Текст книги "S-T-I-K-S. Ганслер 2"

Историю про нападение на наш скоростной поезд мы раньше рассказывали, но он её до этого игнорировал, а теперь вдруг разговорился.

– Какая небольшая группа? Да их там до хрена было! А раньше чего молчал? – возмутилась супруга.

– Конечно маленькая. Они тысячами ходят. Не любят тут об этом говорить. Они давно за бронепоездом охотятся. Заражённые их игнорируют. Пока не сдохнут, совсем внимания не обращают, а как кони двинут, так трупы съедают без проблем, а пока живые – не трогают. Это как бы биороботы. Внешники их тут миллионами ловят и какой-то органикой накачивают. Для мира они становятся мёртвыми и в заражённых не превращаются, но разум умирает, а тело полностью переходит под контроль боевого модуля. Могут стрелять из автомата и даже из пушки, консервы открывать и жрать, тёплую одежду найти и надеть, если холодно, или в тенёчке постоять, когда жарко. Прятаться могут и ждать. Всё это в мозг сразу добавляют. Это не остаточные знания, им это потом в голову засовывают. В отряды подбирают по принципу сильного тела, в основном мужиков, но берут и баб, и подростков-акселератов, и все они одинаково точно стреляют, умеют воевать группой и с техникой управляться. Самые что ни на есть зомби.

– Вот это техника у ваших внешников!

– Нет у них техники, только биология. Вообще технику не используют. Они нам несколько раз попадались, но сразу дохли. Эти уроды совсем на людей перестали быть похожи, и что им от «Асмодея» нужно, никто не знает. Может быть, мы их просто раздражаем.

– Давно охотятся?

Снилс яростно закивал:

– Давно. Очень давно. Опять огнём хотели прижечь, но такого раньше не устраивали. Они тут целое море зажгли. Если бы Азалана нас не тормознула, живьём бы сгорели. Вот у кого голова! – искренне и незамутнённо произнёс наш алкоголик и для подтверждения своих слов воздел указательный палец.

Вводить его в курс полной ситуации, что Азалану дымная тормознула, я не стал. Пусть верит в непогрешимость своей металлической горгульи, ему тут жить.

«Асмодея» ждали в другом месте, и скрываться злодеям смысла больше не было. Враги срочно выдвигались к нам, перетаскивали тяжёлое вооружение и открывали огонь по готовности. Логика у мертвецов, как, кстати, их тут тоже называли, была действительно нечеловеческая. Чистые роботы. Быстрые, слаженные, невероятно ловкие, с кучей навыков, но невероятно тупые, если что-то пошло не по плану. Марионетки внешников ловко управлялись с техникой, слаженно перемещались и атаковали «Асмодея» дружным фронтом, но совершенно бестолково. Вместо того чтобы перегруппироваться, а то и вовсе отложить атаку до следующей, более удачной засады, они выдвинулись к бронепоезду под огнём главного калибра наших орудий и ракет, а потом вступали в бой, как только могли нас достать.

Броня и системы активной защиты вагонов отлично держали удар, а превосходство огневой мощи нашего состава было неоспоримо. Снилс злобно бурчал, что сейчас им вломят по самое не могу. Бронепоезд ещё не задействовал бо́льшую часть своей силы, а на позициях нападавших рвалось, горело и вспыхивало, выжигая участки размером с приличные стадионы. Огненные вспышки поднимали целые бураны снега, сметая взрывной волной сугробы и разрывая тела. В сторону нападавших полетело множество беспилотников. Преодолевая тугой ледяной ветер, небольшие машинки-камикадзе ушли к нападавшим, и там вспухло целое зарево разрывов. Потери врага были просто эпические, и если бы не Стикс, то женщинам небольшой страны пришлось бы несколько десятилетий рожать новую армию после таких потерь.

