Текст книги "От Берлина до Иерусалима. Воспоминания о моей юности"

Осенью 1922 года д-р Иехуда Леон Магнес, или Иехуда Лейбуш Магнес, как он стал подписываться после бурных дискуссий pro и contra об учреждении кафедры идиша – поселился со своей семьёй в Иерусалиме. Виднейший деятель еврейской общественной жизни в Соединённых Штатах, Магнес успел сделать весьма пёструю, исполненную драматизма карьеру, хотя приехал в страну в возрасте всего сорока пяти лет. Это была сложная натура огромного обаяния, а его внушающая благоговение внешность лишь отчасти скрывала внутренний разлад, мне же оставалось ещё более двадцати лет, чтобы постичь эту личность[252]252
  Иехуда Леон Магнес (1877–1948) прибыл с семьей в Эрец-Исраэль в 1922 г. С 1923 г. возглавил подготовку открытия Еврейского университета в Иерусалиме; 1925–1948 – ректор университета (см. примеч. 1). Ещё до открытия университета основал Институт иудаики.


[Закрыть]. Начал он с того, что был реформистским раввином, затем стал убеждённым сионистом профиля Ахад ха-Ама и некоторое время занимал должность секретаря сионистской организации в США. В возрасте 30 лет он как раввин возглавил богатейшую реформистскую общину Нью-Йорка «Темпл Эммануэль», но через несколько лет разочаровался в реформистском движении, оставил свою должность и вернулся к консервативному образу жизни. Более того, под влиянием, если не ошибаюсь, Соломона Шехтера, лидера этого направления, Магнес стал раввином консервативной общины. Из писем Вейцмана мы теперь знаем, что уже в 1913 году, когда возник замысел основать Еврейский университет, он видел Магнеса как возможного ректора этого учебного заведения (группа единомышленников Магнеса вела ежемесячник «Ха-Шилоах», который издавал И. Клаузнер). Во время Первой мировой войны Магнес отделился от политического направления доктора Вейцмана и стал одним из ключевых деятелей пацифизма, продолжая с большим мужеством отстаивать свои взгляды даже после вступления Америки в эту войну. После войны Магнес на недолгое время влился в ряды защитников большевистской революции в России, сблизился с «Поалей Цион», и фактически в некоторых политических кругах его и трактовали как большевика. Это не должно удивлять, поскольку мы теперь знаем, что и Давид Бен-Гурион одно время тоже симпатизировал большевистской системе правления. Магнеса приняли в стране с большим уважением, в особенности профсоюзные лидеры, и, судя по всему, он подумывал о присоединении к рабочему движению, но по какой-то причине из этих связей ничего существенного не вышло, и он начал проявлять интерес к планируемому университету и даже стал членом вышеупомянутого комитета.

Иехуда Леон Магнес. Иерусалим. 1925

Среди столпов американского иудаизма было несколько влиятельных людей, которые почитали Магнеса как человека с характером и твёрдыми моральными устоями, несмотря на его многочисленные перевоплощения. Среди таких были Луи Маршалл и его жена (свояченица Магнеса), а также Феликс Варбург с женой[253]253
  Юрист Луи Маршалл (1856–1929) и финансист Феликс Варбург (1871–1937; брат Аби Варбурга – см. примеч. 128) – центральные фигуры евр. амер. элиты; входят в число создателей в 1914 г. благотворительной организации, Американского объединённого еврейского комитета по распределению фондов. Ф. Варбург активно помогал развитию евр. поселений в Эрец-Исраэль, поддерживал Еврейский университет в Иерусалиме. Его жена, Фрида Варбург (1876–1958), активно участвовала в работе Общества американских друзей Университета.


