Текст книги "Горбуны2.Сны"

Зуб за зуб

Стивен готовился к убийству, сидел согнувшись, задумавшись, опустив голову, что-то бубнил себе под нос и ждал правильный револьвер… В этот день ему привезли револьвер в коробочке, тяжелый, с длинным дулом, резной, какой-то старинный… Этот револьвер ему привезли из Дальнего Востока из вещдоков по делам, которые лежали в столе судьи, матери Саши Сколова. Револьвер доставили из хранилища, отдали свои – мать была в пушку… Она отдавала орудия убийства из вещдоков за большие взятки, и сына друга Стивена посадили за не его преступление на двадцать лет… Он не был виновен в этом преступлении, но все равно сел из-за этой судьи…

Она подделывала вещдоки.

Судьи, понимая, как все бесперспективно, начинают лавировать, довариваться с преступниками, а потом втягиваются. И переходят все границы разумного, так что их детей не жалко…

***

В совершеннолетие Саша Сколов получил записку от вампиров, что смерть его настанет, когда запоет тетерев, появится на опушке белый заяц, и кукушка прокукует трижды. И все это произойдет в три дня, не больше…

В первые дни в Питере ему передала помощница прокурора полицейский факс, и из будущего от себя он получил небольшой список – это был список поставщиков оружия из Минобороны. И решили они отправить тот список по факсу… И отправляли в ЗАТО подальше… И решили в Лиан, но не было уже Лиана. Тогда решили в Северск, Томск-7. И отправили туда вечером… Все факсы из ЗАТО попадали в районный центр. И для Северска это был Томск.

И пропел тетерев и подошел прямо к пансионату…

И появился белый заяц на опушке…

И прокуковала кукушка у окна Саши Сколова… И пробил его час… И знал это Стивен… И готовил свой револьвер…

Стивен – американец из новых, некраснодарский, я его в Питере увидела впервые…

Нагорбов получил от себя сообщение из будущего, что Сашу Сколова надо непременно убить, и настаивал на его незамедлительной смерти. Саша доставлял американцам слишком много проблем, со своим эсэмэс, например. И убить Сашу должен был именно Стивен.

Когда Саша ехал в Питер, он вез с собой оберег – зуб единорога – и был уверен, что с ним ничего не случится. Саша знал, что здесь будет заварушка. Но на этот оберег у Стивена был свой – зуб дракона. Саша не знал, что на каждый оберег есть обратный, как противоядие. – Они такие… когда верят в свою неуязвимость, – говорил Стивен… Самоуверенный Саша часто в своей комнате устраивал собрания и мозговые штурмы, что дальше будем делать. Он был убежден, что мать его продала и ему должны были растворить раковую опухоль, а он и не должен был родиться – она была бесплодной… Ей колдунья дала таблетку, и она смогла зачать…

Саша Сколов был заговоренный, его заговорили вампиры, но его убийца пришел из времен, когда вампиров убивали сотнями. И заговор спал… Перед смертью Саша очень паниковал, искал выход, которого не было. – Умри как мужчина, – напоследок сказал ему Стивен, готовясь его убить…

Эдам говорил, что Стивен восстал из могилы недавно. И чтобы «закрепиться» на земле, он через черную дыру вернулся в 2004 год и вместо Эдама убил и закопал в пустыне в Америке пару, дочь оружейника и сына наркобарона. Арина слышала, что их убили в 2003 году, но американцы постоянно путали даты. Эдам со Стивеном были внешне похожи – примерно одного роста, только Стивен внешне старше, седой, плюгавый, с седой небольшой бородкой и опущенным носом крючком… Эдам сделал ему документы с 1960 годом рождения.

Эдам говорил, что восставшие из могил, более жестоки и кровожадны.