Если честно, то и несколько тысяч ударных дронов, выпущенных залпом, для небольшой страны – это годовой военный бюджет, но опять же Стикс. Внешники, помешанные на биологии, хапали людей сотнями тысяч, превращая в безмозглых марионеток, а на «Асмодее» был целый завод, который печатал на принтерах детали из пластика и паял электронику из халявных деталей, которые грузили на складах чуть ли не лопатами.

Всё это нам вещал увлечённый боем Снилс, объясняя, что найти в Стиксе снаряд на порядок сложнее, чем приловчиться сделать дрон из материалов, которых тут завались, а если не бояться строгого законодательства, то сварганить гексоген, аммонал или примитивный тротил проще простого. Поэтому снаряды берегли, а беспилотники были расходным материалом. Вот такая война халяв, обеспеченная этим чудесным миром со всем его избытком ресурсов.

Наше личное оружие никто не отнимал, более того, мы совершенно беззастенчиво пополнили запасы растраченных в башне гранат и патронов, пользуясь арсеналом «Асмодея», но конкретно сейчас бой шёл на таком расстоянии, что от стрелковки толку не будет, да и орудий бронепоезда пока хватало.

– Я пока с вами побуду, – сообщил Снилс после переговоров по рации. – Сейчас вторую волну беспилотников готовят.

– Вторую? Это сколько ж их у вас? – удивился я.

– До хрена. Но эти самолётного типа, летят недалеко, а взрываются офигеть как. Самодельная крылатая ракета. Ща мы им по самые выключатели всунем.

В сражениях такого масштаба принимать участие мне ещё не доводилось. Самое эпичное, что я видел, это нападение на наш Стаб чудес, когда пришлось с помощью квадрокоптера и гранаты помощь Вомбата вызывать. Здесь масштаб был на порядки больше.

– А-а-а, – заорал Снилс, закатил глаза и забился в припадке.

Огонь орудий бронепоезда резко стих. Кроме единичных башен, почти все стволы умолкли. Правда, через несколько секунд часть из них ожила, но это было совсем немного по сравнению с прежней лавиной снарядов. Я сразу понял, что произошло, как по внутренним ощущениям, так и по испуганному взгляду Вешалки. По «Асмодею» долбанула просто эпической силы нимфа, невозможной силы, превратив всё мужское население в хрипящие куски мяса. Марионетки внешников пошли в атаку, стараясь сократить расстояние.

Как оказалось, у меня в мозгу стоял увесистый блок, поставленный моей супругой. Здоровый такой дрын, расклинивающий мою чувствительность ко всяким мозголомам и не позволявший действовать другим нимфам. Если вдруг появится нимфа, которая окажется много сильнее моей супруги, то, возможно, она сможет вытащить этот кусок деревяшки из моих извилин и вбить свой, но это вряд ли. Не думаю, что существует много таких, кто может поднять целый паровоз покалеченных, при этом обезболить и заставить идти, несмотря на поломанные ноги и вывернутые кишки. В Стиксе нимфа, управляющаяся с двумя, а то и тремя сразу мужиками, считалась очень сильной и могла потихонечку претендовать на хорошую жизнь, а то и перехватить управление целым стабом, набитым её любовниками и обожателями, используя мужчин по очереди и внедряя им свои нужные мысли.

Помимо меня, в вагоне остались в сознании братья-аяши. Они наверняка сами по себе устойчивые ко всему, что только можно представить. Слегка поморщились, и всё. Ким вначале завопил от боли, но потом быстренько оклемался, даже не потеряв сознания. Скорее всего, моя защита мозгов, как любимому и дорогому супругу, была выполнена в виде титанического мозгового щита. Сам удар я почувствовал, но проигнорировал, а корейцам Вешалка поставила блоки попроще. Почему она? Да потому что больше некому. Киму прилетело, но слегка, а не так, как Снилсу, который немного покатался по полу, выплёвывая густые комки пены, а потом вырубился. Ким отделался лёгким испугом и небольшой головной болью, хотя воздействие продолжалось.

– Где Джамп? – начал я трясти Кима, беспокоясь ещё об одном члене команды.

