Текст книги "Живородящий"

Часть четвёртая
Лучший ребёнок в мире

Кристиан, почти печальный, сидит на крупном диване из множества пуфиков и подушек (как кажется только ему), а ещё он тут же сочиняет игру в шахматы для ясновидящих. Это когда в разных закрытых помещениях двое гроссмейстеров «колдуют» над досками, которые пусты с противоположной (вражеской) стороны, затем время партии кончается, шахматные ходы обрабатывает специальная программа в красивом компьютере, а игроки, что делали практически наугад каждый своё, ожидают результатов где-нибудь в кулуарах, а уже после…

Приходит с работы мама. Она улыбается Кристиану. Спрашивает, кушал ли он хоть что-то, но Кристиан, в свою очередь, узнаёт у неё самой, понравился ли ей пересоленный борщ, приготовленный практиканткой кулинарного техникума в их рабочей столовой рядом с тем ярким местом, где работает мама…

Уже после всего компьютер, обработав данные, предоставляет сразу всем истинную картину игры: он соединяет все ходы двоих игроков между собой, и получается партия целиком. Пусть иногда срабатывает рокировка, но такие приёмы уже легко предсказывать…

Итог таков, что (если шах и мат не вышел) ничью подсчитывают по оставшимся на доске фигурам. А игрокам надо бы совершенствовать своё умение совершать ходы в «шахматах наугад»…

Сидя на уменьшенном диванчике, почти развеселившись до пределов видимого смеха, Кристиан видит маму, а она (переодевшись в домашнее) удобно дарит/даёт/преподносит ему игрушечную книжку, что называется обложкой «Больше не уснёшь». И мальчик лет шести, с красиво-тёмно-серыми глазами, темнотой как можно покороче подстриженных волос, двумя излишними зубами (34, 33), которые весьма походят на клыки змеи-вампира (а может, и летучей мыши тоже), он – Кристиан – крайне решительно открывает мамин подарок и быстро начинает читать:

Глава 1: Пластиковый крематорий трещит по швам…

Стремительная тишина валит висячую стену. Девочка и мальчик выбегают прочь из перманентного прицела целостности подвальной подсобки. Дядя Пьющий просто остался сидеть у печурки камина, наливая себе следующую…

Ремонт мироздания идёт полным ходуном, опережая график суматохи.

– Дай нам Бог терпения, – говорит Пьющий нарочно. А после – опрокидывает стопку горькой в глотку, опрокидываясь в раззявленный тоннель земляной трясучки.

Здание сжигателя охвачено тремором счастья. Девочка и мальчик успевают ускользнуть куда-то в центр. А крематорий основательно рушится…

Пламя пляшет блестяще. Сизое солнце уже мечтает стать луной. Окраина приятно пульсирует от финальных аккордов гибели Пепельного Завода. Под ногами неба много листвы, сухой, горевшей, словно спящей. Но дорога в туман мрачно различима.

Кстати, девочку зовут Белая. А мальчика, конечно же, Чёрный.

Глава 2: Бумажный Тигр идёт в магазин…

Он, будучи типичной детской игрушкой, ласково стоит у витрины с мясом. Денег на лучший кусочек (жаль) не хватит, но Бумажный согласен хотя бы «поесть глазами».

Тигр утробно вздыхает, долго тащится до отдела забытой продукции, где (настойчиво торгуясь) покупает-таки красивую банку слёзных консервов. И хлеб, что тоже очень похвально для аппетита…

Прорываясь сквозь двери на выход, Тигр привычно ждёт, когда магазин остановится. До ближней тротуар-станции немало секунд, и даже можно полюбоваться чем-нибудь летящим во взрывчатом небе. Бумажный смотрит на жёлтые листья с деревьев, один из которых плавно закручивается по дуге к покупателю Тигру. Тот ловко ловит лист. Затем читает новость о разрушении крематория, что выжжена с обеих сторон «растительной листовки».

К этому времени платформа магазина тормозит у остановки.

Глава 3: Капрал бросается в атаку…

Вторая мировая. Начинается ночь. Враг невдалеке. Прямо напротив.

Всем страшно. Бой совсем скоро. Для многих – самый первый. Для многих – смертельно последний.

