Текст книги "100 великих заговоров и переворотов"

ЗАГОВОР ПРОТИВ МУССОЛИНИ

Италия. 1943 год

23 января 1943 года части британской армии оккупировали Триполи – последнее колониальное владение итальянского королевства. Потери итальянцев на всех фронтах были огромными, и многие на Апеннинах видели спасение королевства в разрыве союза с Германией. Немцы, однако, считали, что ось Берлин – Рим – Токио незыблема, пока у власти остается Муссолини. Они явно не представляли, насколько сильны в Италии опозиционные настроения.

Уже в ноябре 1942 года, когда генерал Монтгомери в Северной Африке у Эль-Аламейна сокрушил итальянскую армию, почва для заговора вполне созрела. Вначале дело ограничивалось намеками и предложениями, тайными переговорами и встречами, в которых участвовали представители двора и офицеры генерального штаба. По мере разрастания заговора в него оказался втянуты и сам король, а также министр королевского двора герцог Пьетро д'Акваро-не, принцесса Мария и ее супруг – наследник престола Умберто.

Правда, были генералы (среди них – Витторио Амброзио), считавшие, что и король должен уйти, ибо его личность «тоже отождествлялась с фашизмом».

В то время как маршал Бадольо и Амброзио вместе с другими генералами – Кастельяно и Карбони обсуждали эти планы и взвешивали свои шансы на успех, несколько фашистских министров Муссолини также готовили заговор, направленный на свержение дуче. Наиболее влиятельными и заметными фигурами среди них были министр образования Джузеппе Боттаи и граф Дино Гранди, министр юстиции, холеный, амбициозный, импозантный интеллектуал с изысканными манерами. 3 июня Гранди приватно беседовал с королем, недвусмысленно предлагая ему избавиться от Муссолини.

Виктор Эммануил дал понять, что может воспользоваться лишь конституционными средствами, то есть решением Большого фашистского совета, дающим ему право на смещение главы кабинета. Гранди остался очень доволен разговором, решив, что новым премьер-министром станет он сам. Однако у короля были иные планы. Последний плел свою интригу.

Буффарини-Гвиди, помощник министра внутренних дел, через бывшую любовницу дуче Анджелу Курти предупредил Муссолини о заговорах, которые плели вокруг дуче Гранди и Боттаи. По секрету он сообщил, что в поведении министра иностранных дел графа Чиано и Фариначчи тоже появились признаки нелояльности.

Муссолини не очень встревожился. Дуче не верил в серьезность намерений своих приспешников. «Стоит мне свистнуть, – уверенно заявлял он, – и они мне мигом зааплодируют».

Через несколько дней после получения письма от Анджелы Курти он устроил очередную кадровую перестановку. Граф Гранди был смещен с поста министра юстиции, однако ему позволили сохранить за собой место председателя палаты депутатов. Боттаи лишился поста министра образования, однако за ним осталось его место в Большом фашистском совете. Граф Чиано и его заместитель Бастиа-нини покинули министерство иностранных дел. Чиано получил место посла при Святом престоле.

Прошла зима, наступила весна 1943 года. Заговоры – антироялистские, антифашистские, антигерманские – множились и разрастались. В действительности было очень трудно определить, как писал приехавший в Рим из посольства в Будапеште Анфузо, «кто в каком заговоре состоит», однако было очевидно, что все они преследовали одну цель – свержение дуче.

16 июля несколько крупных партийных чиновников встретились в Риме с дуче и настояли на необходимости созыва Большого фашистского совета. Поначалу Муссолини отверг эту идею, но затем согласился провести Совет в субботу 24 июля.

В полдень 21 июля Дино Гранди встретился с президентом Итальянской Академии Федерцони. Гранди познакомил его с проектом резолюции, которую он намеревался представить на рассмотрение Большого фашистского совета. В документе говорилось о необходимости передать всю полноту власти королю. Иными словами, Муссолини должен был отказаться от власти.

