Текст книги "История государства и права России"

2.4. Законодательные памятники Древней Руси

Образование Древнерусского государства предопределяло появление феодального права. Правовая система Древней Руси развивалась под воздействием местных традиций, византийских заимствований соответственно уровню развития общества и государственности.

Русско-византийские договоры. Договор Олега с греками, 912 г. Договор был заключен в результате удачного похода славяно-русской дружины на Царьград в 912 г. Это первый юридический документ, дошедший до современности. Текст договора помещен в Повести временных лет, где сообщалось о предыдущем аналогичном договоре.

Но в отличие от договора Олега с греками 907 г., о котором сохранилось только упоминание, договор 912 г. приводится полностью. Более того, он составлен в соответствии с византийскими договорными формами IX–X вв., т. е. у составителя русской летописи был подлинник этого договора на русском или греческом языке.

Прежде всего, договор 912 г. отражал внешнеполитические успехи молодого государства. Византийский император подписывал документ в условиях, когда древнерусское войско стояло у стен Константинополя. Инициатором договора была византийская сторона. По условиям договора, древнерусские дружинники получали из казны императора по 12 гривен. Всего полагалось выплатить 960 000 гривен.

По следующим условиям договора городам Киеву, Чернигову, Ростову и другим центрам давались “уклады” (оклады), – стоимостное выражение которых не называется, но в эти оклады входило не только полное обеспечение послов Руси из этих городов, но и экономические привилегии славяно-русским купцам. Обычно купцы сами оплачивали свои накладные расходы из получавшейся прибыли. Здесь же византийская сторона оплачивала купцам оснастку судов (паруса, якоря, канаты и т. д.).

Более того, византийская сторона ежемесячно оплачивала проживание и коммунальные платежи. Предусматривались ежемесячные выплаты в натуральном эквиваленте (мясом, хлебом, овощами и другими продуктами). Древнерусские купцы освобождались от пошлин. Несомненно, древнерусские купцы ставились в привилегированное положение.

Договор 912 г. регламентирует взаимоотношения купцов с местным населением. В этой части договора привилегий для древнерусских купцов не предусмотрено. Преступление трактуется как “несчастье”, “беда”. Система доказательств в договоре упрощена – обвинение должно быть признано верным публично, перед свидетелями. Четкого разграничения уголовного и гражданского права не прослеживается. Отмечаются только преступления против личности и имущества. За убийство могло взыскиваться имущество виновного.

В случае невозможности взыскать имущество предусматривалось наказание по праву кровной мести – смерть за смерть. Если уголовные преступления, повлекшие за собой смерть, наказывались исходя из византийского законодательства, то преступления против личного достоинства исходили из “закона русского”.

За оскорбление полагалось или возмещение морального вреда серебром, или частичная конфискация имущества, в зависимости от платежеспособности виновного.

В случае невозможности оплатить фиксированную сумму (5 литров серебра) преследование прекращалось. Договор Олега с греками различает обстоятельства, при которых совершено преступление, и не допускает внесудебную расправу, кроме случаев вынужденной самообороны и зашиты своего имущества.

Компенсацией за нанесенный имущественный ущерб служил штраф в тройном размере от суммы похищенного. К воровству приравнивалось и насильственное завладение чужим имуществом без причинения физического вреда потерпевшему. В таких случаях также предусматривался штраф, определяемый в тройном размере.

Следующая (условно) часть договора посвящена гражданско– правовым деликтам. Договор положил начало коммерческому взаимодействию Древнерусского государства и Византии.

По договору 912 г. на древнерусские суда, товары и команду не распространялось раннесредневековое “береговое право”. (По “береговому праву” местные властители конфисковывали суда и имущество, выброшенные на берег в результате кораблекрушения, а команду судна обращали в рабство.)

Несколько положений договора разграничивало порядок обмена или выкупа военнопленных. От военнопленных законодательство отличало челядь, т. е. рабов.

Договор только регламентировал обязательственные отношения купцов двух государств. Так, говорится о правах ближних родственников о наследовании русов, работавших у византийского императора.

Косвенно законодательство говорит о письменном завещании, а также о существовании не только устных, но и письменных договоров и присяги. Обязательственное право не говорит об обращении взыскания с личности должника (независимо от его национальной принадлежности) по византийскому законодательству или “закону русскому”.