Довольно молодой капрал ожидает сигнала к началу. Он отчаянно вспоминает почти всю свою обычную жизнь. Раннюю любовь к беловолосой девчонке из соседнего дома. У неё необычайные глаза цвета индиго. И ещё она смешно умеет изображать птицу в полёте.

Капрал бережно вспоминает их сладкие поцелуи (немного робкие, укрытые полутьмой чердака). Та замечательная девчонка потом хотела стать его Самой Любимой… Он этого хотел ещё больше.

Ему вспомнилась осень, какие-то школьные дни, меланхолия будущего. А дальше пришла война. И жизнь стала чёрной. Его беловолосая девчонка испуганно плакала, вытирая солёное горе платком на перроне.

Вдруг командир поднялся, в полный рост возвышаясь над взводом. А после все остальные тоже увидели сигнальные огни ракет в небесах. Ночь закричала как будто. Враг пошёл в бой…

Лихорадочно вылезая из грязи окопа, капрал почему-то вспомнил свою любимую детскую игрушку.

Бумажного тигрёнка. Самого прочного в мире.

За окна выпадет вечер, а Кристиан ещё не хочет включать свой личный телевизор собственного сознания, а папа ещё не вернулся с работы, а лай собачек во дворе почти затих, а новые страницы «Больше не уснёшь» сейчас прочтутся дальше:

Глава 4: Серпентина не может заснуть…

Идеально стройная красоточка, выщёлкивая замысловатый ритм шпильками по мостовой, нежно омытой дождём час назад, шествует к зданию кинотеатра, где собирается подыскать себе кого-нибудь. Хотя бы для этой ночи.

Серпентина проскальзывает в полностью пустой холл «СинемаХаус» и покупает билет в автомате, бумажка без времени сеанса, ведь картины идут непрерывно.

Серпентине нравятся ужастики… Она проходит в Чёрный зал, здесь кто-то есть, человек у дальней стены. Девушка хищно пробирается прямо к нему, пока на экране кого-то режут штыками в ближнем бою. Похоже, идёт фильм про Вторую мировую (немирно настроенные солдаты атакуют друг друга, точно чудовищные марионетки чужих решений).

Серпентина грациозно подсаживается к мужчине, тот вяло мажет по ней взглядом, затем опять устремляет внимание к батальной сцене. А девушка возмущена таким отношением.

Но тут же в зале появляется ещё один хлыщ, привлекательный и холёный собственной уверенностью в себе. Когда эти мужики начинают жадно целоваться, Серпентина оскорблённо признаёт, что фильм не так уж плох.

Глава 5: Охотники за нечистью переживают явный кризис…

Мы прибыли по назначению, как посылки для гуманистов.

Какой-то диковатый лес, осенние луга, привычные проклятья привидений на снимках памяти. Мои коллеги (до крутости невнятная девка плюс туповатый парень с высшим образованием) сразу же бросают меня одного у машины, убежав на поиски Сестёр, позабыв про оружие, будто заядлые пацифисты…

Быстро собрав ружьё. И взяв как можно больше патронов (с порохом из адской пыли + дробью из чистого серебра), я продираюсь через чащу, выхожу к лугам, а моих напарников не видно, как чертей в церкви. Дал же Бог помощников!

Зато вот Старшая Сестра уже «отзеркалила» моё ружьё себе увесистой копией. Возможно, у неё получилось гораздо более страшное орудие поражения… И теперь эта демоническая сучка готова затеять собственную охоту. Где же тогда Младшенькая? Осталась сторожить черепа? Или следит за мной вон из того оврага?

Я бегом преодолеваю расстояние до деревьев на холмике, зорко осматриваюсь по сторонам осеннего леса: замечаю своих друзей-дебилов, которые зачем-то спустились к реке. Ещё вижу: «зеркальное» ружьё опасно темнеет в её руках безжалостной любительницы человеческого мяса…

Почти моментально добравшись до берега, тихо ору своим:

– Придурки! Надо уходить, Сестра нас всех сейчас заметит…

Крутая девка наконец-то оборачивается на мой не ближний шёпот, тупой заучка в это время склонился над чем-то в прибрежной траве. Он там рыбу удит, что ли?!

