Текст книги "Конструктор миров: Прибытие в Люксурию. Том 9"

Глава четырнадцатая. Письмо

Вениамин, решил ещё немного поспать, ровно так же решил поступить и Амет, и Самуил. Но когда они завершали свою беседу, произошло интересное прояснение:

– Граф, давайте ещё раз просмотрим в письме, что именно просилось, в момент написания, я был так поражён планами короля, что я просто не обратил внимание на свои обязательства, – говорил Амет.

– Прошу вас, – сделал жест Мур.

В этот момент кто-то постучался в их дверь – это был один из слуг – мистер Фавус.

– Ваше сиятельство, – обращаясь к Уна и поприветствовав Мура говорил слуга, – прибыл мистер Джек Ханко, он попросил прощения за позднее беспокойство и хотел поговорить с вами.

– Передайте мистеру Джеку, что мы обязательно с ним встретимся утром, сейчас же просим его немного отдохнуть, – ответил Амет.

Затем Фавус поклонился и удалился, после этого изобретатель достал копию письма из внутреннего кармана, дабы после просмотра обговорить планы с графом Самуилом и начал зачитывать нужные строки:

– «Я Император и Великих Шахиншах…», какой же у него длинный и не логичный титул, – приговаривал Амет, чем вызвал улыбку на лице Самуила Мура. – О, нашёл, «…Амета Уна и Самуила Мура, оказав всякое содействие, изучая все их идей…», даже не «идеи», – покритиковал Амет. – «Также приказываю…», дальше уже опять военные амбиции. Знал бы этот правитель, что нам всё равно до его желания власти, – с этими словами изобретатель с улыбкой покачал головой, а после рассмеялся.

Граф также в ответ рассмеялся и ответил:

– Да, надеюсь, они хорошо или как там «in aeternum» нас примят.

– In aeternum? – вопросительно спросил Амет.

– Там ведь так было написано, кажется, это было дружелюбно или хорошо, на латыни, – подходя ближе сказал господин Мур.

– Погодите, «…Люксурийскому принять in aeternum моих верноподданных…», странно. Это латынь, но на латыни «хорошо» – «bene», «хорошо принять в гости» – «bonum est hospitem esse», «дружелюбно» – «amica», если мне не изменяет память, более того это явно не другой язык. Что же было in aeternum…

С этими словами граф оставил письмо на столе и пройдя через дверь в свой кабинет нашёл один из словарей латинского языка. Граф последовал за ним. Не найдя сразу там нужной фразы Амет, открыл другую книгу и сразу там смог найти:

– «In aeternum» – «вечность», – прочитав это, он с поражёнными глазами посмотрел на Самуила, который был в не меньшем удивлении, чем изобретатель.

Чуток придя в себя, Самуил первым произнёс:

– Как видите, люди гораздо проворнее, чем вы можете предполагать, – заметил граф Мур. – Если бы мы понесли бы это письмо, то лишились бы головы. Вы обхитрить их, они обхитрили вас в разы лучше.

– Принять моих верноподданных навечно… ровно как Гамлета:

 
«Что тотчас по прочтенье, без задержки,
Не посмотрев, наточен ли топор,
Мне прочь снесли бы голову».
 

– Или обрекли бы на вечный срок, – добавил граф Мур. – Гм.

– Все же, какие же чудовищные эти существа – люди.

– Это ваше утвержденье, которые вы и раньше говорили, но, к сожалению, кажись мы не сможем даже сотни раз это повторив, что-нибудь реально осознать, хоть и почувствуем в разы больше других.

– В этом вы правы однозначно.

Такой вывод был подобен приговору из-за коего они просто застыли на месте. Настала долгая пауза на протяжении которого Самуил отошёл от стола, за большим креслом которого в растерянности присел Амет. Что же им оставалось делать? Самуил скрестил руки на груди и монотонно прохаживался по комнате со странным, возможно даже грозным видом, когда же Амет лишь глубоко вздыхал, его взгляд казался потерянным и ничего более не видящим.

