Текст книги "Горбуны2.Сны"

Он спал со сводной сестрой, и из его оружия убивали очень много людей, но перед Богом и людьми его обеляла Далила, обе Далилы. Не только та, которая с зайцами общается, а та Далила, страшная, старая, которая круглый год в гробу лежит в лесу на глубине двух метров. И иногда просыпается, когда зовут, и делает свои дела…

Надя даже была проституткой, а он ее спас… Он сам сделал ее проституткой, а потом снял с панели. Так бабы более управляемы. Снял с панели, и она этого не забыла… И поэтому верит ему как себе… И поэтому ручная… Только один аборт она ему никак не простит… Или простила, или нет… Он задумался, но отмахнулся от этой мысли… Кто поймет этих женщин… Когда у них есть дети, они хотят что-то для себя, а так только для нас…

Наркоманка и бывшая проститутка, он ее и подобрал, он удивился, когда узнал, сделав ДНК-тест, что они родственники, старый прохвост Колька, он так и знал, что отец еще что-то придумает… Она была, конечно, намного младше его. Ей пятьдесят девять, ему семьдесят три, а так и не скажешь… Но они будут долго жить… Как и все в Минобороне… Он, конечно, тогда пошел ва-банк, когда признался ей. Но все прошло гладко, она уже была его любовницей… И порошки завершили свое дело…

Она женщина, а их только проститутками делать – бабочками. Такие, как генерал, ценили только сыновей. Его поэтому «бабочкой» и называли… Он специализировался на проститутках, любил делать женщин шлюхами. Особенно он любил делать падшими женщинами своих свидетелей. К каждой поставке прикладывалась какая-то хорошая девушка, которую сделали проституткой – или родители отдали, или система закрутила… Чаще родители… Он почему-то опять вздохнул… Он делал проститутками этих девушек, чтобы никто не замечал, что его Надя сама из проституток.

Отец говорил, что если военные видят, что ты все равно плохо живешь, то сильно не вредят – деньги ты ведь все равно не используешь… Живешь также, как все. А деньги потом можно и забрать, они так думают… А ты деньги не отдавай, говорил ему отец, найди путь и не отдавай… Это были его последние слова…

Он ел гавно, проходил свои круги ада. С сыном он хотел поступить также – сначала отправить его в горячую точку, чтобы он насмотрелся ужасов, а потом держать при себе, до поры до времени помалкивая о своем богатстве…

Он хорошо жил, очень хорошо, привык хорошо жить… Как учил еще отец… Главное, чтобы никто не знал, где он проводит каникулы и куда ездит. Главное, чтобы не за границу… А у него была вилла под Москвой… Главное, туда добраться незаметно даже для самого себя. Он никогда не возил туда жену и сына, а хотел, правда, хотел. Только Надю, но она в курсе… Но она его, а это главное…

Он не устанавливал цифры поставок, он должен был только утверждать их, и он был последним звеном… Именно последним… Ведь на первых звеньях еще могли быть какие-то корректировки, но именно последние цифры приходили уточненными и скорректированными, именно последние цифры можно было уменьшать незаметно, зачеркнув какой-то ноль… Кто будет следить за нолем в середине какой-то поставки? Поставки начаты, оборона идет… Если поставка идет, то никто уже следить не будет… Ведь если поставка тысяча, а ты зачеркиваешь ноль, то поставка становится стами, и у тебя есть еще девятьсот автоматов… Те отправляли партию, а эти получали допоставки. Одни отправляют тысячу с одними документами, а другие уже получают сто с другими. Кто же проверяет калашниковых? У нас никто не проверят… У нас все доверяют друг другу… А что? Ну он и проверяет (генерал наш). И бухгалтер его, и совхоз по совместительству, Чухова. Межгородские звонки он сделал очень дорогими, и Надежда Николаевна Чухова каждый раз долго ругалась, когда кто-то звонил по межгороду… Дорого очень… Генерал усмехнулся…

