Текст книги "Сочинения. Том I. Трактат «Личность и проступки». Пьесы. Статьи о театре"

Отношение природы к личности б перспективе потенциальности человека

Интеграция природы в личности, совершаемая путем метафизической редукции, выделяет единство и тождество человека как субъектного бытия, как suppositum. Интеграция человеческой сущности посредством личности (которая в то же время является интеграцией личности посредством человеческого) отнюдь не устраняет того различия между личностью и природой, которое вырисовывается в совокупном опыте человека (а особенно заметно оно выступает во внутреннем аспекте).

Факт единства и тождества человека как субъекта всего присущего ему динамизма нисколько не устраняет факта того различия, которое существует между действием человека и тем, что в человеке только лишь делается, между поступком и разного рода активациями. Интеграция натуры в личности не упраздняет и ничем не заслоняет еще и того факта, что личностность человека мы устанавливаем исходя из его поступка, то есть сознательного действия, меж тем как все остальное заключено в личности на основе тождества и единства субъекта – того именно субъекта, который сознательно действует, который совершает поступок. Под «личностностью» мы подразумеваем здесь исключительно то, что человек – это личность.

То, что человек является личностью, становится очевидным (и раскрывается) в сознательном действии, это точно так же становится очевидным и в самом сознании (анализу чего был посвящен предыдущий раздел). Сознанию, а в особенности его рефлективной функции, мы обязаны тем, что человек – это бытие субъектное (suppositum), он переживает себя как субъект и таким образом живет полностью субъектно.

Различие между личностью и природой в рамках того самого suppositum не подлежит сомнению даже и в том случае, если принять во внимание метафизическую интеграцию: не будь подобного различия, не возникла бы и необходимость в интеграции. Человеческое начало отлично от «личностности» (= факт быть личностью). В нашем исследовании, в котором мы пытаемся как можно глубже вникнуть в структуру «человек действует», природа человеческого должна послужить нам основой для дальнейшего нашего анализа и отчасти стать его «фоном». На первый план выдвигается природа как фундамент причинения человеческого suppositum, вслед за тем идет определенный вид активизации этого же suppositum. Иначе говоря, нас интересует природа и отношение природы к личности с учетом потенциальности субъекта «человек». Можно сказать, что весь предшествующий анализ был опосредованно анализом этой самой потенциальности.

Потенциальность источника активизации субъекта

Утверждая потенциальность субъекта «человек», мы утверждаем и его динамизм. Оба вида этого динамизма – как действие человека (или поступок), так и все то, что в человеке делается (что мы назвали активацией), проистекают изнутри, берут свое начало в том субъекте, который в силу этого по праву называется динамическим. Динамичность субъекта производна от его потенциальности, поскольку в ее распоряжении находятся определенные силы, которые таятся в этом субъекте.

Однако прежде всего нам следовало бы здесь уточнить значение понятий. У слова «динамизм» этимология греческая: dynamis означает то же, что «сила» или «мощь». У слова «потенциальность» этимология латинская: potentia – «мощь» или «власть».

Как видно, семантически эти понятия друг другу близки, почти идентичны. Однако их применение в нашей дальнейшей работе обнаруживает и явное между ними расхождение. Так, можно заметить, что динамизм прежде всего указывает на ту актуальную активизацию субъекта «человек», которая следует изнутри и обретает вид «делать» или «делаться». Тогда как потенциальность указывает на сам источник этой актуальной активизации субъекта: источник этот находится внутри субъекта, как бы постоянно в нем пульсирует, давая о себе знать тем или иным видом активизации. Традиционная концепция человека, опирающаяся на метафизические положения, называет этот источник властью (= potentia). Власть – то же, что и средоточие определенной силы, средоточие обладания и распоряжения этой силой (30).

Потенциальность субъекта «человек» мы подтверждаем вместе с его динамизмом. Подтверждаем ее, следовательно, на основе опыта: в опыте любой из видов динамизма человека (будь то «делать» или «делаться») заключает в себе также и потенциальность как основу и как источник актуальной активизации. Однако эта основа не выделяется в опыте так, как сама активизация субъекта, как его актуальный вид. Для понимания этой основы (или динамического источника того или иного вида актуальной активизации) мы должны исходить из следующего понимания. Это понимание подразумевает тесную связь с совокупным объектом опыта, не отрывая его от познания, а даже напротив, погружаясь в него гораздо глубже, чем это позволила бы сама констатация динамизма в любом его виде. Когда человек действует, когда что-то в нем делается, ему тотчас же предоставляется в опыте прежде всего этот конкретный вид активизации субъекта «человек», тогда как его основа и источник даны лишь опосредованно и во вторую очередь. Ибо опыт красноречиво показывает, что этот вид динамизма проистекает изнутри. Но если он указывает это следование изнутри, то потом указывает еще и на то, из чего он проистекает внутри субъекта: не только на субъекта в целом (suppositum), но и на более мелкие и частные источники динамизма той или иной активизации субъекта. Если бы не было этих источников – мельчайших и в то же время разнообразных, – было бы трудно понять, почему субъект динамизируется по-разному.