Стороны обязывались только выдавать заинтересованным сторонам злостных банкротов. В этой части договора также соблюдено равноправие византийской и древнерусской сторон.

Договор был, вероятно, письменным, скреплен присягой (клятвой) и подписями (писанием) сторон 2 сентября 912 г.

Договор Игоря с греками 945 г. Русско-византийский договор 945 г. был продолжением аналогичных письменных обязательств 907 и 912 гг. В первых же предложениях договора 945 г. существует ссылка на список с договора 912 г.

Договор 945 г. – более совершенный по форме. Говорится, что с русской стороны договор подписывается от имени великого князя киевского, его князей, бояр и гостей (купцов). Определена и цель нового договора – “обновить ветхий мир”.

Так как за основу взята предыдущая договоренность, многие положения документа подверглись только детализации. В части международных обязательств Руси было дополнено, что стороны согласовывают свои действия против “черных болгар” и хазар в Крыму и на Нижнем Дону.

Из пункта о привилегиях русских купцов изъято положение о беспошлинной торговле. Если предыдущим договором предусматривалось, что русские купцы могли входить в Константинополь по 50 человек, имея при себе оружие, то теперь ношение оружия запрещалось, перемещение купцов без уполномоченного императором не допускалось. Русские купцы обязаны были письменно подтверждать мирные цели их пребывания в Царьграде.

В части договора, регламентирующей гражданско-правовые споры, теперь устанавливалось, что за челядина, сбежавшего в Византию и не обнаруженного там властями, выплачивается компенсация. Договор говорил о том, что это правило уже юридически установлено, но в предыдущем договоре не закреплено.

В дополнение к соответствующим положениям предыдущих договоров уточняются обстоятельства уголовно наказуемых преступлений и размеры возмещения ущерба в каждом конкретном случае. Документ был дополнен важным положением о приведении следственных процессуальных действий в соответствие с действующим законодательством.

В целом, договор 945 г. ограничивал привилегии древнерусских купцов на территории Византии. Однако ограничения были вызваны не только неудачным походом Игоря на Царьград. Договор упоминает о фактах нарушения киевскими купцами византийского законодательства.

Кроме того, в нем упоминается уже о русах, принявших христианство, – эти купцы были более лояльны Византии и, вероятно, повлияли на позицию Игоря при определении условий договора.

Далее в договоре говорится об упрочении мира между государствами. Последнее подразумевало, как видно, компромисс в решении некоторых пунктов предыдущего договора в обмен на согласие во внешнеполитических делах Руси и Византии.

Содержание положений межгосударственных соглашений 912 и 945 гг. сопоставимы с ранней редакцией Русской Правды – “Правды роськой”.

Изборник 1076 г. Святослава Ярославича. Важным источником, свидетельствующим о правовой культуре Древней Руси, был Изборник 1076 г. Он был составлен во время княжения в Киеве сына Ярослава Мудрого Святослава из различных церковно-учительских сборников, хранившихся в библиотеке киевских князей.

Эта своеобразная хрестоматия нравоучительного чтения включает отрывки из сочинений известных византийских писателей и ораторов, выписки из житий, патериков, сборников изречений. “Наставление богатым” обращено к людям, занимающим высокое положение на иерархической лестнице, вероятно, и к самому князю Святославу Ярославичу.

Замечательнейшие из законодательных памятников Древней Руси: Устав Владимира Святославича “о судех церковных и десятине”; “Судный Закон людем” – его же; устав Ярослава о судах церковных; Русская Правда; устав Всеволода Мстиславича, уставные и жалованные грамоты разных князей и т. д.

Устав “о судех церковных и десятине”князя Владимира Святославича. В связи с принятием в 988 г. христианства возник вопрос о разграничении прав государственной и церковной властей. Этот церковный устав в соответствии с греческими канонами вводит новый налог: десятую часть от доходов государства в пользу церкви, так называемую “церковную десятину” – ст. 3.

Статья 4 выводит из княжеской и боярской подсудности нормы семейного права.

