Текст книги "Карабасовы слёзы (сборник)"

На здании мэрии появляется огромный плакат с лозунгом:

«Ваше Величество! Чувствуйте себя, как дома!»

Звуки волынки, доносящиеся из квартиры Арчибальда, уже не раздражают горожан и местных цикад. Да и внешний вид идущего по городу Коннорчука не притягивает к себе былого внимания. Как верно подмечает один алкаш:

– Таких лордов теперь хоть жопой ешь!

Накануне знаменательного дня городское начальство лично объезжает все «объекты» и, оставшись удовлетворенным, разъезжается по домам.

Город затихает в ожидании дня Невиданной Монаршей Щедрости!

* * *

Судный день

В эту ночь Арчибальд не ложится.

Он очень серьезен и сосредоточен.

Копию постановления о выделении земельного участка для мемориального кладбища на месте боевых действий он аккуратно складывает вчетверо и присоединяет к письму, только что написанному Ее Величеству.

Письмо получается очень коротким:

«Ваше Величество! Примите мои извинения за молчание – отсутствовал по причине легкого недомогания. Мое письмо, очевидно, настигнет Вас уже по дороге в наш маленький городок.

Заранее прошу прощения за то, что покажется Вам странным и недостойным Вашего Величества. Многие горожане действительно будут Вам искренне рады! Милости просим!

Всегда Ваш верный слуга, лорд Арчибальд!»

Письмо вылетает в темнеющее за окном небо.

Арчибальд аккуратно выглаживает белую рубашку, килт, чистит туфли и натирает до блеска подсолнечным маслом трость.

Бреется он медленно и тщательно.

Когда одетый и причесанный Арчибальд садится на краешек кровати, за окном только начинает светать.

Этого дня он ждал давно!

Может, всю свою жизнь!

Центральная площадь городка огорожена и устлана красного цвета дорожками. На ней располагается все городское руководство и местный бомонд во главе с мэром, держащим на вытянутых руках громадный каравай.

Стайка детей с букетами в руках очень волнуется и поминутно просится в туалет.

Брандмейстер заносит руки над головой, готовый подать сигнал музыкантам, да так и замирает.

Горожане стоят вдалеке – дамы в шляпках, мужчины в юбках.

И, как это обычно бывает, – зевают самое главное!

Машины въезжают на площадь плавно, в полной тишине.

Застывший брандмейстер так и не взмахивает дирижерской палочкой, а оркестр не вступает.

Из переднего автомобиля выскакивают люди в черном.

Один из них проворно распахивает дверцу второго автомобиля.

На площади становится еще тише.

И тут кто-то догадывается крикнуть:

– Привет королеве!

Горожане подхватывают, и над площадью прокатывается троекратное:

– Ура! Ура! Ура!

И тут «ударяет» оркестр.

Но из раскрытой дверцы машины появляется вовсе не королева, а высокого роста господин, одетый в красивую военную форму, явно иностранную. Он на секунду замирает и идет торжественным шагом к руководству. Поравнявшись с мэром, военный отдает честь и спрашивает на ломаном русском:

– Вы Арчибальд Васильевич Коннорчук?

Мэр отрицательно мотает головой.

Мэр. Нет! Но городская общественность…

Он не договаривает, ибо читает на лице военного недоумение.

Мэра спасает зам, который прямо-таки выталкивает на площадь смущенного Арчибальда.

Увидев появившегося перед ним Коннорчука, гость широко улыбается.

Гость. Уважаемый сэр Арчибальд! Примите искренние извинения Ее Величества за невозможность присутствовать на сегодняшней встрече. Неотложные дела! Визит будет перенесен на другую удобную для вас и Ее Величества дату…

А теперь, дорогой сэр Арчибальд, позвольте мне исполнить почетное поручение Ее Величества и передать вам то, о чем вы просили в своих письмах!

Площадь стоит, затаив дыхание.

И тут все замечают в руках человека, стоящего позади военного господина, плоскую коробку темно-коричневого цвета.

Военный берет коробку и торжественно передает Арчибальду.

Арчибальд, в свою очередь, очень бережно принимает драгоценный дар.

Ничего не говоря, он поворачивается и медленно идет к своему дому.

Позади чеканным шагом идет военный, далее следуют сопровождающие лица, а за ними цепочкой, как заколдованные, идут руководство и общественность.

Горожане молча расступаются перед колонной идущих и автоматически пристраиваются к процессии, образовывая бесконечный хвост.

Арчибальд поднимается на свой этаж, входит в квартиру, открывает дверь маленькой кладовой, откуда по вечерам и утрам слышался голос волынки, и, остановившись на мгновение, перешагивает порог.

