Текст книги "Как пингвины спасли Веронику"

16
Патрик

Болтон

Болтонский центр занятости не самое веселое место. На самом деле это одно из самых ненавистных мест на планете. Я как раз возвращаюсь оттуда. Мое пособие урежут, если я не буду хотя бы делать вид, что ищу работу. Я мог бы заниматься кучей разных вещей, но без опыта и рекомендаций у меня на это нет ни малейшего шанса. В идеальном мире я бы нашел работу, которая позволяла бы остаться по понедельникам в магазине велосипедов. Возможно ли это? Посмотрим правде в глаза: конечно же, нет.

Единственная работа, которую мне сегодня предложили в центре, – следить за тележками на автостоянке супермаркета. Говорят, для такой должности нужны хорошие коммуникативные навыки, умение ориентироваться в пространстве и способность думать на ходу. Что, простите? Чтобы толкать тележки на парковку для тележек? Чтобы получить работу, ты должен заполнить онлайн-форму из тридцати пяти вопросов и приложить к ней сопроводительное письмо и резюме. А когда ты сделаешь все это, они наверняка заставят тебя забраться на вершину Эвереста, удерживая яйцо на кончике носа. Господи. Неудивительно, что люди выбирают жить за счет государства.

– Хотите подать заявку? – сухо спрашивает женщина за стойкой голосом робота.

– Я подумаю.

Ну, я и подумал, и мне совсем не хочется этого делать. Я тащусь обратно домой среди гула автомобильных гудков, чувствую себя бесполезным и подавленным. Как ослик Иа. Возможно, пришло время сорвать пару листочков с Труляля и Траляля. Но это меня не прельщает: я думал, что все уже в порядке, а такие мысли доказывают, что я все еще чертов слабак.

Уже собираясь подняться в квартиру, замечаю сверток в холле. На нем куча марок – стоили они, должно быть, целое состояние. Что за…?

На мгновение решаю, что сверток для соседей снизу, а не для меня. Перепроверяю. Нет, он не для этой парочки любителей громко выяснять отношения. На нем мое имя и мой адрес.

Линетт? От этой мысли у меня на секунду перехватывает дыхание. Факт: я на сто процентов ее забыл. Но кто еще может прислать мне что-нибудь? Это точно Линетт, да ведь? Должно быть, взяла с собой что-то из моего барахла, вроде зарядного устройства или наушников. Может, стало стыдно и она решила их вернуть?

Но посылка не от Линетт, это видно. Не ее почерк. Может, заставила каменщика написать адрес за нее? Она просто мастер заставлять людей плясать под свою дудку. Может, теперь каменщик стал ее секретарем. Хотя вряд ли. Сомневаюсь, что он вообще умеет писать. Почерк похож на женский. Круглый и забористый, надпись сделана синей ручкой.

Поднимаю сверток с пола. Внутри коричневой бумаги, перевязанной бечевкой, лежит старая потрепанная коробка, довольно тяжелая. Пахнет деревом и стариной. Что за странная штука?

Замечаю записку. Разворачиваю ее.

Дорогой Патрик,

надеюсь, вы в порядке.

Миссис Маккриди (ваша бабушка) попросила меня отправить вам эту коробку перед отъездом. Она закрыта, но миссис Маккриди настояла, чтобы я все равно отправила. Берегите ее, пожалуйста. Вы не сможете открыть ее вам нельзя открывать пока не узнаете код. И миссис Маккриди сказала, что пока не готова вам его сообщить.

Мерзкая погодка, не правда ли?

Искренне ваша,

Эйлин

А не стоит ли посадить бабулю под замок? Все это становится более и более странным. Что, черт возьми, может быть внутри этой коробки? Что-то принадлежавшее моему отцу? Или какая-нибудь семейная реликвия шестнадцатого века? Викторианский набор колец для салфеток? Доисторическое чучело белки?

Жаль, мне не удалось больше узнать о бабуле во время наших первых встреч. Сейчас я корю себя за то, что был так зациклен на собственных проблемах.

