Текст книги "Письма"

Семьдесят: и рече: се, прикоснуся сие к устнам твоим, и отымет беззакония твоя и грехи твоя очистит. Аквила: вот прикоснулось это к устам твоим, и отступит твое беззаконие, и за грех твой будет умилостивление. Другие толкователи соглашаются с словами Аквилы. Сперва необходимо, чтобы было прикосновение к устам нашим; потом, когда будет прикосновение, чтобы прогнано было беззаконие; и, когда прогнано будет беззаконие, чтобы умилостивился Господь, – поелику у Него умилостивление; и, по апостолу: Он есть умилостивление за грехи наши (1 Ин. 2, 2). А по очищении нашем от грехов мы услышим голос Господа, говорящего: кого пошлю? И ответим: вот я, пошли меня.

Семьдесят: и слышах глас Господа глаголюща: кого послю, и кто пойдет к людем сим? Аквила, Феодотион и Симмах: и услышал голос Господа, говорящего: кого бы послать? И кто пойдет для Нас? Относительно сравнения Исаии с Моисеем, как один отказывался от служения, а другой охотно вызвался и претерпел за то впоследствии мучения, мы рассуждали в другом месте. Но, дабы не показаться уклоняющимися от того, что иудеи называют δευτέρωσις[90]90
  Повторение. – Ред.


[Закрыть] и в чем поставляют они все знание, – коснемся кратко того, почему на еврейском поставлено: и кто пойдет для Нас? Подобно тому, как в книге Бытия говорится: сотворим человека по образу Нашему и по подобию (Быт. 1, 26), – я думаю, сказано и здесь: и кто пойдет для Нас? Для Нас – кого другого должно разуметь под этим, как не Отца и Сына и Святаго Духа, для Которых идет всякий, кто следует Их воле? В том, что одно лицо представляется говорящим, заключается единство Божества; а в том, что говорится: для Нас, указывается различие лиц. В Песни песней мы читаем слова жениха, говорящего невесте: «Встань, я пришел, родная моя, красавица моя (иначе – невеста), голубка моя: потому что прошла уж зима, дожди прошли с нею» (Песн. 2, 10–11). Ибо когда душа чувствует спокойствие в размышлении, когда основана она на камне и вера ее утверждена на глубоком корне, то все потоки искушений идут мимо нее; а не проходят они мимо того, кто поддается искушению (tentatur). Должно заметить, что на слова Господни: кого бы послать, и кто пойдет для Нас – пророк отвечал наполовину: вот я, пошли меня – и умолчал относительно второй половины вопроса, поняв, что нет ни одного достойного человека, который бы пошел для Бога и который бы на всем своем пути поступал сообразно с достоинством пославшего. Заметив это смирение, по которому пророк считал себя недостойным воззваться на вторую половину приглашения, Господь повелел ему следующее, говоря: иди.

Семьдесят: и рекох: се, аз есмь, посли мя. Аквила и Феодотион: вот предстою, пошли меня; Симмах: вот пошли меня. Бог, Который нарицает не сущая, яко сущая, и Который сказал: Я есмь Сущий – и в другом месте: Сущий посла мя (Исх. 3, 14), кого бы ни воззвал, тотчас заставляет восстать: это довольно ясно из примеров на живом евангелисте Матфее и на Лазаре, уже четыре дня как умершем: как только воззвал их Господь, тотчас один оставил гроб скупости, другой – гроб смертный (Мк. 2, 19; Лк. 5, 27–28; Ин. 11, 43–44). Поелику не существует ничего, что было бы без Него, посему пророк, очищенный от грехов, осмелился сказать: се аз есмь, хотя в латинских кодексах, по причине разностей у толкователей, есмь и не было поставлено. Некоторые думают, что должно наблюдать, если у каких-нибудь пророков высказывается речь посылающего или посланного, то это и есть то, что по-гречески значит «апостол», – и хотят установить такое различие: посылаются равно и пророки, и апостолы, но те, у которых нет речи посылающего, те только пророки. Я считаю это излишним. Но поелику нам однажды пришлось трактовать об этом названии (то есть апостол), то должно знать, что товарищ Павла, Сила, на еврейском языке называется апостолом, тогда как он не писал никаких посланий. Силуан вместо Силы читают неправильно, потому что в Деяниях апостольских Силуан не упоминается.