Он стоит перед стеной, на которой размещаются экспонаты его маленького «музея» – старые погнутые пулями пуговицы от мундиров, пряжки от истлевших офицерских поясов, прошитые осколками кокарды военных фуражек, обгоревшие страницы неотправленных солдатских писем и многое другое, что когда-то принадлежало тем, кто нашел свой последний приют в Малаклавской долине.

Арчибальд осторожно раскрывает коробку и вынимает оттуда…

С небольшого портрета на него смотрит его славный предок – сэр Арчибальд Коннори, офицер 17-го уланского полка, шотландский лорд, патриот и отважный солдат!

Но самое поразительное – это сходство двух Арчибальдов, встретившихся через столетие в этой тесной комнатке.

Арчибальд Коннорчук водружает портрет в центр стены, где для него давно приготовлено достойное место.

Посмотрев в глаза Арчибальду Коннори, он берет в руки волынку и хочет сыграть тихую мелодию, но старые меха не выдерживают испытания временем и вместо благородного звука раздается шипение.

Арчибальд от досады даже приседает.

К горлу подступает комок.

Но вдруг он слышит уверенный звук волынки!

Она играет старинную шотландскую поминальную мелодию.

Это другая – молодая волынка.

Арчибальд оборачивается и понимает, что звук идет откуда-то снаружи.

Он приближается к окну и видит на пригорке против своего дома фигуру шотландского волынщика в полном парадном облачении.

Глаза Арчибальда наполняются слезами.

Арчибальд. Сынок! Так вот на кого ты стал похож!!!

Эпилог

Стоя на скале, человек с орлиным профилем – Исмаил Голобородько, пристально вглядывается вдаль, пытаясь увидеть очертания далекой родины его предка – Паши Исмаил-Бея.

И вообще, если приглядеться, то окажется, что на каждой скале стоит мужчина, пытаясь заглянуть за горизонт и найти там ответ на извечный вопрос:

– Кто мы?… Откуда?… И куда идем?…

2008

Возвращение блудного отца
(Что-то вроде комедии)
В двух действиях

Персонажи:

Татьяна Григорьевна (Т. Г.).

Николай Николаевич (Ник. Ник. – блудный муж).

Отец.

Дочь.

Сын.

Сестра.

Муж сестры.

Лучшая подруга.

Сосед.

Гражданин.

Милиционер.

Действие первое

Картина первая

Квартира Т. Г. – гостиная

Голос: «СССР. Середина 70-х годов».

В квартире Татьяны Григорьевны Мищенко идет застолье по случаю ее же дня рождения. Вечер юбилейный: сорок лет – это не шутка.

За длинным столом сидят самые близкие люди в ее жизни: отец, двое детей – дочь Алена, сын Алеша, родная сестра с мужем, лучшая подруга и сосед, который уже давно ждет, когда же Татьяна Григорьевна захочет проафишировать их более чем дружеские отношения.

Шумно и весело!

В дверь звонят.

Сосед. Я открою… (Идет открывать, все остальные вытягивают шеи – кто пришел?)

В комнату входит мужчина небольшого роста с чемоданчиком в руке.

Тихо и печально здоровается с присутствующими.

Не дожидаясь ответа, оглядывает комнату – как бы прикидывая «откуда начать», и, ничего не говоря, раздвигает посуду на столе. Берет один из стульев. Ставит его на стол.

Все присутствующие смотрят, как зачарованные.

Затем сам взбирается на стол, раскрывает чемоданчик, достает толстую бельевую веревку, быстро мастерит петлю, забрасывает другой конец на люстру и… начинает вешаться! Стул под ним качается… Вот-вот он выскочит из-под ног самоубийцы…

По комнате прокатывается дружное: АХ!!!

Т. Г. (в тишине). Знакомьтесь! Это Николай Николаевич Мищенко – ваш отец, дети, он же – мой бывший муж, который однажды вышел за хлебом и… отсутствовал семнадцать лет!!!

Голос Аллы Пугачевой, поющей «Арлекино», неожиданно перекрывается откровенным мужским рыданием – рыдает незваный гость – Николай Николаевич Мищенко!

Общими усилиями всех присутствующих удается аккуратно стащить его со стола.

«Отчаянное рыдание» переходит в «тихое всхлипывание».

Внешне невозмутимой остается только Татьяна Григорьевна.

Картина вторая

Квартира Т. Г. – комната отца

«Гостя» уводят в комнату тестя и с трудом укладывают на диван.

Картина третья

Квартира Т. Г. – гостиная

Все возвращаются в гостиную и ждут объяснений.

