Текст книги "Падение Берлинской стены. Из записок советника-посланника посольства СССР в Берлине"

Последние недели ГДР

2 октября 1990 года «Нойес Дойчланд» опубликовала статью берлинской корреспондентки лондонской «Таймс», милой молодой шотландки Энн Макэлвой, посвященную предстоящему слиянию двух Германий. «Липы на Унтер-ден-Линден теряют последние листья, – писала Энн, – и повеяло зимой в эти последние дни ГДР. Легкомысленное лето немецкой марки миновало; в Германии становится ощутимо более холодно и неуютно. Независимо от того, какое настроение будет преобладать 3 октября – ликующее или подавленное, – трудно отделаться от приступов грусти. Столько вокруг последнего, окончательного, осужденного на скорое исчезновение, что все окрашивается в меланхолические тона». Разумеется, вечером 3 октября обширное зеленое поле перед зданием рейхстага, в котором впоследствии должен был разместиться бундестаг ФРГ, оказалось заполненным ликующей толпой, праздновавшей объединение. Там проходило центральное мероприятие, посвященное этому событию. Но в других районах Берлина было непривычно тихо. Мечта большинства восточных немцев исполнилась – отныне они жили в богатой ФРГ и надеялись на то, что западногерманское процветание распространится и на них. Однако полной уверенности в том, что эти надежды сбудутся, не было.

Большие надежды питали и европейские соседи объединенной Германии, которая по логике вещей должна была стать центральной державой интегрированной части Европы, а в складывавшихся условиях и всего континента. Вопрос о том, каким будет завтрашний день, был особенно важен для восточноевропейских стран, переживавших тяжелейший политический и экономический кризис, и прежде всего для Советского Союза, структуры которого были готовы вот-вот рухнуть. Все понимали: государственная мощь поддается восстановлению, место в международных отношениях – возвращению, экономическое здоровье – поправке; процесс преодоления кризисных явлений может даже приобрести быстрый характер. Но все это при одном условии: в Европе не должно быть новой напряженности, новых конфликтов, новой враждебности. Как раз в этом пункте у соседей немцев не было полной уверенности. Особенно сильные сомнения испытывали люди в СССР, принесшем наибольшие жертвы на алтарь германского единства. Колебания между оптимистическими ожиданиями того, что объединение Германии принесет континенту только благо, и скептицизмом, питаемым сознанием, что на руках у Москвы не осталось больше козырей, можно было проследить и на примере пережитого сотрудниками советского посольства в Берлине в последние недели существования ГДР.

Понедельник, 17 сентября. На конференции Аспенского института обсуждается вопрос, надо ли делать Берлин столицей объединенной Германии, а если да, то когда. С юридической точки зрения эта проблема высосана из пальца. И в конституции ГДР, и в Основном законе ФРГ столицей Германии определен Берлин – Бонн считался все эти годы временным центром Западной Германии, причем в этой конструкции Западный Берлин пользовался особым статусом. Но теперь Северный Рейн-Вестфалия, богатейшая земля ФРГ, на территории которой расположен Бонн, стала настаивать на том, чтобы временная столица ФРГ, которая сразу после объединения превратится в фактическую столицу единой Германии, была юридически признана «окончательной». Понятно, что в основе всего разыгравшегося вокруг этой проблемы театра лежали не только соображения престижа, но и совершенно конкретные материальные интересы. Менее понятно, почему так страстно очерняли перспективу переноса германской столицы в Берлин политологи и политики, собравшиеся на конференцию Аспенского института. Когда один из французских участников дошел до того, что объявил перенос столицы невозможным, поскольку коммуникации между Берлином и Западом, включая структуры НАТО, не смогут функционировать нормально, пока в Восточной Германии стоит ЗГВ, пришлось взять слово мне. Я напомнил присутствующим, что подобный подход отвечает реальностям вчерашнего, а не сегодняшнего дня. Если ЗГВ не вмешалась при падении Берлинской стены, то с какой стати она стала бы вмешиваться сейчас, когда ее помыслы сосредоточены на проблемах вывода войск, который является совсем не шуточным делом? Следует привыкать к мысли, что эпоха враждебного противостояния закончилось; отныне мы с Западом партнеры и надеемся со временем стать друзьями. Германо-советская дружба вовсе не исключает германо-французскую дружбу – они дополняют друг друга.