В ст. 5–6 князь Владимир запрещает впредь вмешиваться в церковные дела, а в ст. 7 перечисляет дела, передаваемые церковному суду. В указанном перечне фигурируют дела о разводе, прелюбодеянии, нарушении христианского брачного права, изнасиловании. К нарушениям церковной нравственности относятся урекание – сквернословие и аморальные поступки. В ведение церковного суда передавались также некоторые дела о наследстве (заднице), а также отправление языческого культа.

В социальную структуру общества вводятся митрополичьи и церковные люди (в Киеве при упомянутой в ст. 3 Церкви Св. Богородицы располагался митрополичий престол). Далее перечисляются лица, которые подсудны только митрополиту (ст. 8–9).

“Устав Св. князя Володимира, крестившаго Руськую землю, о церковных судех” дошел до нас в одной Кормчей XIII столетия, где имеется следующая приписка: “…в лето 6790 написаны быша книгы сия повелением благовернаго князя новгородскаго Дмитрия и стяжанием боголюбиваго архиепископа новгородскаго Климента, и положены быша в церкви Св. Софии на почитание священникам и на послушание крестьеном и собе на спасение души”.

Устав Владимира делится на четыре отдела. В первом изложено правило о сборе десятины для церкви. По правилам устава для церкви предоставлялась десятая часть судебных доходов князя; десятая неделя, или десятая часть, торговых пошлин, собираемых в казну князя; десятая часть доходов от княжеских домов, стад и земли: “…от всего княжа суда десятую векшу, из торгу десятую неделю, а из домов на всякое лето, от всякаго стада и от всякаго жита Чудному Спасу и Чюдней Богородицы”. Эти правила для церковной десятины послужили образцом и для следующих князей.

Второй отдел, включавший правила о церковных судах, составлен по византийскому Номоканону – Сборнику церковных правил (о десятине в Номоканоне не упоминается, и Владимир, вероятно, заимствовал эти правила из узаконений западной церкви). Церковному суду по уставу Владимира подлежали: все преступления и тяжбы по делам семейным: раздоры, похищения, разводы, споры между мужем и женой, дела по наследству, опеке и т п.; чародеи, колдуны, составители отрав и т п.; христиане, не оставлявшие языческих суеверий и обрядов; оскорбители Церкви, церковные тати и гробограбители; все дела, касавшиеся людей, состоявших в ведомстве церкви.

Суд по большей части дел был возложен на церковь. Но Владимир не удовлетворился греческим Номоканоном, а желая отделить подданных-христиан от подданных-язычников, узаконил, чтобы во всех, даже в светских судах вместе с княжескими судьями участвовал в суде и митрополит или его наместник, который бы пояснял то или другое дело в духе христианского учения.

Пошлины со всех судов Владимир оставлял себе, а церкви определил только десятую часть. В уставе говорится: “И своим тиуном приказываю судов церковных не обидети и с суда давати девять частей князю, а десятая часть святей церкви”. По уставу Владимира суд церковный и суд светский только обозначились, но еще не были разделены.

В третьем отделе устава изложены правила о надзоре церкви за торговыми мерами и весами. Эта часть устава взята прямо из византийского законодательства, которое поручало епископам смотреть за торговыми весами и мерами и хранить образцы их в притворах церковных; епископ же отвечал и за их исправность. Это узаконение долго существовало на Руси и несколько раз было возобновляемо уставами XIV и XV вв.

В четвертом отделе говорилось о людях церковных – лицах, находившихся в ведомстве церкви. По уставу Владимира к церковному ведомству принадлежали: все духовенство, т. е. все лица, служащие церкви, с их семействами; паломники и рабы, отпущенные на волю на помин души, пока они не приписывались ни к какой общине. Церковь, исходатайствовавшая вечную свободу рабам, брала их и под свое покровительство, когда они оставались вне законов; они селились большей частью на церковной земле, и для них не было обязательным приписываться к какой-либо общине – они всю свою жизнь могли оставаться в церковном ведомстве.

В Новгороде существовали целые улицы, населенные изгоями, т. е. лицами, не принадлежавшими ни к какому из светских обществ и состоявшими в ведомстве церковном. К ведомству церкви относились также все престарелые, вдовы, сироты, хромцы, слепцы и т. п., гостиницы, странноприимные дома, больницы и лекари (последние были причислены к церкви, потому что они прежде лечили волшебством и призыванием нечистых духов, церковь же дозволяла лечить только естественными средствами).

