Текст книги "Погреб. Мистическая быль"

– Я сдал экстерном!

– О! Это стоит лишь аттестата, Дим! Аттестаты в метро купи, сотня баксов… Что с тобой делать? Мне, Дим, семья нужна. Макс талантлив, в «Челси» поедет. Скажешь, второй состав? Будет первый… Это ведь миллионы в год… сотни, блин, миллионов! Но и, глянь, папа – кто? Олигарх… К тому ж есть посмотреть на что. Он красив нереально – Макс. Крышу сносит. Сельские одурели, сам видел. Макс…

– Он не любит тебя! – ныл Дима. – Я за тебя отдам жизнь!

– Кончай, Дим. Только без пафоса… – Лена вынула, пропустив свою руку рядом с его рукой, соскользнувшей к бедру её, из кармана шорт сигареты и закурила, выпрямясь, уперев в ладонь локоть. – Что значит жизнь отдам? Не отдашь. Ты не жизнь отдать хочешь, а меня трахнуть… Блин, не война, чтоб ты жизнь давал за меня или родину… – Лена стала язвить вовсю, осмелев в его хватке, плюс сыпля пепел на его голову. – Он мне жизнь отдаст… Сколько лет мне ждать случая? Ты ботáн, Дим, маленький мальчик… Блин, я не верю. Влас бы не так сказал. Я б поверила, если б он сказал. Власу веришь. Влас это чёткий, крепкий мужчина, он слово держит. Скажет и сделает… Ты ж отдашь, что и сам помрёшь, и меня убьёшь… Дим, не надо!.. Всё, ты расти давай. Твои девочки в пятый класс, Дим, ходят. В них романтизм сейчас. Юнош бледный с взором горящим им как раз в тему. Всякое эмо… Только не мне. Я старая. Мне семью пора. Перезрела я.

– Я люблю тебя!! – он стонал, прижимаясь виском к её низу. – Сделаю! Всё, что хочешь!

Лена пустила ртом дым в прищур. – Я к реке хочу… Я принцесса. Нужен проход к воде, славный рыцарь. Сделаешь?

– Будет, Лен!

И он бросился в травы, чувствуя: жжёт крапива, колет татарник, прыгают блошки и пресекает дух от густой, забивающей нос пыльцы с цветов. Тело сделалось в волдырях, тлело… Он двинул локтем – и расчихался, полуслепой почти по причине болезненных аллергических слёз… Шагнув назад, он увидел: Лена уходит и у избы уже.

Заслужил, щен… Он обернулся. В травах от битвы вмятина – точно кто, с лёту сунувшись, отскочил испугавшись… И стало стыдно. Клялся ведь «жизнь отдать», а не смог сделать той, кому клялся, маленькой тропки… Он, от калитки пройдя к крыльцу, выпил водку, что оставалась, тужась не видеть гордую Лену.

– Как там с проходом? – хекал Хо.

Он молчал.

– Хо, а ты тогда? – встряла Лена, выпятив груди. – Хочется в воду… А мужчин тю-тю. Ну ведь не Дима ж… Хо, прокоси к воде! Я тогда тебе… Скажем так: тебе хочется…

– Оццэнь хоцецца! – перебил тот, дёргая носом меж тёмных линз. – Жуть хоцецца!

– Ну вас… – Лена ушла.

Хо мудрый. Мудрый как Будда. Может, хотел её, но он знал, что, пробей путь к воде, ничего не получит, кроме: «Блеск! Здорово!» – а ожогов, укусов пчёл либо змей будет вдосталь.

– Тот, кто катается, – брякнул Хо, – тому санки.

– Да, – понял Дима и рассмеялся, чтобы скрыть стыд.

– Побегаю…

Так сказав, Хо по тропке спустился в ров с колеями от джипа и час отсутствовал… Но вернулся он раньше джипа.

– Бегал в очках, да? – выдавил Дима.

Хо похихикал.