Главное, поймать автоматы между пунктами отправки и приема, но на это и есть Нагорбов, он ловил их сам и сам договаривался. У него везде свои люди и всем платит он, и это хорошо, генерала никто не запятнывает. И это главное. Есть перестрелки, подкупленные офицеры – ему надо было говорить только когда и откуда сколько отправляли, и куда и сколько поставляли… Ему марать руки в этом не приходилось… Отправляли тысячу автоматов, а принимали уже сто… И по документам не было несоответствий, жена, то есть сестра помогала, меняя накладные и подделывая подписи и цифры… Он иногда любил думать о Наде, как о жене… Для тренировки… Жена Вера, конечно же, ничего не знала… Жена Вера, любовница Надя, не хватает только Любы… Генерал улыбнулся… Ему нужна была и жена, и сестра… Но сына когда-то он собирался посвятить в свои дела… И генерал опять перевернулся на другой бок…

Он жил с Надей, да он жил с ней и занимался сексом, когда она хотела… Так надо, так ей лучше… Она ведь была немного наркоманкой… И он иногда давал ей таблетки… Всегда обеспечивал наркотиками… Ее зависимость уже так просто не скрутить… И они это знал… Медики всегда любят, когда военные страдают, и то пьют, то колются… Он вызывал зависимость у нее, но не у себя… А показные скандалы с ней он устраивал для Нагорбова. И не надо никого кормить на местах, так легче и проще… так делал еще его отец… Никаких свидетелей, только она. А она его… Он специально сделал ему сестру, чтобы помогала… Только сводную, так проще… Отец все знал… Она ест у него с рук… Он кормит ее конфетами страсти и держит на специальных препаратах… Она верит ему и легкоуправляема, а это главное… Он на нее скидывал свои заболевания ног и коленей. Контрабандистов видно сразу. А на гимнастках меньше.

Однажды Надя пришла к нему, думала, что их раскрыли, но кто будет поднимать старые архивы, все понемногу кормятся. Но только понемногу… Он даже закрывал иногда глаза на незначительные поставки подчиненных, о которых знал… Но только иногда и только на незначительные… И поэтому его любили и держали… И это всем нравилось, и начальству, и подчиненным… Но о нем мало кто догадывался… А так пусть… Эти дубинноголовые военные никогда не будут ничего перепроверять… Закрыли и ладно. Иногда даже хорошо оставить в крупной поставке маленькую брешь, чтобы свои быстрее сдавали документы в архив. Это и знала Далила, что можно воровать по мелочи из крупных его поставок – Нагорбову идет девятьсот, а Далиле сто пятьдесят… А раньше он отправлял Далиле тысячу с каждой сотни Владимиру, но время Далилы прошло, слишком долго она живет… С белками разговаривает… К зайцам ушла. От людей скрывается… Это потому что проституткой была… А зайцы тянут ее в омут… Детей жрет… Сбрендила совсем… И он опять перевернулся на другой бок…

А Владимир да, хороший покупатель, но зря он того парня убил. Теперь почти всегда на таблетках держат…

Он это даже приветствовал, про себя, конечно… Чтобы те поставки быстрее закрывали и архивы не ворошили. Подчиненные думали, это из-за их незначительных поставок… Но нет… Не все в это верили, особенно новенькие.... И было тоже пару скользких моментов.. И Дмитрий Владимирович косячил, и пил сильно, и списывал незаконно. Своих прикрывает генерал, решили новенькие… И их быстро отправляли на другую работу по его личной просьбе… А Дмитрий Владимирович ему помогал, потому что знал еще его отца… Потому что верил, что это Надежда Николаевна левачит потихоньку и пьет, и своих нерожденных детей оплакивает, и жалел ее… А он, добрый генерал, ее покрывает… И Надя иногда носила очень дорогие украшения, чтобы поддерживать эту легенду… Все должны во что-то верить… И это надо поддерживать… А когда в их части появлялись новенькие, было слышно, как воздух звенел… Как все вокруг напрягались… Как хорошо было работать постоянным составом и как не любили здесь новеньких. Но в общем все шло гладко… Но были пару мест, где он мог проколоться, как с тем телефонным номером в Питере в 2005 году, как поставки 1960 или 1997 годов, когда не все прошло так гладко… Когда остались доказательства, те поставки хранились в столе одного генерала, до которого он никак не мог добраться и под которого было очень сложно копать… Такого, как он, приличного и породистого… Но это ладно… Еще не вечер… Это давно было… И генерал опять перевернулся на другой бок…