Письмо к папе Дамасу – о двух сыновьях

Объяснение притчи о блудном сыне. Кто тот отец в Евангелии, который разделил имение свое? Кто эти два сына? Мы имеем ходатаем Господа нашего Иисуса Христа, Который отпустил нам согрешения наши, уничтожил рукописание смерти.

Вопрос твоего блаженства был вместе и исследованием; и искать таким образом дороги – значит указывать ее ищущим. Подлинно, мудрость будет приписана тому, кто мудро спрашивает. Ты говоришь: кто такой этот отец в

Евангелии, который разделил имение между двумя сыновьями (Лк. 15, 11–32)? Кто эти два сына? Кто старший? И кто младший? Что значит, что младший расточает полученное имение с блудницами и потом, при наступлении голода, приставляется начальником страны к свиньям, ест желуди, возвращается к отцу, получает перстень и лучшую одежду и для него закалывается откормленный телец? Кто этот старший брат и почему, пришедши с поля, завидует приему брата? И прочее, что полнее рассказывается в Евангелии. Сверх того присовокупляешь: знаю, что многие насчет этого говорят различно; и за старшего брата почитают иудейский народ, а за младшего языческий. Но спрашиваю, как может относиться к иудейскому народу: се толи́ко лет работаю тебе и николи́же заповеди твоя преступих, и мне николи́же дал еси козля́те, да со дру́ги своими возвесели́лся бых; и еще: чадо, ты всегда со мною еси, и вся моя твоя суть? Если же, как ты говоришь, мы захотели бы приложить притчу к праведнику и грешнику, то не согласно с свойствами праведника то, чтобы он был опечален спасением другого, и особенно брата. Ибо смерть вошла в мир чрез зависть диавола и те, которые подражают ему, принадлежат его стороне; то неужели может приличествовать лицу праведника такая злобная зависть, чтобы он оставался за дверями, упрямо противился милосерднейшему отцу и, отягченный злобою, один не хотел участвовать в домашней радости?

