Текст книги "Портрет рассказчика"

 
(5-V)
Но та, сестры не замечая,
В постеле с книгою лежит,
За листом лист перебирая,
И ничего не говорит.,
 

…и не делает попыток самостоятельного анализа.

 
(7-XXIV)
Что ж он? Ужели подражанье,
Ничтожный призрак, иль еще
Москвич в Гарольдовом плаще,
Чужих причуд истолкованье,
Слов модных полный лексикон?…
Уж не пародия ли он?
 

А это уже мысли 19-летней Татьяны в 1826 или 1827 году. За эти годы Татьяна быстро изменилась, она повзрослела и поумнела, и она уже не та прежняя 13-летняя девочка. Ее вкусы тоже сильно изменились, Татьяна перешла к серьезной литературе – Шекспиру и Байрону. Ее чувства к Онегину стали даже сильнее,

 
(7-XIV)
И в одиночестве жестоком
Сильнее страсть ее горит,
И об Онегине далеком
Ей сердце громче говорит.
 

…но теперь у нее есть умение сопоставлять факты и делать выводы.

 
(7-XXI)
И долго плакала она.
Потом за книги принялася.
Сперва ей было не до них,
Но показался выбор их
Ей странен. Чтенью предалася
Татьяна жадною душой;
И ей открылся мир иной.
 

Разобрав его книги, она поняла, что выбор Онегина для чтения не соответствует ее представлениям о нем. Татьяна начинает свое расследование – ходит в его кабинет и читает книги, которые Онегин не потрудился спрятать или увезти. По косвенным признакам – его пометкам, следу от ногтя и подчеркиваниям она смогла сделать радикальные выводы о человеке, которого ждала все эти годы. Что же смогла понять Татьяна в Онегине? То, что читателю уже известно из первой главы:

 
(1-XI)
Как он умел казаться новым,
Шутя невинность изумлять,
Пугать отчаяньем готовым,
Приятной лестью забавлять,
Ловить минуту умиленья,
Невинных лет предубежденья
Умом и страстью побеждать,
Невольной ласки ожидать,
Молить и требовать признанья,
Подслушать сердца первый звук,
Преследовать любовь и вдруг
Добиться тайного свиданья…
И после ей наедине
Давать уроки в тишине!
 

Сопоставив манеры и речь Онегина с его пометками в книгах, комментариями, которые им оставлены, поняв, что именно привлекало внимание Онегина в этих книгах и как он реагировал на прочитанное, пользуясь своим умом, опытом из книг и способностью к анализу, Татьяна смогла прийти к заключению, что Онегин – пустой человек, самовлюбленный лицемер и имитатор, что он создавал впечатление о себе по внешним эффектам, не обладая ни глубиной, ни искренностью. После стольких лет ожидания происходит полная переоценка Онегина, он для нее больше не объект романтических мечтаний, и уже это открытие могло бы быть достаточным основанием держать Онегина на дистанции от себя. Впрочем, только рациональная мотивировка ее отказа, какой бы обоснованной она ни была, не могла бы быть единственной в художественном произведении, и верность долгу и супружеским обязательствам тут совсем ни при чем.

 
(8-XXXII)
А он упрям, отстать не хочет,
Еще надеется, хлопочет;
Смелей здорового, больной
Княгине слабою рукой
Он пишет страстное посланье.
 

Ее сомнения в искренности Онегина имеют еще прочную литературную основу. Технология соблазнения досконально разобрана во французских классических романах эпистолярного жанра XVIII века. Татьяна наверняка читала «Опасные связи» Ш. де Лакло, и теперь ей достаточно справиться с эмоциями, чтобы вспомнить классические уловки и трюки с мнимыми недомоганиями соблазнителя. Воспитание Дмитрия Ларина и совет Онегина, как видно, пошли ей на пользу. Впрочем, и это еще не все. Онегин был бездарным поэтом, Пушкин сказал об этом трижды:

 
(1-VII)
Высокой страсти не имея
Для звуков жизни не щадить,
Не мог он ямба от хорея,
Как мы ни бились, отличить.
 
 
(1-XLIII)
Онегин дома заперся,
Зевая, за перо взялся,
Хотел писать – но труд упорный
Ему был тошен; ничего
Не вышло из пера его…
 
 
(8-XXXVIII)
А точно: силой магнетизма
Стихов российских механизма
Едва в то время не постиг
Мой бестолковый ученик.
 