Вторник, 18 сентября. В Доме приемов МИД ГДР в Трептове (на Пушкин-аллее) проходит 49-е и последнее заседание Смешанной комиссии СССР – ГДР. Официальное название этой комиссии не содержало каких-либо уточнений относительно предмета, которым она занималась, а итоговые коммюнике носили нарочито ничего не говорящий характер, и поэтому ее заседания давали в прошлом повод западным СМИ для самых смелых, иногда прямо фантастических домыслов. Сейчас ни для кого не является секретом, что в компетенцию Смешанной комиссии входят технические вопросы пребывания советских войск на территории ГДР. Подготовка повестки дня заседания и формулировка коммюнике для прессы были, как всегда, поручены мне как посланнику посольства СССР, с одной стороны, и заведующему отделом СССР Министерства иностранных дел ГДР, с другой. Ничего сенсационного. Обсуждение конкретных вопросов предотвращения ущерба окружающей среде вследствие предстоящих учений и маневров советских войск, а также возмещения уже нанесенного ущерба (эта тематика неоднократно рассматривалась в прошлом) откладывалось на более поздний период – когда будет создана Смешанная комиссия нового состава, уже с представителями объединенной Германии. В итоговом коммюнике сообщалось о намерении главного командования ЗГВ «путем большей открытости, реализации мер доверия и тщательного соблюдения норм германского права активно поддерживать создание отношений сотрудничества между германскими гражданами и советскими войсками на всех уровнях».

Среда, 19 сентября. Обед в посольстве для шефа канцелярии сената Западного Берлина проф. Дитера Шредера. Я подготовил целый ряд предложений по дальнейшему развитию «берлинского сектора» советско-германских отношений. Я уверен, что Берлин должен сохранить и укрепить свою роль моста между Востоком и Западом Европы. В этом смысле было бы полезно, в частности, создание «Русского института» (со статусом, подобным Аспенскому институту), который помог бы спасти уникальные связи, исторически сложившиеся между Восточным Берлином и Россией. Параллельно мы обсуждаем детали предстоящих в связи с объединением обеих частей Берлина 3 октября мероприятий: концерты ансамбля ЗГВ на аллее Унтер-ден-Линден, окончание советского патрулирования Западного Берлина, вывод почетного караула и спуск флага у советского мемориала в Тиргартене, меры предосторожности по охране советских военных объектов в Восточном Берлине и т. д. Шредер заверяет меня в том, что спокойствие 2 и 3 октября будет обеспечено (западноберлинская полиция возьмет под охрану восточную часть города уже 1 октября). Что же касается более крупных проектов, то их обещано изучить – как всегда, не хватает денег.

Четверг, 20 сентября. Совещание в посольстве с представителями ЗГВ по вопросам обеспечения безопасности во время концертов военных ансамблей на Унтер-ден-Линден 2 и 3 октября (включая приготовление горячей пищи для артистов). За счет города оборудуется концертная площадка в Люстгартене. В концертах примут участие и три западные гарнизона, однако основная нагрузка ляжет на ЗГВ. Особенное значение придается совместному выступлению оркестров четырех держав. В течение обоих дней предусматриваются краткие перерывы между выступлениями для дружеских встреч с легкими возлияниями (погода в октябре, как правило, уже достаточно прохладная).

Пятница, 21 сентября. Прием в здании аэровокзала Темпельгоф от имени руководителей военно-воздушных служб трех западных держав по случаю 140-й и последней сессии Берлинского комитета по координации воздушного сообщения. Объединение Германии принесло изменения не только для ЗГВ. Коменданты трех держав должны передать 3 октября свои полномочия в аэропортах Темпельгоф, Тегель и Гатов компетентным немецким органам воздушного контроля. При этом право использовать эти аэродромы за западными державами сохраняется, пока в Берлине стоят их гарнизоны (т. е. пока продолжается вывод ЗГВ). Достигнута договоренность о том, что федеральная служба безопасности воздушных сообщений ФРГ зачисляет в свой штат всех сотрудников ликвидируемых учреждений трех западных держав. Однако физиономии приглашенных на прием не очень веселые – оклады, которые они будут теперь получать, ощутимо ниже выплачивавшихся при союзниках.

