Текст книги "Дорис. Морские рассказы"

Глава третья

По речке, уже в полном грузу, на выход в океан судно шло семь часов.

С утра стояла прелестная погодка. Слабый ветерок, а на солнечной стороне даже чувствовалось, что весна наступает. Судно облетел самолёт береговой охраны и «Дорис» пошла подальше от берегов Америки.

Вскоре капитан получил карту погоды. Впереди «Дорис» ждали несколько глубоких циклонов. Позже капитан регулярно получал рекомендации, как правильно их обходить.

И опять началась диванная жизнь. Длинные бортовые волны постоянно раскачивали судно. Тот же крен до двадцати градусов и тот же период до десяти секунд. Это оказалось десятидневной пыткой. Даже тогда, когда судно обрулило все циклоны и они остались позади, его всё равно так же раскачивало.

Лавров удивлялся. Как повариха ещё могла готовить первые блюда.

Во время такой постоянной качки обедать непросто.

Тарелку приходилось держать в обеих руках. И ни в коем случае не наливать в неё больше одной поварёшки. Правда и особых разносолов не было. Макароны, рис или гречка на гарнир. Котлеты или кусочки мяса в соусах. Это блюдо готовилось на второе. Единственными фруктами и овощами являлись лук и чеснок. Повариха жаловалась на малое количество продуктов, всё говорила, что надо экономить, что она ещё ничего не накопила и поэтому особо шиковать не приходится.

Придётся так терпеть до Австралии. Только там произойдёт следующая закупка. Лавров похудел на пять килограммов, второй механик на шестнадцать. Четвёртый всё время жаловался на боли в желудке. Только Вова с Колей ели всё без остатка и им такого объёма пищи не хватало. Оно и понятно – у них ещё и физическая работа.

А у Лаврова что? Расклинься и печатай инструкции. После распечатки он отдавал листы с инструкциями второму механику, тот их ламинировал, а токарь со сварщиком и мотористами делали для них рамочки и развешивали по местам у механизмов.

Раз он напечатал сразу с десяток инструкций и отдал их вечером второму механику.

Через пару дней они по-прежнему лежали незаламинированные в ЦПУ на столе.

С удивлением Лавров поинтересовался у второго:

– В чём дело? – а тот в ответ объяснил создавшуюся ситуацию.

– Ламинатор так и остался у старпома, а сами файлики, капитан забрал к себе в каюту. Говорит, что и так у вас всё заклеено, хватит тратить судовое имущество. – Лаврову от такого известия чуть ли не поплохело.

– А сколько он забрал в каюту?

– Да две пачки и забрал. А там было около 200 файликов.

Пришлось Лаврову идти к капитану, чтобы просить у него файлики. И он их Лаврову выдал, но точно по счёту. Сколько инструкций он подписал, столько и выдал этих копеечных пластиковых файликов.

Уходя от капитана, Лавров невесело подумал:

«Может быть, я ещё из-за этого худею?»

Постепенно становилось теплее. Менялись часовые пояса. Пересечена линия перемены дат. Вскоре пришлось запустить кондиционер. Судно приближалось к экватору. Лавров начал вечерами ходить на бак, чтобы погулять после работы перед ужином. Капитан в это же время тоже гулял, но на пеленгаторной палубе. Их пути не пересекались. К ужину после прогулки Лавров сразу приходил в кают-компанию.

Механиками ели за отдельным столом. Так что ужин они проводили вместе весело, со смехом. Раньше до Америки Лавров после ужина оставался выпить кружку чая. Приходил капитан и они с ним ещё с полчаса болтали. Теперь же капитан приходил позже, когда Лавров уже заканчивал пить чай. Входя, он буркал что-то невразумительное, утыкался в свою тарелку и молча поглощал еду.

Лавров видел, что капитан принципиально не хочет с ним общаться.

«Да и ладно», – махнул он на эти непонятки рукой.

Тогда он тоже изменил привычный режим ужина. Он вместе с механиками заканчивал ужин, а чай пил уже у себя в каюте. Общались они с капитаном только по телефону или, когда Лаврову приходила почта из офиса.

