Текст книги "100 великих заговоров и переворотов"

В постановлении Президиума ЦК, датированном 13–14 октября 1964 года, говорилось: «Признать, что в результате ошибок и неправильных действий тов. Хрущева, нарушающих ленинские принципы коллективного руководства, в Президиуме ЦК за последнее время создалась совершенно ненормальная обстановка, затрудняющая выполнение членами Президиума ЦК ответственных обязанностей по руководству партией и страной». Хрущев обвинялся в том, что он проявляет нетерпимость и грубость к товарищам по Президиуму и ЦК, пренебрежительно относится к их мнению и допустил ряд крупных ошибок в практическом осуществлении линии, намеченной решениями XX, XXI и XXII съездов партии.

Как вспоминает П. Шелест, Хрущев будто бы хотел обратиться с просьбой к пленуму, но ему не разрешили!

«Я понимаю, – говорил Хрущев, – что это последняя моя политическая речь, как бы сказать, лебединая песня. На Пленуме я выступать не буду. Но я хотел бы обратиться к Пленуму с просьбой…»

Не успел он договорить, как ему в категорической форме Брежнев ответил: «Этого не будет». После чего Хрущев сказал. «Очевидно, теперь будет так, как вы считаете нужным, – при этом у него на глазах появились слезы. – Ну что же, я готов ко всему. Сам думал, что мне надо было уйти, ведь вопросов много, а в мои годы справиться с ними трудно. Надо двигать молодежь. О том, что происходит сейчас, история когда-то скажет свое веское правдивое слово.

Сейчас я прошу написать заявление о моей отставке, и я его подпишу. В этом вопросе я полагаюсь на вас. Если вам нужно, я уеду из Москвы».

Днем 14 октября 1964 года начался Пленум ЦК. Его открыл Брежнев, объявив, что на повестку дня поставлен вопрос о ненормальном положении, сложившемся в Президиуме ЦК в связи с неправильными действиями Первого секретаря ЦК КПСС Хрущева. Затем с большим докладом выступил М. Суслов. Он отметил, что в последнее время в Президиуме и ЦК сложилось ненормальное положение, вызванное неправильными методами руководства партией и государством со стороны товарища Хрущева. Нарушая ленинские принципы коллективного руководства, он стремится к единоличному решению важнейших вопросов партийной и государственной работы.

За последнее время, говорил Суслов, даже крупные вопросы Хрущев решал по сути дела единолично, грубо навязывая свою субъективистскую, часто совершенно неправильную точку зрения. Он возомнил себя непогрешимым, присвоил себе монопольное право на истину. Всем, кто делал замечания, неугодные Хрущеву, он высокомерно давал всевозможные пренебрежительные и оскорбительные клички, унижающие человеческое достоинство. В итоге коллективное руководство становилось фактически невозможным. К тому же товарищ Хрущев систематически занимается интриганством, стремясь поссорить членов Президиума друг с другом. О стремлении товарища Хрущева уйти из-под контроля Президиума и ЦК свидетельствует и то, что за последние годы у нас проводились не Пленумы ЦК, которые бы собирались для делового обсуждения назревших проблем, а Всесоюзные совещания с участием до пяти-шести тысяч человек, с трибуны которых звучали восхваления в адрес товарища Хрущева.

Все это время Хрущев просидел, опустив голову, за столом Президиума. А вернувшись во второй половине дня домой, сказал: «Все… В отставке…»

Шелепин вспоминает, что после окончания Пленума в комнате для членов Президиума ЦК Хрущев попрощался с каждым из них за руку. Шелепину он сказал: «Поверьте, что с вами они поступят еще хуже, чем со мной».

Судя опять же по последующим воспоминаниям, многих удивляло то обстоятельство, что не стали открывать прения. Почему9 В. Семичастный полагает, что некоторые из членов Президиума попросту этого боялись: наряду с Хрущевым, могло достаться и Подгорному, и Полянскому, и Суслову, да и другим. «А когда начали голосовать, – вспоминает Семичастный, – началось сзади: „Исключить! Под суд отдать!“ Это самые ярые подхалимы. Я вот так, сидя в зале, наблюдал – кто больше всех подхалим, тот больше всех кричал: „Исключить!“ и „Под суд отдать!“ Но сам процесс был нормальный. Проголосовали, все как полагается. Единогласно».

