Текст книги "Подстрекатель"

Так что когда магические птицы ожили внутри каждого выбранного ими Уоррена, живая энергия силовых щитов поднялась из-под каждой из них и подбросила вверх. Подбросила как будто тихо, однако с необратимой мощью. Возникло ощущение, что они ожили в мгновение ока. Как только их внутренние механизмы вызвали к жизни заклинания, и птицы, таким образом, начали представлять собой серьезную опасность, щиты Соколов передвинули их в безопасное место, где они не представляли угрозу для Уорренов и их обитателей. Птицы поднялись в воздух, захлопали крыльями и взлетели над стенами Уорренов. Упали они за границами действия щитов, в прекрасные сияющие белые города. А также в города подводные. Они приземлились за границами Уорренов на каждом из континентов Матрина, а также на острове Главия, являвшемся колыбелью цивилизации.

От каждой птицы исходило удивительной красоты сияние, которое можно было видеть лишь какое-то короткое мгновение. Затем твердая земля превратилась в жидкость, а вместе с ней и каждая магическая птица. Эта вязкая, необычайно прозрачная жидкость растеклась во все стороны, и все, к чему она прикасалась, становилось точно такой же субстанцией. Дороги, здания и люди погружались в огромные лужи, которые становились сначала большим прудом, а затем и озером. Жидкость распространялась идеально ровными кругами, поглощая все, что находилось рядом с ней, вливаясь в одну огромную волну, которая направляла вязкую прозрачную субстанцию не только вниз, но и вперед. С каждым человеком, которого поглотило заклинание, магия Драконов набирала все большую силу и скорость.

Сила направляющейся вперед магии создавала курганы, а затем и настоящие горы земли и развалины городских строений. Нагромождения земли, обломков и карабкающиеся по ним люди превратились в беспорядочную, вопящую массу, которая неуклонно продолжала двигаться вперед и вверх. Подобно горам, возникшим по краям внешнего круга, они превратились в жидкость во внутреннем круге. Рев трясущейся и вздыбливающейся к небесам земли – перемалывание косточек всего Матрина – и крики людей, отчаянно пытающихся укрыться в каком-нибудь безопасном месте, стали сигналом, свидетельствовавшим о начале следующей фазы катастрофы.

Вторая фаза этого кошмара развилась из последствий первой. Рево рождалось из смерти, из месива человеческой плоти, крови и жизненной энергии, а больше всего – из человеческих душ, которые никогда не предназначались для этого. Оно, в свою очередь, вызывало к жизни ураганы, следовавшие прямо за первыми краями ползущих и ширившихся во все стороны морей. Если бы мощь этих морей была невидима, воздействие рево было бы очевидным.

Рево устремлялось вверх подобно огненным облакам, преображая все, к чему только прикасалось. От неукротимых вихрей рево нельзя было укрыться нигде – ни в парящих над землей городах, ни в аэрокарах.

Те, кому посчастливилось избежать испепеляющего огня и безжалостных ударов рево, все равно не смогли избежать катастрофы и превратились в ужасных чудовищ. Однако и они не сумели сохранить свободу, поскольку выставленные Соколами щиты еще больше увеличили свою мощность относительно бушевавшего вокруг кошмара. А поскольку они защищали всех, кто находился в Уорренах, то они еще и отключили всю магическую энергию за их пределами. Когда все до единого магические приборы неожиданно перестали функционировать, в городах на мгновение воцарилась тишина. В тех частях летающих городов, куда еще не добрались ослабляющие заклинания, начали раздаваться безумные крики, потому что сами города стремительно полетели вниз, навстречу земле. А снизу раздавались еще более жуткие крики, когда обреченные на неминуемую смерть жители наземных городов увидели, как на них обрушиваются города воздушные.

Страдания плоти длились не слишком долго, поскольку вызванные заклинаниями моря двигались с сумасшедшей скоростью. Родителей и детей, невинных и виноватых, добрых и злых – всех поглощали свирепые моря и ослепительные огненные вихри.