В ночь перед убийством Стивен много молился у себя в комнате…

…Я стояла в коридоре на первом этаже с девушкой-полицейским, когда увидела в дверях у выхода из пансионата Стивена – он стоял боком ко мне и не видел меня… Он громко и горячо спорил с высоким Сашей Сколовым и был ему по плечо. Сашу я видела плохо, он стоял дальше в проходе. Стивен кричал на него из-за эсэмэс и какого-то списка. Вдруг Стивен достал револьвер с глушителем и выстрелил ему в грудь – Стивен был на голову ниже и стрелял ровно. Парень громко упал… Я быстро поднялась в свою комнату. Стивен был в серо-черном свитере крупной вязки с молнией на воротнике, которая была открыта, и джинсах… В этот вечер из комнаты я больше не выходила…

Это же убийство, но со стороны улицы видела молоденькая девушка Вика Шелковая из Краснодара, она играла с друзьями в снежки, повернула голову, когда услышала выстрел, подумала, что это просто громкий хлопок, увидела, как крупная фигура обмякла в дверях, Стивен подхватил ее и занес в пансионат. Она получила свои свидетельские показания, в этот же вечер уехала в Краснодар…

Вика Шелковая выйдет замуж за полицейского, будет то давать свои показания против Стивена, то забирать их за успокоительные препараты для мужа, чтобы он не бился головой за стенку…

Полицейские еще несколько раз моделировали убийство Саши Сколова и набирали свидетелей. При одном моделировании Стивен увидел девушку в синем вязаном свитере, «полицейскую», загримированную под меня и бросился за ней… Синий свитер, вязаный косами – как кольчуга против вампиров, в которую верил Стивен. Все свидетели были заговоренными, других не отправляют, и я в том числе.

На следующее утро в столовой парень, которого убили вчера, сел за мой столик. Но это был уже не он, а его клон, загримированный под него полицейский. Он продолжал теперь жить жизнью того Саши Сколова, собирался вернуться во Владивосток – говорили, убитый собирал много компромата на американцев…

– Его труп полицейские отвезли и бросили в колодец… – говорил сидя за столом со мной какой-то полицейский. – Все уже, сработали… Сегодня утром вернулись… Они бросили его лицом вниз и сломали череп…

За столом у Стивена было очень оживленно и громко, он много смеялся и кричал – сегодня это был самый громкий столик.

– За нас всю грязную работу делают полицейские, – говорил Эдам, и американцы смеялись…

После убийства американцы стали много смеяться и веселиться, чтобы развеселить Стивена, разрядить обстановку…

– Знаешь, прошлые, – Эдам восставших называл прошлыми. – Прошлые легче нажимают курок, но потом больше переживают… А наши наоборот, тяжелее стреляют, но потом меньше переживают… Это потому что он жил во времена вампиров, когда людей массово ели. И убить для него – как приравняться к вампирам… Он ведь до конца дней будет этого Сашу помнить и корить себя… Наши редко так себя корят…

Потом мы делали последнюю фотографию со Стивеном на мой пластиковый фотик.

– Арина, это я, – говорил мне Володя, клон убитого вчера парня, он был мужем Нади, женщины-полицейского, которая сейчас играла Ясю… – А я Маша, – сказала мне невысокая девушка, которая когда-то была клоном убитой адыгейки Маши. Стивен стоял в сторонке и ругался себе под нос, тихо говорил себе маты – он ведь вчера убил человека… Ему показали фотографию трехлетнего мальчика с мячом Саши Сколова, которого взрослым он убил вчера. Эту фотографию ему из будущего через черную дыру передала вчера мать убитого, и он специально не стал ее смотреть. У Стивена хранилась точно такая же фотография собственного трехлетнего сына с мячиком, которого взрослого повесили на крест и жестоко убили в Лиане в 1987 году…

Судья имела в виду, что если он помилует ее сына, то она всю жизнь будет признательна ему и будет помогать… Так судьи становятся подкупны… Но Стивен знал это и предпочел перед убийством не смотреть ту фотографию… Перед убийством он не хотел сомневаться…

А судья, узнав, кто убил ее сына, поставила черную дыру в Лиан 1987 года и отправилась туда вешать на крест и убивать сына Стивена. А он стал молиться, чтобы она его все-таки не убила…

