Текст книги "Пропащий"

Глава 56

Нора позвонила Кресту на мобильный и рассказала обо всем случившемся. Крест приехал к ней почти сразу и слушал, не перебивая, всю дорогу. Нора встретила его на Парк-авеню, в условленном месте, и сразу же кинулась на шею. Как приятно было снова оказаться в привычном фургоне!

– В полицию идти нельзя, – сказал Крест.

Нора кивнула:

– Уилл запретил это категорически.

– Тогда что же нам делать, черт побери?

– Не знаю. Но я очень боюсь, Крест. Брат Уилла рассказывал мне про этих людей. Они наверняка убьют его.

Крест задумался.

– Как вы общаетесь с Кеном?

– Через Интернет.

– Тогда надо послать ему сообщение. Может, у него будут какие-нибудь идеи?

* * *

Призрак стоял слишком далеко от меня.

Времени оставалось мало. Я ждал лишь удобного случая, твердо решив рискнуть при первой же возможности. Только бы она представилась! Но пока – слишком далеко. Пряча за спиной осколок стекла, я разглядывал шею своего врага, репетируя в уме свои действия и стараясь угадать – как он будет защищаться. И где наиболее уязвим.

Я бросил взгляд на Кэти. Она держалась молодцом. Мне, уже в который раз, пришли на ум предупреждения Пистилло. Он был прав: Кэти не надо было впутывать в это дело. Я сам во всем виноват. Почему я не отказался, когда она в первый раз обратилась ко мне? И то, что я на самом деле пытался помочь, понимая, как важно ей во всем разобраться, нисколько меня не оправдывало.

Я должен во что бы то ни стало спасти ее. Что же придумать?

Призрак смотрел на меня. Я выдержал его взгляд.

– Отпусти ее.

Он притворно зевнул.

– Ее сестра хорошо относилась к тебе.

– Ну и что?

– Какой смысл причинять ей боль?

– А зачем мне смысл? – издеваясь, прошепелявил он.

Кэти закрыла глаза. Я замолчал. Бесполезно. Такие разговоры лишь ухудшают наше положение. Уже два часа. Так называемый «двор», где обычно собирались после школы курильщики травки, находился менее чем в трех милях от нас. Понятно, почему Призрак выбрал именно его. Там все хорошо просматривалось и место было уединенное. Особенно в летние месяцы. И если мы окажемся там, то уже не сможем выбраться живыми.

У Призрака зазвонил телефон. Он посмотрел на него так, будто никогда раньше не видел. В первый раз в жизни я увидел в его лице что-то, похожее на растерянность. Я напрягся. Нет, не сейчас.

Он поднес телефон к уху:

– Да.

Слушал Призрак довольно долго. Я всматривался в его бесцветное лицо. Внешне он держался спокойно, но что-то явно произошло. Асселта моргнул, посмотрел на часы. Потом опять замолчал минуты на две.

– Я еду, – наконец сказал он.

Встав, Призрак подошел и наклонился к моему уху:

– Если двинешься с места, то потом будешь умолять меня убить ее. Понял?

Я кивнул.

Призрак вышел, захлопнув за собой дверь. В комнате стоял сумрак: свет на улице уже начал меркнуть, и сквозь листву пробивались последние лучи. В передней стене окон не было, и я не мог видеть, чем занимались наши тюремщики.

– Что случилось? – прошептала Кэти.

Я приложил палец к губам и прислушался. Шум двигателя. Кто-то включил зажигание. Призрак велел не двигаться с места. Вообще-то он не тот человек, которому хочется перечить, но, с другой стороны, нас все равно собираются убить… Я неловко сполз со стула и лег на пол. Подняв глаза на Кэти, я снова приложил палец к губам. Она кивнула. Ползти по-пластунски было невозможно – из-за осколков стекла на полу. Поэтому двигаться приходилось очень медленно. Добравшись до двери, я приложил ухо к полу и, заглянув в щель под дверью, успел заметить отъезжающую машину. Я повернул голову, пытаясь улучшить обзор, но ничего не получилось. Тогда я сел и приник к боковой щели. Однако щель была слишком узкой. Немного приподнявшись, я все-таки сумел разглядеть его.

Шофер! А где же Призрак?

Два человека, одна машина. Машина уехала. Я не слишком силен в математике, но это может означать только одно.