Посему, как относительно тех притч, которые не объяснены Спасителем, мы обыкновенно исследуем, по какому случаю они сказаны, – так должны мы поступить и относительно этой притчи и обратить внимание на то, почему Господь высказал ее и на какой вопрос предложено это ответное уподобление. Книжники и фарисеи роптали, говоря: яко Сей грешники прие́млет и с ними яст? (Лк. 15, 2). В предшествующих словах действительно сказано: бя́ху же приближа́ющеся к Нему вси мытари́е и гре́шницы, желая слушать Его (Лк. 15, 1). Итак, причина фарисейской зависти в том, почему Господь не избегал собеседования и пиршеств с людьми, осужденными законом. Так говорит Лука. Матфей же говорит следующее: и бысть Ему возлежа́щу в дому́, и се мно́зи мытари́ и гре́шницы прише́дше возлежа́ху со Иисусом и со ученики Его (Мф. 9, 10). Видя это, фарисеи говорили ученикам Его: почто́ с мытари́ и грешники Учитель ваш яст?.. Иисус же слышав рече́ им: не тре́буют здра́вии врача, но боля́щии. Ше́дше же научи́теся, что есть: милости хощу́, а не жертвы; не приидо́х бо призва́ти праведники, но грешники (Мф. 9, 11–13). Марк также согласен с этими словами (Мк. 2, 17). Итак, как мы сказали, весь вопрос возник со стороны закона. Поелику закон, строгий в правосудии, не имел милости, – но всякий прелюбодей, человекоубийца, обманщик и, кратко сказать, всякий, впавший в смертный грех, не освобождался от греха никаким помилованием за раскаяние: повелевалось воздавать око за око, зуб за зуб, душу за душу (Исх. 21, 1–36). И, таким образом, вси уклони́шася, вкупе неключи́ми бы́ша; несть творя́й благосты́ню, несть до единаго (Пс. 13, 3). Иде́же умно́жися грех, преизбы́точествова благодать (Рим. 5, 20), посла Бог Сына Своего… раждаемаго от жены (Гал. 4, 4), Который, разрушив средосте́ние, сотворил обо́я еди́но (Еф. 2, 14) и строгость закона умерил благодатию Евангелия. Посему и Павел в посланиях к Церквам говорит: благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа (Рим. 1, 7), – благодать не та, которая воздается по заслугам, но та, которая дана в дар. А мир тот, которым мы примирены с Богом, имея ходатаем Господа нашего Иисуса Христа, Который отпустил нам прегрешения наши, уничтожил рукописание смерти, бывшее против нас, пригвоздив его ко кресту, и предал посмеянию начальства и власти, торжествуя над ними на древе. Какое же может быть более милосердие, как не то, что Сын Божий рождается Сыном Человеческим? Девять месяцев сносит уничижение? Ожидает прихода родов? Повивается пеленами? Подчиняется родителям? Возрастает по всем возрастам? И после ругательств, заушений и бичеваний подвергается ради нас даже проклятию креста, чтобы освободить нас от проклятия закона, быв послушным Отцу даже до смерти, – и совершает на деле то, о чем прежде в качестве посредника молился, говоря: «Отче, хочу, дабы как Ты и Я едино, так и они в Нас были едино» (Ин. 17, 21). Следовательно, поелику Христос пришел, чтобы неизреченным милосердием победить то, что было невозможно для закона, так как им никто не оправдывался, то и призывал к покаянию мытарей и грешников, участвуя даже на пиршествах с ними, чтобы и среди пиршеств они научились истине. Кто с заботливым вниманием читал Евангелие, тот знает, как и пища, и питие, и прогулка, и все, что Господь делал во плоти, относилось к спасению человеческому. Видя это, книжники и фарисеи говорили, что Он поступает против закона: се человек я́дца и винопи́йца, мытаре́м друг и грешником (Мф. 11, 19); так как прежде обвиняли Его за то, что Он трудился по субботам. Посему-то, чтобы снисходительно опровергнуть такое обвинение, Господь и предложил три притчи: одна из них о девяноста девяти овцах, оставленных в горах, и об одной потерянной, принесенной пастырем на плечах; другая о драхме, которую искала женщина с зажженным светильником, и, которую нашедши, созвала соседок на радость, говоря: радуйтеся со мною, яко обрето́х дра́хму погибшую (Лк. 15, 9); а третья о двух сыновьях, которую ты и повелел мне сделать предметом краткого рассуждения.

Хотя притчи об овце и драхме направлены к одной общей мысли, но в настоящее время не нужно рассуждать о них; достаточно только сказать, что эти притчи предложены для того, чтобы, при раскаянии мытарей и грешников, научить радоваться всех, для которых нет необходимости в раскаянии; подобно тому как при обретении овцы и драхмы была радость у Ангелов и близ живущих соседок. Посему-то я чрезвычайно удивляюсь, что Тертуллиан в книге о целомудрии, написанной им против покаяния и пытавшейся древнюю истину извратить новоизмышленным мнением, хотел думать, будто мытари и грешники, вечерявшие с Господом, были язычники, так как Писание говорит: «Да не будет собирающего дань из израильтян» (Втор. 23, 17)[91]91
  В славянском переводе вместо этого, читается: да не будет блудник от сынов израилевых.


[Закрыть]; как будто и Матфей был мытарь не из обрезанных, и тот, который, молясь с фарисеем во храме, не смел очей возвести на небо, был мытарь не из израильтян; как будто не упоминает Лука: и вси лю́дие слы́шавше и мытари́е, оправди́ша Бога, кре́щшеся креще́нием Иоанновым (Лк. 7, 29); как будто может показаться кому-нибудь вероятным, что язычник входил во храм или что Господь имел пиршества с язычниками, тогда как Он остерегался, чтобы не казаться нарушителем закона; и пришел прежде всего к потерянным овцам дома израилева; и на просьбу хананеянки об исцелении дочери отвечал: несть добро́ отъя́ти хле́ба ча́дом и поврещи́ псом (Мф. 15, 26). И в другом месте заповедал ученикам: на путь язы́к не иди́те и во град самаря́нский не вни́дите (Мф. 10, 5). Из всего этого видно, что именем мытарей означаются в Писании не столько лица из язычников, сколько вообще всякие грешники, то есть как из язычников, так и из иудеев. А тот, кто возле своих безумных и злоязычных жен утверждал за догмат то, чтобы не принимать вновь в христиане кающихся, напрасно доказывал, что мытари не были иудеи, что в лице их можно разуметь только народ языческий. Итак, без дальнейших рассуждений предложу самые слова Евангелия и к каждому из них присоединю в виде комментария то, что я думаю.