Пытаюсь набрать несколько комбинаций на кодовом замке, но ни одна из них не подходит. Конечно, я мог бы достать набор инструментов и с их помощью вскрыть его. Знаю, мне не стоит этого делать, но любопытство – сами понимаете…

Нет, все же сделаю так, как хочет бабуля Ви. Хочет быть загадочной – пускай: я не против. Может быть, все прояснится, когда она вернется из Антарктиды. Интересно, как она там поживает?

Я убираю коробку под кровать.

17
Вероника

Остров Медальон

– Держите, Вероника.

Сегодня мой первый завтрак на острове. Стол ломится от снеди: бекон, яйца, запеченные бобы, картофельные оладьи, тосты. Они явно пытаются взять количеством, а не качеством. Все блюда выглядят не особо аппетитно, должно быть, приготовлены из замороженных продуктов. Но ученые уплетают их с таким аппетитом, будто это не обыкновенный завтрак, а манна небесная. Думается мне, такие огромные порции помогают им подготовиться к трудному рабочему дню. Я наливаю себе кружку чая из заварочного чайника и делаю глоток. Просто отвратительно. Где-то в моих сумках припрятан запас ароматного дарджилинга. Придется его отыскать.

Безусловно, все осуждают мою выходку, но никто ничего не говорит. Я кладу себе на тарелку тост, желтую кашицу – жалкое подобие омлета – и сморщенный кусок бекона. Затем перехожу сразу к делу:

– Я еще не оплатила свое проживание. Мне хотелось бы это исправить сразу же после завтрака. Предлагаю заплатить вам намного больше, чем обещала в своем электронном письме.

Ученые смотрят на меня с недоверием.

– Заплатить больше, чем обещали? – повторяет Дитрих.

– Да.

Они таращатся на меня. Марк – или его зовут Майк? – хихикает.

– С чего бы? Тут же не пятизвездочный отель!

– Знаю. Но мне хотелось бы сразу внести какой-то существенный вклад в ваш проект. Чтобы помочь пингвинам.

Дитрих хмурит брови.

– Не уверен, что мы готовы принять ваше предложение, миссис Маккриди. Дело в том, что…

Я прерываю его:

– Отказ не принимается.

Терри переводит взгляд с меня на Дитриха и обратно.

– Это невероятно щедро с вашей стороны, Вероника.

Я успеваю заметить взгляд Марка. Он раздражен, будто подозревает меня во взяточничестве. Именно этим я и занимаюсь, конечно же. Он снова собирается с силами, чтобы произнести речь про мой отъезд. Видимо, решил самостоятельно принимать за всех решения, хотя главный здесь Дитрих.

Я ковыряюсь в еде. Сегодня утром у меня почему-то совсем нет аппетита. Ночью я почти не спала. Мозг никак не мог успокоиться, переваривая события прошедшего дня. Отодвигаю несъедобные бекон и яйцо к краям тарелки, чтобы казалось, будто я почти все съела. Не хочется выглядеть неблагодарной.

– Терри, я тут размышляла насчет этой вашей штуковины.

– Моей штуковины?

– Я же не дурочка, юная леди. Знаю, что вы с Дитрихом и Марком хотите, чтобы я поскорее убралась отсюда и оставила вас в покое.

– Только не Марк, а Майк, – презрительно поправлет этот невежда. Но я игнорирую его.

– Если я останусь тут на три недели, мы все от этого только выиграем. Я смогу вдоволь насладиться обществом пингвинов, а это мое единственное и последнее желание в жизни. Вы же – получите внушительную сумму в качестве оплаты за жилье и в свое время мое состояние целиком, чтобы проект мог существовать и дальше. Кроме того, Терри, вы можете рассказать обо мне в вашем блоге, если захотите.

Терри расплывается в улыбке.

– А, вот что за штуковина, – произносит она.

– Не то чтобы я была фанатом всех этих новшеств в социальных сетях, – продолжаю я, – но разрешаю вам разместить мои фотографии и согласна на интервью или что там еще вам нужно. Насколько я понимаю, вы убеждены, будто это поможет привлечь к блогу больше внимания. Все ради будущего пингвинов.

Крайне редко я бываю настолько великодушной.

– О, спасибо вам большое, Вероника! – восклицает Терри. – Это было бы просто замечательно! Вы сможете привлечь новую аудиторию и подарить блогу новую оптику, которой ему как раз не хватает. Будет здорово!

