Текст книги "Карабасовы слёзы (сборник)"

Ветеринар. Вам лучше спросить у них!

Антон. Поздно!.. Маргарита убила Марину!.. Застрелила…

На минуту воцаряется тишина.

Слышно, как птички в клетках перескакивают с жердочки на жердочку.

Ветеринар берет со стола бутылку и начинает откручивать пробку.

Антон. Вы же не пьете?… И слон может обидеться!..

Ветеринар отхлебывает прямо из горлышка.

Ветеринар. А я, дурак, думал, что дело идет на поправку…

Антон. Вы о чем?…

Ветеринар. Животные не умеют скрывать своих чувств – или лижут, или кусают… У человека же все наоборот, хотя и те и другие очень похожи!.. Половина болезней животных – это результат образа жизни их хозяев… Я – врач, каждый день сталкиваюсь с разными видами страданий… Cтрадания Риты и Марины были из тех, с которыми справиться не легко!..

Антон. Вы намекаете на то, что Марго страдала из-за моего образа жизни?…

Ветеринар. Я ни на что не намекаю… Я пытался помочь… Как видите – мне это не удалось…

Антон. Дайте и мне хлебнуть!..

Ветеринар передает Антону бутылку, и тот делает большой глоток.

Ветеринар. Она воспользовалась пистолетом?

Антон. Да!.. Это ваш?…

Ветеринар. Такой небольшой?… Браунинг?…

Антон. Я его не видел, но, кажется, да…

Ветеринар. Этот пистолет принадлежал Марине… Она купила его пару месяцев назад…

Антон. Где купила?…

Ветеринар. Какие-то ее знакомые уезжали за границу, а везти с собой не хотели… Она хранила его у меня, а неделю назад забрала… Я еще спросил: «Зачем он тебе понадобился?»… А она, смеясь, сказала, что хочет потренироваться!.. И что же теперь будет?…

Антон. Марину завтра похоронят…

Ветеринар. А Рита?

Антон. Если вы подтвердите, что пистолет действительно принадлежал Марине, можно будет выдвинуть версию о «несчастном случае»…

Ветеринар. А как это можно доказать?

Антон. Не беспокойтесь – умельцы найдутся!

Антон делает еще один большой глоток из бутылки.

Антон. Завтра утром вас вызовут в прокуратуру… Не с моей подачи… Это они вас вычислили!.. И еще – за мной по пятам ходят журналисты…

Ветеринар. Если честно, то мне все равно!..

Антон направляется к двери, но, сделав несколько шагов, останавливается.

Антон. Когда я шел к вам, меня распирало от вопросов… Но вот вы предположили, что я пришел за помощью, и все мои вопросы испарились… Получилось, что это я отвечал на ваши… Наверно, я действительно приходил за помощью!.. Знаете, я никогда не был святым… Мне стыдно, но я даже не помню имен многих женщин, с которыми был близок… И я бы понял и Марго, и Марину в их поисках маленьких удовольствий и разнообразия… Рано или поздно всем хочется чего-то нового… Но здесь все не так… Все не по правилам… Скажите мне: чего им не хватало?…

Ветеринар. Между ними шла борьба… Борьба давняя и жестокая… Как оказалось – не на жизнь, а на смерть…

Антон. За что же они боролись?…

Ветеринар. За тепло!.. За простое человеческое тепло!.. В детстве – за родительское!.. Сейчас – за мужское!..

Антон. За тепло!.. Как просто!..

Антон выходит.

На улице уже стемнело.

Он идет по тускло освещенной дорожке через закутанный в туман зоопарк, сопровождаемый странными криками отходящих ко сну животных.

* * *

Титр: «Воскресенье. 18.45»

Как только Антон дотрагивается до дверцы автомобиля, сзади слышатся стремительно приближающиеся шаги.

Антон резко оборачивается и оказывается лицом к лицу с Шуваловым.

Антон. Мне следовало предположить, что ты будешь тут!..

Шувалов. Зачем ты выключил телефон?… А если бы что-то случилось?…

Антон. Все, что должно было случиться, – уже случилось!..

Шувалов. Это тебе так кажется!.. Меня срочно вызвали…

Антон. А меня уже и не вызывают… Вот видишь?

Шувалов. Они считают, что ты ведешь себя неправильно!

Антон. А они знают, как правильно?

Шувалов. Ты забываешь, кто ты!.. И что за тобой люди!..

