Текст книги "Когда пришел волшебник"

А в следующую секунду капитан Хиббит неожиданно воскликнул:

– Вот те на!

И, выпустив руки Антона и Овечкина, уставился, пораженно хлопая глазами, на какой-то газон, в котором не было ровным счетом ничего примечательного. Кроме, конечно, светящихся цветов и травы, но их вряд ли можно было счесть чем-то необычным для Квейтакки…

– Что еще стряслось? – Антон быстро огляделся по сторонам и на всякий случай шагнул поближе к Веронике.

Капитан не ответил. Он смотрел на пустое место, где должна была находиться лавочка «Скупка краденого», и никак не мог осознать до конца тот факт, что ее там больше нет.

Поросший цветочками прямоугольный газон, обрамленный голубыми кустами вощаника, – и всё, и ни следа….

– Чертовщина какая-то, – пробормотал Кароль себе под нос и, подойдя вплотную, поворошил носком сапога высокую траву. Выглядела она так, словно росла тут не первый год…

Вероника отвернулась и, закусив губу, принялась изучать перспективу Лебединого переулка.

Проблемы капитана Хиббита – это проблемы капитана Хиббита. Ее больше не интересует, как он будет выкручиваться из постоянно возникающих неприятностей. Такая у него, стало быть, судьба. Тянуть у него, видите ли, нет желания…

– Капитан, может, вы все-таки объясните, что случилось? – услышала она за спиной спокойный голос Овечкина. – Мы не туда попали?

– Объясните… кабы я знал, – проворчал Кароль. – Подождите, спрошу… эй, благородный кавалер! Можно тебя на минутку?

Вероника не выдержала и обернулась. Что там еще за кавалер?

По переулку к ним приближался пожилой мужчина, с виду – обыкновенный человек. Усатый, бородатый, с темными, тронутыми сединой волосами до плеч, одетый в нечто вроде тоги синего цвета с золотой каймой по подолу.

– Слушаю вас, кавалеры и благородная дама, – приветливо сказал он басом и остановился.

Капитан Хиббит откашлялся.

– Не приходилось ли тебе бывать, почтеннейший, в лавке под названием «Скупка краденого», которая еще неделю назад стояла на этом месте?

Он махнул рукой в сторону газона.

Вероника, услышав название лавки, смешливо фыркнула.

– Приходилось, – пробасил незнакомец. – Пару раз и сам сдавал туда добычу! – и от души расхохотался.

Кароль из вежливости рассмеялся тоже. Потом озабоченно спросил:

– А не знаешь ли ты часом, куда она подевалась?

– Нет. Но я слышал, что хозяин ее, кавалер Ёрра, жаловался, будто кто-то повадился обворовывать его самого. И потому он, не желая тратить силы на защиту, решил переехать.

– Благодарю, – растерянно сказал Кароль. – Больше вопросов не имею.

– Что ж, удачи вам всем!

– И тебе удачи…

Прохожий, посмеиваясь, удалился. А капитан Хиббит почесал в затылке и пробормотал нечто непонятное:

– Что за недостойная месть за какой-то жалкий одноразовый пробиватель!..

Потом посмотрел на своих спутников.

– Подождите немного, ребята, я свяжусь кое с кем…

– Ждем, куда мы денемся, – пожал плечами Антон.

Капитан сразу же отвернулся, и лицо его приняло сосредоточенное выражение.

…Ввиду столь непредвиденных обстоятельств он решился ненадолго убрать ментальный щит, хотя здесь, в Квейтоке, чуть ли не по соседству с родным ведомством, это было очень рискованно. Но ничего другого не оставалось. Ёрра обещал помощь, а как теперь еще до него добраться?..

Разговор с лешим, однако, получился весьма коротким, короче даже, чем хотелось Каролю.

«Ах, это ты, – сказал Ёрра. – Не рад тебя слышать, не рад!..»

«Подожди, – заторопился Кароль, – не возникай. Я отдам тебе деньги, ты же знаешь!»