Он оставил листок на столе и старался забыть о происходящим. Неужели перед ним вновь предательство, от того, от кого он совершенно не ожидал, а возможно это было возмездием за желание, может быть судьба так решила отплатить самодовольному изобретателю за желание побега? Но ведь даже когда у них возникало подобное желание ведь он старался держать слово, данное королю, и говорил, что вернётся. Даже когда Мур попросил его отправиться в Индию.

Кажется, мозг несколько устал, чтобы вновь гневаться, поэтому он откинулся на спинку кресла, закатив глаза и словно дух покидал тело. Спокойно закрыв глаза, молодой мужчина погрузился в прекрасные картины своих фантазий, вновь представляя как совсем недавно на палубе замечательный мир, где бы он мог жить со своими существами, а когда он сможет вновь создать машину времени, как только будет спокойно и все будут в безопасности от людей, он обязательно приведёт свою любимую маму, бабушку, старшую и младшую тётю. Радость будет бесконечной, не будет ничего ненавистного, не будет более обмана и нехватки чего-либо.

Но от фантазий, его отвлёк звук двери. Как только он вновь открыл глаза, он понял, что никого нет в комнате, а Самуил удалился в сторону зала, закрыв за собой дверь. Учёный вновь вернулся в мир, где его ожидали трудности, однако, ему нужно их преодолеть, но как же ему поступить? Если он отнесёт это письмо, то ему явно не выжить, и что было ещё страшнее, как бы раскрылось то, что он Странник, который был вместе с принцем Даккаром. Вскоре через окна можно было увидеть Самуила, который вышел на террасу и оттуда, кажется, наблюдал за спокойным океаном, даже не подозревающий и не интересующийся о жизни людей.

Изобретатель встал и вышел из кабинета присоединившись к господину Муру. Его взору вновь предстал самый солёный океан в мире – Индийский, просторы которого казались не имели конца и края, хоть он не был ни первым и даже не вторым по своему масштабу в общем списке океанов, но что-то в нём было особенное и манящее. Завершив мысли, изобретатель кашлянул и подошёл к графу.

– Знаете, Амет, – заметив прибытие изобретателя Самуил лишь бросил взгляд, после на секунду еле заметно усмехнулся, после чего вновь следовало серьёзное выражение лица и вновь взгляд в сторону океана. – Возможно, это может показаться вам странным, но у нас более не остаётся выбора.

– Что же вы предлагаете?

– Мне кажется, что вы не зря вспомнили Гамлета, принца Датского, – неоднозначно ответил граф.

– Что же вы хотите сказать?

 
– «Увидев и прочтя сие посланье,
Не размышляя много или мало,
Подателей немедля умертвить
Не дав и помолиться».
 

Этими строками Самуил Мур процитировал слова самого Гамлета.

– Гм, – кажется понял намёк изобретатель. – Но не кажется ли вам это слишком бессовестно. Вы предлагаете подделать фразу?

– Именно, – ответил граф Мур и повернулся лицом к Амету.

– Но…

– Вам дорога жизнь? Или есть другие предложения? Вы не видели царских интриг и интриг по поводу власти, а это лишь песчинка, по сравнению с сотнями других незаконных действий. Поэтому я сказал, что у нас нет выбора, пока мы находимся среди людей, мы должны выживать так.

– И никак нельзя выжить среди людей с чистой совестью?

– Никак и никогда, возможно, это будет в вашем мире, но никак не в этом. Люди слишком жаждут власти для этого.

– Но тогда объясните, зачем королю потребовалась моя смерть?

– У вас есть дети?

– Разумеется, что нет.

– Родственники или наследники здесь на острове или в нашем времени?

– Также нет, я ведь родился в…

– Именно. Слухи достаточно сильны, чтобы догадаться, что у вас нет никого, ни родителей, ни детей, ни братьев, ни сестёр, а завещание писать вы ещё молоды. И угадайте кто становится наследником, если у кого-либо не остаётся никаких родственников или наследников после смерти?

Изобретатель замер на месте, поняв догадку. Как же быстро и ловко господин Мур смог понять эту логику.

– Государство, – монотонно произнёс Самуил. – И угадайте, кто является владельцем самой мощной электростанции, огромного особняка, передающей энергию в любую точку мира башни, огромных территорий, а также титанических размеров корабля, да и в придачу, кто его друг, являющийся чуть ли не самым богатым представителем аристократии, а также имеющий далеко не самое малое влияние в мире и по всем странам Европы, Азии и штатах?