Федерцони одобрил резолюцию. Обрадованный Гранди затем посетил Бот-таи, Бастианини и Альбини, трех влиятельнейших членов Большого фашистского совета. Все они согласились поддержать на заседании его резолюцию.

К удивлению Гранди, секретарь партии Карло Скорца также склонялся к тому, чтобы одобрить его предложение. Однако Скорца показал копию резолюции Муссолини. Дуче, быстро прочитав документ, не выказал особой тревоги, заметив при этом, что решение это «неприемлемо и достойно презрения».

Получив поддержку влиятельных политиков, Гранди попросил о встрече с дуче, так как, по его словам, не хотел «сойти за заговорщика» и надеялся склонить его к отставке. 22 июля в пять часов вечера Гранди появился в Палаццо Венеция. Он зачитал свою резолюцию и затем привел аргументы в ее пользу. Муссолини не прерывал его, продолжая наблюдать за визитером с выражением надменного презрения. Когда же речь была окончена, он сказал: «Оставьте меня. Мы увидимся на Большом совете».

Реакция Муссолини насторожила Гранди. Он решил уступить Боттаи, предложившему вовлечь в заговор Чиано. Хотя Гранди в общем и не доверял Чиа-но, он был вынужден признать, что его поддержка привлечет многих колеблющихся, которые отдадут свои голоса в пользу этой резолюции.

Гранди не сомневался, что в случае его ареста большинство заговорщиков тут же переметнутся на сторону Муссолини. «В глубине души, – говорил он, – единственный человек, которому я абсолютно доверял, был Федерцони».

За несколько дней до решающих событий благосклонная фортуна предоставила Муссолини последний шанс изменить ситуацию. 18 июля германский посол Маккензен передал дуче срочное приглашение на встречу с Гитлером в Фельтре. Эта встреча не входила в планы заговорщиков и вызвала среди них некоторое замешательство. Ведь стоило Муссолини хотя бы намекнуть Гитлеру на необходимость вмешательства, как фюрер принял бы экстренные меры.

По дороге в Фельтре сопровождавший дуче генерал Амброзио предпринял последнюю попытку изменить ситуацию – он настоятельно убеждал Муссолини поставить Гитлера перед фактом выхода Италии из войны в течение 15 дней. Но дуче не понял внутреннего смысла этого демарша и не осмелился перечить Гитлеру. Фюрер по обыкновению много говорил, кричал, срываясь на истерику, требовал дополнительных усилий, мобилизаций и завинчивания гаек. Под шквалом сыпавшихся на него обвинений дуче угрюмо молчал. Он мысленно радовался тому, что отказался от услуг переводчика: уж очень не хотелось ему иметь лишнего свидетеля своего унижения. Наконец фюрер замолк и даже пообещал немного помочь материалами и военной техникой. На том диктаторы и расстались.

Муссолини стоял на аэродроме с поднятой в фашистском приветствии рукой до тех пор, пока самолет Гитлера не скрылся из виду, а затем повернулся к своей свите и с победным видом заявил, что фюрер обещал предоставить Италии все необходимое для продолжения войны.

Во время переговоров в Фельтре произошло еще одно событие, побудившее заговорщиков к решительным действиям, – союзническая авиация впервые бомбила Рим. За три часа на город было совершено четыре массированных налета, но ни один самолет противника не был сбит. Около 1400 римлян погибло, 6 тысяч были ранены, многие здания превратились в руины.

На следующий же день король Виктор Эммануил поручил генералам Амброзио, Карбони и Кастеллано принять меры по устранению Муссолини. Монарх спросил маршала Бадольо, готов ли он заменить Муссолини на посту главы правительства, и тот согласился, предложив нефашистскую администрацию, возглавляемую социалистом Бономи и бывшим премьер-министром Орландо. На случай сопротивления чернорубашечников Амброзио начал стягивать к Риму верные монархии войска, а бывший начальник полиции Сениз отрабатывал детали ареста диктатора.

Утром 24 июля Скорца информировал дуче о заговоре генералов и о решении короля назначить новым премьер-министром маршала Бадольо.

