Текст книги "Трансплутон"

– Это правда? – крикнул Руди срывающимся голосом.

– Он не в состоянии лгать, – мрачно подтвердил Уберт. —В этом нет никаких сомнений.

– Но выход должен быть! Мы должны допросить Ласло!

Уберт глубоко вздохнул:

– Не будем горячится. У нас еще достаточно времени. Мы можем использовать капсулы.

– Возможно, есть и другой путь, – негромко сказала Амадея.

Однако ее услышали все.

– Что ты предлагаешь? – быстро спросил Уберт.

– Я кое-что сделала. Я предусмотрела, что нам может понадобиться Ласло и его люди.

– Как ты посмела?! – рявкнул Уберт.

– Давайте не будем терять времени! – оборвала его Амадея.

Она подошла к пульту, взяла микрофон и произнесла несколько цифр. Из динамика послышался голос андроида:

– Доставить пленников к вам?

– Да, и как можно быстрее, – распорядилась Амадея.

Через несколько секунд дверь открылась, и восемь андроидов внесли две капсулы. В одной из них лежал спящий Фредер, во второй – тот красивый черноволосый человек, на которого Курт обратил внимание в самом начале путешествия, но позже ни разу не думал о нем.

– Откройте крышки, – приказала Амадея.

Андроиды повиновались, и оба пленника, которые, казалось, мирно спали, тут же как ни в чем не бывало встали на ноги.

Уберт тут же подскочил к Ласло.

– Отвечай быстро, как можно остановить взрыв? – рявкнул он.

– Какой взрыв? – в голосе венгра прозвучало искреннее удивление.

– Нам все известно, – поспешил заверить его офицер безопасности. – Курт во всем сознался.

– Взрыв? – все еще недоумевал Ласло. – Что за странная идея? Вы все сошли с ума?

– Видимо, я должна дать кое-какие пояснения, – спокойно сказала Амадея. – Я немного поработала над этим пультом, так что Курту ничего не угрожало, – она повернулась к Ласло. – Однако у вашего друга задатки незаурядного актера. Взрыв – это его идея. И я нахожу ее не странной, а великолепной.

– Амадея! – казалось Уберта вот-вот хватит удар. – Амадея, что ты говоришь?!

– Видимо, Амадея находит мое общество более привлекательным, чем ваше, – сказал Ласло, улыбаясь. – Ты думал, что тебе удалось меня провести. Но правда в том, что это я позволил тебе так думать.

Уберт стиснул зубы.

– Ну что ж, мы были к этому готовы, – он повернулся к доктору Бушу, инженеру системы безопасности и двум юным агентам. – Это не беда, на нашей стороне по-прежнему численное превосходство.

– Я так не думаю, – ответила Амадея, и в тот же миг андроиды, повинуясь ее знаку, шагнули к Уберту и его людям, схватили их за руки и крепко стиснули так, что те не могли пошевелиться.

– Антропус, прекрати это! – кричал Уберт. – Прекрати немедленно! Я тебе приказываю!

Он добился только одного – его андроид еще сильнее стиснул руки.

Ситуация менялась так стремительно, что Курт просто не мог придти в себя от изумления. То, что говорила и делала Амадея, заставило его за долю секунды в корне изменить свое мнение об этой женщине. А теперь еще и Ласло! Курт впивался глазами в его лицо, пытаясь вспомнить, где и когда видел его в последний раз. Этот нос с горбинкой, черные глаза, темные волосы. Нет сомнений, он помнил их и… не помнил. Нет, все попытки тщетны. Потерянные воспоминания упрямо не желали возвращаться.

Кажется, когда-то они – он, Фредер и Ласло – принадлежали к одной группе, объединенной какой-то общей целью. И эта цель была чрезвычайно важна для них. Была ли с ними Амадея? Возможно, да, возможно, нет. Здесь была какая-то тайна, какая-то двусмысленность. Были ли Ласло лидером группы? Нет. Или все-таки да? Курт опять не мог вспомнить ничего определенного. Но он ясно видел: Ласло прекрасно знает, что делает, а следовательно он наверняка знает то, о чем забыл Курт.