В этом же здании с 1 августа проходят переговоры (формально в рамках «два плюс четыре», практически же между западными немцами и ЗГВ) по урегулированию движения летательных аппаратов в воздушном пространстве ГДР после 3 октября; последнее время эти переговоры идут на уровне экспертов. Как глава советской делегации на указанных переговорах я знаю, что к данному моменту практически все вопросы решены; на следующую неделю осталось лишь несколько второстепенных моментов, касающихся летной деятельности военно-воздушных сил ЗГВ. Основные трудности на переговорах обусловлены капризами британской делегации, возглавляемой дамой из посольства Великобритании в Бонне. Готовности делегации ФРГ учитывать советские интересы (представители ГДР по понятной причине отмалчиваются) способствует то, что ее возглавляет Эрнст-Йорг фон Штудниц, с которым мы давно знакомы.

Понедельник, 24 сентября. Подписание протокола о выходе Национальной народной армии ГДР из состава объединенных вооруженных сил Варшавского договора в связи с предстоящим объединением Германии. Подписывают протокол министр разоружения и обороны ГДР Райнер Эппельман и главнокомандующий объединенными вооруженными силами генерал армии ОВД П.И. Лушев. Траурного настроения нет, церемония проходит по-деловому. Общее желание – поскорее покончить с формальностями, поскольку все уже давно решено.

Вторник, 25 сентября. Совещание у посла на тему об отмене четырехсторонних прав к 3 октября. Советник посольства В.М. Гринин, ведущий переговоры на уровне экспертов в Темпельгофе, информирует об их ходе. Он предлагает завершить переговоры общим докладом экспертов, что позволит обойтись без пленарного заседания с участием всех шести делегаций. В этом случае переговоры с гарантией закончатся в срок, до 3 октября. Предложение Гринина принимается. В подвешенном состоянии остается проблема музея капитуляции фашистской Германии в Карлсхорсте. Военные хотели бы забрать экспонаты музея с собой, как они поступают с музеем ЗГВ в Вюнсдорфе. Против такого решения говорят финансовые соображения, а также заинтересованность немцев в том, чтобы музей остался в Берлине[176]176
  В конечном счете в соответствии со специальным межправительственным соглашением музею был придан билатеральный статус; под названием Германо-российский музей Берлин – Карлсхорст он функционирует по сей день; его руководящими органами являются работающие на паритетных началах Совет учредителей и Научный совет.


[Закрыть]. Неясной представляется дальнейшая судьба генерального консульства в Западном Берлине. В принципе оно должно стать частью консульского отдела берлинского отделения посольства (так мы будем именоваться после 3 октября). Но что делать с многочисленными сотрудниками генконсульства?

Среда, 26 сентября. Беседа с заведующим отделом СССР министерства иностранных дел ГДР Клаусом Штайнхофером по его приглашению. Как сообщил Штайнхофер, посольство ГДР в Москве докладывает, что просьба правительства ГДР о прекращении действия договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между СССР и ГДР в связи с предстоящим объединением Германии затерялась в вихре накаленных страстей в Верховном Совете СССР. Я обещаю напомнить Москве о том, что время не терпит (соответствующая депеша была тотчас же отправлена). Данная проблема в любом случае уже не имеет практического значения, но порядок есть порядок[177]177
  Опасения ГДР не были беспочвенными – договор был действительно аннулирован задним числом; соответствующее постановление Верховного Совета СССР, датированное 2 октября, было опубликовано лишь 4 октября.


[Закрыть].

В тот же день. МИД ФРГ передана советская нота о порядке представительства интересов СССР в Германии после 3 октября. Посольство СССР в объединенной Германии будет на переходный период находиться в Бонне. В дальнейшем вопрос о местонахождении посольства СССР будет решаться с учетом местонахождения правительства Германии. Посольство СССР в ГДР преобразуется в филиал[178]178
  В дальнейшем термин «филиал» был заменен на «отделение».


[Закрыть] посольства СССР в объединенной Германии, возглавляемый представителем в ранге чрезвычайного и полномочного посла. В составе филиала действует консульский отдел, а также часть аппарата военного атташе в качестве военной секции посольства СССР. Дипломатический и административно-технический персонал филиала будет постепенно сокращен с учетом деловой потребности. На территории нынешней ГДР сохраняются генеральные консульства СССР в Лейпциге и Ростоке. Генконсульство в Хемнице[179]179
  После выборов 18 марта Народная палата ГДР постановила вернуть Карл-Маркс-штадту его прежнее название Хемниц.