А Старшая Сестра всё-таки двинулась к нам, неотвратимо отвратительная, точно молочная диета для беременных.

Глава 6: Уродец Мщения ищет виноватых…

Рухнувшая тишина выдавила его из мрака. Похожий на ящерицу, мерзкий Урод вылезает на свет из провала. Развалины Пепельного Завода траурно скучны, куски чадящего пластика навевают чувство отчаяния.

Урод мстительно кривит свою харю, оскалив пасть в своей искомой манере одиноко-страшного существа. Он слушал бухой рассказ дяди Пьющего, когда тот, провалившись под землю, учинил «покоятельные посиделки».

Пещера Урода под крематорием легко сохранила его и дядю от поверхностного катаклизма.

Теперь Урод знает, кто виноват во всём. Теперь он готов искать тех двоих (мальчика + девочку)… Мщение, возводимое до благородной жажды справедливости, взводит курок неотвратимого воздаяния Уродца.

Преисполненный тупой решимости, недочеловек на четвереньках, точно Мёртвый Волк Войны, быстро и неуклюже бежит в сторону туманной дороги.

Глава 7: Белая и Чёрный учувствуют в Чемпионате…

Сладкое небо поражает их чистотой своего воздуха. Осени надо много пространства. Палая листва весело бьёт желтизной по глазам.

Белая держит друга за руку, он немного печален, но и полон решимости. Этот мальчик хочет закончить внезапно начатый путь как можно лучше…

Слева от дороги стоит человек, одетый слишком броско. Будто богатый клоун в старинном цилиндре. Он жестами приглашает путников пойти за ним. Они идут.

Маленький карнавал в праздничном разгаре. Множество детей, чуть меньше – взрослых. Мертволицые куклы проводят конкурсы развлечений, веселясь даже несколько больше, чем толпа людей… Начинается Чемпионат Чудес.

Чёрного с Белой выбирают первой парой участников. Они должны отказаться от казни.

Приговорённый бедолага слёзно уговаривает их пустить тьму в Камеру Обскура, чтобы умереть (легко и красиво). Дети долго не соглашаются, а это означает их победу.

Испытание кончается. Приговорённого уносят прочь, чтобы убить ударом топора по горлу. А Белая и Чёрный уходят с карнавала, перерастающего в чудовищный кошмар.

Глава 8: Камерный мотоцикл уносит прочь героя…

Бумажный Тигр возвращается домой, закидывает хлеб на крышу холодильника, отрезав перед этим твёрдую корочку, которая очень вкусна с консервами вприкуску, а дальше включает мятый телевизор.

Через экран Тигру стали показывать весьма странный мультик. Некий герой борется против отряда мутных зомби в столовой, а они сильны невероятно. Но смелый герой лупит по ним пулями из пластилина, перемежая этот процесс весёлыми вставками употребления холодного кофе.

Ему особенно удаётся момент, когда приходится выбросить себя сквозь окно на опустевшую улицу города мёртвых… Безличные дома скованы пустотой. А медленные зомби-люди всё-таки напирают, стараясь схватить героя, который прыгает на мотоцикл, доверчиво оставленный здесь кем-то несколько недель назад.

Камеры мотора стартуют по направлению новой сцены мультфильма… Глубина поражения залегает между миром небес и земли, надрывно формирующейся круговыми движениями. Жизнь выкипает, словно кипячёная кровь закатных звёзд над горами. Шёлковая зима рождает ласковый холод. Трупы горожан пропитаны морозом. Каждый из них улыбается по-своему, оставив Вечность навсегда.

Однако, осень сильнее всего. Она чернеет в условиях ночи, смакует себя твоей страстью, лечит твоё расщепление, вонзает мозги вглубь желаний, готовых тебя причастить.

Каменное устье реки ожидает смены времён, которой не будет.

Беззаботно-весёлый герой на мотоцикле уносит себя прочь из города, чтобы получить заветный удар топора по горлу среди кошмарного карнавала.

Маски мрака окружили Кристиана, но скоро мама позвала его пить какао. Он с огромной охотой отправился на кухню, и тут же уставший папа пришёл домой.