Я повернулся к Кэти:

– Он уехал!

– Что? – удивленно спросила она.

– Шофер здесь. Значит, Призрака нет.

Я вернулся к своему стулу и взял кусок стекла. Затем, ступая как можно осторожнее, чтобы шаткое сооружение нас не выдало, подошел к Кэти и принялся работать над веревкой.

– А что потом? – прошептала она.

– Ты знаешь дорогу отсюда. Побежим.

– Уже темно.

– Значит, надо спешить.

– А тот, другой? Он может быть вооружен.

– Скорее всего, но ничего не поделаешь. Ты что, предпочитаешь ждать, пока вернется Призрак?

Она в ужасе затрясла головой.

– А ты уверен, что он не вернется прямо сейчас?

– Кто это может знать?

Веревка наконец лопнула. Кэти оказалась на свободе. Она стала растирать запястья, глядя на меня так, как я когда-то смотрел на старшего брата – с надеждой и благоговением. Я постарался принять по возможности уверенный вид, хотя героем себя совсем не чувствовал.

В задней стене было единственное окно. Я планировал открыть его, спуститься и ползком добраться до зарослей. Мы постараемся не шуметь, но если он все-таки услышит, придется бежать. Я рассчитывал на то, что шофер не вооружен. Или, по крайней мере, имеет инструкции не ранить нас слишком серьезно. Они знают, как осторожен Кен, и постараются сохранить возможную приманку в целости. А может, и нет…

Окно не поддавалось. Я изо всех сил тянул и толкал раму, но без толку. Ее красили, должно быть, миллион лет назад, и присохла она наглухо. Похоже, не открыть…

– Что же нам делать? – спросила Кэти.

Я ощущал себя крысой, загнанной в угол. Мне пришли на ум слова Призрака – о том, что я не спас Джули. Это не должно повториться.

– У нас только один путь, – сказал я, указывая на дверь.

– Он увидит.

– Не факт.

Я снова приник к щели. Солнечный свет померк, на траву легли длинные тени. Шофер сидел на пне и курил – я видел светящуюся точку в темноте.

Он сидел спиной к нам!

Я положил свое единственное оружие в карман и жестом велел Кэти пригнуться. Затем осторожно повернул дверную ручку и нажал на нее. Дверь скрипнула. Я остановился и выглянул наружу – шофер все еще смотрел в сторону. Выхода нет, придется рискнуть. Я толкнул дверь дальше, она снова заскрипела, но уже тише. Все, хватит, этого достаточно, чтобы протиснуться.

Кэти вопросительно посмотрела на меня. Я кивнул. Она осторожно выползла наружу, я последовал за ней. Теперь нас было видно со всех сторон. Я закрыл дверь.

Охранник все так же сидел на пне.

Отлично. Теперь следующий этап – надо спуститься вниз. Мы не могли воспользоваться лестницей: слишком заметно. Я махнул рукой Кэти, и мы поползли к краю платформы. Она была гладкая, из алюминия, ползти было легко. Мы доползли до стены надстройки, и я уже завернул за угол, как вдруг раздался протяжный звук, похожий на стон, и что-то с шумом рухнуло. Я похолодел. Это упала одна из балок, поддерживавших платформу. Все сооружение покосилось.

– Какого черта… – послышался голос охранника.

Я схватил Кэти за руку и подтащил к себе. Теперь нас прикрывал угол здания. Охранник мог видеть лишь закрытую дверь и пустой участок платформы.

– Чем вы там занимаетесь, черт побери?

Мы затаили дыхание. Я услышал хруст сухих листьев под его ногами. К этому я был готов. Он заорал снова:

– Чем вы там…

– Ничем! – крикнул я в ответ, прижавшись ртом к стене в надежде, что мой голос будет звучать приглушенно. Как будто я нахожусь внутри. Если бы я не ответил, шофер обязательно пошел бы проверять. – Эта хибара держится на соплях, она вот-вот рассыплется!

Наступило молчание. Кэти прижалась ко мне, я чувствовал, как девушка дрожит. Я гладил ее по спине, успокаивая. А сам прислушивался, стараясь различить звук шагов. Но вокруг стояла мертвая тишина. Я посмотрел на Кэти и кивнул в сторону дальнего края платформы.