Когда стало ясно, что смещение Хрущева прошло спокойно и сравнительно безболезненно, Брежнев был очень доволен: он благодарил соратников, а для близких друзей устроил роскошный ужин. Хрущеву же самолично определил круг привилегий: 1) пенсию в 500 рублей; 2) кремлевскую столовую и поликлинику; 3) дачу в Петро-Дальнем и городскую квартиру; 4) персональную машину. Есть свидетельства, что Брежневу предлагали подвергнуть Хрущева резкой критике в партийных организациях и печати, но он отказался.

Так был низвергнут с политического Олимпа один из самых интересных, незаурядных и противоречивых правителей советской эпохи.

ПЕРЕВОРОТ «ЧЕРНЫХ ПОЛКОВНИКОВ»

Греция. 21 апреля 1967 года

В 1967 году в результате военного переворота в Греции установился тоталитарный режим, просуществовавший семь лет. В данном случае диктатуру олицетворяет не какая-то одна «сильная» личность, а целый ряд офицеров. Вот имена главных героев: К. Пападопулос, Паттакос, Кардамакис, Нацинас, Гогу-сис, Веллиос, Хаджипетрос, Макарезос, Мексис.

К середине 60-х годов в Греции наблюдался кризис власти: постоянные конфликты между королем Константином, взошедшим на престол после смерти своего отца короля Павла в 1965 году, и парламентом приводили к частой смене кабинета министров, а это вело к нестабильности в обществе. В отличие от Павла, умело лавировавшего между различными политическими партиями и имевшего хорошие контакты с руководством армии, Константин оказался неспособен существенно влиять на расстановку сил в стране.

15 июля 1965 года король грубо отстранил с поста премьер-министра Па-пандреу, лидера Союза центра, и назначил на этот пост лидера правых сил Е. Афанасладиса-Новаса.

Дворцовый переворот натолкнулся на решительное сопротивление. 70 дней не прекращались бурные демонстрации протеста. Вершиной этих выступлений явилась политическая забастовка 27 июля, в которой приняли участие 50 тысяч человек. Основные требования бастующих заключались в следующем: восстановить конституционные и профсоюзные свободы.

17 сентября 1965 года отколовшемуся от Союза центра правому крылу во главе со С. Стефанопулосом удалось сформировать правительство, получившее в парламенте вотум доверия большинством в один голос. В состав правительства вошли деятели, которые опирались исключительно на поддержку военных и королевского двора.

«Дворцовый переворот» 1965 года в Греции вызвал полосу политической нестабильности в стране, что отрицательно сказалось и на экономике. Власть сконцентрировалась в руках военных и королевского двора. Все больше стала проявляться тенденция к установлению открытой военной диктатуры. Правительство С. Стефанопулоса 21 декабря 1966 года ушло в отставку. Новый кабинет во главе с председателем Национального банка И. Параскевопулосом должен был подготовить такие условия для проведения парламентских выборов, которые бы обеспечили Национальному радикальному союзу уверенную победу.

В начале 1967 года развитие политического кризиса в Греции достигло крайней остроты. Правительство было не в состоянии справиться с растущим недовольством, а оппозиционные силы не могли решительно повернуть развитие событий в нужную сторону. На фоне такого шаткого равновесия королевский двор и лица, финансирующие его, готовились навязать военную диктатуру при помощи хунты генералов. Одновременно хунта греческих полковников готовила военный переворот на основе плана НАТО.

В годы оккупации на Ближнем Востоке был создан Союз молодых офицеров (САН) открыто промонархической направленности: Организация эта впоследствии была расширена и переименована в Священный союз греческих офицеров (ИДЕА). Явные диктаторские устремления лидеров Союза скрывались под лозунгами «национальных идеалов». Руководители Союза культивировали среди младших членов представление о том, что вступление в эту организацию означало для них приобщение к кругу избранных и таким образом открывало путь для скорейшего зачисления в офицерский корпус.

Все эти факторы позволили некоторым политическим наблюдателям предсказывать скорое установление диктатуры, которая только и способна разрешить сложившиеся проблемы. Метод решения политического конфликта с помощью диктатуры неоднократно применялся в Греции в XX веке. Так, в 1923 году была установлена диктатура Н. Пластираса, в 1925 году генерал Т. Пангалос осуществил государственный переворот, в 1936 году к власти пришел генерал И. Метаксас, в 1953 году – А. Папагос.

