Текст книги "Апокалипсис вчера: Комментарий на Книгу пророка Даниила"

4

Есть вещи, с которыми бесполезно спорить. Они просто есть. Как солнце. Как воздух. Никто же не спорит с тем, что человеку положено дышать воздухом, да?

Один из таких стереотипов – наш взгляд на историю. Вернее, на то, что мы считаем историей. Что ты видишь, читатель, оборачиваясь себе через плечо? Не отвечай, я угадаю. Ты видишь низину, а сам стоишь на холме. Прошлое человечества – это не путь, а подъем. Мы не шли, мы восходили. Шли по восходящей.

По-другому то же самое можно сказать так: мы ЛУЧШЕ, чем те, кто жил до нас. Голливудовские продюсеры отсняли кучу потешных комедий на тему того, как глупо выглядел бы древний человек, случись ему оказаться в нашем с вами прекрасном мире. Он, наверное, стал бы охотиться на рогатые троллейбусы и приносить жертвы радиоприемнику – ну не умора ли? Древние люди жили давно, и жизнь у них была не очень. Мы живем сейчас, и уже это достойно восхищения. Странно, что при подобном подходе в эпилоге сегодняшних исторических исследований не появилась приписка, сообщающая, что мы жили долго, счастливо и умерли в один день.

Чем же так хорош современный человек? Ну во-первых, тем, что его далекий предок вообще не был человеком. Мы произошли от обезьяны, а кто в это не верит, тому место в сумасшедшем доме. Во-вторых, только мы, современные, являемся цивилизованными. Я написал книгу, вы ее читаете, а ведь где-то на планете не умеющие читать дикари еще и сегодня кушают человеческое мясо. Ну и в-третьих, зачем в этом сомневаться… ведь это такая уютная позиция.

Ну а если все-таки усомниться? Что, если никакого пещерного голливуда в человеческом прошлом нет? И наша история вовсе никакой не прогресс? Если, становясь старше, человечество вовсе не становилось умнее и лучше? Что тогда, а?

5

В 1952 году британская женщина-археолог Кетлин Кеньон обследовала в Палестине руины древнего города Иерихон. Руины напоминали слоеный пирог. В Иерихоне имелся слой времен крестоносцев, римский слой, под ним – древнееврейский, а под ним – еще какой-то. Конца этому видно не было. Под каждой главой иерихонской истории обнаруживалась еще одна, все более древняя. Кеньон забиралась все глубже под землю. До тех пор, пока в тридцати метрах под поверхностью не откопала наконец самый древний город планеты.

Раскопки показывали, что десять – двенадцать тысяч лет назад в древней Палестине существовал вполне себе цивилизованный город. С толстыми крепостными стенами, дозорными башнями, складами продовольствия и комфортабельными домами. В каждом квартале имелся бассейн. В каждом доме – просторная кухня. В сквериках жители посадили чахлые кустики. Фасады храмов украсили гипсовыми статуями.

Город, открытый Кетлин Кеньон, возник приблизительно сто двадцать веков тому назад. Даже рисунок созвездий в тот момент был не похож на сегодняшний. Даже полюса в тот момент еще не заняли свое сегодняшнее местоположение. В ту эпоху к берегам реки Иордан пришли люди. Они не попытались изобрести огонь или сплясать каннибальский танец. Вместо этого люди построили себе город и обнесли его стеной, три метра в толщину. Прорыли каналы, чтобы поливать свои огороды чистой водой. Возвели сторожевые башни, храм для своего божества и коттеджики с бассейнами для себя самих. Их купцы торговали с далекими землями. Их художники создавали чарующие произведения искусства. На рыночной площади их фермеры продавали финики и арбузы… а кое-где жители пещер в это время охотились на шерстистых носорогов.

Древний Иерихон просуществовал около пятнадцати веков, а потом был разрушен. Можно предположить, что город был богат. Чтобы не вводить в соблазн нищих соседей, и возводилась его гигантская оборонительная система. Тем не менее Иерихон был взят штурмом, сожжен и пришел в запустение. Что именно произошло, мы не знаем. Археологам виден лишь результат: стены были проломлены, дома сожжены. Песок пустыни покрыл место, где когда-то бурлила жизнь. Там, где прежде лежал процветающий город, теперь располагалась убогая деревня. Правда, потом жизнь вернулась сюда. И все началось по новой.