Антон. Ты опять что-то путаешь!.. Я уже говорил – люди за «Парусом»!

Шувалов. Пусть так!.. Зато у тебя в руках все ключи!..

Антон. Вот это сущие слова!.. Да!.. В моих руках была связка ключей…

Шувалов. Почему была?…

Антон. Потому что эти железки, подходящие к любому индивидууму, я, как хороший взломщик, подбирал всю свою жизнь: экземпляр к экземпляру, тип к типу, размер к размеру… На все случаи жизни…

Шувалов. А что изменилось?

Антон. А то, что все это – пшик!!!

Шувалов. Ты о чем?…

Антон. Как у тебя глаза-то загорелись!.. Моя тайная программка оказалась несовершенной!.. Не хватает главного ключика!.. Я абсолютно ничего не знал о двух самых близких мне женщинах!.. Одна лишила другую жизни, тем самым погубив свою… И, наверно, мою… А я ни о чем даже не догадывался!.. Вот и получается, что суперпрограмма не работает, а я – не властелин ключей!.. Я – простой, занюханный ключник!.. И мне пора на покой!.. А все мои секреты могу передать… ну, хотя бы тебе!.. А что?!

Шувалов. Ты явно перебрал!.. Поехали домой!..

Антон. Ты ведь этого хочешь?

Шувалов. Дурак!

Антон. Да ты не стесняйся!.. Мы же друзья?! Чувствуем друг друга на расстоянии! Ты вон меня сегодня утром у Ани нашел, не зная адреса… Сердцем почувствовал?…

Шувалов вдруг осекся и, не мигая, уставился на Антона.

Антон. Что молчишь, друг мой?… Я ведь про Аню все понял еще вчера вечером! Только не знал – чья она!.. Оказывается – твоя!.. Ты ею доволен?… Мне кажется – способная девушка!..

Шувалов. Очень!

Антон. Кнопочки на компьютере успела запомнить?

Шувалов. А как же!

Антон. Ну, вот видишь! В надежные руки передаю я свое сокровище! Вернее, меняю! Меняю на одну просьбу!.. Идет?

Шувалов. Говори!

Антон. Пистолет принадлежал Марине!.. Так все складывается, что «несчастный случай» доказать будет нетрудно… Думаю, все будут за!.. Ты там передай, что я очень просил, чтобы так и было!.. А я гарантирую свой «тихий уход»!.. Никто и не вспомнит!.. Вот так и передай!..

Шувалов. Хорошо!

Антон. Спасибо тебе!

Антон садится в машину.

Шувалов. А куда же ты?

Антон. Я подумаю!!!

* * *

«В камере сидит Марго и, ловя в зеркальце свое отражение, тускло освещенное лучом света, проникающем сквозь решетку, поправляет макияж – лицо ее отливает кукольным глянцем».

«У гроба Марины хлопочет визажистка, готовя ее лицо к последнему „выходу“. За спиной гримера громко сморкается в платок Тимонин. Их лица тоже очень похожи на кукольные».

«Пока гример большой мягкой кисточкой припудривает лицо Виктора Викторовича, он сам поправляет маленькую „подслушку“ в своем правом ухе.

Голос Шувалова. Мы готовы!

Виктор Викторович. Начинаем!»

В свете телевизионных прожекторов все лица кажутся кукольными.

* * *

Уже светает.

Антон за рулем своей машины.

Антон (говорит по телефону). Я ведь знаю, что ты не спишь!.. Все будет хорошо, мама! Деньги вам передадут… Позаботьтесь о малыше… Думаю, скоро появится и Марго… А меня может долго не быть… Так надо!!! Целую!!!

На рассвете туман кажется еще гуще.

Автомобиль все глубже и глубже погружается в это белое безмолвие, пока полностью не исчезает из виду…

Через несколько секунд слышится звук сильного удара и бьющихся стекол…

Эпилог

«Марионетки заканчивают свой „кукольный“ танец и начинают грациозно кланяться.

Наконец мы можем увидеть и того, кто так умело ими управляет.

Этот человек поразительно похож на Антона Дмитриевича Макарского.

Звучат редкие аплодисменты».

Киев, 2009

Милорд

При участии Валерия Чигляева

Пролог

Титр: «Лондон. Букингемский дворец. Наши дни»

В своем рабочем кабинете королева Англии – Елизавета Вторая пишет письмо:

«Дорогой сэр Арчибальд! Получила Ваше очередное послание, за что крайне признательна.