Мой план состоял в том, чтобы спуститься по опорному столбу. Кэти должна была идти первая. На случай же, если охранник услышит, я приготовил особый план.

Кэти кивнула и, немного поколебавшись, двинулась в сторону столба. Скользнув вниз, она обхватила его обеими руками, как это делают пожарные, когда спускаются. Платформа снова накренилась, закачалась… Я мог лишь беспомощно наблюдать. Из крепления со скрежетом вырвался болт.

– Какого… – На этот раз охранник решил пойти посмотреть, в чем дело. Я слышал звук его шагов. Кэти повисла на столбе, глядя на меня.

– Прыгай и беги! – крикнул я.

Она отпустила руки и упала на землю. Падать было не так уж и высоко. Кэти поднялась на ноги и посмотрела вверх.

– Беги! – повторил я.

– Стой, или я буду стрелять! – раздался голос охранника.

– Беги, Кэти!

Я перебросил ноги через край платформы и полетел вниз. Мое падение длилось дольше, и приземлился я менее удачно. Я где-то читал, что, падая, надо согнуть колени и затем откатиться в сторону, и постарался так и сделать. Однако, откатившись, я угодил головой в ствол дерева. Шатаясь, я поднялся на ноги и увидел, что разъяренный охранник мчится прямо на нас. До него было метров десять.

– Стой, стреляю! – Но пистолета у него в руке не было.

– Беги! – снова крикнул я Кэти.

– Но…

– Я за тобой, давай!

Она знала, что это ложь. Я собирался остановить нашего противника или хотя бы задержать, чтобы дать Кэти время спастись. Она колебалась, не решаясь принять эту жертву.

Охранник был уже почти рядом.

– Ты приведешь помощь, беги!

Кэти наконец решилась и побежала, перепрыгивая через древесные корни и высокую траву. Едва я успел засунуть руку в карман, где лежало стекло, как охранник с размаху врезался в меня. Удар сбил меня с ног, но я успел обхватить своего противника руками, и мы покатились по земле. Я прижимал его к себе что есть силы, чтобы не дать подняться, – каждая лишняя секунда могла означать для Кэти спасение. Тогда он ударил меня в лицо головой. Такого мне прежде испытывать не приходилось. Казалось, я врезался в стену. Боль была чудовищная, из глаз брызнули слезы. Я ослабил хватку и упал на спину. Он хотел ударить еще раз, но, движимый каким-то животным инстинктом, я свернулся в клубок. Он поднялся на ноги и примерился, чтобы ударить ногой по ребрам.

Настала моя очередь удивить его.

Я приготовился и, дождавшись удара ногой, успел ухватить ее одной рукой и прижать к себе. В другой руке у меня был зажат кусок стекла. И я с силой вогнал его в икру противника. Эхо от крика заметалось по лесу, поднимая птиц с верхушек деревьев. Я вытащил стекло и ударил снова. На этот раз под колено, ощутив под рукой теплый фонтанчик крови.

Завывая от боли, охранник упал на землю и задергался, как рыба на крючке. Я хотел ударить еще, но он взмолился:

– Пожалуйста, не надо. Уходите…

Я заколебался. Нога его болталась, как бесполезный кусок мяса. Он больше не представлял для нас угрозы. По крайней мере, пока. Не убийца же я, в конце концов. Кроме того, нельзя было терять время – Призрак мог в любой момент вернуться. Надо успеть уйти подальше.

Я повернулся и побежал в лес. Через некоторое время я оглянулся. Охранник не преследовал меня, он едва мог ползти. Пробежав еще немного вперед, я услышал крик Кэти:

– Уилл, сюда!

Остаток пути мы бежали вместе. Ветки хлестали нас по лицу, мы спотыкались о корни деревьев, но ни разу не упали. Кэти не обманула – через пятнадцать минут лес кончился. Перед нами было шоссе.

* * *

Увидев, как Уилл с Кэти выбежали из леса, Призрак улыбнулся и сел в машину. Вернувшись на поляну, он принялся подчищать следы. Кровь… Этого он не ожидал. Уилл Клайн продолжал удивлять. Неплохо.

Закончив уборку, Призрак выехал на Ливингстон-авеню. Ни Кэти, ни Уилла он не заметил. Отлично. Асселта остановил машину возле почтового ящика на Нортфилд-авеню. Немного поколебавшись, опустил в ящик пакет. Дело сделано.