[Закрыть]. Весной 1924 года супруги Варбург под руководством Магнеса, мнение которого они высоко ценили, посетили Израиль, чтобы своими глазами увидеть, что здесь происходит. Они также интересовались университетом и в сопровождении Магнеса посетили библиотеку, осмотрели её фонды и послушали рассказ Бергмана о наших проблемах и трудностях. Варбург родился в Гамбурге, в семье банкира, уважавшей еврейские традиции. Он и его жена разделяли еврейские интересы, хотя и не будучи сионистами. Уезжая, они оставили Магнесу запечатанное письмо неразглашённого содержания, в нём оказался чек на сто тысяч долларов – сумма, по тем временам весьма значительная. Этот вклад в создание Института иудаики в университете бесповоротно сдвинул дело с мёртвой точки, потому что тогда и три других добрых еврея не пожелали оставаться на обочине, и так мечта стала обретать реальные очертания.

Летом того же года в Лондоне состоялся конгресс видных учёных и специалистов по иудаизму. Цель его была – произвести первые назначения в этот институт и подготовить его открытие в конце 1923 года. На конгресс был приглашён и Хуго Бергман. Стечение особых обстоятельств в определённый момент сделало Магнеса ключевой фигурой. Для Вейцмана и его друзей было ясно, что после разгрома русского еврейства финансировать создание института могли лишь те круги, которые, выступая за формирование и благоустройство Израиля, всё же не идентифицировали бы себя с сионистской идеей. Магнес как раз имел связи и влияние в этих кругах. (На протяжении нескольких лет в США даже не существовало организации вроде «Патронажа над университетом», поскольку все полагались на результативность переписки между Магнесом и потенциальными спонсорами!) До открытия университета я знал Магнеса только по его визитам в библиотеку, поскольку я замещал там Бергмана, когда тот отсутствовал. И лишь после моего назначения на должность преподавателя я ближе познакомился с этим человеком и его образом действий. Все последующие годы я колебался между глубоким восхищением его провидческим даром, искренней самоотдачей, энергией – и критическим к нему отношением. Причина этого колебания заключалась в двойственности, которая открыто проявлялась в его характере и действиях: американский «радикал» и народный трибун, с одной стороны, – и не менее американский «босс», с другой. Я подчеркнул первое в своём эссе «Свободный человек», написанном в 1947 году к его семидесятилетию и напечатанном в моей книге «Деварим бего: пелкей мораша»[254]254
  «Эпизоды наследия и возрождения» (ивр.) – сборник избранных статей Г. Шолема.


[Закрыть]. Оборотная сторона проступала лишь постепенно, о ней можно судить по его председательству на заседаниях университетского учёного совета, по тому, как он резюмировал их итоги, какие пути избирал в академической политике. Но всё перечисленное относится ко времени, лежащему за пределами данного повествования. Его преданность делам Еврейского университета неоспорима, и он, несомненно, отстаивал его интересы в меру своих знаний и способностей. Не мне сравнивать его достоинства и недостатки, но должен признаться, что лучше помню его достоинства.

Церемония открытия Еврейского университета. Гора Скопус. 1 апреля 1925

На Хануку 5685 года (декабрь 1924) Институт был торжественно открыт на горе Скопус, в присутствии академического корпуса в составе трёх профессоров, из которых только один, раввин Сэмюэль Кляйн, принял полное назначение, а двое других, известные учёные, приехали только на год в качестве гостей. Здесь проявилась кадровая проблема Института, о которой я ещё поговорю.

Саул Адлер в лаборатории. 1950-е

Тем временем в Лондоне из других источников были собраны средства на открытие института микробиологии, и мой покойный друг доктор Саул Адлер начал работать там в качестве «research fellow[255]255
  Научный сотрудник (англ.).


[Закрыть]», достигнув там мировой известности в этой сфере[256]256
  Саул Адлер (1895–1966) получил в Великобритании учёную степень по тропической медицине (1921). По приглашению Х. Вейцмана приехал вместе с женой в 1923 г. в Палестину. Присоединился к штату только что открывшегося Еврейского университета в качестве ассистента на отделении микробиологии. В 1928 г. стал доцентом, а через год профессором паразитологии.