Прежде всего – благодарю, что не забываете!

Признаюсь: дворцовая жизнь не блещет разнообразием и новизной. Однако чувство ответственности диктует мне примирение с нелегким бременем, наложенным моим монаршим статусом. Простите за излишнюю витиеватость изложения – воспитание обязывает.

Глубоко сочувствую Вам в истории с Вашим сыном. Я Вас понимаю, как никто другой, – у самой дети!

Теперь касательно Вашей просьбы о патронате Соединенного Королевства над домом, в котором Вы проживаете.

Я обратилась с этим вопросом в палату лордов.

Вчера получила ответ: нам с Вами отказано по причине многоквартирности дома. Вот если бы речь шла о жилище, находящемся в Вашей собственности, тогда можно было бы рассчитывать на успех.

Всегда рада весточке от Вас! Пишите!

С уважением, искренне Ваша, Елизавета Вторая!»

Королева откладывает ручку. Вкладывает письмо в конверт, украшенный символами королевской власти, запечатывает его и оставляет на подносе с надписью «Почта Ее Величества». Королева выходит из кабинета.

Письмо «взмахивает» невесть откуда появившимися крылышками и взмывает над столом.

Сделав два круга по комнате, конверт вылетает в окно…

* * *

Ночной патруль

Под покровом ночи и проливного дождя – странная фигура, сидя в лодке, почти бесшумно перемещается вдоль берега моря. Фигура настолько странна, что даже собака (верный спутник – по кличке Файв О’Клок) стыдливо отворачивает взгляд. Большой камень, к которому привязана собачонка, может натолкнуть на мысль о готовящемся коварном убийстве, однако сделано это в целях предосторожности – лодку сильно раскачивает и животное может вывалиться за борт.

Неуклюже орудуя веслами, фигура приближается к цели – сетям, наполненным свежевыловленной рыбой.

Улов трепещет и плещется, вздымая фонтанчики брызг. Доставая из сетей по одной рыбке, человек сперва показывает ее собачке и только потом либо отправляет рыбу назад в сеть, либо выпускает в море.

Задача не из легких, однако уже через несколько минут бóльшая часть рыбы на свободе.

Арчибальд. Клянусь быть истинным и верным слугой Ее Величества в качестве одного из Ее Величества Тайного совета. Да поможет мне Бог!!!

Лодка причаливает к берегу и фигура с собачкой растворяется в ночном тумане.

За этой картиной молча наблюдает стоящий на скале мужчина с гордым, орлиным профилем.

* * *

Титр: «г. Малаклава. Наши дни. Утро милорда»

Странный для этих мест звук нарушает утреннюю тишину приморского городка.

Первыми реагируют собаки, их поддерживают птицы, цикады и наконец люди:

– Да что ж это такое? Сколько это будет продолжаться? Надо жаловаться! Придурок! Идиот! и т. д.

Уравновешенный человек без труда узнает благородный тембр шотландской волынки.

Звук доносится из того самого окна, куда влетает письмо Английской Королевы, и где оно приземляется на маленький стол, покрытый выцветшей клеенкой.

Обыкновенная, скромно обставленная однокомнатная квартирка. Из двери кладовой, расположенной в углу маленького коридора, выходит наш герой, тщательно притворяя за собой небольшую дверцу.

Войдя в комнату, он прежде всего очень бережно берет со стола знакомое нам письмо, распечатывает его и углубляется в чтение.

Арчибальд (вкладывая письмо в старую жестяную коробку). Спасибо за любезность, Ваше Величество! Вы очень добры к своему верному слуге!

Арчибальд отправляется на кухню, где, виляя хвостом, его уже поджидает знакомый нам пес.

Арчибальд. Овсянка, два тоста черного хлеба, подсушенные на подоконнике, кофе из термоса – вот и все.

Я знаю, мой друг, что вы предпочитаете «континентальный завтрак» – все вышеперечисленное плюс отварное яйцо.

Но, увы! Уже два месяца, как на службе в «Зеленстрое» нам не выдают зарплату, и яйцо пришлось временно урезать. Вам не стоит беспокоиться – овсянка по-братски будет разделена на двоих…

Арчибальд ест медленно, с достоинством, чего нельзя сказать о собачке – она проглатывает свою порцию в мгновение ока.