Человек некий име́ два сына. Что человеком называется Бог, это подтверждают многие свидетельства, как, например: двоих человеков свидетельство истинно есть. Аз есмь свиде́тельствуяй о Мне Самом, и свидетельствует о Мне посла́вый Мя Отец (Ин. 8, 17–18). В одной притче Бог называется пастырем, в другой домовладыкой, в одной насаждает виноград, в другой зовет на брак; в различных уподоблениях выражается одно и то же, чтобы осудить гордость иудеев и оправдать покаяние вообще всех грешников, язычников ли или израильтян. Что же касается до слов два сына, то почти все Писания полны ручательств за призвание двух народов.

И сказал ему младший: отче, дай мне следующую мне часть имения. Имение Божие состоит из всего того, чем мы живем, что ощущаем, о чем мыслим, что выражаем в словах. Все это Бог даровал всем вообще равно, по словам евангелиста: бе Свет истинный, иже просвещает всякаго человека гряду́щаго в мир (Ин. 1, 9). Это правый глаз, который должен быть соблюдаем от соблазнов; это – светильник тела; это – талант, которого не должно завязывать в убрус, то есть беречь заботливо, но без употребления, и не должно зарывать в землю, то есть помрачать земными помыслами.

«Он разделил это имение». По-гречески читается выразительнее: διέιλεν αὐτοῖς τὸν βίον, то есть дал им свободное произволение, дал свободу их собственного ума, чтобы всякий жил не в силу власти Божией, но в силу собственной покорности, то есть не по необходимости, но по воле; чтобы имела место добродетель, чтобы отличались мы от прочих животных, нам позволено, по образу Божию, делать все, что захотим. Поэтому-то и воздается: грешникам – праведное осуждение, а святым и праведным – справедливая награда.

И не по мно́зех днех собрав все мний сын отъи́де на страну́ дале́че. Если Бог держит небо пядию и землю – горстию; и Иеремия говорит: Бог приближа́яйся… а не Бог издале́ча (Иер. 23, 23); и у Давида также говорится, что нет без Него никакого места (Пс. 138, 7–10), – то каким образом сын отходит из своей земли и удаляется от отца? Значит, должно понимать, что мы существуем вместе с Богом и удаляемся от Него не по местным расстояниям, а по душевному состоянию. Ибо в каком смысле Спаситель говорит ученикам: се, Аз с вами есмь во вся дни до скончания века (Мф. 28, 20), – в таком смысле говорит и тем, которые величаются своим тщеславием и не заслуживают быть с Господом: «Отойдите от Меня; Я не знал вас, делающие беззаконие» (Мф. 7, 23).

Таким образом, младший сын удалился от отца со всем имением и отправился из своей стороны. И Каин, удалившись от лица Господня, поселился в земле Наид, что значит «волнение». И всякий, кто удаляется от Бога, & тотчас колеблется волнами века, и скользят ноги его. Ибо после того как люди удалились от востока и отступили от истинного света, они воздвигли против Бога башню своего нечестия, выдумали высокомерные учения, желая с непозволительным любопытством проникнуть в высоты самого неба. И назвалось то место Вавилон, то есть «смешение».

И ту расточи́ имение свое, живы́й роскошно. Враждебная Богу, враждебная добродетели роскошь расточает все отеческое имение и, удовольствиями привязывая к настоящему, не позволяет думать о будущей бедности.

Изжи́вшу же ему все, бысть глад крепок на стране той. Он получил от отца способности, чтобы чрез видимое познавать невидимое его и из красоты тварей уразумевать Творца. Но, содержа истину в неправде и вместо Бога почитая идолов, он растратил все дары природы; и, растратив всё, начал нуждаться в добродетелях, тогда как покинул самый источник добродетелей. Бысть глад крепок на стране той. Всякое место, в котором мы живем без Отца, есть место голода, бедности и нужды. Но по преимуществу (μετα έμφάσεως) страна голода есть та, о которой сказано пророком: живущии во стране́ и се́ни сме́ртней, свет возсия́ет на вы (Ис. 9, 2). Есть, напротив, иная страна, которую мы наследуем, живя с ясным и чистым сердцем, и которой желал святой Давид, говоря: верую ви́дети блага́я Господня на земли́ живы́х (Пс. 26, 13).