Будет еще какая-то девочка 1984 года рождения, которая ему сильно навредит. Но ему было не с руки заниматься какими-то детьми. Не в его положении и не с его репутацией. Ну что же! – он опять раздраженно перевернулся на другой бок. – Солдатам надо давать шанс. Еще отец так говорил, а девочка и была этим шансом. Так ведь 1984 – это уже много. Она могла быть и среди этих миссионеров. Она и отправила этот номер. Но вдруг он пять все забыл или сделал вид…Тогда в 1997 ему отмолили постоянный инцест и на много лет за это забвение. Конечно, все вокруг всё знали, или делали вид… Или он, или кто-то другой…

Вот баба 2005 года – это другое дело, это проблема, это да, ее надо убрать… Но быстро тоже не получилось… Важная шишка… Ну звонок и звонок, ничего особенного… У него этих звонков были тысячи… Ну сотни… Ну десятки с проколами, максимум…. И он почему-то улыбнулся сам себе… Он Николай Максимович Паленко… Паленков, так сейчас модно… Сначала его фамилия писались через «о», а потом он поменял документы и стал писать ее через «а». Он даже думал менять себе фамилию, но он решил остаться Паленко, как дед и отец, их тоже писали через «а», их любили еще при дворе императора Николая Второго, не Первого же, конечно! А то сейчас много «полевых» развелось… И он опять усмехнулся себе…

1997 год

Он всегда отдавал половину, ну или примерно, своему начальнику, Павлу Николаевичу Ивлеву с 1997 года. В 1997 году был такой случай. В этом году из его автомата, проданного Нагорбову, убили сына их техника Дмитрия Владимировича Буйнова. Вот старик горевал, говорят. Пошел служить парень. И отправили по распределению… А Паленко все боялся, что отправят его в часть, неподвластную Паленко… А так и получилось… И боялся старик, что сын в горячих точках служить будет, и суетился тогда… Очень суетился… Но на него строго посмотрели… И успокоился он… Вот он гордился сыном, говорят, награды показывал, фотографии… Думал, может, пронесет.. Паленко строго-настрого запрещал стрелять в синюю шапочку сына старика… Но солдат вдруг надел шапочку друга с красной ленточкой, и пуля досталась именно ему… Паленко сильно переживал, когда его сын служил, думал не вернется. Но сын вернулся, значит, Паленко не так плох, решили все…

Старик верил, что левачит Надя, а Паленко ее прикрывает, потому что она его сестра. Он и подсказал Паленко, что они родственники, как-то по ногтям вычислил. Семейные узы. Но никому не говорил…

А старик знал же, знал, что это был наш автомат, по входному отверстию понял… Он бабку свою продал, чтобы поближе к калашниковым быть, дорогие ружья любил… «Отверстие у наших другое, оно немного косит, что ли» – думал старик. «Только нам поставляют такие автоматы. Значит, предатель где-то рядом. И стрелял профессионал, это сразу видно. По входному отверстию»… И стал он отчеты проверять. И недостачи искать. Есть хода, и это все знают…