Различные основы в потенциальности поступка и активации

То различие, которое возникает в активизации субъекта между «человек действует» и «(нечто) делается в человеке», поражает больше всего. За пределами этого различия в активизации человека должна скрываться и разница в потенциальности suppositum «человек». Постижение специфики структуры «человек действует» именно со стороны потенциальности субъекта является одной из главных задач нашего исследования. К решению этой задачи мы подойдем постепенно, анализируя специфическое содержание обеих структур.

Структура «(нечто) делается в человеке» указывает на иную основу в потенциальности субъекта «человек», которая отлична от структуры «человек действует». Рассмотрим эти вещи в категориях традиционной (метафизической) философии человека: коль скоро так очевидны различия в самих видах динамизма, должна соответственно существовать и разница потенциальностей и другие власти (potentia) должны составлять динамический корень действия и делания, поступка и активации. Этот вопрос достаточно подробно изучался в традиционной философской антропологии (психологии)³².

Однако в нашем исследовании, где мы подразумеваем личность во всей ее динамической специфике, мы не пойдем традиционным путем разграничений самих властей в человеке. Нет, здесь мы эту проторенную и хорошо известную дорогу оставим. И последуем за изначальной интуицией личности – в том виде, в каком она выявляет себя в поступке и через поступок.

Итак, завершая анализ этого динамизма, который открыл нам всю специфику причинности личностного «я» в каждом поступке, попытаемся вернуться к уже проводившемуся выше анализу сознания. Попытаемся сделать это для того, чтобы поточнее определить отношение сознания к потенциальности в человеке.

Отношение сознания к психико-эмотивной потенциальности

Для этой цели мы изберем две заметно отличающиеся друг от друга разновидности динамизма и потенциальности. Обе эти разновидности можно бы еще определить и как два структурных слоя [warstwa] динамического субъекта «человек». Одновременно с тем они являются и двумя слоями субъектности каждого конкретного «я» – той субъектности, в которой «я» переживает себя в них только в качестве субъекта, но не виновника, что имеет место в сознательном действии или в поступке. Один из этих слоев динамизма (а вместе с тем – и потенциальности человека) – вегетативно-соматический, а другой – психико-эмотивный (31).

Надо заметить, что предметом нашего исследования является связь динамизма с потенциальностью в том виде, в каком она предстает в человеческом опыте при особом внимании к внутреннему аспекту. Так вот, вегетативный динамизм (а опосредованно и вегетативная потенциальность) отличается в человеке от динамизма эмотивного (и опосредованно от эмотивной потенциальности) именно в этом самом аспекте – через разное отношение к сознанию. Речь идет и о сознании отражающем, а вслед за ним – о сознании рефлективном как условии субъектного переживания (в данном случае переживания того, что в человеке делается).

Речь, стало быть, пока не идет об объектном различении самих по себе актов (actus) и их властей (potentia), относящихся к двум названным слоям – вегетативно-соматическому и психико-эмотивному. Речь идет об их месте в сознательностном отражении и переживании, а также о пределах сознания в этих сферах потенциальности человека.

Все это не может не иметь значения для полноты того представления о человеке, в котором он нас интересует не только как объектное бытие, являющееся субъектом (suppositum), но и со стороны переживания субъектности своего бытования и действия. Но в равной мере это имеет значение и для понимания самих же видов динамизма и потенциальности – как вегетативной, так и эмотивной.

Различие между этими двумя видами динамизма и в то же время между двумя слоями потенциальности человека проявляется, в частности, в том, что у одного из них характер осознанный, а у другого – нет. Речь идет прежде всего о характере самого динамизма и о соответствующих актуализациях (actus). Акты эмотивной сферы, то есть тот вид динамизма человека, основой и источником которого в субъекте является психико-эмотивная потенциальность, находят свое четкое отражение в сознании. У них есть свои (если можно так сказать) сознательные границы [margines[36]36
  Множественное число от margo – граница (лат.)


