Текст книги "Я знаю: мы нужны друг другу"

– Пятница, – хмуро бросила Франческа. – Назовите ресторан, и я вас там встречу.

– «Клод». Оксфорд-стрит, Вулехра. Час дня, – четно отрапортовал он.

Шикарный французский ресторан, места только по предварительной записи.

– Прекрасно. – Она завела мотор, Доминик закрыл дверцу.

Выехав на широкую, обрамленную деревьями пригородную улицу, она через несколько минут добралась до нового южного шоссе.

В центре города было светло, электрические фонари, чередуясь с неоновыми вспышками переливающейся разноцветной рекламы, придавали улицам праздничный вид. Темные воды порта Джаксона пересекал паром, большой пассажирский лайнер сверкал огнями, следуя за буксиром во внутреннюю гавань.

Волшебное зрелище, подумала Франческа, странным образом переносясь в другой город на противоположной стороне Земли. Другая машина, «феррари тестаросса», ведомая Марио через спящие холмы Рима. Как она радовалась расстилающейся перед ней панораме, смеялась от распиравшей ее радости жизни, задыхалась от скорости, с которой Марио стремился домой, чтобы скорей оказаться с ней в постели.

Сумасшедшие, безмятежные дни, которые длились, к несчастью, так недолго. Но даже тогда Франческа страшилась, что Марио суждена недолгая жизнь.

Было почти одиннадцать, когда она поставила машину в гараж и поднялась в квартиру.

Медленно стянула с себя одежду, смыла косметику, надела шелковую ночную рубашку и бросилась на прохладные простыни.

Глава 6

Софи, как женщина элегантная и светская, очень любила появляться на людях. А поэтому выбранное ею место встречи было одним из самых посещаемых мест города.

Франческа уселась за заказанный ею столик и попросила принести кофе.

Мать, как обычно, опоздает. Долгие годы общения с ней доказали, что у Софи нет чувства времени. Извинения, многочисленные и разнообразные, потоками обрушивались на ожидающих, и ее домашние и друзья вынуждены были прощать ее врожденную непунктуальность.

Тридцать минут – это еще куда ни шло, подумала Франческа, заметив входящую мать.

Были случаи, когда приходилось ждать и по часу.

Тициановские волосы, спадающие волнами на плечи, тонкие черты лица, изящная фигурка, которой позавидовала бы и женщина вдвое моложе, наряд от известного дизайнеpa – и получится образ Софи, всегда вызывающий всеобщее восхищение.

– Извини, золотко. – Софи беззаботно развела руками, усаживаясь в кресло напротив. – Арман… – Ее ротик слегка скривился. – Знаешь, как это бывает у французов – все о любви да о любви.

– Мне казалось, что у тебя все кончено с французами.

– Ах, они такие любезные кавалеры. – Софи шаловливо улыбнулась. – Кроме того, дорогая, он бесподобен в постели.

– Ну хорошо.

Глаза Софи весело сверкнули.

– Это полностью компенсирует его грехи.

Франческа с философским спокойствием размышляла, является ли Арман достойным преемником предшественника, бывшего пажом ее матери на протяжении десяти месяцев.

– Ну ладно, золотко. Скажи мне, что ты думаешь об отце. В последнее время мне кажется, он выглядит чересчур… – Софи помедлила, – зрелым. Морщин у него поприбавилось. Я могла бы порекомендовать своего косметолога, но можешь себе представить, какая будет реакция.

– Несомненно. Взрыв негодования, по меньшей мере.

– Я понимаю. Тут и Мадлен требует внимания, и дети…

В эти эмоциональные тонкости Франческе вникать не хотелось.

– Хочешь кофе?

– Пожалуйста. – Глаза Софи сузились. – Сегодня ты выглядишь иначе, не совсем как обычно. – Она явно заинтересовалась. – Да.

Определенно. – Выпятила губы. – Мужчина, конечно?

Мужчина. Слишком мягкое определение для такого типа, как Доминик Андреа.

– Почему ты так думаешь? – Голос Франчески прозвучал ровно, но мать усмехнулась.

– Все в порядке?

– Не совсем.

