Текст книги "Не дразни герцога"

Глава 22

На следующее утро Эбигейл проснулась, чувствуя приятную разбитость в теле от удовлетворенной страсти. Она умылась и оделась, словно в тумане, вспоминая доброту Кристофера, его ласковые руки, то, как он стремился доставить ей удовольствие.

А главное – он назвал ее «моя любовь».

В тот момент Эбигейл не обратила на эти слова особого внимания, но потом еще долго ворочалась без сна, вспоминая их.

Что он имел в виду? Наверняка он не придал этим словам никакого значения. Он никогда не позволит себе влюбиться в нее, иначе какой же он после этого «безупречный герцог»?

Эбигейл направилась в комнату для завтрака, но по пути встретила Элизабет. Девушка сидела в холле первого этажа и читала утреннюю газету. По ее лицу струились слезы.

Эбигейл кинулась к ней:

– Элизабет? Что случилось?

Она с отсутствующим видом вытерла одну щеку тыльной стороной ладони и сказала:

– Тут ужасная статья о моем брате.

Эбигейл похолодела, вспомнив мистера Уолтона и его угрозы. Она встала рядом с Элизабет и стала читать через ее плечо. «Скандальный герцог Мэдингли» – называлась статья. В ней говорилось о том, что хотя многие считали Кристофера защитником бедных, голосом разума в палате лордов, на самом деле у него был такой злобный нрав, что он способен был кулаками лишить невинного человека способности ходить.

Эбигейл прочла это и посмотрела на залитое слезами лицо Элизабет.

– Это… это правда. О, Майкл Престон был невиновен, но получил ужасные увечья.

– Майкл Престон? Родственник Мэдлин?

– Ее брат.

Теперь понятно, почему Мэдлин считала, что имеет полное право женить на себе Кристофера. Эбигейл стала читать статью дальше. В ней говорилось, что в молодости, во время учебы в Итоне, будущий герцог был известен тем, что постоянно дрался и терял над собой контроль. В качестве доказательства приводились интервью со свидетелями. Некоторые из них видели, как Кристофер избил Престона. О том, что Майкл так и не смог после этого ходить, почти никто не знал – отец герцога немало заплатил, чтобы Майкл уехал на постоянное проживание в Шотландию.

– Конечно, наша семья знала, что на самом деле произошло с Майклом, – сказала Элизабет. – Но о том, что отец заплатил… – Она умолкла и судорожно сглотнула. – Сразу после драки Майкл признался, что он сам виноват и не держит зла на Кристофера. Но Кристофер до сих пор не может себе простить того, что произошло с Майклом. Он помогал ему во всем, в чем только мог, и они в итоге стали друзьями. Кристофер навещает его в Шотландии несколько раз в году. Он искупил свою вину! – вскричала Элизабет. – С тех пор он изменился, вел себя безупречно, и вот теперь они решили его наказать!

Эбигейл же думала о том, что Мэдлин не просто так появилась тут перед тем, как была написана статья, и сразу после того, как уехал мистер Уолтон. Это не было совпадением. К тому же ее слова приводились в статье: она говорила о том, что ее брат страдает до сих пор. Может быть, Мэдлин пыталась шантажировать Кристофера?

Эбигейл заставила себя дочитать статью до конца. Там говорилось о том, как Кристофер скрывал свою истинную натуру под маской пристойности, и о том, что когда мистер Уолтон попытался задать ему несколько вопросов, он не смог сдержать свой «злобный нрав» и вышвырнул его из дома.

Эбигейл поморщилась. В статье, разумеется, не было ни слова о том, что Кристофер старался измениться к лучшему, оберегал свою семью и писал тайком пьесы, что говорило о его чувствительной натуре. В своих произведениях в отличие от реальной жизни он мог контролировать мир. Эбигейл переживала за Кристофера, его боль была и ее болью. Она хотела утешить его, помочь ему справиться с этим ударом. Неожиданно для себя поняла, что полюбила Кристофера, хотя знала, что простая девушка Эбигейл Шоу никогда не сможет стать женой герцога.

Неужели она захочет вести такую ужасную, полную ограничений жизнь, где любой неправильный шаг может привести к скандалу и погубить репутацию? В светском обществе ей будет дозволено писать только письма, и ничего больше.