Призрак проехал по Нортфилд-авеню до шоссе номер 280 и повернул на север. Ну вот, теперь уже скоро. Он думал о том, как все это началось и как должно закончиться. Думал о Макгуэйне, об Уилле и Кэти, о Джули и Кене.

Но больше всего он размышлял о своей клятве и о том главном, за чем приехал.

Глава 57

Следующие пять дней были богаты событиями.

Мы с Кэти, естественно, сразу же сообщили обо всем властям и отправились с ними на то место, где нас держали. Там уже никого не было, лишь на траве оставались следы крови. Ни отпечатков пальцев, ни волос найдено не было. Никаких улик. Так я примерно и предполагал, да это и не имело особого значения. Дело близилось к концу.

Филиппа Макгуэйна арестовали по обвинению в убийстве федерального агента Реймонда Кромвелла и видного адвоката Джошуа Форда. На этот раз, однако, его не выпустили под залог. Когда я встретился с Пистилло, у него в глазах светился огонек удовлетворения. Как у человека, который покорил свой личный Эверест, добыл священный Грааль, победил главного внутреннего демона – выбирайте любой вариант.

– Все кончено, – сказал Пистилло с торжествующим видом. – Макгуэйну теперь не отвертеться. И вся его организация лопается по швам.

Я спросил, как этого удалось добиться. Пистилло с удовольствием поделился подробностями.

– Макгуэйн подделал запись камеры наблюдения, чтобы доказать свое алиби. Запись показывала, как наш агент выходит из его офиса. Фальшивка, надо сказать, была сделана безупречно. Цифровая технология это вполне позволяет. Так, во всяком случае, мне сказали в лаборатории.

– И что дальше?

Пистилло улыбнулся:

– Мы получили по почте другую пленку. Кстати, судя по штампу, ее послали из Ливингстона, штат Нью-Джерси. Это была настоящая пленка. Там видно, как два человека затаскивают тело в лифт. Оба уже признались и дали официальные показания. В посылке была и записка с указанием места, где спрятаны трупы. И что самое интересное, там были все материалы на Макгуэйна, которые собрал ваш брат много лет назад. Когда работал на нас.

Я задумался.

– Вы знаете, кто послал все это?

– Без понятия, – ответил Пистилло. Похоже, его это не слишком волновало.

– А что будет с Джоном Асселтой?

– Мы объявили его в розыск.

– Он у вас всегда был в розыске.

Пистилло пожал плечами:

– А что еще мы можем сделать?

– Он убил Джули Миллер.

– По приказу. Призрак – всего лишь наемный убийца.

Звучит малоутешительно.

– Мне кажется, вы не очень-то надеетесь поймать его…

– Знаете, Уилл… Мне, конечно, очень бы хотелось засадить Призрака за решетку, но… Я буду откровенен с вами: это будет не так просто. Нам сообщили, что Асселта уже выехал из страны. Теперь его возьмет на работу какой-нибудь диктатор и обеспечит ему защиту. Но ведь нельзя забывать, что Призрак – это всего лишь оружие, вроде пистолета. А мне нужны те, кто прицеливается и спускает курок.

Я не был согласен, однако спорить не стал. Лишь спросил – что теперь будет с Кеном? Пистилло долго думал, прежде чем ответить.

– Вы с Кэти Миллер не все нам рассказали, верно?

Я поерзал в кресле. Мы рассказали о похищении, но решили не упоминать о том, что разговаривали с Кеном.

– Мы рассказали все, – сказал я.

Пистилло пристально посмотрел мне в глаза и снова пожал плечами:

– По правде говоря, я не знаю, так ли уж нам теперь нужен Кен. Во всяком случае, Уилл, он в безопасности. Я знаю, что вы не общались с ним, – Пистилло подался вперед и снова испытующе взглянул мне в глаза, – но если когда-нибудь будете, скажите, чтобы он выходил из подполья. Сейчас ему ничего не грозит. Ну и, конечно, Кен поможет нам засвидетельствовать подлинность тех старых материалов.

* * *

Как я уже сказал, это были весьма насыщенные пять дней.