Через несколько столетий после гибели Иерихон возродился. Теперь его населяли совсем другие народы. Сменился стиль архитектуры, религия и расовый тип жителей. Новые люди построили на старых фундаментах собственные дворцы и укрепления. Вновь ожили иерихонские рынки. Вода вновь побежала по руслам каналов. (Замечу, что мамонты в ту эпоху не только не вымерли, но даже еще не очень крепко болели.)

Новое процветание длилось тоже пятнадцать веков. И тоже закончилось непонятной катастрофой. Что это было? Вторжение варваров? Гражданская война? Землетрясение? Атака более сильных соседей? Бунт черни? Экологическая катастрофа? Неизвестно. Но все повторилось в точности так же, как в прошлый раз: дома вновь пылали, окровавленные жители падали на землю, стены были пробиты и рухнули, а богатства города вывезены в неизвестном направлении.

Помимо Иерихона, археологам известно еще довольно много таких городов. Вот, например, турецкий Чатал-Хуюк. Раскопки в этом мегаполисе Каменного века идут уже сорок лет, однако за это время археологи смогли расчистить от силы десять процентов его площади.

Вдоль улиц Чатал-Хуюка стояли стандартные прямоугольные дома, рассчитанные, очевидно, на небольшую семью. Как и в современных городах, здания были построены вплотную друг к другу. Внутри имелись большие, застеленные коврами комнаты с камином, а также кладовки. На стенах висели зеркала.

Типовые коттеджи, канализация, параллельные улицы, широкие площади, уютные магазинчики, множество нарядных храмов. Все это было построено больше восьми тысяч лет тому назад. В самый разгар Каменного века.

Принято думать, будто древняя история человечества – это неторопливые попытки выбраться из тьмы на свет. Перейти от дикости к цивилизации. Однако раскопки рисуют совсем иную картину. Уже за двадцать – тридцать веков до постройки египетских пирамид на свете существовали города и деревни… религии и искусства… цари, жрецы и вельможи. В слоях почвы, относящихся к неолиту (Новому Каменному веку), раскопки демонстрируют грозно нависающие дворцы правителей и величественные храмы… мудро спроектированные города и безошибочно проложенные каналы… для разнообразия они демонстрируют нам убогие кирпичные домишки рабочих кварталов. Если все это – детство человечества, то уверены ли вы, что оно здорово отличается от зрелости?

6

Тут, правда, есть один нюанс. Стоит появиться сообщению о находке еще одной доисторической цивилизации, как тут же начинаются разговоры, что раз в древности не удалось обнаружить дикаря, значит, все мы произошли от атлантов и марсиан. Удивительно, сколь страстно нынешний человек желает верить, будто, помимо обезьяны, в его прошлом можно отыскать также и зеленую инопланетную жабу!

Я не верю в то, что человек некогда был недочеловеком. Имеет ли мне смысл верить в то, что когда-то он являлся суперменом? Странная истина, на мой взгляд, состоит в том, что человек всегда был (в жизни не догадаетесь кем!) просто человеком. Все, что известно историкам, демонстрирует вопиющий факт: становясь старше, человечество не становилось умнее. История не сделала человека лучше. Правда, и не ухудшила его. Он просто остался тем же, кем и был.

Не поймите меня в том смысле, будто, споря с одной глупостью, я собираюсь отстаивать другую. Будто, утверждая, что в человеческом прошлом не было дикаря, я собираюсь доказывать, что там не было ни единого дикаря. Дикости в Каменном веке хватает. Однако это не вся правда, а лишь половина. Вторая половина состоит в том, что дикости хватает и сегодня.

Жил ли древний человек в пещерах? Жил – а кое-где живет и до сих пор. Существовало ли в человеческом прошлом беспросветное варварство? Разумеется, ведь кое-где оно существует и сегодня. Сегодня в мире существуют богатые и бедные народы. Наряду с небоскребом Импайер-стейт-билдинг можно увидеть мазанку где-нибудь в Амазонии. Если сравнить небоскреб с допотопной пещерой, то прогресс налицо. Небоскреб, конечно, прогрессивнее, чем пещера. А если сравнить мазанку с египетской пирамидой?

То, что я имею в виду, очень просто. Сегодня на свете есть дикость и есть цивилизация. Ньюйоркеры живут почти в фантастическом кино, а биография ненцев Ямала не сильно отличается от той жизни, что ведут их полярные олени. И тысячелетия назад все было точно так же. Я не верю, будто пещеры эволюционировали в небоскребы. Не верю и в то, что пирамиды деградировали в мазанки.