«Откуда мне знать? – обиженно возразил Ёрра. – Коли деньги у тебя есть, мог бы сперва заслать их, а потом уже тырить сверлышки…»

«Что значит – «сверлышки»? Я взял всего одно!»

«Для меня это был удар в самое сердце. Как будто ты взял их все!»

«Деньги сейчас будут у тебя, – сухо сказал Кароль. – Дай только адрес».

«Пошел ты к черту. Не надо мне ни твоих денег, ни тебя самого».

«Ёрра, перестань. Ну не мог я в тот момент расплатиться! Расплачусь теперь. Не собирался я тебя обманывать, мне нужна твоя помощь…»

«Вспомнил бы об этом прежде, чем красть сверлышки!»

«Ёрра! Ты обещал специалиста…»

«Не будет тебе от меня никаких специалистов. Ищи их, где хочешь. Хоть в Бросельянском лесу!» – сварливо сказал леший и отключился.

– Скотина! – в сердцах выругался вслух капитан Хиббит и топнул ногой. – Чтоб тебе провалиться! Можно подумать, сам не ворюга!

Все трое его спутников посмотрели на капитана с недоумением.

– Извините, – спохватился он. – Это я о своем… Черт, вот незадача-то…

И растерянно огляделся по сторонам.

Идти было некуда, ловить нечего, и капитан Хиббит на мгновение почувствовал себя совсем как в том питерском кафе, где сидели они с Вероникой до встречи с котом-домовым. Полная безнадежность, пустота в голове… только рядом уже не один, а целых три человека, за которых он отвечает. И что ему теперь делать – снова признаваться в своей беспомощности? Взывать к Овечкину: «Спасите, помогите, придумайте что-нибудь»?!

Кароль даже зажмурился от безысходности. В темноте под веками ни с того ни с сего промелькнула вдруг синяя тога прохожего кавалера…

И тут его осенило.

Гемиона!.. Вот кто его спасет! Господи… как он мог о ней забыть? Почему не вспомнил раньше, неделю назад, прежде чем пуститься в эту кошмарную авантюру?

Красотка Гемиона, которая дарит своей любовью половину Квейтакки; умница Гемиона, которая со всеми в ладу… ведьма Гемиона – знаток высшей магии!

На сердце вмиг полегчало. И к спутникам своим повернулся с улыбкой уже прежний, уверенный в себе капитан квейтанской разведки, которому сам черт был не брат.

– Если не возражаете, мы заглянем сейчас к одной моей знакомой, – сказал он тоном, не допускающим никаких возражений. – Там все и обсудим. Пройдемся пешком, благо это недалеко. А по дороге я расскажу вам о ней… о прекрасной и мудрой Гемионе, о которой день и ночь слагал бы я поэмы, если б дал мне Бог на то таланту!

Вероника ревниво насторожилась. Стихами заговорил?..

– Ее по праву можно назвать квейтанской Сафо, – мечтательно начал Кароль обещанный рассказ, едва тронулись в путь.

Он так и не объяснил, что произошло между ним и хозяином исчезнувшей лавки и зачем эта самая «Скупка краденого» ему понадобилась. И теперь как-то подозрительно оживился, разулыбался… Квейтанская Сафо? Ну-ну…

– Да что там Сафо! – с воодушевлением воскликнул капитан. – Она Гемионе и в подметки не годится. Моя Гемиона не только жрица любви и поэтесса, а еще и мудрая наставница, и целительница. Лечит пением любые болезни, душевные и физические… и сколькими еще достоинствами обладает, не перечислить!..

Остальные достоинства «его» Гемионы Веронику и не интересовали.

Не желая слушать, она принялась усердно смотреть по сторонам. Ведь это – Квейток… таков ли он, каким грезился ей в мечтах?