– Ага, – протянула Софи со странным удовлетворением. – Да, кстати, ты же мне еще не рассказала о матери Марио. Так печально. Надеюсь, у нее была сиделка?

– Да, почасовая. – Франческа не стала добавлять, что сама просиживала у кровати дни и ночи напролет, позволяя себе спать лишь урывками.

Пребывание в элитном кафе предполагало, что в их разговор будут вмешиваться. Сначала рядом объявился один из друзей Софи, затем другой. Представляя Франческу, Софи не упоминала, что она – ее дочь. А уж тема возраста вообще старательно избегалась. Оно и понятно: как женщина, выглядящая на тридцать, может объяснить существование двадцатипятилетней дочери?

Тут явился Арман, чтобы забрать свою любовницу, заставив Франческу в который раз удивиться, почему ее мать все время выбирает таких самовлюбленных эгоистов.

Но вообще-то Франческа давно уже не интересовалась любовными делами матери.

…и послезавтра… и на следующей неделе… и потом… Эти слова Доминика повторялись и повторялись в голове Франчески, когда она решила позвонить ему и отменить свое согласие на встречу.

Хотя что-то ей подсказывало: все, что бы она ни предприняла, лишь отсрочит неизбежное.

И все-таки, может быть, лучше пойти и покончить с этим? Они поговорят, выпьют по чашке кофе и обнаружат, что ничего общего между ними нет. И пусть катится, вынесла она свой окончательный приговор.

Их ничто не связывает. Вопрос только в том, что она позволит предпринять Доминику?

И чего тебе бояться? – мысленно ругала себя Франческа, входя в «Клод» и здороваясь с подошедшим к ней метрдотелем.

– Здравствуйте. Мистер Андреа уже здесь.

Прошу вас. Следуйте за мной.

Надо быть ненормальной, чтобы так беспокоиться. Притворись, подсказал тихий внутренний голос. Ты это хорошо умеешь.

Доминик смотрел, как она приближалась к нему через зал. Он увидел, что многие повернули головы в ее сторону, восхищенные ею, и ощущал, как и его подхватывает общая волна преклонения перед ее красотой.

Опыт говорил, что внешность не всегда соответствует внутреннему содержанию, тому, что таится в душе, и что физического вожделения без любви недостаточно для получения полного удовлетворения.

Когда она подошла, он встал.

– Франческа.

Она вежливо поздоровалась, он улыбнулся, зная, что оборонительные укрепления уже выстроены. Интересно, сколько времени потребуется на их разрушение?

Метрдотель пододвинул стул, и она села.

– Мадам желает несколько минут подумать, прежде чем сделать заказ?

– Принесите мне апельсиновый сок.

Метрдотель щелкнул пальцами, из ниоткуда появился одетый в форму официант, принял ее заказ и исчез.

Освещение было слабым, столик – маленьким. Казалось, что Доминик сидит слишком близко.

Франческа осторожно рассматривала его. В тусклом свете черты его лица были более резкими, скулы выдавались сильнее. Темные волосы, темные глаза, темный костюм. Широкие плечи довершали тот образ, к которому стремится большинство мужчин.

Сложный человек, пришло ей в голову помимо воли, способный к порывам дикаря и величайшей нежности. Такой вывод можно было сделать, глядя на его картины. Сильные, энергичные мазки, яркие цвета на одном холсте – и тонкие, тщательно прорисованные штрихи на другом. Контраст был слишком резким, чтобы предположить работу одного мастера.

А как любовник? Был ли он диким и необузданным или чувствительным и нежным?

Мог ли управлять своими эмоциями? Хотела бы она узнать это?

О Боже, откуда такие мысли?

Чтобы скрыть замешательство, Франческа взяла меню и принялась внимательно его изучать.

– Если я скажу, что вы выглядите совершенной красавицей, вы рассердитесь?

Похоже, он снова пытается ее поддразнить.

Она опустила меню и одарила Доминика любезной улыбкой.

– Возможно.

У него вырвался смешок.

– Вы настроены на беседу или же будем хранить вежливое молчание?

– Вы могли бы рассказать мне, что делали вчера, – подчеркнуто серьезно отвечала Франческа. – Это заняло бы минут десять, а то и больше.