Амет не мог выговорить ни слова, это был не малого масштаба заговор, настоящего государственного политического вида, когда на него не совершалось какое-то нападение неизвестной чернью, разбойниками или не хотели сжечь из-за потери чести и авторитета в обществе в институте, а самый настоящий правитель большого государства, хотел уничтожить его и приобрести его имущество.

– Надеюсь теперь вы всё понимаете, – ответил Самуил. – И более того, в этом случае мы в праве даже отомстить, даже отвечать на такое, мы…

– Господин Мур, – остановил его Амет. – Я не хочу, я боюсь уподобляться людям.

– Но у нас нет выбора или вы погибли или…

– Но мы ведь можем… если вспомнить Гамлета… Но там были друзья-враги, волки в овечьей шкуре, – задумчиво говорил учёный.

– Кажется, что у нас их нет, – вновь повернулся в сторону океана граф.

– Это точно, более того, даже если мы распечатаем королевское посланье, как же нам потом его запечатать снова?

– Вы так говорите, Амет, будто у вас нет стольких станков и устройств, более того, словно вы не из будущего, – последнюю фразу граф сказал, практически склонившись и шёпотом, дабы никто не услышал.

– Да, но на что менять посланье? Писать на новых листах заново? И никто из людей не догадается?

– Гм. Мы с вами немного подзабыли латынь, какие есть однокоренные и по смыслу подходящие слова in aeternum?

– Думаю словарь нам в помощь, – они оба вернулись в кабинет и Амет взял в руки словарь, после чего начал водить пальцем, периодически повторяя букву или несколько букв. – Это не то, не то, не подходит, о! Кажется не плохое, in aeterno.

– Что это значит?

– Обессмертить.

– И вы уверены, что это не подозрительно?

– Да. Но если заменять, то почему бы и нет, ведь если подумать, когда они послушают наши идеи и если воспримут хорошо, то это, по сути, и есть бессмертие имени, разве не так?

– Гм, кажется, что вы попали в цель. В таком случае приступим.

– Граф.

– Да?

– Мы точно не нарушаем законы совести?

Господин Амет испытывал ужасные муки совести заходя в дальше в её дебри

– Из-за того, что мы в безвыходной ситуации, – встав рядом со столом и подходя к креслу говорил Мур, – более того, это явно никому не навредит, если конечно не учитывать разрушение планов короля против нас. Но если так посудить, мы сделали ему добро, на что он отплатил нам злом – приказом к смерти и даже если мы исправим всё и вернёмся, никто не сможет предъявить нам обвинение, ибо король никогда не признается в том, что направил нас на верную гибель, также как и убить нас подпольно он не в силах, если ещё не потерял честь. Мы же даже не отвечаем ему и не наносим какого-либо вреда, а просто отклоняемся нападок.

Кажется, эти слова убедили Амета, хоть его душа была не спокойна, в этот миг он впервые ответил ей внутри себя фразой, которой практически никогда не пользовался, даже в мыслях: «Молчи душа моя, больше тебе не покорен я, молчи душа, молчи. Стань тишиной в печальной ночи».

– Хорошо, граф, я согласен. Получается, нам достаточно изменить всего 2 буквы – «um» на конце слова, на «o», по сути, как свести чернила с самого листа я догадываюсь, для этого стоит пройти в химическую лабораторию, а что касаемо печати, гм. Кажется и это мне известно, – отметил Амет.

С этими словами Уна надел перчатки, как и Мур, затем достал футляр для папируса, после открыв её достал послание. Сняв печать, они осмотрели само письмо, бумага была довольно плотной. После чего Амет направился в сторону малой лаборатории вместе с графом, выйдя в главный зал и пройдя в коридор с 4 дверьми. Зайдя, он включил свет, который сначала чуток ослепил их, но мысли слишком были заняты для обращения внимания на такой причудливый эффект. По всему периметру просторной комнаты располагались столы, на колбы, а также средние отделения с физическим или химическим оборудованием и техникой.

