Текст книги "Рыцарь ее сердца"

Запнувшись на мгновение, словно борясь сам с собой, он попрощался и вышел вон из верхней террасы, оставив Сибиллу в одиночестве. Ему вдруг показалось, что покинуть ее сейчас – самая трудная задача, какая только выпадала ему в жизни.

Глава 31

Джулиан остался верен своему слову.

Целых семь дней он делал все, чтобы не попасться Сибилле на глаза, заранее вычисляя ее возможные пути перемещения по территории замка, чтобы, не дай Бог, им не довелось повстречаться. Она, в свою очередь, не выходила в зал ни к завтраку – что, впрочем, было понятно, – ни к обеду, ни к ужину. Джулиан не имел ни малейшего понятия, где она спала, где она проводила свой день, хотя несколько раз он и видел Сибиллу, полностью поглощенную хозяйственными делами, издалека, исподтишка и совершенно случайно.

Как-то раз он чуть было не столкнулся с Сибиллой, спускающейся вниз по башенным ступеням, лицом к лицу, и ему пришлось позорно спрятаться за основанием толстой колонны, откуда он смог посмотреть на нее, будучи уверенным, что она не заподозрит его в нарушении договора. Он видел, как, спустившись вниз, Сибилла остановилась перед полуоткрытой дверью комнатки Люси и, заглянув в проем, быстро побежала дальше по коридору. Намеренно ли она искала встречи? Или, быть может, она просто хотела взглянуть на его пустую постель, голый стол, несколько стульев и неразобранные вещи, доставленные из Лондона? А может быть, ее интересовало, насколько заточено перо, готовое к записям в новой расходной книге?

Теперь Джулиан с почти безумной радостью приводил в порядок свою новую комнату, осознавая, что неделя подошла к концу. Он критически обозрел плоды своего труда и, как ни странно, остался доволен, посчитав, что это помещение вполне подходят для лорда Фолстоу. Гриффин не смог удержаться от того, чтобы не бросить взгляд на свою новую одежду, в которой нашел себя весьма элегантным.

Тем не менее он явно нервничал и не хотел, чтобы это кто-нибудь заметил.

Именно поэтому, выйдя из комнаты и направившись в зал, Джулиан с удовольствием отметил, что по дороге ему не встретился ни один человек, да и сам зал оказался совершенно пуст. За одним лишь исключением. В торце одного из общих столов на возвышении расположилась женщина в темно-синем платье. Этот цвет полуночного неба, напоминающий сапфир, великолепно гармонировал с глубоким декольте, отделанным, словно облаком, светло-серой опушкой. Ее волосы были скручены в высокую прическу и накрыты золотой сеткой, испещренной мельчайшими бриллиантами.

Джулиан не мог сдержать радости, поняв, что такое убранство не могло быть беспричинно.

– Добрый вечер, леди Фокс. – Джулиан остановился в паре шагов от Сибиллы и отвесил церемонный поклон.

– Приветствую тебя, Джулиан, – отозвалась она мягким грудным голосом, не сводя с него взгляда, и ее глаза сверкнули в мерцании зажженных свечей.

Гриффин немного помолчал, пораженный красотой ее лица и борясь со внезапным волнением.

– Я подумал… Подумал, что, возможно, мы могли бы побеседовать где-нибудь в другом месте. Как бы ты отнеслась к предложению совершить небольшую конную прогулку?

– Прекрасно, – согласилась Сибилла, чуть заметно нахмурившись. – И куда же мы направимся?

Взяв ее под локоть, Джулиан помог ей подняться со стула.

– Ну… Например, мы бы могли проехаться до Фокс-Ринга.

Сибилла тихо хмыкнула и взглянула на Джулиана с высоты помоста.

– Но только при полной луне.

– Не беспокойся на этот счет. Полночь еще не наступила. Но ты должна сделать это по собственной воле.

– А я и не беспокоюсь. Магия Фокс-Ринга уже подействовала на нас обоих, когда мы побывали там в первый раз.

– То было не в счет, – запротестовал Джулиан. – Полагаю, что волшебство старых камней сыграет с нами еще раз.

Выйдя из зала, Гриффин не без удовольствия отметил, что конюхи уже успели выполнить его приказание и оседланные кони ждут их прямо около дверей. К темному седлу Октавиана был приторочен небольшой букет, а сам конь переливался серебром под лунным светом.