После завтрака Арчибальд надевает на себя черный, изрядно потертый пиджак, неопределенного цвета шотландский килт, зеленые гольфы, черные туфли и на голову – белую матерчатую панаму.

Ансамбль достойно завершает самодельная трость с игольным острием на конце.

Именно в таком виде он и появляется на улицах родного городка.

Выйдя из дома, Арчибальд смотрит чуть поверх кустов… и его глазам представляется чудная картина: Вестминстерское аббатство, Биг-Бен, аккуратно подстриженная растительность и просто, но достойно одетые люди, направляющиеся на службу в Сити.

Улыбнувшись милой сердцу картине, Арчибальд Васильевич вынимает из бокового кармана очки, протирает стекла краем килта, надевает их и… видит: здание горисполкома постройки 1967 года, обшарпанную башню Главпочтамта, вкривь и вкось растущие кустики, и горожан в серо-буро-малиновых одеждах с отвратительным настроением на сосредоточенных лицах.

Он горько вздыхает и движется дальше.

Жители Малаклавы, попадающиеся на пути, реагируют на его внешний вид по-разному: одни хихикают, другие сочувственно качают головой, третьи крутят пальцем у виска, а у приезжих глаза расширяются и уже не сужаются на протяжении всего дня.

* * *

«Заговор»

Арчибальд делает несколько шагов в сторону родной «орденоносной» организации, как вдруг, хлопнув себя по лбу, разворачивается на 180 градусов и стремительно идет к зданию автостанции, где прямо на асфальте расположился импровизированный рынок.

Старушки, приторговывающие кто чем, являются объектом, влекущим к себе Арчибальда Васильевича.

Он приближается к торгующим осторожно, всем своим видом выражая немой вопрос:

«А не изменились ли рыночные цены в нашем городе?»

Увидев Арчибальда, старушки замолкают, как потревоженные птички.

Арчибальд медленно проплывает мимо торгующей шеренги, на ходу поправляя старушкам прически и тихо произнося довольно странные фразы:

«Вам пора подстричься… А вам подкрасить корни… Не забудьте – ровно в 9.00… Инструкции получит каждая!.. Смерть или слава!»

Старушки понимающе кивают, причмокивая беззубыми ртами.

Купив у крайней бабули пожелтевшую газетку, датированную 12-м апреля 1961 года с портретом Гагарина на первой полосе, Арчибальд демонстративно разворачивает ее и во всеуслышание произносит:

– Вот это новость! – затем, уткнувшись в написанное, стремительно удаляется.

* * *

Английский газон

Вдыхая полной грудью горячий южный воздух, Арчибальд Коннорчук приближается к любимой работе.

Близится полдень и солнце, по-южному безжалостное, начинает припекать.

Держа в руках большие садовые ножницы, Арчибальд громко и чуть нараспев поясняет:

Арчибальд. Аккуратно подстриженная лужайка с веселой, изумрудно-зеленой травкой – один из символов старой, доброй Англии. Такой же, как и знаменитое чаепитие в пять вечера… Классический английский газон выполняет только декоративную функцию, так как он совершенно не выносит вытаптывания…

Им просто любуются, например, за традиционным английским завтраком: овсянка, яйца пашот, жареный бекон, апельсиновый сок и кофе…

На английский газон могут ступать только избранные – те, кто за ним ухаживает, – это вы, друзья мои!..

Речам Арчибальда Васильевича внемлет небольшая группка мужчин, своим видом сильно напоминающая пациентов «лечебно-трудового предприятия строгого режима».

За их спинами маячит фигура милиционера.

Арчибальд. Исторически газон – это просто овечье пастбище. Не правда ли – забавно?… В средние века его не стригли люди, а выедали овечки, оттого он такой ровный!..

Здоровяк. Слышали, козлы, теперь вы вместо овечек!..

Милиционер. Разговорчики!..

Арчибальд. В Британии говорят: «Вырастить английский газон очень просто – нужно всего лишь подстригать траву в течение трехсот лет!»

Здоровяк. А таких сроков не бывает!

Милиционер. Если не заткнешься – такой срок будет!

Арчибальд. Друзья мои, забудьте о плохом…

За его спиной раздается командный голос: – Вот этого не надо!

Арчибальд оборачивается и видит подходящего капитана Загоруйко.

Загоруйко. Мы так не договаривались!

Он берет Арчибальда под руку и отводит в сторону.