Она поворачивается к Майку (который не Марк) с видом «я же тебе говорила». Его перекосило от злости. Он бросает приборы на тарелку и резко выходит из комнаты.

Но Вероника Маккриди не из тех, кого можно одолеть дешевыми манипуляциями. Я наслаждаюсь вкусом победы.

Сегодня Терри снова будет моим гидом. Она молниеносно натягивает на себя устойчивую к суровой погоде одежду и ждет меня. Я собираюсь намного медленнее из-за больных суставов восьмидесятишестилетней старухи. Остальные уже давно ушли, когда мы наконец готовы.

– Чем именно они занимаются? – спрашиваю я.

– У каждого из нас есть определенная сфера деятельности. Мы проверяем гнезда пингвинов и фиксируем, где они находятся. Измеряем и взвешиваем некоторых особей. Отслеживаем, какие из них вернулись с прошлого года.

– Как вы понимаете, какие пингвины были и в прошлом году? Надеваете им на лапы кольца, как голубям?

– Нет, – отвечает Терри. – Лапы пингвинов слишком толстые для этого. Мы пробовали этот способ раньше, но у пингвинов развивается инфекция в местах, где кольца натирают кожу. Так что мы вешаем металлический браслет на крыло. На каждом браслете есть номер, чтобы можно было узнать пингвинов, которых мы уже видели раньше.

Как только я выхожу на улицу, воздух наполняет мои легкие до предела. Это очень бодрит. Солнечный свет отражается от снега, вокруг радостно пляшут серебристые блики. На мне темные солнцезащитные очки и сиреневый шарф, который мне дала Эйлин. Еще у меня с собой моя вторая любимая сумочка алого цвета на случай, если понадобится платок или таблетка от головы. И моя тросточка, конечно. Я проворно и быстро перемещаюсь по склону.

Терри, кажется, впечатлена. Сегодня ее щеки еще румянее, на голове шапка со свисающими над ушами кисточками. Выглядит она не самым лучшим образом.

– Вы совсем молоды, – замечаю я. – Вам не одиноко здесь, в Антарктиде, в компании двух не самых обычных мужчин?

– Вообще-то я люблю, когда вокруг меня много пространства, – отвечает она. – Это странно, но такая уж я. Впервые я осознала это много лет назад, когда поехала с друзьями на фестиваль в Гластонбери. Мне нравилась грязь и нравилась музыка. Меня ничуть не смущали вонючие туалеты и холодные ночи в палатках, на которые все жаловались. Единственное, что я не могла вынести – так это толпы людей. Чувствовала себя зажатой в тиски, мне не хватало воздуха.

– Серьезно? Возможно у нас с вами больше общего, чем я думала.

– Да. Не поймите меня неправильно. Я люблю людей, даже очень. Только не могу выносить их в больших количествах. Подключаюсь ко всем этим эмоциям, планам, мечтам и желаниям. Ко всем их ожиданиям. У меня случается передозировка информацией. Знаю, что другим нравится этот информационный шум, но мне он кажется невыносимым.

Девушке удается заинтересовать меня.

– Толпы людей вы не выносите. А пингвины, по-видимому, – совсем другое дело?

– О да! – с энтузиазмом соглашается она. – Не бывает слишком много пингвинов. У них совсем другая энергия, не такая, как у людей. Они более основательные, приземленные. Не мучаются философскими вопросами. Да и проблем у них нет.

– Тоже не люблю массовые скопления людей, – признаюсь я. – Но в отличие от вас по отдельности я их тоже не переношу.

– О…

– Я вас шокировала?

– Нет, – отвечает Терри. – Но мне жаль, что вы так настроены. Может быть, вы просто встречали не тех людей. Или, возможно, вы разочаровались в них из-за кого-то конкретного?

Я хмуро смотрю на девушку. Не имею не малейшего желания делиться бесчисленными историями своей жизни. Прекрасно понимаю, что для кого-то вроде Терри я живое доказательство того, что деньги не делают тебя счастливым. С ними, конечно, удобнее. Здоровье и долголетие они вам подарят, если повезет. Счастье? Едва ли.

