Текст книги "Они служили в Летове"

Игорь Евсин
Они служили в Летове. Архимандрит Иоанн Крестьянкин, архиепископ Глеб Смирнов, протоиерей Виктор Шиповальников

Рекомендовано к публикации

Издательским советом Русской Православной Церкви ИС Р18~805~0178

© Евсин И.В., текст, 2018

© ООО «Зёрна-Слово», 2018

Тайны села Летово
Вступление

Победитель монголо-татар в Куликовской битве святой благоверный князь Дмитрий Донской, освободитель Москвы от поляков князь Дмитрий Пожарский, великий русский поэт Сергей Есенин, архиепископ Глеб (Смирнов), архимандрит Иоанн (Крестьянкин)… Все эти имена прямо или косвенно связаны с почти исчезнувшим ныне селом Летово, находящимся в Рыбновском районе Рязанской области. Очень интересно своей историей это село.

Одной из его тайн является происхождение названия. Оно имеет любопытные версии, связанные с исторически значимыми событиями, происходившими на Рязанской земле. По народному преданию, раньше Летовом называли село Старолетово, существующее и доныне. Существует легенда, что при нашествии на Русь монголо-татар в этих местах целое лето простоял хан Мамай.

Поэтому ближайшее к стоянке Мамая поселение получило название «Летово». Но со временем рядом с ним возникло новое селение, причем название «Летово» перешло на него, а прежнее стало называться Старолетово. Однако в «Рязанском топонимическом словаре» под редакцией А.В. Бабурина говорится: «…Историю села Летово следует начинать со времени сооружения Большой Засечной черты.

По некоторым данным, Летово получило свое название по имени (по другим источникам – по прозвищу) казака Лета, основавшего деревню в середине XII в., когда он находился на постройке, а затем на службе на Засечной черте. Население деревни состояло из служилого люда и за счет него же пополнялось».

Засечная черта, одним из строителей которой был казак Лета, являлась тогда очень важным оборонительным сооружением для крепнущей Московской Руси. Эта черта сооружалась из порубленного, «засечного» леса. Из него делали завалы, а из заостренных бревен ставили ограду, препятствующую продвижению противника.

Большая Засечная черта на Рязанской земле проходила вдоль бассейна речки Вожи. Время от времени она «поновлялась», то есть ремонтировалась. В 1614 г. князь Дмитрий Пожарский, проверяя состояние Засеки, захватывающей окрестности нынешнего села Летово, обратил особое внимание на ее неисправности в районе деревни Перекаль и лично сделал предложения по их исправлению. Такое внимание к Вожской Засечной черте было связано с тем, что с южной стороны речки Вожи на московские земли нападали кочевники. Именно здесь в 1378 г. проходила знаменитая битва войск князя Дмитрия Донского и примкнувших к нему рязанских полков с монголо-татарскими ордами.

Войско князя двигалось навстречу противнику как раз со стороны села Летово, и вполне может быть, что Дмитрий Донской останавливался в нем станом. Но пока это является для нас еще одной тайной.

Как известно, Вожская битва, происходившая на Рязанской земле за два года до Куликовской, стала первой победой русичей над казавшимися тогда непобедимыми татарскими завоевателями. Не прошло и столетия после этой битвы, как Летово, в котором при казаке Лета было около десяти дворов служилых людей, выросло в большое поселение. Статус села оно получило в конце XIII в. К тому времени в нем уже была деревянная церковь в честь святых врачей бессеребреников Косьмы и Дамиана, которая впервые упоминается в окладных книгах в 1676 году.

А про существующую ныне церковь в «Историкостатистическом описании церквей и монастырей Рязанской епархии» говорится, что она построена в 1819 году помещиком Кошелевым. Однако согласно документам Государственного архива Рязанской области, нынешняя Космодамианская церковь «построена в 1900–1902 годах тщанием бывшего прихожанина села Летово… мещанина Игнатия Веревкина на собственные средства, с помощью разных благотворителей. Зданием каменная, с таковою же трапезною церковью и колокольнею в одной связи, крепка и покрыта железом». Эта церковь помимо главного престола в честь свв. Космы и Дамиана имеет еще два престола – в честь святителя Игнатия Ростовского и в честь преподобного Иоанна Лествичника. Кроме того, два престола было освящено в трапезной: Александро-Невский и Никольский. В церкви служили один священник и псаломщик, которые жили в домах, построенных «…тщанием членов причта».