Муссолини механически твердил, что ему следует опасаться только американских танков, а вечером состоится лишь обычная встреча и беседа товарищей.

Обладая тонким политическим чутьем, дуче понимал, что тучи над ним сгущаются. 24 июня, выступая на Большом фашистском совете, он пытался в завуалированной форме даже угрожать заговорщикам, но скрытые угрозы остались риторикой, а утверждения, будто союзники непременно разрушат итальянскую промышленность, звучали неубедительно. Дуче говорил, что в лице Германии итальянцы нашли искреннего и постоянного союзника. Это была самая важная и самая неудачная речь великого диктатора.

Решающим было выступление Гранди.

«Я собираюсь повторить здесь, перед Большим советом, то, что я говорил дуче позавчера, – начал он. – Предлагаю следующую повестку дня». И Гранди зачитал свою резолюцию. «Вы навязали Италии диктатуру, – говорил он, – которая исторически аморальна. На протяжении долгих лет Вы держали в своих руках три ведущих министерства. И чего вы добились? Вы уничтожили дух вооруженных сил. На протяжении долгих лет Вы душили нас вот этими похоронными одеждами. На протяжении долгих лет, выбирая одного из нескольких кандидатов на важнейшие посты, Вы неизменно выбирали худшего».

Гранди говорил больше часа. Муссолини сидел и в абсолютной тишине слушал эту речь, которую он позднее называл «яростной филиппикой – речью человека, который наконец дал выход долго сдерживаемой обиде».

Затем выступил Чиано. Он обратился к истории провалившегося итало-германского альянса. Никто не сомневался, что он поддержит резолюцию Гранди. Следующий оратор, Фариначчи, попытался защитить немцев. Он предложил Совету собственную резолюцию, в которой провозглашалась солидарность фашистской Италии с национал-социалистской Германией, а главе правительства предлагалось обратиться к королю с просьбой принять командование над всеми вооруженными силами, чтобы «таким образом продемонстрировать всему миру, что все население ведет борьбу за спасение и честь Италии, объединившись под его руководством».

После полуночи, когда заседание продолжалось уже более семи часов, Муссолини предложил Скорце перенести заседание на завтра. Он сказал, что неважно себя чувствует и не может переутомлять себя.

«Раньше, – возразил жестко Гранди, – Вы держали нас здесь до пяти утра, обсуждая всякие мелочи и пустяки. Мы не уйдем отсюда, пока не будет обсуждена моя резолюция и по ней не будет проведено голосование». Он согласился на десятиминутный перерыв.

Около четверти третьего Муссолини резко прервал дискуссию. «Споры были долгими и всех утомили. На рассмотрение вынесены три предложения. Гранди был первым, поэтому его проект я выношу на голосование.»

На заседании присутствовало двадцать восемь членов Совета При голосовании из них воздержался лишь один – граф Суардо. Скорца, Полверелли, Буффарини-Гвиди и Гальбиати голосовали «против», их поддержали еще три человека Фариначчи голосовал за свою резолюцию. Девятнадцать голосов было отдано за предложение Гранди.

Муссолини быстро собрал свои бумаги и встал. В дверях он обернулся и спокойно, но с горечью в голосе, произнес: «Вы спровоцировали кризис режима».

Описание событий утра этого дня, составленное Анфузо, свидетельствует, сколь плохо заговорщики знали о планах двора и как мало они доверяли друг другу. В Монтечиторио, по словам Анфузо, «Гранди с Чиано уединились в углу и повели беседу». Вскоре они стали спорить. «Было ясно, что Гранди многое утаил от Чиано».

Немного позже Анфузо убедился, что и Чиано не знал об истинных намерениях короля. «Все готово, вот увидите, – доверительно сказал он. – Кандидатуры министров уже согласованы. Пирелли будет министром иностранных дел. Полагаю, что Витетти будет заместителем секретаря, генерал Карбони – министром пропаганды. Я на какое-то время останусь в стороне, а там посмотрим. Что касается Вас, то я не хочу говорить лишнего. Вы известный германофил. Но я поговорю с друзьями».