Город казался знакомым и незнакомым…

Лебединый переулок плавно повернул направо и перешел в узкую, спускавшуюся под гору улицу, столь крутую, что местами взамен мостовой даже были выстроены каменные ступеньки, позволявшие пройти без риска переломать ноги. Невысокие дома – в два, три этажа – утопали в зарослях цветущей жимолости. Булыжники мостовой, полупрозрачные, искрящиеся на солнце, напоминали самоцветы.

Все так – горбатые улицы, вьющиеся по бесконечному склону горы, синева моря далеко внизу, башенки и шпили на крышах, обилие садов, статуи, мосты над оврагами… только гораздо лучше. Настоящий Квейток походил на… дом. Большой, обжитой, невероятно уютный. Слегка не прибранный, как это порою и бывает с домом, в котором живут, а не соблюдают музейную чистоту; где на спинке дивана лежит забытое вязанье, на столе – раскрытая книга, на полу – детская игрушка… Это был удивительно теплый город. Старый, с запущенными садиками, с обвалившейся кое-где со стен лепкой, с растрескавшимися от древности деревянными лавками, выщербленными мостовыми…

Прохожие встречались нечасто, и почти все они выглядели, как люди. Но раз прямо посреди улицы вдруг появилось из ниоткуда маленькое, непонятное, похожее на зайца существо; в другом месте гревшаяся на солнце белая кошка встала и, потянувшись, превратилась… в благообразную пожилую даму; перебежал дорогу симпатичный мальчуган лет шести – кентавренок…

– Как и Сафо, Гемиона держит школу, – рассказывал тем временем капитан Хиббит, улыбаясь каким-то своим мыслям. – Обучает искусству любви неопытных мальчиков и девочек, а порою даже и почтенных старцев! И я не знаю никого, кто, пройдя эту школу, хоть раз отозвался бы о Гемионе плохо. Она умеет внушить уважение каждому… впрочем, сами увидите!

«Уж и не знаю, хочется ли мне видеть эту очаровательницу, – тоскливо подумала Вероника, отвлекшись от созерцания. – Интересно, капитан тоже прошел ее школу? Наверняка… вон как сияет!»

Каждый взгляд, брошенный на Кароля, отзывался в ее душе одновременно раздражением и болью. Поэтому она старалась на него не смотреть. Как и раньше, не понять, о чем он думает… и что означал на самом деле тот поцелуй?! Не слишком ли много она о себе возомнила?

Последняя мысль была крайне неприятной, и сказочница с удвоенным усердием принялась изучать окрестности. Но тут они снова свернули направо и оказались на небольшой квадратной площади, украшенной двумя фонтанами. В их круглых чашах цвели каменные розы, вода струилась на цветы откуда-то из воздуха, подобно дождю, и, журча, стекала по лепесткам в бассейны.

На бортике одного из фонтанов восседала птица – павлин с распущенным хвостом.

– Страх – вот твой главный враг, – неожиданно произнес он человечьим голосом, когда четверо путников проходили мимо.

К кому обращалась птица, было не понять, но Вероника вздрогнула.

Капитан Хиббит вздрогнул тоже.

– Катись ты, – сказал он павлину. – Тоже мне, вещун! – И остановился. – Ну вот мы и пришли.

Жилище его знакомой оказалось двухэтажным особнячком довольно оригинального архитектурного стиля, сложенным из крупных, грубо отесанных камней белого и светло-зеленого цвета. Второй этаж был значительно меньше первого и возвышался у него на крыше, как отдельный домик, обнесенный садиком. Окна почему-то имели ромбовидную форму. К дверям вело крыльцо в три ступени, с каменными перилами.

Капитан поднялся на это крыльцо и негромко сказал:

– Кароль Хиббит. Привет, Гемиона!

Глава 32

Двери распахнулись почти мгновенно, и на пороге появилась улыбающаяся женщина.

Вероника смерила ее быстрым, неприязненным взглядом.

Хороша… Правильные черты лица, белая кожа, мелко вьющиеся черные волосы, сияющие черные глаза. Длинное зеленое платье с разрезом на боку, зашнурованным толстой золотой нитью, похожее на хитон – то ли случайно, то ли в подражание все той же Сафо (будь она неладна!). Да и кудри собраны в старинную прическу на греческий лад.