И он начал нуждаться. И пошел, пристал к одному из начальников страны той. Лишившись пищи того, кто по первому слову дал ему все блага, он присоединился к начальнику мира сего, то есть диаволу, правителю тьмы, которого Писание называет то врагом человеков, то неправедным судиею, то драконом, то сатаною, то молотом, то куропаткою, то велиаром, то рыкающим львом, то левиафаном, то вапинимом, то бегемотом и многими другими именованиями. А выражение: к одному из начальников – дает разуметь, что много их, летающих в этом воздухе и кознями различных пороков покоряющих себе в рабство род человеческий.

Тот послал его на поле свое пасти свиней. Свинья есть нечистое животное, любящее грязь и нечистоту. Такова и толпа демонов, которая чрез рукотворенных идолов питается скотскою кровию и жертвами; а в последнее время по какой-то зверской жадности пресыщается смертию самого человека. Итак, послал его в свое владение, то есть сделал своим слугой, чтобы он пас свиней, пожертвовав ему своей душою.

И жела́ше насы́тити чре́во свое от роже́ц, я́же ядя́ху свиния́: и никто́же дая́ше ему. О чем с таким негодованием говорится у Иезекииля касательно Иерусалима: и бысть в тебе сопроти́вно обы́чаю же́нску во блуже́нии твоем, и с тобою соблуди́вшим, вместо е́же бы да́ти тебе на́ем, и на́ем не даде́ся тебе́ (Иез. 16, 34), то мы видим исполнившимся на младшем сыне. Он потерял свое имение в стране начальника; и, потеряв имущество, посланный к свиньям, удручен был нуждою. Пища демонов есть пьянство, роскошь, блуд и все вообще пороки. Они приятны и соблазнительны и льстят чувству удовольствием: как только они явятся, тотчас и требуют удовлетворения себе. Расточительный юноша не мог насытиться ими потому, что пожелание всегда имеет свой голод и исполненное не удовлетворяется; и сатана, когда пленит кого в свои ковы и наденет на него свое ярмо, не хлопочет об удовольствовании его пороками, зная, что он уже мертв, чему пример мы видим на многих идолопоклонниках, удрученных недостатком хлеба и нуждою. Это те, на которых исполняется пророческое слово: «Всем блудницам даются подарки; а ты сама давала подарки всем любовникам твоим, но не получала подарков» (Иез. 16, 33). Можем и иначе объяснить слово рожцы. Пищу демонов составляют стихи поэтов, светская мудрость, велеречие ораторских слов. Все это услаждает всех приятностию, и, пленяя слух с сладостною мерностию бегущими стихами, проникает в душу, и охватывает внутренность сердца. Но поистине, перечитанное с особенным усердием и трудом, все это не даст своим чтецам ничего, кроме пустого звука и стукотни слов: тут не найдешь удовлетворения чувству истины, ни успокоения чувству справедливости. Преданные светской мудрости страдают гладом истины и скудостию добродетели. Образец такой мудрости описан во Второзаконии под видом пленной женщины: Божественное слово говорит о ней, что если бы израильтянин захотел иметь ее женою, то должен обнажить ее, срезать ей ногти и остричь волосы, и, когда она станет чистою, тогда пусть перейдет в объятия победителя (Втор. 21, 10–13). Не смешно ли это, если понимать это буквально? Но и мы обыкновенно так же поступаем, когда читаем философов, когда в наши руки попадают книги светской мудрости: если находим в них что-нибудь полезное, прилагаем к своему учению; если же что ненужное – об идолах, о любви, о занятиях светскими делами, то мы очищаем, обнажаем, срезываем, будто ногти, острым железом. Поэтому-то и апостол запрещает всякому возлежать в капище, говоря: а́ще бо кто ви́дит тя, иму́ща ра́зум, в тре́бищи возлежа́ща, не совесть ли его немощна́ су́щи сози́ждется идоложе́ртвенная я́сти? И поги́бнет немощны́й брат в твоем ра́зуме, его́же ра́ди Христос у́мре (1 Кор. 8, 10–11).