С момента возникновения моря и до остановки заклинания все магические приборы работали не более получаса. Хотя каждое из морей, содрогнувшись, остановилось, ничто не смогло остановить вихри рево, которые этими морями подпитывались. Поднявшись до самого края атмосферы Матрина, сверкая адским светом, чудовищные вихри метнулись вперед, неся с собой полное опустошение. В некоторых местах они пересекались, и в точке пересечения вихрь стихал. Кое-где расширившийся круг становился тоньше, и поэтому отдельные части планеты уцелели. Один мощный вихрь добрался до западного берега Стритии, но стритийская магия повернула его на юг. Он встретился с вихрем, идущим с юго-западного побережья Стритии. При этом огненный монстр пожрал самого себя.

Гибель каждого города Империи Харс Тикларим, как и ее самой, длилась всего полчаса. В городах и прилегающих к ним территориях проживало почти триста пятьдесят миллионов свободных граждан. Все они, за исключением лишь нескольких человек, либо мгновенно растворились в морях, либо были искалечены рево, после чего также оказались брошены в морскую пучину. Все они погибли в первые мгновения этого получаса. За пределами кругов первого разрушительного заклинания потоки рево трансформировали или уничтожили все живое на расстоянии двадцати пяти лиг от края моря душ. А дальше вихри рево становились все тоньше и двигались беспорядочно. Поэтому некоторые места уцелели от разрушения, в то время как другие были изменены до неузнаваемости.

От вихрей рево погибло более миллиарда человек. Вдвое большее число людей осталось в живых, однако у них имелись веские причины сожалеть об этом. Даже в тех местах, которые не были затронуты вихрями рево, все сильно изменилось. Вследствие мощного смертоносного извержения двойственной магии щиты Соколов надежно прикрыли все Уоррены Матрина. Магия Драконов, которая в незатронутых магическими птицами городах могла бы, как обычно, снабжать энергией эти города, прекратилась внезапно и без всякого предупреждения. Парившие в воздухе города рухнули вниз, раздавив все, что находилось в тот момент под ними. Подводные города затонули, а вместе с этими океанскими чудесами и все их свободные обитатели. Пострадали даже те места, которые не были раздавлены или затоплены, поскольку весь магический транспорт, вся система водоснабжения и канализации, работавшие благодаря магии, доставка продовольствия и промышленных товаров, короче говоря, все моментально оказалось парализовано. В тех частях мира, которые лежали во тьме, внезапное исчезновение света казалось всеобъемлющим и ужасным. Повсюду резкая остановка промышленных предприятий, транспорта, развлекательных учреждений – всей цивилизации – знаменовала собой гибель того мира, каким он всегда был.

В Уорренах ситуация была немного лучше, по крайней мере какое-то время. Щиты Драконов работали в обратном направлении, защищая Уоррены, которые должны были стать мишенью всей разрушительной мощи Драконов. Однако им не удалось пережить всеобщую остановку действия драконовской магии. Когда вихри рево вырвались на волю, они просто прекратили свое существование. Уоррены были под защитой соколиных щитов, однако на землю под ними эта защита не распространялась. Поэтому моря прошли под каждым Уорреном и окружили их со всех сторон. В считанные секунды Уоррены превратились в плавающие пузыри посреди этих адских морей. Уоррены подводных городов, разрушенных магическими птицами, стали всплывать наверх. Их защищала магия Соколов. Те из Уорренов, что находились в немногочисленных уцелевших подводных городах, остались в ловушке под поверхностью моря. Их пробудившиеся ото сна жители оказались без запасов воды и пищи. Запасы воздуха таяли с каждой секундой. Жуткая беспросветная тьма последнего пристанища стала последним, что они увидели перед смертью.

Позднее выжившие часто шептались о том, что в тот день одна половина мира погибла, а другая изменилась. Их было немного, но цивилизованные народы забыли, как жить в неблагоприятных местах, а из тех многих, которые после вихрей рево не утратили человеческого облика, лишь некоторые доживут до конца первого года после разрушений, нанесенных Войной Колдунов.

Фареган ушел с собрания в состоянии сильного возбуждения. Он не пошел вместе с Драконами наблюдать за уничтожением Уорренов – ему было совершенно неинтересно смотреть на то, что со стороны выглядит как возникновение пустоты. Вместо этого он отправился домой к своей любимой коллекции; к своим хорошеньким девочкам и мальчикам; некоторых их них он держал в подвешенном во времени состоянии в течение вот уже пятидесяти лет. Он решил выпустить их и поиграть с ними, пока будет ждать сообщения о том, что Уорренов больше не существует.