Учёный подошёл к столику, где находились стеклянные и пластиковые колбы, оставив там бумагу и письмо, но взяв сургучовую печать, осторожно отлепив её от бумаги кончиком скальпеля. Пройдя в отделение компьютерных технологий и оставив печать на лазерное считывание поверхности, изобретатель вернулся обратно, по пути взяв перманганат калия, чаще именуемая как марганцовка и уксусную кислоту, который разложил на столе. Первым он добавил перманганат – около 3—4 грамм, затем он уксусную кислоту и перемешал полученный раствор в одной из чашек петри, а в другую налил ещё немного уксусной кислоты.

Поскольку бумага была довольно плотная, для сравнения она плотнее как минимум в 3—4 раза бумаги из XXI века, а также хранит надпись не менее 2000 лет, в отличие от современной, которая рассчитана не выцветать всего лишь 100 лет, Амет расположил её на столе и взял ватные палочки. Намочив кончик одной из них в полученном растворе тёмно-фиолетового цвета, затем надев очки для лучшей видимости в приближении, он промазал завершающие две буквы «um», которые писарь довольно странно написал довольно близко друг к другу, после чего отложил ватную палочку. Затем же ему оставалось обмочить другую ватную палочку в перекиси водорода и уже ей стереть фиолетовое мокрое пятно, после чего бумага стала полностью белой…

Глава пятнадцатая. Хитрый замысел

Завершив первое дело, изобретатель с гордостью посмотрел на Мура, который с улыбкой скрестив руки на груди и облокотившись о края стола наблюдал за процессом. Оставалось лишь её хорошо просушить, что сделать было не сложно, ровно, как и разгладить при помощи потока тёплого воздуха под ровным прессом, либо утюгом, при том, что оба этих прибора уже имелись у Амета. Когда всё было готово, в руках у них было послание, ровно такое, какое было, только теперь в нём имелось слово «in aetern», после которого шёл длинный пробел.

Изобретатель, подойдя к другому столику, где стояли бумаги и перья взяв перо дописал «о» на конце. Пока же они это делали сканер успел считать поверхность печати и передать в качестве трёхмерной модели на компьютер, оставалось только его инвертировать, то есть из поверхности печати, получить саму печать с большой точностью, на что ушло немного времени. Наконец, после чего печать была дана на печать трёхмерному принтеру – маленькому прообразу от больших принтеров господина Уна, что остались на острове. И когда идентичная металлическая копия печати была готова, Амет взял её в руки и посмотрел на Самуила.

В руках господина Мура уже был красный сургуч, дольки, которых он предварительно нарезал и положил в удлинённую округлую ложечку, после чего поставил её на подставку с отверстием, под коим горела свеча. Совсем скоро сургуч расплавился и из ложечки, с языком можно было плавно его налить на нужное место, после чего Амет ложно поставил саму печать.

Затем письмо вновь было положено в футляр.

– Ну вот и всё, Амет.

– Подумать только, сколько же всего мы можем и сколько возможностей открывают перед нами наши технологии, – задумался Амет. – Ведь так мы можем изменить судьбу любого государства, любого человека, можно сделать всё что угодно и никто, никогда попросту не догадается по причине глупости самих людей. Никто из них не интересовался наукой, а смотрите до какого могущества она может привести, чем только она может одарить.

Использование трёхмерного принтера по металлу открывало огромные возможности

В этих словах звучал странный тон, подобно тону судьи, карателя или своего рода властелина и повелителя. Самуил хотел было ответить, но не стал, понадеявшись на самого молодого мужчину. Кажется теперь, когда они были в больше безопасности они пришли в себя и решили немного отдохнуть, чтобы через несколько часов проснуться и отправиться к герцогу Люксурийскому.

Они попрощались, и господин Мур решил направиться в свою каюту, после чего вышел в главный зал, где свет уже был отключён, но граф не обратил на это внимание и удалился. Амет же не хотел ещё спать, поэтому перед тем, как отправиться в царство Морфея решил немного поработать и сев за свой компьютер начал проводить записи, затем и расчёты, но быстро организм дал о себе знать, из-за чего господин Уна должен отдохнуть, ибо ничего не приходило в голову.