– Что мы будем с ними делать? – спросила Амадея, указывая на своих бывших коллег.

– Надо как-то избавиться от них, – ответил Ласло. – Я не хочу прибегать к насилию, но в ближайшие часы они не должны связывать нам руки. Что ты предлагаешь?

– Мы можем поместить их в зал для медитаций, – сказала Амадея. – Отключим гравитацию и получим идеальную тюрьму. Никакого насилия, но полная невозможность что-либо предпринять. При желании мы сможем наблюдать за ними с помощью мониторов.

Ласло кивнул, Амадея отдала распоряжения андроидам, и те увели пленников. Курт наконец решился напомнить о себе.

– Что мы будем делать дальше? – осторожно спросил он.

Вместо ответа Ласло положил руку ему на плечо, немного развернул кресло и указал на монитор, где по-прежнему красовались Плутон с Хароном. За то время, пока на корабле менялась власть, они стали еще ближе и теперь занимали добрую половину экрана.

– Мы должны покинуть корабль, когда он достигнет точки наибольшего приближения, – сказал Ласло. – Мы разгоним нашу шлюпку в гравитационном поле двух планет и ляжем на нужный курс. Все согласно плану.

– Так ты не собирался захватывать корабль?

Ласло расхохотался:

– Не спорю, здешние порядки могли кого угодно свести с ума, и все же я не сумасшедший. Разумеется, мы воспользуемся шлюпкой, там есть все, что нам необходимо для путешествия. Системы жизнеобеспечения и навигации функционируют нормально – Амадея и Фредер лично проверили их. Кстати, тебе будет интересно узнать, что Амадея – специалист по электронике, причем высочайшего класса. Шлюпка рассчитана на сорок человек, так что нам четверым там будет вполне комфортно.

– Когда мы стартуем? – спросил Курт.

Он понятия не имел, куда намерены направится Ласло и его товарищи, но не сомневался, что его место среди них.

– Уже совсем скоро, – заверил его Ласло. – Остались последние приготовления.

Он достал из внутреннего кармана куртки несколько листов бумаги, склеенных в единый свиток, сплошь покрытый рядами машинных кодов. Ласло развернул свиток, сел за находящийся в комнате компьютерный терминал и принялся вводить коды.

Амадея и Фредер устроились рядом.

– Прежде здесь была настоящая каюта капитана и резервный терминал управления кораблем, – пояснила Амадея Курту. – Для нас это оказалось очень удобно.

– Но ведь мы должны приготовиться, упаковать какие-то вещи… – начал тот, но тут же сбился, заметив, что оба – и Амадея, и Фредер – едва сдерживают смех.

– Все уже готово, – заверила его Амадея. – Мы ждали этого момента несколько лет, поэтому у нас было достаточно времени на упаковку вещей.

Курт кивнул головой, и в каюте стало тихо. Слышны были только привычные вздохи вентиляционной системы да перестук клавиш.

– Никогда не думал, – сказал наконец Курт вполголоса, – что для того, чтобы угнать корабль, нужно просто сидеть и ничего не делать.

Амадея вновь усмехнулась:

– А ты хотел, чтобы все было, как в кино? Длинные плащи, маски, оружие? Все куда проще. Достаточно внести определенные изменения в программу. Для того, чтобы овладеть какой-то организацией, нужно просто перехватить управление системой контроля. Определенные автоматы получили определенные приказы, и на нашу шлюпку был доставлен запас продуктов, кислорода и топлива, была рассчитана соответствующая траектория и так далее. Никто из непосредственных исполнителей не поинтересовался тем, зачем это делается. Мы не преступники в старомодном смысле этого слова, мы просто противодействуем системе, используя ее же резервы. А все потому, что мы умнее, – она тряхнула головой. – Я действительно не думаю, что нас можно назвать преступниками. Скорее уж мы – авантюристы, последние из чреды славных первооткрывателей. Впрочем, об этом проще судить вам.