Если не считать встречи с Пистилло, я проводил все время с Норой. Мы старались поменьше говорить о прошлом, тени которого до сих пор омрачали ее лицо. Она по-прежнему панически боялась бывшего мужа, вгоняя меня в бешенство. С мистером Креем Спрингом из Крэмдена, штат Миссури, необходимо было разобраться. Я пока не знал, что предприму, но не мог допустить, чтобы моя любимая прожила в страхе всю оставшуюся жизнь. Нора много рассказывала мне о брате. О том, как ему удалось перевести часть своих денег в Швейцарию, как он целыми днями бродил пешком, безуспешно пытаясь обрести мир и покой… Рассказывала о Шейле Роджерс, несчастной беглянке, про которую я уже так много успел узнать. Но главным образом – о моей племяннице Карли.

Когда речь заходила о ней, лицо Норы светлело. Карли любила сбегать по склону холма с закрытыми глазами и кувыркаться, запоем читала книги. У нее был необыкновенно заразительный смех. Вначале, когда они познакомились с Норой, Карли была замкнута и застенчива. Ее родители, по вполне понятным причинам, мало общались с соседями, и девочка почти не видела людей. Нора, пока жила в Швеции, старалась как-то возместить это. Как она призналась, самым трудным для нее было бросить ребенка (бросить – это ее слово, мне оно кажется слишком сильным), лишить Карли единственного друга, которого девочка имела.

Кэти Миллер держалась от нас на расстоянии. Она куда-то уехала – не сказала куда, и я не старался выяснить, – но звонила почти каждый день. Теперь она знала правду, но мне кажется, что в конечном счете это мало ей помогло. Пока Призрак гуляет на свободе, о покое не могло быть и речи. Мы слишком часто оглядывались через плечо.

Но для меня главным было другое. Я хотел увидеть брата. Пожалуй, даже больше, чем прежде. Я думал о годах, проведенных им вдали от семьи, о долгих прогулках в одиночестве. Такая жизнь не для него. Прятаться в тень было не в его правилах. Я хотел, чтобы Кен вернулся. Хотел ходить с ним на бейсбол, снова сидеть допоздна, разговаривать и смотреть старые фильмы. Были, конечно же, и другие причины.

Я уже говорил, что мы с Кэти сохранили в тайне от всех нашу беседу с Кеном. Это было сделано для того, чтобы иметь возможность продолжать с ним общаться. Доску объявлений в Интернете пришлось, разумеется, сменить. Кен все еще был очень осторожен, но тоже мечтал покончить с многолетней разлукой. У меня, по крайней мере, все эти годы были отец, мать и Мелисса. Я страшно скучал по Кену, но он, я думаю, скучал еще больше. Встреча потребовала подготовки, однако в итоге вопрос был решен.

* * *

Когда мне было двенадцать, а Кену четырнадцать, мы отдыхали с ним в летнем лагере в Маршфилде. Это чудесное лето я запомнил на всю жизнь. Четыре года назад лагерь, по моей рекомендации, купил Крест, превратив его в фешенебельный летний центр для занятий йогой. На бывшем футбольном поле, в самом его центре, теперь стоял персональный коттедж моего друга, к которому вела единственная дорога. Мы решили, что лучшего места для встречи нам не найти.

В этот день из Сиэтла прилетела Мелисса. Из предосторожности мы заставили ее лететь до Филадельфии, а оттуда добираться на машине. Мы с отцом встретили сестру на выезде из города и дальше поехали вместе. О встрече с Кеном, кроме нас троих, знали только Нора, Кэти и Крест. Они должны были приехать каждый по отдельности и встретиться с нами на следующий день. Но этот вечер, самый первый, был только для членов семьи.

Я взял на себя обязанности водителя, отец сидел рядом, а Мелисса устроилась на заднем сиденье. Говорили мы мало, нервничали, и я – больше всех. Я уже привык осторожничать и знал, что не успокоюсь, пока не увижу Кена своими глазами и не обниму его. Я думал о Шейле и Норе, о Призраке, о президенте класса Филиппе Макгуэйне и о том, кем он стал. Порядочная публика всегда бывает шокирована, когда слышит о насилии в зажиточных пригородах. Как будто аккуратно подстриженная лужайка, бейсбольный стадион, уроки музыки и родительский комитет могут служить панацеей от всех бед!