Мы останавливаемся на вершине, и я осматриваюсь по сторонам. Вдалеке виднеются горы – величественные, увенчанные белыми шапками. Склоны, обращенные на юг, покрыты снежными покрывалами. Озеро в форме полумесяца отливает бледно-бирюзовым цветом. За ним виднеется тонкая линия суши, отделяющая его от моря. На переднем плане скалы выставили напоказ свои безвкусные наряды из разноцветных лишайников. Каждый изгиб и пучок отчетливо выделяется в утреннем солнечном свете. Снег забивает каждый уголок и щель, прячется в трещинах камней, образует узоры на дне оврагов.

– Это мои солнечные очки или в этом снегу есть оттенки розового и янтарного? – спрашиваю я.

– Нет, дело не в очках. Это микроскопические водоросли окрашивают его. Красиво, правда?

Мы приближаемся к пингвинам, их щебет и крики наполняют воздух. Тысячи миниатюрных фигурок источают золотую ауру в свете солнца.

– Смотришь на них – и рад, что живешь на этой земле, скажите? – восклицает Терри, снимая с плеча камеру, когда мы подходим к колонии.

Пингвины так и пышут жизнелюбием. Я понимаю, что Терри имеет в виду. Несмотря на шум, запах и болото из гуано, я уже полюбила их гораздо больше, чем людей. Сегодня птицы, кажется, вовлечены в какой-то ритуальный танец – они двигают головами вверх и вниз, маршируют вперед-назад и болтают сами с собой и друг с другом. Они набирают скорость, некоторые из птиц падают на брюшко и скользят вперед по льду. Их крылья вытянуты как по струнке, а клювы рассекают порывы встречного ветра. Выглядят они невероятно счастливыми.

Терри бросается к ним, тоже невероятно счастливая.

– Сегодня такое чудесное утро, пожалуй, сделаю несколько снимков.

Она отворачивается и щелкает камерой. Время от времени она направляет ее и на меня.

– Улыбнитесь, Вероника! – призывает она. Но ей не обязательно просить – я и так улыбаюсь.

Терри замечает в отдалении полосатого пингвина и передает мне бинокль. Я пристально смотрю в него. Пингвин, похоже, ни капли не обеспокоен браслетом на крыле, хотя тот и выглядит достаточно крупным.

– Эти браслеты не мешают им плавать?

– Совсем нет. И никак не вредят их здоровью, если вдруг вы хотели об этом спросить.

– Рада слышать. Мне было бы трудно поддерживать вас деньгами, если бы я узнала, что вы каким-то образом причиняете пингвинам боль.

Терри кивает:

– И вы были бы совершенно правы.

Мы огибаем группки пингвинов внутри колонии, Терри записывает данные о вернувшихся парах в свой блокнот, а я в это время наслаждаюсь видом. В перерывах между своими записями девушка показывает других местных обитателей. Все они напоминают чаек, но, судя по всему, один из них – альбатрос, парочка поморников, и один буревестник. Терри снова протягивает мне бинокль, и я рассматриваю буревестника, который кружит по небу, пытаясь что-то разглядеть внизу.

Внезапно раздается громкий крик, и я чувствую боль в ноге. От шока роняю бинокль и громко вскрикиваю. Рядом со мной пингвин – он в негодовании поднял крылья и приоткрыл клюв, готовый кусать меня и дальше. Прежде чем я успеваю среагировать, он еще несколько раз цапает меня за голень, затем сжимает клюв прямо у меня под коленом, ощущение при этом такое, будто кожу зажали плоскогубцами. Я чувствую острую боль даже сквозь утепленные штаны и подштанники.

– А ну пошел, уйди, маленький негодник! – кричит Терри, хватая птицу обеими руками. Пингвин тут же отпускает мою голень и вместо этого впивается в мою вторую любимую сумку. Я кричу и изо всех сил трясу сумкой. Но свирепое маленькое существо не сдается, Терри дергает его из стороны в сторону. Только после того, как пингвину удается окончательно оторвать от сумки кусок кожи так, что починить ее уже будет невозможно, он ослабляет хватку и, как пьяный, плюхается на лед.

– Боже, мне так жаль! – сокрушается Терри. – Вы в порядке?