Курт кивнул, соглашаясь с нею во всем.

Меж тем Ласло продолжал свою работу, по монитору плыли строчки набранных кодов, на другом мониторе Плутон постепенно выплывал из тени Харона, а Харон в свою очередь готовился спрятаться за спину своего соседа. Наконец Ласло последний раз нажал клавишу «Ввод» и встал с кресла.

– Ну вот, все сделано, – сказал он спокойно, как будто только что успешно прошел очередной уровень компьютерной игры.

Прочие заговорщики также поднялись на ноги, вышли из комнаты, вызвали лифт, который доставил их на верхний ярус в предшлюзовую камеру. Шлюпка была пришвартована у шлюза, люки заранее открыты, рядом с откинутой крышкой стоял андроид. Когда путешественники погрузились в шлюпку, он закрыл и загерметизировал обе крышки люков.

Путешественники вошли в рубку космической шлюпки и уселись в кресла перед пультом управления. По сравнению с космическим кораблем здесь было довольно тесно; кроме того большая часть рубки была заставлена различными приборами и контейнерами, так что для людей оставался только узкий проход – теперь Курт ясно видел, что Ласло как следует подготовился к путешествию.

Ласло занял кресло пилота, нажал на кнопку, и большой монитор над пультом засветился: теперь они могли видеть и звездное небо, и неразлучную пару – Плутон с Хароном, занимающую теперь почти весь экран.

– Все готово? – спросил Ласло, щелкая клавишами бортового компьютера.

– Все в порядке, – отозвался Фредер.

– Тогда мы начинаем.

И Ласло нажал кнопку «Старт».

Звезды дрогнули и поплыли по экрану – шлюпка отошла от борта корабля. Ласло слегка развернул ее и запустил двигатель. На несколько секунд они нырнули в тень корабля, затем наконец оставили его позади.

– Пристегнитесь, сейчас будет небольшая перегрузка, – распорядился Ласло.

Ускорение действительно нарастало, вот оно уже достигло трех, затем четырех g. Они проскользнули над самой двойной планетой – в двух или трех миллионах километров от нее, затем Ласло сбросил ускорение до одного g и путешественники расстегнули ремни. Амадея и Фредер начали распаковывать контейнеры, проверять работу приборов, Курт старался им помочь.

– Эта шлюпка должна стать нашим домом на долгое время, – объяснял Фредер. – Здесь есть душ, маленькая кухня, вдоль бортов располагаются каюты, внизу – машинное отделение. В носовом отсеке – компьютер и система регенерации. На корме – кабина радиационной защиты, надеюсь, нам не придется ею пользоваться.

– А чем мы будем заниматься во время полета? – спросил Курт.

– У нас есть очень важное дело, – ответил ему Ласло. – Мы должны вспомнить все, что произошло во время первой экспедиции. Мы должны помочь тебе справиться с твоими провалами памяти.

– Думаешь, это получится? – вздохнул Курт.

– Обязательно получится, – заверил его Ласло. – Мы просто обязаны это сделать. Ведь ты единственный из нас, кто побывал «на той стороне».