Татьяна Григорьевна подходит к столу, наливает полную рюмку водки и залпом выпивает.

Отец. Татьяна, что ж ты молчишь? Зачем ты впустила этого проходимца?

Сосед. Это я впустил…

Отец. Вы тоже хороши! Впускаете в дом незнакомого человека!

Сосед. Я думал – он гость!

Отец. «Гость»! Этого «заморского» гостя следовало спустить с лестницы!

Муж сестры (тихо). Почему «заморского»? Он что, был в эмиграции?

Сестра. Да нет! Это у папы, как у бывшего партработника, терминология со времен «холодной войны»!

Отец. Татьяна, я к тебе обращаюсь!!!

Т. Г. Папа, умерь свой начальственный пыл! Помнится, до его «похода в хлебный» ты с ним крепко дружил?

Отец. Это была не дружба – это была… простая мужская солидарность!

Т. Г. Солидарность в отношении к его теще, то есть к твоей жене?

Отец. Как ты разговариваешь с отцом?

Теперь уже отец направляется к столу и опрокидывает стопку водки.

Лучшая подруга подходит к Татьяне Григорьевне, обнимает ее за плечи – мол, «держись! Я рядом!»

Дочь. Мама, мы ничего не понимаем! Это наш отец?

Сын. Ты ведь говорила, что папа пропал без вести на целинных землях, в борьбе за урожай!!!

Т. Г. Ну да! Ты же слышал – «он пошел за хлебом»!

Сосед. Не ссорьтесь! Я его впустил – я его и выставлю… Хотите?!

Все слышат, как в спальне возобновляется рыдание.

Сестра. Так нельзя! Его нужно хотя бы выслушать!

Муж сестры. Да, да. Так будет по-человечески!

Отец. Я категорически против!

Дочь. Мы – дети хотим послушать рассказ нашего отца!

Отец. А я категорически против!!!

Дети (хором). А мы хотим!!!

Все напряженно ждут решения Т. Г.

Т. Г. Как хотите, так и делайте!

Рыдания в соседней комнате затихают.

Т. Г. Единственное, о чем я прошу, – пусть это будет утром, благо завтра воскресенье. И БЕЗ МЕНЯ!!! А на сегодня – все!!! (сын под шумок выпивает водки) Что ты делаешь?!

Затемнение

Картина четвертая

Квартира Т. Г. – комната отца

Темно.

Отец юбилярши входит в свою комнату, на мгновение задержавшись в дверях, демонстративно включив полный свет, хлопнув дверью, громко кашлянув и тихо пукнув.

Стены комнаты увешаны почетными грамотами разного достоинства, от «райкомовских» до «жэковских», что позволяет отцу вести себя почти «героически».

Гость лежит ничком и его небольшое тельце все еще сотрясается и всхлипывает.

Отец (строго). Ты, давай… это… заканчивай… этот цирк!!!

Тельце послушно затихает.

Отец раздевается и залазит под одеяло.

Отец. Спокойной ночи я тебе желать не стану! Не заслужил!!!

Ник. Ник. (понял, что на сегодня можно остаться, и тоже стал раздеваться, подражая отцу). Ну почему? Почему мы такие злые?

Отец. А ты чего хотел? Чтобы тебя качали на руках и в ознаменование счастливого возвращения наградили почетной грамотой?! Так, что ли?

Ник. Ник. Зачем вы так, Григорий Викентьевич?! Ведь видно, что человек не в себе! Можно было проявить обыкновенное сочувствие – налить рюмку водки, я знаю!

Отец. А медного купоросу не хочешь, гад?!

Ник. Ник. Узнаю! Узнаю дорогого моему израненному сердцу тестя! А ведь в бытность мою мужем вашей дочери у нас с вами были общие интересы…

Отец. Ты это на что намекаешь, аглоед?

Ник. Ник. На «тихий уход» вашей незабвенной супруги – моей тещи!

Отец. Ты это чего?… Она ж сама полезла… Меня и дома-то не было…

Ник. Ник. А розеточку ведь накануне вы разобрали… а собрать не успели! Так ведь?

Отец. Несчастный случай!!! У меня на это и документы имеются!!!

Ник. Ник. Да я разве вас обвиняю? Я ведь хочу нащупать то, что нас когда-то объединяло! (Ложится в постель.)

Отец (вскакивает с постели). Ничего нас не объединяло! Ты для меня – классовый враг! Я бы тебя в прошлые годы за то, что ты жену бросил, привлек бы по всей строгости!!! Зараза!!! (Хватается за сердце.)