Никаких преувеличений в оценках Пушкина поэтических способностей Онегина не было – вот собственноручное письмо Онегина Татьяне корявым слогом, с глагольной рифмой и двумя сердцами:

 
(8-XXXII)
Еще одно нас разлучило…
Несчастной жертвой Ленский пал…
Ото всего, что сердцу мило,
Тогда я сердце оторвал;
 

Бедняга хочет увлечь этим Татьяну. Татьяна, проделавшая такой большой путь в романе, не могла по воле автора рухнуть в объятия графомана Онегина.

Сюжетная линия Онегина – история страданий пустого и эмоционально нестабильного человека, совершившего убийство, а Татьяна – здоровое начало в развитии, отказ от прежних заблуждений. Онегин в ногах у Татьяны в финале – это завершение основных сюжетных линий повествования, это достоинство Татьяны и ничтожность Онегина, это итог всему.

А про сюжетную линию Музы напишем как-нибудь потом.

Онегин и Ленский

Попытаемся установить, какого поэта и какую ревность имел в виду Лермонтов в своих строчках:

 
Как тот поэт, неведомый, но милый
Добыча ревности глухой.
 

В мае 1820 года в деревню переезжает Онегин.

 
(2-VI)
В свою деревню в ту же пору
Помещик новый прискакал
И столь же строгому разбору
В соседстве повод подавал.
По имени Владимир Ленский,
 

В деревне Онегин знакомится и сближается с Ленским – ровесником и новым помещиком, недавно унаследовавшим свое имение. Главные слова здесь «помещик новый». Владимир был соседом Лариных, он рос рядом с Ольгой, но новым помещиком он стал только в 1820 году, – вероятно, достигнув совершеннолетия.

 
(2-XII)
Богат, хорош собою, Ленский
Везде был принят как жених;
Таков обычай деревенский;
Все дочек прочили своих
За полурусского соседа…
 

Ленский получил некоторое образование в либеральном Геттингене и прослыл за полурусского у местных острословов. Поначалу никто из соседей не догадывался о планах женитьбы Владимира и Ольги, его везде принимают как возможного жениха для своих дочерей на выданье. Ленские-Ларины держали свои намерения и секреты в тайне от всех.

Пушкин создает Ленского с большой долей иронии и без какой-либо идеализации. В голове Ленского стоял плотный розовый туман, вполне естественный для 17-летнего поэта:

 
(2-VIII)
Он верил, что душа родная
Соединиться с ним должна,
Что, безотрадно изнывая,
Его вседневно ждет она;
Он верил, что друзья готовы
За честь его приять оковы
И что не дрогнет их рука
Разбить сосуд клеветника;
Что есть избранные судьбами,
Людей священные друзья;
Что их бессмертная семья
Неотразимыми лучами
Когда-нибудь нас озарит
И мир блаженством одарит.
 

А стихи с тем же розовым туманом не отличались зрелостью или оригинальностью:

 
(2-X)
Он пел любовь, любви послушный,
И песнь его была ясна,
Как мысли девы простодушной,
Как сон младенца, как луна
В пустынях неба безмятежных,
Богиня тайн и вздохов нежных;
Он пел разлуку и печаль,
И нечто, и туманну даль,
И романтические розы;
Он пел те дальные страны,
Где долго в лоно тишины
Лились его живые слезы;
Он пел поблеклый жизни цвет
Без малого в осьмнадцать лет.
 
 
(2-XIII)
Сперва взаимной разнотой
Они друг другу были скучны;
Потом понравились; потом
Съезжались каждый день верхом
И скоро стали неразлучны.
Так люди (первый каюсь я)
От делать нечего друзья.
 

Дружба Онегина с Ленским связана не только с общими интересами, отчасти вкусами и темами для бесед, но и с недостатком общения в деревне, «от делать нечего». Сближение происходило постепенно, но приятельские отношения были прочными.

 
(3-IV)
Скорей! пошел, пошел, Андрюшка!
Какие глупые места!
 

Побывав вместе с Владимиром в гостях у Лариных и убедившись, что Ленский влюблен всерьез, Онегин испытывает сильное раздражение. По каким-то причинам он не рад увлечению друга Ольгой.