[Закрыть]], и они проходят в субъекте как более или менее отчетливое переживание. Можно утверждать не только то, что они осознаются, но и то, что сознание должно их отражать и в качестве переживания проводить во внутренний срез субъектности человека.

Отношение сознания к вегетативно-соматической потенциальности

Акты (actus) вегетативной сферы (или вся та область и вид динамизма человека, основой и источником которого в субъекте является вегетативно-соматическая потенциальность) в целом не осознаются, но, представляется, они и не подлежат осознанию. Необходимо подчеркнуть, что и вегетативно-соматический динамизм, и та потенциальность, которая соответствует ему в субъекте «человек», связаны со всем человеческим телом как с организмом.

Саму вегетативность мы понимаем тут в более широком смысле, чем, например, в медицине понимают так называемую вегетативную систему. Это понятие более или менее соответствует тому, что подразумевало древнее аристотелевское определение anima vegetativa[37]37
  «Вегетативная душа» (лат.). По Аристотелю, низшая часть души, отвечающая за процессы роста, питания и размножения.


[Закрыть]. Вегетативно-соматический динамизм – вид свойственного человеку динамизма, который определяет жизнь человеческого тела как конкретного организма, а также, в какой мере этим организмом обусловливаются различные психические функции.

Этот совокупный динамизм и соответствующая ему потенциальность призваны иметь в человеке свой собственный и совершенно отличный от других сознательностный край, гораздо меньший и более опосредованный, чем психико-эмотивный динамизм. Человек обладает сознанием своего тела как чем-то таким, что живет своей собственной жизнью. Сознание тела столь же опосредованно по отношению к сознанию организма.

Однако человек сознанием своего организма непосредственно и всесторонне не обладает и не осознает тех отдельных динамических фактов (actus), из которых составляется весь вегетативный динамизм. Сознание не прибегает к тем actus и к тем видам динамизма человеческого субъекта. Они совершаются самопроизвольно, за пределами сознания, а потому и без того сознательностного отражения, которое могло бы им сопутствовать. Эти динамические факты вегетативно-соматической природы не проникают во внутренний срез человеческой субъектности как переживание.

Если же мы что-то и переживаем на этом структурном уровне нашей человеческой субъектности, то происходит это посредством чувств. Об этом мы уже говорили в предыдущем разделе. Когда мы, например, испытываем физическую боль или хорошо себя чувствуем физически, переживание это является само по себе психическим, а не вегетативным, несмотря на то что субъектная основа переживания находится в вегетативно-соматическом слое, в его потенциальности.

Представляется, что совокупное переживание тела, как и сознание тела, обретают для себя широкую опору в сфере чувств – так называемых телесных ощущений. Более фундаментальный и более глубокий анализ вегетативности и соматизма, а также эмотивности и психики мы оставляем для специального раздела. Их огромное значение для всего исследования о личности и поступке не подлежит никакому сомнению.

Структурная первичность потенциальности в отношении сознания

Тот, кто действует, кто совершает поступок (то есть человек), одновременно является динамическим субъектом всего, что в нем делается, – как в эмотивном слое, так и в вегетативном, как осознаваемо, так и неосознаваемо³³. Это один и тот же субъект, тот самый субъект, который в своей совокупности является личностью, «кем-то», не перестает быть личностью даже в границах причинения природы, отличного от причинения личности (как мы это уже отмечали). Субъект «человек» не перестает быть личностью в силу тех активаций, которые создают динамизм, присущий эмотивной сфере, а также динамизм, присущий вегетативной сфере его интегрального бытия.

Единство и тождество бытия, являющегося субъектом (sup-positum), свидетельствует в пользу потенциального единства, а вследствие этого – и динамического единства этого субъекта. Единство это не упраздняет структурных различий – хотя бы и таких, которые проявляют себя через отношение потенциальности к сознанию, и наоборот. Мы констатировали, что сознание не отражает равномерно всей потенциальности человека и следующих за ней активизаций (actus). Вегетативная потенциальность и вегетативный динамизм человека находятся, собственно говоря, за пределами сознания, оставаясь неосознаваемыми, но, однако, входя в структуру динамического субъекта, который есть личность. Эта потенциальность является неоспоримым «софактором» [współczynnik] многих сознательных человеческих действий и многих поступков (хотя, конечно, не следует понимать, будто сама вегетативная потенциальность – их источник).

Отсюда видно, что динамическое единство субъекта «человек» в вегетативном слое не осуществляется через сознание. Оно осуществляется за пределами сознания, вне его. Тут не требуется сознания и его отражающей функции. Как видно, это динамическое единство возникает раньше сознания, предваряя его как в его отражающей функции, так и в функции рефлективной. Динамическое единство субъекта «человек» (по крайней мере, в соматическом слое) является прежде всего единством жизни и лишь во вторую очередь и до известной степени побочно, – единством переживания.