Когда я приехала домой, я почему-то совсем забыла про пленку из Питера, отложив ее на много лет… И забыла практически все события того периода. Полпленки почему-то оказалось полностью засвечено и засвеченная половина отрезана вместе с номером пленки и затеряна среди других пленок… Ту пленку я так и не проявила тогда, напрочь забыв о ней…

Клон Саши Сколова должен был три года жить на Дальнем Востоке, его матери-судье американцы хотели показать, как плохо она знала сына, что за три года даже не отличила подделку от оригинала… Через три года они собирались устроить его смерть и поменять трупы – в колодце трупы практически не разлагались, американцы лили туда специальные бактерии, которые сохраняли трупы, «консервировали», и время смерти было практически не установить… Время смерти могло отличаться на три года, и никто этого не мог доказать. Его мать должна была через три года беречь этот револьвер в своем тайнике как зеницу ока, револьвер, из которого убили ее сына, и теряться в догадках, как это могло произойти, что ее сына убили из револьвера, который точно лежал у нее в тайнике и никуда не пропадал… Но на самом деле он умер тогда, в этот день… В конце января 2005 года в Питере… А в 2005 году этот револьвер охраняли еще не так тщательно…

Через три года в 2008 году клон Саши Сколова якобы после огнестрела в грудь упал с балкона головой вниз (чем можно объяснить сломанный череп) в родном городе Владивостоке. Мать-судья надеялась, что он потом за ее заслуги перед Отечеством сможет восстать из могилы…

Судья посадила сына друга Стивена на двадцать лет, а Стивен убил ее сына…

Только через несколько дней, уже после смерти настоящего Саши мать обратила внимание на то эсэмэс, набрала сына, услышала его голос, успокоилась… Но через несколько дней она все-таки набрала тот номер, услышала голос того генерала, быстро сбросила, но потом навела справки, кому звонила… Генерал наводил справки о ней, а она о нем… Он даже хотел перезвонить ей, но не стал, вовремя одумался… И еще много лет она гадала, почему ее сын когда-то отправил ей номер какой-то шишки из Минобороны из Архангельска… Генерал тогда, конечно же, запаниковал, стразу созвонился с Нагорбовым, долго ругался с ним… И Нагорбов подтвердил себе, отправив сообщение в прошлое, что Сашу надо обязательно убить…

Но в целом проблемы у генералы не последовали, и он успокоился… Проколы иногда случались… От номера он, конечно же, тут же избавился, купив инкогнито новый… Проблем не было и через год, и через два… Генерал успокоился было совсем, но про тот номер он все-таки помнил и поменял себе подчиненного…

А в Минбороны думали, что иногда вся жизнь зависит от того, на кого ты купишь номер телефона, на своего руководителя или на себя самого… В Минобороны телефон для руководителя лучше покупать на самого руководителя… Но генерал вызывал вопросы, и к нему приставили именно этого подчиненного, на первый взгляд совершенного дурачка из потомственных военных… Потом к нему приставили акулу своего дела, и тот генерал не раз пожалел, что поменял подчиненного. С этим ему дышалось намного тяжелее… Хотя этот был попроще…

Мой отец говорил, что сотрудники в Минобороны живут столетиями и практически несменяемы.

Использовали ли сын с матерью еще какой-то код, переписываясь эсэмэсками, поняла ли она тогда, в конце января 2005, что разговаривала уже не с сыном? Почему она все-таки позвонила по совершено незнакомому номеру и наводила по нему справки? На эти вопросы мы, наверное, никогда не узнаем ответы…

Эсэмэс Саши не содержало никаких знаков, только одиннадцать цифр, начиная с восьмерки, и это было странно для матери, но все может быть… Так телефоны легче найти в базах данных… А Эдаму и Спенсермэнам пришлось сильно постараться, чтобы отвлекать внимание важной судьи Владивостока от того номера, который когда-то в очень сомнительной поездке отправил ей сын за несколько лет до смерти и который теперь навсегда хранился в базах данных сотовой компании, самого крупного сотового оператора России, именно самого крупного… Если купить немногочисленного и малоизвестного оператора, то его могут закрыть, слишком велики ставки, но только не МТС, он был самым крупным сотовым оператором страны на тот момент…

Умирая Саша думал, что положит к ногам Минобороны их очередного предателя. Мать не подведет, свяжет концы с концами, и он обязательно восстанет из могилы лет через двадцать… А Эдам начинал отчаянно отвлекать внимание судьи от того эсэмэс…

Похожий номер 89188351911 запомнили Спенсермэны, чтобы путать следствие… Его купил другой генерал, который как раз боролся против таких контрабандистов, как Нагорбов и который очень не нравился Спенсермэнам.