Николай Николаевич внимательно смотрит на происходящее, потом, не спеша, набирает из графина воду в рот и отправляет всю влагу прямо в лицо тестю.

Ник. Ник. Так легче?

Отец. Легче!

Ник. Ник. Стесняетесь вы правды, Григорий Викентьевич! Вы ведь меня поддерживали!

Отец. В чем?

Ник. Ник. В моем стремлении к свободе!!!

Отец. Я, что ли, подбивал тебя смыться?

Ник. Ник. Не подбивали! Но мечтали вместе со мной…

Отец. Что-о-о?!

Ник. Ник. (вскакивает с постели – они стоят друг против друга, завернутые в одеяла). Разве не вы, приняв рюмочку, часто пели: «Чому я не сокіл? Чому не літаю?» Что это, как не призыв к побегу?

Отец. Ну, ты и фармазон!

Ник. Ник. Я – натура импульсивная и оттого мятущаяся! Мне претит однообразие и застой!

Отец. А дети – это тоже однообразие?

Ник. Ник. Дети – это надежда! Ради детей, ради их светлого будущего я и вернулся!!! Хотите – верьте, хотите – нет!

Отец. Ладно, хватит языком кружева плести! Пора спать – утром разберемся!!!

Оба синхронно ложатся в постели.

Через пять минут оба уже спят, весело перекидываясь храпом, под звуки «Концерта для полуночников» на радиостанции «Маяк».

Картина пятая

Квартира Т. Г.

В лунном свете, пробивающемся через занавески, стоит Т. Г. и нервно курит в форточку.

Картина шестая

Квартира Т. Г. – гостиная

Новый день в дом Татьяны Григорьевны приходит вместе с популярной радиопередачей – «С добрым утром».

К 9.15 в гостиной собираются: дети, отец, сестра и муж ее (чуть не опоздали).

Т. Г. не видно.

Все это напоминает ожидание публикой начала спектакля – вот-вот прозвучит третий звонок, откроется занавес и появится главный герой.

И он появляется!!!

Внешне он похож на того, что вчера бился в истерике, но… Этот человек кажется выше ростом, голова гордо посажена на узких плечах, а самая большая метаморфоза произошла с глазами – они горят каким-то загадочным светом! Создается впечатление, что этот человек знает что-то такое, чего не знает никто из присутствующих!

Ник. Ник. (увидев, что Т. Г. нет). Могу ли я рассчитывать на чашечку кофе в этом, не чужом мне, доме?

Дочь. Да! Садитесь, пожалуйста!

Ник. Ник. Спасибо! (Садится на стул в самом центре стола.) Но почему же – на вы?

Дочь (смутившись). Просто… мы еще не привыкли…

Ник. Ник. А где же Татьяна?

Сестра. Она дышит свежим воздухом.

Ник. Ник. Ну, что ж – это полезно!!! Я, например, долго не могу находиться в помещении – меня тянет на простор!

Отец (язвит). Уже однажды потянуло!

Ник. Ник. (отвечает на колкость). На самом деле все просто: у меня клаустрофобия – боязнь замкнутого пространства.

Муж сестры (как бы подтверждая – дает экспертную оценку). Да, я читал в журнале «Наука и жизнь» – это тяжелое психическое заболевание, характерное для капиталистических стран!

Дочь. А оно лечится?

Ник. Ник. Нет! (Все печалятся.) Но я нашел выход!!!

С этими словами Ник. Ник. достает из кармана крошечный перочинный ножик.

Сын. Для чего это?

Ник. Ник. Если я окажусь в замкнутом пространстве, из которого не будет выхода, например, лифт застрянет, и мое отчаяние достигнет предела – я всегда смогу убить себя!!!

Теперь глаза загораются у всех присутствующих.

Ник. Ник. громко отхлебывает кофе.

Сын. А мама сказала нам, что ты пропал без вести!

Ник. Ник. Ваша мама, дети, чистый и возвышенный человек! Она пыталась создать достойный образ отца в глазах маленьких детей, которым трудно объяснить правду!!!

Сын. А в чем же правда, папа?

Ник. Ник. (после долгой паузы – с умильной улыбкой на лице). Узнаю! Узнаю, в этой твоей тяге к истине, себя в молодые годы! Это приятно, сынок!!! Мне бы хотелось, чтобы и твой сын так же докапывался до главного в жизни! Молодец!!!

Дочь. Так где же ты был, папа?

Гость резко замолкает, наклоняет голову и… в чашку кофе падает крупная мужская слеза.

Он отхлебывает из этой же чашки, собирает остаток душевных сил и обводит печальным взглядом присутствующих.

Ник. Ник. Это тайна! И тайна эта – принадлежит не мне!!!