– В цеху. Где ему быть? Он квадрокоптеры паяет, а его лягушка рядом стоит, лабораторию охраняет, – получил я ответ.

Все засуетились. Надо было срочно узнать, где наш молодой кореец. Вешалка сказала, что она ему тоже защиту мозгов делала, но у каждого по-разному, и последствия такого сильного удара наверняка будут. Уложили на кровать Снилса, прихватили оружие, но никуда уйти не успели. Зелёная подружка вволокла беспокойно дзямкающего, еле стоящего на ногах Джампа. Он показал жестами, что с ним всё в порядке, может, только слабость и лёгкая боль в голове, а так ничего. Ким выступал в роли синхрониста.

Вся наша банда, благодаря предусмотрительности Вешалки, отлично перенесла удар. Любители носить тряпьё с колечками прекрасно поняли произошедшее и наверняка даже почувствовали удар, но признаков, что им это причинило какое-то беспокойство, не проявляли, а вот на «Асмодее» творилась жуть. Мы перебрались в соседний вагон, где все помещения были завалены стонущими и кричащими от боли. Волны силы продолжали разливаться, не отпуская мужчин ни на секунду.

После того как подружка Джампа убедилась, что передала своего любимого в надёжные руки, она скинула шлем, поцеловала, перекинулась с ним дзямками, водрузила шлем обратно и убежала заниматься обороной бронепоезда. Зеленокожая подружка крайне удивилась, что вся мужская часть нашей бригады осталась на ногах. Руководителем нашей команды был назначен Джамп, который и раздавал нам указания, используя Кима в качестве переводчика или произнося слова на пинглише.

Ситуация на «Асмодее» полностью повторяла великую историю про Мальчиша-Кибальчиша в изложении революционного классика. Систем вооружений и боевых постов на бронепоезде теперь было больше, чем тех, кто сейчас мог сесть за гашетки роботизированных систем ведения огня. Меня на базе учили управлять орудием бронетранспортёра. Я был не очень уверен, что попаду хоть в кого-то, но одного того, что я мог прицелиться и открыть огонь, уже оказалось достаточно, чтобы мне доверили боевой пост из тех, которые устанавливали на бронепоезд, снимая с бронетехники нашего мира. Всё оборудование было интуитивно знакомо, чуть иное, но вполне понятное. Вместо наших 12,7 тут был.50 БМГ, надписи на английском, но оптика и теплак почти такие же, как и на месте наводчика-оператора БМП. Оставалось только сообщить Джампу:

– Окей.

– Рили? – уточнил кореец.

– Йес. Окей, – отчитался я. Джамп кивнул и убежал занимать соседний боевой пост.

Как говорил Ким, хотя у корейцев не было оружия в обычном обиходе, но все они проходили военную службу и через одного умели водить танки и стрелять баллистическими ракетами. Вешалка заняла место рядом со мной, села и закрыла глаза. Я просто чувствовал, как силы супруги охватили мои мозги и наши разумы слились в одно целое. Она смотрела моими глазами и отдавала команды, а я, словно послушная лошадь, понимающая команды наездника, шевелил копытами и делал так, чтобы пули летели куда надо.

Семья, блин, но для этого и существует любовь, чтобы не выпендриваться, а делать то, что надо, и тогда, когда надо. Моя обожаемая сидела рядом в кресле, закрыв глаза и ощущая пространство на многие километры своим даром сенса. Мы были словно один организм. Мои руки и знания управляли огнём крупнокалиберного пулемёта, а она выискивала цели, чуя их за укрытиями и непроглядным туманом, даже там, где были бессильны оптика и тепловизоры.

В «Асмодея» летели кучи снарядов. Супостаты притаскивали всё более крупнокалиберные гадости, щедро осыпая бронепоезд, а наша дружная семья пыталась как можно раньше учуять пакостников и отправить туда немного.50 БМГ, если доставали, конечно. Броня крепка и покрыта несколькими слоями динамической защиты, комплексы активной защиты работали не переставая, но и врагов прибывало изрядно, и все с подарками.