 
(3-V)
Скажи: которая Татьяна?»
– Да та, которая грустна
И молчалива, как Светлана,
Вошла и села у окна. —
«Неужто ты влюблен в меньшую?»
– А что? – «Я выбрал бы другую,
Когда б я был, как ты, поэт.…»
 

Сравнивая сестер, Онегин пытается очернить Ольгу в глазах Владимира:

 
(3-V)
«В чертах у Ольги жизни нет,
Точь-в-точь в Вандиковой Мадонне:
Кругла, красна лицом она,
Как эта глупая луна
На этом глупом небосклоне».
 

Пребывая в сильном раздражении, Онегин борется за внимание Ленского – он настойчиво стремится принизить Ольгу, эпитет «глупая» повторен два раза. Здесь проявляются речевые и психологические характеристики Онегина, важные в дальнейшем: негативные и резкие суждения, эгоизм, возможно – чрезмерное самолюбие, которое пострадало от того, что Ленский отдаляется от него, то есть ревность. Ленский решил не продолжать разговор, проявив выдержку и самообладание в этом эпизоде.

 
(4-XLVIII)
Ах, милый, как похорошели
У Ольги плечи, что за грудь!
Что за душа!..
 

У 12-летней Ольги прорисовываются формы, которые приятно волнуют несколько нетрезвого Ленского. Онегин не разделяет энтузиазма друга.

 
(4-XLIX)
«Да, Татьяны именины
В субботу. Оленька и мать
Велели звать, и нет причины
Тебе на зов не приезжать». —
«Но куча будет там народу
И всякого такого сброду…» —
«И, никого, уверен я!
Кто будет там? своя семья.
Поедем, сделай одолженье!
Ну, что ж?» – «Согласен». – «Как ты мил!»
 

Владимир передает Онегину приглашение от Ольги и Прасковьи на именины Татьяны. Следует обратить внимание на два важных обстоятельства: во-первых, приглашение на именины Татьяны Онегину шлют мать и Ольга, а не сама Татьяна, а во-вторых, Ленский уверил Онегина, что праздник планируется провести в узком семейном кругу, что чужих и соседей там не будет.

 
(5-XXXI)
Чудак, попав на пир огромный,
Уж был сердит.
 

Увидев, что на именины съехалось все общество, Онегин понял, что обманут, и испытал свой обычный приступ раздражения, но это еще не решение мстить Ленскому.

 
(5-XXXI)
Но, девы томной
Заметя трепетный порыв,
С досады взоры опустив,
Надулся он и, негодуя,
Поклялся Ленского взбесить.
 

Замеченное Онегиным смущение Татьяны вызвало в нем досаду, – вот тогда раздражение возросло настолько, что Онегин решает отомстить Ленскому за предательство – обман и попытку сводничества. Прасковья Ларина, ранее привыкшая манипулировать мужем, видя страдания Татьяны, которые ни для кого не были секретом, по-видимому, решила через Владимира свести Татьяну и Онегина. Влюбленность Татьяны, склонность Прасковьи к манипулированию мужчинами, раздражительность Онегина, незрелость Ольги и вспыльчивость Ленского – все вместе привело к дуэли.

 
(1-XXXVIII)
Недуг, которого причину
Давно бы отыскать пора,
Подобный английскому сплину,
Короче: русская хандра
Им овладела понемногу;
Он застрелиться, слава Богу,
Попробовать не захотел,
Но к жизни вовсе охладел.
 

Первый звоночек грядущих событий прозвучал уже в самом начале романа. Русская хандра, которой страдал Онегин, – это то, что мы теперь называем депрессией. Он страдал от подавленного, угнетенного настроения, апатии. Онегин был эмоционально нестабильным, – подверженным упадкам духа и настроения с ранней молодости, еще до того, как развернулись события, повлекшие гибель Ленского.

 
(5-XXVIII)
Какая радость: будет бал!
 

Приезд музыкантов на праздник стал для девочек приятным сюрпризом, – хотя именины проводились как светское торжество для соседей и друзей, танцы заранее не планировались. Решение имитировать ухаживания за Ольгой принято Онегиным спонтанно – он тоже не мог знать заранее, что будут танцы.

 
(5-XLI)
Онегин, втайне усмехаясь,
Подходит к Ольге. Быстро с ней
Вертится около гостей,
Потом на стул ее сажает,
Заводит речь о том, о сем;
Спустя минуты две потом
Вновь с нею вальс он продолжает;
Все в изумленье. Ленский сам
Не верит собственным глазам.
 