Загоруйко. Уговор был какой: я тебе рабочую силу, а ты учишь моего спиногрыза английскому языку и приличным манерам – чтоб меня в школу не дергали! А ты тут агитацию разводишь! Так не пойдет, Арчибальд!

Арчибальд. Ну что вы! Какая агитация? Просто человек, выполняющий какую-нибудь работу, должен знать, что и зачем он делает – иначе он превращается в животное!

Здоровяк (смеется). Я ж сказал, что вы – козлы!.. Бе-е-е!!!

Загоруйко. Обузопуло, ты у меня дошутишься! На сегодня хватит! Стройся!!! В корпус – шагом марш!

И вся группа цепочкой плетется к серому строению, напоминая собой маленькое стадо, возвращающееся с пастбища. В воздухе даже слышится звон колокольчика.

Впереди идет «пастырь» – капитан Загоруйко.

Арчибальд остается один с большими садовыми ножницами в руках, тоскливо глядя вслед уходящим.

* * *

Заказ

На дверях мастерской красуется вывеска – «Скорбь Черноморья».

Арчибальд входит в усыпанную опилками комнату.

Ему навстречу выходит маленький, сухощавый человечек в кожаном фартуке с сизым носом. Понятно – нос этот перенюхал все, что горело и пьянило.

Арчибальд. Ну что, готово?

Здоровяк (Ты это… Ты не шуми!.. Заказ сложный!.. Тут мозговать надо!.. А у меня еще во рту ни росинки… Даже говорить трудно…

Арчибальд. Да что же тут сложного?… Все как обычно: четыре стеночки, под ноги ступенечка, ну еще, может, полочка для тезисов… А? Как вы считаете?

Гробовщик долго «прицеливается», чтобы навести фокус на лицо Арчибальда.

Здоровяк (Чтобы в последний путь и с тезисами – это круто!..

Арчибальд. И обязательно оббить тканью, чтобы все засматривались и заслушивались!

Гробовщик (восхищенно разводит руками). Ничего не скажешь – оригинально!.. Сколько лет снаряжаю отходящих, но чтобы с таким размахом… Я тебя, Арчибальд, зауважал!.. Не волнуйся – в срок уложусь!.. Как говорится – «Спи спокойно, дорогой товарищ!»

* * *

Официальный визит

В это время дня в Малаклавской мэрии многолюдно и шумно. Приемная городского головы кишит «просителями» и «требователями». Безумолку трещат телефоны. Секретарша на взводе, но держится.

И тут появляется Арчибальд Васильевич Коннорчук.

Секретарша. Только этого тут не хватало! Что на этот раз у нас в городе «не так»?!

Арчибальд (тихо, но твердо). Я насчет кладбища!..

Секретарша. Вы решили нас безвременно покинуть?…

Арчибальд. Вот в Лондоне выражения, употребляемые в любом из государственных учреждений, должны подчиняться особым правилам – нельзя произносить слова, которые могут оскорбить собеседника… Я уже не говорю о палате лордов…

Секретарша. У нас лордов нет, у нас – люди!

Все присутствующие шумно поддерживают сказанное секретаршей.

Секретарша. А если вам это не нравится – езжайте себе в Лондон! Скатертью дорожка – полотенцем путь! Гудбай-ауффидерзейн!

Смех и одобрение присутствующих.

Арчибальд. Мое прошение рассмотрено? Я подавал его еще пять месяцев тому назад… Если быть точным – 15 января сего года…

Секретарша (апеллируя к сидящим в очереди). Посмотрите на него!.. Тут люди годами ждут!..

«Ждущие» яростно кивают головами.

Арчибальд. В таком случае, чем же занимаются работники мэрии?

Секретарша. Забыли перед вами отчитаться!

Арчибальд. А вот в Лондоне мэрия не имеет права дольше месяца оставлять без ответа обращение граждан!

Теперь «ждущие» бурно поддерживают Арчибальда.

Арчибальд. Я думаю, тут дело в другом… Вероятно, на территории этого кладбища покоятся чьи-то интересы, ведь так?!

Ждущие одобрительно кивают.

Секретарша (захлебываясь в праведном гневе). Из-за таких, как вы, люди и ждут больше месяца! Уберите его отсюда! Иначе приема больше не будет!

Народ подхватывает Арчибальда под белы рученьки и… прием продолжается.