Лавров просил капитана пересылать письма жене и старшему сыну на судно. Когда приходил ответ, то капитан звал его с флэшкой, молча копировал на неё письма, молча вручал её Лаврову и – Вася не чешись.

Он всё больше и больше избегал общения с Лавровым, да Лавров и сам особо-то не стремился поддерживать это общение. Потому что знал, что капитан расскажет очередную байку про то, что он самый умный и крутой, а все остальные – бездельники.

Ему не нравилось, когда так говорили о людях, с которыми Лавров работал бок о бок. Ведь, иной раз, от этого «бездельника» и «лентяя» зависела жизнь каждого члена экипажа, когда они находились на вахте или на работе. Особенно, в ночное время, когда все наиумнейшие работяги спали без задних ног.

Так и шло время. Лавров как-то попытался поговорить с капитаном, но в ответ получил стандартные фразы. Он тогда понял, что у человека закрутился свой таракан в башке.

«Да и пусть с ним этот таракан и остаётся», – подумал он и пустил процесс на самотёк.

От старшего сына Лавров получил письмо, что они идут в Тихом океане, но только на Новую Зеландию. «Дорис» же шла на Австралию.

«Дорис» пересекла экватор и прошла Соломоновы острова, но её так и продолжало качать. Длинная, пологая зыбь по-прежнему шла с левого борта. Только судно уже кренило не на двадцать, а на десять градусов. Лаврову невольно казалось, что судно так и сконструировано, чтобы качаться, но это так был загружен груз. Остойчивость была слишком велика, а диванная жизнь так и продолжалась.

Уже всё закрепили и принайтовали. Так что опасности, что что-то оторвётся или само куда-нибудь поедет, не было. И к дивану Лавров уже привык. Он стал для него, как родной.

Только в четырёх командирских каютах диваны оказались покрытыми материей, а в остальных – дерматином. На диван он стелил простынку и лежал себе ночами, переваливаясь с головы на ноги и обратно. А у кого диваны были покрыты дерматином, то на них парни скользили на животах.

Шторма закончились, зыбь поутихла. И теперь можно было спокойно выходить на палубу и наслаждаться, что море может быть и другим. Ласковым, нежным и бирюзовым, когда видно, что и земля круглая.

13.04.11 судно подошло к Австралии. Перед подходом к порту капитан решил проверить реверс. Лавров ему объяснил, что для этого надо вывести двигатель по программе из режима полного хода. Затем ступенями вывести его до положения стоп, дождаться, когда тахометр станет на ноль и тогда делать реверс. Ну, всё так и случилось, как он и говорил, кроме последнего.

Кому-то из наиумнейших показалось, что двигатель при положении рукоятки телеграфа в положении стоп слишком долго крутится вперёд. И оно дало реверс назад. Но автоматика умнее наиумнейших. Двигатель попытался запуститься три раза и в дальнейшем отказался запускаться вообще. Лавров чуть не сожрал от злости трубку телефона, как он туда кричал.

Объяснял же он наиумнейшему по-человечески, а получилось, как всегда. Но потом всё-таки дождались остановки двигателя и реверс был проверен, а могло быть и хуже. Вилка на каком-нибудь топливном насосе могла вылететь и Лавров бы тогда долго искал, на каком из ТНВД это произошло. А это в худшем раскладе почти сутки. Но, слава Богу. Всё обошлось.

Неплохой двигатель всё-таки построили корейцы. Он рассчитан на людей всех категорий. Даже на наиумнейших.

Порт Таунсвил. По-весеннему тёплый и безветренный день, когда можно ходить в шортах и футболках. К причалу судно поставили к восемнадцати часам. Клуб моряков оказался прямо напротив трапа. Но, чтобы пройти к клубу, надо выйти через проходную. Она располагалась метрах в пятидесяти от судна. Но чтобы пройти через неё, надо иметь с собой копию паспорта. Как потом оказалось, то эта процедура оказалась одинаковой для всех портов Австралии.