Гранди сообщил о результатах заседания Большого фашистского совета министру двора Аквароне, предложив, чтобы король назначил главой правительства маршала Кавилья, известного военного и антифашиста, и немедленно отправил в Мадрид для переговоров с союзниками о мире представительную делегацию. Когда Аквароне сказал, что король решил назначить главой правительства маршала Бадольо, Гранди потерял дар речи.

В шесть часов утра Аквароне разбудил короля, чтобы тот просмотрел доклад Гранди о голосовании в Совете. Через час он позвал генерала Амброзио и вместе с ним отправился к Бадольо.

Муссолини по-прежнему чувствовал себя абсолютно уверенно. Он отвергал предложения своих соратников немедленно арестовать заговорщиков. Правда, около 15 часов он подумал о предложении генерала Гальбиати ввести в Рим механизированные подразделения чернорубашечников, стоявшие в Браччано. Но было слишком поздно. За несколько часов до того дивизион «Гранатьери» получил от генерала Кастельяно приказ прибыть в Рим. В то время как приказ Гальбиати, предназначенный чернорубашечникам, был перехвачен.

25 июля было воскресенье, король находился в своей загородной вилле. Отправляясь туда, Муссолини не знал, что фактически уже лишен власти. Дворцовые участники заговора всячески ускоряли развитие событий. Муссолини отправился на виллу в 5 часов пополудни.

Виктор Эммануил объявил дуче о том, что главой правительства назначен маршал Бадольо. Он не пожелал вступать с Муссолини в разговоры по существу, но «своим королевским словом» гарантировал безопасность бывшего диктатора.

Едва Муссолини вышел из здания, как к нему приблизились два офицера, пригласили следовать за ними и заявили, что король велел им «охранять» бывшего дуче Они посадили его в санитарную машину и увезли. Муссолини, растерявшийся и оглушенный, не оказывал никакого сопротивления.

В 22 часа 45 минут 25 июля по радио было передано два обращения к народу – короля и маршала Бадольо. И сразу толпы римлян вышли на улицу. Люди срывали портреты дуче и фашистские эмблемы, требуя немедленного прекращения войны.

26 июля правительство Бадольо издало декрет об отмене Большого фашистского совета и Особого трибунала и о роспуске всех фашистских организаций.

Гитлер, узнав об аресте Муссолини, приказал немецким войскам, находившимся на территории Италии, немедленно захватить «изменников» и восстановить власть дуче. Несколько позже по его приказу немецкие парашютисты выкрали Муссолини из места его заключения в Гран-Саксо (в горах Абруццо). Это произошло 12 сентября 1943 тода. Муссолини привезли в Вену, его сопровождал полковник Скорцени, осуществивший операцию.

Встреча Гитлера и Муссолини произошла 14 сентября в резиденции фюрера и была воистину мелодраматической. Геббельс оставил подробнейшее ее описание. Муссолини почти ничего не знал о положении в Италии. И совершенно не желал вернуться к власти.

А в Италии происходило следующее. 3 сентября в Кассибиле (провинция Сиракуза на Сицилии) представители правительства Бадольо и высадившихся на Сицилии англо-американских войск подписали соглашение, вежливо названное «перемирием», а фактически означавшее полную капитуляцию Италии.

Соглашение оставалось секретным до 8 сентября. В тот день Бадольо и Эйзенхауэр обнародовали текст, а 9-го король со всей семьей и Бадольо со всем правительством и весь генералитет постыдно бежали из Рима. В течение нескольких дней Германия оккупировала почти всю территорию Италии от Альп на Севере до Неаполя на Юге. Начиная с 8 сентября 1943 года страна оказалась разделенной на две части. 11 сентября немцы объявили, что вся территория Италии, включая Рим, является военной зоной, находящейся под немецким военным контролем.

