Текст книги "Портрет рассказчика"

Он был среднего роста; стройный, тонкий стан его и широкие плечи доказывали крепкое сложение… его запачканные перчатки казались нарочно сшитыми по его маленькой аристократической руке… Его кожа имела какую-то женскую нежность…

Трудно понять, каким образом «стройный, тонкий стан» Печорина, признак женской фигуры, может доказывать его крепкое сложение. Можно предположить, что, наделив Печорина как женскими, так и мужскими чертами внешности, Лермонтов указывает на особенности характера этого человека.

– Если вы захотите еще немного подождать, – сказал я, – то будете иметь удовольствие увидаться с старым приятелем… – Ах, точно! – быстро отвечал он, – мне вчера говорили: но где же он?

Максим Максимыч не интересен Печорину. Он забыл, что Максим Максимыч находится рядом, и вспомнил о нем только после напоминания.

– А помните наше житье-бытье в крепости? Славная страна для охоты!.. Ведь вы были страстный охотник стрелять… А Бэла?.. Печорин чуть-чуть побледнел и отвернулся…

Максим Максимыч допустил простодушную бестактность. Напоминание о событиях в крепости неприятно Печорину, а сам Максим Максимыч, свидетель похищения и смерти Бэлы, способный запросто рассказать эту историю первому встречному, становится опасен ему. Печорин хочет как можно быстрее завершить разговор и уехать. Его поспешный отъезд похож на бегство, поскольку до разговора с Максимом Максимычем Печорин не торопился в дорогу.

– У меня остались ваши бумаги, Григорий Александрович… я их таскаю с собой… … Что мне с ними делать?.. – Что хотите! – отвечал Печорин. – Прощайте…

Удивительна легкость, с которой Печорин расстается со своим журналом, оставляя его в чужих руках, тем более что позже мы прочитаем в его журнале следующие строки: «Ведь этот журнал пишу я для себя, и, следовательно, все, что я в него ни брошу, будет со временем для меня драгоценным воспоминанием».

Традиционно считается, что личный дневник раскрывает сокровенные мысли своего автора, однако нет никаких оснований считать, что в своем журнале Печорин был до конца честен и всегда писал там именно то, что думал или чувствовал. В любом случае, он не переживал по поводу того, что его записи могут быть преданы огласке.

Повесть «Тамань» завершает формирование психологического портрета Печорина. Первоначальные выводы о Печорине, которые читатель мог сделать по повести «Бэла», находят здесь подтверждение. Печорин обладает способностью безошибочно оценивать людей и обстоятельства, он легко идет на риск, который граничит с безрассудством, целеустремленно добивается желаемого, не ограничивая себя при этом в средствах, использует разнообразные приемы манипулирования людьми.

В голове моей родилось подозрение, что этот слепой не так слеп, как оно кажется…

Печорин заинтригован слепым. Именно поэтому он решает проследить за ним до берега и становится свидетелем разговора слепого и девушки.

Отважен был пловец, решившийся в такую ночь пуститься через пролив на расстояние двадцати верст, и важная должна быть причина, его к тому побудившая! Думая так, я с невольном биением сердца глядел на бедную лодку… Надо было вернуться домой; но, признаюсь, все эти странности меня тревожили, и я насилу дождался утра.

Печорин эмоционально вовлечен в ситуацию.

Печь была жарко натоплена, и в ней варился обед, довольно роскошный для бедняков.

Печорин догадывается, что эти люди – не те, за кого себя выдают.

Она была далеко не красавица, но я имею свои предубеждения также и насчет красоты. В ней было много породы… порода в женщинах, как и в лошадях, великое дело…

Увлечение Печорина женщинами не носит выраженного чувственного характера, он относится к женской красоте рассудочно, как эстет. Печорин замечает и ценит женскую грацию, стиль, изящество, но его восприятие красивых женщин похоже скорее на созерцание произведений искусства.

«А если б я, например, вздумал донести коменданту?»

После того, как прямое давление на слепого не достигло результата, Печорин пытается шантажировать девушку.

Я заткнул за пояс пистолет и вышел.

Печорин не заблуждается насчет истинных причин, побудивших девушку назначить ему свидание. Отправляясь на встречу с ней, он предвидит опасность и принимает необходимые меры предосторожности.

…Я подкрался, подстрекаемый любопытством, и прилег в траве над обрывом берега…

Удивительно, что, даже пережив покушение на свою жизнь, Печорин не оставляет первоначального намерения разобраться в обстоятельствах, связанных с этими людьми.