– Вчера? Рано утром я слетал в Мельбурн, повидался с деловым партнером, днем прилетел обратно, играл в сквош.

– Вам следовало бы растянуть свой рассказ, а то вы и тридцати секунд не проговорили.

Он потянулся за бокалом вина, поднял его, немного отпил, поставил на место.

– Теперь ваша очередь.

– Была в жюри на конкурсе молодых моделей, встречалась с матерью.

– И придумывала тысячу причин, чтобы отменить сегодняшний ланч?

Это был на редкость точный удар. Неужели у нее на лице написано, что она думает?

Она так не считала, и все же этот человек обладал несомненной способностью читать ее мысли. И Франческа честно призналась:

– Да.

– Неужели я представляю такую угрозу? – Доминик удивленно поднял брови.

– Вы меня нервируете, – не подумав, ответила она.

– Это достижение, – протянул Доминик.

Она решила обозначить допустимую границу.

– Мы вместе завтракаем. И ничего больше.

– В настоящий момент, – согласился он. – Сделаем заказ? Рекомендую эскалопы.

Франческа согласилась. Появился официант, принял заказ и исчез.

Франческа подняла бокал, сделала большой глоток сока. Глаза их на секунду встретились, каждый пытался скрыть свои мысли.

– Планируете что-нибудь на уикенд? – спросил Доминик.

Она положила вилку, затем, стараясь выиграть время, аккуратно промокнула рот салфеткой.

– Несколько спокойных дней – без семьи, без выходов в свет.

– Хотите исчезнуть?

Блуждая по столу, ее пальцы наткнулись на бокал, покрутили его.

– Да.

– В одном из центральных городских отелей завтра некий благотворительный фонд устраивает торжество, на которое у меня есть билеты. Габби и Бенедикт приглашают нас присоединиться к ним.

Габби – лучшая подруга, чье общество будет ей очень приятно. Доминик – нечто совершенно противоположное. Нелепо думать, что не найдется желающих с ним пойти.

– Я поддерживаю благотворительные фонды, но редко хожу на их светские мероприятия, – пояснил Доминик.

– Почему же вы собираетесь пойти на этот?

Он откинулся в кресле, изучая ее.

– Это дает мне возможность пригласить вас.

– Подсластив приглашение обещанием встречи с двумя моими лучшими друзьями?

Официант убрал со стола и понимающе кивнул, когда они отказались от десерта и попросили кофе.

– Вам позволяется просто сказать «да» или «нет», – насмехался Доминик. Она сверкнула улыбкой.

Казалось, что он всегда на шаг ее опережает, ей захотелось поступить не так, как он ожидает.

– Да.

Доминик не обнаружил никаких признаков удивления или удовлетворения ее ответом.

– Дайте мне ваш адрес, и я заеду за вами.

Собравшись было протестовать, она тут же поняла всю глупость такого поведения. Диктуя адрес, она наблюдала, как он записывает номер квартиры и название улицы на обратной стороне визитной карточки.

Было около двух, когда они вышли из ресторана.

– Где вы поставили машину?

Франческа ощутила прикосновение его руки. Ей захотелось отдернуть руку, но она сдержалась. Это какое-то сплошное колдовство, мрачно подумала она, ощущая жаркую волну, разливающуюся по всему телу.

– Вон там, слева, метрах в пятидесяти.

В воздухе, казалось, была разлита какая-то угроза. Игра воображения, подумала она, испытывая острое желание оттолкнуть его и спрятаться в машине.

Однако она подчеркнуто неторопливо достала ключи и открыла машину. Стоя рядом, Доминик казался больше, его рост и объем угрожающе увеличились. У нее перехватило дыхание, когда он склонился к ней и, прощаясь, быстро поцеловал ее.

Франческа не была готова к теплой мягкости губ, которые так подходили ее желаниям и потребностям. Непроизвольно ее руки поднялись вверх, встретились на его затылке, а когда Доминик притянул ее ближе, слабый протест поднялся и умер в ее горле. Его поцелуй стал глубже, заставляя все ее тело загореться ответным пламенем.