К тому же Кристофер хорошо знал, какие последствия влечет за собой необдуманный брак, ведь его отец женился вопреки мнению света. Союз с простолюдинкой – с журналисткой – грозил еще большим скандалом.

– Это единственный экземпляр газеты? – спросила Эбигейл.

Элизабет громко шмыгнула носом и покачала головой:

– Из-за гостей мама распорядилась, чтобы нам доставляли десять экземпляров каждый день. Наверное, пока мы тут разговариваем, они уже читают статью, сидя за завтраком. О Боже, они все будут; говорить об этом!

– Как вы думаете, ваш брат уже видел ее?

Мокрые глаза Элизабет широко распахнулись.

– Ему обязательно кладут газету на стол в кабинете, когда он еще лежит в постели. Господи, я не знаю, что ему сказать!

– Позвольте мне поговорить с ним. Может, я смогу помочь.

Элизабет кивнула со смятенным видом, ее губы начали дрожать, и она опять уткнулась в газету.

Эбигейл нашла Кристофера в кабинете. Он сидел у стола и смотрел в окно, а злополучная газета лежала перед ним. Эбигейл закрыла дверь и прислонилась к ней спиной, и только после этого Кристофер медленно повернул голову и посмотрел на нее.

Он улыбнулся, но его взгляд остался серьезным.

– Похоже, ты оказалась права насчет интереса ко мне. Первая полоса. Наверное, сожалеешь, что не ты написала эту статью.

– Нет, не сожалею, – сказала Эбигейл, направляясь к нему. – Я бы написала другую, менее скандальную.

– Это тебе так кажется.

Она вздрогнула, но не обиделась. Кристофер страдал, думая о том, что его теперь ждет впереди, переживая за доброе имя своей семьи.

– Что ты намерен делать? – спросила Эбигейл.

– Я думал об этом все утро, – произнес он слишком спокойным тоном. – Конечно, мне нужно вернуться в Лондон. Я не могу прятаться тут. Я должен успокоить деловых партнеров, ободрить друзей и политиков и показать врагам, что я не собираюсь бежать на континент.

Он говорил отстраненно, без эмоций, и Эбигейл не знала, как ей пробиться к сердцу Кристофера. Он был не таким ласковым и откровенным, как вчера. Но ей нужно было вновь сблизиться с ним.

– Значит, вот зачем сюда приезжала вчера Мэдлин?

– Да, – хмуро улыбнулся Кристофер, – она дала мне последний шанс, чтобы я согласился стать ее мужем. А когда я отказался, то заявила, что расскажет о моей тайне Уолтону. По ее словам, я все еще в долгу перед ней и ее братом, хотя мы с Майклом давно помирились.

Эбигейл присела на край стола и спросила:

– Ты расскажешь мне, что тогда произошло?

– Разве в статье это не описано во всех отвратительных деталях?

– Я хотела бы услышать историю от тебя самого. Кристофер сжал губы, и на мгновение Эбигейл показалось, что он ничего ей не расскажет. Но он рассказал.

– Мне было тогда семнадцать, – начал он тихо, снова повернувшись к окну. – С тех пор прошло десять лет, но они показались мне вечностью. Я часто дрался, мне нравилось, что меня боятся, что мало кто мог противостоять мне. Майкл был почти таким же, только ему нравилось первому задирать других, в то время как я любил отвечать, и довольно жестко, а не начинать драку. Мы с ним часто мерялись силами. Как только мы оказывались вместе, нас тут же окружали ученики, чтобы посмотреть, чем все закончится. Свидетели, как их назовут позднее, – сухо добавил Кристофер, кивнув в сторону газеты. – Майкл так часто дразнил меня «полукровкой», что я уже почти перестал обращать на это внимание, но однажды он разразился грубой бранью в адрес моей матери.

Эбигейл вздрогнула. Она знала, как любил и уважал ее Кристофер.

– И я ударил его, несколько раз, – продолжил Он. – А Майкл – меня. Вскоре стало ясно, что я выйду победителем, но я никак не мог остановиться. Я был в ярости, потому что знал, что такие же слова хотели сказать мне все, с кем я учился.

