Текст книги "Гоблин"

7

Вместо трех дней мы добрались до избушки егеря только на пятый день. Нам осточертели красоты северной природы. Любоваться красотами скалистых берегов северных рек сидя в лодке – это одно, а пробираться по скалистым берегам – это совсем другое. Егеря в избушке не было. Но мы нашли приют и продукты – вяленое мясо и крупу. Наварили каши, наелись до отвала, но, несмотря на усталость, установили на ночь дежурство.

– «Собака лаяла, на дядю фраера», – с этими словами Андрей растолкал меня рано утром.

Я подскочил и прислушался, действительно, где-то пролаяла собака. Пролаяла и замолкла. Мы бросились к окнам, выглядываем из-за занавесок.

– И кто это, Андрюха? Егерь или браконьеры, как ты думаешь?

– Не знаю. Если это егерь, то он уже знает, что у него гости. Нам лучше выйти и показаться.

– А если это браконьеры?

– Егерь сейчас опаснее браконьеров. Именно потому, что может нас принять за браконьеров. Надо рискнуть. Я выйду, держи дверь открытой. Стань у окна и приготовь оружие.

Андрей достал пистолет, передернул затвор и убрал его в кобуру под куртку. Потом он широко открыл дверь и шагнул за порог. Я с пистолетом в руке наблюдаю за лесом из-за занавески на окне. Из леса выбежала собака, следом вышел мужичок в камуфляжной форме, на голове афганка. В руках винтовка с оптическим прицелом. Собака бежит чуть впереди. Мужичок идет не торопясь, спокойно и уверенно. Потому как он несет винтовку, понятно, что он может выстрелить навскидку и с одной руки, и я уверен – не промахнется. А вот собака заметно нервничает, поминутно оглядывается на хозяина. Это егерь. Я убрал пистолет в кобуру и тоже вышел на порог.

– Здравствуйте, хозяин, извините, что вторглись в ваше жилище без спросу. Просто с нами случилась беда, нас ограбили, украли лодку и все вещи, – сказал Андрей.

Мужичок заметно успокоился, заулыбался, повесил на плечо на ремень свою винтовку.

– Здравствуйте, меня зовут Игорь, – сверкнув белозубой улыбкой, сказал егерь. Правда, к его темной коже и раскосым глазам вместо имени Игорь, лучше бы подошло какое-нибудь имя типа Ыйёгыр.

– Я Сергей, а это Андрей.

Неожиданно выражение лица егеря резко изменилось, глаза его полезли на лоб. По его взгляду я понял, что он не был напуган, он был удивлен. Я проследил за его взглядом. Черт, рядом со мной стоял Теди, мы о нем совершенно забыли! Я посмотрел на егеря.

– Менква? – спросил егерь. Господи, неужели нам улыбнулась удача!

– Нет, Кобольд, но дальний родственник Менквы. Его зовут Теди. Вот приехал с Украины повидать родственников, а мы их никак не можем отыскать. Игорь, ты, часом, не знаешь, как нам попасть к Менквам.

– Вам – никак, а вот Теди, возможно, они и примут.

– А нам и не надо, мы просто сопровождающие.

– Когда вы хотите?

– А нам чем раньше, тем лучше. Мы так долго сюда добирались, что готовы сдать Теди с рук на руки хоть сейчас.

– Я отведу, подождите немного, – Игорь вошел в дом и вернулся из избы с огромным бубном.

8

Мы вышли к небольшому озеру. Скалы с трех сторон амфитеатром окружали озеро. С противоположной стороны в озеро срывался красивейший водопад. В скале, к которой мы подошли, была вырублена горизонтальная шахта. Из шахты выходила узкоколейка и ныряла в озеро. Деревянные лотки вдоль узкоколейки уступами тоже уходили в озеро. Похоже, когда-то здесь мыли золото. Игорь уселся на берегу озера спиной к шахте и начал медленно стучать в бубен. Черт его знает, может, ему нельзя смотреть на выходящих из шахты Менква. Меня эти правила не касались, я смотрел то на шахту, то на Игоря. Теди же, ни отрываясь, смотрел на водопад. Андрей никуда не смотрел, он лениво ковырял носком ботинка камешки в лотке. Вдруг, он наклонился и подобрал что-то желтое. Покрутил, между пальцев, взвесил на ладони и бросил мне. Ни фига ж себе, самородок золота величиной с ноготь большого пальца! Я показал большой палец Андрею и перебросил самородок удачливому «старателю» обратно.