Паленко даже думал, что старик сам когда-то промышлял контрабандой калашниковых, по потом кого-то похоронил в части и после этого завязал. Все-таки плохо, когда из этих ружей убивают своих… Паленко вздохнул… Всегда что-то закручивается. Есть правило, если твоими автоматами убивают своих, то идешь под трибунал. И помнил он этого мальчика, и даже на коленках его держал… С этой поставкой все сразу пошло наперекосяк. И документы подписали… И недопоставку тогда обнаружили, и отчеты он писал… И перехват не удался… И полицейские погибли тогда… Старик так сдал тогда… – Что ж, сына похоронил… – говорили в части. И продал сердце старик, говорят, чтобы убийцу найти… И завертелось тогда… И сняла Далила плащ с Паленко, пропала его неуязвимость, и стал он ждать кошмара. И пришел кошмар…И начал писать Дмитрий Владимирович доносы, требовать проверок отчетности. Нашли недостачи, звонили на завод, проверяли отчетность… Вычислили его, начались проверки… Его подписи под подделанными накладными. Его и Надежды. Она плакала тогда. Ее тоже посадили… Он хотел бежать, но не успел… Отправили под трибунал… Судить собирались… Но тут все вдруг все забыли, как раз перед судом, и она забыла. Он уже сидел… Все забыли, кроме Дмитрия Владимировича… Старик все знал… Не забыл. Паленко думал, что это Далила опять плащ поставила… А это его начальник Павел Николаевич Ивлев какое-то новое забвение купил… И все забыли всё… Только у старика был иммунитет – он сына похоронил… И пришел Паленко к Павлу Николаевичу в кабинет. И показал тот знак отца… И понял Паленко, откуда все, и согласился… Нельзя под трибунал.. Под суд… У него семья и сын… и думал он ночь… И принял условия Павла Николаевича… И с тех пор делился с ним пополам за забвение, которое он никак не мог купить… Знает, сучонок… Он бы и так согласился… Но надо было подумать, поколебаться… Произвести впечатление… И согласился он… И делился по-честному, потому что Павел Николаевич его перепроверить мог… И заказал он старика тогда… Чтобы убили его. Никак он успокоиться не мог… Но отказался наемник… Не получается быть чистеньким и продавать оружие… И сам Николай Максимович взял нож и убил старика, и в глаза посмотрел, и бросил как собаку, а потом на труп смотрел и опознавал… Паленко связался с Нагорбовым, а тот всегда убивал своих свидетелей. С кем поведешься… Тогда эту девочку ему и подписали, Арину какую-то… Ну и хорошо, подумал он тогда, хоть так. Не мог смотреть на убитого им Дмитрия Владимировича… С тех пор ему каждый раз приходилось с ним делиться… Но ничего не поделать, вздохнул Паленко… – Прокалываться нельзя, – опять подумал Паленко и перевернулся на другой бок…

Потом Паленко сделал тест ДНК того мальчика и убитого старика, проверил родство. И плакал он полночи, вспоминая старика и его доброту. «Он хоть еще плакать может», – думал, глядя на это, Ивлев, в этот день он поставил у Паленко камеры.

Больше всего Паленко боялся, что Ивлев будет держать его на наркотиках. И он держал. Но врачи снимали Паленко с наркотиков. Ивлев был не тот, слишком большая шишка. А здесь нужен кто-то поменьше, понезаметнее. Самые сытные места всегда в середине, так говорил его отец…

Такие документы обычно не подписывают высшие чины. Их подписывает кто-то ниже рангом, и поэтому они важнее. Ивлев хотел сделать наркоманом Паленко, но Николай Максимович наоборот сделал наркоманом Ивлева. Но Ивлеву тоже дали противоядие, конечно же, для начала. А там посмотрим. Но рука руку моет. А эти руки мыли друг друга и были друг другу нужны… Отец всегда говорил – никаких соучастников, только ты и она, но вот как повернулось. Не получилось иначе…

Сын еще мал и глуп, чтобы вводить его в дело. А Ивлев втянул жену… Но она инвалид… Будет на эти деньги ее лечить… – Ты хоть немного трать. Не пались, – говорил он Ивлеву… А он все отдавал… И жена была в курсе дел Ивлева. Хорошо он устроился, ничего не делает, а половину денег всегда складывает. Но это хорошо, ненадолго, или надолго… думал он, смотря на поддельные отчеты, подписанные Ивлевым. Паленко все же хотелось разделить с кем-то ответственность… И прямо гора с плеч…

А старик специально отправил сына, знал, что Паленко предатель, чтобы те отчеты написать, чтобы тот суд закрутить, чтобы Ивлева к Паленко приставить… И специально продал старуху, чтобы поближе к Паленко служить… Есть такая профессия – родину защищать…

1960 год

Тогда у него еще не было Нади.