[Закрыть]. По этой причине в Лондоне было решено, что трёх исследовательских центров достаточно для существования действующего университета[257]257
  См. примеч. 1.


[Закрыть], и началась подготовка к церемонии открытия, которая и состоялась 1 апреля 1925 года в новом амфитеатре, построенном на горе Скопус, – в присутствии нескольких тысяч людей, жителей Израиля и приехавших со всех концов света. Церемония прошла весьма успешно и вызвала резонанс во всём еврейском мире, к чему можно отнести и призывы к бойкоту со стороны экстремистских ортодоксов в Иерусалиме.

Церемония открытия Еврейского университета. Лорд Бальфур объявляет университет открытым. Иерусалим. 1 апреля 1925

На трибуне восседали престарелый лорд Бальфур, подписавший известную историческую декларацию, великие деятели сионистского движения от Вейцмана и раввина Кука до Бялика и Ахад ха-Ама, а также посланники университетов и академий, приехавшие пожелать новорождённому удачи. Я также присутствовал в этой многотысячной аудитории, наблюдавшей, затаив дыхание, впечатляющее действо. До сих пор вижу перед собой фигуру блистательного лорда Бальфура на фоне заходящего солнца, слышу его хвалу еврейскому народу, рассказ о его достижениях в прошлом и настоящем, пожелания счастья и осуществления надежд.

Попечительский совет, специально созданный для Института, должен был предложить общему попечительскому совету кандидатуры учёных, которые могли бы украсить собой факультет иудаики, имеющий целью изучение всех аспектов иудаизма. Официальная декларация, принятая ещё на конгрессе 1924 года, определила Институт иудаики «как центр по изучению иудаизма – иудейской религии, еврейского и других семитских языков, литературы, истории, права, философии и всех отраслей жизни еврейского народа в целом и изучения Земли Израиля в частности». Подобное определение выглядело вполне приемлемым. Оно было сбалансированным в том, что касается возможных исследовательских направлений, и отчётливо давало понять, что подразумевает не создание раввинской семинарии, а центра свободных исследований, то есть учреждения, не связанного какими-либо религиозными или методологическими предпосылками. Скоро, однако, возникла проблема согласования этого фундаментального определения с действительностью, что породило дискуссии и привело к результатам, противоречащим самой первоначальной формулировке. Речь о библейских исследованиях, области, изначально известной как арена борьбы между традиционными и критическими установками, причём обе стороны были достойны представительства, оставалось лишь найти достойных защитников. Но случившееся на самом деле (и очень скоро!) обернулось позором. Цви Перец Хайес, главный раввин Вены, великий учёный, некогда – светило раввинской семинарии во Флоренции, был знатоком критической библеистики и выразил готовность принять соответствующее назначение в Иерусалиме, но был отвергнут именно из-за своей основной методологической позиции. «И поколебались верхи врат»[258]258
  Книга пророка Исаии. 6: 4.


[Закрыть]. Ходили упорные слухи (и я по сей день не знаю, насколько они достоверны), что за сопротивлением академиков стоял один из крупных спонсоров. Но как бы то ни было, такая реакция принесла глубокое разочарование Хайесу, которому оставалось жить всего несколько лет. Библейская критика-таки возникла, но окольным путём, не как критика источников (которой боялись многие годы), а как критика текста, или «низкая критика», как её называли в том поколении.