Сибилла беззвучно открыла рот, но все же быстро пришла в себя.

– Что это, Джулиан?

– Ты не любишь цветы? – Он дернул ее за руку, подводя ближе к коню. – Я собирал их сам…

– Скажу честно, не очень, – искоса посмотрела на него Сибилла, – но тем не менее жест весьма романтичен.

Не выпуская из рук поводьев Октавиана, Джулиан легко вскочил на своего коня – мускулистого и худощавого испанца, и, проехав вдоль стены, они покинули замок по опущенному мосту. Направив строптивых животных на запад, а потом на север, Сибилла и Джулиан обогнули Фолстоу, и он увидел крошечное свечение на далеком холме, напоминающее звезду, зацепившуюся за вершину.

Но Сибилла не заметила этого чуда, а Гриффин всеми силами стремился отвлечь ее до тех пор, пока они не спустились в долину, где деревья, теперь уже полные свежей зелени, не заслонили холм из виду.

– Кстати, я переехал в новую комнату.

– Я знаю.

– Ты что, шпионила за мной? – поддразнил Джулиан.

– Я просто подумала, что эта комната, должно быть, значительно удобнее той, что была у тебя прежде. Кстати, комната Люси тоже прекрасна. А комнату, которую ты занимал раньше, можно обустроить для работы. Она подойдет для этого, как ты считаешь?

– Она просто идеальна, – ответил Джулиан, нисколько не кривя душой, – и прежде всего тем, что находится в отдалении. Там есть возможность собраться с мыслями, будучи уверенным, что никто не помешает.

– Это точно. Морис считал, что эта комната – лучшая во всем замке.

– Сибилла, – тихо заметил Джулиан, – может быть, это не мое дело, но мне кажется, что ты имеешь полное право называть его отцом. Представь, какую боль он бы испытал, если бы ты не называла его так при жизни.

Она надолго погрузилась в раздумья, в то время как их кони пересекли долину и начали новый подъем. Джулиан не понимал, как Сибилла все еще не замечает снова появившегося перед глазами свечения и присоединившегося к нему слабого гудения множества голосов.

– Да, пожалуй, ты прав, – согласилась Сибилла, – причем не только на этот счет. Эй… Постой, что за чертовщина?

Они выехали на вершину, и теперь свечение превратилось в прямой луч. По обеим сторонам глинистой дороги выстроилось в ряд множество факелов. Все жители Фолстоу – простолюдины и крестьяне, мужчины и женщины, старики и дети, – одетые в свои лучшие праздничные наряды, склонили перед Сибиллой головы в знак глубокого уважения и любви. Казалось, что даже местные дворняжки, вечно путающиеся под ногами, и те притихли. Подданные Сибиллы растянулись вдоль всей дороги, простирающейся через лощину и снова поднимающейся на следующий холм, туда, где находился Фокс-Ринг и где свет становился еще ярче.

Среди старых руин было светло, как в солнечный день. К каждому монолиту было прикреплено по отдельному факелу, а на лежащих более мелких камнях мерцали зажженные свечи. Шумная толпа окаймляла каменное кольцо, и при появлении всадников по ней пробежал радостный гул.

– Что это? – изумленно и даже с некоторым страхом переспросила ошеломленная Сибилла.

– Хм! – Джулиан не смог сдержать торжествующей улыбки. – При нашем последнем разговоре ты сказала, что не готова выйти за меня замуж, потому что не знаешь сама, кто ты есть на самом деле. Пожалуй, я и сам не знал этого до конца. Но теперь я, – он указал рукой на сотни людей, стоящих вокруг, – не только я, но и все они собрались здесь, чтобы просветить тебя на этот счет.

– Просветить меня? – удивленно вскинула брови Сибилла.

– Поехали, – кивнул Джулиан, тронув своего испанца, но она удержала Гриффина, схватив за руку.

– Джулиан, – она сделала судорожный глоток, – погоди немного. Я… Я не могу…

– Ты все можешь, – настоял Джулиан, освобождая локоть, – все можешь, я знаю. Поехали же! – Теперь уже он схватил Сибиллу за руку и не отпускал ее до тех пор, пока она не пришпорила Октавиана, понуждая его тронуться с места.

Двигаясь по живому ликующему коридору, она видела, как каждый мужчина склонял перед ней голову, а каждая женщина приседала в глубоком реверансе, произнося лишь одно слово:

– Миледи!