Официальные лица, однако, отрицали возможность установления в стране диктатуры, считая, что время военного правления в Европе прошло. Народ готов даже пожертвовать жизнью в защиту своих свобод. Армия же будет защищать народ.

30 марта 1967 года Национальный радикальный союз (ЭРЭ) спровоцировал правительственный кризис, в результате которого правительство И. Параскевопулоса ушло в отставку. 3 апреля король вручил лидеру ЭРЭ П. Канеллопулосу мандат на формирование правительства с правом роспуска парламента и проведения досрочных выборов, если оно не получит вотума доверия. Правительство Канеллопулоса не только не получило поддержки большинства членов парламента, но и натолкнулось на осуждение всех парламентских фракций. 14 апреля парламент был распущен и на 28 мая назначены парламентские выборы.

Вскоре стало ясно, что оппозиция наверняка выиграет выборы. В этой ситуации в кругах генералитета и королевского двора видели единственным выходом из политического кризиса установление диктатуры.

20 февраля 1967 года король отдал приказ генералу Спандидакису, начальнику Генерального штаба, готовить переворот. Об этом приказе знали высшие офицеры: К Колиас, командующий первым армейским корпусом, И. Манетас, командующий 2-м корпусом, Г. Зоитакис, командующий 3-м корпусом, X. Па-падопулос, командующий вооруженными силами на островах, О. Ангелис, заместитель начальника генерального штаба, и некоторые другие.

На Высшем военном совете, возглавившем переворот, Спандидакис и другие генералы проявили нерешительность в отношении даты проведения переворота. Одни называли 2 апреля, другие – 23 апреля, а третьи даже 28 мая – дату проведения парламентских выборов. Видя эти колебания и нерешительность, представители малой хунты полковников и их сторонники назначили выступление на 21 апреля, и Спандидакис, который заигрывал с обеими хунтами генералов и полковников, полностью солидаризировался с ними.

В ночь с 20-го на 21-е апреля 1967 года хунта полковников пустила в действие натовский план «Прометей», который предусматривал немедленное вступление в действие вооруженных сил в случае возникновения угрозы войны с социалистическими странами или «коммунистического восстания».

Ранним утром 21 апреля 1967 года жители Афин были разбужены шумом танков, двигавшихся по городу, а радио уже передавало обращение полковника Г. Пападопулоса к греческому народу, в котором он сообщал, что в стране произошла революция. Но это был государственный переворот. К власти пришло военное правительство во главе с Пападопулосом, управлявшее страной вплоть до 1974 года. Сами военные назвали переворот «Революцией 21 апреля, призванной вывести страну из состояния хаоса и разрухи».

Переворот произошел бескровно, жители Греции пассивно отнеслись к установлению военной диктатуры. С одной стороны, такая реакция была вызвана страхом перед новым правительством, которое с первых часов начало арестовывать людей, симпатизировавших левым, а с другой – объяснялось тем, что греки устали от постоянных политических кризисов на протяжении последних 10 лет и связывали с военными надежды на установление стабильности.

Из всех представителей «дохунтовского» политического мира только король Константин совершил попытку открыто выступить против режима. Подготавливая план контрпереворота, Константин обратился за помощью к представителям старого истэблишмента – Г. Папандреу и П. Канеллопулосу Оба согласились поддержать короля, хотя и понимали, что шансов на победу у него почти нет Военное правительство было прекрасно осведомлено о готовившемся контрперевороте и даже само спровоцировало его, представив 12 декабря 1967 года королю ультиматум, по которому он должен был уволить премьер-министра К Коллиаса и назначить на его место Пападопулоса.

Утром 13 декабря король и премьер-министр отправились в Кавалу, которая должна была стать центром переворота Само восстание планировалось начать в Ларисе, где были сосредоточены военно-воздушные силы страны, в рядах которых было максимальное количество верных Константину людей. Одновременно генерал Манетас должен был захватить пост начальника генерального штаба греческой армии. Он был арестован, а сообщение о перевороте было передано в Афины. Король обратился к греческому народу по радио и призвал греков к восстанию. Но войска остались на стороне Пападопулоса, восстание было подавлено, а сам король отправился в добровольное изгнание в Рим, откуда больше не вернулся.