Тем временем Игорь начал увеличивать темп, теперь мы смотрели только на него. Игорь оборвал стук, отложил в сторону бубен, полез в рюкзак и достал оттуда спутниковый телефон. Набрав номер, он с кем-то переговорил.

– Игорь, а зачем был нужен бубен? – спросил я.

– Традиция, однако!

Мы уставились на шахту, Игорь так и не повернулся. Шло время, но ничего не происходило. Вдруг за спиной мы услышали какой-то скрип. Мы повернулись. Прямо через водопад выехала дрезина, оказывается, рельсы из шахты идут по дну озера и уходят под водопад. На дрезине сидело два маленьких «стахановца». Стахановцами я их определил по тому, как они были одеты. Шахтерские куртки и широкополые шлемы, точь-в-точь такие, как в кадрах хроники про Стаханова. Обличием стахановцы были похожи на Теди. Дрезина, проехав по рельсам, уложенных на метровой глубине, по дну озера, остановился в паре метров от кромки воды. Стахановцы уставились на Теди. Один из стахановцев обратился к Теди, сказав что-то на непонятном языке. Теди отрицательно покачал головой и что-то ответил. Неужели мы ошиблись, и от Теди нам не удастся отделаться? Стахановцы переглянулись, и на этот раз заговорил второй, но, судя по тембру, на другом языке. Теди обрадовался и затараторил в ответ. Стахановец махнул рукой, мол, иди сюда. Теди повернулся к нам.

– Теди, я отзвонюсь падре, передам, что твои соплеменники нашлись, – я обнял, Теди. Теди похлопал меня по спине.

– Auf Wiedersehen, Rasiermesser, – сказал Теди, пожимая руку подошедшему к нам Андрею.

– Что он сказал? – спросил меня Андрей.

– По-моему: «До встречи, Бритва», – ответил я.

Андрей удивлённо посмотрел на меня, как бы спрашивая: «До встречи – это вежливая форма прощания или Теди хотел этим что-то сказать». Я пожал плечами.

– Теди, лицо ты немецко-гобленской национальности, учи русский. Устроишься, дай о себе каким-нибудь образом знать, может быть, и встретимся, – сказал Андрей.

Теди широко осклабился и легонько ткнул Андрея кулаком в бок. Потом он развернулся, вошел в воду, дошел до дрезины и устроился на сидении рядом со вторым стахановцем.

– Пока, Теди, – негромко крикнул я.

– До свидания, – по-русски отозвался Теди.

Часть 4. Дварф

1

Телефон на прикроватной тумбочке завибрировал и зашелся режущим уши звуком сирены из компьютерной игры «Aliens vs Predator». Я резко сел на край кровати, снял с предохранителя выхваченный из-под подушки пистолет и включил ночник. Глянул на часы – четыре часа ночи.

– Твою мать! – невольно вырвалось у меня.

Вынул из телефона батарею. Телефон заткнулся, но сигнал сирены продолжал звучать у меня в голове. Я надеялся, что никогда его не услышу, хотя и сам выбрал именно этот сигнал. Выбрал потому, что он ассоциируется у меня с основным рефреном игры: «Беги, беги, беги»!

Всё правильно, надо бежать! Сигнал сирены означает, что ближайшие базовые станции сотовой связи запросили координаты моего телефона. Обычный сотовый телефон молча бы отдал свои координаты, мой же «истерический» специально перепрошит на такой случай.

Интересно, кто меня «отпозиционировал», «Чужие» из местных налоговых и правоохранительных органов или «Хищники» из моей бывшей конторы? А может быть, координаты моего телефона запросили случайно, по ошибке? Хотя, это вряд ли, и телефон прав – сначала надо бежать, а уж потом спрашивать: «Хто це такi»?!

Так, что мы имеем? Точность позиционирования сотового телефона здесь, в Черногории, порядка пятидесяти-ста метров, а это, учитывая невысокую плотность застройки частного сектора, с точностью до дома. Значит, в ближайшее время «Им» станет известно имя нового владельца коттеджа грека-киприота Костаса Пападопулоса. А ещё через какое-то время «Они» узнают, что такой гражданин Евросоюза в Черногорию не въезжал и вообще никогда не покидал остров Кипр, а следовательно, никакого коттеджа купить он не мог. Тогда спрашивается, кто такой этот фальшивый Пападопулос и каково происхождение его денег?