В уставе сказано: “Митрополит, или епископ, ведает межи ими суд, или обида, или котора, или вражда, или задница. Аже будет иному человеку с тым человеком речь, то обчий суд”. Таким образом, дела, касавшиеся веры и нравственности, а также все дела лиц, находившихся в церковном ведомстве, судились церковным судом; но если в каком-нибудь деле были замешаны церковный человек и не церковный, в таком случае они судились общим, смешанным судом, в котором вместе с церковными судьями присутствовали и светские.

Устав Владимира оставался в силе в продолжение долгого времени, хотя он и подвергался различным изменениям и сокращениям. На него ссылался Московский собор 1556 г. На Устав Св. Владимира как на один из основных законов русской церкви ссылался современник Петра Великого Патриарх Адриан.

“Судный закон людем”. Был издан одновременно с Уставом Св. Владимира “о судех церковных и десятине” или сразу вслед за ним. Судный закон – сборник церковно-гражданских византийских установлений.

Источниками для составления Судного закона послужили: правила Василия Великого, кодексы Феодосия и Юстиниана, базилики, или царские книги, Прохирон Василия Македонянина и сына его Льва Философа, правила святых отцов и даже некоторые из законов Моисея.

Судный закон включает 32 главы, но это деление принадлежит позднейшему времени, мы не находим его в древних кормчих.

В начале Судного закона помещено узаконение императора Констанция против язычников: “Всяко село, в нем же бывают жертвоприношения и другие языческие обряды, да отдастся в храм Божий со всем имением”.

Затем следует ряд статей о порядке суда, о свидетелях и других судебных доказательствах, которые в несколько измененном виде вошли в Русскую Правду. В них содержались важные нововведения относительно суда, в том числе о свидетелях как о главном судебном доказательстве: “Всяк творяй клеветы князю и судии не послушати их без свидетели мног”.

Таким образом, Судный закон определяет, что всякая жалоба на суде должна быть подтверждаема свидетелями и что нельзя начинать иск по такому делу, которое не может быть подтверждено свидетелями. Это совершенно новое узаконение на Руси, тогда как по договорам Олега и Игоря в суде как доказательство требовалось поличное и рота. Тем не менее это положение получило на Руси полную силу и вошло в Русскую Правду Ярослава, в которой говорится о “видоках”, т. е. свидетелях – очевидцах.

С Судным законом на Русь проникли некоторые формы византийского законодательства, однако он не отвергал и других форм суда. Он допускал суд Божий или поединок в том случае, когда тяжущиеся не могли представить свидетелей или иных судебных доказательств правоты своего дела.

Также требовалось, чтобы в свидетели на суде принимались люди, заслуживающие доверия, и чтобы число их было в большой тяжбе – 18, а в малой – от 3 до 7. За ложное свидетельство назначалось наказание. Все эти положения прямо заимствованы из Кодекса Юстиниана или из Эклоги Льва Философа, но, несмотря на свое римско-византийское “происхождение”, они имели на Руси полную силу и вошли впоследствии в Русскую Правду.

Документ включал ряд узаконений по гражданскому праву, прежде всего относительно семейного права. На основании Эклоги Льва Философа Судный закон налагал телесное наказание тому, кто имел двух жен или женился на родственнице.

Запрещалось расторжение брака и назначалось жестокое наказание тому, кто расторгнет брак насильственной смертью: муж или жена, оказавшиеся преступными, наказывались сожжением. За незаконную связь закон назначал отрезать нос (позднее эти наказания, как несоответствующие духу русского общества, были смягчены и заменены денежной пеней).

Судный закон устанавливал основы наследования. При наследовании по закону требовалось, чтобы отец делил свое имущество поровну всем; если же он одному дает больше, а другому меньше или кого-нибудь из детей лишит наследства, то дети по смерти отца могут переделиться. (В Русской Правде говорилось, что отец мог делить свое имущество, как считал нужным.)

Документ подробно регламентировал правила составления духовных завещаний. Начинаться они должны были с веры, которую исповедовал завещатель. В них должны были быть помещены распоряжения об освобождении рабов, о выдаче части из имущества бедным, духовенству и церкви, о назначении части имущества жене и детям.