Он тогда только вступал в дела. И перенимал дела отца, отца уже не стало, и он занял его пост… И его втянули, именно втянули в то нехорошее дело, а он уже был в контрабанде… Его втянули тогда в убийство молоденького полицейского из своих. И втянули свои… Они нашли тогда его труп, Паленко склонился над трупом, и тут подоспела охрана, Паленко повязали и собирались судить за убийство… Он даже не успел сообразить, как все произошло…

Убийство неизбежно приписывали Паленко, его хотели сделать козлом отпущения – он был новеньким и его тут сразу невзлюбили… Ему уже грозил суд, когда во сне к нему пришла Далила и сказала дать тем солдатам, которые писали на него донос, крупную взятку. Он достал из загашника отца деньги и откупился… Дело закрыли, написали, что труп не был опознан и преступник не найден… А Паленко подозревал сына начальника… Он понял, что труп, главное, не опознавать… Если опознавать, то закручивается серьезное дело… Тогда он решил, что сын начальника тоже сбывает незаконно автоматы. И стал за ним следить… и постепенно копать под него… И он доказал, что тот сбывает незаконно автоматы и отдал его под трибунал… – Сложно быть чистым до конца, – сказал ему тогда этот мальчик, думая, что он свой. А Паленко сам боялся проверок. «Или ты, или я»… Сына начальника судили. Вот зауважали все тогда Паленко. И он прямо почувствовал, что место его. Но остались документы, и тот труп, и он как главный подозреваемый… Стоило только найти тут папку…

А тот парень под него тоже копал и тоже нашел несоответствия в поставках, между отправленным и полученным. Он даже приходил к отцу и показывал разницу в цифрах. Но отец уже ничего не видел, он только смотрел на накладные, подделанные его сыном и горько плакал… Сына отдали под трибунал, а отца вскорости сняли… Но в папках дела Паленко остались те накладные, которые не сходились, и стоило кому-то внимательно прочитать те папки… А сейчас они были в столе у Ивлева… И он их внимательно прочитает, Паленко не сомневался.

Паленко потом понял, что убитый молоденький полицейский, который числился пропавшим без вести, тоже следил за тем парнем и тоже подозревал его…

И старик этот Буйнов знал про то дело, Паленко думал, тот начнет его шантажировать, но нет, старик был добр, думал, что он свой… Верил ему сильно, Паленко думал, что старик ему слишком сильно верил… Старик тоже не старел, как сюда попал в 1983 году, так в одной поре и оставался. И старуха его тоже мало старела…

Надежда

Надежда – мой компас земной,

А удача – награда за смелость

Песня А.Герман «Надежда»

Ее мать была гимнасткой. На гимнастках заболевания ног не так заметны.

Наташа, а на самом деле Надежду Николаевну Чухову звали именно так – каждый, кто поступал в часть, полностью менял ФИО – выросла в страшной бедности. Иногда им с матерью нечего было есть. Отца она никогда не знала, и мать никогда о нем не говорила… Они голодали уже три недели, когда к ним постучали… Она вязла хлеб, на него жадно накинулась… Мать что-то подписала – мать тогда продала ее в публичный дом… Им тогда стали носить хлеб и мясо, потом даже овощи. И так три года, в восемнадцать ей положили тот камень, и теперь она должна была спать со всеми, кто показывал ей определенный знак пальцами… Ее забрали в публичный дом, а она взяла и убежала… Взяла документы какой-то девушки и убежала…

Ее окликнули на вокзале, назвали чужим именем, именем той, дали какие-то бумаги, и почему-то отправили в часть… На вокзале долго сверяли ее с фото… Здесь она познакомилась с Колей, Николаем Максимовичем. Здесь она стала работать – работа была нехлопотная. Она под документами той девушки прошла обучение. В части ей опять поменяли имя… Перефотографировали.. Иногда она думала, что стало с той девушкой в публичном доме… Она тогда лежала под препаратами… Когда Надя убегала с ее документами.