– Да, в порядке, – лгу я. – Если уж кому-то и должно быть жаль, то это пингвину.

– Пингвины могут очень больно кусаться, даже если на вас куча слоев одежды.

Она наклоняется и начинает аккуратно гладить мою ногу.

– Не надо! – вскрикиваю я.

– Я думала, так станет полегче. Мы можем помазать мазью основание ступни, но здесь я не смогу осмотреть рану. Насколько все плохо? Хотите вернуться на базу?

– Все в порядке.

Терри хмурится.

– Не похоже.

– Мне просто нужно обезболивающее. Можете помочь мне открыть эту штуку? – прошу я, протягивая девушке свою изуродованную сумку.

– О, какая жалость! Ваша, эм… прекрасная сумочка!

Терри на мгновение стягивает перчатки, чтобы расстегнуть молнию и достать мои таблетки. Она предлагает мне сделать глоток воды из своей бутылки, чтобы запить.

Ужасно злюсь на пингвина, который уже успел вернуться в колонию и слиться со своими собратьями.

– Почему он это сделал? – возмущенно спрашиваю я. – Зачем?

– Он просто… веселится. Можно сказать, в игривом настроении. Остерегайтесь двух– и трехлетних детенышей. Они слишком молоды, чтобы размножаться, и им нечего делать, кроме как флиртовать, драться и выпендриваться. Этот пингвин всего лишь дерзкий подросток.

– Понятно.

Я все еще уязвлена, морально и физически.

Терри пытается меня подбодрить:

– Не знаю, почему он напал именно на вас. С таким же успехом на вашем месте могла оказаться я.

– Ну, это нормально, – отвечаю я. – Все начинают ненавидеть меня при первой же встрече.

Терри вскидывает голову и смотрит на меня:

– Вероника, не говорите так!

– Почему же? Это чистая правда.

Она слишком честная, чтобы поспорить с этим.

18
Вероника

Остров Медальон

Терри настаивает, что меня нужно отвести обратно в полевой центр, и на обратном пути без остановки извиняется. Я же предпочитаю молчание.

Девушка помогает мне снять унты и провожает к креслу с подушкой. Теперь это мое кресло.

– Принесу чашечку чая, это поможет вам отойти от шока, а потом мы как следует осмотрим вашу ногу.

– Как скажете.

Мне вручают кружку с горячей неприятной жидкостью, на вкус напоминающую смолу, ученые называют это пойло чаем.

– Вы не закрыли кухонную дверь, – замечаю я.

– Вас это беспокоит?

– Была бы признательна, если бы вы ее закрыли.

Терри пожимает плечами, уходит, закрывает дверь и возвращается ко мне. Позволяю ей снять с меня пуховые штаны и подштанники, чтобы осмотреть рану. След от укуса налился пурпурным и выглядит отвратительно, но серьезных повреждений нет. Девушка обрабатывает рану антисептиком из аптечки и заклеивает пластырем. Боль уже утихла.

– Думаю, жить будете.

– Не сомневаюсь в этом.

– Может, вам стоит отдохнуть?

– Вполне вероятно.

Терри пытается помочь мне дойти до комнаты. Я отталкиваю ее. Мне не нужна помощь. Она замирает в растерянности.

– Прошу вас, идите, займитесь вашей важной работой, Терри. Со мной все будет в порядке. Мне просто нужно побыть одной.

– Вы уверены, что справитесь?

– На сто процентов.

Она колеблется.

– Если честно, мне и правда нужно кое-что сделать. Я немного отстаю от графика…

– Так идите же.

– Вернусь через пару часов. Пожалуйста, отдохните. Будьте как дома. И угощайтесь всем, что найдете.

Ненавижу, когда люди суетятся.

Я с облегчением выдыхаю, когда она наконец уходит, и растягиваюсь на неровной кровати. Внутри еще кипит злость. Все это антарктическое приключение – сплошная катастрофа. Совершенно ясно, что ученые не хотят, чтобы я оставалась. И, к моему горькому разочарованию, пингвины тоже. Неблагодарные птицы! Я думала, – нет, я была уверена – что здесь, на краю земли, меня ждет что-то особенное. Но это уже не имеет значения.