Стук I

Не было джипа и полдесятого.

Солнце падало за избой. Лена, взяв смартфон, разговаривать вышла в сад (звонить Максу?). Дима с Хо продолжали пить.

Тень, скрыв двор, приумятый Хо накануне, лезла к плетню, вниз. Пойма померкла; тени стеблей и листиков плюсовались к потёмкам. Но склон за речкой был ещё в солнце.

Всё как и надо, разве что зной пропал.

Дима взял из своих вещей свитер, чуя, что стынет. Лена сказала, что дозвонилась и что не едут, так как им «режут мясо». Чуть посидели, и она выдала:

– Что мы здесь как лентяи? Ну-ка, огонь давай! Чтоб приехали – и, блин, мясо на угли.

Хо сложил костерок.

Дима стал в избе топить печь. Тяга сделалась ярой. Пламя гудело. Он, склонясь к полу, чувствовал токи воздуха. А ещё там, у пола, пахло духами… то вдруг ванилью и пирогами… то скотобойней. Он решил: пуд полом есть флакон духов, крыса сдохла либо ещё что. Он проклинал свой нюх, восприимчивость и чувствительность. Набив топку, он вышел. Хо разводил костёр; Лена нежилась с сигаретой.

Пойма с лощиной полнились тенью. И было стыло, точно июль стал август. Дым от костра сгибался и утекал вниз к речке… Шум всех привлёк.

– Макс, Макс!! – Лена бросилась за плетень в калитку.

Двигатель смолкнул. Слышался голос, но незнакомый. Дима побрёл туда. Возле джипа Влас с коробом на груди ждал шедшего с мужичком в старой мятой бейсболке Макса.

– Не… – твердил мужичок с огромной косой. – Не буду.

– Как? Уговор был!

– Я думал, шутют. Часто тут шутют про Ведьмин Кут. Думал: к Васину вы, окраинный на селе тут. Ну, думал, шутют. Тут так в обычае. А вы – в Куте… Вам тут не скосют.

– Я умоляю! – Лена вихлялась перед застенчивым сельским гостем. – Выручьте! Искупаться бы… А пройти не могу никак. А у вас ведь коса.

– Спецальная. – Мужичок мягко сдвинул бейсболку. – Есть косы всякие. Луговая – травы в лугах косить, где взмах шире. Есть и садовые косы, малые… Тут не буду. Рядом под Васиным бы скосил вам. Хочете? – он махнул рукой.

– Что не скусите? – начал Дима, выбредший с пивом, мыслящий верх свой над глупостью мужичка, над тупостью сельской жизни. Он покорить хотел (сходно Лена кокетством) глупого гостя собственной лихостью (заодно оправдать провал по прокладке тропинки). – Что пугать? Про ведьм слышали! Мы здесь день почти, нечисть выгнали. Смылись, только вслед пыль вилась! Ну, за дело, друг!

Мужичок вновь поправил бейсболку, хмыкнув. – Завтре посмотрим, как запоёшь.

– Вас как звать? – Лена спросила, тронувши мужичка. – Я – Лена.

– А Николаем звать. Палычем.

– Николай, значит, Павлович! – завела, став вперёд грудью, Лена. – Мы уезжаем. В Англию. Нам хотелось побыть в России, и мы нашли её… Место чудное! Только гляньте, прелесть какая! Что за закаты! Золото! Травы прям колдовские! Запахи! Место райское. Здесь не может быть зла, поверьте. Я вам клянусь… Я знаю! Зла нет вообще. Вы верите бакалавру? Я бакалавр, учёная. Мы огонь зажгли, и мы печь сейчас топим. Дым над трубой вон! Мы всё обжили. Страшного нету. Вы явно умный и вы бывалый, Николай Павлович… Вы давно здесь живёте?

– Я? Я родился тут.

– Были раньше здесь в Куте?

– Как же! Бывал, да.

– Что здесь случилось? Кто здесь погиб?