Дочь. Как это?

Ник. Ник. Друзья мои, вы многого не знаете!!! Пока!!! Но я верю, наступит день, когда по указанию сверху падет завеса недосказанности, и я смогу, глядя прямо и честно в ваши глаза, открыть все до конца!!!

Окружающим становится стыдно за свою глупость и настырность и Ник. Ник. получает добавку кофе и сахара.

Картина седьмая

Квартира Т. Г. – гостиная

Открывается входная дверь и со «свежего воздуха» возвращается Т. Г.

Т. Г. (озирая присутствующих). Ну, что?! Сеанс массового гипноза в самом разгаре? Закройте рты! Я вижу, Николай, ты квалиф-ф-фикацию не потерял!

Ник. Ник. поспешно встает…

Т. Г. подходит к столу, наливает себе чаю и садится на свободный дальний стул.

Т. Г. Продолжай, продолжай!!!

Гость аккуратно складывает салфетку.

Ник. Ник. Большое спасибо! Всем! Я сыт!!!

Ник. Ник. идет в комнату Григория Викентьевича.

Сестра (когда дверь за Ник. Ник. закрывается). Ты, как всегда, в своем репертуаре!

Муж сестры. Он показался нам довольно искренним…

Сын. Мы так ничего и не узнали!

Дочь. Да!

Т. Г. Нет! Вы так ничего и не поняли! В его речах нет ни слова правды! Великий сказочник! Ганс Христиан Андерсен!!!

Муж сестры (шепотом). Я не понял: он, что, все-таки иностранец?

Т. Г. Наберитесь терпения – он себя еще покажет!!!

Все набираются терпения и пьют чай.

Картина восьмая

Квартира Т. Г. – комната отца

Ник. Ник. мечется по комнате в поисках съестного, пробуя на вкус листья вазона на подоконнике, кожаный ремень и т. д.

В дверь комнаты даже не стучатся, а скребутся.

Затем дверь приоткрывается. В проеме появляется голова сестры Т. Г.

Сестра. Можно?… Николай, это я… Лариса… Вы ведь меня помните? Я – Татьянина сестра!

Ник. Ник. О! Конечно! Заходите, я не заразный! Хотя некоторые так смотрят на меня, будто…

Сестра. Ну что вы, что вы! Я на секунду. Папа с ребятами пошел прогуляться, Татьяна возится на кухне – скоро снова будем садиться за стол. Вот я и подумала – они могут вас не пригласить… А вы ведь, наверно, проголодались?

Ник. Ник. Наверно?!

Сестра. Вот я и принесла вам, на всякий случай… Кушайте!

(Далее, на протяжении всей сцены, она за ним ухаживает и кормит, как ребенка.)

Ник. Ник. Нет!

Сестра. Нет?

Ник. Ник. Нет! Что бы они ни говорили о нашей молодежи, а светлое начало в вас крепче, чем у них… У этих… (И он показал на дверь.)

Сестра. Это я – молодежь? Ну, спасибо! Николай, со времени нашей последней встречи прошло 17 лет, вы забыли?

Ник. Ник. Я все прекрасно помню – просто вы нисколько не изменились! (Страстно ест.)

Сестра. Я ведь уже давно замужем! Правда, детей пока нет!

Ник. Ник. Правильно! (С набитым ртом.) Не надо торопиться! А вдруг еще что-то изменится?

Сестра. Боже! Вы это заметили?

Ник. Ник. Да! А что? (Иоткусил большой кусок пирога.)

Сестра. У нас с мужем не все так гладко, как кажется… Мы много разговариваем… Спорим… Мечтаем… У нас общие взгляды на международное положение… Но… Чего-то не хватает…

Ник. Ник. И вы страдаете, дитя мое? (Кусок рыбки.)

Сестра. Боже! Как вы меня понимаете! Я ведь, втайне, мечтала о другом! Антон – не совсем мой тип!

Ник. Ник. А кто же ваш тип? (Маслинка.)

Сестра. Вы!!!

От неожиданности Ник. Ник. засовывает в рот большую ветку петрушки.

Сестра. Когда вы появились в нашем доме, я ведь была подростком – неуклюжим гадким утенком! Вы согласны?

Ник. Ник. (Оценка тела.) Нет, ну какой же вы утенок, тем более гадкий?

Сестра. Я ведь тогда на вас заглядывалась…

Ник. Ник. Да-а-а? (Еще веточка петрушки.)

Сестра. Можете себе представить! Я даже могу признаться вам, что привлекало меня больше всего!

Ник. Ник. Что-о-о? (Веточка петрушки.)