Клуб моряков оказался обычным домиком, пристроенным в конце склада. Из него можно позвонить домой, выйти в Интернет по очень доступным ценам и поменять деньги. Можно выпить и пива, но по цене пять долларов за маленькую баночку. Так что много не напьёшься.

Лавров купил карточку для мобильного телефона и другую, чтобы позвонить из клуба.

Позвонил домой. Проговорил с женой более сорока минут, а деньги на карточке ещё остались.

Его очень волновал вопрос о её здоровье.

Ещё в Китае, где они отдыхали в санатории, у неё обнаружили опухоль в левой груди. Китайцы тогда все переполошились. Она сделала необходимые анализы и ей прописали пить особые травы. Китайцы рекомендовали ей после окончания курса этих трав сделать повторный анализ опухоли.

А так как Ниночка абсолютно не может пить никакие лекарства, она и не допила эти травы. Что только Лавров ни делал, чтобы заставить её допить их. У неё всегда находилась причина, по которой она пропускала очередной приём лекарств. То это была усталость, то забывчивость, то неизвестно что. Последней причиной оказалась изжога, которая её замучила. И это пересилило все аргументы Лаврова. Ниночка перестала пить китайские травы и лекарства.

Перед отъездом в Корею Лавров всё-таки настоял, чтобы она сделала анализ этой проклятой опухоли. Опухоль немного выросла. Но врачи рекомендовали особенно не беспокоиться, а продолжить наблюдение за ней. Для этого надо сделать очередные снимки и гистологию опухоли в начале апреля.

Чтобы избежать неприятных последствий, они всё-таки советовали удалить эту опухоль сейчас. Но у Ниночки опять нашлись веские аргументы и она не стала делать операцию, а отложила её. Она хотела дождаться получения апрельских результатов и принять окончательное решение. Нужна операция – или нет.

И, как всегда. Она не поехала делать анализы и не сделала их в назначенный срок. Мужа же не было рядом. Он же не отвёз её на анализы и не напомнил о них.

Лавров с ней даже поругался по телефону. Но она пообещала, что сделает очередное УЗИ завтра. На том и договорились. И Лавров вернулся на судно.

14 апреля. Утро. У Лаврова ещё не зазвонил будильник, как раздался телефонный звонок. Это же конечно звонила Ниночка. Она горячо поздравила своего мужа с днём рождения. Потом звонили все дети. Когда Ниночка успела им дать его австралийский номер телефона? Непонятно. Но Лаврову стало очень приятно от такой заботы.

Умывшись и приведя себя в порядок, Лавров спустился в кают-компанию. Там его все поздравляли, жали руки, даже обнимали.

В ЦПУ поздравления продолжились. Оказалось, что по этому поводу повариха испекла торт. Электромеханик сбегал за ним. Его, как самого опытного в точных науках, заставили разрезать принесённый торт. Каждому досталось по неплохому кусочку. Потер в ЦПУ всегда стоял под парами. Каждый налил себе чай и торт был с удовольствием уничтожен.

На палубе поздравления продолжались. Матросы уже успели умять второй тортик за здоровье деда.

Капитан позвонил в машину.

– Тебе письмо. Неси флэшку, – Лавров подумал, что он тоже хочет его поздравить. Но капитан молча скопировал письмо от старшего сына и, буркнув:

– Поздравляю, – куда-то убежал.

Лавров и третий помощник, в то время находящийся на вахте, только пожали плечами. Типа. С некоторых и взятки гладки.

До обеда Лавров прокрутился по МКО, а потом в каюте занялся подготовкой ежедневного рапорта по топливу, который надо было передать в компанию.

Он решил сходить в город после обеда. Надо что-то и на вечер купить. Не чай же хлебать, а в клубе моряков покупать что-либо, как выяснилось, очень дорого.

Найдя себе в попутчики четвёртого механика, они после обеда выдвинулись в город.

В центре городка было даже жарко. В универмаге «Вулворс» Лавров купил продуктов на вечер, а рядом в магазинчике, несколько бутылок хорошего красного австралийского вина. А чтобы они не звенели и не побились при переноске, ему пришлось ещё за два доллара купить сумочку со специальными карманами для бутылок.