– О, Крис… – Слова сами сорвались с ее губ. Эбигейл не хотела ничего говорить, чувствуя, что Кристоферу не нужно ее сочувствие, что после стольких лет он до сих пор зол на себя.

– Последним ударом я сбил его с ног. Майкл упал, ударился головой о камень и с тех пор перестал ходить. – Кристофер посмотрел на нее. В его взгляде полыхал мрачный огонь. – И не говори мне, что это была случайность. Я понимал, что уже победил, что биться дальше не имеет смысла. Но я не мог совладать со своей злобой и думал, что это достаточно извиняет мое поведение.

Кристофер сложил руки на груди и смотрел на нее, словно спрашивая, осмелится ли она его пожалеть.

– Но никто не узнал, насколько сильно пострадал Майкл, – сказала Эбигейл.

– Нет, – вздохнул Кристофер. – Прошло несколько дней, прежде чем доктора поняли, что Майкл больше не сможет ходить. Отец отправил его в Шотландию, заявил, что ему стыдно за поведение сына, за то, что он принимал участие во всех этих драках. Я понимал, почему Майкл уехал. Зачем оставаться там, где все друзья будут смотреть на тебя с жалостью. В то время я не знал о том, какое участие принял во всем этом мой отец.

– О, Крис, – с вздохом проговорила Эбигейл, – когда же ты об этом узнал?

– Годы спустя. Из одного письма, которое я случайно обнаружил. Пойми, Эбби, мой отец был очень хорошим человеком! Он только один раз совершил скандальный поступок – женился на моей матери, женщине, которую он по-настоящему любил. А после моего ужасного поведения ему пришлось нарушить все принципы, по которым он жил, и тайно заплатить семье Престон.

– Он сам принял такое решение, – сказала Эбигейл.

– Но из-за моего проступка! А через год он умер. – На мгновение его черные глаза вспыхнули горем и сожалением, но он тут же принял отстраненный вид. – Это все, что отец знал обо мне. Он так и не увидел, как сильно я изменился. А теперь весь свет узнал, что я натворил, и как ему пришлось поступить, чтобы скрыть последствия.

– Но в статье не написано, что вы с Майклом стали врагами, – сказала Эбигейл; – Элизабет говорит, что вы стали друзьями.

Постепенно его напряжение спало, и он со вздохом ответил:

– Да, слава Богу, мы помирились. Я навещаю его так часто, как могу. Он научился передвигаться в инвалидном кресле. Он сказал, что переезд в Шотландию обернулся для него благом. У него там свое дело, он стал успешным человеком. Майкл как-то рассказал мне, что в то время как мы учились в Итоне, его семья была на грани разорения. Управляющий растратил все их состояние, а отец Майкла был слишком благороден, чтобы предать это дело огласке. Майкл говорит, что мой отец спас его семью. Хотелось бы в это верить. Он не считает, что я обязан жениться на Мэдлин. В письме он предупредил меня, что Мэдлин решила мне отомстить. Я не представлял себе, чего от нее ожидать.

Эбигейл направилась к двери, намереваясь уйти из кабинета. Но вместо этого она вдруг повернула ключ в замке и вернулась, ощущая на себе пристальный взгляд Кристофера.

– Ты слишком много говоришь, – прошептала Эбигейл, ероша его волосы.

Она поцеловала Кристофера в лоб, в нос, потом в губы, стараясь не думать о том, что ласкает его в последний раз. Пребывание в Мэдингли-Корте подходило к концу, загадка привидения была решена, и все гости возвращались обратно в Лондон. Она не желала тайно видеться с ним, а в столице они вращались в разных кругах общества. Это станет их прощальным свиданием, о котором она будет вспоминать всю жизнь, – ведь после этого она собиралась рассказать ему о своем плане.

Кристофер не касался ее, но Эбигейл заметила, что он вцепился руками в подлокотники кресла.

– Эбби, ты пытаешься соблазнить меня, чтобы отвлечь от проблем? – хрипло спросил ее Кристофер.

Ей очень нравилось, когда он называл ее «Эбби»!

– И это работает?

Кристофер, наконец, обнял ее, привлек к себе и посадил на колени. Ее пышные юбки укрыли их ноги со всех сторон.

– Да, – выдохнул он, а потом крепко поцеловал ее в губы.