[Закрыть] предусматривается закрыть в 1991 году. Генконсульство СССР в Западном Берлине завершит свою деятельность после вступления в силу договора об окончательном урегулировании в отношении Германии и прекращения действия четырехстороннего соглашения от 3 сентября 1971 года. Помещения генконсульства в Западном Берлине будут использоваться берлинским филиалом посольства СССР в объединенной Германии. (Для сотрудников советских диппредставительств в Восточной Германии все это означает серьезные проблемы с дальнейшим трудоустройством.)

Четверг, 27 сентября. Беседа со статс-секретарем по церковным делам ГДР Германом Кальбом. Я обращаюсь к нему за содействием в деле реализации просьбы Русской православной церкви Московской патриархии о сохранении за ней на период после 3 октября прав, которыми она обладала в ГДР и Западном Берлине. Речь идет о признании права Русской православной церкви Московской патриархии на дальнейшее владение храмовыми зданиями (Воскресенский кафедральный собор в Западном Берлине, храм Св. Александра Невского в Потсдаме, храм Св. Симеона Дивногорца в Дрездене), а также на продолжение пользования храмами, находящимися в собственности немецких муниципалитетов (храм Святых Константина и Елены в Западном Берлине, храм-памятник русской славы в Лейпциге, храм Св. Марии Магдалины в Веймаре). Одновременно я интересуюсь перспективой сохранения той скромной финансовой поддержки, которую учреждения Русской православной церкви Московской патриархии в ГДР получали от властей ГДР в рамках бюджета статс-секретариата по церковным делам. По последнему аспекту Кальб настроен пессимистически: в МВД ФРГ, в компетенцию которого входят церковные вопросы, господствует отрицательный настрой в отношении субсидий церковным организациям. Относительно проблем владения и пользования перспективы получше, хотя кое-где встречаются возражения со стороны новых земельных органов. Для окончательного решения нужно добиться, чтобы на новые земли не распространялось действие закона от 25 марта 1938 года, согласно которому Русская православная церковь Московской патриархии была лишена прав собственности на недвижимость и на пользование ею на всей германской территории. Кальб считает, что ограничение сферы действия закона 1938 года возможно, но для этого требуется нажим на Бонн из Москвы (как минимум официальная нота).

В тот же день. Обсуждение в Шенебергской ратуше с шефом канцелярии сената Западного Берлина проф. Шредером пожеланий германской стороны по программе запланированного на 11–13 ноября 1990 года визита в Москву правящего бургомистра. Первые контакты по поводу визита главы западноберлинской администрации в СССР имели место уже в начале 80-х годов, но реализации этих планов постоянно мешала противоречивая интерпретация сторонами основополагающего принципа четырехстороннего соглашения от 3 сентября 1973 года, согласно которому Западный Берлин не принадлежит ФРГ и не является ее частью. Например, никак не удавалось прийти к единому мнению о том, должен ли посол ФРГ в Москве получить возможность встретить гостя из Западного Берлина у трапа самолета. Сейчас все эти разногласия принадлежат прошлому. Главное содержание бесед Вальтера Момпера в Москве – многоплановая интенсификация сотрудничества между обеими столицами. (Возможно, речь пойдет о продолжении партнерских отношений между городами-побратимами Москвой и столицей ГДР.)

Пятница, 28 сентября. Прощальный прием в посольстве для руководящих сотрудников МИД ГДР. Среди гостей бывший статс-секретарь Герберт Кроликовский, бывшие заместители министра Эрнст Крабач, Эвальд Мольдт, Гарри Отт, заведующий отделом СССР Клаус Штайнхофер и многие другие. Уже известно, что никто из сотрудников центрального аппарата МИД ГДР, а также загранучреждений министерства (за исключением 2–3 человек из числа начинающих) не будет взят на работу в МИД ФРГ. Это явно несправедливо – восточногерманские дипломаты всегда отличались преданностью делу, железной дисциплиной, фантастической работоспособностью и отличной подготовкой; многие из них получили образование в московских вузах. Наши взаимоотношения с коллегами из дипломатического ведомства ГДР носили, как правило, дружеский и доверительный характер. Теперь коллеги стоят на пороге весьма неопределенного будущего. У нас будущее вряд ли более определенное. Это еще больше сближает.

