Текст книги "Вселенная Айн Рэнд. Тайная борьба за душу Америки"

Я спросил, какие именно из действий государства Герр имеет в виду. Ведь передо мной был лидер «Чаепития», пропагандист, радиоведущий, и я ожидал получить некий анализ – или хотя бы краткое перечисление – причин кризиса, а также того, какую роль в нем сыграло правительство. Герр был простой человек, не политик, однако как раз простые люди наводнили Интернет всевозможными теориями о том, почему именно едва не рухнула банковская система.

«Это очень сложно, – ответствовал Герр. – Проблема кроется в федеральном правительстве. Она такая сложная – не знаю, как внятно изложить. Там все так перепутано!» Он не мог назвать имен тех политиков, которые вынудили банки принимать неверные решения, зато знал точно, что Барни Франк в эпоху Клинтона участвовал в бесчисленных дискуссиях, отстаивая «закон об ответственном субсидировании» или что-то подобное в начале 1990-х годов. Вот тогда-то ипотечные банки и были поставлены в то положение, при котором они обязаны выдавать займы определенного рода. Герр имел в виду Закон о местных реинвестициях 1977 года, который вынуждал банки выдавать ссуды людям с невысоким уровнем доходов и представителям меньшинств. Закон о местных реинвестициях подвергся критике во всех выступлениях ультраправых политиков по поводу финансового кризиса, в том числе Дика Арми и Рона Пола[156]156
  Paul R. Commentary: Bailouts will lead to rough economic ride // CNN.com, September 23, 2008 (URL: http://www.cnn.com/2008/POLITICS/09/23/paul.bailout/index.html).


[Закрыть]. Особенно возненавидели этот закон рэндианцы: ведь он требовал, чтобы банки давали заем людям, которых прежде было принято считать неправомочными. Все прямо по сценарию «Атланта». Критики положений критикуемого закона уверяют, что он доказал свою несостоятельность «сверху, снизу и со всех сторон», как заметил однажды в своей колонке в «New York Times» Пол Кругман. Главная слабость этого закона, по словам Кругмана, состоит в том, что субстандартное кредитование проводили учреждения, в основном не подпадающие под его действие.[157]157
  Krugman P. Armey of Ignorance // New York Times blog. November 10, 2009 (http://krugman.blogs.nytimes.com/2009/11/10/armey-of-ignorance/).


[Закрыть]

К выборам 2008 года сознание собственной отчужденности у Герра достигло пика. Он наблюдал, как «демократы в своих политических речах рассуждают о ситуации в Ираке, о терроризме, о тюрьме Абу-Грейб. А потом они начали попросту подрывать политику президента Буша». Герр понимал необходимость перемен и возврата к власти, но прежде всего необходимость вмешательства в национальную безопасность. «Вы же понимаете, – сказал он, – мы военные. И я снова переживал те же чувства, что и в 1992 году, после фальшивого прилета Клинтона. Его демократы связывались в моем сознании с теми людьми, которые подрывали все попытки усилить национальную безопасность, а по каналу „CNN“ только и показывали, что снайперов-террористов…» и так далее. Клинтон, не приземлившись тогда на их базе, действительно достиг своей цели. Этот поступок был воспринят как демонстрация неуважения, он вызвал у людей раздражение, хотя я все-таки не понимаю, почему Герра так рассердило необходимое соблюдение президентом правил безопасности. Кажется, причина крылась не только в разочаровании, постигшем его, когда двадцать лет назад он не увидел, как Билл Клинтон выходит из самолета.