Часть вторая

Жены местных властей, так сказать хозяйки вод, были благосклоннее; у них есть лорнеты, они менее обращают внимания на мундир, они привыкли на Кавказе встречать под нумерованной пуговицей пылкое сердце и под белой фуражкой образованный ум.

Тема чувствительного сердца под грубой шинелью несколько раз встречается в повести в разных смыслах и контекстах.

Оборачиваюсь: Грушницкий! Мы обнялись. Я познакомился с ним в действующем отряде. Он был ранен пулей в ногу и поехал на воды с неделю прежде меня. …Я его также не люблю: я чувствую, что мы когда-нибудь с ним столкнемся на узкой дороге, и одному из нас несдобровать.

Печорин подробно описывает внешность, характер и привычки Грушницкого, причем весьма нелестным образом. Слегка удивляет, что при всех отталкивающих характеристиках он уделяет Грушницкому так много внимания в своем журнале. Возможно, Печорин пишет о нем далеко не все, что думает, и по каким-то причинам не раскрывает свои отношения с этим человеком. Детализация, с которой Лермонтов вводит Грушницкого в повествование, определенно указывает на то, что это персонаж первого плана, которому предстоит сыграть одну из главных ролей.

В эту минуту прошли к колодцу мимо нас две дамы: одна пожилая, другая молоденькая, стройная. Их лиц за шляпками я не разглядел…

В этих двух коротких предложениях находится главный ключ к роману, полностью раскрывающий расстановку в нем действующих лиц. Основной женский персонаж художественного произведения, предмет страсти и соперничества героя и антигероя, не может быть представлен читателю с лицом, закрытым шляпкой, да еще в сопровождении маменьки, как незрелая девица. Не случайно нигде в романе читатель не найдет сколько-нибудь подробного описания внешности княжны. На переднем плане сцены у колодца, как и всей повести, находятся два персонажа – Печорин и Грушницкий, они показаны с наибольшей детализацией. Княжна расположена в глубине в сопровождении княгини, ее лицо скрыто, обозначен только силуэт. Лермонтов вводит в повествование княжну Мери в качестве вспомогательного персонажа второго плана без самостоятельной сюжетной линии, и основная коллизия будет определяться противостоянием Печорина и Грушницкого, а не борьбой Печорина за княжну.

Эта гордая знать смотрит на нас, армейцев, как на диких. И какое им дело, есть ли ум под нумерованной фуражкой и сердце под толстой шинелью?

Грушницкий – антипод и зеркальное alter ego Печорина. Фраза, которую произносит Грушницкий при формальной схожести, зеркально противоположна по смыслу словам Печорина: «…Они менее обращают внимания на мундир, они привыкли на Кавказе встречать под нумерованной пуговицей пылкое сердце и под белой фуражкой образованный ум». Этим зеркалом Лермонтов указывает на противостояние двух главных персонажей повести, а также на связь между ними.

– Эта княжна Мери прехорошенькая, – сказал я ему. – У нее такие бархатные глаза – именно бархатные: я тебе советую присвоить это выражение, говоря об ее глазах; нижние и верхние ресницы так длинны, что лучи солнца не отражаются в ее зрачках. Я люблю эти глаза без блеска: они так мягки, они будто бы тебя гладят… Впрочем, кажется, в ее лице только и есть хорошего… А что, у нее зубы белы? Это очень важно! жаль, что она не улыбнулась на твою пышную фразу.

Никаких бархатных глаз княжны Печорин рассмотреть не мог, поскольку, как следует из написанного чуть ранее, не разглядел ее лица. На самом же деле, он глубоко задет и травмирован тем, что Грушницкий продемонстрировал при нем свое увлечение княжной. Сказанная Печориным язвительная фраза есть ни что иное, как моментальная болезненная реакция на травму и попытка поддеть Грушницкого, но никак не восхищение внешностью княжны. Важно отметить, что речь в сцене у колодца идет не о соперничестве двух героев повести ради прекрасной дамы, а о сильных чувствах и ревности одного мужского персонажа к другому. Лермонтов в этом эпизоде рвет с традициями классического романтизма, сохраняя только его внешние атрибуты.

– Ты говоришь о хорошенькой женщине, как об английской лошади, – сказал Грушницкий с негодованием.