Кристиан обрадовался просто до невозможности.

Они поужинали все вместе, после чего даже игрушечную книжку стало интересней читать:

Глава 9: Серпентине встречается Незнакомец…

После посещения кинотеатра наша суперкрасотка заходит в излюбленный кафе-бар, работающий ночи напролёт.

В заведении (кроме бармена) спиной к входным дверям расположился Незнакомец в осенне-жёлтом пиджаке. Девушка видит, что ещё у него выжжены все волосы на голове (во всяком случае – на затылке точно)…

Серпентина заказывает бокал красного, показательно садится правее Незнакомца, который оставляет своё лицо под покровительством теней, скопившихся по залу бара. Заинтригованная девушка хорошо видит лишь его руки. Они искусственно бледные, напоминают щупальца манекена из супермаркета для демонов.

Ей «начинает быть» немного страшно от этого. А безучастный Незнакомец неторопливо (точно топор над головой обречённого во сне про Королевство Палачей) поворачивает своё «обугленное» лицо Люцифера к Серпентине и смотрит на неё, пронзительно, ярко, долго… Глаза Незнакомца (девушке видны только они) невероятно жёлтого цвета. Такие бывают у кошек, что могут превращаться в змей на полную луну.

Незнакомец страшит девушку ещё больше, когда становится ясно: его неразличимое лицо останется под маской тьмы навечно… Он сухо отворачивается, неразгаданно-чёрствый и поглощённый собственной судьбой, готовый оставить Серпентине счастье будущего.

Но девушка уже решила искать избранника где-то ещё.

Глава 10: Туристическое шок-шоу удивляет всех кричащих…

Наша компания организует лучшее для многих в плане адреналина. Специализируем себя на создании неординарных ситуаций для самых обычных любителей отдыха. Например, однажды мы встретили очередную группу, прибывшую на Остров Развлечений.

Те туристы хотели чего-нибудь необычного… И вот они уже орут (все как один), когда экскурсионный автобус падает с неба на удлинённых крыльях, резко пикируя в конце пути на широту центрального перекрёстка.

Жители города привычно демонстрируют испуг, пока автобус «с кричащей поклажей» летит колёсами по асфальту, почти цепляя крыши припаркованных машин.

– Вот такой зазор, – показываю я пассажирам миллиметраж спасения от столкновений. Все кричат дальше, шокированные происходящим «отпуском»…

После парковки на уровне второго этажа, туристы всё-таки успокоились, но дальше их ожидал путь по опасным мостикам над водопадами, а мне пришлось показывать запланированный супертрюк, преодолевая жутчайшие ножи ловушек, не подпускающих к дешёвым сокровищам…

Всё кончилось удачно: туристы стали временными неврастениками, а наша компашка (водитель-счетовод, темнокожая вуду-девчонка, слуга-актёр для представлений и ваш покорный слуга), поделив законную выручку, распределилась кто куда для лёгкого отдыха.

Вуду-симпотяжка приводит меня к себе домой. Чтобы чуть-чуть познакомить с родителями: негритянский отец-карлик, живущий в зеркале, плюс многочисленная гаитянская маматерь, с рождения умеющая воскрешать мертвецов… За этой встречей следует тепловое свидание, в период которого моя чернокожая красавица зачем-то выключает смысловые различия. И визуальность мироздания канула в нонсенс безумия.

Грачи напоминают пистолеты. Вектор силы стал похож на фьючерсы. А фотография наслаивается идентичностью под пластик пламени огня… Колдовская девчонка наконец вернула реальности привычное лицо. Мимо нас через проулок бежит какой-то урод, похожий на ящерицу.

Я уже собираюсь предложить ему прибыльную работу в нашем шок-шоу, но этот «квазимодо» кричит, что ему не нужны деньги. Он просто хочет кому-то отомстить.

Глава 11: Монохромная ночь стучит по крышке гроба…

Слюнявая красавица избаловала своего кавалера: её нежность трепещет внутри; её грудь «грохочет» снаружи; её стройные ноги готовы обнять страсть и похоть; её нахальный взгляд уже почти стонет в ответ на мысли…

Она приоткрыто проходит к зеркалу, а мягкая ночь сдержанно тревожит отражение. Кавалер красавицы скован по рукам и ногам – сидит на стуле в опустелой гостиной. Ему теперь не слишком страшно. Но при этом жуткая девушка у зеркала, в прихожей уже переместила свою сестру сюда из измерения Преисподней.