Я просто чувствовал, как нежные ладошки крепко схватили мои мозги и помогали всеми возможными способами. Мы уже приловчились выбирать нашим чутьём самых злобных и мерзких пакостников, обладающих наибольшими пушками, и как могли пуляли по ним. Вскоре я обратил внимание, что за нами наблюдают наши соседи. Длинноствольный.50 был вполне приличным калибром и серьёзным аргументом в обычном бою против людей, но когда на тебя нападают мутировавшие уроды, обделённые даром боли и прущие по командам своих неведомых хозяев, то пулемёт имеет весьма небольшой профилактический эффект. Даже если нападающему отрывало обе ноги и руку, то пока тело истекало кровью, он всё равно пытался стрелять из оружия, которое допускало использование одной конечности. Гарантированно останавливали только попадания в голову и верхнюю часть туловища.

На наш меткий огонь в пустоту, из которой потом вываливались самые опасные негодяи, обратили внимание. Как только я находил очередную цель по наводке своей обожаемой супруги, то по моим трассерам открывали огонь соседние башни крупных калибров и работали автоматические миномёты, отправляя в обозначенные мною места увесистые прилёты. Я это тоже заметил, и мы с моей любимой занялись нахождением и обозначением приоритетных целей. Огонь, горящий на десятках километров площади посреди ледяной аномалии, и постоянно меняющий направление ветер создали невероятную снежную бурю с нулевой видимостью, где приборы просто слепли. Половина орудий нашего и соседних вагонов работала по наводке моей супруги, а другие огневые точки «Асмодея» передали в распоряжение ещё нескольких сенсов, живущих на бронепоезде. Я просто знал это. Моя суженая уже всех почувствовала, посчитала и мне доложила, чтобы я лишними вопросами не задавался.

Или Вешалка кого-то пригнала своим умением, или на «Асмодее» техника была реально продуманной, но прибежали несколько женщин в измазанных маслом спецовках, показали жестами, чтобы я немного не стрелял, и за полминуты перекинули управление с моего пульта на соседнюю башню, точно такую же с.50 БМГ. Мой ствол был уже раскалён, и я почти полностью выработал БК. Пока они колдовали над перегретым пулемётом и перезаряжали ленту, я мог преспокойно давать трассеры по прибывающим врагам с резервного боевого поста. Получалось просто фантастически эффективно, но гадёнышей пёрло всё больше и больше. Каждая волна раз в пять превосходила предыдущую. Скоро нас просто завалят трупами, и нам придётся задохнуться от вони навалившихся на «Асмодея» разлагающихся тел.

То, что мы избежали огненной ловушки, не означало, что нас не додавят. Силы были привлечены такие, что, даже не удайся удар нимфы, бронепоезд просто придушат числом. Не представляю, сколько надо выгрести народа, чтобы собрать такую армию. В отличие от «Ленина» и «Че», «Асмодей» был местом не для жизни, а только службы. На нём несли вахту почти все обладательницы зелёной кожи в качестве бойцов, было много женщин-техников и просто кухарок. Все они заняли места у орудий, сменив мужчин, однако это позволяло лишь замедлить, но не отогнать наступавших.

Тряхнуло. Через обзорные камеры было хорошо видно несколько росчерков, прилетевших в середину состава, где находились локомотивы. «Асмодей» терял ход, а к нам, проминая сугробы, бежали десятки тысяч людей, замотанных в лыжные костюмы и ведущих огонь кто из чего. Была и техника. Нападавшие приближались, скоро нас можно будет гранатами закидывать.