Пока он выбирал вино, то услышал до боли знакомые голоса за спиной. Это повариха с буфетчицей тоже выехали за продуктами и бытовой мелочёвкой. Да… Место встречи изменить нельзя. Они посмеялись такому совпадению и засобирались обратно на судно.

Денис решил остаться ещё погулять, чтобы сделать фото местных пейзажей, а Лавров с женщинами поймали такси и вернулись на судно.

Лавров помог женщинам донести кульки и пакеты от такси до камбуза, ведь это же они для всех сделали эти закупки. А пакетов было много. Когда женщины разобрались с ними, то Лавров пригласил их к себе в каюту. Они с удовольствием приняли его приглашение.

Он отнёс свои кульки в каюту и начал было накрывать на стол. Но тут в каюту постучали. Это были Олеся Васильевна с Екатериной Михайловной. Они отстранили Лаврова от стола. Сами накрыли стол из того, что он купил в городе и из того, что они ещё сами принесли с камбуза. Открыли бутылочку винца, посидели, посмеялись и выпили по паре фужеров. Лавров перед тем, как они собрались уходить, передал женщинам несколько бутылок вина.

– А это разлейте на ужин по графинам, – объяснил он свой поступок, увидев их удивление. – Пусть парни вспомнят, что у деда сегодня день рождения.

От этого объяснения Олеся Васильевна только рассмеялась:

– Ну, дедушка, Вы и конспиратор, – забрала вино и пошла готовиться к ужину, а Лавров прилёг на часок.

Перед ужином он позвал механиков, достал вино из холодильника и они сели за стол. Все снова поздравили Лаврова с днём рождения, а он растрогался от такого вниманием к своей персоне.

После первого сбора в круинге, он попросил механиков остаться. Ему тогда хотелось поговорить с ними. Узнать, что это за люди, с которыми ему придётся провести полгода. Он им сразу сказал, что «Дорис» должно стать их домом на следующие полгода. И, если они принимают это, то надо друг к другу и ко всему, что их будет окружать, относиться так, как относились бы они сами к этому, если бы и в самом деле это был их дом. Они ещё тогда так недоверчиво переглянулись. А сейчас по их лицам Лавров понял, что сейчас здесь их дом и что сейчас они одна семья. Поэтому они от души поздравляют его с днём рождения.

Значит, у него получилось! И он почувствовал невероятную радость от этого.

Выпили, поговорили о делах насущных и пошли на ужин.

На ужин неизменно подавалось то, что было всегда.

Суп с обеда и макароны по-флотски. Правда, сегодня, в дополнение к этому, меню разнообразили салатом из огурцов и помидоров. Но самое таинственное – это было то, что, вместо привычного «компота» из разведённого «Юппи», в графине оказалось красное вино, которое Лавров передал женщинам, когда они сидели у него в каюте. Такой же графин стоял и в столовой команды.

Когда покончили со вторым блюдом, то из дверей камбуза вышли Олеся Васильевна с Екатериной Михайловной и подсели за их стол.

– Пока капитан не пришёл, давайте выпьем за здоровье нашего деда, – предложила Олеся.

Механики её дружно поддержали. Все подняли бокалы и дружно выпили.

Графина хватило на всех. Поговорили и вернулись к Лаврову в каюту. Женщины после уборки столов в кают-компании, тоже поднялись к Лаврову в каюту. Выпили ещё по стаканчику и Лавров отпустил механиков в город. С условием, что вахта будет нестись должным образом.

Сам же он остался в каюте. Долго разговаривал с женой по телефону. Перед сном посмотрел очередную серию какого-то сериала со стаканчиком винца. Позвонил детям, поговорил с внуками. День рождения закончился. Он был доволен сегодняшним днём. И только перед тем, как лечь спать он вспомнил, что капитана то он не пригласил. И вообще он его целый день не видел. Но, махнув на такую мелочь рукой, Лавров лёг спать.

О! Какой головняк он себе обеспечил от это мелочи на все последующие месяцы! Но об этом он ещё не знал.