Так, а что у нас по времени? Из центра в любой конец курортного городка Сутоморе – на машине полчаса, а с учетом знания местных дорог и того меньше. Но, ничего, мне хватит и пяти – шести минут, чтобы собраться и покинуть коттедж.

Ровно через пять минут, оставив кипрский паспорт в коттедже, опрыскав ботинки «АнтиДогом», подхватив спортивную сумку и включив сигнализацию, я вышел из коттеджа.

Четыре утра – «воровской час», на улицах ни души. «Кепсько». Я двинулся пешеходными дорожками вдоль виноградников вниз по склону горы к прогулочной набережной. Там жизнь не затихает ни на минуту. Когда с восходом солнца последние гуляки покидают кафе и бары, новые отдыхающие начинают заполнять променад и пляж. Там мне будет легче затеряться.

Перейдя пешеходный мостик через ручей, я оглянулся. За мной никто не гнался. Похоже, я вовремя выскочил, «Эти» не успели ещё оцепить район.

Кстати, кто они такие – «Эти» и как «Они» вышли на мой телефон? Так, этот телефон я купил для связи с одним единственным человеком, моим другом Андреем, бывшим сталкером по кличке Бритва. Правда, я ещё пару раз заказывал по этому телефону пиццу. Но я не думаю, что продавец пиццы «хакнул» контроллер базовых станций, для того, чтобы заполучить мои координаты в четыре часа ночи. Значит, у Андрея неприятности, или, по крайней мере, его телефон попал в чужие руки.

Послышался звук приближающегося вертолёта.

– Твою мать! – снова вырвалось у меня. Этот звук я особенно не люблю!

Если вертолёт оборудован тепловизором, то я буду в ночи у него как на ладони. Ни виноградники, ни фруктовые деревья меня не прикроют. Я кинулся обратно к мостику, спрыгнул на берег ручья и заховался под мостом.

Вертолет пролетел мимо и, как мне показалось, не в сторону моего коттеджа. Может меня засекли и сейчас вертолет заходит на новый круг? Я прислушался, звук вертолёта удалялся. Воя сирен полицейских машин, несущихся к мостку, или лая служебных собак я тоже не слышал. В предрассветной тишине были слышны только трели сверчков и голоса ночных птиц. А между тем, прошло уже двадцать пять минут после того, как прозвучала сирена. Я взобрался на мост. Может, я зря запаниковал, может быть, на меня вовсе никто и не охотится, а «позиционирование» телефона и вертолёт в ночи в этом районе – цепь случайностей?

В ответ на мои сомнения я услышал звук взрыва. Я оглянулся, как раз по направлению моего коттеджа в небо рванул столб пламени. Сработала сигнализация, кто-то попытался сунуться в мой коттедж. С неба ударил луч прожектора, над пожарищем стал кружить вертолёт. Нет у меня больше коттеджа! А что делать, не мог же я «Им» оставить свои отпечатки пальцев?

Впрочем, это не у меня теперь нет коттеджа, а у Андрея. Это он три недели тому назад звонил мне и просил купить ему на подставное лицо домик в этом курортном уголке. Говорил же ему, купи лучше, как я, квартиру в столице в многоэтажке – народу много, но никто никого толком не знает. Нет, подавай ему коттедж с виноградником, море, пляж и сисястых курортниц! Эротоман хренов, любитель тёплой чачи и потных женщин!

Нет, выбор места жительства – решительно ни при чём. У Андрея неприятности, крупные неприятности. Покинуть нашу контору не так-то просто. Полгода тому назад, после того, как я «трагически погиб» в Зоне, я по литовскому паспорту перебрался в столицу Черногории Подгорицу. Андрей остался. Ему надо было уладить свои дела – организовать «гибель» куратора курьерской службы Зоны намного сложней, чем обычного курьера.

Что же могло случиться? Еще неделю назад всё было нормалёк. Я отзвонился Андрею, сказал, что все готово. Он ответил, мол, у него тоже всё на мази, жди через пару недель. И на тебе! Похоже, «Хищники» из службы собственной безопасности нашей конторы получили распечатку звонков с личного телефона Андрея, вычислили мой номер и положение его с точностью до города, прибыли в Сутоморе, сговорились или купили местные правоохранительные органы и попытались меня захватить. Вот только вопрос, кого они хотели захватить, конкретно меня или владельца коттеджа и телефона, Костаса Пападопулоса?