Ольга не понимает, что ее используют чтобы дразнить Ленского. Неловкости происходящему придает то обстоятельство, что у нее с Ленским уже назначена свадьба,

 
(4-L)
Чрез две недели
Назначен был счастливый срок.
И тайна брачныя постели
И сладостной любви венок,
 

поэтому принимать демонстративные ухаживания Онегина было неосмотрительно с ее стороны.

 
(5-XLIV)
В негодовании ревнивом
Поэт конца мазурки ждет
И в котильон ее зовет.
 

Ревность Ленского вспыхнула внезапно, его выдержки уже не хватило. Однако, Владимира можно понять – Онегин вторгся туда, куда не следовало, отношения Ленских с Лариными касаются только их. Ленский мог бы считать поступок Онегина оскорблением, явным публичным указанием на незрелость 12-летней Ольги. Хотя никаких особых оснований к такой трактовке событий Ленским в тексте нет, такой мотив мог подразумеваться по умолчанию. В. Набоков: «…Читатели остаются в полном недоумении относительно причин дуэли между Онегиным и Ленским и не могут понять всех ее подробностей, если только не воспринимают ее как должное, как некое действо, происходящее по законам странной „феодальной“ легенды или оперного либретто. На самом же деле для благородного человека в 1820 г. во всем цивилизованном мире было совершенно естественно вызвать на дуэль того, кто вел себя по отношению к нему и его невесте так, как на балу у Лариных вел себя Онегин…».

Состояние Ленского претерпело существенные перемены в течение короткого времени после выходки Онегина:

 
(6-XII)
Теперь сомненья решены:
Они на мельницу должны
Приехать завтра до рассвета,
Взвести друг на друга курок
И метить в ляжку иль в висок.
 

Сначала он вспыхнул ревностью, он взбешен и жаждет мести.

 
(6-XIII)
Он думал Оленьку смутить,
Своим приездом поразить;
Не тут-то было: как и прежде,
На встречу бедного певца
Прыгнула Оленька с крыльца,
Подобна ветреной надежде,
Резва, беспечна, весела,
Ну точно та же, как была.
 

Но его решимость быстро тает, поскольку Ольга не придала значения ухаживаниям Онегина и своему поведению: «Славно потанцевали – И что с того?».

 
(6-XIV)
«Зачем вечор так рано скрылись?» —
Был первый Оленькин вопрос.
 
 
(6-XIV)
Исчезла ревность и досада
Пред этой ясностию взгляда,
Пред этой нежной простотой,
Пред этой резвою душой!..
 

Ревность Ленского быстро утихла, и его мотивировка поменялась – он уже не сердится на Ольгу, а представляет себя ее спасителем:

 
(6-XVII)
Он мыслит: «Буду ей спаситель.
Не потерплю, чтоб развратитель
Огнем и вздохов и похвал
Младое сердце искушал;
 
 
(6-XIV)
Он счастлив, он почти здоров…
 
 
XV. XVI. XVII
И вновь задумчивый, унылый,
 

Ленский постоянно колеблется, его эмоциональный фон лабилен, поэтому не его ревность имел в виду Лермонтов.

 
(6-X)
Он обвинял себя во многом:
Во-первых, он уж был неправ,
Что над любовью робкой, нежной
Так подшутил вечор небрежно.
 

Вот только теперь, получив картель, Онегин начинает самоанализ:

 
(6-X)
Евгений, Всем сердцем юношу любя…,
 

Можно много рассуждать о том, почему поединок не отменили из-за опоздания Онегина и почему Зарецкий ничего не сделал для примирения сторон, хотя был обязан. Суть не в этом. Онегин не всегда вел себя надлежащим образом, но он не злодей, у него не было мыслей о смерти, своей или чужой, равно как и особых угрызений совести перед поединком. Накануне он спал сном праведника и проспал дуэль.

 
(6-XI)
Он мог бы чувства обнаружить,
А не щетиниться, как зверь;
Он должен был обезоружить
Младое сердце.
 

Онегин укоряет себя, что не проявил покладистости, такта, выдержки. Он понимает, что им упущена возможность повлиять на события, – сказалось отсутствие у него развитых социальных навыков.

