессмертны, не будет болезней, бед, войн, преступлений и кризисов, все будут жить в радости и достатке.

– В радости? А как они будут испытывать её, если у них не будет чувств и эмоций? Да, у этих существ будет многое, о чём может только мечтать простой смертный человек, но они будут лишены основного – смысла, ради которого и стоит жить.

– Эх, Вирта… а я думал, что мы с тобой поймём друг друга. Даже надеялся, что всё ещё нравлюсь тебе и у нас может снова что-то сложиться.

– Ты хочешь отношений? Как тогда, в институте? Но в те времена у нас были тела. А сейчас мы с тобой лишь жалкие голограммы. Ник, на настоящие отношения способны только живые люди, а не разноцветные пучки света.

– В обществе будущего для того, чтобы любить, не обязательно будет иметь биологическое тело. Мы сможем строить свои отношения на уровне цифрового ментального сознания. Я уже разработал виртуальную модель таких связей.

– Нет, Ник, я в такие игры не играю. Пока что я полноценная женщина, и мне нужны настоящие, а не виртуальные отношения. Прости, – гордо произнесла женщина и, скрестив руки на груди, отвернулась от виртуального ухажёра, словно аристократка, отводящая взгляд в сторону от просящего у неё милости простолюдина.

В этот момент она услышала едва уловимый от помех голос учёного из центра управления: «Вирта, извини, что вмешиваюсь… но, похоже, ты заигралась в свои чувства. Если ты забыла, то хочу напомнить, что вы не на свидании выясняете личные отношения. Ты, можно сказать, на важном ответственном задании. Оставь в стороне своё женское самолюбие и подыгрывай ему. Нам нужен доступ к тому вон светящемуся облаку на груди Ника, в котором находится интерфейс, который свяжет нас с центральным процессором управления Сириусом. В него нам надо ввести код самоуничтожения города».

Вспомнив истинную причину, по которой она находится в этом городе, кабинете и стоит перед правителем, Вирта кокетливо поправила блузку, затем причёску и, пафосно протягивая руки к облачной груди Ника, с натянутой и несколько наигранной улыбкой произнесла:

– А вообще, знаешь что, Ник, давай попробуем, вдруг мне понравятся эти твои цифровые ментальные отношения.

– Подожди. Осталось совсем недолго. Скоро процессор завершит работу по созданию модели города, и мы сможем попробовать новые отношения в действии.

Вирта кинула взгляд на секундомер в мониторе Ника. До необратимого прыжка человеческой цивилизации в пропасть нового измерения оставалась чуть более 12 минут. Женщина поняла, что надо действовать решительнее, иначе можно не успеть.

– Нет, Ник, я хочу прямо сейчас, пока обладаю живыми, а не искусственными чувствами. Это моя последняя просьба к тебе в обличии реальной женщины.

Ник призадумался. Слова Вирты поставили его перед нелёгким выбором. С одной стороны, по старой и скорее недоброй традиции, психологические корни которой уходили ещё в глубину их личных отношений в студенческие годы, он, как мужчина податливый, привык во всём уступать Вирте. Она благополучно пользовалась и часто злоупотребляла этим его отношением к ней, например, когда уговорила попросить декана их факультета не отчислять её за неуспеваемость, и только благосклонность последнего к гениальному студенту позволила ей тогда удержаться в престижном вузе. Или позже, когда она склонила Ника ходатайствовать перед руководством наукограда о переводе её на работу в это ведущее научное учреждение страны, да ещё и на ответственную должность, требующую наличия высокой профессиональной подготовки, явно не соответствующей её уровню. С другой же стороны, всё это было тогда – в прошлой жизни. В новом измерении он уже не прыщавый подросток и не моложавый студент, а величественный правитель хоть пока что и виртуального, но в скором будущем реального мирового государства. Его высокий политический статус не позволял поддаваться на чьи-либо провокации, а тем более уговоры женщины. Вопрос этот был не столь прост. В истории человечества случаи, когда представительницы слабого пола оказывали на грозных первых лиц государства настолько значимое влияние, что фактически полностью определяли его решения, встречались сплошь и рядом. Однако в рациональном Сириусе подобные проявления мужской слабости рассматривались как один из многочисленных недостатков архаических государств прежней формации, которого должно было быть напрочь лишено совершенное технократическое общество будущего. С третьей стороны, Ник был уверен, что опередившая своё время на сотни лет система безопасности Сириуса не может дать сбой и с лёгкостью справится с любыми угрозами, исходящими от примитивного интеллекта человека, поэтому праздное любопытство, здоровый авантюризм и стремление как можно быстрее проверить на деле свою новую программу ментальных отношений взяли верх, и Ник уверенно заявил:

– Я согласен. Сейчас я улажу одну формальность, и мы приступим.