Но недолго, всего пятнадцать лет, спокойно, с верой и благоговением приходили в этот храм прихожане. В 1917 году грянули сначала февральская, а потом и октябрьская революции, сломившие развитие русского православного государства.

Церкви начали одна за другой закрываться безбожной властью, а вера во Христа стала считаться преступлением. Однако Космодамианский храм не закрывали вплоть до конца 1930-х годов.

Со всей округи стремились тогда попасть в него верующие. Как знать, может, и заходил в него поставить свечу покровителю путешествующих поэт Сергей Есенин, который до самой своей гибели от рук безбожников сохранил веру во Христа. Ведь дорога от Константинова до железнодорожной станции Дивово пролегала тогда полевым путем, проходившим недалеко от села Летово. Именно по ней Есенин отправлялся в Москву или же вновь приезжал на родину.

«Эти места – есенинские», – не раз подчеркивал архиепископ Глеб (Смирнов), который в рукописи книги «Косма и Дамиан» так описывал красоту природы в окрестностях села Летово: «Какое необыкновенное сочетание в местной природе. Полевые просторы, хлебные поля и овощные плантации, среди которых проглядывают цветущие делянки лугов. Вправо от дороги, будто уложенными копнами, разросся непроходимый ракитник, а ввысь от ракит, смешанных с цветущим шиповником, простирается дикий кустарник. Сколько же на ветвях этих диких растений расположилось певчих птиц! Ракитная заросль служит обителью соловьям. В ней они красотой песен украшают неумолкаемые хоры других птиц».

Как знать, не навеяны ли некоторые строчки стихотворений Есенина видами летовских окрестностей и трелями певчих птиц, например:

 
«Без шапки, с лыковой котомкой,
Стираю пот свой, как елей,
Бреду дубравною сторонкой
Под тихий шелест тополей…
И по кустам межи соседней,
Под возглашенья гулких сов,
Внимаю, словно за обедней,
Молебну птичьих голосов».
 

В 1918 году Есенин привозил в Константиново своих друзей Л. Каннигесера и А. Ганина, которых возил в Иоанно-Богословский монастырь и в близлежащие храмы, одним из которых вполне мог быть Космодамианский.

Думается, есениноведам еще предстоит разгадать тайну пребывания Есенина в Летове. Кроме того, имя Есенина косвенно может быть связанным с этим селом и еще по одной причине. По данным рязанского есениноведа Владимира Башкова, в 1930-х годах крестьянин одного из близлежащих к Константинову сел приобрел сруб от разобранного в дома деда поэта Федора Андреевича Титова. Именно в этом доме провел Сергей Есенин четыре года своего детства. И вполне возможно, что покупатель был из Летова, куда он и перевез дом Титова.

Интересно отметить, что в середине XX века при Космодамианской церкви жила схимонахиня Пиама, которая в Константиновской школе сидела с Сергеем Есениным за одной партой. Она вспоминала, как он за копейку писал сочинения нерадивым ученикам. Подробные же воспоминания о великом поэте матушка Пиама, как тайну, унесла с собой в могилу.

Интересные воспоминания оставила Клавдия Илларионовна Голицына, более полувека прослужившая старостой Космодамианской церкви.

Она помнит, как в конце 1930-х годов церковь закрывали. «Безбожники разорили иконостас – рассказывала она, – разворовали церковную утварь. Двери храма открыли настежь и въезжали в него на лошадях, оскверняя святое место.

Настоятеля, отца Иоанна Орлова, арестовали. После он «пропал без вести» в Архангельской области.

Во время Великой Отечественной войны церковь передали Рязанской епархии. Вновь потянулись в нее верующие. Восстанавливать Космодамианский храм было трудно и небезопасно. Восстанавливал его настоятель, иеромонах Дорофей. Он-то и поставил меня старостой.

Особенно же запомнился другой настоятель – протоиерей Иоанн Смирнов, ставший впоследствии архиепископом Орловским и Брянским».