* * *

Меня зовут Ласло Рот. В тот год, когда стартовала Экспедиция «Транс Плутон», мне было 28 лет. Спешу заметить, что здесь и далее речь пойдет не о Трансплутоне – легендарной десятой планете солнечной системы, в существование которой уже никто не верит, а об экспедиции «Транс Плутон», буквально «За Плутон», то есть за пределы самой Солнечной системы. Теперь все наше предприятие выглядит гораздо внушительнее, не правда ли? Мы планировали Великий Прыжок длиной в четыре световых года до Альфы Центавра – ближайшей к солнцу звезды. Последние исследования показали, что Альфа Центавра имеет по меньшей мере одну собственную планету – этого было достаточно, чтобы разжечь нашу фантазию, и достаточно для того, чтобы пробить решение об организации экспедиции. В то время НАСА переживало не лучшие дни. Эра Холодной войны была давно позади, а мирные государства интересовались в основном перелетами внутри Солнечной системы. Достаточно воображения оставалось лишь у ученых и журналистов, поэтому нет ничего удивительного в том, что Международный Ученый Совет и всемирный концерн Теле-Пресс, в котором я работал, в конце концов нашли общий язык. Любому было понятно, какое значение для науки может иметь подобная экспедиция. А уж наша фирма была готова сделать из всего предприятия первоклассную сенсацию. Технологии к этому моменту было развиты настолько, что корабль мог преодолеть расстояние в три четверти светового года за несколько недель, а астронавты смогли бы, находясь в состоянии гибернетического сна, длительное время выдержать перегрузку в 10 g без вреда для здоровья. Таким образом путешествие к Альфе Центавра из области фантазий перемещалось в область реальности. Оно должно было продолжаться 12 лет, но благодаря релятивистическим эффектам для участников полета оно продолжалось бы менее 11 лет. Большую часть пути астронавты находились в состоянии гибернетического сна, в дальнейшем их существование поддерживала система регенерации воздуха и воды. Разумеется, оставалось еще много трудностей и неясностей относительно плана экспедиции, но мы были полны решимости. И, самое главное, благодаря соглашению, заключенному между Ученым Советом и Теле-Прессом четверть мест в экипаже была зарезервированы за журналистами.

Публика после длительного периода безразличия снова заинтересовалась межпланетными путешествиями. Казалось, вернулись старые добрые времена Спутника и «Джемини», высадки на Луну, шаттлов, полетов на Марс и Венеру, исследований внешних планет, высадки автоматических станций на Плутоне и Хароне.

Впервые за последние тридцать лет в этой области затевалось нечто по настоящему грандиозное.

Разумеется, все старые скелеты посыпались из шкафов. Пионеры космических исследований тут же принялись обрывать телефоны организаторам экспедиции, космические медики вновь смазали маслом свои центрифуги и начистили барокамеры. Чуть позже мне пришлось с ними столкнуться, и могу сказать, что все трудности полета меркли перед испытаниями предполетной подготовки. Но хуже всего были психологи. Они пришли последними и принялись решать, кто полетит, а кто нет. При этом имейте в виду, что нормальные люди с нормальными человеческими эмоциями их не устраивали. Решительность, целеустремленность, азарт – все это не котировалось. В цене было нечто совсем иное: скудность фантазии, безынициативность, пассивность и главное – полная удовлетворенность жизнью вообще и собой в частности. Думаю, вы согласитесь со мной, что нет ничего хуже, чем провести несколько месяцев в замкнутом пространстве в компании таких вот бесцветных типов.

С самого начала было ясно, что большую часть мест в экипаже должны занять ученые и техники. Последние обязаны были позаботится о том, чтобы корабль не только благополучно добрался до Альфы Центавра, но и не менее благополучно вернулся на Землю. В результате на долю представителей Теле-Пресса осталось всего лишь одно место. И по счастливой случайности это единственное место досталось мне. Я умел гладко складывать слова, неплохо обращался с камерой, однако это умели многие из моих коллег. Важнее было то, что я не был новичком в космосе – в свое время я провел около полугода на Ио – одном из спутников Юпитера – вместе с экспедицией командора Рока. Я также трижды побывал на Марсе и пересек одну из марсианских пустынь. Кроме того, я был самым молодым среди членов редакции нашего концерна. Психологи сделали все для того, чтобы меня скомпрометировать, но Теле-Пресс проявил настойчивость. И вот одним прекрасным июньским утром мы стартовали с космодрома Калхир, расположенного высоко в горах Эфиопии, благополучно состыковались с орбитальной станцией, и через несколько часов наш корабль уже отправился к границам солнечной системы. От этой поездки у нас осталось немного впечатлений, так как мы совершили ее уже в замороженном состоянии.

Ну вот, я думаю, что для начала этого будет достаточно. Все довольны? Тогда я передаю слово следующем докладчику.

Минуточку, у меня есть вопрос. Вы действительно удовлетворены этой историей? Я, например, нет.