– Только не трогай прическу, – пробормотала Эбигейл, не прерывая поцелуя, – а то все поймут, чем я занималась.

Кристофер хрипло рассмеялся и начал ее ласкать, расшнуровывая платье и корсет, чтобы добраться до груди.

Эбигейл вытащила рубашку из его брюк и дотронулась до его мускулистого тела. Она наслаждалась его страстью, необузданностью. Вскоре он вошел в нее, едва не рыча от возбуждения. Они вместе взлетели на вершину блаженства, затем, постанывая и обмениваясь поцелуями, спустились вниз.

– Тебе надо почаще расстраиваться.

К ее удивлению, Кристофер встал, все еще находясь внутри ее, принес ее к софе и сел. Эбигейл высвободилась из его объятий и легла в углу. Он застегнул брюки.

– Ты такой опытный, – сказала Эбигейл, стараясь не обращать внимания на волнение при мысли о том, что она должна была сейчас сказать Кристоферу. – Мне даже не пришлось снимать панталоны.

– Тот, кто придумал их, не зря оставил прорезь в ткани. Очень полезное изобретение.

Кристофер видел, что шокировал ее своим заявлением, потому что Эбигейл покраснела. Он не выдержал и рассмеялся. Ей всегда удавалось развеселить его, отвлечь от неприятностей, сделать его жизнь лучше. Он знал, что скоро ему придется решать свалившиеся на него проблемы, но сейчас, в этом залитом солнцем кабинете, ему хотелось только смотреть на Эбигейл.

– Давай-ка я застегну тебе платье на случай, если к нам кто-нибудь постучится.

Эбигейл повернулась к нему спиной, а когда он закончил, вновь посмотрела на него.

– Хочешь – верь, хочешь – не верь, я решила стать журналистом не для того, чтобы писать такие статьи. – Она кивнула на газету.

Кристофер думал, что упоминание о болезненном предмете заставит его напрячься, но ничего подобного не случилось. Он с нетерпением ждал, что Эбигейл скажет дальше.

– Однажды, когда я была маленькой, мы с папой куда-то ехали в карете и остановились у фабрики, о которой собирался написать один из его журналистов. И папа стал говорить со мной так, будто я уже взрослая. Он рассказал о детях, которым приходится работать там с утра до ночи, о будущей статье, в которой ему хотелось написать об их тяжелой жизни, в надежде хоть как-то помочь им. И я увидела этих бедных детей. Они были одного со мной возраста, грязные, растрепанные, изможденные. Его статья изменила их жизнь к лучшему. С тех пор я каждую ночь запоем читала газету, колонку писем к редактору и репортажи с заседаний парламента. Я очень гордилась отцом, потому что он не только жертвовал деньги на благотворительность. Он и его «Морнинг джорнал» старались сделать Лондон лучше.

Кристофер легко мог представить себе Эбигейл в то время – любопытную, умненькую маленькую девочку. Большинство людей заботила только их собственная судьба, они довольствовались тем, что у них более-менее все в порядке, но Эбигейл хотела улучшить жизнь других. Кристофер не знал, встретит ли когда-нибудь такую женщину, как она. Он положил руку ей на колено и хотел что-то сказать, но она покачала головой:

– Позволь мне закончить, Крис. Я рассказала тебе эту историю, чтобы показать, какую важную роль играет газета в обществе, и как много я трудилась, чтобы научиться хорошо писать. И потому хочу написать свою статью, в которой опровергну то, что опубликовала «Таймс».

Кристофер на мгновение остолбенел от удивления, а потом его охватила злость, та самая злость, о которой теперь было известно всем вокруг. Он не зря десять лет учился контролировать себя. Он не позволит возобладать эмоциям, но и не позволит Эбигейл написать статью.

– Нет, – сказал Кристофер. – Ты этого не сделаешь.

– Крис, ты должен опровергнуть то, что написано в статье, иначе твое положение станет еще хуже. Доверься мне! Я докажу, что, несмотря на ошибки молодости, ты стал хорошим человеком.

– Ты только подольешь масла в огонь.

– Я ни, словом не обмолвлюсь о твоей пьесе. Напишу о тебе как о человеке, которого хорошо знаю.

– Не делай этого, Эбигейл. Не предавай меня!