На следующий день полковники сами выступили по Афинскому радио с заявлением. Из него следовало, что переворот пыталась осуществить «криминальная конспиративная организация, целью которой являлось уничтожение государства и законного порядка Заговорщики использовали короля для удовлетворения своих глупых амбиций» Таким образом, полковники официально не обвинили короля в попытке контрпереворота, оставив его номинально главой государства. Официально военное правительство демонстрировало преданность монархии: в правительственных кабинетах были вывешены портреты членов королевской семьи, Синод греческой православной церкви отдал распоряжение продолжать молитвы за семью короля.

Военные понимали, что король не представляет существенной опасности режиму, но немедленное отстранение его от власти может повлечь новую волну протестов как со стороны европейских держав, так и внутри страны. Поэтому новое правительство предпочло объявить о ликвидации монархии законным способом – на референдуме 1973 года.

Официально военное правительство управляло страной коллегиально, но постепенно в стране начал складываться культ личности премьер-министра Греции – Пападопулоса. Он сконцентрировал в своих руках почти неограниченную власть, одновременно являясь премьер-министром, министром обороны и министром иностранных дел.

Георгиос Пападопулос родился в 1918 году в небольшой деревушке в северной части Пелопоннеса, в Морее. Отец Пападопулоса был сельским учителем. После окончания школы Пападопулос был отправлен в военную академию, поскольку родители не могли оплатить обучение в университете. Его карьера была успешной, полковник Пападопулос стал вторым человеком в Центральной службе информации и выступал в роли связного между американскими и греческими разведывательными органами, координировал деятельность греческой контрразведки и ЦРУ, накануне переворота занимал должность заместителя начальника Третьего бюро генерального штаба.

Профессиональный сотрудник спецслужб, Пападопулос был крайне осторожным и замкнутым человеком Обозреватель французской газеты «Монд» М Марсо описывал его так. «По своему внешнему виду, походке, почерку, манере разговаривать он напоминал скорее гражданское лицо, нежели военного, тем более лидера режима. Считается, что глаза – зеркало души, так вот, в его глазах читались подозрительность, тревога, мятежный дух».

Придя к власти вместе со своими соратниками и единомышленниками, считая себя одним из равных, к концу 60-х годов Пападопулос уже не сомневался, что он – единоличный правитель Греции.

Другой член «революционного комитета», Николас Макарезос, был очень жестким, хитрым и умным человеком. Одной из главных его черт являлось умение находить и претворять в жизнь новые, оригинальные идеи. Он всегда внимательно прислушивался к советам специалистов, оценивал их предложения с позиций эффективности. В течение долгого времени он работал военным атташе в греческом посольстве в Бонне, где посещал занятия по экономике и политологии. Макарезос отвечал за наиболее важное направление деятельности военного правительства – экономику. В этой области новое правительство стремилось завоевать доверие греков.

Третьим членом «триумвирата» стал Стилманос Паттакос. Он закончил военную академию вместе с Пападопулосом в 1940 году, четвертым выпускником, в последующие годы принимал участие во Второй мировой войне и гражданской, сражаясь против коммунистов. Как и большинство греков, Паттакос был очень религиозным человеком. Паттакос испытывал острую неприязнь к гражданским политикам, считая их лживыми, неискренними. В отличие от Пападопулоса, не расстававшегося с охраной ни на минуту, Паттакос редко пользовался услугами телохранителей. Он разъезжал по стране, выступал перед студентами, рабочими, регулярно посещал островную часть Греции. Паттакос часто заменял Пападопулоса, особенно во время выступления в закрытых помещениях, поскольку последний страдал клаустрофобией – боязнью замкнутого пространства. Речи Паттакоса всегда были эмоциональны, казалось, что он говорит искренне. Он редко шел на компромисс, и невозможно было представить, чтобы он мог сотрудничать с гражданскими чиновниками.

Полковники, однако, столкнулись с серьезной оппозицией внутри армии. Генералы и часть офицеров не готовы были идти на такую крайность, как установление диктатуры; плюс к тому их опередили и устранили в решительный момент действий.