Младшенькая весело смотрит на голого мужика, что обездвижен спиной к безлунным окнам…

– Тебе понравилось с моей Старшей Сестрой? – спрашивает девочка-демон, намеренно приумножая интерес голоса, который звучит точно радостный шёпот усопшего.

Коряво ужаснувшись, кавалер не способен ответить. А Младшенькая очень спокойно начинает есть: пока кровь течёт по её подбородку, обнажённый бывший мужчина остаётся в сознании (к огромному для него сожалению). Ну и, конечно, Старшая Сестра уходит в душ, полюбовавшись своей «ангельской» внешностью истинной красотки секса…

Цифровой гроб украшен чернотой. И больше ничего ему не нужно. Впрочем, он ждёт свою единственную «поклажу». То тело, что предназначено ему.

Ночь постелила вокруг тяжёлый саван. Заметный ветер будит Белую; девчонка опасливо всматривается в тьму леса. Вечерний костёр погас минуту назад. А мальчик по имени Чёрный проснётся ближе к рассвету…

Тревога после приснившейся сцены каннибализма + любви почти прошла. И Белая хочет уснуть снова. Ей почему-то представляется тигр из бумаги, который ровно дышит во сне, удобно устроившись на диване. Рядом с ним покоится гроб, похожий на жуткое зеркало.

Девочка устало прижимается к другу, чтобы просто немного согреться.

Ночь скользит по лесу, ласково обнимая деревья.

Ложась себе в кровать, Кристиан включает уютный ночник, совсем не слепящий при чтении:

Глава 12: Охотники за нечистью чуть не становятся добычей…

Весьма сложная ситуация!

Мы бежим уже не через лес – тот превратился в нечто, напоминающее коридоры катакомб. Адские Сестрички где-то рядом? Или уже давно перешли в ближайшую реальность сновидений, бросив нас бессмысленно блуждать под землёй…

Мои «коллеги по охоте» совсем запыхались. Похоже, никто за нами больше не гонится: можно передохнуть.

Я суеверно сажусь близ колонны, перед глазами проносится идиллия какого-то идиотского совершенства смерти без жизни. Кажется, что сейчас всё в максимальном порядке. Грезится, будто наша миссия имеет самый особый смысл. Особенно, когда солнце бьёт о песок прямо перед выходом из проклятого подземелья: мои служебные коллеги противно щурятся на свет, а я, уверенно поднявшись, подхожу к ним поближе, чтобы тоже увидеть красивую яркость солнца над пустыней в этот день…

Но тут же сонный взрыв разносится звучанием на сотни миль вокруг. Ужасная зима почти влезла в локальность, и наша троица теперь будет переброшена куда-то ещё.

Глава 13: Куда приводят всех все сны…

Распалённо-жгучая Серпентина стучит каблучками через проулок, а летняя тьма сливается через красотку-девушку с чем-то, многозначительно несущимся вдоль арочных стен, точно безумная обезьяна, учинившая погоню за эволюцией человечества…

Мягкое время ночи практически рвётся по швам, если смотреть не на звёзды с бескрайнего неба, но видеть при этом самую мутную перестановку, которая объединяет моменты судеб… Мерзкий Уродец Мщения, вроде, напал на след той парочки тварей, разрушивших нечто большее, чем старый крематорий из пластика. Они уничтожают уродливость реальности, что так не нравится Уродцу.

Удивлённая Серпентина едва не попадает под этот «полуночный экспресс», который проносится мимо чернильной тенью мстительного вихря… мальчик с девочкой (рука в руке) идут по темноте аллеи, совершенно не нуждаясь в словах.