Арчибальд поднимается с пыльной мостовой, отряхивает пиджак, килт, надевает на голову упавшую панаму.

Арчибальд (себе под нос).

 
Вы, верные трону, безропотный скот,
Пируйте, орите всю ночь напролет.
Позор ваш – надежный от зависти щит.
Но что от презрения вас защитит?…
 

Отойдя на несколько шагов, Арчибальд вскидывает свою трость как шпагу и… начинает накалывать острым наконечником скомканные бумажки, обертки от конфет, упаковки от сока и прочий хлам, валяюшийся на улицах любимого города.

А из окна мэрии вслед Арчибальду смотрит сам мэр.

* * *

Личное

Солнце уже стоит в зените, когда Арчибальд подходит к салону красоты «Голубая лагуна».

Потоптавшись у входа, он набирает в грудь воздуха, изображает на лице одну из достойных лорда улыбок и входит.

Салон живет своей напряженной жизнью.

Пятница, и горожанки готовятся встретить уик-энд во всей красе.

Все кресла заняты.

Не стоит говорить о том, что когда на пороге появляется Арчибальд, взгляды всех присутствующих немедленно скрещиваются на нем. Не смотрит в его сторону только один человек – его бывшая жена Клавдия: она продолжает сосредоточенно намазывать кончики волос клиентки каким-то едким раствором оранжевого цвета.

Арчибальд снимает головной убор и дефилирует вдоль кресел в направлении рабочего места бывшей супруги.

Арчибальд. Здравствуйте! Клавдия, можно тебя на минутку?

Клавдия. Нельзя!

Арчибальд. Ну, на полминутки!

Клавдия. Отстань!

Арчибальд. На пару секунд!

Клавдия. Говори тут!

Арчибальд немного смутившись и снизив голос до шепота, мямлит.

Арчибальд. У нас в департаменте опять задержали зарплату…

Клава прекращает намазывать волосы клиентки.

Клавдия. Ты меня достал! Мне от тебя ничего не надо! Ты сам заявил, что ты, как лорд, не можешь не заботиться о своих близких! Так или нет? Может, я чего путаю?

Арчибальд. Да нет! Все правильно, но…

Клавдия. Что «но»? Что «но»?!

И она мазнула волосы Арчибальда кисточкой с раствором.

Клавдия. Ты заморочил голову сыну своими сказками и теперь уже второй год от него ни весточки. Где он, ты знаешь? Ты же должен о нем «заботиться»!

Клавдия не замечает, что рассказывает это уже всем присутствующим.

Клавдия. После твоих рассказов «о славном прошлом» мальчик заявляет, что хочет сам во всем разобраться и едет «на помидоры». Куда, спрашивается? Что, у нас нет помидоров?

Арчибальд. Это он образно…

Клавдия. Образно? А исчез он тоже образно? Что из него выйдет при таком отце?

Арчибальд. Я уверен, что гены рано или поздно дадут о себе знать!

Клавдия (взвизгнув). Коннорчук, скотина!

Клавдия хватает Арчибальда за волосы, притягивает к себе и опрокидывает ему на голову емкость с раствором для покраски волос.

Клавдия. Пока ты не вбил себе в голову, что ты – английский лорд, все было как у людей: любимая работа, уютный дом, культурный досуг. А сейчас?! Посмотри, на кого ты похож!

Все присутствующие смотрят – на кого он похож, и ахают – с головы Арчибальда стекают струйки ярко-оранжевой краски.

Клавдия. И ты хочешь, чтобы мальчик стал таким, как ты?

Арчибальд. Ну почему же обязательно, как я? Пусть он станет таким, как его славный предок – сэр Арчибальд Коннори!

Тем временем Клавдия, зажав голову мужа под мышкой, пытается смыть краску.

Клавдия. Горе мое, ну скажи, какого «сэра» тебе еще надо?

Арчибальд периодически отплевывается от оранжевых потоков.

Арчибальд (скороговоркой). Того самого, который пал смертью храбрых 13 октября 1854 года под Малаклавой, как верный солдат Соединенного Королевства в составе 17 уланского полка. И не имеет значения, на чьей стороне он воевал! Долг свой он исполнил честно и до конца!

Арчибальд даже сам пугается смелости, с которой он все это выпалил.

Слушающие притихли в ожидании Клавиного ответа.

Сперва она вытирает голову мужа полотенцем, затем оценивает увиденное глазами мастера.