В 1960 году вторым священником в Космодамианской церкви назначили отца Иоанна Крестьянкина, будущего архимандрита Псково-Печерского монастыря, великого старца и проповедника земли Русской.

Отец Иоанн Крестьянкин был ростом невысок, а отец Иоанн Смирнов, наоборот, был рослым, высоким человеком. Так их в народе и звали – Иван большой да Иван маленький. А сомолитвенником и близким человеком для них обоих был отец Виктор Шиповальников. Об этих батюшках, каждый из которых в своё время служил в Космодамианской церкви села Летово, и рассказывается в этой книге.

Глава I
Пастырь крестьян – о. Иоанн Крестьянкин

Пылкая натура

Космодамианская церковь. Фото второй половины XIX в.

На Рязанскую землю отец Иоанн Крестьянкин прибыл из Пскова, откуда был вынужден в буквальном смысле бежать, спасаясь от возможного ареста.

А посадить в тюрьму его хотели за активную деятельность по реставрации псковского Троицкого собора, в котором он служил священником после пяти лет заключения в лагерях.

– Знаете, за что вы сидели? – спросил начальник лагеря отца Иоанна, выпуская его на волю.

– Нет, не знаю.

– За то, что вы вместо того, чтобы идти за народом, сами повели его за собой.

Но, вернувшись из ссылки, отец Иоанн остался верен себе и обетованию Божией Матери, являвшейся ему в заключении и сказавшей:

– Ты будешь нужен людям!

В Пскове отец Иоанн поновлял не только обветшалый собор, но и души своих прихожан.

За такое дерзновение вновь стал грозить арест. Батюшка, предупрежденный об этом, быстро собрал вещи и в одночасье покинул Псков.

Прихожане были разочарованы:

– Мы-то думали, он наш истинный пастырь, а он…

Нет, отец Иоанн никогда не был ни лицемером, ни трусом. Прошедший в лагерном заключении через издевательства и пытки, он, не сломленный духом, всегда учил ничего не бояться в жизни, кроме греха.

Просто тогда не мог объяснить своей пастве, что скрыться от преследований его благословил духовник, игумен Иоанн (Соколов). А послушание и безоговорочную веру в Божий Промысл отец Иоанн Крестьянкин ставил в христианстве превыше всего.

– Главное в духовной жизни – говорил он, – вера в Промысл Божий и рассуждение с советом… «Сердце человека обдумывает свой путь, но Господь управляет шествием его» – это премудрый Соломон на себе проверил… Свидетельствую я, что лучшего и вернейшего пути нет, как жить по воле Божией. А волю Божию нам ясно являют обстоятельства жизни.

Так в 1957 году обстоятельства жизни привели отца Иоанна в Рязанскую епархию. Поспособствовал ему в этом духовно близкий человек, ключарь рязанского Борисоглебского собора отец Виктор Шиповальников.

По воле Божией именно на Рязанской земле началось проявление духовных дарований батюшки Иоанна Крестьянкина. Став скромным сельским священником, он познавал жизнь простого народа, как говорится, изнутри. У деревенских простецов учился духовной мудрости и, приумножив её, начинал учить других.

Когда прославляют какого-либо святого, в церковном песнопении поётся «по имени и житие твое». Иоанн Крестьянкин стал пастырем крестьян. Благодатным пастырем. Само имя Иоанн значит «благодать Божия».

Митрополит Рязанский и Касимовский Симон, возглавлявший Рязанскую кафедру с 1972 по 2002 год, говорил о благодати, что она, хотя и невидимая, но видимо проявляется на человеке.

– Она видна на его лице, – говорил владыка, – слышна бывает в разговоре. Как сладка беседа с таким человеком! Часто одно слово облагодатствованного человека целый камень снимает с наболевшего сердца, и на душе становится так легко, радостно, благодатно!

Те, кто виделся с отцом Иоанном Крестьянкиным, в своих воспоминаниях описывают именно такие чувства.