Деревья мрачно притихли, будто боясь накликать злобный ветер. Дети глядят на небеса – тусклый месяц как остриё Копья Судьбы; глазницы звёзд предсонно приоткрыты…

Тут впереди появляются два силуэта. Они, точно зеркальные двойники Чёрного и Белой (но это только быстропроходящая видимость, сродни мгновению галлюцинаций). Демонические Сестрички всего лишь случайно наткнулись на эту улицу, одетую в такой удобный мрак. Дальше можно попробовать напасть, внушая терпкий страх, передавая вкусный ужас меж собой, откусывая психику детишек, когда те будут липко лежать в ближайшей канаве каннибализма…

Быстрый бег Уродца Мщения прерывается прямо перед двумя жуткими «девушками». Младшенькая безумно улыбается пастью, полной клыков белеющей акулы; а Старшая Сестра уверенно сжимает Ружье Теней когтистыми руками «демон-куклы». Ветер сновидений приносит новых носителей плоти…

Дойдя до дальней стороны аллеи, Серпентина с интересом смотрит следующий эпизод: некий неимоверно заученный паренёчек опасливо стоит близ вполне симпатичной девицы, которая боязливо держится рядом с чуваком, смело вооружённым какой-то «палкой», во тьме похожей на ружьё.

Охотники за нечистью прибыли довольно во время (+ место)…

– Стоять, Сёстры! – ограничительно кричит парень с ружбайкой. Всё тут же ящерообразный «мутант» резво оборачивается, позволяя Чёрному и Белой успеть затеять прятки от смерти.

Пока Младшенькая Сестричка скрывает себя в темноте, Старшая стреляет по преследователям, убегая под защиту деревьев… Ответный огонь сносит несколько веток, исчезающих с мучимым звуком, но кошмарные «девушки» уже готовы изменить суть происходящего:

Тысячезначная ночь разбуженно прекрасна собственной целостностью.

Начались откровения. Отлично…

Судоходный материал граничит с памятным манёвром сложных (невозможных) связей. Человеческая радость упряма, точно атомный гриб лунной радиации.

Сутулая история сливается сквозь сияние власти, которое также предпочитает быть не сильно заметным (но есть). Обратная тень слеплена плохо. Правильная тональность сложена горьким костром для сожжения стеклянных режимов.

Дворы заимели картинность дворцов при лукавости солнца… Исторгнутый снаряд боеголовки копируется на протяжении десятка секунд, после чего смертоносно блестит рассечением неба, убивая веселье будущих мыслей обычных детей.

Размеренный свист разъедает воздух над столицей. Условная печаль расползается пасмурным взрывом, расплавленные облака измельчаются до молекул, развеянно-унесённых ядерным ветром во все концы славной столицы.

Извечные дома, шумные перекрёстки, парковые дорожки, этажи подвалов, просторы крыш, уступки магазинов, пролёты лестниц, катакомбы канализации, сумерки скверов, непредсказуемая тьма аллей… Люди испуганно вскидывают головы. Повсюду слышен вой, предупреждающий обречённое население о скорейшей смерти через познание ядерной мощи далёкого противника.

Первые удары словно сметают реальность, как крики призраков пронзают пространство, сминают саму жизнь. Теперь лишь мёртвые везде (а без могил и даже тел им очень неспокойно думать страшной злобой)… После конца немного кажется, что солнечный шар начинает капать, «рассыпаться» жаркими потоками ливня.

Вселенная лишилась одного из своих ярких глаз. Измученное небо убито наповал. Проклятья не озвучены, враг победил, столицы больше нет, страна вся существует в заражённой зоне… Выжженный воздух кипит, как в аду, во времена самых лучших чудес.

Атомная чума смердит по направлениям к выжившим «счастливцам». Остатки последних людей уже теряют любую надежду плюс малейшую возможность спастись (хотя по-прежнему стараются существовать). Совсем скоро исчезнет целая нация. Вместе с ней пропадут «смежные» народности. Все люди опасной страны. Никого не оставят последствия ядерных взрывов…

Но происходит нечто максимально непонятное. Сменяется природа новорождённых деток, они становятся чем-то совершенно поразительным. Их питает только энергия смерти, только губительный «свет», только весомая месть…

Так вот, эти дети теперь могут (способны, хотят) отомстить. Ядерная зима делает их сильнее. А дальше – они сами летят сквозь небеса, пылая праведностью гнева.