Он встал и вышел из своей каюты, чтобы немного прогуляться по кораблю. Как только дверь за ним закрылась, шторы у дверей выхода на террасу зашевелились в темноте главного зала. Показался Джек Ханко, который всё это время находился здесь. Он прибыл, чтобы поздравить господина Уна с победой и удачным прибытием, но, когда ему отказали, ненароком ему удалось услышать разговор из зала, к счастью, прислуга уже успел уйти к этому времени.

И во время беседы графы упоминали письмо от Его Величества, которое не могло не заинтересовать юношу. Поэтому он подождал пока они пройдут в кабинет и потихоньку прокрался в каюту, благо дверь не была заперта и спрятался за шторы, незаметно слушая их разговор. Когда Самуил выходил на веранду, ему приходилось перебегать к большой террасе и прятаться там, параллельно за всем следя. Он не мог не вспоминать ужасные случаи из своей жизни.

Он прекрасно помнил день, когда он работал на стройке электростанции. Их команда была очень даже дружна, как и их группа в целом. Ему часто помогал и его маленький сын, которому недавно исполнилось 8 лет. Теперь он считался полноправным мужчиной и членом общества с 7 лет, осталось каких-то 5—6 лет и пора ему уже строить семью. Некоторые даже советовали отдать его на воспитание, но Джек после своих 2 мальчиков и 3 девочек, которые покинули его ещё в грудном возрасте не мог решиться расстаться хоть на какое-то время со своим единственным выжившим сыном Амиром. Его мать также не чаяла в нём души, также трудясь день и ночь.

И в тот день мальчик также решил помочь своему отцу, когда неподалёку проходила река, ведущая в сторону долин, где во время стройки судна приходилось срубать деревья и сажать новые, как упоминал барон Жан. На другую сторону через бурлящий водный поток можно было пройти только через высокий мост, за которым начиналось поле, а после большие заросли. Туда и прибыл некто Лерик Стилус, вместе со своей супругой и 3 дочками, играющиеся на поле.

Пока сам Джек активно беседовал с товарищами, соединяя детали, передавая друг-другу как по конвейеру и придумывая способ сделать работу быстрее, мальчик бегал, перетаскивая корзины с устройствами, а иногда передавая кому маслёнку, кому воды, а кому инструменты. Трудящиеся очень даже любили мальчика, но он загляделся на то, как играли девочки и пару раз прослушал просьбы отца. После приходил в себя и продолжал помогать и трудиться.

Внезапно мячик девочек отлетел, и мальчик ловко смог его взять.

– Отдай девочкам, – приказал отец, после чего его отвлекли.

Маленький мальчик согласился и кинул его девочкам, но тот пролетел над ними угодив прямо в реку, к счастью, не далеко и уцепился за ветку.

– Ах ты не сносный мальчишка! – разгневался Стилус, который за этим наблюдал. – Немедленно принеси мяч, он дороже тебя стоит!

Сын Джека испугался и поспешил достать его. Грозный отец уже успел отругать своих дочерей, а старшей даже вручил пощёчину, отчего та повалилась на поле. Тем временем мальчик потихоньку подошёл к упавшему дереву на берегу реки к веткам коего и зацепился мячик. Он ступал как можно осторожнее дабы не упасть, шаг за шагом, а кора с мелкими веточками больно впивались в голые ступни, отчего мальчик иногда шипел от боли, хотя продолжал идти дальше.

В этот миг это заметил отец и побежал к сыну, но Лерик успел быстрее подойти к дереву и с силой прокричав «Скорее!» ударил ногой дерево с такой силой, что мальчик покачнулся, но удержавшись за ветку, смог достать мячик, кинув его обратно.

– Спасибо, – со слезами на глазах проговорила средняя дочь Лерика и улыбнулась.

– Не благодари, чернь! – прокричал ей Стилус в этот же миг и с силой ещё раз ударил дерево, тут же поспел отец, откинув Лерика, но из-за удара мальчик на сей раз не смог удержаться и упал в реку.

Быстрое течение было таким сильным, что мальчик ничего не мог сделать. Отец кинулся за ним, пока Лерик раздавал проклятия направо и налево, ругая низшие классы людей, как он считал. Друзья Джека увидев такое бросив дела поспешили на помощь. Сам Джек в это время уже приближался к сыну, ударяясь о нижнюю поверхность под водой, камни уже расцарапали ему руки, а какой-то камень даже сломал ему ногти на ногах, из-за чего он вскрикнул, но продолжал плыть.