Клавдия. Коннорчук, по тебе «дурка» плачет!

Именно такого ответа и ожидало «салонное» общество.

Клавдия. Уйди с глаз моих! Прошу!

Арчибальд бросает стремительный взгляд на себя в зеркало – оттуда на него смотрит немолодой человек со всклокоченными волосами рыжего цвета.

Ему становится стыдно за то, что он не сдержался и вступил в бесполезный спор. Он начинает пятиться, отступая по проходу салона.

Уже у выхода он почему-то останавливается и, персонально кассирше, говорит:

Арчибальд. Извините!

Когда дверь за ним закрывается, полные сочувствия взоры посетителей вновь возвращаются к Клавдии.

Клавдия. А какой был мастер!

Работники салона согласно кивают.

Клавдия. Это все его!

Она, как экскурсовод в музее, указывает на стену.

На стене красуются взятые в рамочки дипломы, полученные Арчибальдом на различных престижных конкурсах парикмахеров районного и областного масштаба.

Клавдия. Вот на этом кресле он и работал!

Молодой парикмахер экстравагантной наружности, говорящей о его специфической ориентации, глубоко вздыхает и явно невпопад говорит.

Парикмахер. Теперь на его месте работаю я – мастер педикюра!

Народ понимающе молчит.

Мастер педикюра наклоняется к уху Клавдии.

Мастер. А юбочка на нем прикольная!

Арчибальд идет по улице, держа в руках белую панаму – волосам нужно дать просохнуть.

Два мужика сидят на корточках у остановки автобуса. Оценив цвет волос Арчибальда, один из них со знанием дела замечает:

– Снова у Клавки был!

* * *

Настоящий эль

Путь к дому Арчибальда лежит мимо главных ворот городского парка.

Наличие пивного павильона – «Усталая подлодка» придает этому месту особое обаяние и вызывает трепетную привязанность горожан.

Есть у этого «оазиса» настоящие и преданные поклонники – эдакий «фан-клуб».

Самым верным почитателем разливного пива являлся Никита Бенюк.

Он с двумя товарищами дегустирует пиво, хвалит отечественного производителя и… именно в этот момент на горизонте появляется Арчибальд в шотландском килте и с все еще влажной рыжей шевелюрой.

Никита. Пацаны, а вот и «оно»!

Его спутники покатываются со смеху.

Арчибальд не реагирует на «шутку» – слишком сильно повлиял на него визит к Клавдии.

Молчание Арчибальда воспринимается как неуважение к мнению рядового горожанина.

Никита. Слышь, ты, лорд деланый, слабó с нами постоять, пивка для рывка попить? А? И закусь мировая – сами мастерим.

Бенюк предъявляет вяленую рыбу, лоснящуюся от жира.

Арчибальд понимает, что просто пройти мимо не получится и лучше объясниться. К тому же сердце бешено бьется от догадки – чью рыбу он выпускает по ночам на волю.

Арчибальд. Спасибо за приглашение, но я сегодня не расположен!

Никита. Прикинь – он не «расположен»! А мы тебя «располагать» и не будем – мы пацаны нормальные!

Дружный смех.

Арчибальд. Во-первых, я тороплюсь! А во-вторых, сейчас пять часов, а значит пришло время пить чай. И только чай!

Бенюк и компания одаривают Арчибальда взглядом, полным сочувствия, – так на смертельно больного смотрят добрые доктора.

Никита. Чай в пять часов, да еще в такую теплынь – это ж какое здоровье нужно иметь?

Арчибальд. Ладно, чай для вас это слишком сложно, так хоть пиво нужно пить нормальное!

Никита. А ну, а ну, а ну! Какое такое нормальное? Ты что имеешь в виду?

Арчибальд. Я имею в виду славный английский эль!

Никита. Еще раз!

Арчибальд. Славный, добрый, проверенный временем эль!

Никита. И чем он лучше нашего разливного?

И тут Арчибальд вновь не сдерживается и начинает просвещать.

Арчибальд. Знаете ли вы, молодые люди, как на протяжении столетий проверяется качество настоящего пива?

Никита. Как?

Арчибальд. Очень просто: вы берете немного пива и поливаете им деревянный табурет или, скажем, скамейку…

Арчибальд указывает на парковую скамью.

Никита. И что?

Арчибальд. Садитесь на эту скамейку и ждете!

