Текст книги "Три всадника из ''Апокалипсиса''"

– Если его похоронили, значит, он откинул камень и восстал из мертвых.

Сержант, не отрываясь, смотрел на луну и болота, но хотя мечтателем его нельзя было назвать при всем желании, ни луны, ни болот он не видел. У него перед глазами до сих пор стояла залитая ослепительным светом главная улица польского города, по которой ему навстречу быстрым шагом шел Павел Петровский, собственной персоной, целый и невредимый. Не узнать его было невозможно: стройный, вьющиеся волосы, бородка клинышком на французский манер – в иллюстрированных журналах и альбомах печаталось великое множество его фотографий. А улицы города были увешаны флагами, запружены ликующими толпами; впрочем, горожане были настроены вполне миролюбиво, ведь они праздновали освобождение своего кумира.

– Вы хотите сказать, – вскричал Грок охрипшим от волнения голосом, – что его посмели выпустить из тюрьмы вопреки моему приказу?!

– Когда я приехал, его уже выпустили, – еще раз прикладывая руку к козырьку, выпалил Шварц. – И никакого приказа они не получали.

– Не пытаетесь ли вы убедить меня в том, что гонца из нашего лагеря не было вовсе?

– Именно так, – отозвался сержант.

– Так что же, черт возьми, произошло?! – прохрипел Грок после еще более продолжительной паузы. – Как бы вы объяснили случившееся?

– Я кое-что видел, – ответил сержант, – и думаю, смогу объяснить случившееся.

Тут мистер Понд умолк. Его лицо в этот момент до обидного ничего не выражало.

– А вы-то сами можете объяснить, что же все-таки произошло? – нетерпеливо спросил Гэхеген.

– Мне кажется, да, – скромно сказал Понд. – Видите ли, когда сведения об этом случае дошли до моего отдела, мне пришлось самому в нем разбираться. Все произошло, как я уже говорил, из-за чрезмерной прусской исполнительности. А также из-за чванства, еще одного чисто прусского недостатка. Ведь из всех страстей, что ослепляют, сводят с ума и сбивают с пути, худшая, наименее пылкая из всех, – чванство.

Со своими подчиненными Грок держался заносчиво. Он терпеть не мог дураков, даже если дураками были офицеры его штаба. К фон Гохеймеру, первому курьеру, он относился как к мебели только потому, что у того был дурацкий вид; на самом же деле лейтенант был совсем не так уж глуп. Что хотел от него маршал, он понял ничуть не хуже циничного сержанта, который такие подлые приказы выполнял всю жизнь. Гохеймер прекрасно понимал, какой оригинальной жизненной позиции придерживается маршал: поступок неопровержим, даже если он недопустим. Он знал, труп Петровского маршалу нужен любой ценой, даже если бы ради этого пришлось обмануть всех на свете принцев и уничтожить всех не свете солдат. Услышав за спиной приближающийся стук копыт, он понял не хуже самого Грока, что второй курьер везет приказ принца о помиловании. Фон Шахт, совсем еще молодой, но отважный офицер, воплощение благородного германского духа, которому в этой истории, увы, не отдали должного, повел себя в данной ситуации как и подобает вестнику доброй воли. Держась в седле с искусством истинного рыцаря, он нагнал первого курьера и голосом, не менее громоподобным, чем труба герольда, приказал ему остановиться и повернуть коня. И фон Гохеймер повиновался. Он остановил лошадь, повернулся в седле, но рука его незаметно легла на курок карабина, и юноша был убит наповал.

Затем он повернул коня и поехал дальше, со смертным приговором в кармане. За его спиной лошадь и всадник рухнули в болото, и дорога вновь опустела. И вот по этой пустой дороге следом за первыми двумя курьерами пустился в путь третий. Дорога почему-то показалась ему бесконечно длинной. Он скакал в полном одиночестве до тех пор, пока не увидел впереди всадника, который, словно белая звезда, маячил в отдалении. Убедившись, что на всаднике гусарская форма, он тоже спустил курок. Только убил он не второго курьера, а первого.

Вот почему в ту ночь в польский город не прибыл ни один курьер. Вот почему заключенного выпустили живым на свободу. Вот почему я не ошибся, когда сказал, что у фон Грока оказалось слишком много преданных слуг.

Примечания

Три всадника – точнее, четыре всадника. См. Откр., 6, 2 – 8.

…еще не принято было одевать солдат… в одинаковые грязно-серые гимнастерки. – Впервые в мировой военной практике форма защитного цвета была введена во время англо-бурской войны 1899 – 1902 гг.

…Бисмарка обвиняли… обманул… с Эммской депешей. – Эммская депеша

– провокационное послание Бисмарка (1815 – 1898), будущего канцлера Германии, вынудившее Францию объявить войну Германии.

…уподобиться безумным вакханкам, что убили Орфея. – Мифический певец и музыкант, Орфей не почитал бога Диониса. Разгневанный Дионис наслал на Орфея менад-вакханок, которые разорвали его тело в клочья.

Ропс Фелисьен (1833 – 1898) – бельгийский живописец и график.