Вторжение во все чувства, изучающее, оценивающее. Он победил, заставив ее забыть, кто она и где.

Когда он поднял голову, она стояла как потерянная, все плыло перед глазами. Наконец Франческа взяла себя в руки.

Глаза ее расширились.

– Завтра, – вежливо напомнил Доминик. – Шесть тридцать. – Тепло улыбнулся. – Ведите осторожно.

У него даже дыхание не участилось, в то время как ее словно подхватила громадная волна, чтобы потом чуть живой выбросить на берег.

Она ничего не ответила. Не смогла.

Пытаясь сохранить присутствие духа, Франческа села в машину и нажала на педаль газа.

Ей потребовалось преодолеть несколько километров, чтобы восстановить дыхание, а позднее ночью, лежа без сна, она все еще продолжала ощущать его губы, его тело, прижавшееся к ней, всю сладкую отраву, которой он одурманил ее.

Франческа проснулась рано, приняла душ, спокойно позавтракала, оделась и отправилась на массаж и косметические процедуры.

После ланча она не торопясь прошлась по нескольким магазинчикам. Один наряд, вместе с туфлями и сумочкой, ей очень понравился. Прикинула, как он будет смотреться на хрупкой фигурке ее сестры. Она улыбнулась, с удовольствием представляя восторг Катрин, когда та получит этот подарок.

После четырех Франческа направилась домой. Солнце жарило вовсю. Она хотела опустить на глаза солнечные очки, но не обнаружила их. Не было очков и в сумке, и она тихо выругалась, поняв, что забыла их.

Солнечные лучи всегда вызывали у нее сильную головную боль, а уж при теперешнем ее стрессовом состоянии следовало бы предпринять особые предосторожности.

К тому времени, когда она добралась до квартиры, в правом виске у нее уже пульсировало. Хорошо, если лекарства помогут, в противном случае остается надеяться лишь на спасительные несколько часов отдыха.

Франческа терпела полчаса, потом порылась в сумочке в поисках карточки Доминика и набрала номер.

Он ответил с третьего гудка.

– Андреа.

Звук его голоса только усилил головную боль. Ей было трудно говорить, и она постаралась сократить разговор до минимума.

– Я рядом с Дабл-Бей. Подъеду через несколько минут.

– Нет, не надо. – Но было уже слишком поздно, он уже повесил трубку.

Ей никого не хотелось видеть. Даже думать было больно, поэтому, уже не пытаясь что-нибудь решить, она просто вытащила упаковку обезболивающего и проглотила парочку таблеток.

Запищал звонок домофона. Она ответила, нажала кнопку, впуская Доминика.

Франческа ожидала у двери, когда он вышел из лифта, и ему оказалось достаточно одного взгляда на ее бледное лицо, обведенные тенями глаза, чтобы понять ее состояние. Он мягко втолкнул ее в гостиную и закрыл дверь.

– Худо, да? – Он коснулся губами ее виска. – Принимала лекарство? Надо уложить тебя в постель.

В душе ее боролись два желания: соблюсти приличия и прилечь.

– На кушетку, – проговорила она почти шепотом. Это и в самом деле чудесно положить голову ему на грудь и закрыть глаза.

Не слушая, он подхватил ее на руки, шагнул в спальню и окинул комнату оценивающим взглядом.

Так он себе ее и представлял, никаких оборочек, рюшечек, персиковые и зеленые тона.

Он задернул шторы, не обращая внимания на ее слабое негодование, осторожно снял с нее верхнюю одежду и уложил в постель.

– Удобно?

Из-за принятого лекарства на нее нашло какое-то оцепенение, почти полностью заглушающее боль.

– Да.

Доминик натянул ей на плечи простыню и уселся в стоящий рядом шезлонг, следя за тем, как постепенно выравнивается ее дыхание.

Если он не ошибается, теперь она будет спать до утра. Он чуть-чуть задержится, а потом уйдет.

Выглядела Франческа умиротворенно. Спокойное лицо являло классическую красоту черт, алебастровая кожа – мягкая и гладкая, как шелк. Нежный рот, зовущий к поцелуям.