Пустое место в центре его коллекции словно насмехалось над ним; он так еще и не заполучил Джесс. Он никогда ее не получит. Но Джесс не достанется и никому другому. Фареган чувствовал себя удовлетворенным, словно ему удалось завершить какое-то сложное и достойное дело. Как будто, дав обещание уничтожить ее и то, что для нее было важно, он одержал победу в длительной, трудной игре.

А такая игра заслуживает вознаграждения.

Возможно, уничтожение его обожаемой коллекции. Он потом может создать новую, которую не будет портить пустое место посередине.

Да. Он разобьет их всех, по одному или, может быть, парами – по крайней мере самых маленьких и слабых.

Он потянулся к милой малышке Джерри, которая почти на протяжении пятидесяти лет оставалась девятилетней, которую он сотни раз лечил от смертельных ран, и прошептал:

– Сегодня мы наконец закончим нашу игру, дорогая.

А затем услышал рев.

Фареган взмахнул рукой и пробормотал: «Открыть окна!», и его заклинание превратило стены в окна.

С трех сторон он увидел синее небо и невыразимо красивое море, а вдалеке – смутные очертания Нижнего Города; внизу по небу бежали легкие облака.

А с четвертой…

Фареган закричал, увидев колоссальных размеров огненный столб, который заслонил небо и землю, а затем взорвался, разлетаясь во все стороны и поглощая весь мир. У него было время лишь на один этот короткий крик, и затем огонь окутал и его. Боль начала пожирать Фарегана и безжалостно рвать его на куски. Обезображенный, он рухнул на землю, даже несмотря на то что вся магия вокруг прекратила свое действие. Его куклы, его игрушки, вырвались из заточения, в котором он их так долго держал. Они бросились к нему – но уничтожившее его ревущее пламя рево поглотило и их.

Дела становились все хуже и хуже, когда подача основанной на магии энергии в Эл Артис Травиа прекратилась. Со скрежетом крошащегося известняка город рухнул вниз, в море, и оно поглотило город со всеми его жителями.

Фареган осознал. Осознал, кто он есть, что он есть, свою смерть, визжащий ужас каждой души, смешавшейся с его. И в этот момент понял, что души, которыми он так долго играл, осознали его присутствие.

Только теперь каждая из них была равной его душе по размеру и силе. А все вместе они пересиливали своей яростью.

Люди создают свой собственный ад. У Фарегана будет предостаточно времени, чтобы сожалеть обо всех приложенных им усилиях в создании своего.

Глава 27

Ничего не осталось от Эл Артиса и от величественного острова Главия, на котором некогда располагался Драгоценный Камень Времени, напоминавший алмаз в изумрудной оправе. Кольцо, распространившееся из центра острова, поглотило его целиком, а на его месте не осталось ничего, кроме жалкого Уоррена, торчавшего в центре моря проклятых сердец.

Магия всего за полчаса породила настоящие моря, и она же отправила вихри рево по поверхности целой планеты. Всего за полдня эти вихри промчались по всему океанскому дну. Такой небольшой отрезок времени, такой незначительный по сравнению с жизнью всего Матрина. В самом начале своего существования Матрин был одним миром, а когда он оказался на волосок от гибели – совсем другим.

В ужасающей тишине, воцарившейся сразу же после безумной бури рево, двадцать семь морей душ взывали к богам с просьбой о мщении. Но даже если боги и слышали их, они все же не соизволили ответить. Или, возможно, это потому, что они приложили слишком много усилий, пытаясь спасти что-нибудь прекрасное в том мире, который когда-то любили, и их силы иссякли. Интересно, устают ли когда-нибудь боги?

Что же делали боги, пока их мир и поклонявшиеся им люди неумолимо приближались к концу своего земного существования?