И небеса разверзлись, и на поле битвы обрушился ливень. Прямо так в исторические книги этого мира и записать, используя высокий стиль. Ага, при минус шестидесяти крупные капли били об обшивку «Асмодея», стекали струями, сливаясь в лужи. Потоки вскипали и шипели, заливая сугробы и образовывая облака пара. На нас лил дождь из замёрзшего воздуха. Бортовая автоматика бронепоезда мгновенно сработала системой противоатомной защиты и заурчала вентиляторами. В ушах заложило от избыточного давления. Хотя языка автоматического оповещения я не понял, но загоревшиеся повсюду небольшие зелёные панельки с очень знакомым изображением наземного ядерного взрыва не оставляли иного трактования.

Вбежала перепуганная девушка из местных, но не воительница, а в потёртой спецовке. Крича жестами, показала, что нас срочно зовут. Ей стоило большого труда не произнести ни слова, но заскоки местных религиозных фанатиков были непоколебимы. Мы бросились следом за ней.

Цефея спала. Не в переносном смысле, как Спящая красавица, которая сто лет пролежала в колдовском стазисе, а как обычный человек, который просто не может проснуться, наверняка видит сны и ворочается на неудобной складке простыни. Даже можно было приподнять голову и попоить несознательное тело. Очень напоминало, как младенцы грудь во сне сосут не просыпаясь. Рея по каким-то своим космическим приметам сказала, что это будет продолжаться не меньше недели, и тут нет ничего такого, но и остановить умение мы не сможем.

Одарённая аяши лежала со спокойным и умиротворённым лицом, иногда видела сны и улыбалась, а с кончиков пальцев рук срывались крохотные снежинки, образуя неосязаемую голографическую метель в комнате. Красивый снежный смерч радовал глаз в купе, а выходя за корпус «Асмодея», становился материальным, приносил груды снега, гнал ветер и понижал температуру настолько, что термометры упирались в свои нижние пределы измерений, а где-то там, на высоте, набирая полную силу, холод превращал воздух в жидкость, образуя настоящий ливень.

Очередные недокументированные возможности одарённой. Цефея выдала ледяной шторм, переклинила его на себя и сейчас качала жуткий холод, от которого мёрзла техника, день превратился в ночь от снежной бури, а всё живое на сотни километров вокруг – в куски льда. Врагов, одетых в тёплые костюмы и не чувствующих боли, после запуска морозного умения Цефеи хватило на несколько секунд, после чего они начали замерзать и валиться с ног, превращаясь в ледяные статуи, которые можно было просто разбить на осколки. Нападавшие хорошо подготовились к бою при отрицательных температурах, но когда за малым не замерзал кислород в носу, то даже не чувствующие боли бойцы не могли выстоять.

Возможно, обитатели «Асмодея» знали гораздо больше об аяши, а нежелание с нами разговаривать имело вполне объяснимые причины, помимо религиозных заморочек.

Если говорить в терминах моей супруги, не используя реальные выражения, которые мы употребляли для описания ситуации, – это был пипец. Со злыми и пакостными врагами мы успешно расправились, заморозив всё живое на сотни километров вокруг, но это ничуть не решало нашу проблему. Мощнейший источник умения Стикса, вырубивший всех мужчин на бронепоезде, кроме нашей банды, продолжал действовать, на нас лился дождь из азота, а на «Асмодее» были серьёзно повреждены энергоустановки. Электричества с лихвой хватало на поддержание противоатомной защиты, рециркуляцию воздуха и обогрев, но возможность самостоятельного перемещения бронепоезд утратил. «Асмодей» просто висел на высоте десяти метров, но не дрейфовал, уцепившись за какую-то магнитную аномалию. Таких мест в Пекле полно, на них даже не обращали внимания, чуть поддавая тяги турбинам и корректируя направление винтами, но без двигателей мы встали намертво.

Бронепоезд готовился для постоянного функционирования при минус шестидесяти в условиях ледяной аномалии Азаланы, и мы могли вполне переждать недельку-другую, пока Цефея мило дремала и качала ледяной дождь из азота. Системы бронепоезда, подготовленного для действий в условиях ядерного конфликта, отлично отрабатывали, но проблема была в другом.