 
(6-XI)
К тому ж – он мыслит – в это дело
Вмешался старый дуэлист;
Он зол, он сплетник, он речист…
 

К тому же проявляются страх Онегина перед общественными условностями в вопросах дуэлей и чести, равно как и роль авантюриста Зарецкого.

 
(6-XXXV)
Убит!.. Сим страшным восклицаньем
Сражен, Онегин с содроганьем
Отходит и людей зовет.
 

Онегин недооценил ситуацию вначале, затем действовал в вынужденных обстоятельствах, а потом стрелял первым, надеясь промазать. Он имитировал дуэль, притворялся дуэлянтом, а Ленский убит им непреднамеренно. Онегин не мог стрелять откровенно в воздух – Зарецкий потребовал бы провести дуэль повторно, он стрелял так, чтобы пуля пролетела рядом, мимо. Ленский убит по стечению обстоятельств – Онегин промахнулся, не попал куда хотел. Какой из него стрелок-дуэлянт? Он пародия на дуэлянта – у него слабое зрение, как он мог видеть куда ему целиться? Он ведь в театрах всегда пользовался лорнетом.

В своих многочисленных лирических отступлениях рассказчик-Пушкин не скупится на детали, он в красках создает подробные визуальные картины всяких мелочей. А вот сцена поединка как будто набросана одним карандашом: – фокус внимания на пистолете, минимум эпитетов, мало конкретики, нет лишних подробностей, использованы отвлеченные образы, блеклые цвета. Такая передача дуэли соответствует восприятию ее Онегиным из будущего, когда болезненные обстоятельства уже частично вытеснены из сознания. В сцене поединка показаны оглушенность и оцепенение Онегина, там впервые появляются ужас и паника, когда тот смотрит на смертельно раненного им Ленского.

Много позднее, уже отбыв домашний арест и возвратившись из путешествия, Онегин получил холодный и презрительный прием в обществе, резко контрастирующий с прежним успехом:

 
(8-VII)
Но это кто в толпе избранной
Стоит безмолвный и туманный?
Для всех он кажется чужим.
Мелькают лица перед ним,
Как ряд докучных привидений.
Что, сплин иль страждущая спесь
В его лице? Зачем он здесь?
Кто он таков? Ужель Евгений?
 
 
(8-XII)
Предметом став суждений шумных,
Несносно (согласитесь в том)
Между людей благоразумных
Прослыть притворным чудаком,
Или печальным сумасбродом,
Иль сатаническим уродом,
Иль даже демоном моим.
 

Убив Ленского на дуэли без достаточных к тому причин, Онегин сильно навредил своей репутации. Пушкин перечисляет по нарастающей тяжести нелестные эпитеты, доставшиеся Онегину в обществе, не без юмора упоминая даже себя в качестве вдохновителя злодея по версии сплетников. Разумеется, Онегин не был жестоким злодеем, он не мог предвидеть, что Ленский погибнет по его вине и не хотел этого. События, приведшие к гибели поэта Ленского, стали следствием глухой ревности Онегина, и именно ее имел в виду Лермонтов. Хотя гибель Ленского невозможно оправдать, Онегин в какой-то мере сам стал жертвой собственной эмоциональной нестабильности и эгоизма.

Онегин и Пушкин

Уникальная особенность романа «Евгений Онегин» заключается в том, что главные сюжетные линии Онегина-Татьяны и Онегина-Ленского не передают основного содержания произведения. Более того, они уводят читателя от его понимания – чем больше тот думает о Татьяне и Ленском, тем труднее ему прийти к мысли, что это здесь не самое важное. Суть романа начинает открываться только для тех, кто слышит, что повествование ведет не один рассказчик, а двое, причем они делают это одновременно, часто споря между собой и перебивая друг друга. В качестве первого рассказчика присутствует условный Пушкин, а в качестве второго повествователя выступает сам Онегин. Онегин фигурирует в романе как главный герой и одновременно как соавтор рассказчика-Пушкина, в текст которого он вносит собственные дополнения и оценки, произвольно комментируя события. Ключевыми подсказками являются: эпиграф романа, который дает прямое указание читателю, с характеристикой Онегина и его мотивов участия в повествовании; посвящение к роману; письмо Татьяны, хранимое рассказчиком-Онегиным; некоторые другие указания в тексте, содержащие прямые подсказки, или где читателю от первого лица сообщают сведения, обладать которыми мог только Онегин. Косвенным указанием можно считать рисунок, выполненный Пушкиным для первого издания первой главы «Евгения Онегина», где поэт изображен рядом с Онегиным на набережной Невы.