Художник-реставратор Савва Ямщиков, впервые встретившийся с ним на Рязанской земле, написал о своем впечатлении:

– Навстречу из врат храма удивительной, легкой походкой – как будто не шел он, а парил в воздухе – с доброжелательной улыбкой вышел сияющий, радостный батюшка. Глаза его искрились любовью, как будто к нему приехали не чужие, незнакомые люди, но его близкие родственники…

Он поразил нас своим тактом, элегантностью, доброжелательностью. Это несмотря на тяжелые испытания, через которые ему удалось пройти по жизни… На первый взгляд он был воздушным, нереальным, ангельским человеком…

Конечно, Савва Ямщиков, будучи творческим человеком с тонкой натурой, при близкой встрече увидел отца Иоанна именно таким. Нов быту, в повседневности, благодатный батюшка был вполне земным человеком, обременённым житейскими проблемами и конкретными священническими обязанностями.

Первым приходом в Рязанской епархии стал для отца Иоанна Крестьянкина Троицкий храм в селе Ясаково (до 1925 года – Троица-Пеленица). Этот храм был когда-то соборным храмом существовавшего здесь монастыря. В нем находилась чудотворная икона Пресвятой Троицы, по преданию, приплывшая в эти места на пелене. Потому и монастырь называли – Троице-Пеленицкий. Это же название перешло впоследствии на образовавшееся здесь село.

По прибытии батюшка стал сразу же заботиться о ремонте Троицкого храма, поскольку прогнившая крыша грозила обвалом. Кроме этого, он решил тайно написать для храма большие иконы. Тогда сделать все это казалось невозможным по материальным причинам и небезопасным по причинам политическим. К примеру, в 1962 году в Рязанской епархии судили священника Константина Гаврилова и монахиню Фиву (Климентовскую) только за то, что через них епархия приобретала в Москве кровельное железо для ремонта храмов. Однако политические причины не устрашили отца Иоанна Крестьянкина, а материальные трудности разрешились сами собой, после того как из Москвы в Троицкую церковь стали приезжать почитатели отца Иоанна, его бывшие прихожане. Благодаря их стараниям и труду ясаковских прихожан за один сезон была отремонтирована крыша и побелены стены храма. А вскоре в Исакове появилась художница, которая писала этюды. Но это для отвода глаз. По ночам по благословению батюшки Иоанна в Троицком храме при закрытых дверях, при заставленных щитами окнах она занималась иконописью. И вот в один из прекрасных дней в нишах внешних церковных стен появились большие, видимые издалека иконы. Это было для ясаковцев неожиданным праздником души. Все с изумлением смотрели на искусно выполненные, впечатляюще большие иконы. А кроме этого, отец Иоанн приятно удивил своих прихожан тем, что, благословясь у настоятеля Троицкого храма игумена Дорофея, перестал брать вознаграждения за церковные требы. Весть об этом быстро распространилась по Рязанской епархии. Казалось бы, хорошее, благое дело, однако оно вызвало неодобрение среди рязанских иереев. Вскоре к отцу Иоанну Крестьянкину прибыла делегация от многодетных священников.

– Теперь прихожане других храмов будут приводить ваш пример в своих приходах. Но как же быть многодетным священникам? Им же детей кормить надо!

Он был крайне озадачен и позднее вспоминал этот случай как урок того, что может случиться, когда проявляется ревность не по разуму.

Однако по Божьему Промыслу эта ситуация вскоре разрешилась. В декабре 1959 года бессребреник иерей Иоанн Крестьянкин был переведен в храм в честь бессребреников Космы и Дамиана.

К тому времени при этом храме была организована небольшая общинка из монахинь разоренных женских монастырей. Тайно совершались и постриги. Отец Иоанн, в частности, постриг в инокини благочестивую женщину Анастасию Короткову, которая исполняла обязанности алтарницы. Неся это послушание, матушка очень скорбела от того, что по своей неграмотности не может помогать священнику читать записки. Однажды, идя на пасхальную утреню, она с детскою простотою души стала молиться Богу, чтобы Он дал ей возможность читать хотя бы поминальные записки. Придя в алтарь и благословившись у батюшки, она принялась за обычное приготовление к службе.

Когда началась проскомидия, отец Иоанн подозвал её и, подавая записки, сказал:

– Помоги мне, прочитай записки за упокой.

Матушка Анастасия взяла записки и стала их читать. И только прочтя несколько записок, словно очнувшись, со страхом и трепетом поняла, что произошло чудо. И впоследствии по милости Божией она могла читать не только записки, но и духовные книги.