В тот же день. Вечером еще один прощальный прием, на этот раз в честь посла Франции в ГДР мадам Жоэль Тимсит. Прием проходит в резиденции посла в Панкове, Восточный Берлин. Надо честно признать, что послами западных держав в ГДР были высокоодаренные люди, отличные специалисты своего дела, выдающиеся знатоки Германии и ее истории. Но и на этом фоне мадам Тимсит выделялась как скала на плоской равнине. Она завоевала здесь для Франции огромное количество друзей, что является совсем не само собой разумеющимся делом, если учесть постоянные колебания европейской политики Парижа.

Воскресенье, 30 сентября. Объявлено, что с 3 октября в связи с объединением ФРГ и ГДР вводится визовый режим для советских граждан, въезжающих на территорию бывшей ГДР. Отныне всем, кто совершает служебные и частные поездки на территорию бывшей ГДР, необходимо получать въездные визы в консульских учреждениях ФРГ на территории СССР. (Несколько дней спустя, после соответствующего обращения МИД СССР, последовало разъяснение, что до конца октября советские граждане, отправляющиеся в срочную командировку, могут при наличии загранпаспорта бесплатно получить визу при пересечении границы. Там же до 31 декабря 1990 года могут получить визу те, у кого на руках частное приглашение, заверенное в полиции до 3 октября. Власти ФРГ разрешили также въезд тем советским гражданам, кто получил в советских органах внутренних дел специальный вкладыш во внутренний паспорт, при условии, что такой вкладыш выдан до 3 октября. Поскольку система вкладышей признавалась ГДР, осуществлявшей программу приема в республике близких родственников военнослужащих, захороненных на восточногерманской территории, паспорта со вкладышами остаются на руках у приблизительно 40 тысяч советских граждан.)

Понедельник, 1 октября. В Нью-Йорке министрами иностранных дел четырех великих держав, а также ФРГ и ГДР подписано заявление о приостановлении действия четырехсторонних прав и обязанностей в отношении Берлина и Германии в целом «до вступления в силу договора об окончательном урегулировании в отношении Германии». В этом контексте устанавливается, что «действие соответствующих, связанных с этим соглашений, решений и практики и деятельность всех связанных с этим институтов четырех держав в равной степени также приостанавливается с объединением Германии».

В тот же день. Мы докладываем в Москву: с 30 сентября прекращен контроль со стороны ЗГВ за передвижением войск трех держав по автостраде и железной дороге между Хельмштедтом и Берлином (КПП Мариенборн, Новавес, Потсдамский мост). Прекращено патрулирование западных секторов Берлина. Помещения и имущество КПП переданы немецкой стороне. Участки КПП открыты для прямого транзитного сообщения. Охрана памятника в Тиргартене будет осуществляться в прежнем режиме впредь до достижения договоренности с немецкой стороной. С 3 октября иностранные военные миссии прекращают свои поездки по ГДР. Деятельность советских миссий будет приостановлена, прекращены поездки в соответствующих зонах. Личный состав продолжает оставаться в прежних местах дислокации до решения вопроса о возможной реорганизации миссий. Пока в их задачу входит поддержание связи между штабами.

Вторник, 2 октября. В Бонне, в министерстве финансов, парафировано соглашение между правительствами СССР и ФРГ о некоторых переходных мерах, связанных с временным пребыванием советских войск на территории ГДР в связи с ее предстоящим вхождением в состав ФРГ. В соответствии с соглашением для оплаты расходов по содержанию и выводу советских войск создается специальный фонд, часть средств в который внесет правительство ФРГ. Предусматривается оказание немецкой стороной помощи Советскому Союзу в осуществлении программы гражданского жилищного строительства в европейской части СССР для выводимых советских войск.

В тот же день. Прощальный прием в постоянном представительстве ФРГ на Ганноверше-штрассе. Несмотря на в принципе приподнятое настроение, здесь у немцев также ощущается определенная меланхолия, которой, собственно, не место накануне объединения Германии. Но люди везде остаются людьми. Они держатся за знакомое, привычное. За несколько месяцев жизнь каждого из нас в корне переменилась. Это открывает новые горизонты, но и чревато неожиданностями. Есть счастливые исключения. Принимает поздравления мой коллега из постпредства, посланник Ганс-Михаэль Майер-Себастиан, назначенный руководителем берлинского отделения министерства финансов ФРГ. Сияет глава постпредства, статс-секретарь Франц Бертеле, с которым я знаком еще по моей работе в Бонне, – он только что успешно завершил не всегда простую эпоху германо-германских дипломатических отношений и остается пока в Берлине в качестве руководителя отделения МИД ФРГ с главной задачей завершить ликвидацию МИД ГДР. В 16.15 под аплодисменты демонтируется государственный герб ФРГ у входа в здание постпредства.