Эпиграф к роману: «Проникнутый тщеславием, он обладал сверх того еще особенной гордостью, которая побуждает признаваться с одинаковым равнодушием в своих как добрых, так и дурных поступках, – как следствие чувства превосходства: быть может мнимого. Из частного письма (франц.)». Как совершенно справедливо отмечает А. Барков: «Это – пушкинская характеристика Онегина, но не персонажа сказа самого Онегина, а Онегина – автора своих мемуаров».

И далее он же: «Первой главе предшествует посвящение: „Не мысля гордый свет забавить, Вниманье дружбы возлюбя, Хотел бы я тебе представить Залог достойнее тебя […] “. Сразу бросается в глаза двусмысленность выражения „Залог достойнее тебя“ (это – единственный случай в творческой биографии Пушкина, когда он использовал сравнительную степень этого прилагательного); возникает вопрос: кому адресовано это посвящение? Адресат явно знает писавшего и находится с ним в „пристрастных“ отношениях».

Почему посвящение – авторская мистификация? Потому что любой текст, помещенный после эпиграфа, сразу становится частью художественного произведения. Такое «посвящение» может быть адресовано только кому-то из персонажей повествования, а не реально существующим лицам вне текста. Только литературный персонаж не возмутится от сравнительной формы «достойнее», только о нем автор знает нечто, не известное пока другим, и поэтому имеет право высказаться именно таким, не совсем лестным образом.

Можно полагать, что рассказчик-Пушкин, «вниманье дружбы возлюбя», то есть, состоящий в дружеских отношениях с адресатом (о дружбе Пушкина и Онегина есть сведения в первой главе романа, и об этом же сообщает рисунок Пушкина), написал повествование со слов приятеля и шлет ему свое сочинение для правки и комментариев. При этом рассказчик-Пушкин извиняется перед Онегиным за то, что уровень созданного не соответствует его собственным требованиям к произведению и не достиг всех ожиданий, возлагавшихся на него. «Хотел бы я тебе представить // Залог достойнее тебя» означает, что написанный текст был изначально задуман как художественный портрет Онегина, превосходящий того реального Онегина, которого Пушкин знает, что его целью было выделить лучшие качества главного героя. «Рукой пристрастной» – прямое указание на Онегина как на того, кто имеет отношение к повествованию как соавтор и одновременно является адресатом посвящения.

Поскольку в романе два рассказчика, от читателя требуется умение на слух отличать стихи Пушкина от стилизации, созданной им для языка Онегина. Каким образом читатель может различить голоса повествователей? Как рассказчик, Онегин обладает собственными речевыми метками, позволяющими стилистически и интонационно выделять написанное им. Немаловажно и то, что его суждения часто по смыслу противоречат мыслям рассказчика-Пушкина. Язык и суждения рассказчика-Онегина полностью соответствуют его эмоционально нестабильному, несдержанному, раздражительному характеру. В качестве примера особенностей речи Онегина можно привести его высказывание о Татьяне:

 
(3-XXVI)
Она по-русски плохо знала,
Журналов наших не читала,
И выражалася с трудом
На языке своем родном,
 

В тексте есть высказывание Пушкина о Татьяне, с выражением его собственной эмпатии к ней, которое говорит совсем другое:

 
(5-IV)
Татьяна (русская душою,
Сама не зная почему)
С ее холодною красою
Любила русскую зиму,
 

Онегин использует бедную глагольную рифму «знала – читала», что довольно типично для его стихотворчества, а комический эффект создается некоторыми трудностями владения русским языком самим рассказчиком – им использована нелитературная форма «выражалася» и допущена инверсия в следующей строке. Кроме того, приведенная фраза – единственный случай, когда заимствование из французского можно использовать как речевую метку в романе. Фраза «она по-русски плохо знала», неестественная в русском языке, представляет собой кальку, прямой перенос слов из французского elle savait mal le russe. Во французском языке, в отличие от русского, такая конструкция является абсолютно корректной и указывает, что для рассказчика-Онегина использование французского языка было более естественным, чем русского. К слову, для обоих рассказчиков использование галлицизмов является нередким, поэтому галлицизмы нельзя использовать для разделения их речи.