Однако весьма почтенная и благородная дама на вид – лет сорока, не меньше. К тому же высокая, выше Кароля на полголовы…

Это успокоило было Веронику, забывшую, как легко умеют менять свою внешность квейтанские ведьмы. Но тут Гемиона воскликнула:

– Кароль! – и… мгновенно помолодела.

Обнял капитан уже девушку – вполне цветущего возраста, не старше двадцати… И сердечно сказал:

– Очень рад тебя видеть. Как живешь, дорогая?

– Прекрасно!

Гемиона поцеловала его, для чего ей пришлось слегка нагнуть голову, затем отстранилась и бросила любопытный взгляд на его спутников.

– Привел мне новых учеников, моя радость?

– Нет, – поспешно ответил Кароль. – К сожалению, я к тебе нынче совсем по другому делу. И прошу тебя…

Она остановила его одним жестом.

Усмехнулась. И снова превратилась в почтенную даму. Даже седина в кудрях появилась…

– Приветствую вас, – дружелюбно сказала Гемиона.

Сияющие глаза ее встретились на миг с глазами Вероники.

И все ревнивые чувства той неожиданно развеялись.

На душе потеплело. Эту женщину куда лучше было иметь другом, нежели соперницей…

Чернокудрая ведьма, казалось, заглянула ей в самое сердце. И сказала без слов – «помогу, если хочешь».

Голова у Вероники закружилась. Хочет ли она…

Но Гемиона уже отвела свой удивительный взгляд и шагнула в сторону от двери, уступая дорогу гостям.

– Входите же!

И они вошли.

Гостиная ведьмы-гетеры отличалась, как и весь дом, приятным своеобразием – эта просторная пятиугольная комната была украшена светлыми деревянными панелями, выше которых стены покрывала пастельно-зеленая гобеленовая ткань. По углам свисали с потолка светильники, сделанные из обрезков толстых полых стеблей какого-то растения и украшенные живыми цветами. На ромбовидных окнах – темно-зеленые шторы (похоже, хозяйка предпочитала этот цвет всем остальным), на полу – такого же тона ковер с геометрическим рисунком. Овальный стол желтого дерева на одной ножке, стулья с гнутыми спинками, несколько маленьких диванчиков, обитых зеленым бархатом, – больше в комнате ничего не было, но пустой она не казалась.

Гостям предложили вино и легкую закуску, и, взглянув на стол, капитан Хиббит удивленно вскинул брови.

– Ты помнишь?..

– Еще бы, – улыбнулась Гемиона. – Ничего, кроме «Осеннего ветра» и артонского сыра!

Он взял в руки бутылку алого стекла с горлышком в виде лебединой шеи.

– Урожай три тысячи двадцать восьмого года, конечно, – и посмотрел на красавицу-ведьму так, что Вероника на мгновение опять ощутила укол ревности.

Сомнений нет, капитан Хиббит прошел школу Гемионы…

Антон и Михаил Анатольевич осторожно попробовали это вино, и лица у обоих сделались какими-то отрешенными. Вероника тоже взяла со стола бокал, пригубила.

…И поняла, что теперь, пожалуй, и ей никогда не захочется пить ничего другого.

Горьковатый и нежный аромат осени, опавшей листвы, влажной земли; легкая, светлая печаль, ностальгическая грусть о чем-то ушедшем… Каждый глоток волшебного вина и впрямь, казалось, превращался в глоток осеннего ветра. Обдавал прохладой и ласкал язык и нёбо, и душу одновременно…

Да, спохватившись, скептически подумала она, в чем-чем, а в спиртных напитках капитан разбирается. В этом ему не откажешь.