Грушницкий не понимает, что, сравнивая княжну с лошадью, Печорин ревнует и провоцирует его самого.

Легче птички она к нему подскочила, нагнулась, подняла стакан и подала ему с телодвижением, исполненным невыразимой прелести; потом ужасно покраснела, оглянулась на галерею и, убедившись, что ее маменька ничего не видала, кажется, тотчас же успокоилась.

Автор подчеркивает несамостоятельность княжны Мери, ее зависимость от мнения матери.

Я лгал; но мне хотелось его побесить. … Признаюсь еще, чувство неприятное, но знакомое пробежало слегка в это мгновение по моему сердцу; это чувство – было зависть…

Печорин неискренен в своем журнале. Речь в действительности идет о ревности.

– Княжна сказала, что она уверена, что этот молодой человек в солдатской шинели разжалован в солдаты за дуэль… – Надеюсь, вы ее оставили в этом приятном заблуждении… – Разумеется. – Завязка есть! – закричал я в восхищении, – об развязке этой комедии мы похлопочем… – И вы в самом деле хотите волочиться за княжной?.. – Напротив, совсем напротив!.. Доктор, наконец я торжествую: вы меня не понимаете!..

Печорин узнает от Вернера, что княжна неверно оценила Грушницкого и намерен сыграть на этом, разрушив их отношения. Княжна ошибочно думает, что Грушницкий разжалован из офицеров за дуэль, и испытывает к нему интерес и сострадание. Будет достаточно сообщить ей, что он всего лишь юнкер и никаких романтических подвигов за ним нет, чтобы ее интерес к Грушницкому пропал. Кроме того, Печорин постепенно, не раскрывая своих намерений перед Грушницким, хочет увлечь княжну собой. Как только княжна явно отдаст ему предпочтение, а Грушницкий поймет, что отвергнут, по самолюбию Грушницкого будет нанесен внезапный сокрушительный удар. Таким образом, Печорин играет на гипертрофированном самолюбии Грушницкого, используя княжну Мери в качестве средства для манипуляций. Никаких других, более серьезных намерений в отношении княжны у Печорина нет. Восхищение и воодушевление Печорина во время разговора с Вернером связаны с предвкушением сильных эмоций от задуманной интриги с Грушницким, а не с увлечением княжной.

Мы встречаемся каждый день у колодца, на бульваре; я употребляю все свои силы на то, чтоб отвлекать ее обожателей, блестящих адъютантов, бледных москвичей и других, – и мне почти всегда удается.

Отвлекая окружение княжны, Печорин привлекает ее внимание к себе.

…да солдатская шинель в глазах чувствительной барышни тебя делает героем и страдальцем. Грушницкий самодовольно улыбнулся. – Какой вздор! – сказал он. – Я уверен, – продолжал я, – что княжна в тебя уж влюблена! Он покраснел до ушей и надулся. О самолюбие! ты рычаг, которым Архимед хотел приподнять земной шар!..

Одновременно он играет с Грушницким, распаляя того и готовя предстоящий удар по его самолюбию.

…но что небо не хотело соединить ее с ним, потому что на нем была солдатская шинель, хотя под этой толстой серой шинелью билось сердце страстное и благородное. Грушницкий ударил по столу кулаком и стал ходить взад и вперед по комнате. Я внутренно хохотал и даже раза два улыбнулся, но он, к счастью, этого не заметил.

Печорин почти открыто смеется над Грушницким, намекая на его пышную фразу про страстное и благородное сердце под толстой шинелью. Грушницкий не чувствует издевки и провокации. Здесь становится понятно, насколько глубже разбирается в людях Печорин. Грушницкий считает армейскую шинель безусловным указанием на ущербность владельца и переживает по этому поводу. Печорин думает иначе: «…они привыкли на Кавказе встречать под нумерованной пуговицей пылкое сердце и под белой фуражкой образованный ум.» При всем цинизме, оценка окружающих Печориным имеет больше нюансов и оттенков, и она не столь категорична, как представления Грушницкого.

Смотрю: в прохладной тени его свода, на каменной скамье сидит женщина, в соломенной шляпке, окутанная черной шалью, опустив голову на грудь; шляпка закрывала ее лицо.