Если Пападопулоса, то его фоторобот или даже фотографии с камер наблюдения ближайших магазинчиков и коттеджей у «Них» будет уже через пару часов. В это время суток мне из города незамеченным не выскользнуть. Ничего, вон она уже, набережная. Нырну в какой-нибудь бар, перекантуюсь там до девяти часов, а когда откроются парикмахерские – избавлюсь от бороды и усов, сменю причёску.

А вот если у «Них» моя фотография, то выбраться из города мне будет довольно сложно – все вокзалы и все выезды из города будут перекрыты. Но ничего, что-нибудь придумаем.

Вышел на набережную, стали попадаться компании, фланирующие из бара в бар, подвыпивших отдыхающих. Начинает светать. Глянул на часы – пять часов утра. Пристроившись в хвост одной из шумных компаний, незаметно и беспрепятственно прошел в бар.

Незаметно – чёрта с два! Конечно, усталый секьюрити-вышибала не обратил на меня никакого внимания. Но камеры, везде натыканы камеры! Только у барной стойки я насчитал три штуки. Разумеется, после взрыва коттеджа, вся полиция городка будет поставлена на уши. Естественно, они сообразят, что я мог попытаться затеряться на набережной, и уже к вечеру, а может, и к обеду, все записи с камер кафе и баров променада будут собраны. Значит, не позднее обеда я должен покинуть этот городок и при этом постараться не сильно наследить.

Выпив порцию виски с содовой, вежливо отклонив вполне понятное предложение подошедшей подержанной жрицы любви, расплатился и покинул бар. Надо будет выбирать кафе и бары поплоше, где меньше камер.

Мелькнула вроде бы интересная мысль снять проститутку с комнатой часа на три, но, опять же, из-за чёртовых камер от этой мысли пришлось отказаться – расплачиваться пришлось бы наличкой, а у меня с ней туго. Конечно же, у меня в бумажнике есть насколько пластиковых карт, но чтобы снять деньги, пришлось бы воспользоваться банкоматами, а у них видеонаблюдение, поди, в реальном времени. А если и нет, то потом «копы» смогут сопоставить кадры съемки со временем банковских транзакций, спалят мою карту, и будут меня отслеживать уже по карточке, куда бы я ни подался.

– «Якось кепьско менi нинi. I здаеться копи – свинi. Доглядачi всi – сволОта, наче жаби iз болота», – пробурчал я, перефразировав строчку из одной шуточной украинской песенки.

Нет, не случайно мой мозг, который раз за сегодняшнее утро, переключается на «Украiнську мову». Подсознательно я уже принял решение – я не просто «бегу» из Сутоморе в Подгорицу, я «Бегу» в Украiну – мой друг Андрей попал в беду и, возможно, нуждается в моей помощи.

Ладно, об Украине думать ещё рано, сначала мне надо выбраться из Сутоморе. Я двинулся вдоль набережной. Набережная пляжа Сутоморе – это два с половиной километра магазинчиков, лавок, баров и кафешек. Я, разыскивая парикмахерские, заходил пропустить бокал пивка в каждую открытую забегаловку, попутно запоминая расположение служебных выходов и камер видеонаблюдения. Парикмахерские тоже попадались, но во-первых, они были ещё закрыты, а во-вторых, они мне не нравились – везде торчат камеры. Я уже подумывал, а не купить ли мне бритвенные принадлежности и, закрывшись в кабинке какого-нибудь туалета, соскрести растительность с лица самостоятельно? Но тут мне повезло, я нашел крошечный салон, в котором камер, по идее, было быть не должно.

Пошлявшись ещё сорок минут по ближайшим барам и прикупив в сувенирной лавке солнцезащитные очки и «капитанку с крабом», я подошел к салону ко времени его открытия. Табличка «OPEN» уже висела на двери. Я толкнул дверь и под звон колокольчика вошел в салон.

В массивном клиентском, напоминающем медицинское, кресле в майке, шортах и сланцах на босу ногу сидел, по-видимому, сам татуировщик. Внешностью татуировщик чем-то смахивал на актёра Микки Рурка, правда, с усами Сальвадора Дали, только, в отличие от обоих, все его открытые части тела, исключая разве что лицо, были покрыты татуировками из сплетающихся змей, драконов и хрен знает каких-то причудливых химер – сразу и не разберёшь. При моём появлении татуировщик поднялся.