– …Против меня ополчились все силы судьбы, – полушутливо-полусерьезно говорил он тем временем Гемионе. – На пятки наседает разведка, друзья подводят в самый неподходящий момент – то исчезают, то переезжают… Я уж прямо не знаю, как быть! Вся надежда только на тебя, солнце мое, Гемиона, – капитан Хиббит загасил сигарету в пепельнице. – На твой бесценный ум, на твои обширные связи!

– Хотелось бы посмотреть на этот талисман, – сказала та в ответ на его вопросительный взгляд.

Кароль повернулся к сказочнице.

– Вероника Андреевна…

Она молча расстегнула цепочку и передала камень Гемионе.

Ведьма повертела его в руках, прочла надпись.

– Чудесная вещица, – сказала одобрительно. – Как украшение, и я бы ее носила. Но…

Она не договорила. Зажала камень в ладонях, закрыла глаза, словно прислушиваясь к чему-то. И, просидев так с полминуты, вскинула взгляд на Кароля.

– Вынуждена тебя разочаровать, друг мой. Никакие лингвисты и расшифровщики тут не помогут. Надпись испорчена магией, и восстановить ее невозможно.

– Да? – растерянно спросил он. – Ты уверена? И что же теперь делать?

– Я бы посоветовала тебе воспользоваться полихромным альгитом, – задумчиво сказала Гемиона, возвращая талисман Веронике. – Заглянуть в прошлое и увидеть этот камень таким, каким он вышел из рук мастера, вырезавшего надпись. Но, увы, альгит недоступен. И остается только одно – обратиться к магу, который умеет заглядывать в прошлое без него.

Кароль невесело усмехнулся, откинулся на спинку стула.

– Замечательная мысль. Ты знаешь такого?

– Знаю, – кивнула Гемиона, и капитан подскочил от неожиданности.

– Ничего себе! Кто это?

– Ох, – вздохнула она, – я не послала бы к нему даже своего врага… Дело не в нем самом, он-то по большому счету безобиден. Но вот место, где он живет, – самое колдовское и опасное во всем нашем мире… боюсь, ты не сможешь до него добраться, Кароль!

Он сощурил глаза.

– Смогу.

Гемиона устремила на него пристальный взгляд.

– Предлагаю обсудить этот вопрос наедине.

Капитан с готовностью поднялся на ноги.

Но тут неожиданно ожили его спутники, которые до сих пор не участвовали в разговоре, а только слушали.

– Нет… – рассудительно начал Овечкин.

Его перебила Вероника:

– Извини, Гемиона, но мы тоже должны знать, о чем речь. Где бы этот маг ни находился, один капитан Хиббит туда не пойдет!

Антон добавил:

– Именно так, благородная дама. Мы будем сопровождать его в любом случае, и потому…

– Погодите, погодите! – воскликнул капитан, разворачиваясь к ним. – Куда это вы собрались? Может, я еще и сам не отважусь… если Гемиона говорит, что место опасное, значит, оно действительно опасное, а я не такой уж и смельчак!..

– Это Броселиана, Кароль, – значительно произнесла ведьма. – А маг, умеющий видеть прошлое, – Феркаэль, ее хозяин.

Он перевел взгляд на Гемиону. Она кивнула. И капитан Хиббит снова опустился на стул.

– Я, конечно, знал, что я влип с последним желанием, – сказал он неожиданно спокойно. – Но что настолько… Чертов Ёрра словно в воду глядел. Как хотите, ребята, но туда я вас с собой не возьму.

На мгновение в комнате воцарилась тишина. Предгрозовая…

– Возьмешь, – сказала Гемиона, одним словом предупредив взрыв, который должен был последовать за этой тишиной, и Вероника, уже набравшая в грудь воздуха, выдохнула и расслабилась.

Все, включая капитана, выжидающе и не без удивления уставились на ведьму – слишком уж уверенно прозвучал ее голос.