Плохо соображая, что происходит, Сибилла механически кивала головой направо и налево.

– Это те люди, – тихо сказал ей Джулиан, – чья жизнь и благополучие зависят только от тебя. От тебя зависит либо их нищета, либо процветание. Только ты можешь им помочь. Они могут стать не просто крестьянами, не видящими в жизни ничего, кроме воловьих хвостов и зерновых молотилок. Все они – живая часть одного из самых величайших владений Англии и гордятся этим. И в твоей власти определить каждому из них собственную важную роль.

Он увидел, как Сибилла снова судорожно глотнула воздух, но не произнесла ни слова.

По мере продвижения к центру кольца стал изменяться и статус собравшихся – крестьян сменили мясники, пивовары и молочники, а дальше скопились конюхи, повара и остальные слуги, совсем уже приближенные к Сибилле.

– Вот те люди, – снова заговорил Джулиан, – с которыми ты сможешь создать собственное маленькое государство. И эта страна станет им дороже, чем вся Англия, потому что они будут знать, что их хозяйка защитит их от всех невзгод лучше самого короля. Это клан, это единая семья, которая пойдет следом за тобой и за твоими сестрами, которая не вычеркнет из памяти честь и достоинство твоих предков. История Фолстоу не будет написана их руками на мертвом пергаменте, но останется в их сердцах, а это дорогого стоит.

Между тем возгласы «Миледи!» сменились на более близкое «Мадам!», и Джулиан не мог не заметить, что Сибилла не осталась к этому равнодушна.

– Ты их леди. Их мадам. Всегда была таковой и будешь впредь. И никакое прошлое, никакое будущее не изменят их отношения к тебе. Для всех собравшихся здесь прошлое – это не один год жизни, сопровождаемый твоей справедливостью и осознанием собственной защищенности. А будущее… Что ж, будущее – это лишь раннее утро, которым они пробудились с одной только целью помочь тебе в том, чтобы земли Фолстоу продолжали расцветать во всей своей красоте и мощи. Это ли не экзамен, который нужно сдавать всю жизнь? Если нет, то, боюсь, в целом мире не найдется более достойной и благородной задачи.

Теперь, находясь уже около самого центра каменного кольца, они остановили коней. Здесь находились только самые близкие: Клемент Кобб с матерью Этельдредой и невестой, святой отец Перри, почтенный викарий Джон Грей с епископом в окружении монахов близлежащего Холлоуширского аббатства, дед Пирса Мэллори, от старости похожий на обезьяну, счастливо улыбающийся Эрик и, конечно же, несгибаемый Уигмунд.

И уже в самом центре Фокс-Ринга, словно купаясь в мягком свете свечей, стояли Элис и Пирс, Сесилия и Оливер, и… И конечно же, старый Грейвз, держащий на руках малышку Люси, наряженную в уже знакомый алый бархат и с бриллиантовой диадемой, подаренной Сибиллой несколько недель назад и по приказанию Джулиана переделанной под размер ее маленькой головки. Лицо юной кокетки прикрывала легкая, чуть заметная вуаль.

Побледнев и испытывая небывалое смятение, Сибилла продолжала потрясенно смотреть на Джулиана широко распахнутыми глазами.

– Вот те люди, – повторил Джулиан, не повышая голоса, показывая глазами на самую середину, – которые любят тебя, как никто в этом подлунном мире… Ну, кроме меня, разумеется, – добавил он менее патетичным тоном. – Так давай же присоединимся к ним! – Соскочив с коня, Гриффин протянул ей руку.

Потрясенная Сибилла никак еще не могла осознать всей значимости того, что устроил Джулиан, однако многолетняя пелена, застилающая ее глаза, исчезла. Секреты и тайны, грязные сплетни и слухи – все, что сопровождало ее жизнь в последние годы, вдруг ушло в никуда. Незнакомые с детства стеснение и застенчивость захлестнули ее душу так, что она потеряла дар речи перед людьми, ближе которых у нее не было в целом мире. Да и что, собственно, она могла им сказать?

Ведь даже если бы она захотела открыть рот, ее опередил бы Пирс, который, сбросив с себя руку Элис, выступил вперед и церемонно поклонился – коротко и быстро. Судя по всему, его сварливый дед должен был гордиться протокольным мастерством внука.