– «Велком», – пробасил татуировщик, по-видимому, признав во мне иностранца, и, радушно улыбаясь, пригласил меня присесть в освобожденное им кресло.

– «Лабас ритас», – чтобы подчеркнуть, что я действительно иностранец, поприветствовал я его по-литовски. За полгода проживания в Черногории я уже свободно читал и понимал, но разговаривал на сербско-черногорском с большим украинским акцентом.

Я сел в кресло, татуировщик устроился рядом со мной на табурет и подкатил ко мне тележку с каталогами татуировок.

– Нет, нет. Тату мне без надобности. Я просто хочу побриться и постричься, – сказал я на сносном сербском.

Улыбка на лице татуировщика медленно из радушной изменилась на сдержанно-вежливую:

– «Сори», это салон тату, а не цирюльня, – сказал татуировщик.

– Прошу прощения, но на витрине вашего салона написано: «Салон тату и интимных причёсок», – возразил я.

– Ещё раз прошу меня извинить, но я не брадобрей, я художник. Брить бороды мне совершенно неинтересно, – с обидой в голосе сказал татуировщик.

– Друг мой, я понимаю, что брить женские лобки гораздо интереснее, чем мужские подбородки. Но может быть, вас, как художника, заинтересует размер гонорара? – сказал я по-русски. Я достал свой бумажник, извлёк из него новенькую купюру в пятьдесят евро и положил её на стопку каталогов перед татуировщиком. Пусть он ни черта не понял из того, что я сказал, но может быть, вид купюры его воодушевит?

Татуировщик взял купюру, рассмотрел, ощупал и даже пошелестел ею. Шелест купюры вернул на лицо татуировщика добродушную улыбку. Глаза его заблестели.

– Пятьдесят евро – это за конспирацию, а за само бритьё и стрижку – ещё пять евро, «товарищ фельдмаршал», – нагло улыбаясь, на чистом русском языке сказал татуировщик, пряча купюру в ящик стола.

О, как! Татуировщик оказался соотечественником, причём наглым! Смотри, как воодушевился! Видимо, он успел заметить у меня в бумажнике ещё и купюру в пять евро. Последнюю. Я хмыкнул, но торговаться не стал, просто вынул и отдал ему купюру.

– Я только дверь закрою. Сам понимаешь, братан, – репутация салона! – сказал, перейдя на «ты», татуировщик.

Я кивнул в знак согласия. Татуировщик поднялся, подошел к двери, перевернул табличку на двери с «OPEN» на «CLOSED» и закрыл дверь. Потом он достал опасную бритву и начал ловко точить её об ремень. Господи, я уже не помню, когда в последний раз я видел в руках парикмахера опасную бритву. Надеюсь, этот «художник» не постимпрессионист, и он владеет «пером» и кистью для бритья и не отрежет мне ухо.

Опасения мои были напрасными – татуировщик уверенно орудовал опасной бритвой и ни разу не порезал. Видимо, сказывался богатый опыт интимных стрижек. Уже через полчаса он освежил мне лицо лосьоном после бритья, снял пелерину, отошел и стал любовно осматривать дело рук своих с разных сторон. Вдруг в его улыбке что-то еле уловимо изменилось – лицо по-прежнему улыбалось, но вот глаза стали какими-то беспокойными. Что это с ним? Может, гад, остриг меня кое-как, лесенкой? Я глянул в зеркало, покрутил головой. Нет, вроде, всё нормально.

– Готово. Чёрный выход там, братан, – сказал татуировщик и указал на служебный вход салона. Вот я не понял, я, конечно, хотел воспользоваться служебным выходом, но своих намерений не озвучивал?

Я стал подниматься с кресла и увидел причину беспокойства татуировщика – правая пола моей широкой рубашки задралась и была видна рукоятка пистолета, заткнутого за пояс. Ах, вот оно что! Он опасается, что теперь я отниму у него «конспиративную» часть гонорара. Я подмигнул татуировщику и поправил полу рубахи.

– Спасибо, братан, – сказал я. Надев очки и «капитанку» и подхватив свою сумку, я покинул салон через служебный вход.

Оказавшись в переулке между салоном и баром, я ревизовал оставшуюся наличность – несколько монет по один-два евро плюс ещё горсть евроцентов. Не густо, хватит разве что на пачку сигарет и пару гамбургеров с колой. Ничего, теперь я смогу снять деньги с пластиковой карточки и могу гулять на все четыре стороны.