Я поставил компакт-диск с концертом Брюса Спрингстина, но это не помогло ослабить напряжение. На шоссе номер 95 снова был ремонт – а когда его там нет? – и дорога заняла целых пять утомительных часов. Наконец, мы подъехали к коттеджу. Он был выстроен в деревенском стиле, из красного кирпича. Машин рядом не оказалось. Так мы и планировали – Кен должен был приехать после нас. Мелисса вышла из машины первая. Звук захлопнувшейся дверцы эхом разнесся по полю. Я тоже вышел и осмотрелся. Старое футбольное поле еще можно было узнать. Там, где высились ворота, теперь стоял гараж. Я посмотрел на отца. Он отвернулся.

Некоторое время мы просто стояли. Затем я направился к дому. Отец и Мелисса шли следом. Мы все думали о матери – как жаль, что ее нет, она должна была увидеть еще хоть раз своего старшего сына. Тогда бы и мы снова увидели улыбку Солнышка. Ну что ж, Нора хотя бы показала ей фотографию… Как много это будет значить для меня!

Я знал, что Кен приедет один. Карли была спрятана в надежном месте. Он не сказал где. Мы редко упоминали о ней во время наших разговоров в Сети. Кен имел право рисковать только собой, встречаясь с нами. И я это понимал.

Мы принялись бродить по дому. О еде никто даже не подумал. В углу стояла прялка, в другом – оглушительно тикали напольные часы. Устав ходить, отец сел в кресло. Мелисса подошла ко мне. У нее опять был взгляд старшей сестры.

– Почему-то у меня нет ощущения, что кошмар вот-вот должен кончиться.

Я не обратил внимания на ее слова. Пять минут спустя послышался шум машины. Все бросились к окну. Я отодвинул штору и стал вглядываться в опускающиеся сумерки. Это была неприметная серая «хонда». В висках застучало. Мне хотелось выбежать на улицу, но я сдержался. «Хонда» остановилась. В течение нескольких секунд, громко отсчитанных треклятыми напольными часами, ничего не происходило. Затем дверца водителя отворилась. Моя рука сжала штору так сильно, что та чуть не оторвалась. На землю опустилась нога… и вот из машины вышел человек.

Это был Кен.

Он улыбнулся – улыбкой Кена, уверенной и бесшабашной. Этого мне было достаточно. Я издал радостный вопль и бросился к двери, но успел лишь открыть ее. Кен сам ворвался в дом и сбил меня с ног. Все одиннадцать лет исчезли, будто их и не было. Мы сцепились в клубок и покатились по полу. Я хихикал, как семилетний, и слышал его ответный смех.

Все остальное оказалось похожим на чудесный сон. Отец прыгнул на нас сверху, за ним Мелисса. У меня это осталось в памяти как ворох моментальных снимков: Кен обнимает отца; отец пригибает его голову и целует в макушку, глаза отца крепко зажмурены, слезы струятся по щекам; Кен поднимает Мелиссу на руки; Мелисса плачет, осторожно прикасаясь к нему, будто не верит, что он настоящий.

Одиннадцать лет…

Я не знаю, сколько времени продолжалось это волшебство, это чудесное опьянение. Немного успокоившись, мы уселись на кушетку, и Кен прижал меня к себе.

– Ты померился силами с Призраком и выжил, – сказал он, шутливо зажимая мою голову под мышкой. – Значит, теперь можешь сам защищать себя, я тебе не нужен…

– Неправда, – возразил я, освобождаясь. – Очень даже нужен.

* * *

Когда совсем стемнело, все вышли наружу. Я полной грудью вдыхал ночной воздух. Мы с Кеном шли впереди. Отец с Мелиссой немного отстали, вероятно, почувствовав, что нам надо поговорить. Кен обнимал меня за плечи. Помню, как здесь, в лагере, я однажды пропустил важный мяч, и из-за этого моя команда проиграла. Меня начали дразнить и задирать. Лагерь есть лагерь, ничего не поделаешь – со всеми бывает. Кен тогда тоже шел со мной, беседуя, и вот так же обнимал за плечи. И сейчас я снова, как тогда, почувствовал, что все в порядке.

Кен начал рассказывать. Всё, начиная с самого начала. В основном повторяя то, что я уже знал. Он занимался скверными делами. Заключил сделку с ФБР. Макгуэйн и Асселта раскрыли его.