Сестра. Только не смейтесь – ваша грудь! Вернее, волосы на вашей груди!!!

Николай Николаевич немеет… Он, глядя на сестру, шарит по тарелке… А еда закончилась.

Картина девятая

Квартира Т. Г. – гостиная

За столом сидят все те же, что и накануне вечером.

По телевизору вокально-инструментальный ансамбль «Песняры» исполняет «Косив Ясь конюшину».

Т. Г. Дорогие мои и близкие, продолжим!!!

Ее призыв не вызывает отклика у присутствующих.

Т. Г. Ладно! Вы хотите, чтобы я его позвала? Хорошо! Но пеняйте на себя!!!

Она оборачивается к соседу.

Т. Г. Пригласи «гостя», Дмитрий!

Николай Николаевич входит, сопровождаемый соседом, как почетным караулом.

И снова это другой человек: стремительная походка, широко раскинутые руки и главное! – обворожительная улыбка, типа – «Люби меня, как я тебя!» Он, что называется, не с пустыми руками – маленький, аккуратно упакованный в газетную страницу пакетик несется вместе с ним!

Ник. Ник. Добрый вечер!!! Большое спасибо за понимание! Я поздравляю тебя, Татьяна, с юбилеем! И, зная твою тайную любовь к антиквариату, я хочу сделать тебе подарок! Вот! Прими!!!

Он протягивает сверток Т. Г.

Т. Г. нехотя берет подарок и кладет на комод.

Ник. Ник. Нет, ты открой! Открой!

Т. Г. разворачивает подарок, а Николай Николаевич тем временем комментирует.

Ник. Ник. Почему я говорю – «антиквариат»? Эта вещь, прежде чем попасть в твои руки, побывала в руках самой королевы Елизаветы Второй, английской!

Т. Г. наконец разворачивает бумагу и взглядам присутствующих предстает обыкновенная пачка от сигарет «Мальборо»! Причем, пустая!

Ник. Ник. Эта редкость досталась мне при довольно романтических обстоятельствах, вот там – на обратной стороне, можно рассмотреть надпись… Ты потом сама прочитаешь!..

Т. Г. Щедро!!!

Ник. Ник. Я знал, что ты оценишь!

Раздаются неслаженные аплодисменты.

Т. Г. Ладно! Не будем о грустном! Так на чем мы вчера остановились?

Подруга. Я! Я еще не говорила!

Т. Г. Давай, подруга! Хвали меня, хвали!!!

Все подняли бокалы.

«Песняры» запели «Александрину».

Подруга. Подруге всегда тяжело говорить, особенно, если подруга собирается говорить правду! Правду без прикрас! Прямо в глаза!!!

Т. Г. Ты меня пугаешь, подруга!

Подруга. Не перебивай! Ты, Татьяна, – человек не хороший! Ты – человек ве-ли-ко-леп-ный! Я горжусь тем, что ты выбрала именно меня себе в подруги! Да, да! Выбрала!!! (Обращаясь к окружающим.) Она ведь лишь бы с кем дружить не станет! Танюша – человек принципиальный и потому требовательный! К себе и окружающим!!!

Отец. Иногда чересчур!

Сосед. Но это ее не портит!

Дети (вместе). Не портит, не портит!

Подруга. Так вот! Я хочу выпить за то, чтобы ее окружение было всегда достойно ее дружбы и уважения!!! Надеюсь, меня поняли все?! (И она выпила залпом.)

Вся компания дружно осушает свои бокалы. Один Николай Николаевич молча ставит рюмку на стол.

Т. Г. А ты что же, Николай, за меня не пьешь?

Ник. Ник. Здесь намекают на мой неопределенный статус…

Подруга. Ну почему же «намекают»?

Сестра. А это – уже хамство!

Муж сестры. Откровенное!!!

Сосед. Друзья мои, не ссорьтесь! Я тоже еще не говорил! Разрешите?

Отец. Валяй!

Все освежают содержимое бокалов.

Сосед. Татьяна Григорьевна! Танечка! Танюша! Надеюсь, я имею право так говорить?

Он смотрит прямо в глаза Т. Г., ища одобрения. Все переводят взгляды с соседа на Т. Г. – «о чем это он?»

Т. Г. Говори!

Сосед. Я думаю, что настало время кардинально изменить личную жизнь нашей юбилярши!!!

Отец. Каким же это образом?

Сосед. А вот каким! Я намереваюсь сейчас… здесь… в присутствии родных и близких…

Отец. Ну! Не тяни! Выпить хочется!

Сосед. Сделать предложение!!!

Отец. Кому?!