– Почему ты отвергаешь помощь? Потому что хочешь все контролировать? Неудивительно, что ты любишь писать. В пьесе можно манипулировать героями, как тебе угодно.

– Я никогда не прощу тебя, если ты напишешь эту статью.

Эбигейл вздрогнула, как будто он ее ударил, Кристоферу стало на мгновение стыдно, но в итоге злость и ощущение того, что его снова хотят предать, взяли верх над остальными чувствами.

– Что ж, учитывая, что мы никогда больше не увидимся после того, как я уеду из поместья, я вынуждена принять это как факт. Но я все равно поступлю так, как будет лучше для всех нас.

– Хочешь сказать, для газеты твоего отца? В ее глазах заблестели слезы.

– Как ты можешь… впрочем, тебя можно понять. Ты не сможешь мне доверять после того, что случилось. Но статью я напишу. Нравится это тебе или нет.

Эбигейл прошла мимо него к двери с высоко поднятой головой.

– Я мог бы заставить тебя остаться, – бросил Кристофер.

– Ошибаешься, – даже не взглянув на него, ответила Эбигейл.

И, черт побери, она была права.

Глава 23

Эбигейл с трудом сдержала слезы. Но, вернувшись к себе в спальню, зарыдала. Эбигейл знала, что рано или поздно ее отношениям с Кристофером придет конец, но не представляла, каким он будет печальным.

Она собрала всю волю в кулак, вытерла слезы, умылась. Да, Кристофер никогда не станет ее мужем, никогда не узнает о ее любви, но она может написать статью, которая защитит его репутацию.

Эбигейл было больно, что Кристофер ей не доверяет. Но, придя в себя, Эбигейл поняла и даже приняла это. Кристофер был замкнутым, к тому же он узнал, что она собиралась его предать. Потом он поверил тому, что их отношения для нее важнее, чем статья, но теперь был уверен, что ошибался.

Но когда он прочитает ее в газете, то все поймет. Это будет ее прощальным подарком.

В дверь тихо постучали, на мгновение Эбигейл представила себе, что это Кристофер. Но это была Гвен.

– Ты одна?

– Разумеется? – печально улыбнулась Эбигейл. Гвен пожала плечами, вошла и закрыла за собой дверь.

– Я подумала, что, может быть, тебе больше повезло с Мэдингли, чем мне с Уэсли.

– Он так и не сделал тебе предложение?

Гвен покачала головой, однако на ее губах появилась улыбка.

– После того как его поцеловала, думаю, он, наконец, понял, как я к нему отношусь. По-моему, он хочет попросить у отца разрешения жениться на мне.

Эбигейл ответила с улыбкой:

– Я так рада за тебя! – И, помрачнев, добавила: – Но мне нужно уехать сегодня днем.

Гвен села рядом с ней и печально вздохнула:

– Значит, ты прочла статью, опубликованную в газете.

– По-моему, все ее уже прочитали. Подруга кивнула.

– И герцог не поверил, что ты не станешь писать свою собственную статью?

– Я сказала ему, что напишу ее.

Гвен в изумлении посмотрела на Эбигейл:

– Но… ах да, теперь мне ясно. Ты хочешь написать по-другому, показать, каким человеком он стал.

Эбигейл со вздохом кивнула:

– Хоть ты меня правильно поняла. Но ты доверяешь мне, а Кристофер – нет.

– Но ты все равно собираешься ее написать.

– Я должна. Хочу хоть как-то ему помочь.

– Но ты не можешь остаться с ним, – сказала Гвен. Слезы навернулись на глаза Эбигейл, и она с шутливым укором посмотрела на подругу.

– Ладно, не начинай. Я не дура и понимаю, что у герцога и журналистки не может быть будущего.

– Но ты любишь его! Эбигейл уныло пожала плечами:

– Это не имеет значения.

– Конечно, имеет! Неужели Мэдингли этого не понимает?

– Он ни о чем не догадывается. Как я могу сказать Кристоферу то, что причинит ему боль?

– Но он-то причиняет тебе боль, судя по твоим опухшим глазам.

– Не вини его, Гвен. Ему и так плохо. Но я могу ему помочь. Он увидит это. Ты… ты иногда будешь рассказывать мне о нем, да?

Гвен сжала ее руку и кивнула.