Она казалась такой уязвимой. Доминик понимал, она не хотела бы, чтобы кто-то, а особенно он, видел ее в таком беспомощном состоянии, которое будило в нем огромное желание защитить.

Черт возьми, он хотел иметь право быть частью ее жизни. Заслужить ее уважение, доверие. И даже любовь. Такую любовь, которая приведет к их союзу. Браку.

После того как один ее брак закончился драматически, будет нелегко убедить ее выйти замуж снова. Но прежде всего надо заставить ее поверить в то, что она во власти любви, а не животного вожделения.

Как сильно было искушение отменить все сегодняшние дела и остаться здесь до ее пробуждения! Только вряд ли она будет благодарна ему за такое внимание.

Он тихо вышел и осторожно притворил за собой дверь.

Было уже темно, когда Франческа зашевелилась и, открыв глаза, поняла, что лежит в постели, потом снова провалилась в сон.

А когда проснулась окончательно и посмотрела на часы, солнце уже пробивалось сквозь занавески, освещая комнату.

Поесть. И попить. Откинув простыню, она прошла на кухню.

Стакан свежего апельсинового сока помог ей немного прийти в себя, она включила кофеварку, сунула хлеб в тостер, очистила банан. Овсянка, сваренное вкрутую яйцо, поджаренный хлеб и яблоко – это как раз то, что требуется, думала она, слушая шум кофеварки. Тостер выключился, а как только чашка наполнилась кофе, она взяла ее, уселась на высокий стул и стала пить. Прекрасно. Просто прекрасно.

Позавтракав, она неторопливо приняла душ, оделась, решая, что делать дальше.

В ее памяти всплыл вчерашний приезд Доминика и то, что он был в спальне. Сколько времени он пробыл у нее? Зачем? Она не была уверена, что хочет знать ответы на эти вопросы.

Пока Франческа была в душе, дважды звонил телефон. По автоответчику она узнала, что первым был Доминик, а после него – Габби.

Сначала она позвонила подруге и извинилась за свое отсутствие прошлым вечером.

Голос Габби был полон беспокойства:

– Ты уверена, что сейчас все о'кей?

– Полностью ожила и во всеоружии готова встретить день, – заверила Франческа. – Как прошел вечер?

Габби замялась.

– Была распродажа. Обед очень вкусный, и все отмечали, что парад мод имел небывалый успех.

– Ты что-то темнишь, Габби. Неужели Аннелиз показала себя во всей красе?

– Можно и так сказать.

– И ты, конечно выступила вперед и сказала ей пару ласковых.

– Направление мысли верное. Ну и что, по-твоему, дальше было?

– Дальше? Запустила в тебя чем-нибудь?

– Ну ты и скажешь, Франческа! – В голосе явное удовольствие. – Бенедикт бы не позволил, – добавила она и заключила:

– А вообще-то, Аннелиз с матерью – жуткая парочка.

Конечно. Франческа считала, ей повезло, что ее сводные брат и сестра приятные люди.

Даже Мадлен, хоть и чрезвычайно ревнивая, все равно не доходила до того, чтобы умышленно ссорить Рика с дочерью.

– Советую тебе держать ухо востро.

В словах Франчески была доля правды, и Габби эхом откликнулась на другом конце провода:

– Уже сделано.

Они закончили разговор на этой веселой ноте, и Франческа уже собиралась набрать номер Доминика, когда телефон зазвонил.

– Франческа… – При звуке его голоса ее пульс участился. – Хорошо спала?

– Да. Спасибо, – вежливо ответила она.

– А за что спасибо?

В самом деле, за что она его поблагодарила? За то, что он беспокоился за нее? За то, что уложил в постель?

– Просто спасибо.

Она почти увидела, как его глаза заискрились, чувственных губ коснулась улыбка.

– Не хотите поехать со мной сегодня на пикник?

Вопрос застал ее врасплох, она колебалась.

Ей сразу представилось море, свежий воздух и легкая закуска на пляже.

– Если откажусь, вы запретесь в студии и будете рисовать?

Он издал глухой смешок.

– Что-то вроде того.

В ответе его внезапно послышалось такое напряжение, что ей показалось невозможным отказать ему, и она вдруг решилась:

– Как насчет компромисса?