На развалинах Кахрима, что в Инджарвале, недалеко от того места, где вихрь с запада и вихрь с востока, неожиданно толкнувшись, поглотили друг друга, на земле лежали какие-то на вид безжизненные существа. Постепенно они начали пробуждаться и задвигались по чудом сохранившимся улицам. Обросшие мехом, с массивными телами, гибкими ушами и подвижными лицами, они не были похожи на трансформированных магией людей. Они обладали странной красотой, этакой звериной грациозностью, не имеющей, правда, ничего общего с человеческой, что, впрочем, совсем их не портило. Они пытались говорить друг с другом на языке, который был доступен их пониманию, однако их новые артикуляционные органы не позволяли издавать прежние, когда-то привычные им звуки. Они искали пищу, однако выяснилось, что их новые желудки уже не воспринимают то, что легко переваривали раньше. Они могли общаться друг с другом, хотя это было достаточно затруднительно.

Впрочем, это было не важно. Они жили, они выжили, и если их и печалило то, что они больше не были людьми, их новые тела все-таки вполне сносно функционировали. Они обладали чувствами, ранее неведомыми людям, они… вселяли некую смутную надежду.

Далеко к северу, на месте некогда великолепного города и удивительной красоты озера появилось бурное море. А среди нагроможденных по периметру крутых холмов, все еще дымившихся от создавших их заклинаний огромной, сокрушительной силы, рыдая, жались друг к другу существа с черной как ночь кожей, блестящей подобно драгоценным камням, и похожими на перья волосами. Затем, поняв, что кошмар наконец-то закончился и они остались в живых, они отодвинулись в стороны, пытаясь определить, кто из выживших их родственники, кто друзья, а кто враги.

На западе, там, где цепь островов протянулась от Манаркаса до Арима, поднявшись над несметным количеством погибших, несколько оставшихся в живых существ пошевелили когтистыми пальцами, любуясь гладким полосатым мехом, и почувствовали, что в уголках рта у них выросли острые клыки. Все еще способные передвигаться на двух ногах, однако обладающие при этом достаточно гибким телом, чтобы преследовать добычу на четырех конечностях, они скалились друг другу и пытались обмениваться словами, похожими на кашель. Они уже начали охотиться на тех, кому по воле богов не посчастливилось стать красивыми и подвижными.

По всему миру, в десяти тысячах различных форм пережившие катастрофу существа двинулись прочь от городов, которые уже больше не могли служить им домом. Они отправились прочь из городов в поисках добычи, самца или самки, в поисках товарищей и соплеменников. По божьему провидению им удалось найти подобных себе. Это служило вернейшим подтверждением тому, что они были заинтересованы в походе, потому что само по себе рево – это хаотичная сила, производящая огромные изменения наугад и в конечном итоге редко оставляющая жизнеспособных существ, которые не смогут размножаться на пригодных для жизни территориях.

Среди безумия вырвавшейся на волю магии боги сделали свой ход в игре в кости. Миллионы людей погибли, миллионы трансформировались навсегда, миллионы остались прежними в мире, который внезапно стал для них враждебным во всех отношениях.

Ход был сделан. Пришло время новой игры.

Жизнь пошла своим чередом.

Свет проник через одну пустоту, затем нежно скользнул в другую – к крошечным искоркам сознания, которые каким-то удачным образом нашли друг друга. Испуганный случившимся, Луэркас не имел ни малейшего представления о том, где он находится или как можно найти дорогу к Зеркалу Душ, а затем выбраться туда, где есть тепло, свет и различные цвета. Он неожиданно понял, что больше не одинок. И с этой другой душой – душой Меллейн, которая нашла способ привыкнуть к ужасному одиночеству, обнаружил, что может находить местоположение других крошечных искорок мысли. Мысли его людей.

Он вызвал их – собрал первое совещание Звездного Совета.

Пять лет, подумал он, они будут двигаться к нему. Пять. А может быть, целых десять. Если необходимо ждать десять лет, он будет ждать. Видимо, он здесь уже несколько месяцев.

Рейт, окруженный холодной темной вечностью, ощутил резкую обжигающую боль, и в его душу проник крик предсмертной агонии, который никак не хотел покидать его. Он сотрясал Рейта так долго, что тот даже подумал, что крик разорвет его на куски.