Супруга бегала по вагонам от одного мужика к другому, одаривая их своим защитным умением, но после удара нимфы, кратно превосходившей её по возможностям, удавалось только купировать последствия, переводя человека в состояние овоща. Вместо кричащего от боли и рвущего от напряжения мышцы куска мяса мы получали транспортабельное тело. Полностью убрать последствия умения нимфы, которая шарахнула километров на сто и вырубила всех, Вешалке оказалось не под силу. Моя защита и защита корейцев сработала только потому, что она была поставлена до удара и индивидуально. Прежде чем наложить влияние, Вешалка очень внимательно учитывала все наши особенности, которые видела в форме каких-то ниточек, перевязывая и заплетая их в узелки. Нужна была срочная экспедиция в жидкий азот, чтобы найти и прибить паскудницу, превратившую мужское население «Асмодея» в бессознательные тела.

Глава 7. Фонарики!

В ночь и дождь из жидкого азота шли Плутон, я, Вешалка и отряд зелёных женщин. Кима и Джампа брать не стали, хотя они были в полном порядке, а после дополнительных движений руками моей суженой совсем перестали реагировать на внешние посторонние воздействия. Вешалка серьёзно опасалась, что вблизи такой могучей обладательницы умений защита корейцев не выдержит. Из наших азиатов могут сделать управляемых марионеток или превратят в безмозглые овощи. Возможно, их просто попросят умереть, если не смогут взять под контроль. Марс и Рея остались с одарённой. Камишку, дорвавшуюся до приключений, пришлось долго уговаривать посидеть на «Асмодее». Уж и не знаю, что ей пообещала Рея, которая для художницы в последнее время стала лучшей подругой, но недовольная рисовальщица, раздувая от возмущения ноздри, всё-таки осталась под прикрытием брони.

Вешалка прекрасно представляла направление, до цели всего несколько километров, но дальше начиналось самое сложное. Женская зелёная броня с её чудодейственными свойствами могла держать минус шестьдесят и пули крупнокалиберных пулемётов, но даже такая защита не была рассчитана на жидкий азот. На нас такой брони не было, и надо было придумать способ не отморозить жопы.

А знаете, чем отличается нейлон от поливинилхлорида, полиуретана, целлофана и полиэтилена? Вот я тоже раньше не знал. Оказывается, нейлон при охренительно низких температурах последним из полимеров приобретает свойства стекла и трескается. Это где-то около абсолютного нуля. Нейлон для нашей задумки подходил, вот только где его взять на бронепоезде? Имелись и другие морозостойкие пластики, только если нейлона ещё как-то можно набрать, то других материалов и вовсе не было.

Мы бегали по «Асмодею», как сумасшедшие сказочные гномы, в роду которых находились запасливые хомяки и суетливые еноты. Отвязывали верёвки, выдирали совершенно невероятные приборы, в которых были провода с нейлоновой оплёткой, и даже нашли настоящий парашют, где стропы и само полотно сделаны из нейлона. Это изделие и должно было стать нашей основой. Женщины перерывали свои гардеробы, отдавая нам все запасы чулок и нижнего белья из этого ценного материала, но на «Асмодее» все дамы прежде всего являлись бойцами, поэтому запасы подобных предметов туалета оказались невероятно скудны, а зеленокожие воительницы и вовсе никакой одежды не имели, обходясь своей внешней кожей.

Мы собирались сделать что-то вроде старинного приспособления для совместной ходьбы вроде тех, что делали из тряпок в средние века, когда горожан выводили небольшими группами из чумного города. В качестве ниток мы использовали снаряды безумно устаревших птуров. Нашлось несколько пусковых установок ПТРК, которые управлялись по проводам. Тончайшая стальная проволочка в оплётке из нейлона тянулась за ракетой и была смотана в удобную намотку. В прочности стальки при таких температурах мы сомневались, но нейлоновая оплётка должна держать швы нашей палатки с ногами.