– Предлагайте.

– Я приду посмотреть, как вы рисуете, а после поедем на пикник.

– Вас интересуют только мои картины.

Она не могла удержаться от улыбки, так и рвущейся наружу:

– Вы же видели мою работу.

– Ну, у вас есть на что посмотреть, не то что у меня: незаконченные холсты, запах масляных красок и растворителей, ничего интересного, уверяю вас.

– Вы согласны на сделку?

– Согласен, – тут же откликнулся он.

– Дайте мне пять минут, и я выезжаю.

Она нашла в спальне солнечные очки и сунула их в сумку. Надо ли захватить еды? Ее холодильник никогда не отличался обилием деликатесов. Фрукты и замороженный хлеб для пикника не годятся. Ничего, она заскочит куда-нибудь по дороге.

Так она и поступила. И появилась у двери Доминика, держа в каждой руке по паре пакетов.

– Ваше дело было согласиться на пикник, а не заниматься его организацией, – запротестовал он, освобождая ее от покупок.

– Мне было это нетрудно. Кроме того, я должна вам один ланч.

– Вы ничего мне не должны.

Она проследовала за ним на кухню.

– Не спорьте со мной. Я за независимость в таких вопросах.

Пока Доминик разгружал пакеты и укладывал их содержимое в холодильник, Франческа окинула его быстрым взглядом: рубашка без рукавов, обтягивающие джинсы и кроссовки.

Он оглянулся. Одна бровь его приподнялась.

– Что вы ожидали? Классическую блузу художника? – Сверкнув глазами, он провел рукой по подбородку, стараясь скрыть легкое замешательство. – Пойдем?

Он провел ее через стеклянный переход, соединяющий дом с большой студией над гаражом.

Эта студия была и в самом деле мечтой художника. С огромными зеркалами во всю стену, раздвижными дверями шкафов, скрывающих на своих полках уйму всякого инвентаря. Даже на крыше помещались зеркальные панели, позволяющие ловить каждый луч света.

Франческа заметила огромное количество каких-то баночек, тюбиков масляных красок, три мольберта, холсты, рамы, аккуратно размещенные вдоль стен.

На простом деревянном полу виднелись следы краски, говорящие о том, что в этой комнате работают.

– Вам нужна тишина для работы? Или шум вам не мешает?

– Зависит от настроения и от музы-вдохновительницы, – ответил Доминик, глядя на нее в упор. Это было его святилище, комната, которая говорила о нем больше, чем ему бы хотелось. Поэтому он не часто допускал сюда своих знакомых.

– Скажите мне, где я должна сидеть или стоять, пока вы будете рисовать.

– Вы не хотите осмотреться?

– Думаю, вы сами знаете, что надо мне показать.

– Садитесь вот сюда, а я пока сотворю цветную абстракцию, которую предполагаю выставить на аукционе благотворительного общества на следующей неделе.

Она наблюдала, как чистый холст превращался в произведение искусства. Сначала общий фон, создаваемый смелыми ударами кисти и резко прочерченными полосами. Это казалось так просто. Его движения были такими же уверенными и через час, и через два часа. Она сидела, завороженная чудесной метаморфозой девственного холста. И совершенно не имело значения, что она плохо разбиралась в ремесле художника. Ее захватил сам процесс творчества.

Доминик целиком погрузился в работу, и ей очень хотелось увидеть его картину законченной. Как хорошо было бы посмотреть что-нибудь из того, что хранится у него на полках!

Художник наконец отступил, довольный собой.

– На сегодня хватит. – Он проворно уложил кисти, стер краску с рук, затем подошел к раковине и вымыл их. – Пойдем.

Доминик снова провел ее в кухню.

– Я приму душ и переоденусь, а вы тем временем уложите еду в переносной холодильник.

Через десять минут он появился, переодетый в брюки и рубашку поло.

Направившись на север, они добрались до уединенной бухточки.

– Проголодались? – спросил Доминик, расстилая скатерть на берегу, с которого открывался вид на песчаный полумесяц.

Был уже полдень.

– Умираю с голоду.