Завещатель не мог назначить жене более половины своего имения. Завещание писалось при свидетелях, их должно было быть не менее семи. В свидетели при написании завещания брались люди, заслуживающие доверия.

Оговаривалось, что сам завещатель при составлении документа должен находиться в здравом уме и твердой памяти, назначить душеприказчиков и опекунов, которые бы после его смерти исполнили его волю. Это должны быть не пьяницы, не расточители и не состоящие во вражде с женой или с детьми завещателя. В душеприказчики и опекуны закон допускал и рабов, отпущенных на волю.

Душеприказчики и опекуны должны принимать имущество по смерти завещателя при свидетелях и в распределении и употреблении его руководствоваться завещанием, даже если этому противились жена или дети покойного.

Если душеприказчики и опекуны будут поступать несправедливо, нарушая завещание в ущерб жене и детям, обиженные могли жаловаться на них особому сиротскому судье. Если душеприказчик или опекун расточит порученное ему имение, то по суду он мог подвергнуться телесному наказанию, а кроме того, он обязывался возвратить все под клятвой и сверх того придать половину своего имения.

В Судный закон были включены узаконения по гражданскому праву: о договорах поклажи (отдачи на сохранение), займа и ссуды. Относительно поклажи говорилось: “…ежели кто примет что-либо от другого на сохранение, и ежели взятое будет у него украдено, то в случае неотыскания вора взявший на сохранение обязуется дать клятву в том, что у него действительно украдено, что он не обманывает, не скрывает взятого, и ежели он будет уличен в противном, то должен заплатить вдвое”.

При отдаче взаймы не должно брать процентов. Это хотя и взято из Моисеева закона, но не имело силы на Руси: по Русской Правде дозволялось брать проценты.

Относительно ссуды или найма Судный закон включал статьи, заимствованные из римского права (Новелл Юстиниана): если конь, взятый кем-либо у хозяина на известный срок, падет, то взявший у хозяина обязан заплатить цену коня хозяину его; своевольно, без согласия хозяина, взявший чужого коня признается вором и подвергается телесному наказанию.

Судный закон включал ряд положений по уголовному праву. Запрещались порочные связи с рабынями и вообще развратная жизнь. За нарушение этого закона назначалось отрезание носа или палочные удары. За поджог назначалась смертная казнь. За убийство свободного человека Судный закон также назначал смертную казнь.

Это же наказание ожидало разбойника, а также нанесшего смертельную рану во время ссоры. Если рана не смертельная, обидчик обязывался заплатить только за лечение раненого.

Равным образом смертная казнь назначалась тому, кто нанес побои беременной женщине, если она от этого выкинет мертвого ребенка. Телесные наказания, назначаемые Судным законом, были заменены, вероятно, еще при Владимире, денежной пеней, потому что они были не в духе русского общества того времени, где смертная казнь считалась только правом частной мести.

За кражу церковную Судный закон назначал продажу или ссылку. Но если кто-либо бывал три раза уличен в церковной краже, тому закон назначал отрезание носа и выкалывание глаз. Ежели кто украдет свободу другого, т. е. продаст его или обратит в рабство незаконно, тот сам отдавался в рабство. Впоследствии эта статья была внесена в Русскую Правду только относительно закупов. В отношении же порабощения или продажи совершенно свободного человека, вероятно, оставалась в силе статья Судного закона.

За кражу коня и оружия Судный закон назначал обращение в рабство и телесное наказание. Укравший овцу или теленка должен был платить пять кун как за овцу, так и за теленка. Если укравший – чей-либо раб, Судный закон предоставлял хозяину волю: или выкупить раба, или отдать его тому, у кого совершена была кража.

Если кто убьет вора, защищая свое имущество, тот не подлежит никакому наказанию; но подвергается наказанию тот, кто, поймав вора ночью, продержит его до утра и потом убьет, а не представит куда следует.

В Судном законе помещено узаконение о защите церкви, взятое из Новелл Юстиниана. Прибегший к защите церкви должен был объявить священнику свою вину, и тогда священник давал ему убежище в церкви, причем желающий похитить прибегшего к защите церкви подвергался 140 палочным ударам и предавался суду.