Напыщенные речи Рика Сантелли помогли Герру осознать свои чувства. «Он говорил о том, о чем я думал», – признался Герр. Я заметил ему, что Сантелли – рэндианец. Герр этого не знал. «Что ж, значит, стоит почитать Айн Рэнд», – сказал он, и я согласился с ним. Да, этому человеку отчаянно не хватало Рэнд. Если он все равно испытывает те чувства, какие испытывает, почему бы не подвести под эти чувства хоть какое-то логическое обоснование? Меня явно испортило тесное общение с рэндианцами, которые все на свете, даже самые нелепые вещи, вписывали в свою идеологию. Обратившись к своему подопытному кролику, я предложил ему почитать что-нибудь из работ Рэнд или хотя бы посетить сайт Института Айн Рэнд. После чего мы поговорим еще раз, и я пойму, насколько сильно повлияло на Герра это знакомство. Герр с готовностью согласился.

И перешел к теме «проверок для федералов» и прочим, которые затрагивали в своих выступлениях Рон Пол и Дик Арми, а я ощутил, как у меня глаза лезут на лоб. Все это Герр полностью заимствовал из рассуждений республиканцев. У меня было такое впечатление, будто я загнал пресс-релиз Фонда «Heritage» в компьютерную программу, переводящую текст в аудиоформат. «Чаепитие» считается самым массовым, народным движением, однако временами кажется, что оно отражает проблемы исключительно больших начальников из далеких мегаполисов. У идей движения нет твердой идеологической базы. Герр был зол по многим, совершенно не связанным друг с другом и весьма незначительным причинам, и все они наводили его на мысли, отличавшиеся поразительной затхлостью, в духе Барри Голдуотера.

Опасения, зародившиеся у меня при встрече с объективистами в ресторане на Манхэттене, оправдались во время разговора с Герром. Он вроде бы знал только о том, против чего, а не за что он выступает. Например, у него не было никакого мнения по поводу сокращения роли государства в управлении экономикой, и это доказывало, что все сведения, каких он нахватался из средств массовой информации правого толка, были неполными и не обдуманными как следует. Он был моей контрольной группой, но в результате нашего разговора я ощущал только недоумение, не получив ответа на множество вопросов, поскольку он был не в состоянии обсуждать финансовый кризис как знающий человек (пусть даже все его знания были бы негативными).

Этот человек нуждался в интеллектуальном оружии. Может быть, сунув за пояс какие-то рассуждения Рэнд, он перестал бы сокрушаться по поводу ложного прибытия борта номер один и сосредоточился бы на важных вопросах: например, на необходимости быть эгоистом или на моральном превосходстве не регулируемого правительством капитализма? А наблюдать, как он топчется вокруг несформированных идей, расплывчатых и зачастую не особенно осмысленных, было больно. Хотя некоторое удовольствие все-таки доставляло. Он работал на радио и говорить умел. Он немного напоминал мне эксцентричных ведущих прежних лет, работавших в ночном эфире, таких как Лонг Джон Небел и Барри Грей, которых было приятно послушать, отходя ко сну.

Я подозревал, что вокруг – немало таких Марков Герров: смутно неудовлетворенных людей, которые только что ощутили собственную силу благодаря «Движению чаепития». В 2009 году, когда презираемый всеми Обама заступил на должность, Герр настолько вдохновился речами Рика Сантелли, что принялся искать в Мемфисе единомышленников. Нашел пятнадцать человек. Они начали собираться с марта 2009 года в ресторане «Перкинс» и решили, что «последний день уплаты налогов – идеальный день, чтобы высказать вслух свои опасения». Никакой рэндианской идеологии тут не было, никаких разговоров об «отъеме денег», но опасения были примерно те же: правительство стало слишком большим, слишком властным. Это было «мы» против «них», где «они» – правительство, а «мы» – все остальные, начиная с фермеров, которые сами копаются в земле, и заканчивая директорами банков, некоторым из которых приходилось отдавать тридцать процентов своего дохода.

15 апреля 2009 года митинг прошел, как и было запланировано, и пресса явилась – вместе с пятью тысячами участников. «Опыт был просто потрясающий. Мы понятия не имели, что творим. Но все происходящее было так органично, так свежо и весело. Так здорово, когда есть возможность высказать вслух свое мнение и сказать ровно то, что ты чувствуешь». Его формулировки показались мне любопытными – как будто необходимо собраться в дном месте с другими недовольными правых взглядов, чтобы воспользоваться своим правом на свободу слова.