Почему? Что тебя не устраивает?

Ты умолчал кое о чем. Мне кажется, что мы должны быть абсолютно честными друг с другом. Мне кажется, это важно. Да и какой смысл скрывать правду сейчас, когда миновало уже столько лет?

О чем же я, по-твоему, умолчал?

Ты говорил о том, почему выбор пал на тебя. Твоя высокая квалификация журналиста, твои космические путешествия, твоя молодость. Однако ты не сказал о том, что ты был только третьим в списке.

Да, правда, в начале редакция предоставила Ученому Совету три кандидатуры на выбор, но затем…

… затем кандидат № 1 заболел.

Да, Лестер Кауфманн заболел и не смог пройти тесты.

Однако прежде он был здоров, как бык. И после вашего старта он тоже ни разу не пожаловался на здоровье. Тебе придется рассказать и эту часть истории.

Ну хорошо, я буду честен. Вы просто не можете себе представить, что чувствуешь, когда в последний момент кто-то выхватывает лакомый кусок прямо у тебя изо рта! А особенно обидно было бы проиграть этому Кауфманну! Этому проклятому рутинеру, этому писаке, который мог вести репортаж и с конкурса красоты, и с пылающего тропического острова с одинаково скучной миной. И этот человек первым увидит Альфу Центавра?! А Альфа Центавра увидит его оловянные глаза?! Я просто не мог этого допустить. Было не так уж трудно подменить его кардиограмму. Он потребовал повторить обследование, а я повторил свой трюк. Думайте обо мне что хотите, но я ни секунды не раскаиваюсь в этом поступке.

Но ты сделал кое что еще.

Что ты имеешь ввиду на этот раз?

Кандидата № 2 – Элиану Белевна.

Элиана? Ах да, Элиана! Это было просто жестоко забросить такую очаровательную девушку в мрачный холодный космос. Она сама это поняла. Мы были близки, очень близки, и она открыла мне свою душу. Она боялась. Поверьте мне, она боялась, она не вынесла бы путешествия.

По-моему, она поняла, что не вынесет путешествия после того, как вы провели отпуск вдвоем. После этого она забрала назад свое заявление, не так ли?

Ну хорошо, я буду честен. Я много говорил с ней об этом проекте и постарался развеять ее иллюзии. Помню, она твердила, как заведенная: но ведь редакция меня послала, редакция оплатила мой билет, что я могу сделать? У нее не было ни грана фантазии. Но я объяснил ей, как это будет выглядеть: женщина, которой далеко за двадцать, отправится в путешествие продолжительностью в двенадцать лет. Сколько лет ей будет, когда она вернется? Она посчитала и ужаснулась.

Возможно, это действительно было нехорошо с моей стороны. Она была совсем не моего типа и, честно говоря, я предпочел бы провести отпуск с кем-нибудь другим. Но я просто свихнулся на этом путешествии. В конце концов я не сказал ей ни слова неправды. Ей действительно предстояло провести двенадцать лет в обществе одних и тех же довольно нудных типов. В общем, я ее убедил, и она забрала свое заявление. Кстати, сейчас она занимает кресло главного редактора в одном из наших крупнейших журналов, у нее двое прелестных детей – так что я решительно не понимаю, чего мне стыдиться.

Мы вовсе не хотели тебя пристыдить. Мы просто хотим быть честными. Мы должны объединить все наши знания, чтобы создать целостную картину. Никто не знает, какая деталь окажется незначительной, а какая принципиально важной. Поэтому нельзя делать исключений. Кстати, из твоего рассказа ясно видно, насколько со временем изменился наш взгляд на события тех дней. Мне кажется, это очень важно.