А Гемиона покачала головой и повторила:

– Возьмешь – всех, кто захочет пойти. И не смотри на меня такими глазами, друг мой… надеюсь, ты не забыл основной постулат нашей науки – «всё неспроста»? Ты дал обещание с обратным эффектом. И думаешь после этого, что тебе позволено действовать так, как считаешь нужным ты?.. Нет, милый. Никто из твоих спутников не является в этом деле человеком случайным. Не тебе решать, взять их с собой или оставить. Решать будут они. И только они. Но… – Она сделала многозначительную паузу. – Боюсь, твои друзья, Кароль, просто не представляют себе, что такое Бросельянский лес. И не мешало бы им узнать, куда они собираются тебя сопровождать, прежде чем принять столь ответственное решение. Взвесить, не торопясь, все за и против… а заодно дать время на размышления и мне. Вдруг это не единственный путь… вдруг в Квейтакке есть еще маги, равные Феркаэлю в умении заглядывать в прошлое! Или, что не исключено, существует какой-нибудь способ все-таки восстановить надпись. А то и обойтись в ваших поисках без нее… Может, мне еще придет в голову разумная мысль, не такая опасная в исполнении! И поэтому…

Она прервалась, бросила взгляд на дверь.

В тот же миг в комнату вошли две молоденькие и хорошенькие девушки-близнецы – черноволосые, черноглазые, как сама Гемиона.

– Мои правнучки, Мелисса и Цинтия, – представила их ведьма. – Знакомьтесь, девочки, – дама Вероника, кавалер Антон, кавалер Михаил… Посидите с гостями, мои милые, пока я отлучусь ненадолго с капитаном Хиббитом. И расскажите им, пожалуйста, о Броселиане – да смотрите, ничего не упустите! Преувеличить ходящие о ней слухи невозможно, а вот забыть о каком-нибудь из страхов – легко. Их так много…

Затем она повернулась к капитану и мягко улыбнулась.

– Пойдем, душа моя Кароль, поднимемся в сад. Я хочу показать тебе цветок, который мне привезли из Лидарри, – такой прелести ты еще не видал!

Он понимающе улыбнулся в ответ и легко вскочил на ноги.

– Пойдем.

Вероника со стеснившимся сердцем проводила их взглядом.

Цветок… как же! Впрочем, ревности к Гемионе она больше не испытывала. Просто этой женщине капитан Хиббит доверял. Они были друзьями. А ей он никогда не станет другом. Только и всего.

Правнучки чернокудрой ведьмы тем временем подсели к гостям.

– Вы не квейтанцы? – поинтересовалась одна, не то Цинтия, не то Мелисса.

– И поэтому ничего не знаете о Броселиане? – спросила вторая. После чего обе, не задавая больше никаких вопросов, затараторили наперебой, старательно исполняя просьбу прабабки.

Вероника смирила свое сердце и принялась не менее старательно слушать.

Хотя на самом деле она уже знала, каким будет ее решение – и неважно, что за ужасы ждут их в Бросельянском лесу. Капитан Хиббит готов идти, значит, пойдет и она. Отказываться нет смысла, потому что тогда он отправится туда один и тайком. Уж ей-то известно, на что он способен – выкрадет талисман, да и…

Пропадать – так вместе. К тому же у нее имелась и еще одна причина идти за разгадкой надписи хоть на край света. Загадочным образом желание отыскать «драконовидца» вдруг воскресло и завладело ее душой снова. Не было сил выносить раздвоение, сердце жаждало ясности и покоя. Как знать, вдруг этот неведомый третий и окажется тем клином, который вышибет все остальные?..

* * *

Никакого лидаррийского цветка у Гемионы, разумеется, не было. И показывать Каролю она ничего не собиралась.

Выйдя в садик на крыше и заглянув еще раз своему другу в глаза, она получила подтверждение своим подозрениям, вздохнула и предложила ему присесть на скамейку, стоявшую у стены под навесом. Села рядом, щелкнула пальцами, и в руках у обоих появилось по бокалу с «Осенним ветром».

– Ну, а теперь говори, – сказала она. – Поведай матушке Гемионе, что стряслось. Чего ради ты вдруг собрался сложить голову в Броселиане?.. Можешь и поплакать, если захочется.