С самого начала Герр заметил на собраниях «Чаепития» плакаты и транспаранты со словами «Джон Галт». Поскольку Рэнд он никогда не читал, то смутно понимал, что это значит. Особенно одна постоянная участница митингов, Вики Таулс, «все время носилась с этими странными плакатами, ну, с Джоном Галтом. На них было написано: „Где Джон Галт?“ – и прочее в таком духе».

Вики была следующей в моем списке людей, у которых я хотел взять интервью. Но пока что я продолжал расспрашивать Герра. Я продолжал беседу в надежде понять, почему люди открыто восторгаются политикой, которая противоречит их основным интересам. У меня сложилось впечатление, что Герр даже не понимает, почему испытывает те чувства, какие испытывает. У него просто было ощущение, на уровне инстинкта, что перемены необходимы, что в финансовом кризисе виновато правительство, которое необходимо обуздать.

Совершенно очевидно, что подобные чувства испытывало множество людей. Пять тысяч это вам не пустяк. И если эти пять тысяч тоже не слишком вникают в факты… что ж, в таком случае они готовы к разговору о деле объективизма.

Вики Таулс не горела желанием беседовать со мной. Она ответила мне в электронном письме, что она «скорее поклонница книги „Атлант расправил плечи“, чем самой Айн Рэнд». Вики писала: «Я недостаточно хорошо знакома с ее работами, чтобы объявить себя объективисткой, но мне действительно нравится „Атлант“, мне симпатичны высказанные там идеи. Меня волнует и воодушевляет мысль о силе личности. Джон Галт и ему подобные испытывают жгучее желание мечтать и творить, и таков выбор каждого человека. Каждый из нас испытывает подспудное желание творить добро и освещать собственный путь, однако как часто это желание подавляется».

«И это меня расстраивает, – продолжала она в письме, – потому что человек способен начать заново в любой момент. Я – непотопляемая оптимистка, я вижу потенциал в каждом, кого встречаю на жизненном пути. У нас всех имеются уникальные способности и таланты, дарованные нам Творцом, и ни один человек не способен их подавить, если только мы ему не позволим».

После такого письма мне еще больше захотелось побеседовать с Вики. Это упоминание «Творца» с большой буквы подкупило меня. Для прямолинейных фанатов Рэнд «творцами» являются люди, а не божества. «Творец» с маленькой буквы – это ласкательное обращение из «Источника», вроде слова «милый» для обычных людей, и оно то и дело повторяется в качестве обращения к главному герою. Было бы интересно узнать, как Вики примирила веру и Творца с большой буквы с рэндианской пропагандой.

Она преодолела свои сомнения, и мы договорились о встрече. Вики жила в Мемфисе, работала операционистом в «Federal Express» («FedEx»). И в этом имелось некое символическое значение. Компания «FedEx» иногда упоминается рэндианцами в качестве примера блистательного предприятия, обводящего вокруг пальца гнусную правительственную бюрократию.

Вики сказала, что на самом деле никогда не носила плакатов со словами «Кто такой Джон Галт?». «У меня на сумке есть небольшая наклейка, – сказала она. – На ней написано „Кто такой Джон Галт?“, мне ее подарили за покупку». Она получила наклейку, когда покупала в интернет-магазине JohnGaltGifts.com футболки с надписью «Кто такой Джон Галт?». В Интернете существует множество магазинов, которые снабжают читателей «Атланта» вещами с соответствующей символикой. Сайт, упомянутый Вики, направляет на ProudProducers.com. Он первым появился в списке, когда я искал магазин JohnGaltStore. (Я мысленно отметил, что если когда-нибудь встречусь с Яроном Бруком, то совершенно безвозмездно предложу ему поместить на сайте института ссылку на «официальные сувениры Айн Рэнд».)