Кен лишь мельком упомянул о том, как приехал тогда домой. Но я хотел знать все. Слишком много в последнее время было путаницы и вопросов. И я спросил прямо:

– Почему вы с Джули приехали тогда домой?

Брат достал пачку сигарет.

– Ты начал курить? – спросил я.

– Бросаю. – Он взглянул на меня. – Мы с Джули подумали, что это подходящее место, чтобы встретиться.

Я вспомнил, что говорила Кэти. Как и Кен, Джули не появлялась дома больше года. Я ждал продолжения. Кен смотрел на незажженную сигарету.

– Прости меня, – сказал он.

– Ничего.

– Я знал, что ты все еще любишь ее, Уилл. Но я тогда принимал наркотики. Я был полным дерьмом. А может, и не в этом дело. Наверное, просто эгоизм. Не знаю…

– Неважно, – ответил я. Это и в самом деле не имело теперь значения. – Я все-таки не понимаю. При чем тут Джули?

– Она помогала мне.

– В чем?

Кен закурил. Я заметил у него морщины. Лицо сохранило тонкость черт, но стало более жестким. Это, впрочем, делало его еще красивее. Глаза сохранили холодный голубой цвет.

– Они с Шейлой дружили и вместе снимали квартиру в Хавертоне. – Брат покачал головой. – Дело в том, что Джули принимала наркотики. В этом я виноват. Когда Шейла поступила в колледж, я познакомил их. И Джули втянулась. Тоже стала работать на Макгуэйна.

Примерно так я и думал.

– Продавала наркотики?

Он кивнул.

– А когда меня арестовали и я согласился работать на ФБР, мне понадобился помощник. Вначале было страшно, потом мы увидели в этом путь к освобождению. Что-то вроде искупления, понимаешь?

– Кажется, да.

– За мной постоянно следили. А за Джули – нет. У них не было оснований в чем-то ее подозревать. Она помогала мне выносить документы, и записи я тоже отдавал ей. Вот почему нам нужно было встретиться той ночью. У нас уже было достаточно информации. Мы собирались отдать ее федералам.

– Не понимаю, – удивился я. – Зачем вы держали все это у себя? Разве не проще было отдавать материалы по мере того, как вы их получали?

Кен улыбнулся:

– Ты же видел Пистилло?

Я кивнул.

– Ты должен меня понять, Уилл. Я не хочу сказать, что все полицейские продажны. Но некоторые – да. Сказал же кто-то Макгуэйну, что я в Нью-Мексико. Хуже того, некоторые федералы, вроде Пистилло, слишком честолюбивы. Мне нужен был козырь, чтобы торговаться, я не мог оставаться перед ними голым. Я хотел передать им материалы на своих собственных условиях.

Это было логично.

– Но Призрак выследил вас.

– Да.

– Каким образом?

Мы подошли к изгороди. Кен облокотился на нее. Я обернулся – отец с Мелиссой были далеко.

– Не знаю, Уилл. Мы с Джули так испугались… Дело уже близилось к концу, мы почувствовали, что свобода совсем близко. Мы были в подвале, на кушетке, и начали целоваться… – Он отвернулся.

– И что дальше?

– У меня на шее вдруг оказалась веревка. – Кен глубоко затянулся. – Мы с Джули лежали на кушетке, Призрак незаметно подкрался к нам… Я почувствовал, что задыхаюсь. Он рванул веревку к себе, я думал, что моя шея сейчас сломается. Я даже не знаю, что случилось в следующий момент – наверное, Джули оттолкнула его. Он ударил ее в лицо. Я освободился и хотел броситься на него, но Асселта вытащил пистолет и выстрелил. Пуля попала мне в плечо. – Он закрыл глаза. – И я убежал. Боже мой, я просто сбежал…

Кругом была ночь. Я слышал трели цикад. Кен несколько раз затянулся. Я знал, о чем он думает. Убежал… А она умерла.

– У него был пистолет. Ты не мог ничего поделать.

– Да, конечно, – неуверенно сказал Кен. – Что было дальше, ты, наверное, догадываешься. Я приехал к Шейле, мы забрали Карли… У меня были отложены деньги. И мы уехали. Только через несколько дней, когда газеты начали писать про убийство Джули, я понял, что бегу не только от Макгуэйна, но и от всего мира.