Ну хорошо, теперь моя очередь. Меня зовут Фредерик Даннер, я механик. Я старался постоянно повышать свою квалификацию, изучал машиностроение, металлургию, посещал вечерние курсы. Тем не менее, когда я впервые услышал о проекте «Транс Плутон» я был рядовым механиком в рядовой лаборатории. Однако эта весьма рядовая лаборатория входила в состав фирмы которая изготовляла планеры по заказу НАСА. Был ли это случай или судьба, судить не мне. Правда учтите, что я с детства любил фантастику, а во дворе нашей фирмы стояли уменьшенные копии старинных шаттлов – возможно, именно они и привлекли меня, когда я пришел туда устраиваться на работу. И вот, когда пошли слухи об экспедиции, меня буквально затрясло в лихорадке. Я сделал все, что мог для того, чтобы попасть в число претендентов. Я составил резюме, выверяя каждую букву. Я постарался, чтобы моя квалификация могла удовлетворить самые взыскательные требования. Я позаботился о том, чтобы у меня были лучшие рекомендации. Так я попал в число избранных. Дальше начались испытания, тесты, экзамены. Я работал, как ломовая лошадь. Они проверяли, как быстро я смогу принимать решения в непредвиденных ситуациях, насколько я устойчив к нагрузкам. И вот оказалось, что я пригоден! Я способен работать в космосе! Сейчас мне это кажется странным: тогда они распинали меня по всем правилам искусства, а теперь космос открыт для любой бабушки-маразматички.

Ну ладно, простите, что я отвлекся. О чем мы говорили? Ах да, о тестах! Я прошел их неплохо. Я оказался в числе лучших. Но тут возникли новые трудности. Техника, машины – во всем этом я хорошо разбирался. По-настоящему хорошо. Со здоровьем у меня также все было в порядке – я не боялся перегрузок, вибрации, жары и холода. Я чувствовал себя в центрифуге, как дома. И все же я боялся.

Я боялся психологических тестов. Я уже понял, какого типа людей отбирали психологи, и знал, что скорее всего я им не подойду. Я не мог бы назвать себя особенно спокойным, миролюбивым, бесстрастным. Зато я был настойчивым и целеустремленным. Поэтому я не стал ожидать, когда с треском вылечу из проекта. Я пошел к частному психологу, заплатил ему большие деньги, собственно почти все деньги, которые у меня были на тот момент, и он научил меня, как проходить тесты. Мы разбирали их вопрос за вопросом, картинка за картинкой. И в конце концов это оказалось не так уж сложно. Например, знаменитые кляксы Роршаха. Я просто не должен был разглядеть в них ничего особенного – никаких сражающихся людей, никаких любовников, никаких взрывов, никаких инопланетных кораблей – сплошные цветочки, бабочки, облачка. Ну так вот, говоря коротко, я успешно прошел все тесты и был зачислен в состав команды.

Все звучит очень правдоподобно за исключением одной мелочи. Я знаю, что в молодости ты привлекался к суду за драку и несколько месяцев отсидел в тюрьме. Как быть с этим?

Не знаю, нужно ли мне оправдываться. Я же не упоминаю, что Ласло в свое время задерживали за вождение в пьяном виде.

Мне тогда было шестнадцать.

Ах, прошу прощения! Мне было семнадцать, а тот парень передергивал карты. Между прочим, он был на голову выше меня и шире в плечах, но… он получил по заслугам. Потом мне пришлось научиться сдерживать себя, и я научился, иначе не сидел бы рядом с вами.

Думаю, не стоит дальше копаться в подобных вещах.

Напоминаю, мы собирались быть честными друг с другом. Ну хорошо. Теперь очередь Амадеи.

Меня зовут Амадея Бальбао. Я не участвовала в первой экспедиции и вообще раньше не бывала в космосе. Как и почему я оказалась здесь? Резонный вопрос. У вас троих есть одна и весьма уважительная причина – вам было слишком тесно на Земле. Слишком жесткая система контроля, слишком мало заповедных уголков, естественных ландшафтов. Настоящие мужчины чувствуют себя там, как в клетке. А здесь перед нами невероятный простор, невероятные опасности, приключения, невероятная свобода. Не буду лгать: меня это тоже привлекает. Однако покинуть Солнечную систему и на долгие годы оказаться запертой внутри космического корабля? На это я не пошла бы даже ради возможности изучить планеты системы Альфы Центавра. Да и стоят ли эти планеты изучения? Что если это просто газовые гиганты, вроде Юпитера и Сатурна, или безжизненные обломки камня, вроде Меркурия или Плутона? Тратить на это десять или двенадцать лет жизни? Нет, увольте. У меня и в мыслях не было принимать участие в первой экспедиции.