На ProudProducers.com предлагают целую линию одежды с символикой «Атланта»: футболки, шариковые ручки, кепки, лицензионные рамки для фотографий, монеты, коврики для мыши, переводные картинки, наклейки и даже стилизованные солдатские медальоны, все это с именем Джона Галта, с упоминанием Ущелья Джона Галта и с призывами читать Айн Рэнд. Также имеются сувениры из «риарден-металла» и «меди „Д’Анкония коппер“», «супер-моторы двадцатого века» и прочие тотемы «Атланта», безделушки с именами героев, лозунгами и названиями вымышленных компаний. Как я и ожидал, на сайте тема «Кто такой Джон Галт?» представлена в нескольких вариациях, в разных формах и расцветках. Также в небольшом ассортименте имеются товары, относящиеся к «Гимну» и «Источнику». Мне больше всего понравилась наклейка со словами: «Не спрашивай, что твоя страна может сделать для тебя. Спроси себя, что ты можешь сделать для СЕБЯ».

Из произведений Рэнд Вики читала только «Атланта», хотя и собиралась прочитать еще «Мы – живые», первый ее роман, опубликованный в 1936 году, где действие происходит в послереволюционной России. Он значительно короче двух других романов Айн Рэнд и куда более удобочитаем. Вики пыталась осилить «Источник», но была слишком занята участием в «Чаепитии», чтобы уделить роману должное внимание. «Я не особенно пристально изучала творчество Айн Рэнд, но то немногое, что я знаю из ее философии, мне нравится, – сказала она. – Особенно то, что мы несем ответственность за самих себя, и то, что становясь сами все лучше и лучше, мы делаем лучше для всех остальных». Это невнятная, но не дающая покоя всей Америке мысль, что надо становиться все лучше и лучше, кажется, насквозь пронизывает все «Движения чаепития», хотя мне до сих пор неясно, как эту мысль можно почерпнуть из «Атланта», где Америка представлена в самом экстремистском воплощении, и как можно выразить ее таким затертым афоризмом. Похоже, только слегка чокнутые левые вроде Уиттакера Чемберса, обращают внимание на фашистские идеи, изложенные в книге.

Вики сказала, что читала «Атланта» в период предвыборной гонки 2008 года. Она встречала в блогах разные фразы, где упоминался Галт, и цитаты из Рэнд, «и это подогревало мое любопытство, я начала выяснять, в чем тут дело, я постоянно задавалась вопросом: что это такое?». Вики, которая была родом из Миссури, в колледже придерживалась либеральных убеждений, но, окончив курс в начале 1990-х годов, сменила политические взгляды на правые. Она увлеклась Рашем Лимбо, «поэтому действительно начала задавать вопросы». Лимбо, сказала она, «открыл мне дверь к фактам, и если я теперь оказывалась в ситуации, когда что-то происходит, участвовала в разговоре, где люди спрашивали моего мнения, я с большой долей уверенности говорила: „Да-да, вот что я узнала. Не важно, что я слышала, но вот факты в том виде, в каком я их представляю, как я их понимаю, как вижу. Поэтому я рекомендую вам выяснить все самостоятельно. Вы можете не соглашаться с тем, что найдете, но вот где я черпаю факты“.

Раньше Вики любила Билла Клинтона, но любовь прошла, когда она заметила, что, выступая перед избирателями, он противоречит себе – «словно хамелеон». Передачи Лимбо помогли ей расширить свой политический кругозор, помогли увидеть Клинтона в истинном свете. «Я принялась чесать затылок, приговаривая: „В этом же нет никакого смысла“. Я не понимаю, зачем он так говорит, но я недостаточно разбираюсь в политике, чтобы понять. Поэтому я начала слушать Раша. И не только из-за его оценок. Просто все, о чем он говорил, он прочитывал в газетах, он мог указать на источник информации, и в любом случае это была просто правда». Этот «источник информации» явно произвел на нее сильное впечатление. «Он говорит, откуда берет все сведения. Он не просто бросает слова на воздух и не берет их с потолка».