Важной особенностью речи Онегина является практически полное отсутствие у него способностей к стихосложению. Рассказчик-Пушкин говорит об этом уже в самом начале повествования:

 
(1-VII)
Высокой страсти не имея
Для звуков жизни не щадить,
Не мог он ямба от хорея,
Как мы ни бились, отличить.
 

«Мы» – это Пушкин и сам Онегин, который ничего не достиг как поэт, несмотря на все совместные, свои и Пушкина, огромные усилия. Литературного таланта Онегину не было дано от природы. Впрочем, у Онегина также не было иллюзий в отношении своих поэтических дарований:

 
(3-V)
Когда б я был, как ты, поэт.
 

Вскоре рассказчик-Пушкин снова возвращается к теме неприспособленности Онегина к литературе:

 
(1-XLIII)
Онегин дома заперся,
Зевая, за перо взялся,
Хотел писать – но труд упорный
Ему был тошен; ничего
Не вышло из пера его…
 

У Онегина не было трудолюбия и способности выдерживать неизбежное напряжение в работе. Дважды повторенное уже в первой главе заявление о бездарности Онегина как литератора могло бы показаться навязчивым, но ведь есть и третье, почти в финале:

 
(8-XXXVIII)
А точно: силой магнетизма
Стихов российских механизма
Едва в то время не постиг
Мой бестолковый ученик.
 

В финале Пушкин дает ироническую и презрительную характеристику соавтору. Онегин так и не стал поэтом, он оказался полностью неспособным к этому труду.

Полное и развернутое представление о самостоятельном поэтическом творчестве Онегина создают «Отрывки из путешествия Онегина» – удивительно смешной и полностью пародийный образец собственного стиля Онегина, творчество графомана и искорки смеха Пушкина, которые предлагаются читателю в помощь.

Предварительно помянув девятый вал, который топит, а не выносит, а для подсказки непонятливым навалив каменьев:

 
Я девять песен написал;
На берег радостный выносит
Мою ладью девятый вал —
Хвала вам, девяти каменам, и проч.
 

– и закончив пять строчек канцелярским «и проч.», Пушкин издевается над Катениным, с которым у него, видимо, были сложные отношения: «П.А.Катенин (коему прекрасный поэтический талант не мешает быть и тонким критиком) заметил нам, что сие исключение, может быть и выгодное для читателей, вредит, однако ж, плану целого сочинения; ибо чрез то переход от Татьяны, уездной барышни, к Татьяне, знатной даме, становится слишком неожиданным и необъясненным. – Замечание, обличающее опытного художника».

Далее Пушкин открыто пародирует себя в композиционной неразберихе с невообразимой онегинской рифмой «утеса – черкеса»:

 
Пред ним парит орел державный,
Стоит олень, склонив рога;
Верблюд лежит в тени утеса,
В лугах несется конь черкеса,
И вкруг кочующих шатров
Пасутся овцы калмыков…
 

Затем он устами Онегина предлагает нелицеприятное описание Нижегородской ярмарки:

 
Сюда жемчуг привез индеец,
Поддельны вины европеец;
Табун бракованных коней
Пригнал заводчик из степей,
Игрок привез свои колоды
И горсть услужливых костей;
Помещик – спелых дочерей,
А дочки – прошлогодни моды.
 

– и двусмысленную похвалу Крыму:

 
Прекрасны вы, брега Тавриды,
Когда вас видишь с корабля,
 

– а продолжает в том же духе, упоминая сердитого на Россию поляка Мицкевича:

 
Там закололся Митридат,
Там пел Мицкевич вдохновенный
И посреди прибрежных скал
Свою Литву воспоминал.
 

Тут уместно вспомнить о творчестве А. Мицкевича в Крыму:

В развалинах лежит стен крепостных громада,

Прославивших тебя, неблагодарный Крым!

Они – как черепа по склонам гор крутым,

В них поселился гад и люд ничтожней гада.

Адам Мицкевич. Крымские сонеты.

(перевод В. Коробова)

– рисует утрированную и пародийную картину русской деревни:

 
Люблю песчаный косогор,
Перед избушкой две рябины,
Калитку, сломанный забор,
 

– и идет далее, не стесняясь бедных рифм:

 
Одессу звучными стихами
Наш друг Туманский описал,
Но он пристрастными глазами
В то время на нее взирал.
 