15 сентября 1943 года новое итальянское официальное агентство печати объявило по радио. «Сегодня Бенито Муссолини возобновил верховное руководство фашизмом в Италии»

На западном берегу озера Гарда расположен небольшой городок Сало. Там, на одной из вилл и поселился с семьей некогда всесильный диктатор. Поскольку «монархия изменила», была создана «республика Сало». Немцы следили буквально за каждым шагом дуче. Муссолини фактически стал уже не союзником, а вассалом.

Муссолини жаждал расправиться с заговорщиками. Однако из девятнадцати обвиняемых лишь шесть человек предстали перед судом, остальные, включая Гранди, выехавшего в Испанию вскоре после ареста Муссолини, скрывались за границей или сумели надежно спрятаться в Италии. В качестве подсудимых перед трибуналом предстали де Боно, Чианетти, Маринелли, Готтарди, Паре-чи и Чиано.

Суд начался в девять часов утра в воскресенье 8 января 1944 года в зале Кастельвеккио в Вероне. Приговор суда был известен заранее – смертная казнь. И только Чианетти получил 30 лет тюрьмы. Он не смог сдержать слез, прошептав: «Спасибо, спасибо».

В апреле 1945 года дуче перевел свое правительство в Милан. 26 апреля Муссолини бежал из Милана, но уже 27 апреля попал в руки партизан 52-й гари-бальдийской бригады и на следующий день был ими расстрелян.

УБИЙСТВО МАХАТМЫ ГАНДИ

Индия. 30 января 1948 года

Его называли Отцом нации и Махатмой, что означает Большой Дух. Имя его было Мохандас Карамчанд Ганди, и он, безусловно, был одной из самых ярких личностей в национально-освободительной борьбе индийского народа.

15 августа 1947 года была провозглашена государственная независимость Индии. Англичане, уйдя из Индии, оставили после себя незавидное наследство: субконтинент, разделенный на индуистскую Индию и мусульманский Пакистан.

Религиозная война продолжалась. Мусульмане убивали индусов, а те в свою очередь уничтожали целые мусульманские деревни. Жители городских кварталов сводили старые счеты, миллионы эмигрантов двинулись в путь по стране без всяких средств, без пищи, без цели и надежд. Религиозные фанатики нападали на обессиленных людей и убивали их в пути.

12 января 1948 года радио на 14 индийских языках передало экстренное сообщение, что на следующий день Ганди начнет 17-ю в его жизни голодовку протеста. Она будет продолжаться до тех пор, пока в Дели не восстановится религиозный мир, а правительство Индии не удовлетворит претензии Пакистана о предоставлении ему 550 миллионов рупий, полагавшихся при разделе. Голодовка была последним оружием Ганди.

Махатма Ганди перестал принимать пищу 12 января и до воскресенья 18 января не брал в рот ничего, кроме нескольких глотков чистой воды. Состояние его здоровья день ото дня ухудшалось. В Индии начали раздаваться голоса за прекращение братоубийственной войны. Ганди назвал свои условия прекращения голодовки: он выпьет первый стакан апельсинового сока, когда будет обеспечено мирное сосуществование индусов и мусульман. Эти условия он провозгласил утром на митинге, в котором приняло участие несколько сотен тысяч человек.

А в полдень представители обеих сторон в присутствии Ганди подписали перемирие. Махатма выпил первый глоток апельсинового сока. В тот же вечер он заявил, что перемирие в Дели следует распространить на всю Индию и Пакистан.

В пятницу 30 января около четырех часов пополудни в резиденцию, где жил Ганди, прибыл его бывший ближайший соратник, а теперь самый ярый противник – министр внутренних дел и заместитель премьер-министра индийского правительства Сардар Пател. Как всегда, Ганди встретил его на террасе, затем они вошли в дом, где беседовали больше часа.

Каждый день около пяти часов вечера в саду собирались приверженцы Ганди, а также просто любопытные. Это было нечто среднее между богослужением и митингом. Поскольку индийское радио регулярно вело с этих собраний трансляции, Махатма Ганди использовал их для пропаганды своих взглядов.