Утром Лавров помылся, побрился, привёл себя в порядок, как услышал стук в дверь. Он её сразу открыл. Перед дверью стояли все механики с загадочными физиономиями.

– Чего стоим? Чего ждём? Проходим и не задерживаемся, – пригласил он их зайти.

Они ввалились гурьбой и долго снимали обувь у порога. Ведь палубу в каюте покрывал бежевый палас, за чистотой которого с особой страстью следит Екатерина Михайловна. Потом механики чинно уселись за стол и вновь с поздравлениями вручили Лаврову австралийский сувенир. От такого внимания он даже прослезился, но смахнув, неожиданно набежавшую слезинку, достал из холодильника оставшуюся бутылку вина, открыл её и разлил всем по стаканам.

Выпили по стаканчику. Механики пожелали Лаврову ещё раз всего хорошего, а второй механик, посмотрев на часы, озабоченно проинформировал присутствующих:

– После обеда отход. А сейчас пора на работу. Надо осмотреть машину и приготовить её к отходу, а то Боня нас не поймёт.

– Это кто такой этот Боня? – не понял Лавров.

– Кто, кто? Сосед твой с правого борта, – усмехнулся второй.

– А почему Боня, – не понял Лавров.

– А потому что не Бонапарт, но с комплексом Наполеона. Только уж больно маленький очень и ни черта у него бонапартического не получается. Потому и Боня, – рассмеялся второй.

Все дружно поддержали его смех.

На том и разошлись, ведь действительно, надо приготовиться к отходу.

Ровно к 12.00 часам машина приготовили и судно пошло на север, в Кайрнс.

После полуночи 16.04.11 оно пришло туда и встало на якорь.

Стоянка на якоре продолжилась до шестнадцати часов, а в девятнадцать судно встало к причалу. Стоянку обещали короткой и Лавров отпустил желающих в город.

Город начинался за проходной порта, до которой от судна составляло не более ста метров.

Народ пришёл довольный. Кто в полночь, а кто и позже. Рассказывали, что весь город пьяный, все бары, дискотеки и кафе полны чуть ли не до самого утра. Утром кое-кто ещё ходил в город. Понравились магазины. Днём в городе чувствовалась настоящая жара. Даже жарче, чем в Таунсвилле.

Самое интересное, что любое спиртное продавалось в городке только после 13 часов.

17.04.11 в 18 часов произошёл отход. Машину подготовили четко, без замечаний.

Лавров списал все счётчики топлива и поднялся в каюту, чтобы подсчитать остатки топлива на отход. Из своей каюты вылетает Боня, подбегает к нему и истерическим голосом орёт:

– Всё! Для тебя е-мэйл не работает, – и с такой же скоростью улетает на мостик. Для Лаврова такое поведение оказалось полной неожиданностью. Он пожал плечами, но у него промелькнула мысль:

«Ну, всё! Началось».

Подсчитал остатки топлива, прикрепил рапортичку у двери и вернулся в МКО. Как раз дали ход и он наблюдал за работой ГД в МКО, пока не ввели машину в режим полного хода.

На рейд порта Маккей «Дорис» подошла 19.04 после полуночи. В 3.30 бросили якорь. Стоянка на рейде продолжалась до вечера, а потом прилетел вертолёт с лоцманом. Он сел на крышку трюма №5 и судно пошло к причалу. В 23 часа оно встало к причалу.

Это промзона. Но если пройти пирс длиной в 100 метров, то можно оказаться на чистом песчаном пляже.

Электромеханик и третий механик пошли на пляж и попытались купаться. Температура воды 28 градусов. Откуда ни возьмись, вылетает на джипе мужик и с воплями:

– Акулы, акулы, – принялся махать руками и звать парней из воды. Те, конечно, вылезли и пришлось им только загорать.

А четвёртый механик с мотористом перевалили через холмик и оказались в дачном посёлке. Но у нас во Владивостоке и отелей таких нет, какие там находились домики.

И те, и другие ходили на берег с фотоаппаратами. Наделали много снимков и набрали кучу кокосов с земли. Потом их в ЦПУ резали, пили молоко и ели мякоть.