Потом ее кто-то узнал в части и стал показывать знак… Или появилась та, настоящая… Надя.. Она отказалась, но ее избивали ногами всей частью… Коля тогда уехал… Она сжималась под их взглядами, от их смеха в столовой… Это случилось трижды со всеми в части, когда Коля вернулся, и все стали все забывать… Или делать вид… Она сначала думала, что понарошку, но потом поняла, что на самом деле…

Она была так благодарна ему! Что он был! Что он ее спас! Ей уже не важно было, что он был женат…

Паленко говорил, что любил ее уже двенадцать лет, когда признался ей и они стали любовниками… А Коля какие стихи пишет и ей посвящает…

Она не знала, что ему сводная сестра…

Коля упал на колени и целовал ее ноги, когда она узнала, что он ворует автоматы и перепродает их. – Как же так можно? – Он клялся, что прекратит, что ему угрожали, что он запутался, а теперь уже не может бросить, что его просто убьют. – Но ведь можно рассказать Дмитрию Владимировичу. – Меня все равно убьют. Уже нет пути назад… – Он закрыл глаза тогда и расплакался. А потом просил ее о помощи… И она не смогла отказать… Прикрывала его. Сначала она думала, что он выпутается, но потом поняла, что он и не собирался. Он только все больше запутывался. Она поняла, что он и не хотел это бросать. «Ну ты и пройдоха», – подумала она тогда…

Но и Надя была не так проста… Она уже давно поняла, что Коля держит ее на каких-то препаратах. Старик, Дмитрий Владимирович намекал ей, что Коля что-то ей подсыпает, что из-за него она делала аборты, и он провоцировал у нее выкидыши. «Коля не так прост, если бы Дмитрий Владимирович знал, чем мы занимаемся. Добрый старичок», – думала она о Буйнове. Однажды она хотела намекнуть Буйнову, что проделывали они с Колей. Но он ничего не стал слушать… Старик считал его очень добрым. Он думал, что она левачила и продавала калашниковы, и Коля говорил ей старика не разубеждать… Он все сожалел, что у нее нет детей. – Да, – она только кивала головой и плакала… Однажды он положил ей чью-то сперму, какого-то солдата, и она забеременела… Она носила ребенка шесть месяцев, боялась девять, чтобы Коля не узнал, он и так говорил, что она раздобрела… Потом они спровоцировали роды… Уже через пару дней она вышла на работу, чтобы Коля ничего не понял – он не хотел, чтобы у нее были дети, каждый раз говорил ей о своем сыне и внуках… Своего сына, мальчика, она сразу же отдала на воспитание жене Дмитрий Владимировича, она, конечно, не умерла, он говорил всем, чтобы жить поспокойнее… Сына она часто навещала. – Мы все тут, как семья, – говорил ей Дмитрий Владимирович и улыбался… Они все делали через Далилу, это старик на них «плащ» поставил, когда она беременная ходила…

Николай всегда недооценивал Надю, он не принимал во внимание ее отца, и ее гены, их общего отца, который тоже всю жизнь занимался контрабандой. Старик был «клином». Он должен был вбить клин между Паленко и его сестрой…

Когда погиб сын Буйнова, и кто-то убил самого Дмитрия Владимировича (про трибунал она забыла), она не находила себе места. И она почему-то поняла, что это Коля, только он мог его убить, он всю жизнь ее бесплодил… И у них теперь появился Ивлев… Ушел Дмитрий Владимирович, и появился Ивлев. Она знала, что старика убил Коля, именно он. Никто другой не мог… Она даже подумала, что если ему перерезали горло, то это Коля, так редко кто делал… На опознание она не ходила… Она даже закатила Коле скандал, обвиняла в убийстве старика, плакала, а он все отрицал…