Офицерский корпус делился не только на сторонников полковников либо генералов. После переворота выяснилось, что ряд офицеров сухопутных сил, большая часть офицеров военно-морского флота, военно-воздушных сил противодействовала перевороту; а позднее предприняли две попытки контрпереворота (одну попытку предприняла группировка, сконцентрировавшаяся вокруг короля Константина в декабре 1967 года, вторую – экипаж миноносца «Велос» в декабре 1972 года).

Хунта сразу же после захвата власти вынуждена была прибегнуть к систематическим чисткам, чтобы изгнать из армии дух сопротивления и обеспечить беспрекословное подчинение и полную поддержку силы, которая установила саму диктатуру.

Чтобы обеспечить преданность офицеров, оставшихся в армии, хунта предоставила им многочисленные льготы. Офицерство после судовладельцев, банкиров и крупных предпринимателей стало наиболее привилегированным слоем общества. Одновременно на ключевые посты в армии были назначены наиболее доверенные лица. Быстро продвигались по служебной лестнице в первую очередь те, кто проявил особую активность в первые дни переворота.

Военные стремились установить контроль над всей жизнью страны. Представители хунты были направлены во все государственные, общественные и культурные учреждения, в университеты, молодежные и спортивные организации. Офицеры становились префектами и губернаторами провинций, на них возлагался контроль над печатью, кино и театром.

Этот этап истории Греции в зарубежной историографии трактовался как установление военной диктатуры, поскольку на протяжении семи лет правления военных не функционировал ни один демократический институт: придя к власти накануне парламентских выборов, новое правительство так и не провело их, все политические партии были запрещены, проведены массовые аресты, оппозиционеры отправлены в концентрационные лагеря, вся пресса находилась под жесточайшей цензурой, любое проявление инакомыслия немедленно подавлялось.

ВОЕННЫЙ ПЕРЕВОРОТ КАДДАФИ

Ливия. 1 сентября 1969 года

В 1964 году на берегу моря у небольшого селения Толмейта, в нескольких десятках километров от Бенгази, под руководством Муаммара Каддафи состоялся первый съезд молодых ливийских офицеров, разделявших лозунги египетской революции 1952 года: «Свобода, социализм, единство». Отсюда и название организации: «Свободные офицеры юнионисты-социалисты» (ОСОЮС). Ее центральный комитет принял решение начать всестороннюю подготовку к перевороту. Был определен так называемый кодекс поведения подпольщиков. «Во имя осуществления революционных идей» им запрещалось играть в карты, пить вино, посещать увеселительные заведения, рекомендовалось соблюдать религиозные обряды.

Члены Центрального комитета собирались сначала ежемесячно, но затем в целях конспирации были разделены на группы и начали действовать автономно. Состав групп и их задачи знал только сам Каддафи.

Вчерашние курсанты, получив офицерские звания, были направлены в войска для дальнейшего прохождения службы. Каддафи, Харруби, Могарейф, Рифи, Абдаррахман Сейид получили назначение в Бенгази. Джеллуд, Джабер, Ху-вейлди, Хуни – в Триполи, остальные – в другие гарнизоны страны. Связующим звеном подпольщиков остался Каддафи, который начал службу в войсках связи в военном лагере Гар Юнее, находившемся в четырех километрах от Бенгази. К нему поступала информация о деятельности групп, о положении в войсках, от него – указания по нелегальной работе, места явок, встреч. Фактически с этого времени, с 1965 года, начался этап непосредственной подготовки к военному перевороту.

Было создано два главных подпольных центра в Триполи и в Бенгази. Руководителем Триполийского центра был назначен Джеллуд, Бенгазийского – Могарейф.

К началу 1969 года лидеры подпольного оппозиционного движения почувствовали, что уже обладают достаточной силой, чтобы попытаться захватить власть. На их стороне была значительная часть молодых офицеров крупных гарнизонов, в стране нарастало общее недовольство иностранным присутствием и коррумпированным королевским режимом. ЦК ОСОЮС разработал детальный план переворота, руководители подпольных групп получили приказ ждать условного сигнала. Однако выбрать время выступления оказалось не так-то просто.

Каддафи в своей «Истории революции» признает, что кроме внутренних факторов этому во многом мешало иностранное присутствие в Ливии, проводившийся западными специалистами «тотальный шпионаж» за всяким инакомыслием. Да и всего в нескольких километрах от королевского дворца в Триполи находилась американская военная база Уилус-филд, откуда король в любую минуту мог получить помощь.