30 января 1948 года в саду ждало около тысячи индусов. Ганди шел медленно, часто останавливаясь и отвечая на приветствие толпы. Собравшиеся с почтением расступались пред ним, давая пройти. Среди индусов, облаченных в белые одежды, выделялся один человек в рубашке цвета хаки. Пробравшись к самому Ганди, он грубо оттолкнул внучку Ману и быстро нагнулся, якобы желая, по старому обычаю, в знак уважения и смирения стереть пыль с сандалий Махатмы. Несколько мгновений он стоял перед старцем на коленях, потом быстрым движением вытащил из кармана пистолет и выстрелил в упор. Две пули попали в область сердца, одна – в живот. «О, Рама!» – успел вскрикнуть Ганди и упал.

Это произошло 30 января 1948 года в 17 часов 17 минут. Террорист пытался покончить жизнь самоубийством. Он уже поднял было пистолет к виску, но в этот момент к нему бросились люди. Еще немного, и они расправились бы с ним. Но вовремя вмешался телохранитель Ганди. Он спас убийцу от разгневанной толпы для того, чтобы приговор ему вынесло правосудие. Махатма Ганди умер. Убийцу доставили в полицию. Кто же организовал покушение на духовного лидера нации? Индия была разделена на мусульманскую и индуистскую части. Ганди добился лишь частичного примирения индусов и мусульман. Дело в том, что экстремисты были в принципе против сотрудничества с мусульманами. «Хин-ду Махасабха», политическая организация с отрядами террористов «Раштра дал» и «Ваштрия сваям севак», решила продолжать борьбу. Однако в Дели ей противостоял авторитет Махатмы Ганди. Поэтому и был организован заговор, возглавляемый лидером «Хинду Махасабха», бомбейским миллионером Винайяком Саваркаром.

Саваркар объявил Ганди «коварным врагом» индусов, а абсолютизируемую гандизмом идею ненасилия назвал безнравственной. На имя Ганди ежедневно поступали протесты от ортодоксальных индусов. «Одни из них считают меня изменником. Другие полагают, что я усвоил свои нынешние убеждения против неприкасаемости и тому подобное от христианства и ислама», – вспоминал Ганди.

Саваркар решил устранить неугодного философа, который пользовался такой популярностью у индийского народа. Бомбейский миллионер в октябре 1947 года создал из своих верных людей террористическую группу. Это были образованные брахманы. Натхурам Годсе был шеф-редактором крайне правой газеты «Хинду раштра», Нарайян Апте являлся директором этого же издания.

Годсе исполнилось 37 лет, он происходил из ортодоксальной брахманской семьи, имел неполное школьное образование. В коммерции он потерпел фиаско. Дальнейшую его судьбу определила встреча с Саваркаром, в котором он нашел своего гуру (учителя) В 1938 году примкнул к «Хинду Махасабха», в том же году подвергся аресту за антимусульманскую агитацию на территории княжества Хайдарабад. После выхода из тюрьмы был назначен секретарем партийной ячейки в Пуне, затем редактором упомянутой газеты. Годсе был религиозен, выделялся решительным характером, в год раздела Индии вынашивал планы устранения лидера Мусульманской лиги М.А. Джинны и членов правительства Пакистана.

34-летний Апте также был выходцем из брахманской семьи, но отличался эпикурейским нравом. Он окончил Бомбейский университет, работал учителем в американской миссионерской школе, в 1939 году присоединился к «Хинду Махасабха», в годы войны служил в ВВС, где получил офицерское звание, но вскоре демобилизовался. Летом 1944 года газета поместила заметку о том, что в Пуне журналист Апте руководит демонстрацией индусской молодежи под ан-тигандийскими лозунгами.

Дагамбар Бахдге выполнял в организации функции поставщика оружия. Именно его попросил Апте достать для убийцы оружие. По этой же причине в ряды заговорщиков был приглашен и брат Натхурама Годсе Гопал, заведующий столовой военного склада боеприпасов. Другие члены группы: хозяин гостиницы Вишну Каркаре, слуга Бахдге Шанкар Кистаджа и молодой беглец из Пенджаба Мадан Лал Пахве.