Иерихон и Чатал-Хуюк, громадные города, процветавшие тысячи и тысячи лет назад, вовсе не были этакими Самыми-Первыми-И-Значит-Очень-Загадочными-Городами-На-Планете. Они были всего лишь двумя из множества городов, существовавших на Земле в эпоху, которую мы называем Каменным веком.

7

«Эйн хадаш, тахат ха’шамаш», – говаривал древний и мудрый царь Соломон, что означает «Ничего нет нового под солнцем». Сколько бы ни смотрели назад, мы не увидим ничего, впервые появляющегося в истории. Ни первых цивилизаций. Ни первых орудий. Ни первого человека. Наше прошлое напоминает не взлет истребителя, а слоеный пирог.

Археологи обнаруживают следы древних культур по всей поверхности планеты. Везде, куда им не лень воткнуть лопату, из земли тут же лезут руины храмов, дворцов, могилы царей и крепостные укрепления. Цивилизация вовсе не начинается в Египте, Шумере, Китае или Мексике. Она вообще нигде не начинается. За каждой древней культурой встает еще более древняя. И никакого начала этой истории разглядеть историкам пока не удается.

Рассмотрите начало любой культуры, и вы увидите дикость, каменные топоры и людоедские обряды. Культура всегда появляется из бескультурья. Империя – из племени. Другого пути нет. Именно из славянского бескультурья выросли Пушкин и Толстой. Из племенного союза полян и разнообразных древлян – империя на одну шестую земной поверхности.

Если на этом остановиться, то прогресс налицо. И эволюция тоже налицо. Было хуже, а стало лучше – кто спорит? Однако загляните еще на шаг дальше, и позади безписьменных славян вы увидите поэмы Гомера и Вергилия. Загляните за плечо дружинникам Святослава, и вы обнаружите железный строй римских легионов.

И так всегда. Империя вырастает из орды дикарей, но орда дикарей приходит на смену империи. Культура вызревает из дикости, но дикость приходит лишь после расцвета культуры. Попытайтесь найти истоки цивилизации, и вы найдете не варварство, а другую цивилизацию. Впрочем, ту самую первую и очень таинственную пракультуру, позади которой лишь гамадрилы с дубинами, найти тоже можно. Но только в телевизоре. Больше нигде.

8

А перед тем как лететь в Перу, я специально сделал крюк и заехал в Каир, чтобы еще раз посмотреть на знаменитые египетские пирамиды.

Из центра египетской столицы к пирамидам нужно ехать на такси. Вход внутрь Большой пирамиды Хеопса, через который запускают туристов, за истекшие пять тысяч лет много раз теряли, а потом вновь находили. Последний раз он был открыт в 820 году багдадским халифом аль-Мамуном. Воины халифа расчистили проход, но в глубь пирамиды лезть побоялись. Неподалеку от входа, прямо в туннеле, они обнаружили могилу христианского монаха. Из его костей и наваленного рядом тряпья воины смастерили факелы, однако дрожащее пламя так и не сумело рассеять многовековой древнеегипетский мрак. Зеленые от страха мусульманские воины в тот раз бегом выбежали назад, к свету. А я вот, несмотря на всю свою клаустрофобию, купил билетик и полез.

Внутри пирамиды было жарко. По тесному проходу вместе со мной полз пузатый голландец, а навстречу пробивалась группа японских туристов. Разумеется, единственное, о чем я думал, – это о том, что над головой у меня пятьдесят миллионов тонн камня. И если все это вдруг рухнет, то от мягкого и живого меня не останется вообще ничего. Немного утешало лишь то, что подобного надгробия нет и уже не будет ни у кого в мире. Только у меня, вон того пузатого голландца и фараона Хеопса.

Считается, будто проход к погребальной камере прикрывают хитроумные ловушки. Падающие на голову балки, замаскированные ямы, отравляющие воздух ядовитые газы, выскакивающие из стен копья. Наступишь не туда – и конец тебе. Но лично я никаких наворотов внутри пирамиды не видел. Самое обидное в том и состоит, что там ничего нет. Длинный коридор, в конце – погребальная камера. Ежась от ужаса, вы проползаете несколько десятков метров по длиннющему тоннелю и попадаете всего-навсего в пустую комнату. Крышка саркофага сброшена на пол и треснула. Тело погребенного фараона давно разложилось на отдельные атомы.