В этом крике он увидел лицо Матрина, словно тот стоял прямо в сердце вихря рево, словно плыл вместе со всеми потерянными душами в волнах каждого из двадцати семи морей, в которых не было ни капли воды. Рейту казалось, словно он снова очутился в Уоррене среди уорренцев, но сейчас попал в ловушку, из которой невозможно выбраться, если только кто-нибудь не придет ему на помощь. Водор Имриш показал ему все, все сразу, чтобы его душа испытала все ужасы мира через глаза и сердце бога. Рейт перестал быть одним из испытывающих нестерпимые мучения, умирающих, раненых, попавших в западню. На какое-то короткое мгновение он стал ими всеми, и это оказалось страшной мукой. Там, где у него не было тела, где он не должен был испытывать никакой боли, палец Водора Имриша поставил на Рейте метку воспоминаний о страданиях мира, а затем, когда Рейт понял наверняка, что сойдет с ума от безумной боли, бог оттолкнул его. Рейт рванулся к свету через липкие нити шелка. Рванулся в рассвет, встающий над морем, представлявшим собой идеально ровный круг, словно проведенный чертежным циркулем.

Рядом с ним рыдала Джесс.

Патр, стоявший напротив нее, рыдал. Рейт понял, что сам тоже рыдает.

– Это гибель мира, – всхлипывая, повторял Патр. – Гибель мира.

Джесс отвернулась, но Рейт, повернув ее, притянул к себе и обнял. Оба потянулись к Патру и обняли его.

Трое выживших парили в небе, когда миру пришел конец.

Через некоторое время Рейт отдышался, и они с Джесс и Патром разомкнули объятия.

Солнце согрело кожу Рейта, а ветер высушил его слезы.

– У нас еще не все потеряно, – наконец проговорил он. – Мы живы, а значит, можем трудиться. Мы соберем всех этих людей и отправим их домой.

– Мир погиб, – возразил ему Патр. – Ты видел, как он умирал. Ты это чувствовал.

– Не весь мир, – сказал Рейт.

Вот что имел в виду Соландер, когда дал ему тексты Пророчеств, подумал Рейт. И процитировал:

– От смертных судорог Драконов истинный народ будет рассеян по всему миру. На него будут охотиться волки и медведи, жадные до их крови, алчно стремящиеся уничтожить их. Слабые падут, храбрые усомнятся, но Соколы соберут их всех и станут охранять – и сильных, и слабых – и отведут их домой.

Потому что это мои люди, мой Истинный народ, – говорит Водор Имриш, -и я еще не покончил с ними.

Резкий смех Патра прозвучал подобно пощечине.

– Это ты написал. Ты думаешь, что способен одурачить меня «Пророчествами Винкалиса»?

Рейт спокойно выдержал его взгляд и ответил:

– Разве мы можем допустить, чтобы они погибли?

Было похоже, что Патр ожидал услышать совсем другой ответ.

– Что ты сказал? – переспросил он.

– Можем ли мы допустить, чтобы все они погибли? Люди, попавшие в западню Уоррена, над которым мы сейчас пролетаем, то есть плывем в этом волшебном кольце? Чтобы погибли люди, которые находятся в маленьких городах, окруженных… – Рейт пожал плечами. – Окруженных забытыми и проклятыми? Ты же знаешь, они погибнут. У большинства из них нет никакого оружия, никаких навыков. Это не каанцы, которые могут начать жизнь с нуля. Если, конечно, кто-то из них остался в живых. Это не гируналльцы. Это городские жители, во всем зависящие от магии. Даже если именно я написал пророчества, что в этом такого? Ты почувствовал прикосновение руки бога. Ведь ты знаешь, что мы служим тому, чья воля гораздо мощнее нашей. Это совсем не то, как если бы я действовал по указке какой-то выдуманной силы, чтобы наделить себя властью.

Рейт почувствовал, что ему что-то не дает покоя, и, сам не понимая, почему так поступает, отвернулся от Патра и посмотрел вниз на море. Аэрокар повис в воздухе над плывущим пузырем, внутри которого находился Уоррен. Рейт заметил, что пузырь начал двигаться – на большой скорости – к твердой земле.

Он чувствовал заклинания, направленные на то, чтобы этот пузырь и еще двадцать шесть ему подобных переместились в более безопасное место.

Двигайся!– подумал Рейт в унисон с тихим гудением голосов, звучавших в его голове. —Двигайся по моей воле, благодаря моим костям и крови, плоти и душе. Двигайся!