Франческа начала вынимать еду из холодильника, в то время как он раскрыл большой пляжный зонтик и воткнул в землю, защищая их от солнца.

Она расставила тарелки, разложила свежий хлеб, нарезанную ветчину, цыпленка, салаты, сыр и фрукты.

– Газировку будете?

– Пожалуй, – откликнулась она, открывая бутылку и жадно глотая ледяную жидкость.

Доминик сделал несколько бутербродов и протянул ей один из них.

– Нормально?

Франческа попробовала и усмехнулась.

– Замечательно. – Она чувствовала себя совершенно свободно, несмотря на интимность обстановки. Такого чувства она не испытывала уже давно.

В глубине души Франческа понимала, что должна опасаться перемены в их отношениях.

А эта перемена неизбежно происходит. Но сегодня она позволит себе повеселиться с легким сердцем, а попутно узнать, что за человек скрывается под маской, которую надевает на себя Доминик Андреа.

– Расскажите мне о себе.

Продолжая делать бутерброды, он проницательно посмотрел на нее:

– Что вы хотите знать?

– Что-нибудь о вашей семье, где вы родились.

– В Афинах. Мои родители эмигрировали в Австралию, когда мне было семь. У меня две младших сестры, одна живет в Америке, другая – в Санторини. Моя мать уехала туда к ней пять лет назад, после смерти отца от сердечного приступа.

– Вы не часто видитесь?

В его улыбке была укоризна.

– Каждый год.

Почему-то она представляла его одиночкой, самодостаточным человеком.

– Я так понимаю, у вас есть племянники, племянницы?

– По двое у каждой из сестер, от трех месяцев до шести лет.

Было трудно представить Доминика, поднимающего визжащего ребенка себе на плечи или играющего с ним в мяч. Почему он не женился, не создал собственную семью?

– А как насчет вас?

Это был справедливый вопрос, на который полагалось бы ответить также обстоятельно.

– Родилась в Сиднее, тут же и училась.

Сводные брат и сестра со стороны отца. Несколько – от бесчисленных замужеств матери.

Ей не хотелось сообщать ему больше того, что он уже знал.

– Пойдем прогуляемся по пляжу.

Она поднялась одним грациозным движением и, взглянув на часы, увидела, что уже четыре.

– Во сколько мы поедем назад?

– Нет никакой необходимости особенно спешить. – Он собрал остатки еды в холодильник и положил его вместе с зонтиком и скатертью в багажник.

Они пересекли поросший травой косогор, спустились к песку и пошли вдоль кромки воды. Слабый ветерок играл прядями волос Франчески.

Бухточка была небольшой, кое-где из воды выступали камни. Доминик взял ее руку, и она не отняла ее и не сопротивлялась, когда продолжили свой путь вдоль воды.

Они рассказывали друг другу анекдоты, смеялись, Франческа ощущала растущее расположение к этому человеку, которое было совершенно отлично от темной, внушающей ей ужас сексуальной тяги, так внезапно возникшей между ними.

Сейчас она затаилась в глубине души. В другой ситуации Франческа прислушивалась бы к каждому своему вздоху, каждому удару сердца. Но теперь ей хотелось расслабиться, отпустить на волю эмоции – и черт с ними, с последствиями. И все же логика вмешалась и заставила ее действовать осторожно.

Было почти пять, когда они вернулись к машине. Доминик выключил сигнализацию, повернул ключ в двери со стороны пассажира.

Франческа потянулась, чтобы открыть дверцу, и дыхание ее перехватило, когда он словно поймал ее в ловушку, поставив руки по обе стороны от нее.

Она взглянула в темные глубины его глаз в ту секунду, когда он наклонялся к ней, затем его губы властно и требовательно коснулись ее губ.

Язык скользнул между зубов до того, как у нее была возможность о чем-то подумать.

Доминик был терпелив, хотя все, чего ему хотелось, – это обладать. Мягко, стараясь не испугать… Упрашивая, убеждая, ожидая ее ответа.

Тело Франчески предательски откликнулось, сердце забилось чаще, легкая дрожь охватила ее. Желание все нарастало, обжигая ее, а когда она почувствовала, что сгорает, поцеловала сама, купаясь в наслаждении, даваемом прикосновениями его языка к своему.