– Я могу взять твою карету? – спросила Эбигейл. – Я отошлю ее обратно, как только доберусь до дома.

– Конечно. Я пока никуда не уезжаю. К тому же мне хочется узнать, кто выиграет в охоте на привидение.

– Я думаю, мы четверо уже выиграли.

– Правда? И когда же мы с мистером Уэсли услышим, что вы узнали?

– Наверное, днем, когда Элизабет объявит результаты. Попрощайся за меня с мисс Бери. Надеюсь, она, наконец, найдет свое счастье с мистером Фицуильямом. И скажи ей спасибо за то, что она так верила в меня.

– Разумеется.

– А теперь мне пора собираться. Напиши сразу, как только сможешь, и расскажи обо всем. Они обнялись.

К обеду Эбигейл уже была готова к отъезду. Она попросила принести еду ей в комнату, куда вскоре заглянула Гвен и сказала, что все стараются вести себя так, будто ничего не случилось. Гости хотели остаться и посмотреть, как будет вести себя хозяин поместья.

Слуга отнес ее багаж в карету, но Эбигейл решила, что невежливо просто улизнуть из дома, не попрощавшись с Элизабет и ее матерью. Поэтому она встала в коридоре рядом с дверью, ведущей в гостиную, и слушала, как Кристофер рассказывал о том, как он, по его словам, один нашел рукопись, правда, используя при этом подсказки, которые дали ему Эбигейл, Гвен и мистер Уэсли.

– Надо же, ты выиграл! – с напускным весельем произнесла Элизабет.

– Не я отыскал подсказки, так что победа принадлежит не мне, – произнес Кристофер, указав на краснеющую Гвен.

– Значит, вы думаете, что привидение при жизни писало пьесы? – спросила леди Суортбек с явным неодобрением в голосе. – Это ужасно!

Эбигейл захотелось дернуть пожилую даму за волосы.

Но герцог лишь рассмеялся, как будто ничто в мире не могло его огорчить.

– Мисс Шоу? Эбигейл обернулась и увидела герцогиню.

– Вы одеты для путешествия, – продолжила она. – Хотели покинуть нас, даже не попрощавшись?

– О нет, ваша светлость! Я как раз ждала, когда леди Элизабет закончит, а потом надеялась поговорить с вами обеими.

– Тогда, пожалуйста, пройдите со мной в мою утреннюю гостиную, а я приведу туда дочь.

– А вы… вы не скажете герцогу, что я там? Он расстроится. Сейчас объясню, почему я так думаю.

Герцогиня кивнула.

Эбигейл пошла в утреннюю гостиную. Ожидание показалось ей вечностью, к тому же она боялась, что сюда может зайти Кристофер.

Наконец герцогиня вместе с Элизабет появились в комнате и сели напротив нее.

– Ваш сын уже знает все, что я вам сейчас расскажу, поэтому, пожалуйста, не думайте, что я что-то от него скрываю. Я не дочь дворянина. Мой отец – владелец «Морнинг джорнал».

Элизабет округлила глаза, но лицо герцогини оставалось непроницаемым.

– Я пошла на обман, потому что хотела раскрыть тайну, которая скрывалась в прошлом Мэдингли, а потом написать об этом статью, чтобы спасти газету отца от банкротства.

Элизабет изумленно охнула.

– Конечно, я ее не написала, потому что чем ближе я узнавала герцога, тем ужаснее мне казалось то, что я задумала. Я не могла предать Мэдингли и его семью. С моей стороны было глупостью полагать, что мне удастся осуществить задуманное, но я решилась на это от отчаяния. А потом появилась мисс Престон, и чтобы отомстить Мэдингли, сделала так, чтобы в газете появилась эта ужасная скандальная статья.

– Я знала, что она так поступит! – с жаром воскликнула Элизабет.

– Но мисс Эбигейл тоже собиралась написать похожую статью, – бесстрастным голосом заметила герцогиня.

Эбигейл покраснела:

– Да, хотела, но потом опомнилась. Теперь я хочу помочь вашему сыну – написать правдивую историю и спасти его репутацию.

– Вы сказали об этом герцогу? – спросила герцогиня.