Не видишь ли ты, что́ здесь говорится, – другими словами, чтобы ты не читал философов, ораторов, поэтов и чтобы не успокаивался на том, что читаешь у них? Мало того, если мы не верим тому, что написано, совесть других тем не менее уязвляется нашим чтением: им кажется, что мы, не осуждая читаемого, сочувствуем оному. Если не примем подобного толкования, то каково нам думать об апостоле, что он одобряет образ мыслей ядущего в капище и называет совершенным того, о котором знал как о ядущем идоложертвенное? Пусть в устах христианина не звучат слова: «Всемогущий Юпитер, о Геркулес мой, о Кастор» – и имена других, более чудовищ, чем божеств. А ныне мы видим, что даже священники Божии, оставив Евангелие и пророков, читают комедии, поют любовные слова буколических стихов, имеют Вергилия; и то, что для детей допускается по необходимости, делают для себя предметом преступного удовольствия. Итак, мы должны остерегаться, чтобы не возлежать в капище, если хотим иметь пленницу женою; или если мы уже очень увлечены любовью к ней, то должны очистить ее и освободить от всяких греховных заблуждений, дабы брат наш, за которого умер Христос, не соблазнялся, слыша в устах христианина звуки стихов, сложенных в похвалу идолам.

Пришедши же в себя, сказал: сколько наемников в доме отца моего довольствуются хлебом, а я погибаю здесь от голода. Некоторые, как нам известно, думают, что наемники – это те из иудеев, которые сохраняют заповеди закона только ради настоящих благ. Они справедливы и милосерды не ради самой справедливости и самой добродетели милосердия, но ради того, чтобы получить в награду от Бога земное счастие и долгую жизнь. А кто желает этих благ, тот действительно побуждается к повиновению заповедям тем, чтобы чрез нарушение повеленного не лишиться желаемого. Но где страх, там нет любви. Поелику совершенная любовь вон изгоняет страх. Любящий соблюдает повеленное не потому, что его побуждает страх наказания или желание награды, но потому, что повелеваемое Богом само в себе есть для него высочайшее благо. Итак, смысл таков: сколько иудеев не отступают от повиновения Богу только ради настоящих благ, а я погибаю в нужде.

Востав иду ко отцу моему. Прекрасно говорит: востав, потому что в отсутствие отца он не стоял. Грешникам свойственно лежать, а праведникам стоять. Моисею говорится: ты же зде стани со Мною (Втор. 5, 31). И в сто тридцать третьем псалме пророк призывает к славословию Господа стоящих в доме Господнем: се ныне благословите Господа вси раби́ Господни, сто́ящии во храме Господни (Пс. 133, 1).

И реку́ ему: о́тче, согреши́х на небо и пред тобою, и уже несмь досто́ин нарещи́ся сын твой. Согрешил против неба тот, кто оставил мать, Небесный Иерусалим. Согрешил пред Отцом, кто, оставив Зиждителя, почитал древа. Не стал достойным называться сыном Божиим тот, кто пожелал быть рабом идолов. «Ибо всяк, творяй грех, имеет отцом диавола» (ср.: Ин. 8, 34, 44).

Сотвори́ мя яко еди́наго от нае́мник твоих. Сделай меня, говорит, как бы одним из иудеев, которые чтут Тебя только ради обещания настоящих благ. Прими раскаивающегося сына, Ты, Который так часто прощал грешивших твоих наемников.

И пошел к отцу своему. Идем к Отцу, когда удаляемся с пастбища свиней, согласно изречению пророка: «Когда воздохнешь и обратишься, спасен будешь» (Иез. 18, 21, 27–28).

Еще же ему дале́че су́щу, узре́ его отец его, и мил ему бысть. Прежде чем возвратился он к любезному Отцу достойными делами и истинным раскаянием, Бог, у Которого все будущее уже совершилось и Который наперед знает все будущее, идет навстречу ему и чрез Слово Свое, принявшее плоть от Девы, предваряет возвращение Своего младшего сына.

И тек нападе́ на вы́ю его. Он пришел на землю прежде, чем тот вошел в дом признания. Пал на выю его, то есть принял тело человеческое. И как Иоанн возлежал на груди Иисуса (Ин. 13, 23), быв сделан участником Его таин, так более по благодати, чем за заслуги, Господь возложил и на младшего сына легкое ярмо Свое, то есть легкие повеления Своих заповедей.