Вера – уникальный женский персонаж в романе. Она единственная женщина, к которой Печорин относится бескорыстно и искренне. Печорин, Вера и княжна Мери образуют второй любовный треугольник повести. Обе женщины входят в повествование одинаково – как персонажи второго плана с закрытыми лицами, что указывает на их равнозначность в композиции. Интересно, что в первом треугольнике Печорин поступает с княжной по расчету, рационально и рассудочно. Его поступки с Верой во втором треугольнике определяются переживаниями и страстью. Эмоциональная составляющая и драматизм переживаний Печорина дополняют основную сюжетную линию и придают художественную полноту произведению.

– Я замужем! – сказала она. – Опять? Однако несколько лет тому назад эта причина также существовала, но между тем…

Вера – раннее, возможно, самое первое юношеское увлечение Печорина. Вера производит впечатление весьма зрелой дамы. Отношения с ней начались, когда она была замужем и у нее уже был сын, затем она овдовела, снова вышла замуж, и вот теперь они с Печориным опять встретились. Вера намного старше Печорина, настолько, что их открытые и продолжительные беседы в гостиных не вызывают ничьих подозрений. Не исключено, что возраст Веры – это обстоятельство, которое влечет Печорина к ней.

– И вам бы хотелось теперь меня утвердить в этом мнении? – отвечала она с иронической гримаской, которая, впрочем, очень идет к ее подвижной физиономии.

Печорин не питает к княжне Мери ни малейшей симпатии. Слова об иронической гримаске на подвижной физиономии можно написать скорее в отношении человека, к которому испытываешь презрение или легкое отвращение.

– Что ж? я был сам некогда юнкером, и, право, это самое лучшее время моей жизни! – А разве он юнкер?.. – сказала она быстро и потом прибавила: – А я думала…

Печорин выполняет первую часть своего плана – он вызывает княжну на разговор о Грушницком и как бы невзначай дает ей понять, что Грушницкий ею сильно переоценен.

…Ибо честолюбие есть не что иное как жажда власти, а первое мое удовольствие – подчинять моей воле все, что меня окружает…

Версия честолюбия и жажды власти над людьми – как мотив поведения Печорина – правдоподобна, поскольку хорошо согласуется с его поступками, но ее нельзя рассматривать в качестве окончательной. О более глубоких мотивах Печорин не говорит, однако его готовность к авантюрам и крайнему риску позволяет предполагать еще более глубокие и фундаментальные причины.

Да, такова была моя участь с самого детства…

Второй монолог Печорина о себе столь же лицемерный, как и первый. Эта «исповедь» имеет целью привлечь внимание к своей персоне, возбудить сострадание и жалость, сыграть на чувствах неопытной девушки.

В эту минуту я встретил ее глаза: в них бегали слезы; рука ее, опираясь на мою, дрожала; щеки пылали; ей было жаль меня! Сострадание – чувство, которому покоряются так легко все женщины, впустило свои когти в ее неопытное сердце…

Задуманное вполне удается. Печорин оценивает ситуацию хладнокровно и трезво, он добился желаемого и понимает это.

– Ты с нею танцуешь мазурку? – спросил он торжественным голосом. – Она мне призналась… – Ну, так что ж? А разве это секрет?

Именно здесь, а не в эпизоде дуэли находится кульминация отношений Печорина и Грушницкого. Печорин полностью приводит в исполнение свой план. Грушницкому нанесен решающий удар, он узнает, что отвергнут княжной. Важно отметить, что сюжетная линия столкновения Печорина и Грушницкого полностью совпадает с сюжетом конфликта Онегина и Ленского, в том числе и композиционно, по расстановке персонажей первого и второго планов. Рассказчик «Евгения Онегина» о Ленском и Ольге:

 
В негодовании ревнивом
Поэт конца мазурки ждет
И в котильон ее зовет.
 
 
ХLV
Но ей нельзя. Нельзя? Но что же?
Да Ольга слово уж дала
Онегину. О боже, боже!
Что слышит он? Она могла…
Возможно ль? Чуть лишь из пеленок,
Кокетка, ветреный ребенок!
Уж хитрость ведает она,
Уж изменять научена!
Не в силах Ленский снесть удара;
Проказы женские кляня,
Выходит, требует коня
И скачет. Пистолетов пара,
Две пули – больше ничего —
Вдруг разрешат судьбу его.
 
 
…
Заметив, что Владимир скрылся,
Онегин, скукой вновь гоним,
Близ Ольги в думу погрузился,
Довольный мщением своим.
 
 
А. С. Пушкин «Евгений Онегин».
 