Поставщиком Далилы был этот же генерал, но в меньших объемах… Он любил всех своих покупателей… Никита перебивал Владимира, а Марина Шайн работала через Далилу, не зная об этом… Через младшую Далилу… Так было проще всем… Марина была не той… И в контрабанде ненадолго… Владимир был очень крупным поставщиком калашниковых… И он был основным, пока… Обороты набирал Никита… Но он тоже был не тем… И генерал это понимал…

Потом приезжал кортеж Никиты Кривогора узнавать, кто у Владимира главный поставщик… Никита кричал и ругался… Она даже подрались. И главное, что произошло в конце января в Питере – это обмен контактами между Никитой и поставщиками калашниковых от производителя, одной генеральшей. Приехали договариваться с Нагорбовым, в итоге договорились с Кривогором. Никита обещал делиться с Нагорбовым с этих поставок, и кто-то в кустах делал видео всех их переговоров…

Никита думал, что сейчас покупает втридорога, а потом перебьет у Владимира поставщиков (Владимира сольют из-за «частого разума»), и он будет работать по его схеме. Сейчас не было хороших и «долгих» перекупщиков калашниковых. Разве что американцы? Но это очень непросто.. Нет, практически нереально… Разве что пока они здесь… Эти мальчики Спенсермэны… И генерал на всякий случай обменялся контактами со Спенсермэнами, зачем им посредники? И договорился о паре поставок. Никита на самом деле не так плох, если кто-то вправит мозги – не превышать размеры поставок… Хоть свидетелей не убивает так жестоко…

Шпионаж

Сашу Сколова уже убили, и мы доживали последние дни, часы в пансионате, когда нам поставили черную дыру, и мы оказались в прошлом, в первый день нашего приезда. Арина как раз уезжала в Питер на экскурсию с Сашей Янченко и Ясей Ворониной. А мы с двумя девушками-полицейскими поселились около номера Нагорбова, чтобы делать аудиозаписи его переговоров… Я старалась не пересекаться с Ариной, с собой… В первый день я даже столкнулась с Сашей Сколовым в проходе, еще живым… – Ты же вроде была в столовой, – сказал он мне… Я сделала вид, что не услышала…

Полной жизнью могла жить только одна из нас. Днем я спала, пока полной жизнью жила Арина, я еще неделю назад, а вечером она засыпала, а я начинала шпионить…

Итак, мы жили в номере и делали аудиозаписи, я – писатель будущего, известная талантливая фигуристка Анна Новак и две девушки из полиции, загримированные под нас. У Анны были большие глаза, нос крючком, огромный рот – очень нетипичная внешность для свидетельницы… Ведьма ведьмой…

Все было не сложно – мы проходили по широкому карнизу, подходили к окну Нагорбова и включали диктофоны или цифровые телефоны, садились за занавесками и делали видео и аудио. Прослушкой нас снабдили полицейские. Можно было делать видео на свои телефон, а потом сбрасывать файлы полицейским на флешки. Тогда-то я увидела всех поставщиков Нагорбова из Минобороны…

Мы старались не покидать комнату, все жили в одной. Нам приносили есть в комнату, чтобы в столовой мы не сталкивались сами собой – тогда между нами проскальзывала молния. К себе из прошлого нельзя было приближаться.

Видео и аудио мы делали сначала с девушками-полицейскими, а потом уже сами, и каждый вечер мы снимали и записывали аудио…Кто-то повесил над пансионатом «плащ». Это был заговор, что писательница и фигуристка будут собирать компромат на контрабандистов, в который верил Нагорбов.