Злость постепенно угасает, оставляя после себя пустоту. От моего желания спасать пингвинов не осталось и следа. Мне нужно собраться с силами.

Поднявшись с кресла, принимаю еще одно болеутоляющее. Но это только напоминает мне обо всех горьких пилюлях, которые подсовывала мне жизнь. На секунду прошлое захватывает меня. Я борюсь с ним, пытаясь сконцентрироваться на текущей проблеме.

С пингвинами покончено.

Женщинам свойственно менять свои планы.

Несомненно, в мире есть много других благородных вещей, на которые я могу потратить свои деньги.

– Здравствуйте, Вероника. Простите, я вас разбудила?

Какое-то время пребываю в растерянности, но затем понимаю, что это Терри заглядывает в комнату.

– Нет, я просто прилегла, потому что здесь не хватает удобных кресел.

Медленно привстаю на кровати.

Она все еще встревоженна.

– Как вы себя чувствуете? Как нога?

– Она в полном порядке, спасибо.

– Слава богу. Ну что за происшествие! Прошу прощения за этого глупого пингвина.

– Ради бога, перестаньте извиняться!

– Вам что-нибудь принести?

– Нет.

– В таком случае я пойду немного поработаю в компьютерной комнате. Мне нужно внести в систему данные, которые я собрала сегодня.

Она уходит.

– Терри! – зову я.

– Да?

– Дверь.

– Да, простите.

Она закрывает дверь, и я остаюсь в тишине. Но спустя всего несколько минут вновь раздается стук.

– Вероника, вам пришло электронное письмо. Я его распечатала, думала, вы сразу захотите его прочитать. Вот, – Терри протягивает мне лист бумаги, а затем снова уходит.

Я ищу очки для чтения. Перетряхиваю испорченную красную сумку и мою менее прекрасную, но хотя бы неповрежденную сумочку цвета фуксии с позолоченной фурнитурой, но все безуспешно. Тогда я принимаюсь за чемодан. В нем я натыкаюсь на банку ароматного дарджилинга, но очков для чтения не нахожу. Зато чай – хотя бы небольшое утешение. Бреду на кухню и кипячу воду. По счастливой случайности в глубине одного из шкафов прячется коричневый заварочный чайник. Я завариваю чай. Катастрофическое отсутствие чашек привело к тому, что мне приходится пить из треснувшей кружки, но все же вкус настоящего чая поднимает настроение. Делаю первый глоток и чувствую, как свойственная мне решимость возвращается.

Поставив кружку на стол, я замечаю очки для чтения на полке, где, должно быть, оставила их раньше, рассматривая книги. Устроившись в кресле, я приступаю к письму от Эйлин.

____________________

Дорогая миссис Маккриди,

я получила два письма, одно от Дитриха и одно от парня, который ведет блог, Терри. Они пишут, что вы добрались в целости и сохранности, так что я больше не волнуюсь. Надеюсь, вы в порядке и не сильно мерзнете. Надеюсь, ваши мозоли вас не слишком беспокоят. Здорово, наверное, увидеть пингвинов. Я не особо в них разбираюсь, но это любимая птица моего племянника Кевина. У него есть плюшевый пингвинчик, темно-синий с белым, он его очень любит.

Погода у нас пасмурная. Мне все сложнее придумать, чем занять себя в ваше отсутствие, но Дуг (мой муж, если вдруг вы забыли) утверждает, что мне стоит почаще гулять. Думаю, он говорит это только потому, что не хочет, чтобы я торчала дома. Говорит, я постоянно что-то напеваю себе под нос.

В общем, было бы здорово время от времени получать от вас весточку, знать, что у вас все хорошо. Может быть, эти милые ученые смогут отправить мне письмо от вас, если вы скажете им, что написать.

Печенье очень вкусное.

Всего хорошего,

Эйлин

Что ж, скоро у меня снова будет уйма поручений для Эйлин.

Я допиваю вторую чашку дарджилинга, когда на пороге появляются Майк и Дитрих.

– А, миссис Маккриди. Как прогулялись сегодня? – вежливо интересуется Дитрих.

– Не сказать, что с большим успехом, – сообщаю я, глядя на него поверх очков. – На меня напали.

– Напали?