Надя догадывалась, что ее сын был сыном Ивлева, и старик был с Ивлевым заодно. Ивлев, узнав, что Надя от него родила, начал ухаживать за ней, Паленко, конечно ревновал. Но оба были женаты и разводиться не собирались. Паленко переживал, что Ивлев его просто вытеснит и заберет себе поставщиков… Но свято место пусто не бывает, на его место придет другой… И лучше Паленко, чем кто-то другой…

Ивлев перекупил старшую Далилу, и все деньги, которые получал от Паленко, отдавал Далиле. Хорошо, когда они управляемы. И Ивлев воспитывал внука Дмитрия Владимировича… Далила сказала складывать ее деньги в банк… Паленко следил за Ивлевым и узнал, что тот открыл банковский счет на другое имя… «Так-то оно и лучше, а то лечение, препараты», – думал Паленко… «А то и проверить могут»… Главное, никаких больших трат, учил его отец…

И клин между Паленко и его сводной сестрой был вбит, разлад начат, когда в 2005 году в Питере было отправлено эсэмэс, и потом совершены три звонка с разных концов страны, из Владивостока, Балашихи и Краснодара. И Паленко бросился на поиски и устранение свидетелей…

После Питера-2005 Паленко запятнали. В сотовых операторах оставили твердый след к нему, остались свидетели. И уже для Паленко не было речи, чтобы передать бизнес сыну.

Чем закончится вся эта история – неизвестно… Так фактически слили Николая Максимовича Паленко…

Дмитрий Семенович

Дмитрий Семенович Паленов и был ангелом-хранителем Паленко. Он не работал в его части, работал в районном центре Архангельска, приезжал редко, но Паленко всегда чувствовал на себе его защитное крыло. Он намекал ему, когда лучше прекратить поставки, а когда все спокойно, никто особо не проверяет и можно левачить.

У них и фамилии похожи. И Паленко не раз пользовался сходством их фамилий. И когда Паленко пришел к нему с рассказом об Ивлеве, Паленов быстро его успокоил. Ивлев был свой, еще его отец промышлял контрабандой и он тоже был потомственным, но по мелочи и за рамки разумного не выходил… Он его и сольет, подумал Паленов. Самое время… Сколько можно сидеть… Ему не раз за него по башке стучали, идиот он и в Африке идиот. Не раз его прикрывал… Ему казалось, что все вокруг знали, что Паленко предатель.

Но не все было так просто с этими автоматами. Разработчик автоматов Калашников заключил сделку с дьяволом для их создания. Они очень отличались от обычных автоматов, попадали и пробивали мишени на беспрецедентно далекие расстояния… Они не оставляли противнику шансов… Их контрабанда не то чтобы поощрялась, но точно не наказывалась… Ведь они не давали противнику шансов…

В 1973 году один главный инженер Лиховцев увез с завода на Урале схемы автоматов за границу, и в Венесуэле построили завод по производству калашниковых по тем схемам. Этот завод был скрыт от посторонних глаз, и мало кто о нем знал, за исключением их министров обороны и Урсулы… Даже Арина держала у Эдама автоматы с клеймом Венесуэлы. В России об этом узнали и открыли черную дыру, добавили в схемы одну неточность, и автоматы перестали стрелять. Иногда наши мастера исправляли им автоматы… А все дело было в тонкой прокладке, которая должна быть резиновой, а они делали железной… Или наоборот… И внутренние части не совсем те…

Паленов был за систему. Он считал, что Паленко неплохой вариант. Он не превышал поставки. Его отец был хорош и разжился. Главное, не давать им пользоваться деньгами, тогда им все это легко бросить. А деньги потом легко забрать. Паленов не раз так делал…

Иногда Дмитрий Семенович думал, что все вокруг подозревают Паленко. Как и всех…

Паленов был смежником – и нашим и вашим или ни тем ни другим… Паленов любил всех своих контрабандистов, и они его иногда очень радовали, например, когда продавали просроченные автоматы, у которых истлевали прорезиненные части или был явный брак с обратным ходом…