Это за убитых отцов и матерей. Это приведёт к новому циклу ответной «реакции». Это будет атомной эволюцией. Это неизбежно…

Гулкий звук рассеивается по аллее, выстрел за выстрелом.

Демонические Сестрички пока не видны, но охотники за нечистью уже преодолели морок видений, теперь готовые втроём исполнить свой «гражданский долг».

Серпентина же видит вдали двух детей, которые явно напуганы неким существом, затаившимся перед фатальным прыжком чуть в стороне от желаемых жертв.

– Нет! Осторожно! Берегитесь! – предупредительные вопли Серпентины добавляют новых обертонов сложившейся стресс-ситуации… Белая и Чёрный отскакивают куда-то вбок, после почти прицельного прыжка Уродца. Создание мстительного мира обернулось (его глаза противны, точно два отхожих «колодца» посреди зыбучих песков).

Отсечённые от развития событий, Сестрички выходят «на свет». Старшая врезает из ружья мимо намечено/ долгожданно/ жертвенно/ мнимо/ искупаемо/ нежданно/ ежданно стандартно/ смято/ слитно/ мёрзло/ мерзко/ кратно/ сонно… Мимо видимой во тьме цели, которая распалась на три убогие части.

Охотники за нечистью бросаются врассыпную, девонька геройского отряда тут же натыкается на Младшенькую, которая запряталась в кустах терновника, и сидит тихо-тихо, чтобы опять спастись, а после этого – увидеть смерть отличнейших людей, которые всегда хотят жить очень счастливо… Обе они видят глаза «соперницы», полный притязаний на лучший вариант взгляд, незримо обращённый к самым смело-сильным парням «планеты памяти»…

Девушка-охотник шлёпает комья земли прямо в харю Младшей Сестры-людоедки. Та больше не может ничего, но Старшая быстра, как молния Теслы без грозы. Дикий крик летит над аллеей: сухость пустых щелчков – ружьё уже разряжено, патронов больше нет. Выстрел наугад сносит часть черепа Уродца, случайно миновав Сестёр сквозь тьму листвы взволнованных деревьев. Дым из ствола возносится к луне.

Сестрички ушли куда-то вдоль пространства, преломив реальность сновидения на доли встречных секунд общей жизни… Некрасивый труп Уродца Мщения годен лишь для сожжения в новом крематории из пластика, стекла и полимеров.

Чёрный вместе с Белой спокойно стёрты с «лица» ночного пейзажа, продолжая свой интересный путь прямиком в будущее.

Отважные-таки охотники за нечистью отправляются по меньшей мере на промежуточный отдых (есть мысль поучаствовать в туристическом шок-шоу, которое себя весьма смогло зарекомендовать)… Только Серпентина теперь стоит в темноте, чего-то ожидая.

Самый настоящий Бумажный Тигр идёт в её сторону, появившись совсем не из пустоты, а из ближайшего проулка. Он просто шёл за выпивкой в привычный магазин «24», но на его пути вдруг оказалась девушка-красотка, остановившая его и взглядом, и желанием…

Они знакомятся. Он говорит приятно. Ей нравится его лицо. Она немножечко даёт понять, что можно ему будет всё.

Бумажный с Серпентиной входят в арку ближнего дворика, покуда остальные утратили способность засыпать. А сон, конечно, продолжает свой «обход»…

В комнату Кристиана заглянула мама, чтобы пожелать ему спокойного сна.

Он положил дочитанную книжку на пластиковый подоконник, опять лёг под одеяло и выключил яростный свет лампы. Рядом с кроватью всё оставалось по-прежнему: по стойке смирно шкаф прижат к стене, как будто бы не слишком хочет шевелиться; приятный стол для «игры в учёбу» у окна; воображаемый дракон из пластилиновой фольги, который так замечательно смотрится вблизи стульчика для одежды, что вполне аккуратно сложена здесь и сейчас…

Кристиан предсонно вспоминает нечто зеркальное на тех страничках книжки «Больше не уснёшь». Те непонятные значки после слова «Глава», они повторялись перед каждым эпизодом захватывающего текста, но Кристиан так и не смог их разглядеть.

Он просто-напросто не способен воспринимать цифры.