– Да, – кивнула Эбигейл, – но он запретил мне это делать. Он мне не доверяет. Но я хорошо пишу, ваша светлость. Я могу взять интервью у тех, кто выступает на стороне Мэдингли, и написать о том, как он повзрослел и изменился, сколько добра сделал людям. И, что самое важное, хочу расспросить самого мистера Престона. Вы, конечно, знаете, что он не стал участвовать в интригах своей сестры. Но мне нужно, чтобы кто-нибудь из вас написал ему письмо и представил меня.

Наступила тишина. На лице Элизабет отразилось сначала смятение, потом любопытство и, наконец, понимание.

Если Элизабет с ее романтичной душой могла почувствовать к ней расположение, от герцогини было бы смешно ожидать этого. Она, прежде всего, была матерью сына, который когда-то испытал слишком много боли.

– Позвольте мне все исправить, ваша светлость, – попросила Эбигейл.

– Ладно, – произнесла, наконец, пожилая женщина. – Я напишу вам такое письмо. Дайте мне несколько минут.

Эбигейл посмотрела на сестру Кристофера и облегченно вздохнула.

Элизабет подошла к ней, наклонилась и положила руку ей на плечо.

– Независимо от того, что привело тебя к нам, – сказала девушка, – я рада, что познакомилась с тобой. Спасибо тебе за то, что ты хочешь помочь Кристоферу.

– Это самое меньшее, что я могу сделать, чтобы отблагодарить вас за вашу доброту.

Элизабет ушла, а герцогиня вскоре закончила письмо, положила его в конверт, написала имя мистера Престона, а затем скрепила его собственной печатью.

Она отдала письмо Эбигейл, и та улыбнулась:

– Большое спасибо, ваша светлость. Сожалею, что мы должны расстаться так внезапно и при таких неприятных обстоятельствах. Знакомство с вами было честью для меня.

– Берегите себя, мисс Шоу, и идите с Богом. Надеюсь, все ваши желания и мечты сбудутся.

Незадолго до ужина Кристофер сидел в своем кабинете, ощущая, как пустота вновь медленно заполняет его жизнь. Хотя близкие друзья поймут то, что случилось с ним в юности, остальные станут смотреть на него совсем по-другому.

Эбигейл уехала. Она больше не пришла к нему, и он не мог винить ее в этом, особенно после того, как пригрозил ей, что запрет ее в поместье, как будто сейчас не XIX век, а Средневековье.

Даже сейчас он вздрагивал от отвращения к самому себе.

В дверь постучали. Кристофер решил притвориться, будто его здесь нет. Но в итоге чувство долга возобладало, и Кристофер сказал:

– Входите.

В кабинет заглянула его мать.

– Ты даже не поздороваешься со мной? – спросила она спокойным тоном.

– Не знал, что это ты.

Она села напротив его стола.

– Я пришла, чтобы поговорить с тобой о мисс Шоу. Кристофер поморщился.

– Перед тем как уехать, она разговаривала со мной, – продолжила герцогиня.

– О чем? – настороженно спросил Кристофер.

– О том, почему она приехала сюда и почему теперь уезжает.

– Значит, ты должна радоваться, что она покинула нас.

– Конечно. Ведь она уехала, потому что надеется помочь нашей семье.

Кристофер напрягся.

– Но ведь ты не поверила ей, не так ли? Еще одна статья только…

– Я думаю, женщина, которая любит тебя, сумеет написать статью, которая поможет тебе.

Кристофер остолбенел, он ушам своим не верил. Но, потом пришел в себя и воскликнул:

– Madre, о чем ты говоришь? Она не могла сказать тебе, что любит меня.

– Нет, она об этом не говорила. Но только влюбленная девушка может совершить такой поступок, зная при этом, что рискует вызвать твой гнев.

– Да, она уже рискнула и вызвала мой гнев. Я больше не хочу об этом говорить. Она не любит меня. – Герцогиня не стала возражать, лишь приподняла брови. Кристофер добавил: – Ее предательство еще хуже, чем-то, что сделала Мэдлин в «Таймс».

– Правда? – с любопытством спросила его мать. – Это потому, что ты ее любишь?

Нет, он не мог любить ее. Ему нельзя было любить Эбигейл, ведь у них нет будущего. Его мать много страдала из-за того, что ее не принимало общество. Эбигейл наверняка не хочет такой судьбы.