– Не слышал.

Лена смеялась. – Я так и знала! Лишь суеверия… Лично я жила б здесь, а не в вашем селе, где тесно. Здесь, блин, приволье. Фёдор Михайлович, был такой вот писатель, что писал? Красота – это сила. Здесь так потрясно, что никакого зла нет, реально! Нá спор хотите? Скóсите?

Но гость некал.

Влас, держа короб с купленным, вставил: – Что здесь боятся?

– Погреб.

– Где он? В лощине?

– В ней, ну да.

– Значит, – встрял Макс, – здесь некий погреб; погреб боятся. Но ничего не случилось ведь?

– Так не ночь… – И, с косой в руке, мужичок оглянулся, точно услышал что. – Жди, – добавил.

Макс достал поллитровку. – Сенкью за мясо. Мы благодарны. Не поминай злом.

– Не! – Мужичок взял водку и зашагал на склон по примятой траве.

– Вот дурни… – брякнула Лена. – Сельские психи… Пафосно пишут, что, мол, в деревне чистая жизнь, традиции… А по мне как раз – дурь. В ней тёмные, кто решил, что он мудрый и во всём правый. Вздумали: Ведьмин Кут страшен, – точка… Завтра, Макс, отвези меня к психу, пусть, блин, посмотрит, что Кут не страшен, что Кут обычный… Водку-то взял, мудрец! Что косить, раз и так дали? Ты, Макс, зря щедрый… – Лена пошла к избе, бормоча: – Его б к чёрту гнать! В шею!.. Думаю, – она вдруг задержалась, – Ивицы так скучны, что они Кутом всех завлекают… Блин, а вы тоже! За день не сделали к речке тропку. Ляжем спать потные?

Макс за ней волок сак с провизией. – Завтра сделаем… Глянь, барашек… Ну, мэны, где шампур?

Настроение вмиг улучшилось. Хо сгрёб уголья; близ развёл световой костёр, освещавший и гревший… Вскоре шампýры были готовы; выпили пива (Влас пил лишь водку).

Было одиннадцать тёмной сини. Ночь наступала. Смолкли цикады, так что ничто, кроме тресков костра да голоса, если кто говорил, не слышалось. Звёзды бликали редко, точно истёрлись. Два теперь дыма – от светового костра дым яростный и прозрачный от углей – резво взмывали и гнули в пойму, в мрак её. Холодало; виделся пар из ртов в разговорах.

Но было весело.

Диме – весело оттого, что терял мечты о любви с сладким именем «Лена»; плюс он внушить хотел местным, что они дурни. Он истерил почти, чтоб они в своих норах слышали гогот в Куте, кой опасались. Макс болтал анекдоты, – как всегда скучно, – ибо пытался блистать собой. Но Хо с Димой смеялись… Вскоре крыльцо избы из шершавого камня сделалось стылым; Влас принёс доски, чтоб все уселись. Щёлкнули свет в избе; окна брызнули. Стало так, будто здесь они с детства и будут жить всегда.

Лена ляпнула: – Вау! Не верится, что мы чёрти где на куличках! Скоро ведь в Англию… Ты меня забираешь, Макс?

– Это правда как… что пойду полью пойму, – пьяно шутил Макс. Встав, он побрёл за калитку; пламя высвечивало его спину. – Ведьме попить дал… – прибыл он с шуткой.

Хо хохотал.

– Макс, – Лена спросила, – ты не звонил. Уехали – и с концами. Вас долго не было. Здесь отшиб, что угодно могло быть. Ты не звонил?

– Пытались, – Макс повернул шампýр. – Связи не было.

– Глупости! – злилась Лена.

– Влас подтвердит.

– Да, не было, – буркнул Влас. Отсвет выявил оспины на лице его, массу челюсти и щетину. Он был как сгорбленный и обдумывавший месть зверь. – За дружбу! – кончил он, выпив.