– Именно. Один пингвин решил выместить гнев на моей голени и второй лучшей сумочке и сделал это совершенно неожиданно и очень агрессивно.

– Ох, какой кошмар.

– Да, кошмар.

– А Терри?…

– Терри позаботилась обо всем. Обработала антисептиком и приклеила пластырь.

На лице Дитриха столько растительности, что под ней трудно рассмотреть его эмоции. Но его «хорошо» в ответ звучит вполне искренне. Майк же, напротив, натянул на себя маску сочувствия. Но она нисколько не скрывает его злорадство.

– Пингвины – дикие существа, Вероника. Нужно помнить об этом.

– О, конечно, – с чувством соглашаюсь я.

– Вы выглядите подавленно, – замечает мужчина, опускаясь на один из пластиковых стульев. – Знаете, еще не поздно вернуться домой.

– Вообще-то я как раз собиралась узнать у вас об этом.

Майк смотрит на Дитриха, затем вновь на меня. Он не скрывает злорадства и радости от того, что совсем скоро я отправлюсь восвояси.

– Корабля не будет еще три недели. Но мы можем связаться по рации с группой поддержки в чрезвычайных ситуациях и узнать, согласятся ли они помочь. Обычно они неохотно посылают вертолет, только в случае крайней необходимости, но, возможно, если вы готовы заплатить…

– Деньги не проблема, – заверяю я.

– В этом случае все должно получиться, миссис Маккриди, – говорит Дитрих. Его голос звучит мягко – он пытается скрыть эмоции. – Могу заняться этим прямо сейчас.

Ученый роется в карманах и извлекает небольшое черное приспособление – это, надо полагать, что-то вроде радиоприемника.

Они так спешат избавиться от меня, что это становится неприличным. Майк скалит зубы.

– Оказалось, что остров Медальон не самое уютное место, да, Вероника?

Мне не нравится, как меняется его голос, когда он произносит мое имя.

Не собираюсь отвечать на этот выпад.

Но молодой человек просто не может сдержаться и продолжает:

– Мы ведь пытались вас предупредить. Но при всем уважении, вам просто необходимо, чтобы все было по-вашему, не так ли?

Уважение, Господи! Он знает об уважении столько же, сколько знает муравьед о Послании апостола Павла к Ефесянам. Это жалкое подобие человека пытается унизить меня, высмеять мои решения. Да как он смеет!

– Думаю, вы согласитесь, Вероника, это место не для туристов.

– Так и я не турист! – выплевываю я в ответ.

– Возможно. Вы не турист. Но вы и не ученый. Вы не проходили специальную подготовку, а только хорошо подготовленные ученые могут провести долгое время на острове Медальон.

Я чувствую вес медальона на шее в тот момент, когда Майк упоминает название острова. Термокофта плотно прижимает его гладкую поверхность к моей груди. Я черпаю силы, вспоминая тех, кому принадлежали локоны, спрятанные внутри.

– Что ж, желаю вам приятного возвращения домой, – с нескрываемым ехидством произносит Майк.

Дитрих, который предпочитал отмалчиваться, пока его дружок мне хамил, нажимает кнопки на радиоприемнике.

Я останавливаю его резким жестом.

– Кто сказал, что я собираюсь домой?

Майк вскидывает руки в воздух.

– Вы ведь сами сказали, что этого хотите!

Я смеряю его ледяным взглядом.

– Нет, совсем нет. Это не то, чего я хочу. Вы меня совсем не поняли. Я просто узнавала, какие возможности у меня есть. Могу вас заверить, что не собираюсь менять свое решение. Может, раньше я еще сомневалась, но теперь знаю наверняка: я остаюсь здесь на следующие три недели, нравится вам это или нет.

И я продолжу помогать этим несчастным пингвинам, не важно, оценят они это или нет.

Настал черед злобного Майка готовить ужин. Результат просто жалок. Сосиски словно ватные, ростки какого-то непонятного цвета, совсем не похожие на зелень, картофельное пюре быстрого приготовления и подливка, напоминающая землю как по вкусу, так и цвету.

Размазываю еду по тарелке. Атмосфера в комнате несколько напряженная.

Терри, которая до этого не подключалась к разговору, похоже, думает, что я недовольна едой.