И облобыза́ его согласно с тем, как молит в Песни песней Церковь о приходе Жениха: да ло́бжет мя лобза́нием уст своих (Песн. 1, 1), – как бы так говоря: «Я не хочу, чтобы Он говорил со мною чрез Моисея, чрез пророков; пусть Сам примет мое тело, Сам пусть лобзает меня по плоти». Отнесем к этой мысли и то, что написано у Исаии: аще ищеши, ищи и у мене обитай в дубраве (ср.: Ис. 21, 12–13). В этом месте Священного Писания плачущей Церкви повелевается взывать от Сеира: поелику Сеир переводится «косматый и ощетинившийся» и обозначает древний ужас язычников, а Церковь с своей стороны отвечает подобным же уподоблением: черна́ есмь аз и добра́, дще́ри Иерусалимския (Песн. 1, 4).

Рече́ же ему сын: о́тче, согреши́х на небо и пред тобою, и уже несмь досто́ин нарещи́ся сын твой. Говорит, что он не достоин называться сыном, и, однако ж, по голосу природы, по той сущности, которую даровал ему некогда отец, он с трепетом произносит истинное имя, говоря: Отче, согреших на небо. Итак, напрасно некоторые доказывают, что именование Бога Отцом прилично только святым; поелику называет Бога Отцом даже этот, сознающий себя недостойным имени сына: хотя, может быть, он дерзнул назвать Бога Отцом потому, что обратился всею душою.

Рече́ же отец к рабам своим: скорее изнеси́те одежду пе́рвую и облецы́те его; одежду, потерянную чрез грех Адамов, одежду, в другой притче называемую брачным одеянием (Мф. 22, 11–12), то есть одежду Духа Святаго, не имеющий которой не может участвовать в пиршестве царя. И дадите перстень на руку его – знамение уподобления Христу по этому изречению: «В Него верующие зна́менастеся Духом обетова́ния Святым» (Еф. 1, 13). И князю тирскому, потерявшему подобие Зиждителя, говорится: ты еси печать уподобле́ния… и вене́ц добро́ты: в сладости рая́ Божия был еси́ (Иез. 28, 12–13). Также и Исаия говорит об этом знамении: «Тогда явны будут знаменованные». Это знамение дается на руку, когда Писание указывает на дела благости, как, например: бысть слово Господне рукою Аггея пророка (Агг. 1, 1, 3; 2, 1, 10), слово Господа, говорящего Иерусалиму: украси́х тя у́тварию и возложи́х запя́стие на ру́це твои (Иез. 16, 11). Далее одетому в подир[92]92
  Поди́р – длинная одежда ветхозаветного священника. – Ред.


[Закрыть] указывается другая часть тела для запечатления: пройди́ среде́ гра́да Иерусалима и даждь зна́мения на ли́ца муже́й стеня́щих и боле́знующих о всех беззако́ниих быва́ющих среде́ их (Иез. 9, 4). Для чего? Для того, чтобы после этого они могли сказать: зна́менася на нас свет лица Твоего, Господи (Пс. 4, 7).

И сапоги на но́зе его, поелику он потерял достоинство жениха и не мог праздновать Пасхи босыми ногами. Это – сапоги, о которых Господь говорит: и обу́х тя в червле́ны (Иез. 16, 10). И сапоги на нозе его, чтобы никогда коварная змея не напала на пяту его, идущего; чтобы безопасно наступал он на змия и скорпионов; дабы был приготовлен к «благовестию» мира, не ходя уже по плоти, но по духу; и чтобы приложимо было к нему пророческое изречение: коль красны́… ноги благовеству́ющих мир, благовеству́ющих блага́я (Ис. 52, 7).