Приехала филиппинка, привезла телефонные карточки. Прежнюю карточку, Лавров уже проговорил, поэтому купил другую карточку. Опять долго-долго разговаривали с Ниночкой. Убеждал её позвонить доктору и договориться насчёт операции. Она его клятвенно заверила, что всё сделает. Во что он мало верил, но соглашался. А куда ему деваться. Ему оставалось верить только словам жены.

Он ведь знал свою жену. Что ни говори, но, если она не хочет, (да ещё к тому же и боится) её невозможно ничем переубедить, поэтому она ничего делать не будет.

А 20.04 в 20 часов опять отход. Судно от причала отходило с лоцманом. После выхода из порта за ним прилетел вертолёт и снял с борта.

Обычно на судне говорят: «Лоцман сошёл». А теперь появилось новое выражение: «Лоцман взлетел с судна».

А после того, как он взлетел, то «Дорис» пошла дальше.

И 25.04.11 в 18 часов встали к причалу в порту Девенпорт на острове Тасмания. Там только по узкому заливчику и только с лоцманом можно встать к причалу. Даже рыбаки выбирали удочки с мыса, чтобы их не повредила «Дорис». На входе стоял памятник солдату и у него толпилось много людей. Как потом стало известно, что это они отмечали день окончания первой моровой войны. День поминовения.

После постановки к причалу народ побежал в город. До проходной – не более 100 метров. В городе уже ничего не работало. Парни смогли только снять деньги с банкоматов, а утром началось самое весёлое.

На судно должен был прийти Port State Control. И он пришёл в девять утра.

Рыжий, конопатый мужичонка. В застиранном бордовом комбинезоне. К его приезду все были наготове. Сначала мужичок прошёлся по палубе, потом принялся за машинное отделение.

Когда он вошёл в машину, то непроизвольно пожал плечами. Мол, что тут смотреть. И у него непроизвольно вырвалось:

– Да тут у вас всё блестит!

Его провели по МКО, показали и запустили всё, что можно. Но, когда пришли в углекислотку, он доколупался до воздушного шланга, необходимый для продувки системы тушения сжатым воздухом. Что он, мол, прикручен не к тому рожку. Лавров заспорил с ним, объясняя, что так удобнее для обслуживания системы.

Но тут влез Боня:

– Что ты пристал к нему, спроси, что он хочет? Чьё это заведование? Кто за это отвечает? – по-русски орал Боня из другого угла станции. А Лавров, чтобы избежать ненужных криков, только бросил в тот угол, из которого раздавались истерические вопли тоже по-русски:

– Заткнись. Я знаю, что я делаю, – и уже по-английски продолжал спрашивать инспектора, – Вы хотите, чтобы этот шланг был перенесён в другое место?

– Конечно, если это возможно, – кивнул головой инспектор.

Лавров тут же сам открутил шланг и прикрутил его на требуемое место:

– Так пойдёт? – вежливо обратился он к инспектору.

– Конечно! – и больше никаких вопросов от инспектора не было.

Ещё инспектор нашёл, что в одном месте не висела инструкция на английском языке, но на русском она была. Просто Лавров забыл об этом во время приёмки у корейцев. Инспектор указал Лаврову на это, а тот ему объяснил, что это вспомогательный щит и тут русским и так всё понятно, а на главном щите, с которого ведётся всё управление, она есть на двух языках.

– Но мне непонятно, что именно здесь написано. Вы должны её повесить именно здесь, – всё равно настаивал инспектор.

– Хорошо. Я перепишу её с главной инструкции и повешу здесь, – согласился с ним Лавров.

– Именно так и сделайте, – согласился инспектор.

– Что ты тут с ним всё споришь и споришь? Делай, как он говорит, – опять влез Боня по-русски.

– Да не мешай ты, – огрызнулся Лавров на него по-русски и уже по-английски ответил инспектору:

– Я полностью согласен с Вами, инспектор.

Больше никаких замечаний не было. Инспектор оформил все документы чисто и покинул борт судна.