Никита. Ждем чего?

Арчибальд. Пока пиво не подсохнет! Потом пытаетесь встать! Если пиво настоящее, то вы не сможете оторваться от поверхности скамейки.

Никита (друзьям). Он нас разводит!

Арчибальд. Это истинная правда. Можете поинтересоваться – этот факт описан в литературе, стоит лишь зайти в библиотеку…

Никита. Не надо! Мы и так проверим! Но если ты нас надурил…

Последние слова Бенюк подкрепляет увесистым кулаком, который в мгновение ока оказывается перед носом Арчибальда.

Арчибальд. Правда, для того, чтобы способ сработал, брюки проверяющего должны быть кожаными!

Но его уже никто не слушает.

Компания направляется к скамейке для проведения «следственного эксперимента».

Арчибальд, пользуясь этим, продолжает свой путь.

В это время Бенюк лично разливает пиво по поверхности парковой скамейки. Затем он выбирает из своих друзей «жертву» и усаживает несчастного на орошенную пивом скамью. Все посетители «Усталой подлодки», затаив дыхание, следят за происходящим.

Арчибальд уже подходит к своему дому, когда события в парке приобретают неожиданный поворот.

«Жертва эксперимента» не приклеилась к скамейке, зато здорово промочила почти настоящие спортивки «Адидас» в области мягкого места.

Толпа, вместо того, чтобы погнаться за Арчибальдом, с подозрением смотрит на продавщицу пива.

Никита. Она, зараза, разбавляет!

Продавщица оказывается не готова к такому повороту событий, и поскольку она действительно разбавляет, то, испугавшись разоблачения, аргументирует случившееся следующим образом.

Продавщица. Это пиво из остатка! Завтра будет свежее! Добро пожаловать завтра! До новых встреч, дорогие друзья!

И окошко, через которое выдают пиво, с грохотом захлопывается.

* * *

Сидя у себя дома, сэр Арчибальд пишет письмо Ее Величеству королеве Англии:

«Ваше Величество! Письмо, посланное Вами, долетело благополучно и наполнило мое сердце теплотой, которой так не хватает нам – не очень молодым людям!

Ваша поддержка придает мне силы в нелегкой борьбе с непониманием и косностью моих соплеменников. Но не подумайте, что я готов сдаться и забыть о своем долге! Можете быть во мне уверены, Ваше Величество!

Передавайте привет своим домашним, особенно Чарльзу!

Поздравьте его с новым законным браком! Пусть молодые будут счастливы! Совет им да любовь!

Ваш верный слуга, сэр Арчибальд!»

Письмо вздрагивает и выпархивает в раскрытое окно.

* * *

Отбой

– Сволочь! Скотина!

– Да когда же это кончится?

– Управы на него нет!

Этими традиционными возгласами заканчивается день.

Звуки волынки стихают за дверью секретной комнаты. В окнах Арчибальдовой квартиры гаснет свет. Одно за другим темнеют окна в соседних домах, и городок погружается в безмятежную тишину.

И только человек на скале всматривается вдаль, пытаясь разглядеть что-то очень важное.

* * *

Сражение

Как это часто бывает – только закроешь глаза, а уже надо вставать.

И снова звук волынки и крики просыпающегося городка.

Субботнее утро.

Арчибальд, сопровождаемый верным другом Файв О’Клоком, направляется в мэрию. Решительность и непреклонность читается во всем его облике:

– Сегодня или никогда!

У входа стоит автомобиль мэра. Водитель протирает стекло и капот, из чего можно сделать вывод: скоро будут отъезжать.

Арчибальд практически залегает в кустах, готовый выскочить в тот момент, когда мэр появится у входа и, что называется, застать его врасплох.

Но получается совсем наоборот. Мэр появляется в тот момент, когда проходивший мимо кустов мальчишка останавливается как вкопанный и, во все глаза уставившись на человека в засаде, спрашивает:

– Дядя, вы шпион?

Пока Арчибальд думает, как педагогично отослать любознательного мальчика к родителям, автомобиль мэра трогается с места и скрывается за поворотом.

* * *

«Отцы города» во главе с мэром что-то горячо обсуждают на пустыре, увенчанном рекламным щитом «Элитное жилье в поселке „Золотые ворота“», когда появляется живописная группа – Арчибальд и Файв О’Клок! По тому, как тяжело они дышат, ясно, что они долго гнались за автомобилем.