Я задал вопрос, который волновал меня с самого начала:

– Почему ты не рассказывал мне о Карли?

Он отдернулся, будто получил удар в лицо.

– Кен?

Брат смотрел в сторону.

– Может, не будем сейчас об этом, Уилл?

– Я хочу знать…

– Это вовсе не тайна. – Голос Кена звучал странно. Казалось, первоначальная уверенность возвращается, но не полностью. – Я был в опасности. Федералы взяли меня незадолго до ее рождения. Я боялся за нее и поэтому никому не говорил, что она существует. Ни одной живой душе. Я часто бывал там, но не жил с ними. Карли все время была с матерью и с Джули. Я не хотел, чтобы ее связывали со мной. Ты понимаешь?

– Да, конечно, – сказал я.

Кен улыбнулся.

– Что?

– Просто вспомнил лагерь.

Я улыбнулся в ответ.

– Мне нравилось здесь, – сказал он.

– Мне тоже. Кен…

– Да?

– Как тебе удавалось так долго скрываться?

Он усмехнулся. Потом произнес одно слово:

– Карли.

– Карли помогала тебе прятаться?

– То, что я никому не сказал о ней. Это спасло мне жизнь.

– Как это?

– Все искали беглеца, то есть одинокого мужчину. Максимум с подружкой. Но не семью из трех человек. И это помогало нам переезжать с места на место и не попадаться.

Это тоже было логично.

– Федералам тогда просто повезло, – продолжал Кен. – А может… Мне иногда кажется, что я сам хотел, чтобы меня поймали. Жить так, как мы жили, всегда в страхе, нигде подолгу не задерживаясь… Это тяжело, Уилл. Я так скучал по всем вам… Особенно по тебе. В общем, расслабился немного. А может, и сам хотел, чтобы все наконец закончилось…

– И они добились твоей выдачи…

– Да.

– И заключили с тобой еще одну сделку?

– Я был уверен, что они повесят на меня убийство Джули. Но когда встретился с Пистилло… В общем, ему был нужен Макгуэйн. Джули – так, между прочим… И они знали, что я не убивал ее, так что… – Он пожал плечами.

Кен рассказал о Нью-Мексико. Он так и не сообщил федералам о Карли и Шейле, чтобы уберечь их от опасности.

– Я не хотел, чтобы они приезжали ко мне так быстро, – тихо сказал он. – Но Шейла настаивала…

Он повторил то, что я уже знал: о двух бандитах, вломившихся в дом, о том, как убил их, бежал, позвонил Норе. Это был второй звонок в мою квартиру, о котором говорил Пистилло.

– Я знал, что они начнут ее искать. Отпечатки Шейлы были там повсюду. И если бы Нору не нашли федералы, то, уж во всяком случае, нашел бы Макгуэйн. Она должна была скрыться и переждать, пока все не закончится.

Кену потребовалось два дня для того, чтобы найти подходящего врача в Лас-Вегасе. Тот сделал все, что мог, но было уже поздно. Шейла Роджерс, женщина, с которой Кен прожил одиннадцать лет, скончалась на следующий день. Карли мирно спала на заднем сиденье машины, когда ее мать испустила последний вздох. Не зная, что делать, и надеясь, что это поможет Норе, Кен оставил тело Шейлы на обочине дороги и уехал.

Отец с Мелиссой подошли уже близко. Мы замолчали.

– И что потом? – тихо спросил я.

– Я оставил Карли с подругой Шейлы. Вернее, с кузиной. Там она была в безопасности. А сам отправился на восточное побережье.

Когда я услышал эти последние слова Кена… когда он сказал про восточное побережье, – все поплыло у меня перед глазами.

С вами когда-нибудь бывало такое? Вы слушаете, киваете, понимаете то, что вам говорят. Все кажется логичным, стройным, понятным… И вдруг… какая-нибудь мелочь, что-нибудь несущественное, часто даже не относящееся к делу, привлекает ваше внимание – и лавина начинает рушиться. Вы с нарастающим ужасом начинаете осознавать, что ничего не понимаете, что перед вами – чудовищная, фатальная ошибка.

– Мы похоронили маму во вторник.

– Что?

– Мы похоронили маму во вторник, – повторил я.