К защите церкви на Руси прибегали редко, поскольку каждый член общества принадлежал к какой-либо общине и пользовался ее защитой. Известно не более четырех случаев за всю историю XVI и XVII вв., когда обращались к церкви, прося убежища. (В Риме и в западных государствах, где общины не было, защита у церкви вызывалась необходимостью).

Устав о судах церковных. Устав Ярослава дошел до нас в позднейших списках, весьма искаженных.

Характерно, что Ярослав отделял церковный суд от светского. Церковный суд допускался только над делами, касавшимися церкви, нравственности и семейных отношений; в уставе суд церковный прямо назван судом “над греховными вещьми духовными”. Однако, хотя суд по этим делам Ярослав и предоставлял епископу и даже отказывался от своих девяти частей судных доходов по этим делам, приводить в исполнение приговор церковного суда должна была гражданская власть, а не церковная.

Здесь Ярослав вполне следовал византийским законам, по которым церковному суду предоставлялось право налагать только духовные наказания. Это отличало Ярославов устав от законодательств Западной Европы, предоставлявших духовенству право налагать и телесные наказания, что довело Западную Европу до ужасов инквизиции.

Устав Ярослава, оставляя неприкосновенным епископский суд над людьми, принадлежащими церкви, тем не менее исключал из этого суда лиц церковных по делам уголовным.

Владимир в своем уставе нигде не определил наказаний за преступления, очевидно, предоставляя церковным судьям руководствоваться Номоканоном. Телесные наказания Номоканона Ярослав заменил денежными пенями.

Русская Правда Краткой редакции. Важнейшим юридическим источником Древнерусского государства является Русская Правда.

Тексты Русской Правды дошли до настоящего времени более чем в ста списках.

Условно Русская Правда в ее многочисленных списках делится на три редакции:

1) Краткая Правда (X–XI вв.);

2) Пространная Правда (XII–XV вв.);

3) Сокращенная Правда (XV в.).

Тексты всех трех редакций по своему составу, древности и конкретике существенно отличаются друг от друга.

Общественные отношения раннего периода Древнерусского государства отражены в Русской Правде Краткой редакции (Краткая Правда). Краткая Правда сохранилась в двух списках и помещена в Новгородской летописи. Эта редакция (КП) состоит из “Правды Роськой” Ярослава Мудрого (ст. 1–17); “Правды руськой земли” сыновей Ярослава Мудрого (ст. 18–41); “Покона вирного” Ярослава Мудрого и “Устава мостников”.

Считается, что окончательно Краткая Правда оформилась в 1068–1071 гг. В учебном пособии приводится текст “Правды Роськой” Ярослава Мудрого, т. е. первые 17 статей Краткой Правды.

Древнейшая часть Краткой Правды еще не знает народных восстаний 1068–1071 гг. и двойных вир (80 гривен), еще не говорится и о судебных пошлинах в пользу князя, не сформированы правопривилегии. Под самим преступлением понимается только убийство или ущерб здоровью, личности и собственности. За убийства людей независимо от социального происхождения в пользу ближайших родственников убитого взимается 40 гривен.

В Правде Русской существует пережиток “народного суда” – кровной мести. Кровная месть – родовой обычай, но в Правде Русской он ограничен раннегосударственным законодательством. Право мести предоставлялось только ближайшим родственникам. Однако месть могла быть заменена денежным эквивалентом (40 гривен), причем без различия социального положения (“русин здесь приравнивался к изгою”).

Правда Русская ограничивает судебный и следственный процесс – в государстве еще не сформированы соответствующие институты. Поэтому к праву мести за нанесенную обиду (телесные увечья) допущены только ближние родственники. Еще одной причиной ограничения было избежание самосуда (ст. 2).

В других случаях (имущественные преступления) следственный процесс сложнее, т. е. допускается свод (древний судебный обычай установления личности преступника, в дальнейшем законодательстве свод получил развитие). Правда Русская еще не знает системы доказательств. В статьях фигурирует только свидетель, знающий обстоятельства преступления, – “видок”. В суде рассматривались и клятвы (присяги – “роты”).

После досудебного следственного процесса ст. 14 говорит об изводе – суде 12 мужей.