Особо критическим для подпольщиков, ждавших сигнала, был период с марта по август 1969 года, когда дата их выступления несколько раз переносилась.

Во второй половине августа выяснилось, что король Идрис решил отправиться на лечение за границу. Это уже казалось странным, так как престарелый король никогда один без семьи в длительные вояжи не отправлялся. Среди офицеров поползли также слухи, что полковник Абдель Азиз Шелхи, занимавшийся реорганизацией армии с помощью 50 британских офицеров-инструкторов, признал на одном из совещаний, что намеревается отправить на учебу за границу значительную группу офицеров, в том числе и некоторых руководителей ведущих подпольных групп.

В то же время офицеры военной полиции, проходившие курс специальной подготовки в Англии, срочно отзывались в страну. Подпольщикам стало известно, что группа старших офицеров во главе с полковником Абдель Азизом Шелхи 15 сентября намеревается захватить власть. В случае успеха президентом должен был стать его брат Омар Шелхи, вице-президентом – Абдалла Абид ас-Сенуси (племянник короля), командующим вооруженными силами – сам Абдель Азиз Шелхи.

Учитывая расширение подпольного движения в армии, братья Шелхи решили часть молодых офицеров, нелояльных по отношению к режиму, отправить на учебу за границу. Срок выезда первой группы был назначен на 1 сентября. Заговорщики поняли, что пора действовать.

В ночь на 1 сентября в Ливии произошел государственный переворот.

«Возможно, я и играл доминирующую роль в нашем движении, но это было до часа „икс“, – вспоминал Каддафи. – После этого я, пожалуй, являлся скорее одним из рядовых участников переворота. 31-го оказался тогда в Бенгази, в казармах Гар Юнее. Начало выступления было назначено на 2 часа 30 минут утра одновременно по всей стране, за исключением самых дальних гарнизонов. Всем боевым группам была поставлена задача овладеть намеченными для них объектами не позднее 4 часов 30 минут.

Могарейф и Абдель Фаттах должны были захватить радиостанцию Бенгази и оттуда руководить операциями. Я должен был также передать в эфир наше первое коммюнике, заготовленное заранее, а также принять необходимые контрмеры на случай возможных осложнений (иностранная интервенция или попытки оказать сопротивление внутри страны).

В назначенное время, взяв с собой двух солдат, я в джипе направился к радиостанции. За мной последовала в автомашинах «группа захвата». По дороге какая-то колонна машин пересекла нам путь. Я остановился, чтобы выяснить, в чем дело. Оказалось, что Хар-руби, захватив казармы Бирка и взяв там командование в свои руки, решил направиться в полицейскую школу, чтобы нейтрализовать ее, так как там могло быть организовано сопротивление. Мы спокойно продолжали движение. И не опоздали. Радиостанция была захвачена в 4 часа утра. С высоты «своего» объекта я посмотрел на город и увидел, как от порта в сторону Бенгази идут колонны грузовиков с солдатами. Я понял, что наш план осуществляется…»

К дворцу кронпринца (он располагался на Суани-роуд, в четырех километрах южнее Триполи) прибыла группа заговорщиков из 25 человек во главе с Хувейлди. Через ворота и стену отряд проник в сад, затем в покои наследника короны. Везде было темно и тихо. Спавшая охрана не сделала ни одного выстрела. Заговорщикам показалось, что дворец пуст, а кронпринц находится где-то в другой из многочисленных резиденций. На некоторое время они даже прекратили поиски. Скоро к дворцу прибыла группа Харири на военных грузовиках.

Они быстро осмотрели дворец и тоже никого не нашли. Надо было ехать к другому объекту, к радиостанции. Один из солдат решил, однако, еще раз обойти королевские покои (к этому времени начало светать) и тут неожиданно натолкнулся на принца. Сбежав вниз, он окликнул Харири и показал пальцем наверх. Харири понял, в чем дело, быстро поднялся и арестовал наследника престола. «Представляете, какая грозила бы нам опасность, если бы мы упустили кронпринца?»– восклицал позже Хувейлди. Нервы заговорщиков были на пределе, и они пришли в себя только тогда, когда захватили затем радиостанцию и стали ожидать диктора, за которым специально послали нарочного, но тот оказался строптивым и, хотя жил рядом, потребовал, чтобы за ним прислали автомашину…

Заговорщикам удалось захватить власть в главных городах страны – Бенгази и Триполи.