– Леди Сибилла, – застенчиво начал Пирс, – как много вы дали мне за столь недолгое время нашего знакомства. Я уже не говорю про Элис, ради которой вы рисковали собственной жизнью для сохранения семьи. Поверьте, я был в отчаянии… А сейчас… Сейчас я рад и горд… – Пирс поперхнулся, и Сибилла почувствовала, что ее подбородок охватывает предательская дрожь. – Благодаря вашей поддержке и великодушию поместье Гиллвик процветает. Я обязан вам собственной жизнью, жизнью вашей сестры. Надеюсь, у нас обоих представится повод, чтобы доказать искренность моих слов. Вы всегда будете неотъемлемой частью моей семьи.

Оливер выступил вслед за Пирсом.

– Отлично, я, как всегда, второй… – Он потер ладони и посмотрел на Сибиллу, улыбнувшись, словно заговорщик. – Итак… Мы знаем друг друга не так уж долго. Ситуация, в которую я попал, оказалась венцом моей собственной глупости. Простите меня. Да и с королем получилось некрасиво… – Среди присутствующих, включая Сибиллу, пронесся легкий смешок. – Невзирая ни на что, вы обратили к жизни моего брата, вы спасли жизнь Сесилии. Если я не ошибаюсь, вскоре вы станете моей свояченицей… – Оливер несколько потупился, глядя в землю, но, оправившись торжественно добавил: – И я благодарю Бога за такой подарок судьбы.

– Сибилла, – вступила в разговор Элис, – ты заменила мне мать, и, поверь, эту роль ты сыграла не лучшим образом. Но при этом ты стала самой лучшей в мире сестрой, лучшей подругой и защитницей, той единственной, к кому я могла обратиться по любому вопросу без зазрения совести. Только благодаря тебе я научилась не давать себя в обиду и противостоять беззаконию! Отстаивая свою правоту, я всегда вспоминала о тебе, будучи уверенной, что ты поступала бы на моем месте точно так же. Ты всегда оставалась для меня путеводной звездой. Все, что бы ты ни делала, всегда основывалось на глубочайшей любви. Мне остается только гордиться, что я смогу всегда указывать собственному мужу и будущим детям на пример такой преданности. И… И я люблю тебя.

– Ну что ж, теперь моя очередь. – Средняя из сестер вышла вперед раньше, чем Сибилла, сдерживая слезы, могла хоть что-то ответить Элис. – Сибилла, ты спасла мою жизнь. И в прямом, и в переносном смысле. Ты смогла прочесть мои самые сокровенные желания, заставила посмотреть на себя и на свои действия со стороны. Ты выкинула меня, как птенца, который не умеет летать, но его падение, его слабые крылья, взмахнув, поднимают его вверх… Ты лучшая подруга, которую я знаю в своей жизни, и… И моя любовь к тебе безгранична.

Она ощутила, как рука Джулиана пробежала по спине, заставив изогнуться. Черт побери… Уместно ли ей дать согласие прямо сейчас? Сказать ему, что решение было принято несколько недель назад на той самой террасе? Сейчас ее сердце было переполнено чувствами.

– Джулиан… Я… – Сибилла повернулась к Гриффин у, но…

Но в тот же миг вперед выступил Грейвз:

– Можно ли и мне произнести пару слов, лорд Гриффин?

Находящиеся вокруг навострили уши, и даже Сибилла приоткрыла рот.

– Грейвз, пожалуйста, продолжай, – попросил Джулиан, ничуть не скрывая своего уважения к старику.

Слуга выступил вперед и, осторожно передав Люси на руки отцу, обратился к Сибилле:

– Мадам… День вашего рождения, пожалуй, остался самым светлым праздником всего Фолстоу. По крайней мере насколько я себя еще помню. Я никогда в жизни не видел такого счастливого отца в тот день. Видели бы вы, как он благодарил Бога за счастье вашего рождения. Ох, как много времени провели мы с ним вместе, рассуждая о вашем будущем, о грядущих преобразованиях, о неминуемых успехах… А ваша мать, – тут он сделал секундную паузу и поджал губы, – возможно, она допустила оплошность. Однако все, ею совершенное, было сделано только ради защиты вашего отца, ваших сестер и вас самой. Амиция ни с кем не советовалась и делала сама все, что считала нужным, до самого конца жизни. Самое главное – то, что когда-либо она вам говорила, всегда было чистой правдой. – Грейвз заговорил тише и, подойдя к Сибилле еще ближе, прошептал ей в самое ухо: – Вас больше никогда не должен беспокоить этот вопрос. – И прежде чем сделать учтивый шаг назад, управляющий прижался своими холодными сухими губами к щеке Сибиллы. – Больше всего на свете я ждал, когда вы обретете свое счастье. Даже забота о процветании Фолстоу меркла перед этим желанием. Я никогда не мог, – тут обычно высокомерный голос старика предательски задрожал и сорвался, а глаза подозрительно заблестели, – я никогда не мог смириться с вашим одиночеством, но теперь моя душа спокойна – есть тот, кто о вас позаботится.