Фараон Хеопс отдал распоряжение строить свою пирамиду приблизительно в 2589 году до Рождества Христова. Все, что происходило до этого, относится скорее к мифам, чем к истории. Никаких подробностей ученым не рассмотреть. Они с трудом восстанавливают общую канву событий: вот египетские племена и княжества объединяются в единую державу… одна династия сменяет другую… вот фараоны понемногу отстраивают экономику и политическую систему. И в тот момент, когда древняя история наконец выходит из тьмы преданий, мы видим, что Египет – это вовсе не новорожденная цивилизация. Наоборот: держава умирает от старости.

Почти сразу после того, как была достроена последняя из Великих пирамид, в стране начинаются бунты и заговоры знати. Правнук Хеопса был свергнут, и на этом династия прервалась. На троне сменяли друг друга фараоны, имена которых археологи не могут даже толком прочесть. Чтобы построить хоть что-нибудь вроде пирамид, у них не хватает уже ни сил, ни амбиций. В погребальных храмах этих владык барельефы изображают вереницы изнуренных людей, теряющих сознание от голода.

Египет слабеет с каждым десятилетием. Отпадают провинции, интригуют чиновники, рушится экономика. Племена, которые прежде падали ниц, едва услышав шаги египтянина, теперь отваживались забредать под стены самой имперской столицы. За каких-то полтора века из величайшей империи мира Египет превратился в пустыню.

Заглядывая в столь отдаленное прошлое, мы можем рассчитывать встретить там свежий, новорожденный мир. Но вместо этого видим мучительный конец чего-то еще более древнего. Во времена Хеопса египетские коммерсанты торговали со всем обитаемым миром, а банковские дома проворачивали масштабные безналичные сделки. Теперь потомки разорившихся семей рады, если им удается наловить рыбки себе на обед. В стране процветают атеизм и нигилизм. Раньше имперская армия была спаяна железной дисциплиной. Теперь она превратилась в банду мародеров и грабила собственные города. При Пиопи II, последнем царе Шестой династии, потомки строителей пирамид от голода поедали собственных детей. После него семьдесят мемфисских царей сменили друг друга на престоле в течение двух с половиной лет.

Я выбрался из пирамиды и закурил. Сигарета догорела слишком уж быстро, и я прикурил от нее следующую. Никто не знает, как давно началась история мира, но когда подробности наконец становятся различимы, мы видим, что это история конца. Если сказать одним предложением, то в самом начале человеческой истории лежит апокалипсис. А уж дальше концы света следуют один за другим.

6. Вдоль Ганга

1

Пещеры Аджанты (Индия) – странная достопримечательность. Туда и сегодня-то добираться – черт ногу сломит. А уж полтора века тому назад это была глухомань, какую поискать.

На пещеры наткнулись случайно. Несколько британских кавалеристов из расквартированного неподалеку полка отправились в джунгли пострелять тигров и обнаружили здоровенное ущелье. В склонах ущелья было высечено двадцать девять пещерных храмов. Скульптуры, фрески, росписи на потолках, – самый прекрасный и почти совсем не поврежденный памятник древнеиндийского искусства. Полторы тысячи лет назад люди ушли отсюда и до тех пор, пока несколько британских кавалеристов не отправились пострелять тигров, об Аджанте никто не вспоминал.

Пещеры открыли, но тут же снова про них и забыли. В следующий раз добраться досюда европейцы смогли только через тридцать лет. В 1843 году капитан Британских вооруженных сил и по совместительству художник Роберт Гилл был откомандирован в Аджанту, чтобы скопировать древние фрески. То, что Гилл увидел на месте, его потрясло. Художник поселился прямо в пещерах. Фрески он перерисовывал сантиметр за сантиметром. Работа растянулась почти на двадцать лет. За это время Гилл успел переболеть всеми видами тропических лихорадок, до пенни истратить фамильное состояние и жениться на индианке. Вечерами он разводил в пещерах костры, а жена танцевала ему на фоне древних картин.

Когда работа была наконец закончена, прорисовки Гилла выставили в одном из лондонских музеев. Но за день до открытия выставки случился пожар. Сам музей почти не пострадал, да и экспонатам был нанесен лишь минимальный вред. Зато картины Гилла сгорели все до единой. Узнав об этом, капитан слег, две недели провалялся в горячке, а когда поправился, то решил начать все с нуля, но вскоре умер и был похоронен неподалеку от въезда в ущелье.