Этот вывод свидетельствует в пользу первичности потенциальности перед сознанием. Любой анализ человека – анализ личности и поступка – изначально обречен на неудачу, если исходит он из самого сознания.

Сознание: границы психики и соматики

Эту последовательность, то есть потенциальность перед сознанием, необходимо иметь в виду и в эмотивном слое, несмотря на то что в этот слой человеческого динамизма сознание проникает совершенно отчетливо и проявляет себя очень действенно. То, что относится к эмотивной сфере динамизма человека – разнообразные чувства и ощущения, – человек не только спонтанно осознает, но и столь же интенсивно переживает. Граница, проходящая между этими переживаниями и тем, что в человеке не переживается, то есть фактами вегетативно-соматической жизни (которые при этом являются по-своему богатыми и неоднородными) до некоторой степени совпадает с границей между психикой и соматикой. И хотя к последней применимы иные критерии, ибо она впрямую касается объектных структур, однако же критерии применяемые для второго разграничения, как бы включают в свой состав и особенности первого разграничения. Это было бы в принципе верно, если бы совершалось в своей собственной плоскости, ибо чаще всего именно тут смешиваются аспекты опыта, а вслед за тем – и понимания человека, чего мы стараемся здесь избежать.

Если человек – это своего рода поле опыта и вместе с тем понимания, то сознание и переживание, которые способствуют охвату этого поля прежде всего во внутреннем опыте, не могут применяться к тем, которые являются показателем отношений самих объектных структур. Именно таковой предстает перед нами основа деления на психику и соматику, не говоря уж о различиях между душой и телом человека. Каждое из этих разграниченных областей имеет свое значение, проистекает из своего положения, хотя при этом можно сказать, что соединяются они в общем корне.

К вопросу о проблематике подсознания

Попробуем еще раз взглянуть на отношение сознания к потенциальности в человеке со стороны так называемого подсознания. Предварительный анализ позволил нам выделить из всей совокупности человеческого динамизма сферу осознаваемого и сферу неосознаваемого. Осознаваемый динамизм отличается от динамизма неосознаваемого самой основой того субъекта-человека, который является личностью. В известной мере он ему даже противопоставлен, если отношение к сознанию принять за критерий классификации.

В понятии подсознания заключено, однако, и нечто еще – помимо неосознаваемости фактов тех динамических активаций, которые совершаются в субъекте «человек» (а особенно – в вегетативно-соматическом слое). Подсознание (каким оно известно по работам психоаналитиков) определяет нечто отличное от объятого сознанием источника смыслов, переживаемых человеком. Так происходит, например, там, где речь идет о сексуальных смыслах (в понимании Фрейда) или же иных (в представлении Адлера и Юнга). Генезис этих смыслов связан с сексуальным инстинктом или инстинктом значения.

К проблеме инстинкта и к проблеме влечения [popęd] в совокупной структуре человеческого динамизма мы еще вернемся. Однако отдадим себе отчет в том, как велико их значение в данном контексте, коль скоро приходится утверждать, что подсознание указывает на потенциальность человеческого субъекта. Более того, оно указывает и на своего рода приоритет потенциальности перед сознанием. Говоря о «приоритете», мы вовсе не имеем в виду «превосходство». Речь идет о структурном приоритете и, следовательно, о приоритете в сфере толкования, а значит, и понимания: нельзя было бы понять и объяснить человека, его динамизм, и сознательное действие (поступок), если бы мы опирались на одно только сознание. Потенциальность в этой сфере – первичнее, изначальнее и для интерпретации человеческого динамизма (а также для интерпретации сознательных действий) более важная.

Сознание выделяет субъектный аспект тех же действий, а отчасти и того, что в человеке делается, хотя при этом оно не определяет внутренней структуры самого человеческого динамизма.

Подсознание в подтверждение динамизма и потенциальности человека

Подсознание подтверждает все это специфическим образом – специфическим постольку, поскольку связано прежде всего с внутренним аспектом опыта человека. Подсознание понимается как некое внутреннее пространство, в котором определенные смыслы либо «свалены», либо задерживаются на пороге сознания. И то, и другое – скопление и задержка – указывают на то, что подсознание руководствуется также правилами своеобразного динамизма. Об этом свидетельствует и порог сознания, через который определенные смыслы должны прорываться, чтобы стать осознанными и пережитыми. Сколько времени они находятся в подсознании, столько же и за пределами переживания или, точнее сказать, в «подпереживании» [podprzeżycie].