Черта с два, на четыре! Если охота объявлена не на Костаса Пападопулоса, а на меня, то дорога в порт и железнодорожный вокзал мне заказана. Остается автомобильная дорога или пешая прогулка по горам. Ладно, горный туризм с альпинизмом оставим напоследок. Значит, надо попытаться выбраться из города в направлении трассы Е80, а уж затем на перекладных добираться до Подгорицы. Такси, я думаю, следует исключить, остаются пригородные автобусы. Надо идти к автовокзалу и разведать там обстановку.

Уже через пятнадцать минут я вышел на привокзальную площадь. В здание вокзала решил пока не соваться – надо осмотреться. Купив гамбургер и колу, устроился под зонтиком кафе напротив главного входа в автовокзал. Отмахиваясь от надоедливых ос, медленно жую гамбургер, запивая колой. Наблюдаю. Ага, похоже, вот те двое молодых парней в пиджаках и в солнцезащитных очках – сексоты. Пожалуй, и вон тот полицай с автоматом – тоже по мою душу.

Народ снуёт по привокзальной площади. Парни в штатском, вроде бы ни на кого не смотрят, но заметно, как головы их слегка крутятся вслед входящим. К тому же, один время от времени достает из свернутой газеты какие-то листы и показывает другому.

Ага, сексоты заметно оживляются и начинают переглядываться с полицаем, когда в их поле зрения попадают бородатые. Значит, в газете у них всё же листы с фотороботом Костаса Пападопулоса. Хотя, не факт, что только Костаса, может, и мои фотки тоже.

Ну, вот и всё выяснили, доем гамбургер, и надо уходить. Никакие стандартные методы маскировки внешности в данном случае не помогут. А может, мне их как-нибудь отвлечь, например, устроить пожар в этом кафе? Нет, рисковать не стоит, придется провести день на пляже, а ночью пёхом уходить из города.

– Блин, достали уже эти осы! – пробурчал я, стряхивая очередную осу с гамбургера. Две недели тому назад, вот так же, ел арбуз и случайно придавил губами подлетевшую осу. Та ужалила меня в верхнюю губу. Лицо тогда разнесло, глаза превратились в щелочки. Не хватает мне только сейчас повторения того случая.

Стоп, именно, не хватает! Вот она – нестандартная маскировка! Дождавшись, когда очередная оса уселась на гамбургер, я прижал её салфеткой. Поднёс гамбургер к губам. Оса оказалась глупой, трепыхалась, но жалить не хотела. И вот, когда я уже решил бросить это дурное занятие, почувствовал укол. Укол был несильный, квёлая какая-то попалась оса.

Всё, дело сделано, теперь надо ожидать результат. Через три минуты я поднялся и подошел к витрине ларька. Глянул на своё отражение. На этот раз губы и щёки разнесло не так сильно, как в прошлый раз. Либо оса попалась худосочная, либо у меня уже в организме выработался некоторый иммунитет. Впрочем, результат осмотра меня вполне удовлетворил – моё лицо стало похоже на лицо дауна. Вот теперь можно идти снимать деньги в банкомате и покупать билет на автобус.

Прикрываясь сумкой, вынул пистолет и засунул его под рубаху за спину. Не хотелось бы, чтобы случайный порыв ветра выдал то, что я вооружен. Не торопясь, стал переходить площадь, направляясь к главному входу в вокзал.

Подходя к сексотам, услышал:

– Глянь, это не он? – спросил один, толкнув второго в бок.

Чёрт! Я внутренне напрягся, вот сейчас начнётся кутерьма со стрельбой и погоней! Не останавливаясь, я стал заводить правую руку за спину за пистолетом.

Второй парень глянул на меня и, хрюкнув, отвернулся, плечи его стали сотрясаться от сдавленного смеха. Первый тоже отвернулся и зафыркал, сдерживая ржачку. Шутники, иху мать, не видели никогда, что ли, дебилов в «капитанских» кепках и солнцезащитных очках? Вот бы я посмотрел, как им стало весело, если бы они не отвернулись и увидели, как обсмеянный ими даун вынимает из-под рубахи пистолет! Однако, маскировка работает, даже слишком! Почёсывая спину, я прошел мимо сексотов и вошел в вокзал.