Он осознал, что физически чувствует магию, что теперь она бежит по его жилам вместе с кровью.

Прикосновение бога, подумал он и на мгновение ощутил жуткую боль под ключицей. Рейт почти не мог дышать и, задыхаясь, думал о том, что, наверное, слишком много себе позволил, и Водор Имриш решил с ним покончить. В следующее мгновение он с силой рванул на себе тунику.

Боль прекратилась. Болевой шок вполне мог убить его. Осмотрев свое тело, Рейт заметил настоящее клеймо. Это была отметина размером не больше отпечатка большого пальца, овал, внутри которого сидел на ветке сокол, устремивший взгляд куда-то вперед.

Патр уставился на грудь Рейта и удивленно произнес.

– Я думал, магия на тебя не действует!

– Я тоже так думал, – ответил Рейт. – Видимо, этого нельзя сказать о прикосновении бога. – Заметив странное сияние, исходящее из-под туники Патра, он указал не него. – Бог прикоснулся не только ко мне.

Патр посмотрел вниз, распахнул свою тунику и потрогал оказавшуюся на его теле метку – тайную метку благосклонности бога. Он прижал к ней палец и почувствовал, как из его глаз снова покатились слезы.

– И у меня тоже! – воскликнула Джесс.

– И ты тоже чувствуешь это? Правда? Вы оба?! Все они, все мы, соединены разумом, волей и духом. Мы стали Соколами. Такого я себе никогда представить не мог!

Джесс и Патр согласно кивнули.

– Тогда помогите им. Помогите нам. Соедините свою волю с нашей, чтобы мы могли сообща спасти уорренцев.

Соколы – теперь по-настоящему объединенные – разум к разуму, душа к душе – пронесли уорренцев через бушующий океан душ к расположенным на суше убежищам.

Когда аэрокар приземлился близ спасенного ими Уоррена, Рейт снова посмотрел на метку у себя на груди. Она больше не причиняла боли. Сокол смотрит в будущее, подумал он. На запад, где ему, Рейту, притворившемуся Винкалисом, было показано место, в котором люди смогут жить, не опасаясь медведей и волков новой эпохи – новых медведей и волков, в чьих преображенных телах все еще сохранился разум злых, мстительных людей.

По крайней мере на некоторое время они окажутся в безопасности. Будут набираться сил, пока не научатся жить так, чтобы стать органичной частью нового мира. Может быть, когда-нибудь между истинными людьми и новыми людьми воцарится мир. Может быть, в один прекрасный день Матрин станет местом, вполне подходящим для всех. Но этот день пока еще не настал.

Рейт и его спутники выбрались из аэрокара. Второй аэрокар, кружившийся в небе рядом с ними, отправился дальше, к новому Уоррену. Уорренцам обязательно понадобится кто-нибудь, кто поведет их за собой на юг, где, по договоренности Соколов, должны были встретиться все, кому посчастливилось остаться в живых.

Рейт провел своих товарищей через ворота Винкалис, более не представлявшие для людей никакой угрозы, после того как прекратила свое существование магия Драконов.

Рейт подумал, что встретит людей отчаявшихся, безмолвных, подавленных. Однако вместо этого увидел, что они уже собрали все, что только могло служить оружием, и теперь стояли рядами, не сводя глаз с ворот – мужчины, женщины и дети. Бледные, оборванные, невероятно разжиревшие, однако взгляды осмысленные и полные решимости.

– Конечно, – прошептал Рейт. – Все те, кто не родился здесь, – чужестранцы, политические заключенные… преступники…

Он поморщился и искоса посмотрел на Патра. Тем не менее присутствие аутсайдеров в Уоррене ничего не объясняло. Причем каждый был готов к тому, что ожидало впереди. Рейт знал, что некоторые из этих людей прирожденные уорренцы и им следовало бы быть беспомощными и напуганными, однако они, напротив, выглядели неглупыми и способными на самостоятельные поступки личностями. Как же так?

Вдоль людских рядов прошагал какой-то рыжеволосый мужчина.

– Те, у кого есть имена, оставайтесь на дальней стороне ряда. У кого имен нет, поднимите руки, и я вам дам имена. Ни один человек не пройдет под этими воротами, оставаясь безымянным. Мы, уорренцы, заслуживаем того, чтобы носить имена. Мы – люди, и мы будем жить как люди и умирать как люди.