Сына же река уносился всё дальше и дальше, у него уже не оставалось сил держаться на ногах. От удара мальчик не мало поранился, ибо дно было усеяно не только камнями, но иногда выпирали колючие растения, брошенные в воду, а порой даже какие-то осколки, с прочим мусором, сыгравшие сейчас плохую шутку. Мальчик кричал, плакал, молил о помощи, но столько человек не поспевали за течением, пока откуда-то не прилетел камень, угодивший прямо в голову мальчику, отчего тот потерял сознание и ушёл под воду. Отец закричал и поспешил, но о что-то сильно ударился и также уже ничего не видел, пока его друзья не пришли спасти.

– Чтоб вы истребились навеки! – крикнул с моста Лерик, именно от него полетели эти камни, а его семья уже успела собраться и была в карете сзади Стилуса.

Люди закидывали его проклятиями, некоторые даже хотели подать на суд, но все понимали, что это станет несчастным случаем. Однако, именно в тот день Джек потерял своего единственного сына, который смог дожить до своих 8 лет. Каждый его друг, что был рядом с ним в тот день помнит его стоны, крики и мучения, как его жена сошла с ума и подожгла себя, а сколько же слёз пришлось пролить бедной леди Ханко. Горе и несчастье обрушилось на них и всё из-за одного гнусного самодовольного человека, скорее даже чудовища – барона Лерика Стилуса…

И помня всё это Джек просто обязан, он должен отомстить, если не по правилам закона, то по правилам кровной мести, но как же ему подобраться до этого Лерика, если он настоящий аристократ? Но сейчас, когда подобрался такой подходящий случай с письмом, где сам король захотел казнить его благодетеля – Амета Уна, почему бы ему не воспользоваться и не повернуть всё в нужную сторону. Но если в письме будет указана казнь Лерика это было бы слишком подозрительно, более того, он может подставить господина Амета.

Кажется, сам Бог мести нашептал в уши Джеку, когда он спрятался за занавесом террасы, пока господин Уна выходил из своего кабинета гениальный план. Как же хорошо, что он прекрасно услышал каждое слово и владел таким слухом. Он обязательно осуществит свой план!

С этими словами он направился в сторону кабинета графа, дабы проделать те же манипуляции. Он достал письмо и направился в лабораторию максимально незаметно и даже смог найти необходимые элементы, создав тот же раствор и проведя несколько манипуляций, введя нужные изменения. Никто не сможет догадаться, что это его рук дело, более того никто не поставит под сомнение честь господина Уна, он во что бы то ни стало не должен пострадать, только если…

Он задумался.

Виконт Амет Уна вышел проходил по палубе оглядываясь по сторонам. К счастью, на верхних палубах, прибытие прочих посетителей было воспрещено до разрешения самого графа, поэтому он мог прогуляться по безлюдной территории, даже не задумываясь и более не вспоминая о них. Дабы немного развлечься он прошёлся по палубе, после чего подошёл к лифту, по коему он спустился на 12 палубу.

Во время последней беседы с бароном Жаном, когда происходила трапеза, Амет услышал, что салон, который находился на этой палубе был перенесён временно на 13, благодаря чему здесь из достопримечательностей, кроме обычных деталей осталась замечательная библиотека и прекрасный музей. Сама комната салона же была превращена в некое подобие комнаты отдыха, смесью культурных центров, где можно было полюбоваться памятниками, элементами культуры, поиграть на музыкальных инструментах, а также насладиться прочтением разной литературы. А также при желании включить фонтан, либо «ручеёк» и просто слушать шум стекающей воды, циркулирующей по системе и утопать в размышлениях.

Но на всей огромной палубе не было ни души, хоть сюда доступ был разрешён. И это было логично. Весь шум слышался с нижних или верхних палуб, где проходило всё веселье. Граф при этом передвигался исключительно в персональном лифте, что и помогло ему не встретиться ни с кем, но на этой палубе он ожидал встретиться с теми, кто бодрствует не ради услады, а ради просвещения и наслаждения именно духовной пищей, мыслями и вдохновения.