– Какую формальность? – поинтересовалась вновь почувствовавшая силу своих женских чар Вирта.

– Для получения доступа посторонних к центральному процессору нужна цифровая санкция моих советников. Это ещё одна ступень защиты. Они оберегают меня от ошибок. Сейчас я с ними поговорю и начнём.

Ник обернулся к стоящим у него за спиной советникам и обратился к ним:

– Коллеги, прошу вас санкционировать доступ Вирты к интерфейсу процессора.

– Ник, извини, мы не можем этого сделать, мы ей не доверяем. Я как специалист по нейролингвистическому программированию могу с уверенностью сказать, что она лукавит, когда говорит, что хочет с тобой отношений. Ты ей не интересен. Я вижу это по направлению движения кончиков её губ, характерным мимическим морщинам лжи и жестикуляции рук, – ответил советник.

Тут в голове Вирты снова послышался голос учёного из центра управления: «Вирта, не знаю как, но от этих советников надо избавиться. Они сейчас насоветуют ему такое, что доступ к центральному процессору мы не получим никогда. Включи свою женскую хитрость, надави на его мужское самолюбие».

После этих слов Вирта примерила новый обольстительный образ роковой женщины и томно произнесла:

– Ник, тебе не кажется, что наши с тобой отношения – это слишком личное, чтобы обсуждать их с посторонними? Неужели ты сам не в состоянии разобраться в этом вопросе? Помниться мне, в институте тебе очень неплохо удавалась это делать.

По голографическому лицу Ника пробежали проблески лёгкой раздражённости вкупе с высокомерным тщеславием. Он снова повернулся к советникам и более настойчивым и жёстким тоном заявил:

– Да, Вирта, ты права. Этот вопрос не относится к компетенции государственного управления и не касается моих советников. Коллеги, я снова прошу вас предоставить Вирте доступ к интерфейсу.

– Нет, Ник, на это мы пойти не можем. Она совсем не внушает нам доверия. Ты посмотри на неё, да на ней печать некуда ставить, – настаивал советник.

– Ник, в конце концов они здесь правители или ты? Кто создал этот город и всё в нём? Даже они – результат твоего творения. И в твоём государстве ты самостоятельно не можешь решить – вступать тебе в отношения или нет? Какой же ты тогда правитель? – продолжала свои провокации Вирта.

– Вы что, не слышали, что говорю вам я – Верховный правитель Сириуса? Предоставьте доступ к процессору! – гневно закричал самодержец.

– Нет, Ник, извини, на этапе построения модели Сириуса процессор слишком перегружен и уязвим, это опасно… – тихо проговорил испуганный голос.

– Ах так… я вас создал… я и уберу отсюда! Мне не нужны советники, которые идут против моей воли.

– Ник, прости, но если ты уберёшь нас, мы будем вынуждены сообщить об этом… сам знаешь куда, и они отстранят тебя от должности. Мы хоть и твои друзья, но поставлены сюда не просто так, а выполняем важную государственную функцию. В наши прямые обязанности входит не только помогать тебе советами, но и принимать меры реагирования в случае совершения тобой действий, представляющих угрозу государственной безопасности, – пригрозил второй советник.

– Вы ещё смеете угрожать мне? Неблагодарные, забыли, по чьей милости вы находитесь здесь, а не на Горе знаний, как другие учёные. Вот вы и проговорились. Насколько я понял, «Волькериада» поставила вас на эти должности не помогать мне в принятии важных решений, а следить за мной. Этого не будет никогда! Я – единоличный правитель Сириуса! Так и передайте им наверх! – грозно закричал Ник.