– Врёте вы… – Лена вынула свой гламурный смартфон. – Вправду… Блин, извините! Странно здесь: связь то есть, а то нет… Фигня! Час назад я общалась ведь с мамой?

– Хрень! – начал Дима с мутными взорами. – Ничего нет на свете! Нет вашей Англии! Мы останемся, чтоб коммуной жить. Власу землю пахать, а Апóлу косить всё к чёрту!

– Мне что? – Лена спросила.

Дима взвыл: – Что? Рожать!!

– Достал меня, – Лена мстила. – Вы, как уехали, он напился и меня лапал. Жуть доставал!

Влас хмыкнул. – Все, Ленóк, тебя хочут, хочешь сказать? Будь счастлива, англичанка, что популярна… Хо, хочешь Лену?

Тот странно хекнул. – Выпьем за Лену да друга Макса, Влас! – И Хо выпил.

Дима, взяв сотовый, пискнул кнопками; связи не было.

– Опоздали мы по нелепой причине… – начал Макс и велел вдруг: – Ленчик, накрыться что-нибудь вынеси… – Он продолжил, скрыв себя пледом, так что виднелись только лишь икры: – Тёрка случилась, с местными. Встретились. Паренёк тот – помните, был здесь? ну, выпендрёжный – клянчить стал: развези по домам. Сам пьяный. Я: не таксую, нá водку; тёлка ждёт. Он в предъявы… Влас и толкнул его. Он – за нож, Влас – за биту… Действует усмиряющее, – улыбнулся Макс. – Я б пошёл в ним в разведку, с этим вот Власом.

Лена воскликнула: – Макс! Кошмар! Не люблю блатных! Им люди – вещи. Чуть что – с ножами, мразь… Так и знала! Нечего к ним… Вообще! Всегда из-за них проблемы! Пыжатся, лезут в частную жизнь, ломают, чтобы крутыми слыть… Вдруг, – она бормотала, – твари припрутся… а здесь полиции нет, связи… Что же нам делать?

– Лен, как припрутся, так и уйдут к хренам… – Макс взял палку, чтоб покопать в костре. – Мы дубья найдём. И топорик есть, бита…

Лена устроилась у него на коленях. – Ну а, Макс, джип?

– Не парься… – Макс поднял пиво. – Выпьем за Власа. Парень отличный. Счастья! Чтоб генералом стал! Влас, такие, как ты, – нужны нам. Ты мега-супер, монстр земли русской… Как ты пугнул их?.. Влас, за тебя… Пьём!

Чокнулись банками и бутылками.

– Влас, – добавил Макс, – если что-то случится в Англии, я тебя позову – приедешь?

– Да.

– Так и знал… Друг детства… – Макс глотнул пива. – Буду скучать… – твердил он; Лена потрогала завитки на виске его. – Жутко буду скучать там, в Англии, по всему и… по дружбе, Влас, по моей с тобой дружбе… Ты приезжай ко мне. Дам билет в первый ряд стадиона, где выйду форвардом.

Хо поправил над углями шашлыки на шампýрах, хекнув: – Хо не забудешь? Мне пусть не выпала с вами школа, но хочу место в первом ряду на твоём первом матче. Хо не забудешь?

– Хо, дружок… – повернул свою аполлонову шею Макс. – Как полное твоё имя, всё забываю? Думаю, что Восток – дело тонкое.

После хохота Хо сказал: – Я хто? Конь в пальто. Хо Ен Су я, насяльник.

– Хо! Ты будь спок, братан! – Макс сместил к бедру Лену. – Я рассказал отцу, что ты в курсе. Пусть я уеду, или случится что…

– Прекрати, Макс! – Лена надулась. – Каркаем, то один, то другой. Вот, блин… Всё хорошо ведь. Лучше, чем было!

– Нет проблем, – вставил Макс. – В общем, Хо, родак в курсе, ждёт тебя. А начнёшь ты в логистике. У нас плохо с логистикой. Да хоть завтра… Нет, постой, завтра мы ещё в Куте.