Еле заметно огорчившись, но после вновь придя в себя юноша прошёлся по музею, где наблюдал за драгоценными книгами и картинами, которые он попросил привезти специально. Он вновь взглянул на кресло господина Фарадея, на копию огромного глобуса Беруни, модель обсерватории Мирзо Улугбека и на другие экспонаты, после чего направился в сторону той самый комнаты для отдыха. Именно там ему удалось увидеть большое количество книг и ощутить приятное спокойствие, особенно потрогав листья растений, которых здесь было много.

Он оглядывал каждый из них, мимолётно смотря на книги. Ему удалось заприметить интересные для него истории, например «Мизатропа», «Робинзона Крузо», «Алгебру» Аль-Хорезми и другие великие труды. Затем изобретатель, наслаждаясь моментом, осмотрел длинные скелеты акул, которые были пойманы, ему даже вспомнилась ситуация, как однажды во время завершения стройки «Султана» ему пришлось встретиться с самой настоящей акулой при тестировании подводных костюмом и спасательных капсул. Как только она появилась изначально появился некий страх, которых приходилось держать в себе, но сердце так и норовило выбраться наружу.

К большому счастью, граф при изучении биологических организмов обратил внимание на некоторых акул. Хоть практического опыта у него не было, пришлось сделать предположение, что это тупорылая акула, которая водиться близ берегов Индийского океана, ровно, как и возле берегов всех материков мира, является высшим обитателем в пищевой цепи, из-за того, что в море ей нет абсолютно равных естественных животных. И лишь человек благодаря своему интеллекту в силе побороть это существо. В этот миг Амет вспоминал лишь этот факт.

Если это животное может победить человек, то почему же он, лучшая стадия человека, следовательно – самое лучшее существо на планете этого сделать не может. Это было грандиозной мотивацией, и он смог обдумать план своих действий. Акулы обычно никогда не наедаются, а также имеют около 5—6 рядов зубов, общее количество которых более 300. Не нужно было ни в коем случае допустить, чтобы как-либо акула смогла ранить конечности или туловище графа.

Он внимательно следил за акулой, находясь в своём акваланге, собственного производства, использующий сжатый воздух. Медленным жестом он приказал остальным максимально спокойно отплывать как можно дальше к лодке. С ним в это время было два рабочих. Акула потихоньку начала окружать их, но, когда граф чуток более быстрое движение её внимание переключилось на него и она уже начала кружить вокруг Амета, обозначая жертву.

Незаметно Уна провёл руку к ноге, где был закреплён нож. Тут же она на него напала, но он успел отплыть в сторону и нанести удар сбоку. Но и акула была проворной и успела сильно ударить плавником в живот. Тут же последовал второй выпад и поэтому нужно было как можно скорее приходить в себя, тогда он буквально лёг на неё, продолжая как можно сильнее бить по туловищу, по этой твёрдой коже, стараясь попасть по жабрам или хищным чёрным глазам.

Но она была достаточно проворной и каждый раз уворачивалась, тряслась, стараясь стряхнуть или укусить. Амет также продолжал болтаться, но ухватывался как можно сильнее в плавники или хвост. Ни один из противников не хотел проиграть, это была битва на смерть – закон природы, выживает сильнейший. В глазах Амета можно было увидеть буквально этот клич, он должен побороть, ибо он выше, ибо он царь природы! Тут же акула откинула его вперёд, нанеся ещё раз болезненный удар носом. На сей раз он отлетел так, что нож вылетел из рук.

Затем она ещё раз накинулась, но Уна успел резким движением успел достать ручную гарпунную пушку, что была у него за спиной, но до этого её применять было нельзя из-за слишком быстрого рода движений, но сейчас он хотел было выстрелить, но она напала и сцепилась пастью в неё. Она трясла очень даже сильно, что Амет буквально летал из стороны в сторону, но и он оказывал не малое давление, стараясь крутить её голову. Её хват был сильный и уже буквально разламывал устройство. И когда Амет с силой ударил её в глаз, наконец попав, она раскрыла пасть и тогда он успел повернуть пушку и выстрелить ей прямо в глотку…