И приве́дше теле́ц упита́нный заколи́те, и я́дше весели́мся: яко сын мой сей мертв бе, и оживе́; изги́бл бе, и обре́теся. Упитанный телец, закалаемый ради спасения кающегося, есть Сам Спаситель, Коего плотию мы каждодневно питаемся, кровию – напаяемся. Ты понимаешь со мною, верный читатель, каким туком упитанные мы отрыгаем хвалу Ему, говоря: отры́гну се́рдце мо́е сло́во бла́го, глаго́лю аз дела́ мо́я царе́ви (Пс. 44, 2); хотя некоторые более гадательно, чем истинно думают, не сообразив текста псалма, что это (то есть Пс. 44, 2) говорится от лица Отца. А изречение: «Будем веселиться, яко сын мой сей мертв бе, и оживе; изгибл бе, и обретеся» – имеет связь с такой же мыслию прежней притчи, в которой говорится: та́ко, глаго́лю вам, радость бывает пред Ангелы Божиими о еди́ном гре́шнице ка́ющемся (Лк. 15, 10).

И нача́ша весели́тися. Этот пир совершается каждодневно; каждодневно Отец принимает сына; всегда Христос закалается верующим.

Бе же сын его ста́рей на селе́. Доселе шло рассуждение о лице младшего сына, под которым должно разуметь мытарей и грешников, призываемых Господом к покаянию; в та́инственном же смысле здесь пророчествуется о будущем призвании язычников. Теперь речь переходит к сыну старшему; многие относят ее к лицу вообще всякого святого, другие собственно к иудеям. В отношении к святым истолкование нетрудно, если принять во внимание слова: никогда же заповеди твоя преступи́х; но не согласно со свойствами святого то, что он завидует обращению брата. А что же касается до иудеев, то хотя зависть о спасении брата совершенно в их духе, но не приложимо к ним то, что говорит о всегдашнем соблюдении заповеди Отчей. Наше собственное мнение об этом мы постараемся изложить в своем месте. Бе же сын его старей на селе, потея от труда в земных заботах, далеко удаленный от благодати Святаго Духа и Отчего совета. Это тот, который говорит: село купи́х, и и́мам ну́жду изы́ти и ви́дети е; молю́ ти ся, име́й мя отрече́на (Лк. 14, 18). Это тот, который купил пять супру́г воло́в (Лк. 14, 19) и под тяжестию закона наслаждается земными чувственными удовольствиями. Это тот, который, взяв жену, не может прийти на брак (Лк. 14, 20) и, став плотию, никак не может соединиться с Духом. Старшему сыну соответствуют в другой притче работники, посылаемые в виноградник в первый, третий, шестой, девятый часы, то есть по разновременным призывам, и негодующие за то, что с ними сравнены в плате работники одиннадцатого часа (Мф. 20, 1–12).

И яко гряды́й прибли́жися к до́му, слы́ша пе́ние и ли́ки (symphoniam et chorum). Этому выражению соответствует в некоторых псалмах надписание: meleth. Словом meleth называется хор, сливающийся в одно. Напрасно некоторые из латинян думают, что симфония есть род музыкального инструмента, тогда как этим названием означается согласное, хвалебное Богу пение: при этом же συμϕων!ια и на латинском обозначается словом consonantia.

И призва́в еди́наго от о́трок, вопроша́ше, что у́бо сия́ суть. И ныне Израиль спрашивает, почему радуется Бог при принятии язычников, но, отягченный завистию, не может узнать Отеческой воли.

Он же рече́ ему, яко брат твой прии́де, и закла́ отец твой тельца́ упита́нна, яко здра́ва его прия́т. Причиной радости служит провозглашаемое на сей земле во славу Божию спасение язычников, спасение грешников: радуются Ангелы, готова к радости и вся тварь; об одном только Израиле говорится: разгне́вася же и не хотя́ше вни́ти. Гневается, что в его отсутствие был принят брат; гневается, что жив тот, кого он считал погибшим: и теперь стоит за дверями Израиль, и теперь, когда ученики слушают Евангелие в церкви, мать Его и братья стоят за дверями, ища его (Мф. 12, 47).

Отец же его изше́д моля́ше его. Как благой и милостивый, Отец просит сына принять участие в домашней радости: просит чрез апостолов; просит чрез проповедников Евангелия. Павел говорит об этом: мо́лим по Христе, примири́теся с Богом (2 Кор. 5, 20). И в другом месте: вам бе ле́по пе́рвее глаго́лати слово Божие; а поне́же отверго́сте е, и недосто́йны творите́ сами себе́ вечному животу́, се обраща́емся во язы́ки (Деян. 13, 46).