В кой-то веки появилась старшая Далила. Это бы высохший скелет. Она подумывала, чтобы восстать из могилы. – Пойду в какой-нибудь детдом, съем ребенка, – сказала она и отправилась в город… Утром она уже была худенькой длинноволосой женщиной средних лет, от скелета не осталось и следа… С тех пор как Арину отправили в бегуны и остановились гейзеры, Далилу не принимала земля…

Никита снял целый соседний пансионат, тоже ждал поставщиков от Минобороны и вел с ними переговоры параллельно с Нагорбовым.

Наступал вечер. – Сегодня идет Арина, – говорила полицейская Маша, невысокая брюнетка, которая часто была моим клоном… Я снимала на свой телефон… За нами издалека наблюдал министр обороны. Он видел в бинокль, как мы шли по карнизу и шпионили…

Карниз был широкий, ступать было легко и сидеть удобно… Когда идешь, руки говорили держать ближе к телу, а диктофоны складывать в карманы – на нашей одежде обязательно должны быть карманы… Я подошла к окну:

– Ну мы с вами договоримся, – говорил старый подтянутый мужчина Нагорбову…

– Вы же знаете…

– Ну будем и дальше сотрудничать…

Я делала видео.

– Итак, мы договорились. Автоматы будете перехватывать сами, о документах не беспокойтесь, я сообщу, когда и где будет трансфер. – Они пожали друг другу руки.

– Связь будем держать через диспетчеров… Как всегда… – Поставщик попятился к двери, накинув капюшон. Я пошла обратно… До того момента, как поставщик выходил из пансионата надо было вернуться в номер.

Диспетчеры были очень важными людьми в контрабанде, они подбирали для перевозок подходящие даты и поезда, чтобы обмен документов и изъятие орудия прошли как можно незаметнее.

Мы незаметно появлялись и исчезали, ничем не выдавая себя.

Из будущего через черную дыру Саше Сколову передали отксерокопированный длинный список, две страницы с хвостиком. Он пытался его учить. Потом понял, что это список поставщиков Минобороны, и решил его спрятать. Первые строчки отправил себе, чтобы переслать факсом в Северск. Список кто-то переписывал, но он не сохранился. Мы учили короткие списки… Нам каждому раздали по фамилии из этого списка, и мы пытались их учить. У каждого по фамилии. У меня вершина списка – главные поставщики сейчас… Спенсермэны были на какой-то перестрелке. Кто-то из Спенсермэнов убил полицейского в высоком чине в Питере.

Мы с Сашей пошли к его тайнику… Он тоже следил за Нагорбовым, тоже делал фото, видео и записывал его разговоры с поставщиками… Саша выложил все файлы в Интернет, но Спенсермэны глушили в пансионате всемирную сеть. Он думал вынести файлы или переслать матери, но это было уже невозможно…

Вечером я заглянула в комнату к Саше. Какая-то девушка сидела за столом около Саши Сколова, около его ноутбука. А девушка чем-то напоминала меня… Он скинул ей все важные файлы на телефон… И она куда-то пропала…

Мы шли ночью… Прошли опять через черную дыру… Мы ушли из ночи, а попали в другой пансионат в лето, это был июнь… Солнечно. Это был светлый пансионат недалеко от лесополосы. Он был весь в квадратах – его территория была разделена на двухметровые гранитные квадраты. Сашин тайник был в начале лесополосы. Он не прятал файлы на территории пансионата. Саша был «медведем» и прятал все в лесу. Мы пересекли забор около мусорки, вошли в лес, но недалеко, стало пасмурно и темно. Он начал копать около пня с белыми поганками и нашел свой тайник… Он сложил туда список и опять стал закапывать… В тайник он положил свой телефон и длинный список… Завернул в целлофан… Мы опять вернулись через черную дыру в ночь и зиму… Нас караулил Стивен, и больше эту черную дыру Саша не открывал… До этого он показывал этот тайник Наташе, моей соседке по комнате… Стивен тогда запомнил, что черная дыра вела в лето…

А потом мы учили расположение его тайника, он даже нарисовал схему, где его искать… Спенсермэны перекопали уже весь пансионат. Они подыгрывали Саше – он скоро умирал…