Программу Гленна Бека на «Fox News» Вики смотрела нерегулярно, однако отправилась в Вашингтон, чтобы 28 августа 2010 года принять участие в митинге «Восстановления чести» – том самом, который так встревожил моих объективистов с Манхэттена. Она была из числа правых, верующих в Бога, в которых Пол Белл видел великую надежду нации. Она не принадлежала ни к какой официальной церкви, но считала себя христианкой. «Я из числа поклонников Иисуса», – сказала она, снова доказывая, что можно быть одновременно последовательницей и плотника из Галилеи, и леди с Мюррей-Хилл.

Поездка на митинг Бека была ее шестой поездкой в Вашингтон с момента появления «Движения чаепития». «Я никогда не бывала в Диснейленде, – призналась Вики, – но в Вашингтоне есть что-то действительно волшебное и прекрасное – не просто пейзаж, но еще история, мысли и идеи, которые там зародились. Это воистину сердце свободного мира».

Интересно, почувствовала бы она то же самое в том месте, где живу я, в Гринвич-Виллидж. Здесь находилось последнее жилище Томаса Пейна, великого памфлетиста и философа эпохи Войны за независимость. Его последний дом находится на Гроув-стрит. Музыкальный бар «Marie’s Crisis», расположенный там на первом этаже, назван в честь цикла статей Пейна «Американский кризис».[158]158
  Первая статья, опубликованная в 1776 году, начиналась словами: «Настало время испытать силу человеческой души. В этот кризис новобранец и жизнерадостный патриот уклонятся от службы своей стране; но тот, кто защищает ее сейчас, заслуживает любви и благодарности мужчин и женщин». На табличке в стене здания приведено несколько цитат из Пейна: «Весь мир – моя страна, все люди – мои братья, а творить добро – моя религия». Из тех слов, которые я выделил курсивом, следует, что Томас Пейн был непотопляемый альтруист, который верил, что надо служить своей стране.


[Закрыть]

Мы заговорили о Джордже Вашингтоне. У него было гораздо больше поклонников, чем у Пейна – весьма радикальной личности. Он ведь даже не удостоился похорон на кладбище, поэтому на его последнем пристанище красуется не просто памятная доска. Я посоветовал Вики в следующий приезд посетить Маунт-Вернон. Меня удивило, что она никогда там не бывала. Всего полчаса езды от столицы по приятной дороге. Я-то думал, что участники «Чаепития», которые так часто говорят о своем почтении к отцам-основателям, в обязательном порядке совершают паломничество в усадьбу и к могиле нашего первого президента.

Еще мы немного порассуждали о Вашингтоне, округ Колумбия. Я подразнил Вики рассказом о начале 1980-х годов, когда любой гражданин запросто мог прогуляться по зданию Капитолия без всякого сопровождения, как и по Белому дому в день рождения Линкольна. Она в ответ охала и ахала, и не надо быть участником «Чаепития», чтобы испытать первозданный, детский восторг, когда представляешь Вашингтон во всем его великолепии. Это тот самый дух, какой находят ее единомышленники в работах Айн Рэнд, какой цепляет воображение американца, трогает людей вроде Вики Таулс, даже если они верят в Бога.

Сможет ли объективистская религия когда-нибудь стать таким большим зонтиком, который накроет и людей религиозных, и атеистов? Вики Таулс, Памела Геллер, Марк Меклер и им подобные, кажется, к этому и стремятся.

Целью митинга Бека, сказала Вики, было «узнать нашего Творца». Вот оно, очередное осквернение святейшей рэндианской терминологии. «Это было примерно так: „Послушайте, мы должны к этому вернуться. Мы должны вспомнить, что действительно важно, должны обрести веру“». Вики явно не разделяла – и не собиралась разделять – объективистского взгляда на наиважнейшую проблему альтруизма. Она считала, как и полагается хорошей христианке, что «тем людям, которые попали в затруднительное положение, тем, кому не повезло, мы должны протягивать руку помощи, поднимать их, возвращать на верный путь». Объективистская догма исключает всякие «руки помощи», однако Рэнд полагала, что те, кому оказывают помощь, должны заслуживать этой помощи[159]159
  Интервью А. Рэнд журналу «Playboy» (1964). Цит. на сайте Института Айн Рэнд (URL: http://www.aynrand.org/site/PageServer?pagename=faq_index#obj_q7).