Сибилла торопливо повернулась к Грейвзу и обхватила его за плечи, не в силах больше сдерживать слез.

– Я очень люблю тебя, Грейвз.

– Мадам, я тоже.

Наконец они освободили друг друга от объятий, и Сибилла снова повернулась к Джулиану, который держал на руках большеглазую Люси, принявшую торжественно-царственный вид, и лишь небольшие тени под нижними веками свидетельствовали о ее усталости.

– Теперь, – сказал Джулиан, – настал мой черед.

Глава 32

Он посмотрел Сибилле прямо в глаза, не выпуская дочери из рук. Джулиану были хорошо видны все чувства, отразившиеся на лице Сибиллы, – смущение, потрясение и кое-что еще, на что он так надеялся.

Что ж, правду – какой бы он ни была, плохой или хорошей, – порой бывает не только тяжело выслушать, но и воспринять.

– В тот день, когда король впервые произнес твое имя, я был уверен, что все, сказанное про тебя, – выдумки и досужие небылицы. Признаюсь, пока мне официально не поручили расследование, я вообще сомневался, существуешь ли ты на самом деле. Но я взялся за работу, и чем больше узнавал о тебе, тем сильнее становилась интрига, тем все больше и больше я хотел о тебе знать. Наконец мы встретились, и, полагаю, прикончить меня было твоим самым большим желанием. Подозреваю, что такая мысль неоднократно приходила тебе в голову. – Джулиан улыбнулся, увидев легкую ухмылку на лице Сибиллы. – Чем дальше я шел, детально расследуя твою жизнь шаг за шагом, тем сильнее убеждался в том, что услышанное про тебя – чистая правда, причем даже худшая, чем я предполагал.

При этих словах гости не могли сдержать громкого смеха. Смеялась и сама Сибилла.

– Это было чертовски увлекательным занятием, – продолжил Джулиан. – Прежде чем появиться у стен Фолстоу, я вновь перебрал в памяти все известные мне даты, имена и факты, но лишь увидев тебя, я осознал, что прежде всего ты женщина. Феноменальная. Удивительная. Обладающая поразительным даром. Впервые оказавшись здесь, в этом поистине волшебном месте, я сразу почувствовал, что Фокс-Ринг – не просто нагромождение камней. Мне показалось, что здесь спрессованы мощь и сила, история и дух всего Фолстоу. Я ощутил, что здесь пересекаются преданность и любовь, проходящие сквозь стены замков, через страны и континенты… Через поколения. И даже смерть им не страшна.

– Джулиан, – предупредительно начала Сибилла.

– Я не закончил. Итак, кто же сейчас для меня Сибилла Фокс? Отвечу. Это самая храбрая, прекрасная, честная и страстная женщина из всех, когда-либо созданных Господом. Я очень надеюсь, что она не откажется стать моей женой. Стать женщиной, продолжающей охранять и защищать Фолстоу и его обитателей. – Джулиан взглянул на Люси, которая устало склонила голову ему на плечо, не забывая при этом искоса поглядывать на Сибиллу. – Люси! – продолжил Гриффин, слегка подбросив девчушку и снова прижав к плечу. – Что ж, Сибилла, теперь ты стала ее матерью. Прими же ее, как собственную дочь, и мы навсегда будем вместе.

Мягко улыбнувшись, Сибилла придвинулась к Джулиану.

– Если бы даже ты попросил меня об этом неделей раньше, я все равно бы ответила – да. – Она взяла Люси с рук Джулиана и со счастливым вздохом, закрыв глаза, прижала ребенка к груди. – Моя дорогая девочка, – прошептала она чуть слышно.