Сестра. Ты что не понял, папа? Татьяне!!!

Муж сестры. Это – финиш!!!

Компания, не мигая, смотрит на Т. Г.

Ник. Ник. (громко стонет). Какая низость! Какая боль!!! А-а-а!!! Он, как раненный на дуэли поэт, держась почему-то за живот, волоча ноги, плетется в комнату Григория Викентьевича, монотонно повторяя: – При живом-то муже!!! При живом-то муже!!! Стыд-то какой!!!

Картина десятая

Квартира Т. Г. – гостиная

Отец. И что все это значит?

Т. Г. Это значит, что мне сделали предложение и теперь я должна ответить: да или нет!!!

Сосед. Совершенно верно!

Т. Г. Не скрою – я приятно удивлена!

Отец. Ничего приятного в этом нет! Это что: ты уйдешь или он придет? А?!

Сосед. Конечно же, уйдет она! У меня же квартира!

Т. Г. Погоди! (Отцу.) А какое это имеет значение?

Отец. Большое! Если уйдешь ты, то кто будет вести хозяйство? А если придет он, то только его тут и не хватало!!!

Т. Г. Папа, ты боишься уплотнения? Не бойся – он будет спать со мной!

Отец. Да?! А этот – «возвратившийся», что ж, так и будет спать со мной?

Т. Г. Никто его сюда не звал! Пусть катится туда, где он шлялся все эти годы!

Сестра. Это жестоко!!! Он – отец твоих детей!!!

Муж сестры. И просто неординарный человек!

Т. Г. Дети уже взрослые – пусть сами скажут: нужен он им или нет!!! Ну, говорите!

Дочь. Дмитрий Ильич хороший, но…

Т. Г. Но?!

Дочь. Он не заменит нам отца!

Т. Г. Сын, а ты что ж молчишь?

Сын. А что я могу сказать? У меня все еще трудный возраст! Я нуждаюсь в советах человека, который много повидал!

Т. Г. Боже мой! Что у вас с головами? Да он же все врет! Он наврет с три короба и снова смоется! Что вы тогда скажете, мои дорогие?!

Сестра (мужу). Нам пора! До свидания!

Муж сестры. Да! Обстановка становится невыносимой…

Все начинают собираться.

В надежде на поддержку, Т. Г. оглядывает присутствующих – народ безмолвствует!

Т. Г. Ну что ж, низкий вам всем поклон! Хорош юбилей получился!!!

Сосед. Танюша!.. Так да или нет?!

Т. Г. лишь устало машет рукой.

Отец (глядя на дверь, за которой находится Ник. Ник.). Проходимец все-таки будет спать со мной?

Картина одиннадцатая

Квартира Т. Г. – гостиная

Голос: «Прошла неделя».

День.

Посередине гостиной стоит большое кресло, в нем, развалившись, сидит Николай Николаевич. Ноги его покоятся на столе. Рука машинально шарит в тарелке, находит там маленькие баранки и отправляет их в «топку» рта.

Сам же он целиком поглощен зрелищем, захватившим его без остатка: по телевизору показывают «Приключения неуловимых». Одного из героев фильма ведут на расстрел…

Гремит дверной звонок.

От неожиданности Николай Николаевич чуть не валится с кресла.

Он вскакивает на ноги, стремительно ставит тарелку на стол и выключает телевизор.

Осторожно открывает входную дверь.

На пороге стоит лучшая подруга Т. Г.

Подруга. Не могу поверить своему счастью – мне открыл сам Николай Второй!

Ник. Ник. Почему Второй?

Подруга. Первым был муж Татьяны!

Ник. Ник. Какой такой муж?

Подруга. Который исчез семнадцать лет назад.

Ник. Ник. (с издевкой.) Остроумно!!!.. Никого нет дома!

Подруга. А с кем же я разговариваю?

Ник. Ник. Вы же меня за человека не считаете!

Подруга. Человек – это тот, кто поступает по-человечески! Ну, сбежали! Скатертью дорожка! Но какого хрена вы приперлись?!

Ник. Ник. (после большой паузы). Вообще-то я не люблю, когда женщины выражаются, но вы принадлежите к той категории, которой это к лицу!

Подруга. Это что – комплимент?

Ник. Ник. Как будет угодно! Но знайте – я не щедр на комплименты!

Подруга. А на что же вы щедры? На пустые пачки от сигарет?

Николай Николаевич смотрит на лучшую подругу, как бы оценивая, можно ли доверить ей «страшную тайну».

Ник. Ник. Я могу быть сказочно щедрым, но… смотря для кого…

Подруга. Ну, допустим… для меня!