– Может, и заплачу, – сказал он, вертя в руках бокал. – Наверное, я скоро снова приду к тебе за исцелением, Гемиона. Примешь?

– Приму, конечно. Только… кажется мне, что на этот раз исцелить тебя будет нелегко. Ты не хочешь даже поцеловать меня сегодня, а ведь прежде мы с порога бежали в спальню… Что случилось, милый? Эта девочка и ее красавец-телохранитель? Любовный треугольник?

Кароль бросил на нее косой взгляд, невесело усмехнулся.

Ведьма-гетера понимала с полувзгляда все, что касалось сердечных отношений. И почти никогда не ошибалась.

– Хуже.

– Безответное чувство? Не верю, – она погладила его по руке. – Ты же был моим лучшим учеником. Любовную игру усвоил так легко, словно родился с этим знанием. Неужели забыл мою науку?

– Не забыл. Но… с ней я не могу играть, – с усилием сказал Кароль. – Да и не хочу.

– Вот как?

– Да. Что я действительно забыл напрочь, Гемиона, так это то, что я самый лучший мужчина на свете, – то, что ты внушала мне столь долго, нежно и усердно… похоже, я не стоил твоих усилий. И оказался все же не лучшим твоим учеником.

Она обеспокоенно взглянула на него.

– Давненько я не слышала от тебя подобной чуши! Кароль, ты что, совсем потерял голову? И не видишь, что эта прелестная малышка влюблена в тебя по уши?

Он вздрогнул. И саркастически спросил:

– Да? И хочет замуж за другого?

– Ты сам виноват. Давно уже мог бы заставить ее забыть про всяких других. Радость моя, ведь все в твоих руках!

– Говори, говори, Гемиона. Лей мне на сердце мед, – вновь невесело усмехнулся Кароль. – А талисман? А эта проклятая ее «единственная любовь»? Ты же читала надпись!

Она покачала головой.

– Какой ты все-таки глупый! Или я виновата… и в прошлый раз исцелила тебя не до конца? Кое-что ты и впрямь забыл из моей науки – видимо, не хотел помнить! А ведь я говорила тебе, и говорила не раз, что любовь сама является магией, и над нею не властны никакие заговоры и чары… нет, нет, ты не отворачивайся, слушай! Ведь это же так просто – заставь девушку поверить, что единственная ее любовь – это ты, и талисман потеряет всякую силу!

– Ты считаешь, это просто? – устало спросил он. – Мне отчего-то так не кажется.

– Для тебя – просто, – настойчиво сказала Гемиона. – Ты – необыкновенный мужчина, Кароль, добрый, щедрый и ласковый, способный понять малейшее движение женской души… уж мне-то можешь поверить! Лучше, чем ты, любовника у меня не было…

– За все твои полторы тысячи лет? – Кароль иронически скривил рот.

– Да хоть за миллион!

– Говори, говори, – снова повторил он. – Может быть, через миллион лет я и поверю.

– Глупыш! – Гемиона провела рукой по его волосам, растрепала их, поцеловала в ухо.

– Так что там с любовью? – спросил он, словно не замечая этой ласки. – Что в ней за магия?

Она вздохнула, отстранилась.

– Поймешь ли? Когда ты уверял меня прежде, будто девушка-асильфи и есть твоя вечная любовь, а я говорила, что это не так, ты затыкал уши. Но любовь не проходит… Загляни в свое сердце сейчас. Что в нем осталось от того чувства?

– Ничего, – сказал он. – Благоговение перед светлой тенью. Шелест шелкового платья. Запах дождя…

– Вот видишь! Может быть, поверишь мне сейчас? И эту девочку ты еще не любишь, что бы ты себе ни воображал. Только можешь полюбить, если отринешь самолюбие и перестанешь бояться отказа, насмешки… чего там еще боятся люди? Магия любви заключается в доверии, мой мальчик. Когда ты можешь быть самим собой и знаешь, что любимый человек все примет и никогда тебя не обидит, – это и есть истинная любовь.