Когда подготовка к покушению заканчивалась (Бахдге раздобыл пять гранат, две пороховые бомбы и два пистолета с патронами), Мадан Лал Пахве появился у профессора Бомбейского университета Джайна и поведал ему о заговоре. Таким образом, профессор, преподаватель хинди Бомбейского университета уже 10 января 1948 года знал, что группа индусских экстремистов готовит покушение на Ганди, но оставил эти сведения при себе.

17 января 1948 года заговорщики Годсе и Апте прилетели в Дели под фамилией братьев Дешбанди и разместились в отеле «Марина». Каркаре и Мадан Лал прибыли в столицу поездом и прописались в гостинице «Шариф» под фальшивыми именами. Вечером, когда вокруг резиденции Ганди собиралась стотысячная толпа, у заговорщиков состоялось последнее совещание. Их план был прост. Апте, Бахдге и Кистаджа смешаются с толпой во время выступления Ганди. Бахдге повесит на шею фотоаппарат и будет вести себя как репортер, при этом он войдет в соседний дом и проникнет в помещение, отделенное от сада только решеткой. Там он будет находиться в засаде. Мадан Лал подожжет в саду фитиль бомбы. Взрыв вызовет панику, а Бахдге воспользуется суматохой и выстрелит в Ганди сзади в затылок.

Все шло по плану, когда террорист Бахдге, решившийся убить такую выдающуюся личность, в последнюю минуту испугался взгляда одноглазого человека, стоявшего недалеко от входа в помещение, из которого он должен был стрелять. Взгляд одноглазого, видимо, был предостерегающим знаком судьбы, дающим убийце понять, что следует изменить план.

Бахдге отказался стрелять, остальные также испугались плохой приметы. Ничего не подозревавший Мадан Лал бросил бомбу. Раздался взрыв, но возникшая паника была не такой уж сильной. Махатма Ганди опомнился первым и стал успокаивать толпу. Вся Индия слушала его слова у радиоприемников.

«Враг мусульман является врагом Индии», – сказал он и призвал присутствующих сохранять спокойствие. Потом Ганди продолжил свое выступление.

Мадан Лал Пахве оказался в полицейском участке, остальные заговорщики разбежались.

Гопал Годсе и Вишну Каркаре прописались под чужими фамилиями в гостинице «Шинду Франтье» Еще до этого заговорщики избавились от компрометирующего оружия Бахдге вместе со слугой уехал в Пуну. Натхурам Годсе и Апте купили билеты в Канпур. Едва они покинули отель «Марина», как к портье прибыли полицейские вместе с арестованным Маданом Лал Пахве. Однако комната под номером сорок, бывшая еще вчера главным штабом заговорщиков, оказалась пуста.

Мадан Лал Пахве рассказал все, что знал о заговоре, и назвал его участников. Другим важным свидетелем против заговорщиков стал профессор Джайн.

Полицейские знали соучастников покушения. Они установили, что речь идет о широком заговоре экстремистских сил. Однако префект полиции ухватился за версию о предполагаемом похищении. Он начал утверждать, что к акции готовилось в общей сложности двадцать боевых групп по двадцать человек в каждой, и объявил розыск четырехсот подозреваемых, но несуществующих похитителей. Вокруг виллы Ганди в Дели полиция удвоила охрану. Этим и ограничились. Заговорщики же могли спокойно готовить следующее покушение.

Вскоре после неудачной операции в Бомбей вернулись оба брата Годсе, Апте и Каркаре. Они разместились в разных гостиницах под чужими именами. В воскресенье 25 января, на рассвете, террористы собрались во дворце владельца издательства «Хиваджи принтинг пресо» Джоши. Здесь они договорились о дальнейших действиях.

Натхурам Годсе и Апре вылетели из Бомбея в Дели, но уже на следующий день сидели в купе экспресса, следующего в Мадрас. В полночь у вокзала в Гвалиоре они взяли рикшу и отправились в богатый район. Там около часа ночи они постучали в дверь вождя гвалиорских индусов Даттатраджи Парчу-ра и попросили у него оружие.