Ник. Ник. Для тебя… да!!!

Подруга. А мы – на ты?

Ник. Ник. делает осторожный шаг в сторону подруги и переходит на шепот.

Ник. Ник. Я ведь тогда – в первый день – на тебя запал!

Подруга. Да-а-а?

Ник. Ник. Да, да! Вот – подумал я – та, в которой бушуют настоящие страсти, безуспешно загоняемые глубоко внутрь ее существа, готовые в любой момент вырваться наружу и смести все, что попадется на пути!!! Разве я не прав-в-в? Это то, что я тщетно искал в Татьяне!

Подруга. Хитрец! Вы хотите… вбить клин… в наши с Татьяной отношения?

Ник. Ник. Глупая… Я… хочу…

Слышится скрежет ключа – кто-то открывает входную дверь.

В мгновение ока лучшая подруга и Ник. Ник. оказываются в разных концах комнаты.

На пороге появляется раскрасневшийся сын Алеша.

Ник. Ник. Здравствуй, сынок!

Сын. Здрасте!

Сын Алеша, не глядя на лучшую подругу, направляется в свою комнату.

Сын. Отец, мне надо с тобой поговорить!

Подруга (засуетилась). Мне пора! Зайду в другой раз! Прощайте!

Ник. Ник. До свидания!!!

Николай Николаевич глядит в зеркало, придает своим волосам форму – «отец в авторитете» и направляется в комнату сына.

Алеша стоит у окна и, не мигая, смотрит вдаль.

Ник. Ник. Сын мой, я весь – внимание!

Сын. Я хочу уйти из дому!

Ник. Ник. Куда?

Сын. Мне все равно! Надоело жить, как они!!!

Ник. Ник. Правильно ли я понимаю тебя: под словом «они» подразумеваются домочадцы?

Сын. Да! Мама с ее вечными «тебе еще рано»; дед с желанием сдать меня в армию на перевоспитание; сестра – дура с претензиями!

Ник. Ник. Ты строг в своих оценках, сын мой! Строг, но справедлив!

Сын. Ты ведь тоже не выдержал?

Ник. Ник. Я педагогично промолчу! Вернее, я не стану молчать… я поведаю тебе поучительную историю, которая случилась давным-давно, когда лет мне было немного, а любопытства хоть отбавляй! Да будет тебе известно: рос я у бабушки с дедушкой… И вот однажды…

Картина двенадцатая

Квартира Т. Г. – комната Т. Г.

Ночь.

Т. Г. слышит какую-то возню в прихожей.

Она быстро накидывает халат и на цыпочках выходит из своей комнаты.

Картина тринадцатая

Квартира Т. Г. – прихожая

Алеша, с рюкзаком за плечами, осторожно берется за дверную ручку и тут… вспыхивает свет.

Т. Г. И куда же это мы собрались?

Сын. Туда, где со мной будут обращаться, как со взрослым!

Т. Г. Это как?

Сын. Вот папа мне рассказывал, как он в моем возрасте убежал от дедушки с бабушкой. Сперва было страшно! Кто только не встречался на его пути… Мелкие и крупные проходимцы! Однажды он даже нарвался на настоящую аферистку – хитрую и коварную…

Т. Г. Рыжую, с зелеными глазами?!

Сын. А откуда ты знаешь?

Т. Г. Глупый! Он поведал тебе судьбу Колобка!!!

Сын. Как это?

Т. Г. Иди спать, горе ты мое! (Отвешивает подзатыльник.)

Т. Г. гасит свет.

Картина четырнадцатая

Квартира Дмитрия – около двери

Той же ночью.

Т. Г. долго звонит в дверь соседа, переминаясь с ноги на ногу от холода.

Наконец слышится его сонный голос.

Сосед. Кто там?

Дверь открывается и вместе с ней открывается рот соседа – Т. Г. в такую пору, в одной рубашке…

Сосед. Что случилось?! На тебя напали? Ограбили?

Т. Г. Да! Меня грабят!!! Каждый день!!! Впусти меня – я околела!

Сосед. Да, да! Проходи!

Картина пятнадцатая

Квартира Дмитрия – спальня

Т. Г. не входит – она влетает в комнату и просто ныряет под одеяло.

Сосед, не веря своим глазам, долго смотрит на дрожащую Т. Г., затем осторожно подходит к кровати и… тоже ныряет.

Сосед. Что же все-таки произошло, Танюша?

Т. Г. (плачет). Я не знаю, что мне делать! Из-за этого негодяя моя жизнь пошла кувырком! Все рушится! Я только и успеваю ловить что-то падающее… Иначе везде будут сплошные «дребезги»!