Сооружение получилось весьма неплохим. Просторный полог был относительно герметичен, внутри мы сделали несколько рёбер жёсткости из пластиковой фигни, тоже морозостойкой, а внизу действительно нашили ноги. Вышло что-то вроде огромной сороконожки. Помимо вооружения, мы взяли с собой изолирующие противогазы и керогаз. Не могу знать точно, как называется это устройство. Там горело топливо, давая много тепла. Хотя прибор почти не вонял и должен был наполнять нашу палатку тёплым воздухом, чтобы держать атмосферу хотя бы выше минус ста, но продуктов горения всё равно оказалось много, да и кислород выжигался. Чтобы повысить эффективность теплообмена, горелку окружили кожухом с кучей металлических пластин. Получился барабан с огнём. Внутри горело пламя, как у автогена, а сзади нагнетал воздух вентилятор. Сами мы оделись в спасательные костюмы, дополнительно нахлобучив на себя всё, что было.

Дождь из жидкого азота поднял конструкторскую мысль в невероятные космические дали. За неполные сутки мы разработали дополнительные сапоги из вспененного пластика, фольги и настоящих валенок, сделанных из шерстяных одеял, которые вшили в наше сооружение. Утеплили спасательные костюмы как сверху, так и снизу, а обогревающие стельки были не только под ногами, но и распределены по всему телу. Создание скафандров для перемещения по дикому морозу перешло в эпическую фазу. Одно дело – космический холод и вакуум, а другое – вполне себе реальные лужи из жидкого воздуха.

Были и другие сложности. Вешалка уже оббежала мужской состав поезда, накладывая своё умение и спасая от смерти. Местные женщины плакали от счастья, кланялись, целовали руки, после того как их мужчин вводили в состояние управляемой комы вместо предсмертных судорог, но с нами никто по-прежнему не разговаривал. Как управлять бандой вооружённых тёток, не имея возможности нормально поговорить? Радовало только то, что русский здесь был в ходу и нас прекрасно понимали. Воительницы были готовы слушать и выполнять все приказы. Мы отобрали двух пулемётчиц и четырёх владелиц штурмовых комплексов. Взять больше не получилось из-за размеров нашего укрытия. И ещё проблема – совершенно непонятно, как нам выползать из-под брони.

Однако решение нашлось довольно скоро. Самое сложное – это смириться с потерями. На бронепоезде имелась техника и системы десантирования. Для войсковых операций, которые нередко вёл «Асмодей», предусматривались люки, ворота и пандусы, выполняющие функции съездов для бронированной техники. Вот таким вагоном и решили пожертвовать.

Он был забит техникой, и куда-то перегнать её не имелось никакой возможности. Чтобы минимизировать потери, женщины из техников готовили боевые машины к испытанию холодом, пока мы подготавливали свою сороконожку к выходу. Они занимались тем, что сливали охлаждающие жидкости из радиаторов, масло из моторов, топливо, выпускали фреон из блоков кондиционеров, демонтировали и перетаскивали в соседние вагоны оборудование, которое можно было разморозить. Снимали аккумуляторы, приборы, даже скручивали гидравлические цилиндры из блоков амортизаторов. Броневики стали похожи на ободранные остовы.

С техники спасали хоть что-то, но другого способа выйти просто не существовало. В нашей системе защиты через обычные двери мы не протиснемся. Чтобы вагон не стал тупиком для сообщения между двумя частями «Асмодея», предусмотрели проход, сварив прямо внутри туннель из металла и заизолировав его подручными средствами, используя все доступные материалы от обычных одеял до пенопласта, полиэтиленовой плёнки и поролона, выдранного из кроватей в спальных вагонах.

Механизмы открывания дверей тоже изолировали от холода как могли. Был небольшой шанс, что ворота можно будет поднять обратно и закрыть вагон.

Создав целое облако пара, люк открылся, наша сороконожка выдвинулась, а в открытое пространство устремился космический холод. Даже невооружённым взглядом сразу стало видно, что система, отвечающая за открывание, отлично отработала, но уже никогда не закроется обратно без капитального ремонта. Гидравлические цилиндры схлопнуло, несколько стальных тросов при таком морозе лопнули, а дверь прилично повело.