Вечером в нашу комнату зашел Саша Сколов. – Хоть посмотрю на тебя в последний раз, – он посмотрел на меня и вышел… А другая Арина со знакомой полицейской уже выходила в коридор смотреть его убийство… На втором этаже выстрел было плохо слышно… Мы тогда не выходили, смотрели из окна на Вику и ее друзей…

Но «плащ» заканчивался. Нагорбов делал вид, что не замечает нас на парапете, он всегда жил по этим правилам. Он уже стрелял в полицейских… Последняя делала видео я, в меня даже стреляли, какую-то девушку ранили, она упала вниз со второго этажа… Ее отвезли в больницу…

***

– Сейчас у Нагорбова новый поставщик… какая-то генеральша. Я ее видела… Она только приехала. Но уже будут отстреливать, – сказала Маша. – Если идти с прослушкой, то идти на рожон…

А я все таки решилась… Я прошла по карнизу, присела около окна Нагорбова и начала запись на телефон.

Генеральша была типа душечки, дородная, полная… Главное, записать время поставок и контакты, желательно, весь разговор, но аудио иногда не хватало…

Вдруг кто-то закричал, я обернулась, кто-то наблюдал с территории, и в меня начали стрелять… Я закончила запись и пошла обратно… Если в фильмах вы видите, что снайперы не попадают, не верьте, достаточно хорошо прицелится… Мне было достаточно двух выстрелов… Я шла быстро… Я уже подходила к нашему окну, когда опять услышала выстрел и ощутила жгучую боль в левой ноге, мне попали в икру… Стреляющие подумали, что это фигуристка… я споткнулась, сползла, свесилась с парапета, повисла на дереве. Этаж был второй, и упала я не сильно. Мне повезло… Я тогда истратила одну свою жизнь, «кошка» Надя перед смертью одарила меня одной дополнительной жизнью… Но в ногу попали… Пуля осталась внутри. Шла кровь… Стрелял кто-то из Спенсермэнов, попал, как и хотел. Внизу караулили полицейские, и Леша Верховоз повез меня в больницу, сразу дал обезболивающее… Пленка с записями осталась у меня, девочкам в комнате я ее отдать не успела…

– На рожон идет, на рожон, – кричал нам вслед Нагорбов. Но его поставщицу мы спугнули. Она закончила переговоры и пошла в соседний пансионат к Никите.

– Вот Георгий Семенович будет в американцев стрелять сейчас, – говорил мне Леша в машине… – Мне телефон не отдавай. Отдай кому-то в больнице. Лучше медсестре. Я скажу, кому…

– Хорошо…

Он отвез меня в больницу в центре Питера… Я впихнула свой телефон медсестре в руку… Всех волновал мой огнестрел… А сестра отдала телефон главному врачу… Он сбросил файлы записи на свой компьютер…

В больнице я пролежала два месяца, перенесла какую-то лихорадку, не раз была между жизнью и смертью… Арина уже вернулась в Краснодар и продолжила обучение в университете. Говорили, что пули, которыми в меня стреляли, были отравлены. Врачи тестировали лучший генофонд планеты, проверяли мои кости на прочность…

По выходным мне открывали черную дыру, и я гуляла по пансионату, сидела на лавочках, дышала свежим воздухом. Пока на ногу нельзя было наступать, Леша носил меня на руках. Иногда на всех лавочках в поле зрения сидела девушка – я в разные моменты моего лечения ноги, иногда между нами мелькали молнии, но мы не подходили друг к другу. Потом я уже ходила с палочкой. Нагорбов тоже тут прогуливался со своими поставщиками… Через черную дыру я возвращалась в больницу… Я давала интервью журналистам о том, что происходило в пансионате, но все тут же все забывали… Иногда меня возили в пансионат на машине….