– Я твой по гроб, шеф! – Бликая линзами, Хо вознёс шампур. – Ростбифы. По-корейски.

– Что, из собак? – Макс встал вдруг. – Времечко ведьм полить…

Он, уйдя за калитку, к выкосу, слился флорой, точно исчез… И вновь возник светлым фасом… И возвратился.

Слопали шашлыки; вновь выпили.

Дима выбрел на выкос, скошенный Максом подле лощины, и приспустил штаны. Плоть сдавило, но он не мог начать. Глядя в травы, где гасли отсветы, – в стену трав с него ростом, – он сел на корточки, словно так хотел спрятаться. Но внизу было хуже: веяло стылостью и отчаяньем, полз туман… В общем, худо. Он не любим. Он пьян, точно зюзя, и ему тошно… Плюс здесь росисто… и как-то жутко. Здесь, – если Ведьмин Кут, – жила ведьма… Он продолжал думать: здесь жила ведьма.

Что это – ведьма? Тварь, что меняется? Значит, странный вид бытия? Сверхсущность? Может быть, так же, как был потерян нюх к запахам, человек сходно стал нечувствителен к сущностям, и они, эти сущности, для него стали злом?.. Вдруг здесь их плацдарм, тех сущностей? Народится сейчас из трав женщина и начнёт… Потому что у ней цель – сгубить его. Провопив, она выпустит когти, станет старухой с длинными лохмами и сожрёт его.

Сердце ёкнуло. Он вскочил, вспомнив детские грёзы: он в тёмных гротах с множеством комнат… капает с потолков… тень порскает за спиной его, так что он убегает… но прекращает бег, ведь иметь за спиной зло – жутко. Он долго ждёт… ждёт… Тихо… Но Дима знает: зло затаилось; если пойти сейчас, это двинется следом… Он бредёт в комнаты, обмирая, и видит Жуть в углу… Сознавая, что сбегать гибельно, он идёт к Ней, в полной истерике…

Пойма дунула стылостью, пронизав насквозь…

Возвратясь, Дима вновь сел на дóску (что на крыльце) пить водку, дабы согреться. Он мелко трясся, глядя на пойму. Там пух туман.

Хо хекал.

– Вот, – он на корточках у огня продолжил: – Кто мне ответит, а? Что за женщина двадцать пять часов в сутки знает, где её муж? Вдова! Также, – хекал Хо, – лорд спросил: леди, ты в положении? нет?! горе! вновь спорт в постели?! Также…

Хо не знал меры. И все устали.

Дима икнул. Вслух, громко. Он стал икать, как псих. Лена прыснула. Макс прервал байки Хо зубоскальством над Димой.

– Ты мега-чел, Димон! А мы думали, бутан! Всуслило? Нá-ка, выпей, нехватамин прими!

– Танцевать буду! – крикнула Лена.

– Внутрь пойдём… – начал Дима, чтоб объяснить, чтó движется к ним из поймы.

Но не послушали.

Макс сбегал к джипу, чтоб включить музыку на всю громкость. Злил селян днём, пень, – сходно и ночью?! Им бы тихохонько – нет, на рожон прут. Их костёр видно – из-за сирени вкруг палисада – метров на сто всего, а музлó разнеслось по пойме… Дима почувствовал: их уже наблюдают: хищные звери, всякие змеи и… ещё нечто. Вновь стало страшно. Он заскочил в избу, точно спрятался. От натопленной печки стены, лежанки, вещи нагрелись. Сев за стол, он смотрел в окно на танцующих. Танцевали лишь Лена с Максом… Статные…

Да, одни вот красивые, а другие что? У него вот не будет Лены. А это значит, что тех, кто будет, он не полюбит так же, как Лену… Будет их не любить, блин, но лицемерить? Лену он любит полной любовью – прочих как?

А никак.