Среда, 3 октября. Сегодня вступает в силу отказ от четырехсторонних прав. Вот так, внешне буднично, даже как-то прозаично переворачивается одна из самых драматичных страниц европейской истории. Нам, и не только нам, нелегко далось это решение. Но весь ход событий подтверждает, что оно было единственно верным. Не «притормаживать» объективный процесс перемен, а активно действовать в его русле, всячески закрепляя позитивные тенденции, – только так можно сохранить вес и влияние в новой, нарождающейся Европе.

Четверг, 4 октября. Присутствовавший на празднествах по случаю объединения Германии посол СССР в ФРГ Владислав Петрович Терехов встретился с Г.С. Шикиным и руководящим составом берлинского отделения. (Случилось нечто совершенно немыслимое по дипломатическим канонам – два посла в одной стране встретились под одной крышей! При смене послов новый посол прибывает к месту несения службы только после того, как уезжает его предшественник.) Терехов сказал: «Наступил новый этап политики в германских делах. Историю нужно помнить, но нельзя цепляться за старые формулы. Германия будет нашим основным партнером и экономически, и геополитически – партнером бдительным, но благожелательным. Нам не нужна Германия в качестве врага. Никакой спесивости в отношении побежденного! Немцам это очень надоело – в отношениях с Западом тоже. Послевоенный период закончился (лучше было бы осознать это пораньше). Но не нужно забывать и о том, что мы остаемся великой державой. Не смотреть на Германию снизу верх! Не допускать экстаза самоуничижения! Отношения с Германией – центральное направление нашей европейской политики. Многое, что мы получаем здесь, мы не сможем получить нигде. Центр очень интересует, что происходит в бывшей ГДР. Малейший ущерб нашим интересам будет внимательно регистрироваться в Москве. Следует следить за процессами, происходящими в политике, экономике, культуре. Бывшая ГДР – важный для нас эксперимент быстрого перехода от социализма к капитализму, полигон для проверки эффективности применяемых немцами методов. Бывшая ГДР интересна для нас и с профессиональной точки зрения – останется ли ее население нашим другом? Сейчас в ФРГ отношение к нашей армии, к СССР в целом лучше, чем в ГДР. Нужно локализовать недовольство, постараться уменьшить его, не усугублять. Не надо, чтобы от нас исходили еще дополнительные импульсы недовольства. […] Предстоит сокращение штатов в [отделении посольства в] Берлине. По завершении сроков пребывания предстоит отъезд без замены. Может быть, некоторые сотрудники будут переведены в посольство в Бонне».

В тот же день. Отправлен заключительный доклад для МИД СССР. В нем говорится: 2 и 3 октября в Берлине прошел ряд праздничных мероприятий в связи с включением ГДР в состав ФРГ. 2 октября состоялось последнее заседание Народной палаты. Западно– и восточногерманское телевидение передавало речи Гельмута Коля и Лотара де Мезьера в прямом эфире. Де Мезьер выступил также на вечернем торжественном заседании в Шаушпильхаусе. Как правило, все ораторы отмечали позитивную роль Советского Союза и М.С. Горбачева. Западноберлинский сенат и восточноберлинский магистрат приняли совместное решение о преодолении раскола города. Одновременно состоялась церемония прощания с западными военными комендантами, которые сегодня и завтра покинут Берлин. Спуск трех союзных флагов с флагштоков у городской комендатуры символизировал окончание оккупационного режима в Западном Берлине. 3 октября в здании филармонии в Западном Берлине состоялся государственный акт, в ходе которого выступили президент ФРГ Рихард фон Вайцзеккер, президент бундестага Рита Зюсмут, председатель Народной палаты Сабина Бергман-Поль и правящий бургомистр Западного Берлина Вальтер Момпер. Вайцзеккер, в частности, сказал: «Мы все знаем, что будущая стабильность в Европе невозможна без решающего вклада Москвы. Западная граница Советского Союза не должна становиться восточной границей Европы». (Мой тогдашний комментарий: «Эти слова да Богу в уши!».)