Ст. 2–9 различали ответственность в зависимости от субъективной стороны преступления против личности. Например, ст. 3 в зависимости от формальной стороны дела и от умысла предусматривала более строгое наказание, чем ст. 2. Плата за удар багром, жердью, тяжелой чашей устанавливалась вчетверо больше, чем за простое избиение, вследствие возможных тяжких последствий.

В двух случаях (ст. 1 и 5) предусматривалась плата в размере 40 гривен и право мести. Это объяснялось тем, что потерпевший становился неработоспособным и не мог впредь содержать семью.

Нанесение морального вреда приравнивалось к нанесению телесных повреждений, не повлекших потери работоспособности (см., например, для сравнения ст. 2, 3, 7). А вот в ст. 8 правовые понятия уже отличали неправомерное действие от намерения и попытки совершить таковое, от угрозы действием, равно как и последствия того или иного преступления.

Правовые понятия подразумевали и моральную сторону дела. Например, если драки все-таки могли быть объяснены личностными или иными субъективными причинами, то причинение увечья считалось уже тяжким преступлением.

Ст. 9 представляется очень важной, даже концептуальной. Она говорит о “роте” – клятве при заключении договора или в судебном споре при отсутствии свидетелей (“видоков”).

“Рота” упоминалась и в русско-византийских договорах. Здесь же она имела еще значение и в уголовном праве. Статья также подразумевала, что варяг и колбя – иноземцы, потому представить свидетелей им сложнее, чем местному населению, – отсюда и упрощение следственного процесса.

Ст. 10–17 раскрывали различные субъективные стороны имущественных преступлений. В частности, ст. 10 исходила от упрощенного раннегосударственного права о помощи потерпевшему в нахождении пропавшей вещи (в том числе раба – челядина). Обнаружение украденного в чьем-либо доме означало отказ от помощи потерпевшему и приравнивалось к воровству.

Этот закон применялся в основном в отношении иноземцев – у них было легче укрыться. Так как иноземец мог и не знать о социальном положении и намерениях находившегося в его доме (челядина), закон предусматривал трехдневный срок.

Как видим, законодательство предусматривало, в общем, довольно мягкое наказание за имущественные преступления, в основном штраф в размере 3 гривны (без рассмотрения последствий кражи для потерпевшего) и возмещение ущерба потерпевшему. Не зря статьи об имущественных преступлениях помещены после наиболее тяжких – уголовных. Этот факт говорит о ранней государственности, отсутствии острых социальных противоречий, что свойственно раннему феодализму.

Вот, например, ст. 11–12. За различные обстоятельства кражи коня предусмотрено одно и то же наказание – 3 гривны и возмещение украденного (та же концепция, что и в ст. 10). Но статьи дают различный оттенок преступления. При этом ст. 12 защищает еще и собственность соседской общины – “мира” (“верви”). Несколько иной оттенок преступления отражен в ст. 17, где предусмотрены как добровольное признание вины, так и введение следствия в заблуждение.

Ст. 13 как бы дополняет ст. 10. Здесь говорится о своде – очной ставке и тяжбе сторон. Суть этого древнего судебного обычая заключалась в следующем: истец должен был “идти до конца свода” в пределах одного города. Всего подразумевались три степени свода. Последний подозреваемый в своде считался преступником. (В дальнейшем свод получил развитие в Пространной Правде.)

Кроме того, статья говорит об институте поручительства. При этом поручитель также нес материальную и моральную ответственность. Наконец, в своде могли участвовать только тяжущиеся стороны – истец и ответчик (ответчики).

Ст. 14, кроме упомянутого уже извода (суда 12 мужей), говорит о высоком уровне правовых понятий. Закон предусматривал, что часть похищенного за время нахождения у вора будет утрачена. Поэтому оговаривалось, что похищенное должно быть возвращено все без остатка.

Ст. 15 дополняет ст. 10 и дает ценные сведения о следственном процессе. Концепция его заключается в следующем: после осуществления свода до конца (иногда предусматривались три поочередных свода) обнаруживался последний подозреваемый (тать). Как и в ст. 13, он обязан был возместить все убытки и возбуждал уже новый свод, где выступал первым истцом. Далее процедура повторялась до трех сводов.