[Закрыть]. Талмудистская концепция благотворительности, когда ты не знаешь, кому помогаешь, была ей совершенно чужда.

Мы поговорили об идеализации эгоизма у Рэнд. Вики одобряла эгоизм в том смысле, в каком он помогает людям «становиться все лучше и лучше». Она сказала: «Определенный уровень эгоизма хорош для личностного роста: вы тратите время на себя, чтобы стать лучше, а когда вы становитесь лучше, то поднимаете на новый уровень всех, кто вас окружает. Насколько я понимаю, человек так устроен, что любит делиться добром. Нам радостно видеть, как преуспевают окружающие».

Я упомянул об опасении, высказанном объективистами на встрече в манхэттенском ресторане, по поводу религиозного характера митинга «Восстановления чести» и поинтересовался, что она думает об атеизме «Атланта», как она к нему относится. «Я руководствуюсь принципом „живи сам и дай жить другим“, – сказала она. – Для меня Бог – основа существования. Каждое утро я просыпаюсь, полная признательности и радости. Так что лично я совершенно довольна жизнью. Вот так. Но если кто-то недоволен, меня это не задевает. До тех пор, пока мы уважительно относимся друг к другу и работаем для достижения одной и той же цели, которая для меня воплощается в личностной свободе». Однако упоминание о необходимости взаимного уважения породило вопрос: как можно сочетать религию, в особенности глубокую веру, с представлениями Айн Рэнд об эгоизме и с ее отрицанием альтруизма. Марк Меклер сумел разрешить это противоречие, притворяясь, будто его вовсе не существует. Что же касается Вики, у меня сложилось впечатление, что она попросту не вникла в суть рэндианской идеологии.

Не нужно старательно изучать «Атланта», чтобы понять, в какой мере там отрицается христианство. Однако антирелигиозность романа выражена сложным философским жаргоном, поэтому обычного читателя, такого как Вики, эта проблема, скорее всего, не беспокоит. Вместо того читателей привлекает характер Джона Галта, то, как он решительно уходит ото всех, когда его прекрасную работу хотят присвоить управляющие-социалисты с его фабрики. «Что меня по-настоящему подкупает, так это то, как он находит совершенно новый способ борьбы с грабителями. Он позволяет им выиграть партию, но само игровое поле оказывается гораздо, гораздо больше… а он даже и не с ними играет. И в итоге выигрывает. Добро побеждает, оно всегда побеждает», – сказала Вики. Когда я поинтересовался, есть ли в книге какие-то моменты, с которыми она не согласна, она ответила: «Ни одного».

Для нее фраза: «Кто такой Джон Галт?» – звучит как призыв к свободе. Участники «Чаепития» много говорят о свободе, однако они вкладывают в это слово совсем не тот смысл, какой вкладывали в свое время Томас Джефферсон и Джон Адамс. Отцы-основатели говорили о свободе в самом простом смысле: они имели в виду самоуправление и свободу от внешнего давления. Новое определение – определение участников «Чаепития» – стремится загнать слово в рамки, обозначенные Рэнд, противопоставить использование государственных ресурсов «обеспечению всеобщего благоденствия» – задаче правительства, недвусмысленно заявленной в предисловии к Конституции, которая открыто противоречит принципам Рэнд.