Дуэль Онегина и Ленского происходит из-за вспыльчивости Ленского, сознательно спровоцированной Онегиным. Онегин при желании вполне бы мог предотвратить или саму дуэль, или ее смертельный исход, однако он не делает ни того ни другого. Дуэль у Пушкина не имеет достаточных оснований, если исходить только из нейтрально-дружеского отношения Онегина к Ленскому. Не было явного публичного унижения Онегина, требовавшего немедленного кровопролития, не было безысходности, сделавшей неизбежной смерть Ленского. Скука сельской жизни или прихоть бездельника не выдерживают критики как мотив дуэли по любым меркам. Лермонтов делает проекцию противостояния Онегина и Ленского на фабулу своего романа, идя по сюжетной канве Пушкина. Онегин и Печорин провоцируют дуэль, играя на увлечении своей жертвы женщиной и добиваясь от нее формального предпочтения, в котором не заинтересованы. Рассказчик-Пушкин обозначает этот манипулятивный прием Онегина, но не дает ему объяснений, заставляя читателя искать их. Более того, он пытается скрыть его, разрывая повествование и перенося ключевые строки в следующую главу, вдобавок ставя перед ними ненужный эпиграф на итальянском языке. Лермонтов делает больший акцент на интриге дуэли, предлагая свою трактовку этого конфликта.

У Грушницкого растрепанная прическа и отчаянный вид; он, кажется, в самом деле огорчен, особенно самолюбие его оскорблено; но ведь есть же люди, в которых даже отчаяние забавно!..

Печорин торжествует, он достиг всего, что намечал. Грушницкий уязвлен, его самолюбие сильно задето. Далее в романе Грушницкий неудачно интригует в ответ и гибнет на дуэли. Дуэль представляет собой развязку отношений Печорина и Грушницкого и не играет решающего значения. Грушницкий, пассивная жертва Печорина, проиграл ему задолго до нее.

Как справедливо отметил В. Набоков, интрига дуэли, построенная на подслушанных разговорах, и наивный расчет заговорщиков на то, что секундант Печорина не примет участия в заряживании пистолетов, снижают художественный уровень романа.

– Я вам скажу всю истину, – отвечал я княжне, – не буду оправдываться, ни объяснять своих поступков; я вас не люблю…

Печорин хладнокровно и без сожалений разрывает отношения с княжной, поскольку в них больше нет нужды.

– Хотите ли, доктор, – отвечал я ему, – чтоб я раскрыл вам мою душу?.. Из жизненной бури я вынес только несколько идей – и ни одного чувства. Я давно уж живу не сердцем, а головою. Я взвешиваю, разбираю свои собственные страсти и поступки с строгим любопытством, но без участия. Во мне два человека: один живет в полном смысле этого слова, другой мыслит и судит его…

Третий монолог Печорина о себе, адресованный Вернеру. Этот монолог, полный самолюбования, интересен уже тем, что впервые не содержит явной попытки манипулирования собеседником для немедленной пользы, как два предыдущих, однако Печорин и здесь не вполне искренен, сказанное верно лишь отчасти. Из пережитого он вынес по крайней мере одно чувство – к Вере, но не вспоминает или не говорит о нем. Слова, сказанные перед дуэлью человеком, который понимает, что его смерть где-то рядом, могли бы иметь особое значение и смысл в повествовании, но Печорин не проявляет искренности и не раскрывается перед Вернером.

И долго я лежал неподвижно и плакал горько, не стараясь удерживать слез и рыданий… Чего мне еще надобно? – ее видеть? – зачем? не все ли кончено между нами? Один горький прощальный поцелуй не обогатит моих воспоминаний, а после него нам только труднее будет расставаться.

Финал увлечения Верой. Слезы принесли эмоциональную разрядку, чувства отступили, читатель снова видит рассудочного, рационального Печорина. Есть, однако, что-то ненормальное и нездоровое в том, что молодой мужчина испытывает такие сильные чувства к даме, намного старше его самого.

– Княжна, – сказал я, – вы знаете, что я над вами смеялся?.. Вы должны презирать меня.

Финал интриги с княжной Мери. Печорин расстается с ней и говорит о той роли, которую он играл в этой истории, давая ей тем самым возможность выговориться, сказать все, что она считает нужным и облегчить свое состояние. Ничего особенно личного здесь нет, Печорин безразличен к княжне, и ему не важно, что он услышит от нее. Слова Печорина выдают в нем эгоиста, который, однако, не хочет причинять посторонним лишние страдания.