Он прикоснулся к руке какой-то маленькой девочки.

– Ты – Смуглянка.

Затем прикоснулся к руке мальчика.

– Ты – Высокий.

Подойдя к мужчине, усталому и сгорбленному тяжелой жизнью, сказал:

– Ты – Храбрый.

Остановившись возле другого мужчины, рыжеволосый прикоснулся к нему и произнес:

– Мы оба родились в Уоррене, ты и я. Но теперь мы оба свободны. Наши души и наши тела принадлежат только нам самим. Питавшиеся нашей плотью чудовища исчезли. Они никогда больше не вернутся. Поверь мне, старина! Теперь мы – люди.

Изможденный мужчина кивнул и натянуто улыбнулся. Вожак двинулся дальше, продолжая раздавать имена.

– Ты – Охотник… ты – Медный… ты…

Он остановился перед неуклюжим, худым, как скелет, мальчишкой, который не вписывался в общую массу – малыш выглядел ужасно голодным и измученным и совсем не похожим на остальных уорренцев.

– У тебя нет имени? – спросил вожак ребенка. – Ты родом из Уоррена?

Мальчик кивнул. Улыбнувшись, рыжеволосый мужчина сказал:

– У меня есть для тебя особое имя. Твое имя будет Рейт. – Наклонившись к ребенку, он добавил: – Это самое лучшее имя. Я приберег его для того, кто совершенно не похож на остальных.

Рейт не верил собственным ушам. Он уставился на гору человеческой плоти, которая только что произнесла эти слова, и попытался сопоставить того, кто произнес их, с худым рыжеволосым мальчиком, которого знал в далекие-далекие времена. В это с трудом верилось, но иначе быть не могло.

Рейт растолкал толпу, направляющуюся к воротам навстречу обещанной свободе, протиснулся между толпой и стеной и подошел к рыжеволосому мужчине. К горлу подкатил комок, глаза затуманились слезами, и на какое-то мгновение он перестал видеть. Рейт дотронулся до руки рыжеволосого и, когда вожак уорренцев обернулся, сказал:

– Это ты, Смоук?!

– О боги! Рейт?!

Мужчины крепко обнялись. Затем Смоук отстранился и посмотрел в лицо Рейту.

– Ты ничуть не изменился, Рейт.

– Чего нельзя сказать о тебе, – ответил его старый товарищ.

Затем, рассмеявшись, вытер слезы тыльной стороной ладони.

– Верно, – согласился Смоук.

На мгновение друзья не могли вымолвить ни слова, так велика была пролегшая между ними пропасть прошедших лет и нескончаемых кошмаров.

Паузу первым нарушил Смоук:

– Даже во время моего Сна я знал, что ты вернешься. – Его взгляд сместился влево. Он недоверчиво улыбнулся. – Джесс?! Не может быть. Рейт, неужели ты привел с собой и Джесс?

– Да, это я, Смоук. – Джесс положила руку на плечо Рейту и добавила: – Рейт свернул горы, чтобы добраться сюда.

– Я это чувствовал, – ответил Смоук и, повернувшись к Рейту, произнес: – Спасибо. Спасибо, что не забывал меня и всех нас.

– Я никогда не забывал о вас, – ответил Рейт.

Он почувствовал, как ладонь Джесс скользнула в его руку, и нежно сжал ее пальцы. Повернув к Джесс лицо, Рейт увидел, что она улыбается. На ее щеках блестели слезы.

– Ты был совершенно прав в отношении уорренцев, – сказала Джесс.

Рейт кивнул и поцеловал ее в лоб.

– Я знаю.

За воротами Винкалис лежал новый, неведомый и немного пугающий мир. Однако самое главное – уорренцы остались живы, несмотря ни на что. Рейт был склонен полагать, что, пережив так много трудностей, эти люди все же имеют шанс на победу. Они наверняка сумеют завоевать этот мир.

– А как насчет тебя и меня? – прошептала Джесс.

– На то, чтобы точно выяснить это, у нас с тобой целая жизнь.

Рейт обнял ее и прижал к себе.

Первые уорренцы прошли под воротами, вступив в неизведанный мир, что ожидал их на той стороне.