– Такое бывает? – с усмешкой спросил Кароль.

– Да, хотя и не часто. Мы нетерпеливы, самолюбивы, злы. Боясь, что нас могут ударить, мы спешим предупредить это и наносим удар первыми. Мы насторожены и не взращиваем в своей душе нежность. Откуда же взяться доверию, без которого со временем распадается в прах все – страсть, обожание и даже уважение?

Кароль тяжело вздохнул.

– Ты мудра, Гемиона. Но, боюсь, мудрость твоя не по плечу слабому человеку. Самолюбивому – ты права… боящемуся, что его не полюбят, как это уже было однажды.

Он глотнул вина, вынул из кармана сигареты.

– Может быть, мне поговорить с девушкой? – задумчиво вопросила пространство Гемиона. – Впрочем, нет, она не захочет. Увидела во мне соперницу, а это многое значит, Кароль!

– Не хочешь ли ты сказать, что она меня ревнует? – иронически осведомился он.

– Еще как! Ты ослеп, душа моя, или стал глухим к голосу сердца?

– Пропади все пропадом! – сказал Кароль. – Я заслушался тебя, Гемиона, сирена сладкоголосая, ты совсем заморочила мне голову. Еще чуть-чуть, и я поверю… ничего не говори больше. Главное я понял и запомню – на будущее. Может быть, мне еще встретится женщина, которую я смогу полюбить. А она – не для меня. Я не вижу драконов…

Он нервно щелкнул зажигалкой, закурил. А Гемиона грустно усмехнулась.

– Ничего ты не понял, Кароль. Все такой же… не веришь и сам себе, а хочешь, чтобы тебе поверила женщина?

– Но ты же мне верила, Гемиона? Хотя видела меня насквозь? И я тебе верил – отчего же, к примеру, между нами не возникло любви? Нет, я не хочу сказать, что мы совсем не любили друг друга, но это же не то… и почему у тебя, Гемиона, при всей твоей мудрости нет и никогда не было мужа, того единственного мужчины, чья любовь заставила бы тебя даже закрыть свою школу?

– У меня был муж, – тихо сказала она. – Тот самый, единственный. Ты просто никогда не спрашивал… Смертный человек, он умер больше тысячи лет назад. Школа появилась гораздо позже – когда я устала носить в себе любовь, для которой не было выхода…

– Прости, – сказал Кароль.

Он взял ее руку, прижал к своим губам.

– Прости меня. Я глуп и жесток. Хотел тебя обидеть, и обидел… Ты во всем права, и твоя правота причиняет мне боль, потому что я… дурак. И действительно не стою твоих усилий.

Он обнял Гемиону за талию и уткнулся лицом ей в плечо.

– Ничего, – сказала она. – Это хорошо, что ты понимаешь, что ты дурак. Значит, не все потеряно.

Поцеловала его в растрепанную макушку и добавила:

– Доверие – дело тонкое. И если ты всерьез считаешь, будто мы с тобой доверяли друг другу, то это потому, что ты ничего еще не знаешь об истинной близости между людьми… Даст Бог, узнаешь. А пока… пойдем. Пойдем к твоим друзьям и спросим, что думают они о походе в Броселиану.

Кароль отпустил ее и выпрямился. А Гемиона покачала головой.

– Впрочем, я знаю это и так. Вы все пойдете туда – наперекор здравому смыслу и собственным желаниям. Зачем?.. Возможно, и я уже чего-то не понимаю. С высот своей пресловутой мудрости перестала различать путаные тропинки, по которым бродит сердце в поисках райской долины… Что ж, идите. Я помогу, чем смогу.

Кароль не успел встать и предложить ей руку, как она уже поднялась со скамьи и направилась к лестнице. Он вздохнул, допил одним глотком остававшееся в бокале вино и двинулся следом.

Броселиана – так Броселиана. Не все ли ему равно? Лишь бы уже исполнить поскорее последнее желание и освободиться…