Сидят слева направо: Вера и Хаим Вейцманы, Артур Бальфур и Нахум Соколов. Подмандатная Палестина. 1925

Согласие было достигнуто в одном: институт (как и весь университет) должен был стать чисто исследовательским центром в первые несколько лет – до каких пор, не уточнялось, – и никто даже не говорил, упаси боже, о дипломах для студентов (которые хотели, чтобы их учили исследованиям их преподавателей). Назначенные преподаватели хотели посвятить себя преподаванию своего предмета как такового, но не совершенствованию своей преподавательской подготовки, поэтому вопрос о соответствии учёного требованиям, предъявляемым к нему как к академическому лектору, даже не ставился в повестку дня. Так, Яаков Нахум Эпштейн, приехавший в Иерусалим где-то к открытию университета в качестве профессора «талмудической филологии» – вообще говоря, сама эта формулировка могла казаться оскорбительной – был первоклассным учёным, но никудышным педагогом. Многие годы он был, на мой взгляд, самой выдающейся академической фигурой среди преподавателей института, и его личные взгляды в области иудаики оказали на меня немалое воздействие. Он прекрасно различал между суррогатом науки и наукой подлинной.

В первый же год работы Института стало ясно, что надежда на то, что туда придут великие иудаисты современности, рухнула. В своей вступительной речи в декабре 1927 года Магнес объявил, что в наступающем году приедут четыре гостевых лектора, – и ни один не явился. Все, в том числе его знакомцы из числа «крупнейших величин поколения», были полны сочувствия, но селиться в Иерусалиме не хотели и в лучшем случае были готовы преподавать семестр или год в качестве приглашённых лекторов. В этой ситуации молодые преподаватели получили возможность, прежде практически им недоступную, содействовать созданию нового института. Магнес и его попечительский совет прекрасно понимали, что научное учреждение не может быть основано на приглашённых лекторах. Поэтому они искали в еврейском мире кандидатов на постоянные должности, и Магнес среди других обратил внимание и на меня.

Гершом Шолем. Иерусалим. 1924

Каббала? Что за странный предмет! Но для факультета, по своей природе академического, он подходит как нельзя лучше! Никому и в голову не приходило выбрать его в качестве цели исследования – о, как ошибались эти господа! Ведь именно как чисто исследовательский проект, в котором, по общему согласию, всего можно было достичь научным методом, она прекрасно ложилась в намеченный план. А между тем некий молодой человек, полностью отдавшийся этому делу, уже сидел в Иерусалиме, и даже не было нужды тратиться на его переезд. Но как выяснить, обладает ли он необходимой научной квалификацией? В Попечительском совете у меня было три ходатая: Хаим Нахман Бялик, Мартин Бубер и Арон Фрейман[259]259
  См. примеч. 160.


[Закрыть], которые знали меня и поддерживали, однако Бялик был поэт, Фрейман – известный библиограф, но никак не философ и не религиовед, а имя Бубера в кругу еврейских учёных того времени не служило лучшей рекомендацией, хотя во всём, что касалось Еврейского университета в Иерусалиме, вряд ли можно было обойтись без учёта его мнения. Но Сэмюэль Кляйн сообщил Магнесу, что раввин Иммануэль Лёв из Сегеда с большим энтузиазмом отзывался о моей работе. Лёв, один из «великих старцев» иудаизма, был энциклопедически образованным учёным, но прежде всего специалистом по ботанике как она отражена в раввинистической литературе и энтузиастом всех исследований еврейской реальности. Магнес решил посоветоваться с двумя учёными. Одним из них был Юлиус Гутман, глава Высшей школы иудаики в Берлине, о которой я рассказывал выше, и, конечно, авторитет не в каббале, а в еврейской философии, но он, однако, тепло рекомендовал меня, имея в виду моё философское образование и опыт предыдущей работы. Другим был Иммануэль Лёв, автор пятитомного труда «Флора у евреев»[260]260
  В действительности специфические интересы учёного раввина И. Лёва отразились в 4-томном труде.


[Закрыть] – думаю, я был единственным, кто когда-либо смеялся над этим странным названием. Лёв написал, что меня непременно следует принять: «Наконец-то мы нашли человека», способного вести исследования в этой области. Он прочитал мою работу о книге «Бахир» и обнаружил там две примечательные страницы о двуполой природе пальмы в каббалистической литературе. На человека, написавшего такое, можно положиться, считал он. Итак, в сентябре 1925 года меня приняли на должность преподавателя каббалы, сначала на полставки, так как я ещё подрабатывал в библиотеке, а через два года на полную ставку. Началось время моей зрелости.