Паленко-младший был не так хорош, как его отец, уже тугодумнее и тупее. Его уже собирались сливать, он оставлял слишком много следов и слишком мало делился. Что хорошо сорок дет назад, уже плохо сейчас. Паленко называли «-цать», его поставки обычно не превышали сотен автоматов… Не так много по современным меркам… Паленко-старший учил много не торговать. А Николай строго соблюдал правила отца… Но убивал. А начал убивать, значит, здесь ненадолго… И Надя была не той. Паленко-старший тогда сильно радовался, что нашел хороший вариант для сына, а Паленов думал, что этот вариант не такой и хороший. Проститутка и есть проститутка. И доверять ей нельзя… Паленов любил поставщиков – принудительных трансвеститов. Они были не так хороши на местах, страдающие. Но вот на производстве… На производстве они были хороши, жадны и иногда сбывали попорченный товар, что иногда бывало весело… Например, автоматы с обратным ходом Марины Шайн 2003 года – вот тогда все посмеялись. Паленов улыбнулся… Главное, найти подход…

Но и хороших напродавали тогда. Паленов нахмурился… И закрутилась же она тогда… Говорили же, что ее не берем! Минус один перекупщик… Но американцы… Но давайте поподробнее о поставщиках от производителя…

Есть в России два завода по производству дорогих и редких автоматов Калашникова, и на каждом есть утечка… Паленов усмехнулся… Два основных поставщика Минобороны, бабочки Паленко и тени, работали с нолем – уменьшали поставки в десять раз, а остальные на двух заводах при производстве…

Поставщиков на производстве немного, раз, два и обчелся. А вот нолей можно развести… Надо быть сильно смелым, чтобы с нолем связываться, и сильно своим…

От производителя

И вспоминались мне истории из моего детства, которые вместо отца и деда мне рассказывали офицеры из Минобороны, загримированные под них, с засекреченных заводов… Один из них, старый показывал мне фотографии с поставщиками и перекупщиками… И рассказывал их истории… Ох и давно это было… Старик был загримирован под моего дедушку Игоря, носил его маску… И дальше я приведу рассказы тех двоих…

– А это уже Боги, – говорил о поставщиках от производителя тот старик, именно они вершат судьбы и творят историю… От их решений зависят жизни и смерти…

– Где-то это ценнейшие дорожайшие автоматы, а здесь это расходный материал… Работа… В мусорке можно найти части автомата и тут же собрать, который от заводского и не отличить… Части калашниковых валяются прямо на свалке, их утилизируют…

– А как они делают этот брак? Директора на производстве сначала немного снижают требования к автоматам, типа нехватка материалов или наоборот переизбыток, ведь по нему мы тоже отчеты пишем. А потом якобы после проверки списывают автоматы целыми партиями якобы за несоответствия нормам… А автоматы-то хорошие, стреляют как надо. Их утилизировать должны. Но кто за этим следит? Их отвозят в свои склады и как можно быстрее сбывают… А отчеты по утилизации подделывают. И если совсем смотрят, то утилизируют автоматы, да не те. На это у директоров всегда есть свои складики с полным браком. Но это редко бывает. Обычно достаточно горящих печей и полных паллетов…

– На заводе работать легче, думаете вы, но нет, легче уменьшать поставки в разы на местах. Потому что по каждой списанной партии они пишут отчеты и отдают на склад… Поэтому они и продают дороже… Знают наизусть стоимость каждого автомата. Это эти дурачье… А на заводах умные сидят… Цену всему знают…

– Они списывают хорошие автоматы партиями, забирают себе на склады и продают. Вот у нас такой случай был, когда списали две сотни автоматов за то, что у них была клепка на два миллисантиметра меньше, чем положено. На работе автомата это никак не сказывается и даже редко кто заметит разницу.. Ну наш директор тут же списал и партию себе на склад отправил, а потом продавать пошел… Нагорбов и остальные своих мастеров имеют, которые автоматы могут немного поправить. И брак уже будет не браком. А мастера хорошие, из наших…