Кроме того, тогда ты была еще слишком молода.

Совершенно верно. В год старта вашей экспедиции мне было шестнадцать. Но у меня была старшая сестра. Ее звали Верена. Вы должны ее помнить. Я всегда восхищалась ею, но не всегда понимала. Я не понимала, почему она так хочет улететь вместе с вами. Мне казалось, что она предает нас, нашу семью. У Верены была неженская профессия – она была специалистом по электронике, но при этом она не была ни синим чулком, ни сухарем, наоборот она интересовалась всем необычным, всем, что будило фантазию. Искусственный интеллект, загадки биологии, эволюции, необычные человеческие способности – Верена много рассказывала мне об этом. Не знаю, была ли она так же откровенна с другими. Скорее всего нет, она боялась, что ее поднимут на смех. Но мне она могла доверять. Наверное, я была нужна ей ничуть не меньше, чем она была нужна мне. А я просто жила ею. Что ее особенно интересовало? Как люди стали такими, какие они сейчас, и могла ли их эволюция пойти по другому пути? Что ожидает человечество в будущем? Будет ли оно развиваться дальше или останется прежним во веки веков? Может ли вообще что-либо остаться неизменным в нашем вечно меняющемся мире? Но возможны ли изменения, если мы пытаемся мыслить внутри узких, искусственно созданных рамок? Если с детства подавляем в людях способность к творчеству, волю, способность мечтать, проявлять инициативу, ставить перед собой все новые цели? Если мы приучаем их к эрзац-счастью, защищаем от фантазий и разочарований, от ответственности? Мы упражняем мышцы, чтобы они не атрофировались, но стремимся избавить мозг от любой нагрузки…

Ну ладно. Так или иначе Верена узнала об экспедиции. Она рассказала мне, что подала заявление. Это означало, что мы расстанемся на двадцать лет. Но Верена ни на секунду не усомнилась в своем выборе. Позже я поняла – ею руководила не скука, не жажда приключений, ее вела надежда. Ей казалось, что там, в глубинах космоса, она найдет ответ на свои вопросы. Наше земное общество казалось ей абсурдным. Она мечтала шагнуть за границы известного мира, увидеть нечто иное. Ей казалось, что тогда она сможет лучше понять нашу жизнь.

Пожалуй, ей было легче, чем вам, попасть в состав экспедиции. Институт, в котором она работала, принимал непосредственное участие в подготовке экспедиции, поэтому она могла воспользоваться своими связями. Кроме того, она была женщиной и могла требовать для себя привилегий под флагом борьбы за равноправие. Руководство в последнюю очередь хотело прослыть консерваторами, допускающими дискриминацию женщин. В то же время заявки на участие в экспедиции подали почти двести мужчин и всего двенадцать женщин. Верена выиграла конкурс без особого труда. Возможно, она тоже пускалась на хитрости, но об этом мне ничего не известно. Я знаю только, что она довольно быстро получила вожделенное место на корабле.

Что было с ней потом? Об этом вам лучше знать. Я же закончила школу, поступила в университет. Я изучала биологию, кибернетику, я училась строить и программировать андроидов и позже стала одним из ведущих специалистов в этой области. Вероятно, поэтому Ласло обратил на меня внимание и предложил мне принять участие в этой экспедиции. И я согласилась.

Но почему ты согласилась?

Почему? Скажите мне сами. Потому что Верена так и не вернулась домой. Прошло уже восемь лет после вашего возвращения, а я так и не знаю, что случилось с моей сестрой.