После обеда Лавров пошёл предупредить капитана, что хочет сходить на берег. Хотелось купить каких-либо сувениров. Тот только кивнул головой в знак согласия:

– Только, чтобы все ваши трезвыми вернулись. Это я пока добрый.

Лавров посмотрел на него через очки, одетые на кончике носа, и ответил:

– Yes Sir, – капитана от этих слов покорёжило.

Лавров с удовольствием побродил по центру маленького, уютного городка. Нашёл сувенирную лавку и долго копался там. Выбрал красивую керамическую доску с изображением острова Тасмания и очень остался доволен такой покупкой.

Было воскресенье. Магазины, в основном, не работали. Лавров сел под пожелтевшими клёнами на лавочке с надписью: «Для курящих». Закурил и сидел, слушая тишину и шелест крупных жёлто-красных листьев над головой. На судно идти не хотелось. Он понял, что очень сильно устал. Устал не физически. Устал морально. От этой ненормально сложившейся обстановки на судне. Сейчас он очень жалел, что поддался уговорам Молчанова и пошёл в русский экипаж. Как замечательно работалось ему под флагом. Делай своё дело и этого было вполне достаточно. Никто не лез в твою частную жизнь.

Быстрее бы заканчивался этот контракт. Но когда будет этот отдых? Наверное, месяца через 3—4.

– Дай мне бог сил, чтобы прожить спокойно эти месяцы, и чтобы моего терпения хватило до конца контракта, – непроизвольно шептал он, глядя в бездонное синее небо.

Но время отдыха заканчивалось. Надо возвращаться на его девочку «Дорис». Он с сожалением поднялся с такой удобной скамейки и поплёлся обратно.

26.04.11 к девятнадцати часам машину вновь приготовили и судно начало медленно выходить из узкого заливчика, чем-то похожего на норвежские фьорды. Только здесь берега оказывались положе и водичка теплее. В 20.30 сдали лоцмана и дали полный ход. Впереди была снова Австралия порт Джилонг.

27.04.11 судно подошло к порту Джилонг. В семнадцать судно встало на якорь на рейде порта Джилонг.

В восемь утра 29.04.11 на борт прибыл лоцман, и судно проследовало в порт и в десять утра уже стояло от причала.

Опять «Дорис» стояла в промзоне.

Но тут имелся один плюс. Из миссии моряков к судну каждый час приезжал автобус и отвозил моряков туда.

Вечером Лавров съездил в миссию, купил новую симку и пополнил её счёт. Пока он ждал автобуса, который отвезет его назад, то выбрал очередной сувенир. Поболтал с филиппинцами и угостил их сигаретами. Желающие могли за дополнительные два доллара поехать в супермаркет. Но у Лавров не имел никакого желания ехать куда-либо, и вернулся на судно.

Он долго говорил с Ниночкой по телефону, потом позвонил младшему сыну, чтобы узнать, как чувствует себя его жена. Она через месяц или полтора должна родить девочку. Имя они ещё не придумали, а ему с женой было всё равно, как они её назовут. Для них это будет только их общая, любимая внученька. С тем он и лёг спать.

30.04.11 подошёл танкер и привёз сто сорок тонн тяжёлого топлива. Его приняли без всяких проблем.

А 01.05.11 в самый праздник вновь подошёл тот же танкер и привез тяжёлое топливо, но уже триста тонн. Так и был отмечен праздник в трудовых буднях. У них он и на самом деле получился – День труда.

Вечером механики запросились в город. Лавров их отпустил. Сам же остался на борту. Когда вечером они вернулись на судно, то с восторгом рассказывали ему о своих похождениях в городе.

Вова с Дэном летали на самолёте над ночным Джилонгом. Второй механик обыскал весь супермаркет, но нашёл шкуру кенгуру. Коля с мотористами посвятили вечер аттракционам. А вечером все они хвастались Лаврову своими фотографиями. Он был за них очень рад, что его парни хоть как-то смогли оторваться от чернухи судовой жизни и немного расслабиться.

В 4.30 утра по судовой трансляции прозвучал, чуть ли не левитанский голос.