Я сел за стол и написал свою вступительную лекцию на волнующую меня тему: «Моше де Леон – автор “Зоара”?» В ней я обобщил или заново пересмотрел все тезисы, которые противоречат этому предположению и требуют «заново и систематически исследовать происхождение данной книги и развитие всей Каббалы». Следующие десять или пятнадцать лет я посвятил этому исследованию и постепенно опроверг все тезисы своей вступительной лекции, которые я намеревался доказать. В атмосфере всех этих потрясений я и приобщился к истине стиха: «Истина возникнет из земли»[261]261
  Псалмы. 84:12.


[Закрыть].

Глоссарий

Понятия, вошедшие в этот раздел, в тексте выделены курсивом

“Blau-Weiß” [ «Сине-Белые» – нем.] – евр. туристическая ассоциация.

“Der Jude” [ «Еврей» – нем.] – ежемес. журнал, основанный Мартином Бубером и Залманом Шокеном. Выходил на нем. языке в 1916–1928 гг.

“Die blauweiße Brille” [ «Сине-белые очки» – нем.] – журнал, авторами и редакторами которого были Эрих Брауэр и Гершом Шолем. Всего вышло 3 номера; 1915–1916 гг.

“Jung-Juda” [ «Младоиудея» – нем.] – немногочисленная группа (ок. 30 чел.) старшеклассников и студентов, принадлежащих в основном к семьям ассимилированных евреев Берлина. Молодые люди объединились с целью изучения духовного наследия евр. народа. Активная сионистская позиция группы имела влияние на евр. молодёжь Берлина с периода Первой мировой войны до нач. 1920-х.

“Jüdische Rundschau” [также в тексте – “Rundschau”; «Еврейский вестник» – нем.] – ведущая еженедельная газета, издававшаяся в Берлине в 1902–1938 гг. Орган Сионистской Федерации Германии.

Агада [ «повествование» – ивр.] – тексты эпохи Талмуда, не носящие религиозно-юридической регламентации. Включает притчи, легенды, проповеди, поэтические гимны, исторические и философские тексты.

«Агудат Исраэль» [также в тексте – «Агуда»; «Союз Израиля» – ивр.] – движение ортодоксальных евреев за сохранение религии и традиции, распространившееся в кон. XIX – нач. ХХ в. в Европе. Окончательно оформилось на конференции в 1912 г.

После основания государства Израиль движение превратилось в политическую партию.

Адмор [аббревиатура слов: господин, учитель и наставник наш – ивр.] – титул хасидских цадиков (праведников).

«Ахдут ха-авода» [ «Лейбористское единство» – ивр.] – партия, основанная в 1919 г. в Палестине, под руководством Давида Бен-Гуриона.

«Бней-Брит» [ «Дети Завета» – ивр.] – евр. общ. организация, существующая с сер. XIX в., имеющая отделения во многих странах. Её цель – объединить усилия иудеев всех стран в их интересах и в интересах всего человечества.

Бунд [ «союз» – идиш], полное название – «Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России». Возник в 1897 г. в Вильно. В результате раскола в России Бунд самоликвидировался в 1921 г. («правое» крыло было ликвидировано, а «левое» вошло в состав РКП(б)). В Польше действовал до нач. 1940-х.

Галаха [ «принятый путь», «закон» – ивр.] – совокупность евр. религиозных правил и предписаний. Этим термином также называют законоведческие тексты Талмуда и вообще всю нормативную часть иудаизма.

Гемара [ «завершение», «совершенство» – ивр.] – часть Талмуда, свод дискуссий и рассуждений мудрецов II–V вв. по поводу текстов Мишны. Гемара включает и Галаху (закон), и Агаду (предания). В обиходе этим термином часто обозначают Талмуд целиком или его часть.