Мы вышли наружу. За нами тянулись нейлоновые тросы, прикреплённые к нашей конструкции. Если что-то пойдёт не так, то есть шанс вытащить обратно наши обмороженные тушки.

Всё получилось отлично. Соприкоснувшись с ледяной стужей, купол творения надулся, слегка заложив уши избыточным давлением, и мы пошли.

Первая проба подобия космических костюмов была давно сделана. Несколько добровольцев из женщин покрупнее бегали и прыгали по насту с рюкзаком железок за спиной. Железки нужны, чтобы имитировать вес взрослого мужчины в полном снаряжении с грузом за плечами. Второй вопрос – как поведут себя наши спасательные костюмы на обычном человеке под ливнем из жидкого газа, если ты не обладаешь зелёной кожей. Испытания прошли успешно, но что будет, если это не одна женщина, а целая боевая сороконожка?

Мы шли. Барабан Плутона отлично грел, надувая тёплым воздухом наше укрытие, перемороженный снег под ногами прекрасно держал. Ощущение такое, что идёшь по бетону, который заливали пьяные рабочие, стараясь сделать как можно больше перепадов, затем в него кидали кирпичи, а потом по нему бегали кошки, оставляя следы. Всё это застыло, превратившись в большие волны, получившиеся из сугробов, и множество небольших, но крутых бугорков и ямок.

Всё шло хорошо. Площадь наших ходилок была в несколько раз больше обычной ступни. Когда мы лепили нашей сороконожке лапы, то в них должна была свободно проходить человеческая нога в защитном костюме, который заматывали дополнительной термоизоляцией, а затем надевали самодельный валенок. Со стороны больше походило на слоновьи ноги. Не скажу, что удобно, но площадь распределения нагрузки получилась в несколько раз больше, чем от ноги, и мы совсем не проваливались под наст. Кстати, представления не имею почему, но было совсем не скользко.

Щёлкнули страховочные карабины, и наше творение отправилось в свой далёкий путь. Это уже лирика. Идти нам всего несколько километров, но даже невозмутимый аяши не чувствовал себя в зоне комфорта под дождём из жидкого воздуха. Шли не спеша. В авангарде находилась супруга, пытающаяся хоть что-то рассмотреть сквозь небольшое окошко впереди нашей сороконожки, но она больше ориентировалась на свои чувства, чем на зрение. Нам удалось найти несколько стёкол, которые не трескались на таком морозе, но больших обзорных экранов не получилось, да и день был больше похож на глубокие сумерки.

Джамп, как главный проектировщик нашего укрытия, получал всеобщее обожание и любовь зеленокожей подружки не зря. Сооружение отлично держало форму и защищало от смертельного холода. Помимо оружия и боекомплекта, за плечами висели баллоны с кислородом и горючей смесью. Всё это было соединено с керогазом, который тащил Плутон. По мере выгорания горючей смеси и кислорода мы отсоединяли баллоны и выкидывали их через специальные клапаны, которые отлично пропускали тяжёлый баллон наружу и не пускали холод внутрь. Это тоже предусмотрел Джамп, чтобы нам не таскать лишний груз. Даже изолирующие противогазы оказались весьма кстати. Топливо горело почти бездымно, но продуктов горения выделялось полно, кислород выжигался, и единственным выходом оказалась автономная дыхательная система.

Мы притопали. Это был завод. Промышленные сооружения лепились одно к другому на гигантской территории. Огромные цеха и башни оборудования уходили вверх на десятки метров. Один уровень вверх и сколько-то вниз. Когда сюда пришёл холод аномалии Азаланы и температура упала до минус шестидесяти, ворота на нижние этажи закрыли, а когда Цефея обрушила с неба жидкий азот, закрытые двери основных проходов похоронило под слоем твёрдого, но хрупкого льда.