Батюшка Иоанн был для матушек общипки не только духовным руководителем, но и заботливым отцом. Вежливым, обходительным запомнился он летовским монахиням. Его деликатность характеризует следующий случай. Каждая из матушек выполняла своё послушание: Платонида пекла просфоры, Евдокия занималась шитьем, матушка Еннафа, старенькая монахиня, пела на клиросе. Раньше она обладала красивым бархатным голосом. Но ко времени приезда в Летово отца Иоанна Крестьянкина голос у неё ослаб. На клирос пришли певчие из молодых послушниц. И тогда, чтобы утешить матушку Еннафу, батюшка Иоанн благословил её читать в алтаре записочки о здравии и упокоении. И даже поставил для неё в уголке алтаря креслице для отдыха.

Как-то он заметил, как одна женщина опустила в кружку для пожертвований три копейки. Увидев батюшку, она сильно застыдилась от того, что так мало пожертвовала. А отец Иоанн, помня о лепте евангельской вдовы, с таким воодушевлением отблагодарил эту женщину, что она сразу преодолела смущение, и у неё появился молитвенный настрой. Но при необходимости отец Иоанн был очень даже строг. Летовские старожилы помнят, как однажды одну прихожанку он даже из храма вывел из-за того, что она нарушила свое обещание. Дело в том, что, читая женщинам, совершившим грех аборта, разрешительную молитву, он брал с них слово, что повторять его они не будут. Но одна из женщин совершила грех аборта повторно и опять пришла к нему за разрешением греха. Очень рассердился тогда батюшка.

– Как же так, – сказал он, – ты же ведь слово давала, крест целовала! И, нарушив обещание, вновь совершила тяжкий грех детоубийства!

Отец Иоанн очень любил детей. Радовался, даже сиял весь, когда приносили младенчиков для крещения. Он даже прощал молодых мам за то, что они редко посещают храм.

– Да, у тебя есть причина, – говорил он одной матери, – силы у тебя на ребеночка уходят. Но ты не переживай, его ангел за тебя молится. А в храм все же старайся приходить как можно чаще, без него сердце может зачерстветь.

Когда батюшке привозили вкусные угощения, он припрятывал их, а потом дарил детям. Однажды он угостил сушеными бананами девочку. Она впервые видела такую еду и с удивлением спросила, откуда батюшка её взял. А батюшка с лучистой улыбкой сказал:

– Как откуда? Со своего стола!

Проповедуя в летовском Космодамианском храме, отец Иоанн говорил:

– Прошу тех, кто готовится привести своих детей на причастие, не убеждать их, что оно сладкое, что оно медок. Грешно говорить, что святое причастие вещественно. Да и детишек нельзя обманывать. Говорите им истину, по Божьему вразумлению они всё поймут.

Женщинам батюшка советовал быть для своих дочерей не просто мамами, но самыми близкими подругами, такими, которым можно доверить всё. А более всего учил он свою паству любить друг друга.

Однажды с отцом Иоанном произошел случай, который просто поразил его своей поучительностью в вопросе о любви к ближним. Будучи молодым иереем, он готовился к проповеди. А к слову с амвона он относился очень ответственно. Тем более, что батюшка хотел сказать слово о любви. Проповедь он писал днем, запершись в своем доме. Вдруг слышит стук в дверь.

Увлекшись работой, отец Иоанн не стал открывать. Пусть, мол, думают, что меня нет дома. Стук повторялся несколько раз, но батюшка так и не открыл дверь. Вечером, когда работа была закончена, он встал из-за стола и вдруг вновь услышал, что кто-то стучится к нему. Он открыл дверь и увидел соседку.

– Я уж заходила несколько раз – смущенно сказала она, – да вас дома не было. А мне надо у вас немножечко денег занять, а то даже хлеба не на что купить.

Молодой иерей вспыхнул, покраснел, не знал, куда глаза девать. Подготовленную проповедь он никогда не произнёс, она стала для него обличением, а сам урок запомнил на всю жизнь.