Гистадрут [ «Всеобщая федерация рабочих Земли Израильской», аббревиатура – ивр.] – созданный в 1920 г. евр. профсоюз.

Ишув [ «население», «заселение» – ивр.] – использовалось, в частности, как название Эрец-Исраэль до возникновения Израэля.

Йекке – евреи из Германии, переселившиеся в Эрец-Исраэль; этимология слова точно неизвестна.

Квуца [ «группа» – ивр.] – сельскохозяйственное товарищество в Палестине, разновидность небольшого кибуца.

МАПАЙ – аббревиатура «Партии рабочих Земли Израильской», которая сформировалась в 1930 г., объединив несколько сионист. раб. движений. Возглавили партию Давид Бен-Гурион и Берл Кацнельсон.

Мизрахи – сионист. религиозное движение; аббревиатура «мерказ рухани» – «духовный центр» (ивр.). Основано в 1902 г. Девиз Мизрахи: «Земля Израиля для народа Израиля, согласно Торе Израиля».

Мишна [ «повторять» – ивр.] – древнейшая часть Талмуда (II–III вв.), содержащая религиозные правила ортодоксального иудаизма.

Мидраши [ «рассуждения», «толкования» – ивр.] – метод изучения библейских текстов, основанный на его восприятии как единого целого. Формировался на протяжении более чем тысячелетнего периода, вплоть до XV в.

Мошав [ «поселение» – ивр.] – сельскохоз. общины с частичным обобществлением труда и кооперацией во многих бытовых сферах, но с сохранением – в отличие от кибуца – индивидуального пользования землёй и потребления.

«Поалей Цион» [ «Трудящиеся Сиона» – ивр.] – движение, возникшее в России в кон. XIX в. и распространившееся в Европе и Америке в нач. XX в. Движение совмещало приверженность социалистическим принципам с сионизмом. В Эрец-Исраэль в 1906 г. оно оформилось в партию.

Талмуд [ «учение» – ивр.] – свод религиозно-этических и правовых положений иудаизма; представляет собой расширенный комментарий к более древнему своду – Мишне.

«Ха-Поэль ха-Цаир» [ «Молодой рабочий» – ивр.] – сионист. движение, переросшее в партию, которая действовала в Палестине в 1905–1929 гг. В дальнейшем влилась в МАПАЙ.

«Ха-Шилоах» [ «Послание» – ивр.] – лит., общ. – полит. ежемесячник на иврите, инициированный Ахад ха-Амом (он же был и первым редактором); выходил в 1896–1926 гг. С 1903 г. журнал редактировал И. Клаузнер, который расширил тематику ежемесячника общенаучными текстами. Журнал был образцом издательской культуры и содержательности. Закрыт по экономическим причинам.

«Ха-шомер ха-Цаир» [ «Юный страж» – ивр.] – сионист. всемирная организация, основанная в 1916 г. в Вене. Целью этого лево-социалистического движения было подготовить молодёжь к переселению в Эрец-Исраэль.

Халуцим (м. р.), халуцот (ж. р.) [первопроходцы, пионеры – ивр.] – слово, пришедшее из Библии, где оно использовалось для обозначения передового вооружённого отряда. В нач. ХХ в. стало применяться к активистам заселения и освоения Эрец-Исраэля.

Хасидизм [ «учение благочестия» – ивр.] – течение в иудаизме, распространившееся в первой пол. XVIII в. в Восточной Европе, в котором основной акцент делается на личном переживании Бога, личной праведности и роли лидеров.

Хехалуц [также – «гехалуц»; первопроходец, пионер – ивр.] – межд. организация, задачей которой было подготовить евр. молодёжь к жизни в Палестине. Идея организации возникла в нач. 1900-х, первая конференция движения прошла в Петрограде в январе 1919-го. Конференция открылась выступлением создателя «Хехалуца» Иосифа Трумпельдора (1880–1920), евр. полит. деятеля, военного. Организация просуществовала до сер. 1950-х.