Но Каддафи знал, что этого недостаточно. Нужно было предусмотреть захват власти в таких важных городах, как Бейда, куда король в последние годы переносил правительственные учреждения и где находились большинство министров; Себха, являвшаяся столицей южной провинции Феццан; Дерна с ее важными правительственными учреждениями и крупными армейскими частями. Нужно было подумать о нейтрализации американской военно-воздушной базы Уилус-филд, расположенной в предместьях Триполи, и английской базы Эль-Адем, контролировавшей Тобрук и восточную часть страны, чтобы не дать правительствам США и Великобритании повод вмешаться во внутренние дела Ливии под предлогом защиты своих граждан. Надо было как-то обеспечить нормальную работу нефтепортов Сиртского залива, чтобы зарубежные нефтяные компании, действовавшие в Ливии, не пришли в движение. Наконец, надо было учесть возможности всех частей и гарнизонов, организовать взаимодействие и связь между ними.

Все это руководители заранее учли, расписали, довели до исполнителей и, главное, четко выполнили.

В эфир вышло известное «Коммюнике № 1», начинавшееся словами: «Граждане Ливии! В ответ на сокровенные чаяния и мечты, переполнявшие ваши сердца, в ответ на ваши непрестанные требования перемен и духовного возрождения, вашу длительную борьбу во имя этих идеалов, прислушиваясь к вашему призыву о восстании, преданные вам армейские силы взяли на себя эту задачу и свергли реакционный и коррумпированный режим».

Каддафи объявил новое название страны – Ливийская Арабская Республика, заверил, что будет руководствоваться принципами свободы, единства и социальной справедливости, и гарантировал всем гражданам равные права. Далее Каддафи сказал: «Все, кто был свидетелем священной борьбы нашего героя Омара аль-Мухтара за Ливию, арабизм и ислам! Все, кто сражался на стороне Ахмеда аш-Шерифа во имя светлых идеалов… Все сыны пустыни и наших древних городов, наших зеленых нив и прекрасных деревень – вперед!».

Каддафи обратился к «иностранным друзьям», которые находились в стране, с призывом продолжать свою деятельность, обещая им защиту со стороны вооруженных сил. Он отметил, что события в стране являются внутренним делом Ливии, не направлены против какого-либо государства и не затронут международные соглашения и договоры. До стабилизации власти на территории всей страны вводился комендантский час: были временно закрыты аэропорты и прерваны телефонная и радиосвязь.

«Под свободой, – говорил Каддафи, – мы понимаем такую индивидуальную и национальную независимость, которая исключает нищету, колониализм и присутствие на нашей земле иностранных войск и военных баз.

Под единством мы понимаем объединение всех арабских народов под руководством одного арабского правительства либо на основе федерации малых правительств, в зависимости от обстоятельств.

Под социализмом мы понимаем исламский социализм. Мы мусульмане. Мы следуем установлениям Корана, принципам частной собственности и наследования. Национальный капитал не только останется в руках тех, кто им владеет, но его деятельность будет даже поощряться в целях стимулирования развития страны».

Ливийское радио чередовало военные марши с программами новостей. Одним из первых было сообщение о создании высшего органа государственной власти – Совета революционного командования (СРК). Однако его состав обнародовать не спешили. Большинство наиболее видных участников восстания продолжали бороться за укрепление нового режима, за распространение его влияния на всю страну.

Итак, 1 сентября 1969 года в Ливии пал монархический режим. По свидетельству очевидцев, в первые послереволюционные дни многие ливийские города выглядели вполне обычно. Если бы не танки на улицах и многочисленные военные посты, перекрывшие основные магистрали и окружившие государственные учреждения, и не сообщение о свержении монархии, ничто не говорило бы о том, что в стране недавно был совершен государственный переворот. Он прошел почти бескровно. Уже во второй половине дня 1 сентября наследный принц отказался от своих прав и призвал народ поддержать революционный режим. Высшая военная верхушка и большинство министров, находившихся в Триполи, Бенгази, Бейде и Дерне, были арестованы. Незначительное сопротивление оказали гарнизоны Бейды и Дерны, где находились правительственные учреждения.