Дело, в общем-то, и не в этом, а дело в том как раз, что его жизнь пройдёт без Лены и остальных красот. Да, ему не обломятся деньги, «Челси» и Англия. Он дохляк, нищеброд. Быть ему инженером в пакостной замудоханной фирме типа бюджетной. Няшная с ним не свяжется… Проживёт он как…

Главное и не в этом, думал он. Главное, что он жуть Лену любит. Макс же – не любит… Только ведь чтó любовь? Лена ляпнула, ей любовь ни к чему. Но как же так! Он бы Лене открыл всю правду, то есть свою любовь!.. Обнимать её, что ли, крепче, чем этот Макс?.. Нет, глупо; Влас может так обнять, что задушит. Так любовь не проверишь.

Как тогда?..

К чёрту.

Думать бессмысленно. Его жизнь и сейчас дерьмо, а без Лены зачахнет… Из пятерых только Макс с Леной рады: им скоро в Англию; у них пусть не любовь, но секс. Им радость. А остальным что? Он лично мается и бояться стал ведьм. Влас пьёт. Хо… – пардон, Хо Ен Су – есть загадка. Их, азиатов, с трудом поймёшь; только кажется, анекдоты да хохот – маска… Чёрт эту музыку!! Дима вновь икнул.

Двери хлопнули. Все вошли в избу. Он сорвался в икоту.

– Блеск! – вела Лена. – Холодно, а здесь печь… Макс, вправду мы в Англию? – Она села, ткнув грудью в стол, достав бедром Диму. – Скоро мы в Англию… Там ведь «Биттлз». All you need is… Макс! Ты, блин, клон Ринго Старра! будешь там популярен… Я? Я принцесса… Что же нам делать? В карты сыграем? Хватит икать, Дим! Смолкни!

Хо громко хекнул: – Пусть! Отбивает нам такт. Под музыку.

– Отбиваю? – Дима взглянул на Макса, севшего рядом. – Скоро двенадцать… Выключи хрень-музон! Птиц послушаем… Пить будем!.. Водка где? Чёрт, я пить хочу… – Диму чуть не рвало, тем не менее он хотел доказать любовь.

– Пить!! – вскричал он, взяв водку. – Пить! Надо пить! – Он глотал водку с горлышка. – А хоть в США… А я – в Куте… А Кут – чей? Ведьмин! Слышь, ты, принцесса, мне снятся ведьмы… Ты, что ль, принцесса? Я ведьмогон… Лен, пей давай!

Та взяла пить из короба, принесённого Власом. – В покер ссыграем? Чур, ссплю на печке!

– Я там сплю! – дерзил Дима.

– Выгграешь – спишь… А не выгграешь – там сплю я… – понесла Лена сбивчиво, потому что пьяна была. – Влас, двенассать? – и она ёрзнула, чтобы рядом сел Макс (Хо дальше). – В полночь желанния исполняюсца.

Хо собрал пять стаканов.

– Ты их… про-дез-фицы-ировал? Мы пришли, они здесь… – бормотнула вдруг Лена, явственно пьяная. И впилась в губы Макса.

– Круто! – нёс Хо. – Целуйтесь! Десять секунд… дцать… сорок… Пьём!! – Он всем роздал стаканы, и Лена выпила свой до дна.

Сдала карты пьяной рукой. – Я в сстельку… Это потрясс-но!

Дима смотрел в окно. Угли меркли… вот вдруг погасли, сделалась темень… Он узрел отражения: и себя, и друзей, и стола, и печи в избе, и пронзительной лампочки потолка вверху. За окном неслась музыка, а иначе, постиг он, было бы жуть смотреть в эти сумраки. На часах Власа было двенадцать. Дима икнул… Чёрт!! Лена так близко, так прикасалась бедром своим… но была с Максом.

Вдруг, сняв футболку, – жарко, мол, – Лена села за покер в лифчике.

– Перрвая! – она кинула карту.

И в окно стукнули.

Повернулись. Все, кроме Власа, – он был спиной к окну.