Через два месяца мне опять открыли черную дыру, и я вернулась в день после моего падения в пансионате…Покинув черную дыру, через пять минут я все напрочь забыла… На шрам на ноге Спенсермэны налили мне живой воды, чтобы и следа не осталось… Чтобы не осталось никакой памяти о том падении…

А флешка с файлами переговоров нового поставщика и Нагорбова осталась в сейфе у главного врача в больнице…

***

…Нагорбов делал обыски всех комнат, искал пленки. Мы сидели в комнате, Маша вышла на подоконник с пленками, пока делали обыск у нас…

– Пленки надо спрятать здесь, вывести их не получится, – сказала нам Маша. – Закапывать будете вы, – она показала на нас с Анной.

Вечером мы вдвоем спустились вниз закапывать пленки и флешки, внизу уже стояла лопата. Старый полицейский дал нам коричневую пластиковую коробочку в виде сундучка, она бы хорошо сохранилась в земле. Такие же синенькие коробочки были для муляжа… Нигде ни дырочки, никакой червячок не прогрызет. Мы недалеко отошли от пансионата, с левого входа, если смотреть лицом на пансионат, третья лавочка вдоль дорожки. Мы закапали около скамейки сбоку, здесь был фонарь, но мы копали там, где свет фонаря уже закончился – на краю света… Копала я, Аня боялась за ступни, у нее скоро опять были гастроли… Сложили все пленки в сундучок… Новак сверху на сундучок положила большой голубой топаз на веревочке – который носила ее убитая подруга Вика. – Знаешь, какой это дорогой камень, – сказала она мне. – Ей мать подарила. Тысяч двести стоит. Кто-то найдет, и она восстанет из могилы… А так камень защитит наши пленки… – Мы сначала закопали сундучок, а потом насыпали еще земли, положили полудрагоценный камень в мешочке и закопали…

Территория пансионата была все недавно перекопана… Здесь сажали молодые саженцы…

Ключ от сундука повесили на шею Маше, но если сундучок найдут профессионалы, то они откроют…

Ночью двое полицейских перекапывали наш сундучок, Леша Верховоз и тот же старичок, мы закопали его недостаточно глубоко… Сундучок они обернули в красную ткань, а потом положили в целлофан. Они выкопали яму поглубже, на полметра точно и сверху также положили голубой камень умершей Вики, как оберег… Сверху полицейские посадили молодое деревце…

На следующий день я гуляла по территории пансионата и заметила, что наша скамейка как будто сдвинулась дальше от пансионата, потом еще дальше. – Это Далила, – говорил Владимир. «Чудеса, да и только»… – думала я. Потом я замечала нашу скамейку и слева от пансионата и даже сзади него. Кто-то на нашей лавочке почему-то прочертил ножом свежую вертикальную линию…

Ночью я почему-то спустилась на территорию пансионата и рассказала министру обороны Шалгу, а потом маме, что мы делали видео и где закопали пленки… Кто был загримирован под мою мать, я не знаю… Аня тоже призналась своему тренеру по фигурному катанию…

Утром нас вывели на улицу и стали допрашивать – Спенсермэны узнали о пленках. Мы сидели на корточках и по очереди к нашим головам приставляли пистолеты братья Спенсермэны.

– Где пленки, – кричал на нас Нагорбов. – Я сейчас вас всех порасстреливаю!

По двору ходил военный, один из поставщиков Минобороны.

– Одни девчонки… А вот раньше были одни парни…

– Вячеслав Григорьевич, это и хорошо, что девчонки… Сейчас девчонки хорошо, раньше мальчишки были… – Полков, раньше Полонов, очередной поставщик Минобороны, ходил по двору, заложив руки за спину и чем-то напоминал петуха. А в народе того петуха Тицианом зовут. – У меня тоже внучка, вы же знаете, – сказал он.

– Да…

– Где пленки?

Все молчали…

– Ну, какие вам показать чудеса? – и его тонкие ноги вдруг стали ногами петуха. – А раньше покажешь чудеса, и все сами признаются…

– Ну, когда это было…

– Вячеслав Григорьевич, давайте не будем людей понапрасну убивать… Давайте они все выпьют забвения. И все забудут… И никогда не вспомнят… – Нас подняли и нам по очереди стали давать таблетки с сильным забвением… Я выпила сразу. Некоторые не глотали, а держали за щеками или таблетки попадали в специальные кармашки… Их потом проверяли… И мы постепенно все забывали…

Как только меня начинали убивать, я сразу хотела уйти. – Никуда ты из пансионата не уйдешь. Отсюда одна дорога в могилу ногами вперед! Будешь уже здесь все до конца!