– Мне жаль, что у нас нет свежих овощей, Вероника.

– Перестаньте извиняться за то, в чем вы не виноваты.

Майк, видимо, думает, что я намекаю на его кулинарные способности. Что это его вина.

– Учитывая качество еды, которую мы храним здесь месяцами, еле работающую плиту и нехватку времени, думаю, я не так уж и плохо справился.

Смеряю его презрительным взглядом. Вот уж кого не могу терпеть, так это постоянно ноющих людей. У всех за столом такой вид, будто они пытаются придумать, как бы нарушить затянувшееся молчание.

– Вы считаете это суровыми условиями, – замечаю я. – Ваше поколение привыкло, что можно с легкостью достать любую еду, продукты со всего мира. Я же помню время, когда сложно было найти даже хлеб, большинству людей пришлось вскопать свои сады, чтобы посадить картофель, а все, что хотя бы отдаленно напоминало колбасу или сосиски, считалось роскошью. Ужин, который вы приготовили, тогда считался бы праздничным банкетом.

Дитрих подмигивает Майку.

– Смотри-ка, Майк. Комплимент!

– Ага, – отвечает он. Снова наступает тишина. Слуховой аппарат усиливает чавканье.

– Думаю, завтра мне стоит одной пойти посмотреть на пингвинов, – объявляю я. – Не хочу мешать вашим научным исследованиям, а дорогу к колонии я уже запомнила.

Майк бурчит:

– Не лучшая затея.

– Почему же? Вам не нужно оберегать меня. Я вполне могу и сама о себе позаботиться, – язвительно отвечаю я.

– Если вы остаетесь здесь, то вам придется жить по нашим правилам, – настаивает ученый, злобно сверля меня глазами.

И я отвечаю ему тем же. Мне уж точно по силам переиграть в гляделки такого сопливого нахала, как этот Майк.

Терри поворачивается ко мне и примирительно произносит:

– Нам было бы спокойнее, если бы вы отправились туда с кем-то из нас, Вероника. Сейчас погода кажется комфортной, но она может резко измениться, и тогда дело плохо. У нас троих есть опыт поведения в чрезвычайной ситуации. Была бы рада остаться вашим сопровождающим, если вы не против.

Меня бесит ее предложение. Все, чего я хочу – это одиночество. Но, видимо, снова нужно идти на компромисс.

– Ладно, – соглашаюсь я.

– По пути я расскажу вам что-нибудь о пингвинах. И, возможно, мы сделаем несколько кадров для блога.

– Для блога. Один чертов блог на уме, – недовольно бормочет Майк.

Терри делает вид, что бросает в него сосиску. Это заставляет его немного улыбнуться.

Будни пингвинов

12 декабря 2012 года

Только посмотрите на эту даму. Думаю, вы будете удивлены. Она новенькая на базе – так любит пингвинов, что приехала к нам в Антарктиду аж из самой Шотландии, и ей – вы только представьте – восемьдесят шесть лет! Вот это я понимаю упорство.

Даму зовут Вероника. Она будет жить вместе с нами в полевом центре на острове Медальон следующие три недели, и нам не терпится увидеть, как она здесь устроится.

Как вы видите на фотографии, Вероника уже побывала в колонии и радостно наблюдает за пятью тысячами пингвинов Адели. Ей предстоит узнать о них все… и о нас тоже.

Вероника уже успела узнать много нового об Адели. Например, что их любимое блюдо – крошечное ракообразное, похожее на креветку, которое называется криль. А еще что сейчас в Антарктиде весна, а это значит, что этих птиц ждут перемены. Многие из них сейчас высиживают яйца и готовятся к появлению новой жизни.

Вероника отметила, что каменные гнезда выглядят не слишком удобными и недостаточно теплыми. Она права, но следует помнить: у пингвинов под кожей слой жира. А сверху они покрыты теплым покрывалом из перьев, которые лежат таким образом, что помогают птицам сохранить тепло. Холод для них не такая проблема, как для нас.

Кстати, если вдруг кто-то переживает, Вероника в отличной форме и прекрасно подготовлена к жизни на Медальоне. Специальной теплой одежды у нее так же много, как и решимости. Здесь ей пригодится и то, и другое.