Ей хотелось прижаться к нему сильнее, ее руки поднялись, чтобы обхватить его шею, и она сама приникла к нему.

Франческа ощущала силу его возбуждения и едва не задохнулась, когда его рука скользнула вниз, накрыв ее грудь.

Потом Доминик начал двигаться, медленно, создавая едва ощутимое трение, но эти движения были настолько проникнуты желанием, что барьеры одежды стали просто невыносимы.

Рука ласкала ее грудь, очерчивая ее форму, затем, отодвинув блузку, оказалась под кружевным бюстгальтером, ощупывая чувствительный сосок.

Слабый стон Франчески был сейчас всем, что ему нужно, его губы стали тверже, все более властно овладевая ее ртом.

Никто до сих пор не целовал ее с такой страстью. Они уже не контролировали себя.

Время и пространство застыли, осталось лишь полное погружение друг в друга.

Внезапно прозвучавший рядом детский голос, высокий и пронзительный, заставил их вернуться к реальности.

Доминик тяжело дышал, уткнувшись лбом в ее волосы. Кожа ее была горячей и влажной. Так же как и его. Она расцепила руки и попыталась освободиться от его объятий.

– Доминик, – вырвалось у нее просительно. Он поднял голову.

– Я знаю. – С усилием он выпрямился и открыл переднюю дверцу машины, ожидая, пока она усядется на сиденье. Захлопнув дверцу, он обошел машину и сел за руль.

Через несколько секунд мотор заработал, машина описала полукруг и рванулась к дороге.

Франческа нащупала солнечные очки и опустила их на глаза, радуясь, что можно за ними спрятаться. Господи Боже, они вели себя как подростки! Позже пришла мысль о том, что могло бы случиться, если бы им не помешали.

Доминик видел ее растущую отстраненность. Резким движением руля он бросил машину к обочине дороги и остановился.

Она повернулась к нему – лицо бледное, глаза стали просто огромными.

– Зачем вы остановились?

Он повернулся к ней.

– Меня беспокоит ваше молчание.

– А что бы вы хотели, чтобы я сказала?

Что мы несколько задержались? – Она с чувством оскорбленного достоинства вскинула подбородок. – Или вы ожидаете комментариев о погоде, об открывающихся видах?

– Я хотел вас. И вы меня хотели. Если в этом есть что-то грязное, то оно касается нас обоих. В равной мере, – жестко сказал он.

– Мы вели себя как животные. В публичном месте…

– Полностью одетые и совершенно контролируя ситуацию, – напомнил он ей.

Она усмехнулась. И это он называет «контролируя ситуацию»?

– Забудем об этом, ладно?

– Попробуйте, если вам так будет легче, – ответил он нарочито спокойно и включил зажигание.

Ей хотелось ударить его, и она бы так и поступила, если бы машина не начала двигаться. Ему здорово повезло, что на обратный путь до его дома им потребовалось тридцать минут. За это время она успела остыть.

Как только они остановились, она выскочила из машины, захлопнула дверцу и уже собралась пересесть в свою.

– Сбежать не значит решить проблему.

В ее глазах сверкнули остатки злости и оскорбленного достоинства.

– Может, и нет. Но сейчас я отправляюсь домой.

– Я собираюсь встретиться с вами снова.

Он прав, подумала она. Сбежав, ничего не решишь. Но ей требовалось время, чтобы подумать.

Франческа сделала несколько шагов по направлению к своей машине, остановилась, повернулась к Доминику:

– Очередной показ мод у меня назначен на завтра, и поэтому сегодня мне нужно хорошенько выспаться.

Он проводил ее до машины. У нее перехватило дыхание, когда он взял ее за плечи и наклонился к ней.

Она уже хотела воспротивиться, но было слишком поздно. Этот поцелуй поколебал все ее принципы.

Что и входило в его планы.

– Завтра вечером я жду встречи. Не забудьте, Франческа, – нежно прошептал он.

Она была не в силах произнести ни слова, пальцы дрожали. Когда заработал мотор и она выехала из ворот, ей вдруг показалось, что сердце вот-вот выскочит у нее из груди.