Потом заговорщики возвращаются в Дели и опять под чужими именами располагаются в привокзальной гостинице.

Махатма Ганди все это время жил своей обычной жизнью. Он не разрешает полицейским проводить обыск верующих, приходящих в сад его резиденции на вечерние собрания. Ганди публично прощает Мадана Лал Пахве, заявляя журналистам, что он вовсе не плохой человек и на преступный путь его толкнули другие Махатма Ганди понимал, что он был только орудием широко разветвленного заговора, и знал также, что заговорщики не оставят его в покое. Знала об этом и полиция. В своем признании Мадан Лал Пахве обратил внимание полиции на то, что убийцы вернутся. Несмотря на это, префект полиции не принял мер по обеспечению безопасности Ганди. А Махатма смотрел на свою судьбу с самым типичным индийским фатализмом.

Ганди ждал смерти. В роковой день он сказал внучке Ману: «Если я умру от болезни, ты должна объявить меня недостойным, фальшивым Махатмой. Если же меня убьет бомба или кто-нибудь выстрелит и пуля попадет мне в грудь, а я сумею умереть без стонов, то тогда ты можешь говорить обо мне, как о настоящем Махатме».

Убийство Ганди всколыхнуло всю страну. В Индии возникла паника. Никто не знал, к какой партии принадлежит убийца, но кто-то стал распространять слухи, что он член Мусульманской лиги. Находившиеся в постоянной боевой готовности индусы немедленно выступили против мусульман. В Бомбее вскоре после покушения начались насилия, грабежи, пожары и убийства.

Потом появилось сообщение, что убийца принадлежал к организации «Хин-ду Махасабха». Когда в Сангме, где родился Натхурам Годсе, узнали, кто убил пророка мира, жизнью поплатилась вся семья Годсе. В результате возникшего здесь пожара обратились в пепел пятьдесят жилых домов. И в других городах функционеры «Хинду Махасабха» вынуждены были прекратить свою деятельность. Разъяренная толпа поджигала их жилища.

Убийство Махатмы Ганди явилось только первой из запланированных индусскими экстремистами акций. Другим политическим убийствам, однако, уже не суждено было осуществиться. Вмешалась полиция.

На следующей же день в Пуне арестовали Бахдге. В Бомбее обыскали резиденцию Саваркара. Начались репрессии против руководителей «Хинду Махасабха», ее вооруженные отряды были официально распущены, тысячи их членов очутились за решеткой.

Арестовали также доктора Парчура. Весьма интересной была его реакция на сообщение о покушении. Индийское радио передало сообщение около шести часов вечера. Доктор Парчур прослушал его, затем созвал большую компанию и торжественно отметил событие. С гордостью соавтора в присутствии свидетелей он заявил, что пистолет, из которого Годсе застрелил Махатму, куплен с его помощью в Гвалиоре. На следующий день предприимчивый доктор явился в Дом правительства и потребовал, чтобы его немедленно назначили членом местного правительства. Самоуверенность Парчура не знала границ. Он предсказывал политический переворот. А 2 февраля, то есть через два дня, он уже сидел за решеткой, где очутился и всемогущий Саваркар. Вскоре в тюрьме встретились и Гопал Годсе, Апте, Каркаре и Кистаджа, арестованные в бомбейской гостинице.

Спустя два дня после убийства в Дели собрались стотысячные толпы народа, чтобы проводить своего Махатму в последний путь. Этот путь длиной в восемь километров охраняли солдаты, на перекрестках стояли бронеавтомобили. Мертвый Ганди, покрытый индийским флагом, лежал на автомобиле, который катили двести пехотинцев. Убежденный пацифист, антимилитарист, пророк ненасилия приближался к костру в Радж Гхате в сопровождении четырех тысяч пехотинцев, тысячи летчиков, тысячи моряков и тысячи полицейских. Пять часов процессия шла по улицам Дели. В четыре часа сорок пять минут сын Махатмы Рамдас зажег костер из сандалового дерева под телом своего отца.