Позднее отец Иоанн писал: «Любовь к человечеству – словесный блуд, любовь к человеку конкретному, на нашем жизненном пути Богом данному – дело практическое, требующее труда, усилия, борьбы с собой, со своей леностью». Злонравие, гневливость батюшка считал отвратительным пороком.

Иерей Иоанн Крестьянкин. 1950-е гг.

На службе в Космодамианском храме. 1960-е годы.

Летово. Отец, Иоанн Крестьянкин с гостями из Рязани.

– Вот вы все люди – говорил он, – а ведь в ярости можете покусать друг друга. Да, да, именно покусать. Пусть не зубами, а словами. Но по слову Иоанна Златоуста: «Гораздо хуже кусающихся те, которые делают зло словами. Первые кусают зубами тело, а последние угрызают словами душу». Молю вас – не кусайте друг друга!

Батюшка Иоанн Крестьянкин проповедовал много и охотно, но были прихожане, которые тяготились его длительными проповедями. Протоиерей Иоанн Смирнов писал: «Отец Иоанн, большой знаток проповеди, часто говорил или читал их пространно. Мог говорить их полчаса, час, а то и более часа. Часть прихожан иногда тяготились такой пространной в общей сложности службой, так как приходили в церковь издалека, а другие прихожане очень приветствовали его за длительные богослужения, особенно те, которые часто к нему приезжали, считая себя его духовными детьми.

Надо сказать, что по своей пылкости и боголюбию о. Иоанн пользовался значительным авторитетом у верующих людей, и если бы были для того условия в то время, за ним пошло бы очень большое количество верующих людей, потому что он очень умел проявить сочувствие к страждущим».

Совершая богослужения и требы, занимаясь проповеднической деятельностью, батюшка Иоанн Крестьянкин много сил отдавал и делу внешнего благоустройства Космодамианской церкви.

Добывал средства на ремонт храма. Хлопотал о тайных покупках необходимых стройматериалов, которые на случайных машинах, на электричках доставлялись ему из Москвы добровольными помощниками. Сам ездил в столицу, к знакомым, чтобы договориться о пошиве напрестольного плата для летовской Космодамианской церкви.

Настоятель церкви протоиерей Иоанн Смирнов в рукописи воспоминаний о своем служении в Летове характеризовал отца Иоанна так: «Отец Иоанн действительно одарён Богом пылкой натурой и стремительным характером в деле устроения вверенного ему храма и верующих людей…

Отец Иоанн любил всегда быть в приходе вторым священником, но деятельность свою проявлять первостепенную, а поэтому создавалось впечатление у всех людей, которые имели отношение к нему и к церкви, что о. Иоанн старше настоятеля, как по возрасту, так и по опыту деятельности».

Сложившиеся тогда взаимоотношения отца настоятеля Иоанна Смирнова и второго священника Космодамианской церкви иерея Иоанна Крестьянкина весьма поучительны. «В устроении хозяйственных и церковных дел мой сослужитель не очень прислушивался к настоятелю, поступал самостоятельно, несмотря на то, что достаточного опыта к тому не имел, поэтому эти самостоятельные дела часто совершались непланомерно, а стихийно и не приносили должной пользы…

Но большое расхождение в складе характеров о. Иоанна и моего нам не мешало в искренности и единении духа в наших отношениях. Нам постоянно удавалось обретать братское любвеобилие…

Уступая друг другу в порывах и желаниях, мы постоянно находили общее мнение в деле благоустроения церкви и её всесторонней жизни. За период нашей совместной службы были установлены более четкие в уставном отношении богослужения, порядок и последовательность в совершении таинств и исполнении церковных треб не только в храме, но и в домах близлежащих селений, примерно в радиусе до пятнадцати километров. Нашим общим стремлением было обставлять церковные службы как можно торжественнее: иметь хорошие новые облачения из парчи или шёлка, чтобы престолы, жертвенники, богослужебные столы и аналои покрывались красивыми пеленами, цвет которых должен был соответствовать празднику. Чтобы были красивые светильники…

Стало вменяться в практику украшение храмовых и праздничных икон живыми цветами не только в летнее, но и в зимнее время. Надо сказать, что при помощи Божией нам с отцом Иоанном удалось достичь многого, и мы надеялись, что милостью Божией всё, что следует, будет исполнено в храме, который вверил нам Господь».