И она не любит его. Если бы любила, послушалась бы его и не уехала в Лондон, чтобы написать свою статью.

Эбигейл не была похожа ни на одну из женщин, с которыми ему доводилось общаться. Она ни за что бы, не стала повиноваться ему, у нее на все было свое мнение, и ей было все равно, что о ней думают другие.

А ему это было очень важно. Кристофер помнил, что в юности он был не таким. Куда же исчез тот молодой человек?

Его задавили чувство вины и ответственность за себя и свою семью, и он позволил им превратить себя в человека, который боится переходить границы благопристойности.

Кристофер совсем запутался и ощущал себя полным идиотом.

– Madre, я не могу любить ее, – мягко сказал он. – Этим я причинил бы ей слишком много боли.

Эбигейл приехала как раз вовремя, чтобы привести себя в порядок и успеть поужинать с родителями. Снимая дорожную одежду, она думала о том, как это странно – вновь быть самой собой. Ей было стыдно вспоминать, что она хотела сделать с Кристофером и его семьей, но она радовалась, что вовремя одумалась.

И все еще немного злилась на него за то, что он не поверил ей, не разрешил помочь.

Эбигейл чувствовала невыразимую печаль, потому что без Кристофера жизнь теперь покажется ей мрачной и однообразной. Однажды настанет день, когда его карета проедет мимо нее. Улыбнется ли он ей? Кивнет ли? Может быть, они даже наткнутся друг на друга на Бонд-стрит. Наверное, Кристофер сделает вид, что они знакомы, и это будет хуже всего.

Однажды она прочтет в газете объявление о его помолвке.

Но Эбигейл сдержала слезы. Она спустилась в столовую и поцеловала мать и отца. Отец прокашлялся и сказал:

– Жаль, что ты не известила нас заранее о своем приезде. Я бы пригласил на ужин мистера Уодсуорда.

Эбигейл посмотрела на мать, и та вымученно улыбнулась ей. Если Эбигейл могла противостоять Кристоферу, сможет противостоять и отцу.

– Папа, ты знаешь, как сильно я тебя люблю, но я не собираюсь выходить замуж за мистера Уодсуорда только потому, что он джентльмен. Лучше останусь старой девой.

Отец побагровел.

– Если ты и впредь будешь так себя вести, то этим дело и закончится.

– Когда ты начал знакомить меня с молодыми людьми и настаивал, что я должна скорее выйти замуж, я никак не могла понять, зачем ты меня принуждаешь к этому. В итоге я начала думать, что ты просто решил проявить свою власть надо мной.

Отец в изумлении открыл рот. Но Эбигейл не дала ему возможности возразить и продолжила:

– Но я больше так не думаю. Я знаю, что ты хотел защитить меня и мою маму, удачно выдав меня замуж. Я знаю, что дела в газете идут из рук вон плохо.

Родители переглянулись, и Эбигейл стало ясно, что мама тоже в курсе проблем. Это принесло ей немалое облегчение.

– Дела не так уж плохи, – запинаясь, сказал отец, – у нас немного упал тираж, но…

– Я знаю все, потому что последний год пишу статьи в «Морнинг джорнал».

Отец охнул и уставился на нее. Впервые в жизни он не нашелся, что ответить.

– Я начала писать отзывы о книгах, потом о пьесах. Хотела доказать, что могу хорошо писать, и редактор разрешил мне, потому что я публиковала статьи анонимно. Не вини его, это я уговорила его пойти на такой шаг.

– Конечно, ты, – сказала мать.

Эбигейл почувствовала в ее тоне гордость за дочь и улыбнулась ей.

– Но потом он сказал, что больше не может мне платить. Признался, что в газете большие проблемы. Я знала, что скандальные статьи повышают тираж и…

– «Морнинг джорнал» никогда не публиковал такого рода статьи, – высокомерно заявил отец.

– Я знаю, папа. Но возможно, именно поэтому твою газету покупают все хуже. Я узнала об одном аристократе, который вел на людях безупречную жизнь, но ходили слухи, будто в юности он совершил какой-то скандальный проступок. Я говорю о герцоге Мэдингли. Поэтому Гвен взяла меня с собой в Мэдингли-Корт, чтобы я некоторое время пожила там вместе с другими гостями.