– Экипажу подъём и в пять часов всем выйти на зачистку трюма №2. Сбор в чекерской. Перед выходом на работу всем расписаться за технику безопасности, – вещал голос.

Человек, обладающий таким многозвучным голосом, просто любовался собой, наслаждаясь звуком каждой фразы. Его распирало от гордости, что от этого приказа, сейчас всё придёт в движение, люди побегут и будут выполнять все его, выношенные долгими часами мысли.

Но по коридорам неслись только маты и нелестные, естественно матерные, пожелания обладателю столь неповторимого сакраментального голоса.

02.05.11 приготовили машину к отходу в четырнадцать часов. Так что трюма могли бы почистить и после восьми утра.

При отходе от причала капитан через минуту после запуска главного двигателя, дал телеграфом полный ход. Судно ещё не имело ни хода, ни инерции. Оно ещё стояло. Автоматика не дала двигателю разогнаться до оборотов полного хода, а он, не имея возможности разогнаться, работал в зоне критических оборотов. Судно трясёт, двигатель трясёт. И через заданное время двигатель, застрявший в зоне критических оборотов, должен будет остановиться автоматикой. Заранее зная этот результат, Лавров по телефону заорал на мостик:

– Что вы там творите? Сейчас произойдёт автоматический стоп главного двигателя! Для его разблокировки надо будет не меньше пяти минут!

А в ответ послышалось сакраментальное:

– А что делать, если он не набирает оборотов?

При ходовых испытаниях в Корее всем механикам и штурманам было показано, как это делается в критической ситуации и на мостике, и в ЦПУ. Но, самые умные почему-то это забыли. Благо автоматика умнее наиумнейших. Уже не выдержав, Лавров закричал в трубку:

– Нажмите кнопку Cancel limits, – а в ответ раздается тупой ответ:

– А где она?

– Да она рядом! – уже спокойнее советовал Лавров старпому, узнав того по голосу, – Справа от телеграфа, закрытая красной крышечкой.

Кто-то нашёл кнопку, нажал её и, главный двигатель вышел из зоны критических оборотов.

Лавров потом указал капитану на эту ошибке. Тот её признал и теперь понял, как надо поступать в подобной ситуации в следующий раз.

Судно вышло из Джилонга с лоцманом. Тот вёл судно, если не смотреть на карту, только одному ему известным путём. В одном месте, казалось, что минут через пятнадцать оно вылетит на берег, но лоцман повернул направо и по каналу (а там всё обозначено буями и даже для механиков всё было прекрасно понятно) вывел судно к проливу в Большой Австралийский залив.

Выйдя из пролива, лоцман сошёл. А «Дорис» последовала дальше. В порт Линкольн.

04.05.11 в пятнадцать часов судно пришло на якорную стоянку порта Линкольн. Сам городок находился где-то в глубине бухты. Над судном пролетали самолёты и можно было наблюдать их путь, когда они шли на посадку.

Вечерами только Лавров и сварщик пытались ловить рыбу. Первый день они это делали долго и старательно. А потом, поняв, что (как говориться в одном из фильмов) здесь рыбы нет, Лавров вечерами с удочкой стоял у борта и наслаждался свежестью воздуха и запахами моря. От вечернего ветра ощущалась значительная прохлада и приходилось даже надевать тёплую куртку.

Лавров смотрел на южное небо, где нет знакомых северянам, созвездий. Дышал свежим морским воздухом, потихоньку подёргивая леску удочки. В темноте вокруг носились стаями маленькие белые чайки. Так два раза во время закидывания удочки в её леску они запутывались. Он их фотографировал и отпускал. А рыба вообще не ловилось.

После рабочего дня он снова ходил на бак и гулял там. Там тихо. Безветренно. Нет шума механизмов, никого нет. Только после прошедшего дождя радуга, ветер и бесконечные мысли. А тревожило его только одно. Как дела у Ниночки? Когда назначат операцию? Согласится ли она? Как всё это произойдёт без него? Как она всё это перенесёт? Кто за ней будет ухаживать после операции?