Под чьим контролем находится порог сознания: самого ли сознания или под контролем другого – еще одного – высшего в человеке фактора, а именно воли? Не всегда же порог сознания представляется контролируемым и не всегда здесь действует этот контроль (или цензура) со стороны высшего фактора в человеке. Обычно переход к сознанию, осознание, совершается спонтанно и бесконтрольно, когда, например, человек, ощущая боль в каком-то органе, осознает для себя одновременно и существование этого органа, и его недостаточное – в данном случае – функционирование. Однако в этом случае происходит лишь переход от подсознания к сознанию. Подсознание же психоаналитики зарезервировали исключительно для тех смыслов, переход которых за порог сознания связан с действием в человеке высшего фактора, с особенностями его чуткости [cczujność].

Но здесь подсознание еще больше свидетельствует о динамизме и потенциальности человека, поскольку, с одной стороны, указывает на этот высший динамизм и на составляющую его основание высшую потенциальность, которая следит за порогом сознания, с другой же стороны – на потенциальность, которая в субъекте «человек» находится ниже границы сознания (во всяком случае – ниже ее актуального порога).

Ведь эти скопившиеся смыслы (иногда говорят об их угнетении) или до сознания не дошедшие существуют не в вакууме, но совершенно очевидно присутствуют в субъекте. И присутствуют в состоянии динамическом, потому что в любую минуту они готовы перейти порог сознания. Из опытов психоаналитиков известно, что эти смыслы ищут благоприятных для этого обстоятельств, когда, например, сознание ослаблено, или заторможено, или устало, а особенно – во время сна. Не напрашивается ли здесь вывод, что низшие слои человеческой потенциальности (то есть вегетативный и до некоторой степени эмотивный) служат не столько прибежищем для смыслов, сколько для поддержки собственного динамизма? И насколько при этом динамизм вегетативного слоя почти целиком находится за границами сознания, настолько динамизм эмотивный (а позже мы постараемся рассмотреть его пообстоятельней) призван облегчать психическое воссоздание и прояснение смыслов – в том числе и тех, от которых были отделены как сознание, так и воля.

Указание подсознания на сознание – мерило присущего человеку осуществления себя

Для той части нашей работы, в которой главное внимание сконцентрировано на человеке как субъекте действия и в целом динамизма, особое значение имеют фрагменты, посвященные подсознанию.

Во-первых, потенциальность субъекта легче обнаружить в самом внутреннем аспекте.

Во-вторых, это позволяет хоть в какой-то области достичь внутренней непрерывности и сплоченности этого субъекта, поскольку благодаря подсознанию обнаруживается переход от того, что в человеке только лишь делается путем естественных вегетативных (или, по обстоятельствам, эмотивных) активаций, к тому, что человек переживает сознательно и считает своим поступком.

Эта непрерывность и сплоченность находятся, с одной стороны, в пределах самого подсознания, но в то же время – между ним и сознанием. Порог сознания не только отделяет одно от другого, но и соединяет их друг с другом³⁴.

В-третьих, подсознание в своей непрерывной соотнесенности с сознанием указывает нам на человека как на существо, внутренне подчиненное времени, – на существо, которое обладает своей собственной внутренней историей. Эта история в значительной мере обозначена и сформирована посредством самих софакторов динамической структуры человека.

Сознание неоднократно сравнивалось с потоком смыслов, которые постоянно протекают в субъекте «человек». Подсознание позволяет лучше понять, как этот поток связан с потенциальностью субъекта, а опосредованно и указать, где следует искать пружину истории человеческого индивидуума³⁵.

Наконец, в-четвертых (но это и продолжение третьего), подсознание ярко высвечивает иерархию потенциальности человека.

Весьма характерен этот уклон в сторону сознания, это стремление к осознанию, к сознательному переживанию, которое все время излучается из подсознания. Своим существованием и функциями, которые оно выполняет, подсознание, без сомнения, указывает на сознание как на ту сферу, в пределах которой человек максимально себя осуществляет. Подсознание в значительной степени сформировано посредством сознания, вне которого оно представляет собой нечто вроде резервуара или хранилища, где то, что находится в субъекте «человек», ждет возможности стать осознанным. И вот тогда оно обретает в полном смысле человеческое значение.

Добавим, что перемещение потоков смыслов подсознания в пределы сознания (а особенно их подлинная объективация) – одна из главных задач воспитания и нравственности. Но в данном исследовании мы этим впрямую не занимаемся.