На следующее утро уже никто ничего не помнил… А в недрах территории пансионата остались файлы с переговорами…

Итак, в Минобороне была утечка автоматов и не одна…

Часть 6. Контрабандисты из Минобороны

Есть такая профессия – Родину продавать

Пустили козла в огород…Писатель среди

контрабандистов калашниковых как козел в огороде!

Инкогнито

Генерал был потомственным военным в трех поколениях. На самом деле он был невысоким и ничем не примечательным. Невысокий – значит, создан для работы в части. Он был весь бесцветный, как потомственные военные, белобрысый, без бровей и ресниц, тонкие губы… Любая маска ложится хорошо… За исключением некоторых, за исключением инцеста… Странно, но именно ему маска инцеста совершенно не подходила. В этом парадоксы жизни… Он усмехнулся… Не то что его сыну…

Он прошел и горячие точки, как дед, и даже помнил много боевых компаний. Его называли «инкогнито», его прадеду пересадили ноги коня – кони во время битв хорошо топтали солдат – и своих, и чужих. И он даже прожил с ногами коня несколько лет… Генерал даже этим гордился, но потом старик на работе Дмитрий Владимирович Буйнов, сказал, что это не очень, и этим не стоит гордиться…

Он любил маски и часто менял внешность. Редко кто видел его без макси… Его должность уже позволяла ему не делать пластические операции… Слишком он был малоизвестен и незначителен… Он не был на виду, очень скрытен… О нем мало кто знал, но положение его было незыблемо, благодаря отцу и деду и их службе Отечеству… Как говорила его бухгалтер, или мы, или кто-то другой, автоматы все равно будут продавать за границу… Они хорошо сработались с Надеждой Николаевной… Долго и надежно… Она его семья, как мама и папа, теперь… Спустя столько лет…

Была ли та девочка, которую каждый раз показывал ему Нагорбов его дочерью на самом деле? Была, он склонялся именно к этому… У него были женщины на стороне и случайные романы, в том числе и курортные… По молодости он гулял… И была одна женщина, от которой он хотел дочь, очень. Но это было давно, очень… И сроки не подходили… Потом он узнал, что это все-таки она, ее мать… Но он дочь никогда не знал… Он не был к ней привязан… Но для Нагорбова он делал вид, что беспокоиться о ней. Даже плакал при нем и не раз. Контрабандистам надо во что-то верить… Что он управляем. Он знал, что у Нагорбова умрет дочь… Должна была умереть… после того «чистого разума». Он говорил ему не лезть в это. Но кто послушается, когда такое творится в стране? В мире? Нагорбов рискнул и проиграл. Но проиграл ли? Да, проиграл… Он, генерал был в этом уверен… Владимир медленно идет на дно… Генерал вздохнул… Или он беспокоился о ней (дочери) на самом деле? У него была семья, жена и сын… Были даже внуки… «Нельзя получить все», – думал он. И эту фразу он часто произносил. Он бы нашел эту девочку, но Нагорбов не даст… Он его за грудки держит, должен держать, или так думать… Он опять усмехнулся…

Была ли та бухгалтер его сестрой? Конечно, была… Это семья и родственные узы, что так хорошо понимали Спенсермэны. Хорошо, когда женщина бесплодна, он обесплодил ее собственными руками, или так, или никак… Эти мужики никому не нужны… Он был и ее любовником, и даже иногда мужем… Но это было уже очень давно… Она давно не заводила любовников и уже не будет… После того что он ей устроил однажды… Как он отбивал ей яичники и сделал бесплодной бесповоротно и окончательно… Побочные ветки должны отрубаться… У него ведь есть сын, ее племянник… Пусть думает о нем, как о своем сыне… А она все вспоминает своих нерожденных детей. От него в том числе… Но уже поздно, не в ее возрасте… И он перевернулся на другой бок…