Ничего не увидели.

– Ччто такое? – Лена спросила.

– Птица, – вымолвил Влас.

– Не птиса… Птиса ведь мяггкая, а был стук… – Лена глянула карты. – Вы прои-граете! У меня…

– У моей бейбы штучка! – хекнул Хо.

– Неноррмальный, – Лена надулась.

– Именно, – фыркнул Хо, – я нормальный.

Лена поморщилась. – Ой, отвянь, Хо! Ты не заччётный. Ты сразу в хохму, что ни скажи… Жесть!

Дима таращился, карт не видя, и пьяно выдавил:

– А не сделать релакс? Ночь, Германа нет причём, Лизе скучно…

– Что, детка баю? – Лена сказала и под столом его ткнула в бок.

Влас поднялся вдруг, шумя чревом. Будь это с Димой либо с иным кем, все посмеялись бы. Но над Власом не шутят. Он вышел молча, грохая берцами.

– Будем ждать? – ныла Лена. – Он в туаллет пошёл? Их здесь нету. Сядет под кусст? Макс грус-стный. Ты поч-чему, а?

Снова был стук в окно.

Дима видел: там никого нет. Он бы заметил. Разве икнул в миг стука?

– Нет, там не тиц-ца, – ляпнула Лена. – Тиц-ца, блин, мяккая. А стукк твёрдый.

– Птица, – Хо предложил, – вдруг клювом?

Дима сместился к Лене поближе. Но не заметила. Потому что был третий стук.

Карты замерли в пальцах с крашеным ногтем.

– Влас! – фыркал Хо. – Влас шутит. Дим, ты сходил бы? Влас как ребёнок.

Первый встал Макс. – Хо, незачем. Я гляну. Музыку выключу…

– Макс, не надо! – Лена канючила. – Так прикольно: здесь – Бритни Срипс… Не надо, Макс! Пусть всю ночь! He’ s a killer! Just for fun!

– Тише сделаю.

– Love, love, love! – спела Лена.

Макс, хмыкнув, вышел.

Видели в отсветах из двух окон, как он шагал во тьму…

– Выпьем? – Хо налил водки.

– Ёрш давай! – встала Лена. – Чтоббы упиц-ца, чтоббы запомнить! Это мой самый день… Между проччим, Хо, спаиваеш-шь? Зря ж-ж т-ты! Что, вы не видели пьяных девуш-шек? – Лена, вынув помаду, сев на стол, взяла зеркальце. – Очень пьян-н-ная, но красивая… – Сжала губы, чтоб их покрасить, и с удовольствием дело кончила. – П-пью, друзья… – Она выпила, взяв стакан. – Над-д-до много пить… А с тобой, Хо, проблема. Жёлтые едут, от алкоголя. Ты не боишься пить? Тебе – жить… И карьеру, Хо, делать. Вдруг ты соп-пёш-шься?.. Но, Хо, непьющий, блин, подоз-зрителен… Ври давай анекдот… Нет, скучно… – Лена зевнула, осоловелая. – Ох, как-к-кие вы… Тот ик-кает, этот хах-хочет… Нет безопасности, нет гарантии… Карты? Ну их! Где же там Макс застрял? Танце-ввать!! – Она двинулась, пьяно жмурясь и себя обнимая да водя бёдрами; шорты стягивали ей зад.

– Секс-бомба… – буркнул Влас заходя. – Макс был?

Дима ёрзал, не понимая, чтó за Макс и кто спрашивал Макса. Он видел Лену, ставшую к печке. Лена промолвила оседая:

– Спать хоч-чю…

Влас успел подхватил её.

Дима маялся. Чёрт, опять с ней Влас. Подхватил её, точно принц какой. Он же, любящий, не успел. Не думал, что его Лена, милая Лена, может упасть… Пень!!! Двинув к лежанке, – к ближней из всех пяти, – он упал в неё и заснул, как труп.