Еще через пятнадцать лет попытку повторили. На этот раз в Аджанту прибыла целая группа рисовальщиков. Фрески они копировали четыре сезона подряд. Все их картины были так же отправлены в Лондон. Специально для новой выставки был выстроен павильон, рядом с Музеем Виктории и Альберта. Поверите? За день до открытия пожар случился снова. И опять пострадали в основном копии фресок из Аджанты. Древняя Индия упорно не желала расставаться со своими тайнами.

О «проклятии Аджанты» говорят меньше, чем о каком-нибудь «проклятии Тутанхамона». Но в самом существовании проклятия никто не сомневается. Неподалеку от Аджанты есть еще группа пещер Эллора. Первооткрыватель Эллоры надышался в пещерах черт знает чем и умер почти сразу, как вернулся из джунглей. Еще севернее находится знаменитая буддийская часовня Санчи. Офицер, первым сообщивший о ее открытии, вскоре сошел с ума и семнадцать лет провел в лечебнице для душевнобольных. Все эти древние храмы – словно красивый, но ядовитый цветок.

По сути, и вся история древней Индии – это одно сплошное проклятие. Цивилизация, от которой дошла куча гигантских построек, но не дошло ни единой исторической хроники. Затерянных городов в Индии больше, чем где бы то ни было на планете. Только я видел пять, а сколько еще их лежит в джунглях и пустынях? Кто основал эти города? И когда это было? И почему люди ушли из этих мест? На все эти вопросы существует один-единственный ответ: неизвестно… неизвестно… почти ничего не известно…

Индусы создали великую культуру. И основали несколько великих империй. Они изобрели цифру «ноль», построили самый высокий в мире минарет и обогатили мировую литературу дюжиной новых сюжетов. Но главное их достижение вовсе не в этом, а в том, что именно индусы открыли главный закон мироздания. Именно они первыми поняли: какими бы грандиозными ни были твои успехи, вскоре они обратятся в ничто. Все в мире рождается только для того, чтобы умереть.

2

Добираться до Аджанты очень неудобно, но еще неудобнее добираться до второй главной индийской достопримечательности: эротических храмов в Куджарахо. Купить билеты заранее я не успел, и в поезде ехал не первым классом, а вторым. Выглядело это так: ободранный вагон, в окнах отсутствуют стекла, в проходе между креслами бродят куры. В кресле напротив, развалившись, спал усатый сикх в чалме и с ножиком на боку. В проходе торчала его нога в дырявом носке. Иногда я выходил в переполненный тамбур курить. Дверь наружу была открыта. Голоногие индийские мальчишки двумя пальцами держались за поручень и далеко высовывались из вагона.

Скрючившись в кресле, я сумел-таки несколько часов поспать, а проснулся от того, что почувствовал: под моим сиденьем кто-то ворочается. Собака? Какая-нибудь коза? Просыпаться категорически не хотелось, но я все-таки разлепил глаза и заглянул под кресло. Там, свернувшись калачиком, прямо на полу лежала пожилая мусульманская женщина в платке-хиджабе и длинном черном балахоне.

Через вагон бесконечной чередой все брели бесконечные нищие. Прямо по полу ползали безногие мальчики. Кланялись женщины в ярких сари. Повизгивали игроки на национальных инструментах. Все они лодочкой складывали руки возле груди, кланялись и заглядывали мне в лицо. Что ж! Я не отказывался. Каждый раз лез в карман за монеткой. Для меня это не дорого, а им, может быть, действительно нечего есть.

Больше всего меня поразили две симпатичные девицы: увешанные золотом, завернутые в ярко-красные шали. Они подходили к пассажирам-мужчинам, тыкали их острым ногтем в живот, громко смеялись, слали воздушные поцелуйчики. Мужчины пошленько хихикали и кидали девицам мелкие монетки. Девушки были действительно симпатичные и очень развязные. Но когда высокая брюнетка нависла надо мной и я уперся взглядом в ее подбородок, то вдруг разглядел, что кожа на лице у нее сожжена: с лица девица вытравляла щетину.

Когда парочка ушла в следующий вагон, я спросил у соседей по купе, что это было. Те долго совещались, спорили и пытались объяснить мне на пальцах. Нет, это не «gay». Это вообще не мужчины. Это что-то среднее между мужчиной и женщиной. Член у них есть, но совсем маленький, и они им не пользуются. Зато грудь у них настоящая, женская. Вот такие это особые существа – я понимаю?

Я кивнул. Хотя на самом деле так и не понял, что они имели в виду. Поезд проехал Матхуру – городок, где родилось божество Кришна. Я еще раз сходил в тамбур и выкурил сигарету.