Зато мама и папа всё равно его любят. И это ничего, что он у них приёмный.

Кристиан спит.

Для тех двоих людей за стеной – он лучший ребёнок в мире.

Желток тусклого фонаря на улице Ленина (в самом заброшенно-безлюдном её месте) едва ли делает дорогу к дому для подвыпившей студентки на этом перекрёстке более светлой.

Девушка возвращается с весёлой вечеринки, где её подруга очень удачно смогла закадрить (за кадр) одного красавчика, на которого Женя (так зовут пьяную «путешественницу») сама имела виды…

Денег для поездки в такси у девушки, конечно, не имелось – Евгении пришлось покинуть развлекающихся сокурсников/сокурсниц гордо и независимо.

Никто даже не предложил её проводить. Все просто продолжали напиваться под громкую музыку. Но больше всего Женю взбесил момент, когда эта её «лучшая» подруга уединилась с тем заветным парнем в одной из комнат, закрыв дверь на замок. Сука чёртова! Лохудра! Тварь!

Студентка Женя считала себя гораздо симпатичнее той слащавенькой дуры, которая наверняка сейчас изображает яростный экстаз от секса в полутьме под звуки музыки из соседней комнаты, где остальные пьют водку, пиво и вино, а кроме того – смеются над лучшими шутками друг друга…

Откуда-то слева слышится перестук беговых шагов, и Женя получает хлёсткий удар железным концом молотка. Из внезапной раны на её голове брызгает юная кровь, а некто (быстрый + невидимый) бьёт девушку снова наотмашь. Дырка в черепе не даёт студентке закричать на всю улицу.

Чтобы сделать попытку спастись, Женя даже бежать не может. Безжалостная серия ударов молотком выбивает жизнь из её, в общем-то, желанного тела… Темнота близ спящих домов равнодушно наблюдает сцену того, как жестокий убийца вынимает из кармана своей куртки листок, сложенный вдвое, и бережно засовывает его под попу трупа (чтобы, не дай Бог, ветром не унесло).

После этого, спокойно оставив убитую Женю лежать на окровавленном асфальте, незнакомец удаляется в ночь, туда, откуда пришёл, а чёрные небеса иссечены звёздами очень обычно.

День за окнами кабинета следователя по особо важным делам городской прокуратуры Олега Шилова длился, казалось, целую вечность, которая не смогла бы закончится вообще никогда. Сыщик (как любила называть Олега Ильича красавица-жена Катя) был довольно молод, но некий опыт по раскрытию весьма сложных дел у него уже имелся.

Вот и сейчас на него спихнули практически мёртвый «висяк» более старшие товарищи под предлогом того, что (если раскроет) будет ему слава и почёт плюс повышение… Но дело поимки маньяка-убийцы становилось всё запутанней, а оперативные мероприятия (усиления патрулирования в ночное время суток; ловля «на живца»; и тому подобное) не приводили ни к чему конкретному.

Кроме незначительных улик Олег Ильич не располагал даже фотороботом преступника – по девяти эпизодам не было даже самого ненадёжного свидетеля. Да и жертвы между собой не связаны ни по внешности, ни по социальному статусу, ни по схожести увлечений…

Например, неделю назад обнаружили труп бомжа, а сегодня рано утром местный наряд полиции наткнулся на тело убитой девушки-студентки.

Самого же следователя Шилова изумляла невероятная разница в, так сказать, технике «причинения смерти». То жертву убивают молотком, то душат бельевой верёвкой (её нашли обёрнутой вокруг шеи школьника, ставшего вторым убитым в серии смертей, маньяк выколол ему глаза перед удушением), а иногда на теле жертвы экспертиза обнаруживает ужасающие видавших виды рваные раны, которые нанесены собакой (предположительно бойцовой породы).

Невольно может возникнуть вопрос: почему Олег Шилов решил, что все девять убиенных – на совести одного человека? А потому, как этот душегуб каждый раз оставляет на месте преступления письма, если их в принципе можно так охарактеризовать… Все – от руки, почерк разборчивый, но какой-то жутковатый (точно безумец хотел исполнить пугающие ряды иероглифов, а вместо этого получались чёрные «отпечатки» кошмарных клякс).