Завершая фейерверк и не слишком заботясь о связности мыслей, переходит к географическим подробностям, объявляя Одессу грязным городом:

 
А где, бишь, мой рассказ несвязный?
В Одессе пыльной, я сказал.
Я б мог сказать: в Одессе грязной —
И тут бы, право, не солгал.
 

– и заканчивает, потеряв нить повествования, увлеченный банальным описанием ночной природы:

 
Но поздно. Тихо спит Одесса;
И бездыханна и тепла
Немая ночь. Луна взошла,
Прозрачно-легкая завеса
Объемлет небо. Все молчит;
Лишь море Черное шумит…
 
 
Итак, я жил тогда в Одессе…
 

Четвертая глава – первая, не отредактированная рассказчиком-Пушкиным. Она дает возможность читателю начать разбор романа «по голосам», поскольку в ней впервые происходит эмоционально насыщенная перекличка и видно радикальное несовпадение речевых стилей и оценок (например, в отношении Баратынского) между соавторами-рассказчиками, что позволяет легко отделить речь каждого. В диалоге видны тот самый «залог, достойнее тебя» и реакция на него Онегина:

 
(4-XII и далее)
Минуты две они молчали,
Но к ней Онегин подошел.
 

Рассказчик-Пушкин пересказывает проповедь Онегина Татьяне, стремясь одновременно получить одобрение его отказа у читателя. В самом деле, что ещё мог сделать Онегин с излияниями чувств 13-летней девочки, переживающей свой первый гормональный удар?

 
(4-XIX—XXII)
А что? Да так.
Я усыпляю
Пустые, черные мечты;
 

Строфы с XIX по XXII – это длинная вставка Онегина, который не разделяет намерений соавтора. Его строфа XIX целиком обращена на себя, и он беспощаден. Здесь присутствуют самобичевание, едкий сарказм, фрустрация, заниженная самооценка, депрессивное настроение (черная меланхолия), безысходность, черный юмор. Далее звучат брюзжание, глухое раздражение.

 
(4-XXIII)
Что было следствием свиданья?
Увы, не трудно угадать!
Здесь снова Пушкин.
 
 
(4-XXX)
Но вы, разрозненные томы
Из библиотеки чертей,
Великолепные альбомы,
Мученье модных рифмачей,
Вы, украшенные проворно
Толстого кистью чудотворной
Иль Баратынского пером.
Пускай сожжет вас Божий гром!
 

И вот еще один ключевой фрагмент четвертой главы – третье поминание Баратынского, на этот раз от Онегина – в отличие от двух предыдущих случаев от Пушкина, здесь нет никакого пиетета и присутствует дважды перенесенное ударение – «библиОтека» и «украшЕнные». Такие стихи, разумеется, не могли бы принадлежать Пушкину. Онегин демонстрирует фрустрацию, желчь, раздражение, злобу, агрессию и сниженный эмоциональный фон.

Вот примерный разбор «по голосам» первой главы романа:

 
(1-I)
Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог.
 

Вся первая строфа – прямая речь и неискаженные мысли Онегина.

 
(1-II) – (1-XVIII)
 

С II по XVIII строфы Пушкин дает описание быта и привычек Онегина в Петербурге. Стиль повествования Пушкина – легкий, летящий; настроение бодрое, приподнятое, даже праздничное; отношение рассказчика-Пушкина к тем, о ком он рассказывает, – всегда ровное, позитивное и благожелательное. Последние две строчки XVIII строфы

 
Там, там под сению кулис
Младые дни мои неслись.
 

принадлежат Онегину.

 
(1-XIX)
Мои богини! что вы? где вы?
Внемлите мой печальный глас:
Всё те же ль вы? другие ль девы,
Сменив, не заменили вас?
 

Внезапная и резкая перемена настроения и ритма повествования. Вся XIX строфа принадлежит тоскующему Онегину. Слова:

 
И, устремив на чуждый свет
Разочарованный лорнет,
Веселья зритель равнодушный,
Безмолвно буду я зевать
И о былом воспоминать?
 

представляют собой подсказку читателю о личности рассказчика. Здесь находится отсылка к XXI строфе, где речь идет о том же – лорнете и зевании Онегина в театре, но уже не от первого лица, а от стороннего наблюдателя Пушкина.