Я хочу наконец это узнать. Я хочу увидеть то, что увидела она, и, может быть, понять то, что поняла она. И еще… Я верю в невозможное. Я хочу быть уверена, что использовала все, пусть даже безумные возможности найти и вернуть ее. Вот и все.

И это действительно все? Я хотел бы знать больше. Впрочем, возможно, лучше спросить Ласло. Я пытался его найти еще там, на Земле. Одно время он жил в Африке, затем перебрался в Аргентину. Потом эта экспедиция. Чья это была инициатива – твоя или его? Кто кого разыскал?

Я разыскала Ласло. Это было нетрудно. Я просто покупала иллюстрированные журналы, и, обнаружив подписанные им репортажи, посылала запрос в редакцию.

И наконец ты подкупила одного из репортеров, и он взял тебя в Лиму, где ты и встретилась с Ласло.

Я бы не стала называть это подкупом – думаю, я не сделала ничего противозаконного.

А Ласло? Мы не должны были разглашать подробности нашей экспедиции.

Он ничего и не разглашал. Если бы он выступал по телевидению или по радио – да, это было бы нарушением обещаний, данных его прежнему руководству. Но он не делал ничего подобного. Наоборот, он старался забраться в самые труднодоступные районы Земли.

Но поездки стоят денег. Неужели его репортажи в журналах так щедро оплачивались?

Зачем ты спрашиваешь, Фредер? Ты прекрасно знаешь откуда у меня деньги. Они ничем не отличаются от твоих – мы получили их в одном и том же месте от одного и того же человека. Просто я ими лучше распорядился.

И все же ты…

И все же я… Но я готов спорить, что ты тоже все время с самого момента нашего возвращения думал о чем-то подобном, иначе ты не сидел бы здесь. И заметь, я не приглашал тебя лететь вместе с нами, ты сам позаботился о том, чтобы оказаться на этом корабле.

А ты собирался лететь один.

Разумеется, не один. Но не торопите меня. Я уже говорил: я все время думал о новой экспедиции, я играл с этой мыслью, однако не знал, как претворить ее в реальность. С деньгами проблем не было – я с умом вложил полученные мной средства и быстро сколотил неплохой капитал. На самом деле все очень просто. Что нужно газетчикам, телевизионщикам и прочим ушлым парням, которые каждый день развлекают вас? Им нужны новые сенсации! Ежедневные сенсации! Землетрясение, крушение самолета, прорыв дамбы – без этого ни одна газета не распродаст тиражи, а программа не наберет необходимый рейтинг. Знаешь, какие войны разворачиваются в нашем мире за право эксклюзивного репортажа? Часто катастрофы даже инсценируются: сбои на космических станциях, падение телевизионной башни в Бомбее. Только представьте себе, сколько денег в это вкладывается. Можно спокойно построить новую станцию, новую телебашню.

А как насчет нашей экспедиции? Это же всем сенсациям сенсация! Прорыв к звездам, первая встреча с неведомыми мирами… Да еще этот авантюрный сюжет с захватом шлюпки! Чем не лакомый кусок для журналистов? От них требуется только одно – молчать до поры до времени и отстегивать деньги, зато потом они получат отчет из первых рук.

Так ты нашел деньги на экспедицию?

Они прекрасно знали, что путешествия и приключения всегда возбуждают зрителя. Волшебство космоса, магия звезд и тому подобные вещи… Я наобещал им полный мешок чудес. К сожалению, я уверен, что этот трюк сработает только один раз. Третьей экспедиции не будет. Будет только эта – вторая. Она же последняя.

А почему ты решил взять с собой Амадею?

Без нее у меня ничего бы не получилось. Она работала в том же институте, что и Верена, у нее были те же связи, те же возможности, та же квалификация. И кроме нее никто не стал бы прокладывать курс на Альфу Центавра. За последние десять лет наша космонавтика окончательно замкнулась в пределах Солнечной системы. Кажется, больше никто не верит в реальность существования иных звездных систем, иных галактик. Другие специалисты, к которым я обращался, называли меня безумным мечтателем. Мое предложение не вызвало у них ни малейшего интереса.