Между прочим, у Томаса Пейна, некогда обитавшего в Гринвич-Виллидж, имелись идеи по поводу «всеобщего благоденствия», которые могут даже сегодня показаться левыми. В своем памфлете «Аграрная справедливость» он высказывался за налогообложение землевладельцев с тем, чтобы выплачивать обязательную сумму всем из «национального фонда, из которого каждому человеку по достижении им двадцати одного года будет выплачиваться пятнадцать фунтов стерлингов в качестве частичной компенсации за утрату его, или ее, природного наследства из-за введения системы земельной собственности». В брошюре «Права человека» он подробно расписывал план «приличного обеспечения ста сорока тысяч престарелых». Он выступал за прогрессивный подоходный налог и даже за денежные выплаты новобрачным и «живорожденным младенцам». Все это – ради всеобщего благоденствия.

Участники «Чаепития» не делают вида, будто реагируют на то же самое, всамделишное подавление и лишение свободы, настоящей свободы, за которую боролись отцы-основатели. Для наших современных патриотов «свобода» – это лозунг, слово, которое можно использовать, подписываясь в электронном письме или в каких-то иных случаях, обесцененное настолько, что отцы-основатели содрогнулись бы под своими напудренными париками. Участники «Чаепития» не учли, что эти странно одетые господа были радикалами, и вовсе не радикалами от капитализма. Они были и лицемерами – некоторые сами владели рабами, – однако для своего времени они были самыми что ни на есть ультралевыми агитаторами.

В случае с Вики допустимое ущемление свободы распространялось не только на британских солдат, но и «на все расходы, на стимулирующие законопроекты, на объединенные законопроекты, и казалось, мы ничего не можем сделать. А Рик Сантелли появился на экране и сказал что-то о „Движении чаепития“, и – Боже мой, Интернет просто взорвался. Следующее, что я помню: я нахожу в Мемфисе одного человека, и мы берем на себя ответственность, мы устраиваем собрания, и с этого все начинается». Меня удивила фраза «ничего не можем сделать». Еще как могли, и сделали, воплотили в жизнь, потому что тоталитарные Соединенные Штаты из «Атланта» нисколько не похожи на подавляемую корпорациями, плохо управляемую современную Америку, где господствуют правые настроения.

Вики была не единственная христианка среди фанатов «Атланта», собравшихся на митинг «Восстановления чести». Она сказала, что видела там множество наклеек с именами Айн Рэнд и Джона Галта, много плакатов. Лично у нее в душе книга находит отклик потому, что «мы тратим деньги, которых у нас нет… мы должны оставить страну потомкам в лучшем положении, чем то, в каком она находится сейчас, а он [Обама] к этому не стремится. Он бездумно тратит средства. Он совершенно игнорирует волю народа. Даже когда сотни тысяч людей приходят в Вашингтон, чтобы заявить: „Мы этого не хотим!“. Вместо того чтобы сказать: „Знаешь, Америка, я работаю для тебя, я хочу выслушать тебя, мы хотим остановить этот поезд“, – он гнет свою линию». Она назвала это «откровенным неуважением ко всем», кто был на митинге, и, скорее всего, была права. Но неужели действительно так важно, что президент Обама не изменил своей политики после митинга Гленна Бека? Подозреваю, это такая же оплеуха, как и «фальшивый борт номер один», столь оскорбивший Марка Герра.

Вики сказала, что хочет основать организацию и устраивать «что-то вроде индивидуальных занятий» с целью «поддержать самооценку людей, которые так долго были подавляемы государством, что не смогли стать лучше и осуществить свои мечты». Наверное, поднимать самооценку людей – дело хорошее, так же как и подталкивать их к самосовершенствованию и осуществлению мечты. Но вот фразочка о «подавляемых государством» могла бы прозвучать на заседании партии «Черных пантер» в 1969 году. Было нетрудно представить, чем будет вдохновляться подобная группа, – не столько политическая, сколько философская по своей сути. «Можно было бы взять на вооружение кое-какие идеи из „Атланта“», – сказала Вики.

Постскриптум: Я продолжал переписываться с Марком Герром, и наконец он написал, что пока не выбрал время для чтения работ Айн Рэнд. Буду держать за него пальцы крестиком.