По долине снова пронеслась волна радостных восклицаний, эхо которых, казалось, отразилось от самого неба, на котором ярко светила луна. Наклонившись к Сибилле, Джулиан прошептал ей на ухо:

– Эх, все-таки стоит мне перебросить тебя через колено…

– Волосы распустить или так сойдет?

Тряхнув головой, он громко рассмеялся и обернулся через плечо:

– Отец Перри?

– Как всегда, к вашим услугам, сэр! – Худощавый стройный священник вышел из тени в самый центр кольца и остановился напротив Джулиана и Сибиллы, продолжающей прижимать к себе Люси. Сибилла изумленно распахнула глаза:

– Что? Прямо… Прямо сейчас?

– Уж не думаешь ли ты, что я проделал все это только ради того, чтобы поболтать с тобой лишний разок? Конечно, здесь и сейчас. И ни секундой позже! Итак, ты согласна?

– Согласна, что же мне остается? – вздохнула Сибилла, целуя в лоб Люси.

Она намеревалась передать ее на руки стоящему рядом Грейвзу, однако визг громко запротестовавшей малышки, не желающей покидать ее рук, не позволил ей этого сделать. Что ж, возможно, в этом и был свой резон – втроем они были объединены волшебной магией Фокс-Ринга, освещенного ярким сиянием полуночной луны.

…Формальности подошли к концу, когда, поцеловав Джулиана – само собой, и Люси не осталась в стороне, – брови Сибиллы снова поползли вверх. Чуть выше каменного кольца в старых руинах ярко вспыхнул новый огонь, напоминающий пожар. Хитро улыбнувшись, Джулиан провел Сибиллу через старый арочный проем, где уже суетились слуги. Страшный провал, ведущий в подземелье, теперь был перекрыт свежими пилеными досками, на которых полукругом стояли наспех сколоченные столы. Впрочем, небрежность неструганой мебели была почти незаметна, скрытая бочками эля и сидра, сыра и яблочных пирогов. На лестнице, вьющейся змеей вдоль каменной стены, расположились музыканты, и старые руины поместья Фокс мгновенно наполнились радостью, источаемой сотнями ликующих гостей.

Казалось, что вся молодежь Фолстоу загадывала свои собственные желания под покровом этой волшебной ночи, и Джулиану пришла в голову лукавая мысль, что, возможно, в конце следующей зимы по поместью Фолстоу пронесется целая волна новых детских криков. Впрочем, он мог и ошибаться.

Когда Джулиан, Сибилла и Люси вернулись в Фолстоу, начал заниматься рассвет. Девочка, завернутая в свежую пеленку, уже крепко спала в своей новой собственной кроватке, и Сибилла последовала за мужем. Она еще ни разу не заходила в новые покои, и ничто не было здесь ей знакомо. Впрочем, сейчас ей было все равно. Сбросив одежду, она нырнула под покрывало, все еще находясь под действием выпитого вина и неповторимых эмоций, пережитых предыдущим вечером. Протянув руки друг к другу, они мгновенно провалились в сон, не обращая внимания на то, что бледные предутренние сумерки уже нарушили ночную тьму.

Наскоро перекусив с утра – утомленная Люси лишь взглянула на них с немым укором и снова упала головой на подушку, – Джулиан вдруг понял, что ему совсем не хочется сейчас погружаться в ежедневные заботы. Сибилла накинула на себя плащ, поскольку холодный дождь вдруг пролился стеной, казалось, сразу на всю землю, впервые после того, как она вернулась из Лондона, и поля Фолстоу начали зеленеть на глазах…

…Омытая ливнем глина на могиле Сибил де Лаэрн стала совсем желтой. Проливной дождь превратился в мелкую изморось, и Сибилла еще долго, не говоря ни слова, стояла у свежего холмика, словно внезапно оглохнув. Она подошла к краю глубокой пропасти. Ее посетило странное чувство, будто она была здесь и раньше, но у нее хватало храбрости, чтобы сделать шаг.

– Прощай, мама, – прошептала Сибилла, – прощай, Сибил…

Рухнув на колени, она положила портрет двух девочек на свежую траву, и один краешек миниатюры коснулся влажной земли.

Сибилла вскочила на ноги и, быстро повернувшись, высоко подняла голову, возвращаясь обратно к своему мужу и к своей дочери. К семье. К тому, куда влекло ее сердце. К будущему.

И Фолстоу принял ее обратно всем сердцем.